Оглавление

НИКОЛОВ НИКИТА ОЛЕГОВИЧ

МОНОГРАФИЯ

МОДЕЛИ ЛИЧНОСТНОГО БЫТИЯ В КОНЦЕПЦИИ ТРИЕДИНСТВА МИРОЗДАНИЯ

Научное направление: ФИЛОСОФИЯ

Челябинск — Урал — Россия

Актуальность темы исследования.

Высокий темп технологического развития современного социума зачастую опережает темпы духовного развития. Подобная дихотомия зачастую ставит человека перед непростыми ситуациями экзистенционального выбора. Помочь справиться с подобными ситуациями могут знания о его духовных и физиологических ресурсах. Фактически речь идёт о востребованности подходов к обеспечению стабильности и безопасности развития человека как микрокосма в современном социуме. В этом контексте онтологические закономерности о структуре личности играют весьма важную роль. Одним из удачных примеров по концептуализации данных знаний мы считаем понятие «модели личностного бытия». Вместе с тем необходимо отметить, что в современной научной картине мира преобладают бинарные (двухмерные) модели бытия. Подобные модели отражены следующими диалектическими формулами: «материальное — первично, сознание — вторично; сознание — первично, материальное — вторично». В свою очередь, данные модели бытия порождают тождественные им модели личностного бытия — бинарные (одно-, двухмерные). Данные модели личностного бытия, по нашему мнению, не обладают полноценной трансцендентной функцией, позволяющей эффективно решать внутриличностные противоречия. Данные модели подчинены принципу редукционизма, часть в них превалирует над целым. Стоит уточнить, что понятие трансцендентной функции представлено в том объёме, как её понимал К. Г. Юнг. Необходимо отметить, что двухмерные модели личностного бытия также лишены подлинного единства, целостность которого, согласно нашей методологической установке, может быть раскрыта только в рамках тринитарной динамической системы, лишённой феноменов монодуализма и концептуальных агглютинаций (обобщение в одной структуре не совместимых в жизни понятий). В этой связи «трансцендентальная схема», поясняющая принципы соотношения времени, рассудка и чувствительности, разработанная И. Кантом, всецело подходит на роль альтернативы бинарным моделям личностного бытия. Подобную темпоральную модель можно кратко выразить в виде опосредованной схемы эволюции трансцендентального и физиологического компонента личностного бытия: «чувственность — время — рассудок».

Стоит также отметить, что тринитарная динамическая модель личностного бытия И. Канта, в рамках которой трансцендентальной функцией служит категория времени, послужила основанием для эволюции тринитарной модели личностного бытия К. Г. Юнга, А. А. Свиридова и И. В. Черепанова. Характеризуя модель бытия И. Канта динамической, мы опираемся на исследование А. И. Иваненко. В исследовании А. И. Иваненко для различения динамической и статической моделей бытия применяется категория темпоральности. Наличие категории времени в той или иной модели бытия характеризует её как динамическую. Заложенные А. И. Иваненко в динамическую модель положительные характеристики, как системы готовой к своевременным изменениям, отражает её в качестве открытой системы.

Таким образом, в основание характеристики тринитарной (трёхмерной) модели личностного бытия закладывается понятие готовности её к изменчивости (темпоральность), а также наличие в ней полноценной трансцендентальной функции. Учёт действия тринитарного подхода в рамках изучения структуры моделей личностного сообщает о том, что данные модели будут отвечать принципу холизма[1]. Иными словами, целое в данных моделях личностного бытия будет доминировать над её составляющими элементами. При этом в моделях личностного бытия, подчинённых принципу редукционизма, обязательно будут проявляться феномены абсолютизации того или иного элемента.

В то же время онтологическим условием формирования двухмерных и трёхмерных моделей личностного бытия согласно нашей методологической позиции является языковая реальность. Схожий подход к изучению сущности языка ранее демонстрировали В. Гумбольдт, Л. Витгенштейн, М. Даммит, А. Н. Портнов, А. А. Потебня, А. А. Свиридов, Н. Н. Королева. В частности, Н. Н. Королева сообщает, что язык способен к конструированию реальности. Механизм конструирования мироздания опосредован образами, представлениями о физическом мире, которые, в свою очередь, отображаются в знаковых системах самим языком. В рамках исследования было установлено, что языковая материя диалектов, в основании письма которых лежит алфавит романской группы, а также алфавит идеографических языков мира, семантически и онтологически имеет предпосылки для смешения понятий души и духа. Вместе с тем и в российской философии имеются подходы по онтологическому обобщению феноменов души и духа. По нашему мнению это является инволюционной традицией в философской науке. В свою очередь, данная философская антиномия отразилась и на психологической науке. По мнению Б. Г. Мещерякова и В. П. Зинченко психологическая наука находится в стадии ожидания передовых философских работ, которые позволили бы исследовать конгруэнтную её истинному имени онтологию души. Предложенное исследование как раз и содержит философское обоснование новейшей онтологии души.

Стоит отметить, что онтологическая обобщённость души и духа является маркёром бинарных (двухмерных) моделей личностного бытия. Трансцендентная функция между физиологическим и духовным субстратом личностного бытия в данном виде моделей бытия не заложена. Отсутствие данной функции порождает «Mind-body problem»[2], а также и «mind-soul Problem». Релевантная субстанциональность души и духа в рамках методологического подхода автора исследования, заявляется в виде символов семиотических элементов (знаков естественных языков и чисел). Подобный подход опосредован позицией Г. В. Ф. Гегеля об онтической природе духа, основанием которого он считал число, а также позицией

Г. М. Тарнапольской о последовательном воплощении личности в символе[3].

Степень разработанности проблемы.

Модели бытия изучаются в различных направлениях философского дискурса: онтологический, гносеологический, эпистемологической. Наиболее полно этот вопрос изложен в работах А. И. Иваненко, Л. Г. Александрова, Г. М. Никитина,

А. А. Ямурзиной, однако, изучение метауровней, концентрирующих универсальные закономерности их развития, представлено достаточно слабо в данных научных исследованиях. Концепции тринитаризма (подлинной триединости, целостности) рассматривались в различных философских школах. Вместе с тем исчерпывающее изучение моделей личностного бытия ни в отечественных, ни в зарубежных научных трудах произведено не было.

Изучение моделей личностного бытия в рамках данной работы происходит по таким основаниям, как душа, тело дух. За весь период развития донаучного и научного знания философские понятия души, духа и тела были достаточно обстоятельно исследованы. Так, понятия души и духа рассматривались в древнекитайской философии (Лао-цзы, Конфуций, Мо-Цзы), в древнеиндийской философии адживики, джайнизма и буддизма (Ригведа, Махабхарата, сутры буддизма, тексты Махаяны), в работах древнегреческих мыслителей (Пифагор, Платон, Аристотель), в эпикуреизме, в ранний период средневековой философии, в философии патристики, в западноевропейской зрелой (высокой) схоластике, в европейской философии эпохи Возрождения (Николай Кузанский, Джордано Бруно, Мишель Монтень), в европейской философии начала Нового времени (Ф. Бэкон, Д. Юм), а также позднее в ХVIII — XX веках в философии Западной Европы (И. Кант, Г. Гегель, К. Г. Юнг, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, О. Шпенглер, Э. Гуссерль), в философии психоаналитического подхода, в работах по феноменологии, экзистенциализму.

Понятия души и духа были достаточно обстоятельно рассмотрены и среди современных исследователей (С. Братусь, В. Л. Воейков, С. Л. Воробьев, И. А. Семенов, В. В. Васильев, С. С. Возняк, В. К. Трофимов, К. В. Копейкин, Р. А. Гаязов, Ю. Р. Селиванов, С. И. Мозжилин, И. В. Шабалин, Э. В. Юлдашев, В. Е. Фомин и другие).

Раскрытие онтологии тела человека происходило в древнегреческой философии (Платон, Аристотель, Пифагор и другие), в дальнейшем было продолжено в европейской философии эпохи Возрождения (Николай Кузанский, Джордано Бруно, Мишель Монтень), в европейской философии начала Нового времени (Т. Гоббс, Дж. Локк, Р. Декарт). Продолжено изучение онтологии тела в ХVIII — XX веках в рамках философии Западной Европы (И. Кант, Г. В. Гегель, К. Г. Юнг, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, О. Шпенглер, Э. Гуссерль) и в философии стран Северной Америки. Среди современных учёных данный предмет исследования весьма полно раскрывают А. А. Шайкин, Л. Ф. Чертов, В. А. Подорога, В. В. Подгорная, А. В. Ошлакова, О. Ю. Нуждина, Р. В, Маслов, В. Л. Круткин, И. И. Замощанский, В. Г. Буданов, Цуй Сянхун.

Вместе с тем необходимо отметить, что конъюнктурная ситуация отсутствия единой универсальной онтологии понятий души, духа и тела привносит антиномии в теорию познания данных категорий. В философии науки прослеживается стойкая традиция по смешению понятий души и духа, значительно препятствующая установления их подлинной онтологии. Онтология тела в рамках исследований зарубежных авторов зачастую содержит антиномичные явления: смешение в одной семантической конструкции «живого» и «мёртвого (трупа)» тела. Отталкиваясь от определения онтичностной сущности духа Г. В. Ф. Гегеля, а также теории

Г. М. Тарнапольской о последовательном воплощении личности в символе, было предложено считать, что онтологическую сущность духа составляют символы числа. Вместе с тем исходя из ономатологической позиции Павла Флоренского о различной онтологической сущности числа и имени, следует, что онтологическую сущность души определённо могут выражать символы имени. Под таковую роль вполне подходят семиотические элементы естественных языков. Наиболее близкой концепции автора текущей работы по различению трансцендентных уровней личностного бытия являются работы А. А. Свиридова. В данном случае также необходимо пояснить, что за онтологическое основание души символы чисел взять невозможно в силу того, что бессмертие души, её бесконечную субстанцию, невозможно выразить данными семиотическими кодами. О том, что философское и математическое понятие бесконечности невозможно выразить конкретным числом, ранее упоминали Р. Курант, Г. Роббинс, В. Кривов.

Указанные обстоятельства порождает достаточно значимое противоречие — между ускоряющимся техническим прогрессом и не исследованностью ему имманентных моделей личностного бытия. Данное исследование призвано восполнить данный пробел. Исходя из указанного противоречия была сформулирована проблема исследования: каким образом можно использовать онтологическую специфику языковых систем для моделирования личностного бытия, отвечающего вызовам окружающей реальности.

Выявленная проблема исследования определяет тему исследования: «Модели личностного бытия в концепции триединства мироздания».

Объектом исследования являются модели бытия.

Предмет исследования — категории духа, души и тела как базовые основания моделей личностного бытия.

Целью исследования является анализ категорий духа, души и тела как базовых оснований моделей личностного бытия. При этом руководящим аспектом в этом анализе будет являться тринитарный подход, согласно которому подлинная целостность личностного бытия формируется из единства трёх элементов. Это и составляет сущность заявляемой концепции триединства мироздания. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда основных задач:

1) ввести понятие «модели личностного бытия», а также соотнести его с категориями духа, души и тела;

2) провести изучение онтологической и гносеологической роли языковой материи по формированию двухмерных и трёхмерных моделей личностного бытия;

3) последовательно соотнести последствия придания категории всеобщего духу, душе и телу при становлении того или иного типа моделей личностного бытия;

4) исходя из отличий структурных элементов моделей личностного бытия, провести различение души и духа посредством различных семиотических систем.

Методологическую основу исследования составляют подходы общенаучного уровня: междисциплинарный подход (Г. Г. Ершова, Е. А. Долгова, М. М. Кром, Г. Г. Ершова, В. А. Шкуратов, В. В. Аршавский, А. И. Липкин, И. М. Савельева, Е. В. Кодин, М. В. Каиль); системный подход (И. В. Блауберг, В. Н. Садовский, Э. Г. Юдин), необходимый ввиду многомерного, многопланового видения объекта исследования. В процессе исследования использовались методы обобщения, аналогии и сравнения, а также моделирования, исторический и аксиоматический метод. В данной работе использовались и конкретно-научные методы исследования: философской герменевтики; сравнительно-исторический; структурный. Также в основу исследования были положены научные идеи о семиотически опосредованных феноменах сознания (И. В. Черепанов, А. А. Мёдова), работы по психосемиотике субъективных реальностей личности (Н. Н. Королева), работы, выполненные в контексте моделирования философских систем (А. И. Иваненко, А. Ш. Руди), работы по онтологической сущности тринитарных концепций бытия (Б. В. Раушенбах, А. А. Мёдова). Автор опирался на научные принципы объективности, мировоззренческого плюрализма, целостности и системности, неисчерпаемости аутентичного смысла текста.

Теоретическую основу исследования составляют исследования по онтологии и теории познания (А. Н. Арлычев, Я. А. Берман, А. И. Введенский, А. В. Востриков, В. Ф. Горин-Галкин, Э. Гуссерль, Ф. Ф. Кальсин, И. Т. Касавин, Б. Кедров, А. Мессер, А. В. Савельев, Ю. И. Семенов, В. И. Шинкарук, И. З. Ши­шков и другие); также в работе активно использовались труды по языкознанию (У. О. Вайнрайх, А. В. Данченкова, О. А. Корнилов, М. М. Маковский, А. К. Перевозникова, Л. А. Шестак, А. А. Свиридов и другие); работы, посвящённые исследованиям моделей бытия (А. И. Иваненко, Л. Г. Александрова, Г. М. Никитина), работы по психологии сознания (З. Фрейд, К. Г. Юнг), а также фундаментальные философские работы (Аристотель, Платон, Ф. Аквинский, Д. Скот, Ф. Бэкон, Ж. Ламетри и иные).

Работа с первоисточниками на древнегреческом, латинском, арабских языках велась с использованием репозитория «Perseus 4.0, also known as the Perseus Hopper».

Научная новизна исследования нашла отражение в следующих положениях работы:

1. В рамках категорий духа, души и тела уточнены виды моделей личностного бытия.

2. В качестве фактора для становления и развития двух-, и трёхмерных моделей личностного бытия было предложено считать языковую материю.

3. Сформулированы рекомендации по совершенствованию геофилософии и геополитики России в рамках выработанной авторской концепции по различению категорий души и духа.

4. Исходя из принципа превращённой формы языка и теории психологических архетипов К. Г. Юнга следует, что онтологизированные элементы семиотических систем являются частью сознания. Это означает, что категории души и духа, за основание которых в рамках авторской методологии предложено считать символы семиотических систем, являются различными уровнями сознания. Это позволяет расширять подходы психологии по изучению структуры сознания.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Трёхмерная модель личностного бытия, структура которой представлена трёхуровневой топологией личности: душа — дух — тело, обладает полноценной трансцендентной функцией (душа). Данная функция позволяет сохранять онтологическую целостность личности.

2. Двухмерная модель личностного бытия, структура которой представлена двухуровневой топологией личности: душа и дух как единая субстанция — тело, подчинена принципу редукционизма. Имеется в виду, что «часть» в подобной модели превалирует над «целым». Это означает, что личностное бытие в рамках данной модели подвержено самораспаду, духовной инволюции.

3. Языковая материя является онтологическим основанием для формирования трёхмерных и двухмерных моделей личностного бытия.

4. Следуя определению Г. В. Ф. Гегеля относительно числа, как объективного выразителя феноменологии духа, а также теории Г. М. Тарнапольской о последовательном воплощении личности в символе было предложено считать, что онтологическую сущность духа составляют символы числа. Вместе с тем исходя из ономатологической концепции Павла Флоренского о различной онтологической сущности числа и имени, следует, что онтологическую сущность души определённо могут выражать символы имени. В свою очередь, структурными элементами символа имени объективно являются семиотические элементы естественных языков. Наиболее близкими концепции автора текущего исследования по различению трансцендентных уровней личностного бытия являются работы А. А. Свиридова.

5. «Трансцендентальную схему» И. Канта: «чувственность-время-рассудок», в совокупности с феноменом «трансцендентной функции» К. Г. Юнга рационально рассматривать в качестве методологического основания эволюции трёхмерных моделей личностного бытия. Имеется в виду, что обе концепции имманентно утверждают необходимость наличия опосредующей функции в диалектически различных категориях личностного бытия.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что:

1. Уточнены ключевые понятия исследуемой проблемы: «модели личностного бытия», «темпоральная модель бытия», «атемпоральная модель бытия», «душа», «дух», генезис субъективных программ бытия.

2. Выявлено значение языковой материи для эволюции моделей личностного бытия.

3. Уточнены структурные отличия двухмерной от трёхмерной модели личностного бытия.

4. Авторская идея о значимости онтологизации семиотических элементов естественных языков расширяет теоретические положения относительно подходов по изучению различий между феноменами души и духа. В частности, она дополняет традицию по онтологизации числа, показывая её недостатки для современного социума России.

5. Показано, что философема пифагорейцев об онтологической сущности чисел: «всё есть число» является методологическим основанием по адаптации семантических концептов, способных на риторическом, поведенческом уровне смешивать содержательно противоположные понятия (добро и зло, душу и дух). Также данные концепты способствуют онтологической абсолютизации духа и его среды формирования — двухмерных моделей бытия. Одним из типичных концептов, способствующего указанным негативным феноменам, является понятие: «facinus» (лат.), смешивающего в одной семантической конструкции понятия подвига и злодеяния.

Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты данной работы могут быть использованы в учебных курсах по онтологии и теории познания, философской антропологии, философии, социологии культуры. Также работа может быть полезна для исследований по аналитической психологии. Рассмотренные символы букв и иероглифов естественных языков мира в качестве психологических архетипов открывают новейшую методологическую парадигму по анализу психологии сознания. Имеющаяся система архетипов различных школ аналитической психологии существенно обогащается. За счёт данного обогащения появляется возможность более основательно исследовать особенности психологии различных социумов, различных культур мира.

Система полученных знаний может быть рекомендована профессиональному философскому сообществу (экспертному сообществу), цели и задачи деятельности которого направлены на обеспечение национальной безопасности и геополитики России. Так как актуальность работы касалась возможности прогнозирования моделей бытия личности, в условиях быстро сменяющих друг друга мировоззренческих парадигм, то и деятельность этого экспертного сообщества может быть связана с поиском и отбором наиболее эффективных разработок в этом контексте. В рамках мероприятий по совершенствованию концепции национальной безопасности России будут полезны обоснования языковой материи русского языка, как инструмента по разрешению геофилософских и геополитических проблем России. Необходимо уточнить, что в рамках материи русского языка автор усматривает содержание помимо аутентичной «карты» коллективного бессознательного российского менталитета и локализацию сверхъединого поля (семантического и физического). Подобный инструмент разумно использовать при выстраивании долгосрочной геополитической и геофилософской стратегии России.

Обоснованность и достоверность результатов исследования опосредована учётом современных тенденций онтологии и теории познания, а также обращением к широкой источниковедческой базе; применением конгруэнтных предмету исследования теоретических методов исследования.

Апробация результатов исследования. Основные теоретические выводы и положения научной работы прошли апробацию на научных конференциях, семинарах, круглых столах. Наиболее значимые из них: Всероссийская Олимпиада развития народного хозяйства России (2010–2012 гг., под эгидой МСЭФ РФ, г. Москва); Всероссийская Олимпиада научных и прикладных работ по национальной безопасности и геополитике России (2011–2013 гг., под эгидой МСЭФ РФ, г. Москва); XLV Международная научно-практическая конференция «Научная дискуссия: инновации в современном мире» (2016 г., г. Москва); Всероссийский конкурс «Лучшая научная статья — 2017» (2017 г., г. Киров); VII Международная научно-практическая конференция «Общественные науки в современном мире: политология, социология, философия, история»; VII Международная научно-практическая конференция «Общественные науки в современном мире: политология, социология, философия, история» (2018 г., г. Москва); XV Международная научно-практическая конференция «Инновационные подходы в современной науке» (2018 г., г. Москва). Автор неоднократно участвовал в рецензировании работ молодых учёных, аспирантов на кафедре философии ФГБОУ ВО «Чеченский государственный университет» (2018 г.). Также теоретические материалы статьи были апробированы в комплексном исследовательско-просветительском проекте «Евразийство как вектор развития России в социокультурном аспекте. Опыт Южного Урала». По теме исследования опубликовано 24 статьи, 16 из которых размещены в рецензируемых научных изданиях, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание учёной степени кандидата наук, на соискание учёной степени доктора наук.

Структура работы соответствует целям и задачам данного исследования и включает введение, три главы, заключение и список использованной литературы, состоящий из 379 позиций.

 Опрятная, О. Н. Основания тринитарного подхода к интерпретации социальных процессов: диссертация на соискание учёной степени кандидата социологических наук: 22.00.01 / Опрятная Ольга Николаевна. Москва, 2004. 147 c.

 Macdonald P. S. History of the Concept of Mind: Volume 1: Speculations About Soul, Mind and Spirit from Homer to Hume. Routledge, 2017.

 Гегель, Г. В. Ф. Наука Логики. В 3-х томах. Т. 1. Москва: Мысль, 1970. С. 288.

ГЛАВА 1. АБСОЛЮТНЫЙ ДУХ КАК ФАКТОР СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ ДВУХМЕРНЫХ МОДЕЛЕЙ ЛИЧНОСТНОГО БЫТИЯ

1.1. Иррациональное и рациональное в научном познании и философском осмыслении категории духа

Категория духа на протяжении всей истории развития философского дискурса о трансцендентных формах бытия однозначно имеет больше иррациональных философских обобщений и суждений. Вместе с тем мы должны уточнить, что и иррациональные категории, по мнению современных исследователей, могут быть подчинены рациональным принципам. Ситуация подчинения возможна вследствие их единого источника развития — «мифического знания», в котором они объединены общими идеями онтологического и гносеологического характера (Е. Парнов, Л. Г. Александров, К. Мхитарян). Дополняют данные суждения и доводы о возможной рационализации даже эзотерического мышления (Л. Г. Александров).

Отметим, что рациональное сознание начинает преобладать над иррациональным уже со времён античной философии. В данном случае иррациональное можно обозначить как мифологическое сознание, основанное на вере в метафизическую силу, опосредованную только в самой себе, как абсолютной субстанции.

Переход от мифологического к рациональному сознанию был, в свою очередь, опосредован накапливающимися антиномиями в социальном устройстве общинно-родовой формации общества при переходе к рабовладельческим отношениям. Данные условия, усилив абстрактное мышление общества, способствовали появлению понятия «чистого духа»[1] (по А. Ф. Лосеву), так как «в социальной регуляции рациональное не существует без иррационального и, наоборот, иррациональное не может проявлять себя вне связи с рациональным»[2].

Дальнейшее развитие философии от «мифоса» к Логосу, от иррационального (мифологического) отождествления к художественному сравнению[3], а далее и к научной аналогии, и к абстрактным понятиям, придерживалось рациональной регуляции, противостоящее вызову тотальной иррациональной силе (необходимости).

Вместе с тем относительно этого диалектического противостояния сегодня в науке очень слабо представлены подходы по упорядочиванию его до той формы, которая могла эти противоположности эффектно сбалансировать. Сегодня в рамках классических подходов сциентизма и антисциентизма пределом обобщений диалектического закона эволюции являются такие модели бытия: материя — первична, сознание — вторично, сознание — первично, материя — первична. Данные модели бытия, в свою очередь, порождают следующие модели соответствия: всё биологическое — является психологическим феноменом, всё психологическое — является биологическим эпифеноменом. Объединяет два эти ряда рекурсий один признак: в них отсутствует элемент регуляции и контроля того, чтобы каждая из моделей на определённом этапе своего развития не замыкалась на самой себе, не абсолютизировалась. Для дальнейшего оперирования понятием «модель» разумно в начале исследования уточнить его понимание в рамках данной работы.

Модель (от лат. modulus — мера, образец, норма) в предельно широком обобщении — это любой из образов (символьный, знаковый или мысленный), моделируемого исследователем объекта. К таковым относятся и гносеологические образы. К видам моделей можно отнести формулы, схемы, теории, графики и так далее[4]. Данное определение модели по отношению к иным вариантам его трактовки является достаточным для раскрытия иных базовых понятий научного исследования[5]. Следующим закономерным шагом будет уточнение сущности понятия «модели бытия».

Стоит отметить, что это понятие не является принципиально новым. Впервые данное словосочетание было применено М. С. Каганом[6]. Вместе с тем как справедливо отмечает А. И. Иваненко[7], это определение ещё не носило онтологического характера. Онтологический уровень этого понятия был достигнут в исследовании В. В. Савчука[8].

Современная философия сегодня также учитывает и модели общественного бытия. Разделяя позиции А. И. Иваненко, автор полагает, что методологическим базисом феномена моделей общественного бытия являются работы

Э. Дюркгейма и С. Л. Франка. Современный исследователь Г. М. Никитин выделяет три онтогносеологические модели общественного бытия: феноменологическую, дискурсивную и модель трансцендентальной интерсубъективности[9]. Данные модели призваны способствовать понять проблемы общества как текст, для возможности их решения методами неклассической философии. Попытка понять и онтологические основания личностного бытия посредством герменевтического подхода, а также используя семиотику как метод познания. Не менее интересными работами по моделированию общественного бытия являются работы

М. Ю. Грыжанковой[10]. Выделенный ею «феномен ранневизантийского монашества», заявляется в качестве альтернативы современным потребительским моделям бытия. В рамках ею разработанной модели общественного бытия духовная жизнь человека наделяется онтологическими характеристиками. Выводы данной работы, выполненные по моделям общественного бытия, также весьма полезны для решения проблемы личностного бытия. Имеется в виду стратегия по актуализации в обществе таких моделей личностного бытия, которые бы также учитывали духовные аспекты как онтологическое основание.

Также в отечественной науке к социальной адаптации предлагаются так называемая «инвариантная модель бытия», которая отражает повседневную культуру того или иного общества[11].

Таким образом, понятие «модель бытия» можно определить как топологическую схему мироздания, в основании которой в зависимости от методологических установок того или иного философского течения закладываются те или иные фундаментальные онтологические элементы. Таким образом, в основание этого определения положен принцип вариативности.

Возвращаясь к анализу заявленной проблемы параграфа, необходимо отметить, что в рамках классических философских подходов всё же имеют место быть основания для преодоления ограниченных по своей сути двухмерных моделей бытия. Такой моделью, претендующей на статус универсальной модели личностного бытия, является трёхуровневая «трансцендентальная схема» И. Канта: чувственность-время-рассудок. Дополняющей функцией (трансцендентной) действия этой схемы разумно считать категорию «души», выполняющей связующую роль между категориями духа и тела. Иначе душа в силу заявляемого онтологического основания (семиотических) признаётся в качестве связующего начала между бессознательным основанием рефлексов и осознанных рефлексий духа личности.

Исходя из сущности этой модели бытия необходимо указать, что двухуровневые модели бытия, рассмотренные ранее свидетельствуют об их темпоральном расщеплении. О феномене темпорального расщепления духовного пространства высказывалась Л. А. Бурняшева[12]. Она, в частности, под этим феноменом понимала психологическую неготовность индивида к моделированию своего будущего из его настоящего времени.

Указанная ранее формула трансцендентальной схемы И. Канта, в свою очередь, порождает искомые силлогизмы, которые и обеспечивают выход на гармоничные соотношения морфофизиологических и трансцендентных оснований личностного бытия. Заявляемая в данном исследовании тринитарная эволюционная последовательность включает в себя конструктивные положения теории И. В. Черепанова, а также А. А. Свиридова. Первый вид гармоничных отношений опосредует феномен психологической сферы и феномен семиотической системы: всё психологическое — буквенное (символьно), всё буквенное — психологично. Символ в данных отношениях в качестве номинации соотносит свою природу абстракции с трансцендентальными формами бытия (божественными). Данное положение не противоречит исследованиям К. Г. Юнга о природе символа и суждениям Платона о том, что мир вещей и мир идей опосредует ум-демиург. Следующий уровень моделей бытия соотносит феномен буквы-символа и божественного мира: «все семиотические архетипы естественных языков — нуминозны, всё нуминозное является одновременно семиотическими архетипами естественных языков».

Необходимо в рамках данного суждения о функции символа раскрыть его соотношение с буквой. Так, зачастую понятие буквы трактуется посредством номинации «знак»[13]. При этом алфавитная система того или иного языка является одной из высших степеней абстрагирования конкретных лексических значений (кроме идеографической письменности). В силу этого свойства базовые элементы алфавитов при всей совокупности планов выражения и содержания больше конгруэнтны понятию символ. Так, большинство трактовок понятий «символ» едины в определении его в качестве динамической и многозначной структуры[14]. Стоит отметить, что в философских исследованиях имеются подходы, которые указывают на свойства буквы, которые превосходят онтологию «знака»[15]. При этом в рамках данного исследования автор придерживается суждения К. Г. Юнга о несводимости символов к эпифеноменам деятельности логической сферы разума. Стоит также отметить, что одну из интересных попыток описать символизм букв предпринял К. М. Королев[16]. Вместе с тем по большей части им исследуются символизм букв иврита, что при анализе символической природы сознания для российского менталитета недостаточно.

Возвращаясь к обобщению трёх уровней эволюции моделей бытия, получаем следующую последовательность: «все психологические проявления — являются одновременно и биологическими проявлениями», «все семиотические элементы естественных языков — обладают психологическим содержанием», «все семиотические архетипы естественных языковых структур — нуминозны». Данную эволюционную триаду отношений отчасти можно сравнить с принципом «лестницы существ», основания которого содержатся в работе «История животных» Аристотеля[17]. Уровни данной триады весьма близки уровням эволюции информационных систем, которые исследует И. В. Черепанов[18]. Высшей стадией эволюции информационных систем в его исследовании является социальная материя, а изначальной является физическая материя. При этом особенным в его исследовании является разрешение семантической трудности в эволюции живых существ. В частности, он приходит к мысли, что без «инструкций» в виде метаинформационного текста, живые организмы не могли появиться[19]. Вместе с тем на высшей ступени эволюции бытия символьная природа сознания, обладающая метакодом «предписаний» (программами бытия) субстанционально не уточнена.

Понимание феномена «модели личностного бытия» может быть состоятельным, если изучить сущность понятия «личностное бытие».

Необходимо отметить, что в античной философии (Платон, Аристотель, Эпикур), в работах мыслителей эпохи Возрождения (Мишель Монтень, Эразм Роттердамский), Нового времени (Вольтер, И. Кант, Б. Паскаль, Ж.-Ж. Руссо,) преобладали мотивы гуманистических идеалов.

Автор разделяет точку зрения В. Е. Баранова относительно того, что работы Б. Спинозы, И. Гердера и Дж. Вико являлись определённого рода рефлексией к универсальным конструкциям Аристотеля в определении феномена личностного бытия. Также В. Е. Баранов совершенно справедливо указывает на то, что Г. В. Ф. Гегель одним из первых пришёл к пониманию различий личностного и индивидуального модусов человеческого бытия[20]. Следующий значительный вклад в исследование феномена личностного бытия внесли советские исследователи (Л. С. Выготский, П. Я. Гальперин, А. Н. Леонтьев). Современные отечественные исследователи также активно разрабатывают проблематику феномена личностного бытия (В. Е. Баранов, А. В. Королев[21], Д. С. Федин[22], С. В. Дмитрова[23], И. А. Шульгина[24], В. Ю. Инговатов[25], В. П. Барышков[26], Г. М. Тарнапольская[27], Н. В. Пашкова[28]).

В. Е. Баранов личностное бытие определяет в качестве идеальной формы организации человеке свойств внешнего мира. Также он дополняет это определение понятием «системное качество», которое указывает на вектор эволюции его до уровня сверхиндивидуального состояния[29]. Весьма ценным для автора в этом определении является понятие системного качества, поскольку оно отражает тенденцию к рассмотрению личностного бытия в виде целостного комплекса взаимосвязанных элементов.

Д. С. Федин личностное бытие определяет как «сопричастность человека Бытию»[30]. Подобная авторская дефиниция опосредована позицией Н. М. Солодухо относительно трактовки понятия бытия, как всего реально существующего. Это указывает на превалирующий принцип реальности в его определении, который согласно концепции З. Фрейда является регулятором принципа удовольствия. Выявленное действие психологического принципа реальности в рамках понятия «личностное бытие» указывает на разумность учёта достижений аналитической психологии в данном исследовании.

С. В. Дмитрова следует определению личностного бытия, ранее данного М. К. Мамардашвили. Она указывает, что личностное бытие объективно выражает процесс «стремления людей к недостижимому»[31]. Оценивая данное определение необходимо указать на деятельностный характер личностного бытия.

А. В. Королев определяет личностное бытие как концентрированную форму социокультурного опыта, и являющееся общественным достоянием, обогащающее культуру и человечество. Одно из важных феноменологических замечаний относительно личностного бытия заключается в подчинении его трансцендирующей эволюции, восхождении от простого к сложному — к абсолютной форме экзистенции[32]. Подобное определение затрагивает близкую позицию автора о наличии последовательной схемы эволюции личностного бытия. Данная схема является квинтэссенцией подходов И. В. Черепанова и А. А. Свиридова. Имеется в виду следующая эволюционная стадиальность: «все психологические проявления — являются одновременно и биологическими проявлениями», «все семиотические элементы естественных языков обладают психологическим содержанием», «все семиотические архетипы естественных языков — нуминозны»[33].

Перейдём к систематизации наиболее важных составляющих и наиболее близких научным взглядам автора положениям по определению феномена личностного бытия. Личностное бытие — это полнота всех духовных, физиологических оснований личности, подчинённых принципу реальности, принципам деятельностного подхода. Также эта форма бытия подчинена эволюционной закономерности восхождения от простого к сложному, от категории единичного к категории всеобщего в рамках своей экзистенции.

На основании ранее уточнённой дефиниции «модель» уточним, что модель личностного бытия — это топологическая схема всех духовных, физиологических оснований личности, подчинённых принципу реальности, принципам деятельностного подхода.

Относительно сущности времени в качестве опосредующей субстанции диалектического противостояния физических и ментальных процессов достаточно подробно указано в работах В. И. Черепанова. Так он отмечает, что познание как таковое возможно только в рамках определённого времени: «там, где есть время, есть бытие и познание, т.е. время существует только там, где свершается познание бытия, и вне этого познания никакого времени не существует»[34].

При этом методологический подход автора от позиции И. В. Черепанова отличается тем, что он уточняет время в качестве формы не только обычной материи, но и языковой материи (вторичной материальной системы). В данном случае автор научного исследования расширил подходы по семантическому и семиотическому определению феномена времени, применённые в исследовании П. А. Шапиц[35].

Таким образом, семиотизация бессознательной части психики (рефлексы, инстинкты) и сознательной части психики человека (модусы сознаний высшего порядка), а также самого времени позволяет выстраивать открытые модели бытия. В свою очередь, открытая модель бытия, обладая всеми качествами открытых систем, позволяет более эффективно упорядочивать соотношения иррационального и рациональных компонентов сознания.

Представленная ранее «лестница форм эволюции бытия», раскрывающая основы соотношения рационального и иррационального мира будет в дальнейшем определять авторскую методологию. При этом особо пристальное внимание в рамках данной методологии будет обращено на языковые условия формирования элементов моделей личностного бытия: духа, тела и души.

Справедливо будет отметить, что при исследовании любого из трёх уровней личностного бытия автору для чистоты исследования необходимо будет обращаться к феномену номинации « (от лат. nominatio — наименование). В языкознании под номинацией понимается — наименование как процесс соотнесения языковых единиц (прежде всего слов) с обозначаемыми объектами (предметами, признаками, событиями и т. п.)»[36]. Иначе, можно сказать, что для каждого из уровней личностного бытия в любой из рассматриваемых теорий необходимо будет исходя из языковой детерминации его развития, выяснить, насколько коррелирует означающая номинация (мир идей) и его означаемое (мир вещей).

Так как в данном параграфе речь пойдёт о феномене духа, как объекте иррациональной природы, то и оценка его развития будет происходить в области субъективных форм его бытия. Среди субъективных форм бытия в соответствии с предметом исследования нас, прежде всего, будет интересовать сфера психологического континуума. Предельный интерес для автора будут составлять элементы хаоса системы. В осмыслении данных элементов автор видит потенциал для совершения качественной оценки относительно устойчивости или неустойчивости той или иной системы номинаций элементов личностного бытия к развитию в будущем. В равной степени эти данные помогут объективно оценить возможность или невозможность слагать ими (элементами личностного бытия) гармоничные модели личностного бытия.

Элементы хаоса, дихотомии на субъективном плане бытия (психологическом континууме) особенно ярко, по мнению автора текущего исследования, проявлены в понятиях базовых категорий личности человека, таких как «псюхе» (греч.), «френ» (греч.), «гайст» (нем.), «анима» (лат.), и их толковании в русскоязычной литературе.

Руководствуясь положениями социального конструктивизма, мы полагаем, что диалектическое «пересечение» полярных смыслов в рамках данных категорий основано, прежде всего, на сущности языковых систем. Имеются в виду те языковые системы, которые в процессе конвергентной эволюции приобретают свойство и агглютинативных типов языков, и флективных. Данный факт означает, что подобные языки позволяют образовывать слова не только посредством присоединения окончания к слову, но и путём объединения в одной лексеме несколько значений (зачастую полярных, несовместимых). Эта закономерность в виде феномена «слипания» (агглютинаций) не только букв, слогов, но и значений слов характерна для всех 24 официальных европейских языков мира, а также для всех идеографических языков — китайского, японского, иврита.

Для категории духа как иррационального объекта познания (от лат. Irrationalis (лат.) — неразумный[37]) одной формальной логики в идеалистических направлениях философии науки было недостаточно, а чисто метафизические формы и методы познания бытия не выдерживали вызовов времени, поэтому в философском дискурсе закономерно появилась трансцендентальная дедукция И. Канта, которая должна была раскрыть объективную значимость субъективных форм познания.

Суждения в трансцендентальной логике относительно духа, как априорные суждения, в которых одно понятие находится в необходимой связи с другим понятием, не содержащимся в нём, должны были развести понятие духа и души и в европейской философии, и в российской философии, и в восточной философии. Однако фундаментальные свойства языковой материи мышления и речи, нормирующих семантическую агглютинацию полярных понятий, не исследовались.

Образование агглютинированных символов в семиотической системе, как покажут результаты данного исследования, тесно связано с негативной тенденцией в том или ином языковом мышлении агглютинировать и базовые категории личности как на феноменальном, так и на ноуменальном уровне. Данные категории приводятся в тех смыслах, которые ранее определил И. Кант[38].

Что касается подходов рациональности Р. Декарта, Б Спинозы, Г. В. Лейбница, то в их трудах категория духа ставилась в зависимость от рациональных суждений, получаемых от телесности человека, его иррациональная природа имела второстепенное значение в объективации психологических явлений[39]. Данному подходу к иррациональным явлениям психики человека (в том числе интуиции) не суждено было стать всеобщей методологией в познании субъективного плана бытия. По мнению автора, это не произошло на основании того, что интеллекту и уму не вполне доступны такие формы опыта, которые неотделимы от самой личности. К подобным формам опыта относятся интуитивное знание, конгруэнтные формы сознания души. Именно поэтому их невозможно заменить рациональными суждениями. Допустимым будет отметить, что у данных философов категории интеллекта и ума зачастую оказываются смешанными с категориями духа и души.

В последующем своём культурно-историческом развитии иррациональное знание приобретает онтологическое значение в трудах А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, А. Бергсона, однако, иррациональное знание по-прежнему не разрешало проблему дихотомии в понимании сущностной природы души и духа.

Использование иррациональной категории «бессознательного»[40] И. Г. Фихте в целом показывает недостаточность и бессилие логических методов для познания высших уровней психической деятельности, её «агентов» действия (в том числе духа) человека в своей интроспекции, саморефлексии рациональными способами.

Определение Г. В. Ф. Гегеля о сущности духа, как непрестанного самопознающего субъекта[41], по сути, раскрывает механизма становления самосознания личности вокруг своего «Я», в рамках которого присутствует произвольный (осознанный) компонент волевого усилия, также являющейся иррациональной структурой бытия сознания человека[42].

При этом необходимо сразу же отметить, что собственного сознания у духа нет, отсутствует. Данная позиция автора ранее уже была обоснована в рамках изучения субстанциональной сущности духа (числовой эманации цифры (его «генома»). Подобная числовая эманация может обозначать качественную либо количественную меру вещей субъективного или объективного уровня бытия. При этом автономное существование чисел и цифр возможно только после образования связей с первичными субстанциями бытия (согласно концепции пифагорейцев) (Николов Н. О. Концепция триединства мироздания как методологический источник различения моделей уровней личностного бытия вида: «тетраксис» и «тетрада» // Экономические и гуманитарные исследования регионов. 2018. №2. С. 85–91).

Эта авторская позиция ещё раз рельефно показывает, что западноевропейская философия для изучения онтологических оснований духа по большей части использует абсолютизированные структуры ума и интеллекта, и это далеко не случайный факт. Для полноты исследования необходимо указать, что используемое в работах западноевропейских исследователей понятие «ratio» (лат.), по сути, смешивает номинации ума, интеллекта и духа в пределах своих семантических и риторических форм[43].

Основанием для данного суждения стала работа «Начала современного естествознания» В. Н. Савченко и исследование С. С. Неретиной — «Верующий разум: Книга бытия и Салический закон».

Таким образом, дух оказывается детерминирован сознаниями интеллекта и ума, а равно и их модусами: обучающейся и аналитической структурами. Под модусами сознания понимаются ментальные измерения целостного сознания. Получается, что вся онтология и феноменология его бытия опосредована данными структурами сознания. Эти модусы сознания, в свою очередь, развиваются через уникальную последовательность символов букв (символов архетипов) того или иного языка, которые существенно отличаются от одной языковой культуры к другой. Возможность данного умозаключения во многом обязано исследованиям А. А. Свиридова, Э. В. Ильенкова, М. Б. Богуса, В. А. Маслова, А. А. Мельникова[44]. В этом контексте также стоит упомянуть идею А. А. Мёдовой о «едином домодальном поле или амодальном семантическом коде» модусов сознания[45].

С течением времени в философии получили своё развитие научные направления, которые предприняли попытку синтетического подхода при изучении рационального и иррационального знания (Панкратова О. А. Проблема соотношения рационального и иррационального в познавательной деятельности: автореф. дис. … канд. филос. наук: 09.00.01 / О. А. Панкратова. Ульяновск, 2014. С. 12).

Так, в отечественной философии подобной тенденции в своих исследованиях придерживались В. С. Соловьев, А. С. Хомяков, С. Л. Франк, И. В. Киреевский, А. П. Григорьев, Н. А. Бердяев, П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, И. А. Ильин, Б. П. Вышеславцев и другие учёные.

Гармоничная модель бытия, конструктивно сочетающая в себе рациональное и иррациональное отношение к миру, являлась предметом рассуждения таких учёных-естествоиспытателей, как Н. Бор, В. Гейзенберг, Э. Шредингер, А. Линде и других.

Поэтому предложенная нами концепция, в рамках которой категория души опосредует морфофизиологическую и трансцендентную компоненту личности, вполне гармонично и обоснованно отвечает критерию гармоничной модели бытия и духовной модели личностного бытия.

При