Оглавление

1. Котэ, любовь и дом с привидениями
2. Пролог
3. Глава 1. И все такие разные…
4. Глава 2. Всем в «Гнезде» медом мазано
5. Глава 3. На подступах к «Гнезду»
6. Глава 4. Покой потревожен
7. Глава 5. Амур-мур-мур
8. Глава 6. Все ближе и ближе
9. Глава 7. Птенцы в сборе
10. Глава 8. Шоу начинается
11. Глава 9. Первые сюрпризы
12. Глава 10. Сокровища саргатов
13. Глава 11.Романтики с большой дороги
14. Глава 12. Убийство вековой давности
15. Глава 13. Горячая ночь
16. Глава 14. Приключения Кота
17. Глава 15. Необъяснимые явления
18. Глава 16. Дом проявляет активность
19. Глава 17. Вечеринка
20. Глава 18. Легенды и фантазии
21. Глава 19. Беспокойной ночи, птенцы «Гнезда»
22. Глава 20. Волк-перевертыш
23. Глава 21. Важный разговор
24. Глава 22. Упыри и прочие в загуле
25. Глава 23. Поиски истины и признания
26. Глава 24. Сюрпризы на всю голову
27. Глава 25. Охотники за привидениями.
28. Глава 26. Он и не такое может
29. Глава 27. Всегда есть выход
    1. Эпилог

Пролог

Сумрак ночи медленно рассеивался.

Рядом с Домом, на фоне золотистого неба, чернел сосновый бор. Казалось, он из последних сил удерживал остатки тьмы.

Позади Дома возвышалась Гора Любви. На ее вершине светилась на солнце одинокая береза. У подножья — блестела и извивалась река…

За Горой Любви скромно прикорнула Саргатская Сопка.

Летнее солнце поднималось все выше.

Просыпалась природа. Зажужжали ранние пчелы. Зашуршали обитатели заброшенного Дома: совы уходили на дневной сон, ласточки просыпались и вылетали на улицу.

Дом стоял, одинок и непоколебим. Красив, как сказочный терем. Загадочен и печален.

Окруженный тайнами и легендами.

Невдалеке кипела жизнь. Вдоль реки раскинулась деревенька. В сосновом бору шумели детские лагеря, турбазы и пансионаты.

Но никто не рисковал нарушить покой и уединение старого Дома.

Пока однажды…

«В двадцать первом столетии негоже верить в привидения, ведьм и прочую потустороннюю нечисть!» — сказал молодой голос, нарушив почти вековую тишину, царящую вокруг Дома.

Бойко затопали разношенные кроссовки. Гибкие пальцы проверили прочность досок на дверях, на окнах… Наконец, отыскалось слабое место в обороне дома, и те же кроссовки храбро простучали по половицам.

Дом пытался сопротивляться. Он угрожающе скрипел, хлопал уцелевшими дверями, призывал на помощь своих соратниц — сов…

— Красивый какой, — задумчиво говорил тот же голос, — и, наверняка, теплый. В те времена умели строить! Сейчас таких нет. А крепкий! Просто настоящий замок!

Дом растроганно затих.

Биение человеческого сердца вдохнуло в него новую жизнь. Дом будто очнулся от многолетнего сна.

Самые темные углы осветились. Самые сокровенные тайны раскрылись. Даже самое дорогое, что мог дать дом, уже само шло в бесстрашные, уверенные человеческие руки. В такие желанные. В такие долгожданные…

«Человеку нужен кот! Человеку нужен кот! — в Дом, громко урча, вошел его постоянный жилец — огромный черный котище. — Пр-ривет, Гнездо. Что у тебя за гости?»

Котэ прошел в приветливо распахнутые межкомнатные двери, оставляя на пыльном полу узор из отпечатков лап. Прыгнул на свое излюбленное место — на старый рояль. По дому пронесся гул.

«Не пугай моего Человека, Бетховен ты мохнатый!» — сделал замечание другу Дом.

«Чайковский, — поправил кот, — Бетховеном собак называют. И вообще… Я не могу напугать. Я, между пр-рочим, такой же стр-раж семьи, любви и очага, что и ты…»

Он горделиво задрал хвост трубой, высоко поднял нос и продолжил: «Много тысяч лет детеныши богини Бастет охр-раняют нер-разумных существ, которых ты называешь людьми! Ну, куда они без нас! Мыши, голод, чума… Да что там говор-рить, ты сам все понимаешь!»

Котэ неторопливо прошел по клавишам. Прозвучало вступление вальса «Осенний сон».

«Первый бал Наташи Р-р-ростовой!» — котяра любил блеснуть своей образованностью… Даже, порой, на ходу сочиняя новые факты.

«Последний вечер с моими родными, — помрачнел Дом, — не надо, прошу тебя. Лучше расскажи что-нибудь… про любовь!»

«Все счастливые семьи похожи др-руг на др-руга…» — завел Котэ, очевидно, сегодня его тянуло на творчество Льва Толстого.

«Позволь не согласиться! — Дом решительно скрипнул половицей. — Все счастливые семьи счастливы по-разному! Нет абсолютно одинаковых людей. Нет абсолютно одинаковых пар. А значит, и счастье у них у всех будет свое, не похожее ни на кого!»

«Да как это! — Котэ вышел в гостиную и прошествовал к камину. — Вот! Тепло, уют, камин, самовар-р… Салфеточки там вязаные… Диван мягкий… Я, в конце концов! Что еще нужно для счастья?»

«Кому что… Сколько пар, столько вариантов. Не спорь! Тебе, мелочь пушистая, сколько лет? А мне — уже больше ста!» — возражал Дом.

«В меня вся мудр-рость, собр-раная котами… Ой! Веками… заложена пр-ри р-рождении!» — заверил пушистый, — «Не будем спор-рить, др-руг мой. Жизнь покажет, кто из нас пр-рав!»

Они не знали, что уже этим летом спор будет разрешен.

Глава 1. И все такие разные…

Режиссер-сценарист Степан Сергеевич Федорчук валялся на просторном диване и с упоением перебирал клавиши ноутбука. Как композитор наигрывает мелодию, существующую пока только в его воображении, так Степан набрасывал новый сценарий.

«Первая сцена — как там Лиза описывала? Уютная детская спаленка. Красивая рыжая девушка в воздушном зеленом платье качает колыбельку. Ребенок плачет. Тогда она садится за рояль и… Под звуки вальса малышка затихает, спит. Все действие не дольше трех минут.

Снизу доносится шум. Выстрелы. Крики. Тридцать секунд — показываем, как группа вооруженных мужчин убивает молодого красавца — хозяина дома. Он падает, заливаясь кровью.

Она играет — под рояль ребенку будет не так слышно, что происходит внизу. Она не может изменить ход событий, и просто старается не позволить напугать дочь. Она чувствует происходящее с любимым, по ее лицу льются слезы. Это длится полторы минуты — и слышатся грубые, громкие шаги за дверью.

Входит один из банды. Главарь! Высокий, в меру симпатичный. Зовет: «Анастасия!»

Но в детской только колыбелька с мирно спящим младенцем. Рояль сам собой играет вальс. Откуда ни возьмись, возникает черный кот (компьютерную графику сделать?), шипит, не дает приблизиться к ребенку.

Мужчина опускается на колени и протягивает руки к роялю: «Тасенька, милая… Прости. Клянусь, я не хотел. Я не знаю, как так вышло. Прости… Я люблю тебя, ты же знаешь! Я всегда тебя любил! Ваню убил не я, это мой брат, поверь мне! Тасенька… Милая… Позволь мне взять Лизоньку. Клянусь, я никому не позволю ее обидеть!»

Кот отходит в сторону. Столпившиеся в дверях бандиты в шоке смотрят, как их лидер берет на руки младенца, а рояль продолжает сам наигрывать мелодию.

Следующий кадр. Бандиты тихо уходят. Главарь бережно несет спящего ребенка. Прозрачная девушка в зеленом… Тасенька… Стоит на крыльце. Кот сидит на окне и смотрит вслед уходящим.

Камера отъезжает. И вот уже это просто картина в местном музее — кот на окне сказочного теремка. Экскурсовод озвучивает название картины: «Ведьмино Гнездо». И продолжает: «С этим домом связана удивительная легенда…»

— С твоей легкой руки Тасенька стала привидением?

Степан обернулся. Сзади стояла его вдохновительница, она же — реальная правнучка главной героини. Усова Елизавета Григорьевна.

— Она просто ведьма. А что, Лизун, тебе что-то не нравится?

— Все нравится, — Лиза прошла и села на край дивана, — только ты уж определись. То ли Тасенька погибла и стала привидением. То ли она ведьма — человек из плоти и крови. То ли оборотень и перекидывается в кошку.

— Она — бесплотный дух дома. Но умеет становиться материальной. Родила ребенка. Жила с мужчиной. А когда прижало — развоплотилась и играла на рояле, пока Кот гонял обидчика ее семьи.

— Ну да. И по настоящей легенде тоже — она стала невидимкой, а ее Кот всех прогнал. Только если бы он мог, то прогнал бы бандитов до того, как убили моего прадеда. И саму Тасеньку.

— Лизун, это легенда. Просто красивая сказка.

— Ага, — девушка тяжело вздохнула, — ладно. Экранизируй, как считаешь нужным. Кстати… Местный художник, действительно, нарисовал пейзаж в лунном сиянии, с домом и черной кошкой в окне. Я видела в Интернете.

— Я тоже видел. И хочу использовать это в фильме. Действие происходит осенью. И вальс будет под стать: «Осенний сон».

— А моя прабабушка и играла дочке «Осенний сон». Бабушка Лизавета тогда младенцем была. И только под него засыпала. Это и в легенде так. И бабушка сказала.

— Она помнит себя младенцем? –хмыкнул Степан.

Лизе не понравился его тон.

— Ей рассказал тот самый ухажер Тасеньки. Не хочешь — не буду тебе ничего говорить.

— Лизун, не сердись! Ну, ляпнул я… Нет, ты просто вдумайся! Подходит мне в фильм, просто самое то! Символично, ты не находишь? Ребенок спит, природа спит, но они уснули, чтобы проснуться. А убитый уснул навечно. А Тасенька и ее Кот проснутся через семнадцать лет. Когда «Ведьмино Гнездо» придут перестраивать в турбазу. Смотри, как прекрасно! — Степан ажиотированно потер руки. — Лизонька… Или мне придумать твоей бабушке другое имя?

— Назови ее… А впрочем, оставь. Пусть, как есть. Местным будет интересно смотреть фильм, а кто не знает, тем без разницы на имена героев.

— Ага. Ну вот, Лизонька поднимается на крыльцо родного дома. И тут выходит Кот! Он собирается зашипеть… Как вдруг — пятится, разворачивается и бежит первым через порог. Лизонька: «Прекрасно! Первой в дом зашла кошка!»

— Отлично, — одобрила девушка, — Кот узнал ее?

— Да, она такая же рыжая, как ее мать, — Степан с намеком взглянул на волосы подруги.

Лиза понимающе улыбнулась.

— Да, и как я. А моя мама пошла в моего прадеда — отца Лизы. Черные волосы и черные глаза.

— Спасибо за подсказку, — Степа черкнул возле слов «молодой красавец — хозяин дома» пометку о внешности героя.

— Лизавета была в стройбригаде поваром, но, когда из «Гнезда» делали турбазу, оказалась бесподобным дизайнером. С ней «Гнездо» полностью осовременили. На обоих этажах обустроили комнаты для туристов. Бабушка… А тогда — девушка, заставила сделать зеркальную гостиную, представляешь, стены сплошь из зеркал! Зажги люстру — и такое сияние! Она говорила, чувствовала себя принцессой в собственном дворце.

— С ума сойти! Они же все деньги в одну гостиную вбухали! Это же нецелевое использование бюджета! Однозначно же не за свой счет барствовали?

— Ну да, — Лиза помрачнела, — ее и посадили в итоге.

— Я не понял, «Гнездо» Тимофей ремонтировал? Муж твоей бабушки?

— Да, она только-только за него замуж вышла. Их бригада и пансионат строила, и «Гнездо» в турбазу превратила. Тимофей, по идее, был там главным и материально ответственным.

— Но посадили не его, а ее! — уточнил режиссер.

— Да. Лиза его спасла, все на себя взяла. Сказала, что воровала казенные деньги. Правда, Тимофей без нее недолго жил. Май и начало июня они еще все в «Гнезде» работали, потом бабушку Лизавету закрыли, а Тимофей ушел добровольцем на фронт. И там погиб. Сам понимаешь, сорок первый год был.

— А кто закончил ремонт? — Степану все казалось важным.

— А никто. Там еще пожар был, среди ночи кухня вспыхнула. Пришлось правый флигель… чуть ни заново весь угол строить.

— Пожар… Надо включить в сценарий. Спецэффекты, красота!

— И еще успели сделать мостик в реку, прямо с балкона идет… Короче, открой фотографии в Интернете, я тебе пальцем покажу, что при бабушке делали, а что еще от ее родителей осталось, — Лиза могла бы водить по родовому гнезду экскурсии, хотя ни разу там не была.

— Она потом не смогла вернуться?

— Нет. Когда освободилась — еще совсем молоденькая была. Уехала работать на Север. Потом даже в ВУЗе выучилась… По направлению. И во второй раз замуж вышла — за своего преподавателя. У них дочка родилась, моя мама.

— А там понеслось: семейные заботы, отпуски по путевкам, то, се…

— Ну да, — Лиза задумалась, знал ли ее дедушка о прошлом любимой.

— А когда тебе бабушка про родовое гнездо рассказала?

— Да сразу, я еще маленькая была. И, когда Интернет появился, мы с мамой нашли и Гору Любви, и дом. Бабушке фотки распечатали.

Лиза с намеком замолчала. Степан интуитивно понял, что подруга что-то не договаривает… Но спрашивать не стал. Захочет — сама скажет!

— Степ, — Лиза неуверенно взглянула на возлюбленного, — а мы на березе ленточку завяжем?

— Ленточку?

— Ну да! Там у молодоженов есть традиция: приезжать на Гору Любви к одинокой березке и привязывать к ней ленты в знак вечной верности. С Тасеньки пошло, между прочим! Первая ленточка была ее!

— Мы же не молодожены… — уклончиво отозвался Степан.

Гора Любви возвышалась над проезжей частью. Опытному альпинисту для покорения этой высоты понадобилось бы меньше часа. Но простым смертным она казалась неприступной стеной.

Молодая бизнес-вумен Оксана Стаханова сидела за рулем своего Хендай-Старекса и старательно реагировала движениями на изгибы дороги.

— Ты чего молчишь, водитель? — донимал ее сидящий рядом брат. — Кто не матерится, тот невнимательно следит за дорогой!

— Макс, отстань, — Оксана привыкла пропускать его шутки мимо ушей.

— Немедленно начни говорить хотя бы «блин»! Не пугай меня! Мне еще крепкие нервы понадобятся! — Максим проверил смартфон — не звонила ли жена. — Все-таки, знаешь ли, предстоит первый совместный отпуск за границей! Это тебе не хиханьки! Это и мне не хаханьки!

— Ага, — Оксана взглянула на брата через зеркало заднего вида, — а я думала, вы собрались в отпуск, посчитали бюджет и поняли, что не устали!

— Сядем, будем плакать на весь аэропорт! Может, кто-то добрый на Бали возьмет!

— Лучше рассказывай, как наши дела с заказами на турбазу. Есть кто? Кроме тебя и твоей супруги!

Максим непринужденно выставил локоть в окно.

— Да вроде, есть! А вот меня и моей супруги нет.

— Протрезвели после свадебной вечеринки и решили отменить отпуск? — хихикнула Оксана.

— Мы сегодня вечером улетаем. Ты-то когда меня порадуешь приглашением на свадьбу?

— Макс, перестань! — надула губки младшая сестренка.

— Тут среди туристов неженатый профессор нарисуется. Мой ровесник. Берем?

Оксана пожала плечами.

— Откуда я знаю! Может, он не в моем вкусе!

— А кто в твоем вкусе?

Оксана побарабанила пальчиками по рулю.

— Выберу такого, что и тебе понравится! Пусть он курит, пьет, и матом пусть ругается!

— Идеально! — выдохнул Макс. — А то наши родители достали бы… Ставить его нам в пример!

Брат с сестрой весело расхохотались.

— Нет, ну, правда. На фиг нам этот профессор, молодой да ранний! — Оксана скроила гримаску., — Мне не нужен Прынц! Мне нужен нормальный, веселый, эмоциональный парень. Заботливый. Практичный. Кстати, Макс, сколько администрация пансионата за «Гнездо» просит?

— Много… И ремонт дорогой… Но, думаю, окупится за лето. Только представь, если «Ведьмино гнездо» сделать «Любовным гнездышком» и сдавать молодоженам! Я бы сам с удовольствием там пожил. И к чертям все заграницы! Но Наталья не сможет передвинуть свой отпуск. А сейчас «Гнездо» не готово.

— Ладно, надеюсь, мы не разоримся, — Оксана свернула к подножью горы и остановилась около места назначения, — пошли, снаружи терем осмотрим, и надо ехать на встречу с Асиным.

— Давай в темпе, — кивнул брат, — мне же надо на самолет успеть!

В пустых просторных коридорах университета лето не ощущалось. Зато в кабинетах стояла жара, как на улице. Не спасали даже распахнутые окна.

Солнце бликовало на всех поверхностях. Монитор казался темным пятном.

«Молодой, да ранний» заведующий кафедрой этнологии, антропологии, археологии и музеологии, профессор Игорь Валентинович Смеликов, снял очки и откинулся на спинку кресла. Работа продвигалась медленно. Требовался отдых, но…

— Солнце светит, жестко греет! Отпуск тоже, но не светит! — жизнерадостно известила его «любимая» студентка Заноза Диана Алексеевна. — Ой, а здесь как хорошо!

Она влетела на кафедру, словно захватчица в крепость. Стук каблучков разнесся в тишине барабанным боем. Звонкий голосок напоминал победный клич…

— Уважаемая, не сбивайте меня с мысли! — нахмурился Игорь Валентинович. Эта девушка была для него настоящей головной болью.

— А я на пересдачу пришла! — Диана усиленно захлопала яркими глазами, теребя переливающиеся мелированные локоны.

— Рад за вас. А это ведь ничего, что на пересдачу все нормальные люди приходили вчера?

— Но я же болела! — томно известила юная красотка. — У меня и справка есть! Вот…

Она медленно провела ладонями по изгибам своего тела. Запустила пальцы в кармашки микроскопической юбки. Медленно и плавно извлекла свернутую бумажную трубочку.

Игорь отвел глаза. У него создавалось впечатление, что эта девица — сексуально озабоченная либо ненормальная… И нарочно заваливает его предметы, включая спецкурсы. Чтобы ходить на пересдачи.

— Диана Алексеевна, я не могу подделываться под вас. Существует расписание. Единое для всех.

— А может, лучше поговорим про Верхний палеолит? — она без конца хлопала длиннющими ресницами.

— Нет, не поговорим. Это снова единственный билет, который вы выучили?

— С чего это! — возмущенно вскинулась девушка, — Отчего бы «снова»! Вы что, профессор, забыли?! В тот раз я знала «Майкопская культура и очаг металлургии раннего бронзового века»!

— Какое разнообразие! Существенный прогресс в вашей подготовке! — Игорь надел очки и повернулся к монитору.

— Ну, почему вы меня игнорируете!

Диана села напротив него. Черные глаза призывно блеснули. Язычок скользнул по карамельным губкам. Юбка осторожно поползла вверх. Игорь торопливо снял очки.

— Давайте, поговорим серьезно…

— Давно пора! — обрадовалась девчонка.

— Я взрослый человек…

— Тридцати двух лет…

— Вы — девочка…

— Двадцатилетняя…

— Я — ваш преподаватель…

— Причем любимый…

— Мы должны соблюдать субординацию!

— А вы женаты?

Игорь мысленно застонал.

— Диана, поймите! Я женат на своей работе! И уж точно не могу воспринимать серьезно девушку, которая совершенно не хочет готовиться к экзаменам… Не думает о своем будущем! Что у вас за безответственное поведение? Что за легкомысленный вид, я вас спрашиваю?! Это — будущий научный работник? В канареечной футболке «Kiss — кис — кис me»!

— Но ведь я еще не научный…

— Я так понял, вы им и не станете! Вы по сей день не пересдали мне археологию, первый профилирующий предмет, между прочим! О чем это говорит?

Длинные ресницы опустились, карамельные губки задрожали. По нежным щечкам хлынули слезы…

— Диана, прекратите плакать, — Игорь старался не замечать ее беззащитный вид, как и охватившую его жалость, — вот, возьмите влажную салфетку и приведите себя в порядок.

— Что мне теперь делать? — Диана закрыла лицо тонкими ладошками и безутешно рыдала.

— Вы согласны на все?

Диана, не веря своим ушам, замерла. Неужели цель достигнута? Неужели сейчас он произнесет ТЕ САМЫЕ слова…

— Конечно, Игорь Валентинович! — она подняла перепачканную тушью мордашку.

— Диана, приведите себя в порядок! И слушайте. У меня запланировано участие в археологических раскопках. Желаете присоединиться?

— Жить в палатке… с вами?!

— Что вы! Разумеется, нет! В палатке будут жить мальчики с вашего курса. Я собирался остановиться на турбазе. В пятнадцати минутах от места проведения работ! Вас, конечно, тоже разместим покомфортнее.

Диана кивала с подозрительно мечтательной улыбкой.

— Там одноместные номера. Для вас выберут поуютнее и подальше от меня… Ой! Я не это хотел сказать! — смутился парень, — Еще там есть кухня. Душевая. Вам будет удобно, и в то же время, окунетесь в нормальную повседневную жизнь историка-археолога…

— С вами — хоть на край света! — прочувствованно проговорила девушка и прозаически шмыгнула припухшим носиком.

— А к концу экспедиции все-таки приму у вас экзамен. Если всё выучите.

Игорь Валентинович достал мобильный и набрал Максима Стаханова.

По тропинке, ведущей от «Гнезда» к дороге, простучали каблучки Оксаны. Спустя пару минут послышался удаляющийся гул мотора Хендай-Старекса.

Через пару минут с мостика на балкон упала человеческая тень.

Греющийся на балконе Котэ поднял голову и недовольно мявкнул.

— Привет, — сказал уже знакомый голос, — не помешаю? Дай, я пройду. Ну, так и есть! Дверь на второй этаж открытая стоит!

Котэ терся о человеческие ноги и радовался. Не только человеку нужен кот. Коту тоже нужен человек. Хоть это и не принято признавать вслух…

Знакомые руки погладили его. Из объемного пакета появился гостинец…

— Ты знал, да, что я тебе сосисок принесу? Вот, давай, кушай. А то… Что тут, на сплошных мышах! Есть здесь мыши, Кошкин-Матрешкин? Или ты блюдешь порядок?

Котэ с удовольствием занялся сосисками. Дом ласково наблюдал за ним.

— Ладно, котяра, дай пройти.

Скрипнула дверь.

— Ага, тут можно закрыть на задвижку. Хорошая щель, палец пролезает. Но это, как уходить, тогда уж. Котэ, пойдем со мной.

Котэ был увлечен обедом.

— Ладно, ешь. Так… Что у нас здесь… Ого! Сколько зеркал! Это ж какой идиот…

Дом предупреждающе заскрипел. Дверь на чердак выразительно хлопнула. По полу пронесся сквозняк, сметая клубы пыли. От стены у камина отскочил кусок зеркала, размером со школьную тетрадь. Но не разбился.

Недозволенные речи прекратились.

— Ого! Настоящий тайник! Интересно… И что за журнал оттуда торчит? Ух ты! А журнал — то с секретом. Тонкая обложка «Мурзилки» — всего лишь маскировка, наклеенная на… Хмм? На толстую корочку амбарной книги. А внутри? Сейчас посмотрим…

Взгляд выхватил исписанные страницы. Выцветшие чернила. Пятна, как от капель дождя, расплывшиеся буквы. Кто-то плакал над этими строчками?

— Вчитываться некогда, но, похоже, неровный почерк… с характерными девчачьими завитушками… фиксировал леденящие душу тайны, — в голосе появились интонации Шерлока Холмса.

Дом замер, гадая, чего ждать дальше.

Дневник скользнул в пакет, все еще заманчиво пахнущий сосисками. Котэ проводил его понимающим взглядом.

«Так, может, и всё остальное найдет?» — одновременно озадачились Котэ и Дом.

Сгущалась ночь.

Сосны тихо шуршали. Где-то деловито ухал филин.

Эдуард Евгеньевич Черных, в определенных кругах известный как Вервольф, поднялся на освещенную террасу деревянного домика.

Попытался открыть дверь ключом.

Ключ не проворачивался.

Эдик озадаченно взглянул по сторонам и нажал на ручку. Дверь мягко отворилась, впуская парня в уютную темноту помещения.

Вервольф замер. Инстинкт самосохранения подсказывал ни в коем случае не входить. Но выбора не было. Если его застигли те, от кого он так успешно бегал на протяжении последнего года, с них станется устроить пальбу посреди пансионата…

«Черт с ним. Двум смертям не бывать, а одной не миновать!»

Парень нащупал выключатель и решительно шагнул внутрь, одновременно зажигая свет.

— Привет, дружище! — поприветствовал его высокий рыжеватый тип, сидящий возле стола.

— Привет, Кот. Что, прислали по мою душу?

— Можно и так сказать.

Вервольф кивнул и прошел к холодильнику.

— Стой.

Вервольф обернулся. Кот держал его под прицелом.

— Ну, слава богу. А то я уже думал, ты собираешься воспользоваться холодным оружием: ножом там, или заточкой.

— Встань посреди комнаты и подними руки вверх! — Кот явно нервничал.

— Еще что придумаешь? Мне самостоятельно застрелиться не надо? Нет уж! Чтобы отправить меня на тот свет, тебе придется хорошенько потрудиться!

— Отойди, говорю! Знаю я тебя! В холодильнике может быть все что угодно! Вплоть до автомата Калашникова!

Вервольф изумленно взглянул на Кота и рассмеялся.

— Так ты просто… Испугался?! Тьфу ты, позор честной мафии! А еще прислали меня мочить! Смотри, сам не обмочись, исполнитель драный…

Кот потянул курок.

Вервольф резко прекратил неуместное веселье.

— Кот, перестань. Имею я право на последние сто грамм в жизни?

— Встань посреди комнаты, говорю! — Кот на миг задумался. — А я сам всё, что нужно, достану.

На этот раз Вервольф послушался.

Кот осторожно скользнул к холодильнику. Не спуская глаз с жертвы, открыл дверцу. Быстро извлек бутылку водки, сыр и колбасу.

— Где у тебя стаканы?

— Не знаю. Я не пользовался стаканами, видишь же, бутылка нераспечатанная. А кофе пью из кружки, — Вервольф огляделся.

— Стой, не шевелись! — занервничал вооруженный парень.

— Да стою, блин, расслабься, не трясись!

— Как закусывать будем? Кто нарежет колбасу? — деловито советовался незваный гость, — Тебе я нож не доверю… О твоей меткости легенды ходят.

— Я ни разу нож кидать не пробовал. Только стрелять. И то давно.

Кот мялся. Вервольф закатил глаза.

— Да достал ты! Режь уже сам, если хочешь. Или ствол убрать — мурашки по заднице бегают?

— Сам ты мурашка! — Кот рискнул опустить пистолет и достал из кармана раскладной нож.

Вервольф задумчиво наблюдал за его действиями.

— Кот, а кто дал поручение?

Расслабившийся, было, Кот снова как-то напрягся и исподлобья взглянул на него.

— Я, вроде, не на допросе? Лучше скажи, какого хрена ты здесь делаешь? Бабу себе нашел?

Эдик покачал головой.

— Нет… Просто работаю. Экскурсии вожу, конфликты улаживаю. Многогранная должность — зам начальника.

— А чего живешь в таком… бараке?

Эдик пожал плечами.

— Весь персонал в таких живет. Каменное здание — для отдыхающих.

Кот закончил резать закуску и достал сигарету.

— И как тебя здесь зовут?

— Андрей Михайлович Хомяков.

Кот прыснул.

— Хомячелло, блин! Какой-то ты жилистый для Хомяка! И вообще — волчара так и проглядывается во всех замашках!

— Какой паспорт стащил… Более-менее на меня похожий… Так и зовут! — Вервольф присел на край продавленной кровати, — а ты как меня нашел?

— Твоя сестра раскололась.

Вервольф потерял дар речи. Холодные черные глаза полыхнули демоническим огнем. Он неторопливо поднялся…

— Вервольф, ты чего?! — Кот чуть не проглотил сигарету, — я ее никак и ничего! Сказал, что мы с тобой в школе вместе учились! Она мне все про тебя рассказала! Пока фотоальбом смотрели…

Вервольф немного расслабился и сел обратно.

— Разливай.

Кот послушно поднял бутылку. Рука дрогнула, прозрачная жидкость плеснулась на стол.

Вервольф внимательно следил за его манипуляциями.

— Держи… Эдик, — Кот протянул ему полный стакан.

— Ну да. Она же меня по имени называла, верно? А как ты ее про брата спрашивал, если вся ваша гоп-компания знала меня под обозначением «Евгений Владимирович Жигайло»?

— Я с ней познакомился, потому что случайно фотку в Инете увидел. Копия ты, только девочка. Сообразил, что можно на тебя выйти. Поухаживал… Сам знаешь, меня ба… девчонки любят! Неделю охапки цветов таскал. Ну и в результате… Пришел, как обычно, с цветами и тортом, сели фотоальбом смотреть. Там фотка первоклашек… Я и сымитировал детскую забывчивость: «Ой, а это твой брат? А мы полгода вместе в школе учились!» А она сразу: «С Эдькой вместе учились? А хочешь с ним повидаться? Он сейчас в пансионате, где источник, работает!»

— А она не догадалась номер школы спросить, — вздохнул Вервольф, — и ты как-то понял, что это, действительно, я, что ты не обознался.

— Ага. Я тебя в любом разе узнаю! Ладно, давай, за нее! Хорошая девчонка. Жаль, что не срослось у нас.

Парни пригубили, настороженно глядя друг на друга.

— А теперь за баб в целом! — поднял стакан Кот.

— За милых дам, — поправил Вервольф.

После второго тоста напряжение слегка отступило.

Кот, уже бестрепетной рукой, не хуже заправского бармена наполнял стаканы. Вервольф жевал колбасу и наблюдал за ним.

— Пьем, или вечер потерян! — вовсю разошелся Кот.

— А тебя как по-нормальному звать, одноклассничек? — внезапно спросил Вервольф.

— Костя. Константин Геннадьевич Вострецов!

— Будем знакомы! — церемонно раскланялся Вервольф.

Костя захохотал и предложил новый тост:

— За знакомство!

Так, понемногу, бутылка закончилась.

— И все, что ли? — с сожалением подбросил ее Вострецов.

— Еще есть. Но откроем только в случае, если ты правильно ответишь на вопрос…

Костя поднял блестящие глаза.

— Какой еще вопрос?

— Сложный и важный! Колись, зачем ты меня нашел? Только не ври! Если бы ты хотел меня «снять», ты бы не сидел сейчас, не наливался со мной водкой!

Гость вздохнул.

Вервольф долил ему стакан. Чем сразу повысил градус… доверия к себе.

— Короче, Эдик… Я в бегах! — сознался Костя.

Вервольф выжидающе смотрел на него.

— Ну, что так глядишь? Я переспал с девахой Сникерса, а потом вовсе спутался с одной следовательницей. Вот Сникерс и сказал… Что меня… Как настоящего кота… К ветеринару…

— Все лишнее тебе уберет, да? — Вервольф хмыкнул.

— Ну, типа того. Я и подумал… Что враг моего врага — мой друг. Мне одному против них — ну, сам понимаешь!

— Чего ж ты меня боялся? Пришел бы, да рассказал!

Кот вздохнул.

— Я помню, как ты… Тогда-то… Не разбираясь, шмалять начал.

Вервольф кивнул и задумался.

Прятаться одному — это надежно. Хотя, как выяснилось, есть слабое звено — сестра. А вот с этим… ходячим несчастьем… Но куда его денешь теперь!

— Слышь, котяра ты мартовский, — решительно сказал он, — с этого дня у тебя новая жизнь. С бабами завязываешь! Хоть с одной увижу — сам лично с ней в ЗАГС отведу. Чтобы не палил контору. Разговариваешь литературно, ясно? Ни слова жаргонного, ни слова матом! Завтра оформим тебя на работу. Электриком потянешь?

— Легко!

— Хорошо. Ствол мне давай…

— Нет уж, — попытался воспротивиться Кот, но под взглядом Вервольфа сник и покорно протянул ему пистолет.

— Ага. Нож с собой не таскаешь. Ведешь себя, как на условном: ни грамма за воротник, ни минуты после двадцати двух часов! Не дай бог тебе меня спалить — сначала тебя грохну, потом в бега уйду. И только в таком порядке! Ты понял… Костик?!

Кот вздрогнул и закивал.

— Молодец. Понятливый попался. Долго жить будешь! — похвалил Вервольф.

Той же ночью произошло еще одно важное событие.

…По роскошному гостиничному номеру разносились звуки выстрелов. Им вторили хриплые стоны и яростные крики.

— Назад!

— Стой!

— Назаааад!!

— Всем лежать!

— Спрут!!! — внезапно проорал низкий мужской голос, — Спрут, твою мать-то!

Все стихло, резко и окончательно.

— Ты там что, оглох? Немудрено! В таком дурдоме! — сварливо произнес тот же голос.

Сидящий у телевизора мужчина средних лет торопливо щелкнул пультом, выключая фильм, и опрометью бросился в спальню.

На широкой кровати лежал человек, перед которым пасовали не то, что киношные, но и вполне реальные бандиты.

Партнеры по бизнесу знали его как Валерия Евгеньевича Александрова. Но все называли коротко и уважительно: Сникерс.

Это имя он получил еще в лихие девяностые, когда в школе отбирал у малышей шоколадки. С этим именем он прошел все уровни развития от непослушного подростка до лидера бандитской группировки.

Сникерс вкусил много горестей и радостей. Никто и ничто не смогло бы его испугать. Кроме одного…

Его единственное слабое место знал только он сам. И еще верный Спрут.

Крутой главарь банды до одури боялся медицинских манипуляций и медиков!

В эту ночь Сникерсу было плохо, как никогда. Но он предпочитал анестезироваться всеми подручными средствами. Лишь бы не к врачу…

— Твою мать, тащи еще колеса! — прошипел Сникерс, извиваясь на влажных простынях.

Спрут, по паспорту — Сергей Михайлович Прутков — любитель киношных боевиков, он же — двоюродный брат, бессменный подельник, правая рука Сникерса — сжал губы.

— Ну, чего стоишь столбом? Блин! Тащи уже! — Сникерс перешел на шепот.

— Слышь, Валерка, — по-домашнему, по-родственному, обратился к шефу подчиненный, — не надо больше. Кто ж столько обезболивающего жрет?! Давай, в натуре, лепилу позову.

— Ты че, офонарел? Че я тебе сделал-то! — простонал Сникерс.

— А че такого? — почесался Спрут.

— Они меня упекут в больницу, а там… Отличную полку в морге забронируют!

— Не фантазируй. Это просто у тебя фобия перед белыми халатами! — озвучил тайну матерого бандита его нетактичный братишка.

— Не умничай, блииин! Психолог драный… Нашелся тут… Три класса образования, а туда же — умничать! Дай колёсико, видишь, почти родной брат… загибается!

— Никаких колес! Пусть специалисты посмотрят! Вылечат и выпишут! Сникерс! Мы с тобой все равно сами в этом… ни шиша не понимаем! — волновался Спрут.

— Ну да… В натуре. Не догадался я тебя на лепилу выучить… — Сникерс опять сжался в позу эмбриона.

— Подожди, — Спрут сел рядом с ним на кровать и достал смартфон, — у тебя боль в правой части живота?

— Дааа…

— Усиливается при надавливании?

— Дааа…

— Тошнит?

— А то ты не знаешь, что я всю ночь, как баба беременная…

— Изжога есть?

— Да фиг его… Да.

— На язву желудка похоже, — диагностировал по Интернету Спрут, — лепилу надо.

— Нее. Нет и еще сто раз нет! Знаешь, что мы замутим? Тут недалеко, всего триста кэ-мэ отсюда, есть классный минеральный источник и хрень какая-то… водолечебница, вроде. Открой свой Интернет!

Спрут вздохнул, но послушался.

— Слышь, Сникерс, — хмуро сказал он, — у меня, кроме тебя, других братьев нет. Я не хочу, чтобы ты загнулся.

— Не загнусь. Отпускает, вроде, — Сникерс распрямился, — уффф…

— Просто колеса помогают. Но все время на анестезирующих нельзя сидеть…

— Слышь, ты че, моя нянька? Расслабься, братан. Что там, по минералке?

— Ну есть. Пансионат. Полудохлый. И источник, в натуре. Минералка из земли фигарит.

— А я о чем! — Сникерс рискнул попробовать сесть. Боли не было. Он приободрился, — я там покантуюсь. А дальше — как фишка ляжет.

Спрут снова вздохнул и стал звонить в полудохлый пансионат.

Глава 2. Всем в «Гнезде» медом мазано

Степан раз за разом листал фотоальбом, пересматривая изображения красивых девушек. Все прекрасны, все — отличные актрисы. Но…

Лиза подкралась сзади и обняла его.

— Степа в творческом поиске?

— Лизун, подожди, — Степан посадил ее к себе на колени, — Ты сама можешь показать пальчиком, кого бы поставила на роль своей прабабки?

Лиза озадаченно взглянула на него и стала перебирать фото…

— Вот.

— Нет! — Степан аккуратно поставил ее на пол и отошел к окну.

— В чем дело?

— А ты не понимаешь, ага? Это же моя бывшая жена, Ритка! Отличается тяжелым характером и легким поведением!

Лиза пожала плечами.

— Мне казалось, вы друзья.

— Друзья, но нам лучше держаться на расстоянии двух вышек сотовой связи. Марго — редкая стерва. Она будет меня провоцировать, подкалывать. Станет плевать на мои указания, как режиссера. Нет, только не Маргарита!

Собеседница молчала.

— Лизун, только не думай, что я — трус. Просто я — отличный стратег! И знаю Марго!

Лиза прошла по комнате.

— Степка, — мягко сказала она, — а ведь ты ее все еще любишь.

Степа возмущенно обернулся.

— Ты знаешь, как мы расходились? Сколько крови она у меня выпила? А как сейчас мужиков меняет?

Лиза пожала плечами.

— Не знаю. А это имеет значение? Кровь вы друг у друга пили, потому что у вас дикое притяжение… В сексуальном смысле. А разбежались, потому, что были молодые, глупые и не умели ладить друг с другом. На компромиссы идти, все такое.

Степа скрестил руки на груди.

— Лизка, ты меня не любишь?

— Я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. И не обязательно со мной, — Лиза села на край стола, — честно говоря, у меня нет иллюзий на твой счет. Если бы ты хотел, то сделал бы мне предложение тысячу лет назад.

— Тогда зачем ты со мной живешь?

Лиза вздохнула и уставилась на яркие солнечные пятна.

— Лизун, ответь честно.

— Степ, ну я-то тебя люблю, понимаешь?

Вервольф, в белой олимпийке и черных джинсах, сидел на сломанном мостике и смотрел на отражение заката в реке.

Смартфон завибрировал. Мама.

— Да? — торопливо ответил парень. — Ага… Я сижу и жду твоего звонка! А ты все не перезваниваешь… Нет… Да, я же волнуюсь. Слава богу! Как на работу?! Зачем?! А, пересдачи… А что, никто другой с твоей кафедры не может? Ну, понятно! Ладно. Спасибо, что позвонила.

К Эдику вернулась обычная беззаботность.

Он спрыгнул на землю и уже собрался идти в пансионат, но тут смартфон опять завибрировал. Отец? Чего это они — один за одним-то?

— Что случилось?

— Все хорошо, сынок, не волнуйся, — успокоил Евгений Викторович, — просто соскучился. Мама привет передает, она завтра у литфака пересдачи принимать поедет…

— Я с ней только что говорил.

— Ага? — отец помялся и выпалил: — Ребенок, пожалуйста, пиши нам смс. Хоть маме, хоть мне. Как можно чаще пиши. Хорошо?

Эдик озадаченно потер лоб.

Конечно, волнуются.

Хоть и знают мало.

Половины не знают…

Да уж. Дороги судьбы порой причудливы и непредсказуемы. Вот взять его, Вервольфа. Родители — преподаватели. Сестра — медик. Как это он, мальчик из хорошей семьи, дошел до жизни такой?..

Загадка.

Закончив разговор с отцом, Вервольф влез на рассохшиеся доски и выпрямился.

Заброшенная турбаза при таком освещении казалась еще красивее и таинственнее.

Вервольф почувствовал себя подростком, сбежавшим из-под контроля родителей. Он сунул руки в карманы и направился к дому. Ощущение нарушения запрета подстегивало интерес…

Старый мост, ведущий от балкончика заброшенной турбазы прямиком в реку, дистрофически зашатался.

Эдик бойко шагал. Он не видел, как от колебаний моста по темной реке вдруг пошла рябь, появились пузыри… И всплыло нечто крупное, темное. Жуткое.

Течение повлекло неопознанный плавающий объект вниз, к поселку.

Красивая тридцатипятилетняя блондинка, «кровь с молоком», Марина Юрьевна Буйнова лихо заломила свою ковбойскую шляпу, отворила потихоньку калитку и, неожиданно зычным голосом, гаркнула:

— Полканыч!

Проходящие мимо ее дома рыбаки насторожились. Один из них, пожилой, но крепкий и шустрый, натянул картуз пониже.

— Чего стараешься, будто бы я тебя не узнала! — подбоченилась Марина. — Не проходи мимо, дело есть. На миллион.

— Опять баню ремонтировать? — деловым тоном уточнил Павел Александрович Полканов, а попросту — Пал Саныч или Полканыч.

— Тю! — хмыкнула Марина. — Бери выше! «Гнездо»!

Мужики переглянулись.

— Марусь, — озадаченно сказал один, — погодь… Это кому же жизнь не дорога?

— Иностранцы купили? — блеснула догадка у другого.

— Айда, я с вами до реки дойду, — решила Марина, — по пути расскажу. Полканыч! Ты деньги уважаешь?

— Погодь! — тот чинно подставил согнутую руку, Марина хохотнула и взяла его за локоть. — Я деньги уважаю, люблю и даже ревную их к другим людям! О, как!

— Там обещают доплатить за скорость. Предприниматели купили, уже народу номера сдали… А номеров-то и нет еще!

Дорога до реки занимала минут пять спокойного шага.

…Заросли плакучих ив, камыши, темная река наводили на мистические мысли о водяных и русалках.

Чуть выше по реке, за заброшенными фермами, начинался настоящий сказочный мир.

На фоне заката величественно темнела Гора Любви. Рядом, точно младшая сестричка возле старшей, ласково выглядывала Саргатская сопка. По всей долине раскинулся сосновый бор. Тихо журчала вода…

Где-то неуверенно подала голос кукушка. Ей подпел слаженный лягушачий хор.

С реки потянуло свежестью.

— На вечерней зорьке… самое то… сюда ходить, — расчувствованно проговорил Полканыч, — никого… Красота… Благодать!

— И мысли такие чистые, добрые приходят, — вторили ему приятели, — и на душе спокооооойно!

— Матушки мои! — ахнула Марина, зажимая рот ладонями и кивая на воду. — Это чего там?..

Полканыч проследил направление ее взгляда и выматерился.

— Марина, не смотри, там утопленник! Так, мужики, ловим!

Замелькали спиннинги. Полканыч уцепил крючком ткань, намотанную на утопленника. Тот замедлился и неторопливо развернулся по часовой стрелке. Отчаянно завизжала Марина…

— Не шуми, — Полканыч сматывал леску, — мужики, помогай!

Втроем они уцепили и пришвартовали труп к берегу.

— Ну, теперь и ментов не грех бы вызвать, — Полканыч извлек из кармана мобильный телефон.

Марина вновь отчаянно завизжала.

— Ну, что еще? — насторожились рыбаки. — Еще труп?

— Нет… — Марина дрожала, как осиновый лист. — В «Гнезде»… Господи! На втором этаже! Там что-то белое!

Мужчины подняли головы.

На сломанном балконе, переходящем в мостик, мелькнуло что-то, в сумерках похожее на привидение.

Светлое, непонятной формы.

Оно скользнуло по балкончику и исчезло за углом заброшенного дома.

Все четверо местных жителей переглянулись и перекрестились.

— Тасенька! — поднял указательный палец Полканыч. — Говорю же тебе! Нельзя тревожить покой ее родового Гнезда!

…Полицейские, понятые, следователь, эксперт… Марина со спутниками, еще любопытные… На тихом берегу собралось много людей.

— Так, не толпимся. Ничего интересного не будет! — увещевал молоденький участковый.

Эксперт с большими предосторожностями развернул мешковину и констатировал:

— Труп. Частично превратился в жировоск… Хммм. Одежда… Часы?! Я не рискну утверждать, но, похоже, это почти мумия! Вполне возможно, что его убили еще в Гражданскую войну! Ну или после… А может, после Великой Отечественной.

— Да ладно? — не поверили присутствующие. — Столько лет пробыл в воде?

— Как в холодильнике… Хотя нет, исключено. Но так сохраниться… Фактически, мумия… Очень, очень странно… Я бы сказал, что он находился где-то в холодном месте, где практически не было доступа кислорода… И, взгляните на ткань!

Следователь взглянул.

— Ничего себе. Следы цемента! Прямо итальянская мафия!

— Точно не в девяностые в цемент закатали? — нахмурился Полканыч.

— Нет. Одежда старомодная. Зато причина смерти, навскидку — открытая черепно-мозговая рана! — кивал эксперт.

Марина отошла подальше. Ее мутило.

Заселяясь в пансионат, бандиты вели себя по-разному. Сникерс капризничал. Спрут философски молчал.

Каменное здание, где им предстояло отдыхать и набираться сил, походило на детский сад, куда в свое время ходили веселые братья. Но ни того, ни другого ностальгия не охватила. Им хотелось красивой жизни и роскошных интерьеров. Отдых по системе «все включено» и прочие атрибуты миллионерского существования…

— А я хочу в тот домик, похожий на терем! — вредным тоном заныл Сникерс, входя в номер «люкс».

— Ты че, в натуре. Он же заброшенный! — Спрут втащил чемоданы. — Хотя клевый, базара нет.

— Вот дебилы, — Сникерс присел на край кровати, — эту муть ухорашивают, а реальная красота стоит не у дел.

— Ага. Там раньше ведьма жила. Тасенькой звали. Она до сих пор привидением там живет.

— У Тасеньки детей не было? Или это они дом забросили? — Сникерс прислонился к стене.

— Была у нее дочь Лиза. Приезжала сюда… Ненадолго. В то же лето посадили ее. Не знаю подробностей. В сороковые годы еще, — Спрут бросил олимпийку на вторую кровать.

Сникерс невесело улыбнулся.

— Ты и так удивительно осведомлен. Откуда?

— В Интернете любители заброшенных домов писали про эту турбазу. «Гнездо» она называется. Короче, когда чета Осинкиных приехала в это родовое гнездо, тут форменный беспредел начался! — Спрут снял с плеча рюкзак с ноутбуком.

— Осинкины — это кто?

— Лиза с мужем. Тимофеем, вроде. Хочешь, у местных поподробнее расспрошу. У них тут целый роман про графа Дракулу — эта легенда о Тасеньке и ее дочке… Валерка, тебе что, плохо? — Спрут обернулся и заметил подозрительную вялость в поведении брата.

— Да неее… Пошел я оформляться, — выпрямился старшенький.

— А может, пока вещи распакую, ты полежишь?

— Нет, — Сникерс вздохнул, — я к диетологу — хренологу — фуфлологу.

— Только трех надо пройти? — рассеянно уточнил Спрут, открывая первый рюкзак.

Сникерс хмыкнул и осторожно поднялся.

…На первом этаже его ждал сюрприз!

— Вот это да! — ахнул Сникерс, разглядывая фотоотчет-рекламу, — кто тут экскурсовод-то! В натуре, земля круглая!

Дорогой салон в центре города отличался уютной и расслабляющей обстановкой. Играла негромкая музыка. Мягкое освещение создавало эффект приватности, будто находишься в своей комнате, отгороженной от чужих глаз.

Марго возлежала на кушетке. Ей только что закончили очередную процедуру.

— Всё! Ура! Я пошла на ламинирование волос, — актриса села и потянулась, изгибаясь, как кошка.

Она всегда вела себя, будто на сцене.

Привычный ритм жизни нарушила трель смартфона. Марго забыла выключить звук.

— Боже… Кому от меня что понадобилось?

На дисплее светилось фото бывшего мужа.

— Степка, не сейчас, ты так не вовремя! — недовольно сообщила Марго.

— Неправда. Ты уже месяц как не снимаешься. А хочешь получить Оскара за лучшую женскую роль? — Степан, как всегда, говорил иронично.

Марго решила, что это — очередной подкол.

— Пошел ты лесом. У меня дел по горло! Вздохнуть некогда.

— Да ладно? И чем ты так занята?

— Котенок сам с собой тоже не поиграется, знаете ли…

— Не спеши, принцесса. Разве так разговаривают с режиссером, предлагающим тебе работу?

Марго пожала плечами.

— Роль интересная. Призрак… Ведьма, которая любила, страдала, манипулировала людьми… Даже после собственной смерти, — нажимал Степа, — тебе понравится.

Марго наигранно вздохнула.

— Ну, что с тобой делать! Приезжай, обсудим.

Глава 3. На подступах к «Гнезду»

Вековые сосны верхушками цепляли облака. С реки наползал туман.

Вервольф прошел мимо изгиба реки и направился к проезжей части. Внезапно дорогу преградили две крупные фигуры. Вервольф пожалел, что не взял с собой ствол. Он нырнул в кусты малины и бросился в спасительную пелену тумана…

Не помогло.

Его обложили, как дикого зверя. Окружили со всех сторон. И сейчас кольцо медленно сжималось — преследователи Вервольфа, переговариваясь между собой по сотовым, не спеша, приближались к нему.

«Безоружен!»

«Попался!»

Это звучало, как приговор.

Эдик выскочил на опушку. Прыгнул к совсем молоденькой сосенке — такие берут на саженцы… Решительно сломал ее.

— Ну, подходите, демоны драные. Или очкуете? — Эдик прокрутил импровизированное оружие в руках.

— Рыжий, снимаем его? — спросил один из участников охоты.

— Не вздумай, Кабан. Сникерс хочет сначала поговорить…

Кабан выматерился и перехватил ружье, как дубину.

…Вервольф отлично парировал удары и наносил ответные. Со стороны могло показаться, будто актеры в театре красиво фехтуют на палицах. Но Рыжий не желал смотреть представления. Он сделал отмашку…

Один Эдик против шести «качков».

Спустя пару минут жертву «месили», точно пытаясь втоптать в твердую землю. «Охотники» матерились. Вервольф молчал.

— Ты, тварь! Чего бегал?

— Ты на кого дерево поднял?

Вскоре окровавленный парень отключился.