Оглавление

Книга вторая. Семья

Глава 1. Члены семьи

День первый

— Маленькая, потанцуй со мной, — улыбаясь, Серёжа протянул мне руку.

Я засмеялась — звучал мой любимый вальс. Каждый раз, когда я слышу эту музыку, я наполняюсь торжеством жизни. Опираясь на его руку, я встала из-за стола и вдруг почувствовала на затылке чей-то взгляд; я оглянулась — женщина с распущенными по плечам тёмными волосами спряталась за чьей-то спиной.

— Что ты, Девочка? Кого ищешь? — спросил Серёжа, увлекая меня за собой.

— Не знаю, кто-то смотрел.

— Маленькая, ты так хороша, что на тебя все смотрят, — горячо шепнул он, захватив губами мочку моего уха, и застонал: — ооо… соскучился…

Миновав столики, мы закружились под «Вальс цветов».

Божественные звуки взлетали, расширялись, взлетали и… взлетали; и вверх, и вширь ткали новое пространство — чарующее, волшебное, вовлекающее в себя и отгораживающее от внешнего мира. Одновременно звуки проникали внутрь, заставляя трепетать — петь каждую клеточку тела. Грудь расширялась восторгом, тело стремилось воспарить. Серёжины глаза мерцали искорками, влекли. «Люблю тебя!» — признавалась я, и мой смех вплетался в звучание пространства.

С последним аккордом Серёжа приблизил лицо, его глаза полны желания, язык всего на мгновение проникает ко мне в рот, и этого достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Я закрыла глаза и потянулась к нему, но осталась в одиночестве — он уже отстранился и склонился к моей руке. Коснувшись губами пальцев, взглянул снизу вверх насмешливым взглядом искусителя:

— Танго?

Закинув голову, я засмеялась от счастья. «Милый, ты же знаешь ответ!» Лаская взглядом, он ждёт от меня слов.

— А тема? — спрашиваю я.

— Соблазни меня, Девочка!

— Серёжка, ты повторяешься! Помнишь в Алма-Ате — вначале «Вальс цветов», потом — танго. Помнишь, ты сказал: «Танго, как секс, отдайся мне», а потом сказал, что был не готов…

— Тогда я только догадывался о твоём умении соблазнять, и был беззащитен, сейчас я знаю, а, значит, вооружён.

Я приподняла брови: «Да?» Будучи много ниже Сергея, мне иногда удаётся взглянуть на него «сверху вниз». Он насмешливо усмехнулся…

Я решила рассказать историю пробуждения женственности.

Как и в ресторане Алма-Аты, я вышла вперёд, оставив Серёжу за спиной. Раздался первый такт мелодии. Неловкая и неумелая, я начала двигаться врозь с ритмом, делая большие паузы между движениями, словно познавая саму себя. Постепенно ускоряясь, я догоняла ритм и, наконец, совпала с ним и подчинилась — движения стали резкими, позы скульптурными, не связными между собой, как разрозненные, мелькавшие на экране кадры. Женщина узнала себя. Теперь она стремилась превратить бытие в искусство и постигала женственность. Устраняя разрывы между движениями, я постепенно заполняла каждый такт музыки собой — перетекая гибкостью рук, спины, свободной подвижностью бёдер из одного движения в другое. Тело слилось с музыкой в бесконечном волнообразном движении, демонстрируя обретённую пластичность. Взглядом, уверенной в своей власти женственности, я оглядела пространство перед собой. Теперь я танцевала танго. Танго-призыв. Танго-ожидание. Танго-обещание.

Сидевшие за столиками и переставшие жевать, люди смотрели на меня; те, кто сидел в отдалении, вставали, перемещаясь ближе к танцполу. Мой взгляд пересёкся с взглядом тёмных, лихорадочно блестевших глаз. «Кто ты?» — мысленно спросила я, но незнакомка опять ускользнула.

Рука Серёжи легла на плечо, я на секунду замерла и стряхнула её круговым движением. Вздёрнув подбородок, хотела повернуться к нему и… не успела. Грубо схватив за плечо, он рывком развернул меня к себе. «Серёжа!?»

В его глазах не было желания, его глаза блестели гневом. Обхватив за спину, он увлёк меня в вихрь вращения; прервав кружение, отправил в одну, потом в другую сторону от себя, понуждая к движению рукой, лежавшей на моём затылке. Он повторял это снова и снова, будто забавляясь моей податливостью. Я искала его взгляда, надеясь спросить: «Серёжа, что ты делаешь?», но он смотрел сквозь меня. Мы исполняли знакомые всем движения танго — красивые, когда танцуют оба. Но в нашем дуэте танец страсти он исполнял сам, меня в танце не было — я кукла! Я подчинялась его воле, позабыв о соблазнении.

Новый вихрь кружения показался мне спасением, прижатая к его груди, я с надеждой заглянула ему в глаза и запаниковала: «Холод! Куда делось тепло из твоих глаз?»

Финал танца возвестил о триумфе Мужчины. Гордо возвышаясь надо мной, Сергей поддерживал моё поникшее, безвольное тело одной рукой, вприщур рассматривая обращённое к нему лицо. Я молила о любви.

— Маленькая, ты что творишь? — тяжело дыша, спросил он.

Я выпрямилась без его помощи и парировала:

— А ты?

Люди аплодировали. На их глазах развернулась драма — осознавшая свою привлекательность женщина была низвергнута мужчиной до состояния марионетки, но люди аплодировали и улыбались. «В добрых сказках, наоборот, — тоскливо подумала я, — там куклы в лучах любви превращаются в людей!» Мне стало зябко под обнимающей мои плечи рукой.

— Ты соблазнила половину зала.

— Всего лишь половину? — вяло отозвалась я, старательно улыбаясь встречным улыбкам и склоняя голову в знак признательности за аплодисменты. — Жаль, что в этой половине не оказалось тебя.

— Маленькая, не играй со мной! — с явной угрозой в голосе остерёг Сергей.

Я ещё раз взглянула на его лицо, там по-прежнему для меня ничего не было — Сергей смотрел прямо перед собой. Мои губы уже не могли улыбаться, а мы всё шли и шли среди людей к нашему, далеко стоявшему от танцпола, столику. Наконец, шум аплодисментов остался позади. Не обращая внимания на Андрэ, в удивлении приподнявшего брови, на принца, провожающего нас задумчивым взглядом, Серёжа провёл меня мимо нашего столика и втолкнул в комнату, арендованную для кормления детей, захлопнул за собой дверь и оперся на неё спиной. Сунув кулаки в карманы брюк, спросил:

— Тебе не понравилось наше танго?

Я механически повторила:

— Мне не понравилось наше танго.

— Почему? Ты же так задорно начала, завела весь зал.

— Ты сказал: ползала.

Он вновь сузил глаза.

— Я почему-то решил, что это я имею право на недовольство. Ты считаешь по-другому?

— Ты имеешь право на недовольство. Я соблазнила половину зала и не соблазнила тебя.

Возведя глаза к потолку, он шумно выдохнул и произнёс:

— Это тупик. Маленькая, тебе в забаву моя ревность?

— Я не думала о твоей ревности. Я танцевала. Тему предложил ты сам.

— Зачем ты соблазняла мужчин в зале?

— Я повторяю, у меня не было цели соблазнять кого-то, кроме тебя. Я точно так бы танцевала, если бы зал был пустой.

Сергей резко втянул в себя воздух и очень мягко, как несмышлёнышу, пояснил:

— Но в зале были люди, были мужчины.

— Были, — согласилась я. — Я танцую для себя, но если мой танец кому-то нравится, мне это приятно.

— Хорошо. Объясни, пожалуйста, что не понравилось тебе?

— Ты утверждал власть, используя физическое превосходство. Ты не позволил мне двигаться, ты так увлёкся, что обращался со мной, как… как с палкой!.. а ещё, я никогда не видела таких глаз у тебя, в твоих глазах я всегда находила тепло, сегодня у тебя тепла для меня не нашлось.

Наступило тягостное молчание. Размышляя и не меняя позы, Серёжа глядел перед собой. Наконец, он перевёл взгляд на меня и подтвердил:

— Да, я демонстрировал им, что ты принадлежишь мне.

— Кому? Никто из них не посягал на меня.

— Ты звала! Как охотники к добыче, они стали подбираться к тебе ближе. Я видел их глаза.

Я вздохнула.

— Серёжа, ко мне никто не подбирался. Люди хотели посмотреть танец.

Вновь повисло молчание. Я видела, что он перестал сердиться, высвободив из карманов руки, он оттолкнулся от двери и шагнул ко мне.

— Я испугал тебя. Я видел твой взгляд, когда опрокинул тебя назад.

Проведя пальцами по его щеке, я устало произнесла:

— Пойдём, наше отсутствие затянулось.

Граф и Его Высочество сделали вид, что в нашем дефиле мимо них не было ничего необычного. Как только мы сели за стол, Андрэ потребовал:

— Детка, дай мне ручку, я поцелую твои пальчики. Танцуешь обворожительно! Захватываешь зрителя целиком, равнодушных не остаётся. И сюжет танца интересный — марионетка, возомнившая себя человеком! Кому из вас пришла в голову такая идея? — задавая вопрос, он поочерёдно посмотрел на меня и на Серёжу.

Сергей усмехнулся и промолчал.

— Детка, я чего-то не понял? Ты расстроена? — забеспокоился Андрэ.

— Нет, Андрей, милый, ну что ты! — поспешила я его успокоить и улыбнулась. — Всё хорошо! А сюжет пришёл в голову как-то сам, прямо во время танца.

Его Высочество подал реплику о каких-то налогах, по-видимому, продолжая разговор, начатый в наше отсутствие, чем и отвлёк графа. Граф включился в обсуждение. Я выразила принцу признательность лёгким наклоном головы, на что он скучливо отвернулся — Его Высочество никак не желал примириться с выбором друга — женщина, на которой женился его друг, ему не нравилась.

Мне было не до его неприязни — после первых же глотков чая мои груди стали наполняться молоком.

— Серёжа, малыши проснулись, — шепнула я, — я пойду кормить в апартаменты.

Молча захватив в руку мою ладошку, Сергей поднялся вместе со мной.

— Поцелуй деток за меня, — отвлекаясь от налогов, напутствовал Андре.

— Обязательно, милый!

Выходя из лифта на своём этаже, мы увидели Настю и Стефана. Стефан нёс деток в обеих руках в сумках-переносках. Увидев нас, ни слова не говоря, развернулся и пошёл обратно в номер. Настя, оглядываясь, потянулась за ним следом.

— Лида, — удержал меня Сергей. — Прости меня, Девочка. Ты прячешься. Не убегай от меня, слышишь?

Я коснулась пальцами его щеки, погладила и попросила:

— Поцелуй меня! — и тотчас вскрикнула: — Ах! Осторожнее, милый, грудь полная.

Стефан в гостиной разговаривал по телефону, голос звучал глухо, слов я не разбирала, но было понятно, что Стефан раздражён. Я вопросительно посмотрела на Настю. Она пожала плечами и шепнула:

— С Дашей, может? Увязался за нами! Я думала, Паша останется.

Малыши проголодались — даже Катя против обыкновения сосала, не отрываясь. Макс, как всегда, ел деловито, не отвлекаясь и не останавливаясь. Пока сосёт, смотрит только на меня. Катя, та пока ест, всё вокруг осмотрит, скользит глазками, что по моему лицу, что по стенке, всё с одинаковым безразличием, но только увидит Серёжу, забывает обо всём и улыбается. Катя, вообще, улыбается только Серёже.

— Катя сегодня плакала, — вдруг сообщила Настя.

Я вновь подняла к ней лицо.

— Я не знаю почему. Во сне заплакала. Макс закряхтел, тоже во сне; выгибаться стал. А Катя спит и плачет. Я подумала мокрая, она же не терпит сырой подгузник. Заменила, а она всё равно не успокаивается. Максим проснулся и тоже скривил мордашку. Стефан не дал заплакать, взял на руки, он только покряхтел. Может, животики? Стефан массаж сделал, они вроде успокоились. — Настя покачала головой, вспоминая: — Катя так горько плакала!

Мои дети почти не плачут. Максим, даже когда родился, не заплакал, а басовито запел, возвещая миру о своём приходе. Катя, бывает, плачет, но очень редко. Я закрыла глаза и прислушалась к малышам. «Неужели почувствовали? Что? Мой страх? Или Серёжа в слепой ревности худое подумал?»

Макс выпустил сосок, улыбнулся во весь ротик, загулил, выражая удовольствие.

— Наелся, маленький? Сынка мой славный!

— Давайте, Лидия Ивановна… — Настя протянула руки и забрала Максима. Приладив его к плечу, стала прогуливаться с ним по комнате. Малыш любопытными глазёнками посматривал вокруг себя.

Катя ещё сосала, и глазки её постепенно закрывались. «Недоспала малышка, — думала я и, как только она отпустила сосок, приподняла её головку повыше и прижалась к лобику губами. — Что же тебя напугало, девочка?» Энергия доченьки была чистой, она безмятежно спала.

Неслышно войдя в спальню, над нами склонился Стефан. Прикрыв грудь рукой, я выразила негодование мимикой, он усмехнулся, взял у меня дочь и повернулся спиной, предоставляя возможность и приводить туалет в порядок, и кипеть, сколько мне хочется.

— Вы поели? — поинтересовалась я, когда уложив спящих детей поперёк кровати, мы все трое вышли в гостиную.

— Нет, — отозвалась Настя, — хотели заказывать, а тут Катя заплакала, не до обеда стало. Сейчас закажу. Стефан, выбери, что ты будешь есть. Я себе уже выбрала.

— Мясо, — лаконично ответил Стефан.

Стефан отличался многоречием, только тогда, когда был чем-то возмущён.

— Какое мясо? — с раздражением спросила Настя. — Книжка меню перед тобой. Выбирай хоть мясо, хоть не мясо, мне название блюда скажи.

Я подошла к стационарному телефону и сняла трубку. Нажала поочерёдно две клавиши и тотчас услышала услужливый женский голос:

— Добрый день! Чем могу помочь?

— Здравствуйте. Я хочу заказать в номер обед на две персоны и перед этим хочу переговорить с кем-то, кто поможет мне сделать выбор. — Пока меня соединяли с рестораном, я спросила у Насти: — Ты что выбрала?

Она потыкала пальцем в разные строчки меню.

— Да-да. Здравствуйте. Мой гость любит мясо. Что вы можете порекомендовать? Баранина предпочтительнее. — Я в упор смотрела на Стефана, он с мягкой усмешкой на меня. — Хорошо. Именно это блюдо я и закажу. На гарнир — овощи, слегка припущенные в масле, лучше оливковом. Да, благодарю. И порцию сделайте, пожалуйста, двойную. Нет, и мяса двойную порцию, и овощей. Благодарю.

Потом я заказала блюда, выбранные Настей, на своё усмотрение десерт и кофе. Выслушала добрые пожелания администратора кухни и повесила трубку.

— Вот! Учись, — обращаясь к Насте, Стефан назидательно выставил вверх указательный палец, — женщина всегда найдёт способ сытно и вкусно накормить мужчину. А ты — «меню на столе возьми», — передразнил он её, — так и мужа накормить не сумеешь!

— Ты мне не муж, — огрызнулась Настя.

— Стефан, почему детки плакали? — вмешалась я в их перепалку. — Что думаешь?

Ответом мне был продолжительный и внимательный взгляд. Я опустила глаза раньше, чем он произнёс:

— Кишечник не возбуждён.

— Ну хорошо, обедайте, я пойду. — Я поднялась, и Стефан тоже поднялся с дивана. — Куда ты? Я сама дойду.

Он легко согласился:

— Дойдёшь. Со мной.

В лифте, расслабленно опершись могучими плечами на стенку кабины, он не спускал с меня глаз. Я никогда не умела уйти от его вопросов, пусть даже и молчаливых. Я смело подняла взгляд.

— Стефан, не смотри на меня так. Всё в порядке. — И снова опустила глаза.

— Я вижу. — Пропустив вперёд, он шагнул за мной из лифта, схватил за руку и потащил за собой.

— Стефан! — остановила я его и выдернула из его ладони руку. — Теперь пойдём.

Я пошла вперёд, а он старательно стал приноравливаться к моему шагу.

— У Даши вчера глаза были красные. Поссорились? — спросила я.

Он промолчал, я вздохнула и извинилась.

Мы шли по залу, притягивая к себе взгляды со всех сторон. Точнее, взгляды притягивал он. Огромного роста, огромный в плечах, с лохматой шевелюрой, закрывающей пол-лица. Тёмно-карие глаза мерцают из-за густых ресниц, и взгляд их всегда неторопливо внимателен и всегда печален. Стефан никогда не беспокоится, как он выглядит. Никогда не замечает того особого внимания к себе, какое проявляют женщины к красивым и печальным мужчинам. Красавицу Дашу Стефан покорил с первого взгляда ещё тогда, в Париже, в доме Андрэ. Вернее, он Дашу не покорял, она сама покорилась. Он её тогда и не заметил. Тогда он никого не замечал — жил в своём мире, состоящем из горя и боли. Боюсь, он и сейчас живёт воспоминаниями о своей первой жене.

Серёжа встал из-за стола и сделал к нам шаг навстречу. Я подняла лицо, встречая его поцелуй. Стефан стоял позади и закрывал нас от зала, но чей-то взгляд всё же проник из-за его спины. Я оглянулась.

— Что ты, Маленькая? — спросил Серёжа.

— Какая-то женщина. Не в первый раз. Чувствую взгляд, оглянусь, она прячется.

И Серёжа, и Стефан осмотрели обедающих людей.

— Нет никого, Девочка, все заняты только собой. Садись, я тебе рыбу заказал. С малышами всё в порядке?

Я взглянула на Стефана. Он усмехнулся и, поворачиваясь к выходу, пробурчал:

— Пойду, а то моя двойная порция остынет.

— Всё в порядке, Серёжа, — запоздало ответила я.

— После обеда встреча за закрытыми дверями, думаю, минут на сорок затянется. Поскучаешь? Или поешь, и я провожу тебя наверх?

— Поскучаю. Детки спят. Настя тоже приляжет. «А подвергать себя вопрошающим взглядам Стефана, я не хочу», — добавила я про себя.

— Я не позволю соскучиться! — весело встрял в наш разговор Его Высочество. — Если ты, друг мой, разрешишь поухаживать за твоей женой, буду иметь честь пригласить графиню на танец. И если не оттопчу ей с первого раза ножки, дерзну пригласить и на второй, и на третий. — Принц через стол слегка поклонился мне.

Я засмеялась.

— Ах, Ваше Высочество, танец с вами это скорее честь для меня. Я, увы, не принадлежу к особам королевской крови, правда, Андрей?

Андрэ развёл руками и, шутливо сокрушаясь, покачал головой.

— Да, детка, не принадлежишь!

— Ты не пойдёшь на обсуждение? — спросил у принца Сергей, не приняв его шутливого тона.

— Я всецело тебе доверяю, мой друг! — ответил тот. — К тому же, это такая скука! Думаю, вы там и за час не управитесь! Я часок потанцую с графиней, потом минут на пятнадцать загляну разогнать вас говорунов. Ну, а если вы раньше управитесь, то и того лучше!

Его Высочество был в ударе — он успевал и есть, и пить, и развлекать нас анекдотами, а понизив голос, поведал о курьёзных происшествиях из жизни королевских особ. Обычно сдержанный в проявлении эмоций, Андрэ смеялся так же весело, как я или принц. Только Сергей не участвовал в общем веселье, был задумчив и даже подавлен.

Перед десертом я положила руку на его бедро. Он взял мою ладошку, поднёс ко рту и, целуя пальцы, впервые за всё время обеда взглянул на меня — искристое тепло в его глаза так и не вернулось, в глазах его по-прежнему жила грусть.

— Серёжа, мне нужно тебе кое-что сказать. Лучше сейчас, чем потом.

Он несколько секунд смотрел на меня, потом встал и потянул меня за собой. Приведя в комнату для кормления, захлопнул дверь и, как и в прошлый раз, прислонился к ней спиной.

— Что, Маленькая? Что ты хотела сказать?

— Серёжа, давай забудем о том, что произошло! Ты избегаешь моего взгляда, и я всё больше чувствую себя виноватой.

— Да нет же, Девочка! — Положив руки на мои плечи, он прижался лбом к моему лбу и горячо прошептал: — Лидка, у меня перед глазами стоит твоё испуганное лицо. Я поверить не могу, что это я тебя напугал! Не могу понять, как, увидев твой страх, я не остановился? Как мог упиваться властью? Я обещал себе лелеять тебя, баловать, исполнять твои прихоти и не позволил малость — танцевать!

— Серёжа, нет! Ну что ты такое говоришь? Серёжа, послушай, я — счастливейшая из женщин! Господи! Ну что ты говоришь? Ты лучший из мужчин! Я люблю тебя! Смотри на меня, я тоскую без тепла твоего взгляда! Поцелуй меня, я скучаю по твоему желанию!

Губы Сергея сначала нежные, стали твёрже. Я услышала, как щёлкнул замок двери.

В распахнутые двери вип-зала поодиночке и по двое потянулись представители российского бизнеса. Серёжа и граф ушли в числе первых, я сидела за столом, уплетая кусок торта — нежнейший бисквит таял на языке, оставляя во рту горьковато-свежее послевкусие цитрусовой пропитки. Принц наблюдал за мной, лениво потягивая коньяк. Дождавшись, когда я сложила приборы, он сказал:

— Лидия, вы удивительная женщина! За пять минут вы повергаете мужчину в ад и ровно с такой же стремительностью возвращаете его в иллюзию рая.

Я засмеялась.

— Ваша оценка происходящего не совсем справедлива, Ваше Высочество. Когда, как вы выразились, я повергаю мужчину в ад, я и сама оказываюсь там же. Когда я возвращаю мужчину, как вы выразились, в иллюзию рая, это совсем не значит, что и я возвращаюсь в эту самую иллюзию. И позвольте вопрос, Ваше Высочество, отчего же, по-вашему, ад — это реальность, а вот рай непременно иллюзия?

Недобро прищурившись, принц предпочёл не заметить моих уточнений и не стал отвечать на мой вопрос, а продолжал нападать:

— Ваш муж, графиня, ревнив, а вы по сути своей соблазнительница. Вы сама по себе для него отрава. Когда мы с вами познакомились, вы соблазняли инстинктивно. Вы и сейчас соблазняете любым вашим жестом, действием, у вас это в крови. За вами интересно наблюдать, но наблюдатель очень скоро становится жертвой. Полагаю, раньше вы не отдавали себе отчёта в своём воздействии на мужчин и потому искренне недоумевали, когда мужчина обнаруживал вам своё вожделение. Ваша наивность делала вас ещё более желанной и… опасной. Признайтесь, вы ведь не сталкивались с отказами?

— Я не искала побед, Ваше Высочество, потому и с отказами не сталкивалась. Да и что такое отказы? Когда-то меня бросили ради другой женщины!

Принц рассмеялся.

— Бьюсь об заклад, тот мужчина до сих пор помнит вас, хоть и сбежал от вас ради собственной безопасности. — Его веселье сменилось холодностью: — Сегодня я увидел, насколько вы преуспели в искусстве обольщения, теперь вы соблазняете сознательно. Если бы ваш муж не остановил вас, и вы танцевали бы своё одинокое танго ещё минут пять, мужчины в зале начали бы турнир за право обладания вами.

Принц отвернулся, предоставляя мне возможность любоваться его горбоносым профилем. Я решила, что он кончил свою обвинительную речь, и хотела ответить, что танцевала вовсе не для того, чтобы кого-то соблазнять, как принц, вновь уколов беглым взглядом, продолжал:

— Я помню, графиня, ваш арабский танец. Тогда мною владело единственное желание, всадить кинжал в печёнку моего друга. Останавливало одно — я понимал, вы соблазняете только его, весь ваш танец предназначен исключительно для моего друга. Вы сами сочились вожделением и желали вы только его. — Воспоминание давалось ему трудно, но он договорил: — Я вам был не интересен, точнее, меня не было в вашем мире, я был пустое место.

Я тоже помнила тот арабский танец. Ничего непристойного — я была в брючном ансамбле — свободно облегающие брюки и блузка. Мы были в гостях у Его Высочества, в одном из отелей Парижа, ужинали, слушали арабскую музыку, дурачились — принц заявил о королевском праве освящать союз влюблённых, налил по ложке мёда на правые ладони мне и Серёже, соединил их, крепко стиснув своими руками. Мёд расплавился и потёк, и принц громогласно объявил брак угодным богам…

— К несчастью, сегодня вы соблазняли не вашего мужа, вы соблазняли других мужчин, — прервал принц мои воспоминания.

Он повернул ко мне лицо, я приняла его уничижающий взгляд и покачала головой.

— Возможно, вы правы, Ваше Высочество, возможно, мне, и в самом деле, не следует танцевать одиночные танцы. — Я обвела опустевший зал глазами и вздохнула. — Да, мне сегодня предстоит тяжёлый разговор с мужем. Я не готова к этому разговору, но говорить всё равно придётся. Вероятно, я действительно соблазняла. Не отдельных мужчин или женщин, а всех вместе. Сергей почувствовал порочность моего желания, потому, как умел, так и пресёк его, а с тем и моё «танго» остановил. Я ещё не умею в этом разобраться. Вы, Ваше Высочество, наблюдательны и проницательны, и если вы поможете мне лучше узнать себя, я буду вам признательна. Я знаю, вы не любите меня, и я не предлагаю вам дружбу. Нет. — Я покачала головой. — Мои слова вам вряд ли покажутся убедительными, но я всё же скажу. Я люблю Сергея. Он главный человек в моей жизни. Говорю эти слова и не верю, что могу такое сказать. Не дети. Он. Я много знаю про себя, но ещё большего не знаю. Желание соблазнить весь мир всплыло неожиданно и из неизвестных мне подвалов подсознания, но я с этим разберусь. И Сергей сегодня познакомился с неизвестным собой. — Я усмехнулась. — Рискую показаться банальной, но повторю вслед за многими — на Земле идёт большая игра, мой принц, борются Добро и Зло. Добро и Зло борются не вне, как думают многие люди, а внутри человека — всё, что мы наблюдаем снаружи, всего лишь последствия внутренней борьбы. Борьба идёт за красоту человеческой Души, за совершенство Личности, как бы пафосно это не звучало. Борьба идёт между нашими потаёнными страхами и потребностью любить. И знаете, Ваше Высочество, я сделаю всё, чтобы победить. И на этом пути приму любую помощь, как от друзей, так и от врагов.

Я умолкла, а принц, по-видимому, утратил интерес к теме разговора, он отвёл от меня глаза и уставился в пространство за моей спиной.

Неподалёку от нас, покинутые мужчинами, дамы объединились в группку — пили вино, смеялись, то и дело громкими голосами зазывая присоединиться к своему кружку товарок, скучающих наедине с телефоном. Одна из дам была особенно активной:

— Идите сюда! Идите-идите! — настойчиво приглашала она сидевшую ко мне спиной темноволосую женщину. — Мужики ушли, так у нас своя туса! Не стесняйтесь! Да что же вы?

Дама встала, намереваясь, по-видимому, перейти к действиям — взять брюнетку за руку или ещё как выразить свою доброжелательность, но вдруг её улыбающееся лицо исказилось обидой. Вероятно, получив не совсем вежливый отпор, она беспомощно оглянулась на подруг, но те старательно отводили глаза.

«Вот тебе и Добро, и Зло, — подумала я. — Одна чрезмерно назойлива в стремлении оказать Добро, другая слишком независима или, наоборот, стеснительна, чтобы не увидеть в Добре Зла. Как почувствовать меру и не обратить Добро во Зло? Ответ я знаю, только следовать ему чрезвычайно трудно. А ответ такой — надо принимать человека таким, какой он есть, и не навязывать ему ни своего настроения, ни своего миропонимания. А вот сие возможно только при наличии внутренней свободы, ибо только внутренняя свобода освобождает от желания указывать другому, как себя вести…»

— Лидия, — прервал мой внутренний монолог принц, — вы сказали, что я вас не люблю. Это не так. Я болен вами, Лидия, болен с того первого дня, как вас увидел.

После такого заявления я забыла и про дам, и про Добро со Злом. Во все глаза я уставилась на принца, а он улыбнулся и мягко произнёс:

— Я полагал, вам это известно.

Всё, что я смогла — это помотать головой из стороны в сторону.

— Наша первая встреча произошла в Париже. Помните? Вы занимались выездкой, когда мы с Сергеем пришли. Граф задержал нас в холле, и я наблюдал за вами через окно.

Ваша коса растрепалась. Опираясь на руку Стефана, вы спрыгнули с коня и согнулись пополам, руками собирая волосы в пучок. Вам было всё равно, что ваши волосы стелются по земле. — Принц ласково улыбался, то ли картинке из прошлого, то ли мне, сидевшей напротив с разинутым ртом. — Я был заворожен игрой солнца на ваших волосах. Потом вы выпрямились, но я не смог, как следует, разглядеть ваше лицо — вы спешили продолжать занятия. Волосы вы собрали кое-как, но вас это совершенно не заботило, вам всего-то и нужно было, чтобы они вам не мешали. Пока вы собирали ваши волосы, я был ужален вами навсегда.

Потом я смотрел, как расцвело ваше лицо, когда вы увидели Сергея. Вы на ходу скатились с коня, абсолютно не заботясь о безопасности. Стефан хотел вас подхватить и не успел. Умный конь замер, чтобы не задеть вас. Вы ничего не замечали. Вас не озаботило и то, кто находится рядом, что о вас подумают, как вы выглядите, вы упоённо предавались поцелуям с любимым.

Прошло уже несколько лет вашего замужества, но так вы ведёте себя и по сию пору. Вы умеете любить, но рядом с вами слишком много желающих вас мужчин. — Продолжая улыбаться, он покачал головой. — Я не враг, Лидия, я хочу быть на вашей стороне в этой, как вы выразились, «большой игре». Вы сказали, что не предлагаете мне дружбу, позвольте мне самому предложить вам дружбу и вот вам моя рука, — он встал, обогнув стол, подошёл ко мне и протянул открытую ладонь, — обопритесь на неё, если возникнет необходимость.

— О, благодарю вас, Ваше Высочество! — Тронутая его предложением, я тоже поднялась со стула и положила руку на его ладонь.

Мы стояли близко друг к другу, глаза в глаза, рука в руке. Я надеялась обрести в нём друга. Вдруг на лице его появилась усмешка, принц покачал головой и произнёс:

— Что происходит?! Я предложил дружбу женщине! Невероятно!

Мы оба рассмеялись. Он склонился к моей руке с поцелуем и после поцелуя предложил:

— Окажите мне честь, графиня, пусть тур вальса скрепит наш дружеский союз.

На танцполе, положив руку на плечо Его Высочества, я опять почувствовала сверлящий спину взгляд. Я хохотнула и не стала оглядываться. Принц удивился, но мы уже кружились в медленном вальсе, и я не стала ничего объяснять. Потом Его Высочество учил меня танцевать пасодобль, потом мы танцевали танго. Ещё один вальс. Ещё одно танго. Его Высочество любил танцевать.

— Лидия, а вы знаете, что это я склонил Сергея к занятию танцами. Именно так! И скажу, это было не просто, он сначала и слушать не хотел! — Принц вел меня к нашему столику, предложив сделать перерыв. — А вы танцуете спортивные танцы?

— Да. И люблю.

— Ах, я напрасно предложил вам перерыв, — подосадовал он, оглядываясь на танцпол. — Сейчас как раз та самая музыка. Я люблю темп, элементы акробатики в танце.

— Не напрасно, мой принц. В этом собрании я в некотором роде лицо официальное. Акробатику лучше оставим до следующего раза!

— Когда он случится этот следующий раз? — сварливо спросил он и хитро блеснул глазами. — За всё время нашего знакомства вы, графиня, удостоили меня честью танцевать с вами только однажды — на приёме в Париже. Но тогда я был официальным лицом и не мог в полной мере насладиться удовольствием.

— Ах, вы лукавите, Ваше Высочество, и даже не скрываете этого! Я танцевала с вами на нашей с Серёжей свадьбе.

Он удоволенно рассмеялся.

— Мне приятно, что вы запомнили. Чему вы смеялись?

— Вы о котором разе изволите вспоминать? Я с вами только и делаю, что смеюсь! — Я искоса взглянула на него и расхохоталась. — Ах, Ваше Высочество, я благодарна вам за высокий штиль общения. Я не только слог имею в виду. С вами хочется быть барышней девятнадцатого века — милой, невинной озорницей и кокеткой!

Усаживаясь за стол, я жестом позвала официанта и заказала чай.

— А смеялась я над собственной паранойей. Когда мы начали танцевать, мне в спину кто-то смотрел. Я сегодня не в первый раз ловлю на себе взгляд незнакомой дамы. Ни на вербальный, ни на визуальный контакт она не идёт — прячется за спинами, будто следит исподтишка, либо изучает.

Принц нахмурился.

— Я никого не заметил.

Он попросил описать женщину.

— И описывать нечего, я мало, что увидела. Распущенные темные волосы падают на лицо. Глаза близко посажены, кажется, тоже тёмные, живые. Очень яркая губная помада. Красная. Рост… полагаю, высокая. Она всё время глядела из-за чьих-то плеч, не тянулась. Пожалуй, всё.

Принц внимательно осмотрел весь зал, прощупал взглядом кружок выпивающих дам — их количество увеличилось, дамы раскраснелись и говорили одновременно — каждая хотела быть услышанной и не слушала других. Его Высочество досадливо произнёс:

— Лидия, мне придётся посетить эту чёртову, пардон, встречу, хотите, я вызову свою охрану?

— Ох, нет! Никакой охраны! Может, это жена какого-нибудь бизнесмена рассматривает мой туалет, а я придумываю невесть что. Вы идите на вашу встречу и не беспокойтесь. Я могу в комнате для кормления скрыться. Могу подняться наверх в апартаменты. Могу позвонить Стефану, и он спустится сюда. В конце концов, может быть, у неё нужда ко мне, и она ждёт, когда я окажусь одна. Ступайте. Беспокоиться не о чем — людей вокруг много и охрана отеля в зале.

Перед тем, как уйти, он вновь наклонился к моей руке и учтиво произнёс:

— Графиня, вы доставили мне огромное удовольствие. Благодарю вас.

— Ваше Высочество, мне было приятно провести с вами время. Благодарю за предложение дружбы. Мне оно дорого.

Он ещё раз поцеловал мою руку и ушёл.

Я налила себе чай, глотнула пару раз и решила подняться в апартаменты. Только поднялась из-за стола, как услышала голос, раздавшийся из-за спины:

— Добрый день. Наконец-то, вы одна.

Голос был низкий, с лёгкой бархатистой хрипотцой — такой голос нравится многим мужчинам.

Я повернулась. Дама была та самая. Высокая, лет тридцати пяти — сорока.

— Здравствуйте. Вы всегда появляетесь из-за спины? — спросила я, открыто разглядывая её. Красивая. Минимум макияжа — ярко-красная помада на губах и всё. Кожа рыхлая, сероватая, видимо, много и давно курит. Дама тряхнула головой, и я узнала в ней грубиянку. Я сделала приглашающий жест рукой.

— Прошу.

Она заняла стул принца. Сумку взгромоздила на стол. Я поморщилась. Она заметила и, усмехнувшись, ногой придвинула к себе соседний стул, переставила сумку на него и надолго погрузилась обеими руками в её недра. Я терпеливо ждала. Наконец, она швырнула пачку сигарет на стол и оставила сумку в покое. Зажигалку она держала в руке. Затихла, опустив глаза, будто собираясь с мыслями.

— Вы позволите? — Она бросила руку в направлении сигаретной пачки.

Я медленно покачала головой.

— Не позволю.

— Вы не очень-то доброжелательны.

Я согласилась:

— Не очень. Знаю, с кем имею дело.

Её брови взметнулись вверх, она растерялась, и я пояснила:

— На доброжелательность вы отвечаете грубостью.

Она быстро догадалась, что я имею в виду, и рассмеялась с явным облегчением:

— Ааа, вы про эту! Слишком навязчива, не люблю! Но вам-то я ничего плохого ещё не сделала!

— Ещё? А собираетесь?

Дама отрицательно покачала головой.

— Не собираюсь. Наоборот, я хочу с вами подружиться. Поверьте, нам есть о чём поговорить. Я пришла рассказать вам кое-что интересное.

— Почему вы думаете, что мне интересна ваша информация?

Она опять покачала головой.

— Я не думаю, я знаю. Я хочу поговорить о… Сергее, — она помолчала, пытливо наблюдая за моим лицом, — как говорится, обменяться опытом. — Не увидев интереса, женщина опять потянулась к пачке сигарет. Одумалась и, откинувшись на спинку стула, продолжала: — Мы с вами в некотором роде подруги. — Она издала смешок. — Подруги одного мужчины. Я на «ты», ладно? — Выждала несколько секунд и, будто получив разрешение, продолжала на «ты»: — Если ты думаешь, что верного папика в сети поймала, нуу, типа возраст, то да сё, то вынуждена тебя огорчить. Не одна ты у него… — Женщина подалась к столу грудью. Она была без белья, и её груди свободно колыхнулись под тканью платья. — У него ещё я есть. Да-да, — покивала она головой. — А ещё наш жеребчик любит проституток. Седой весь, а всё не угомонится! Кстати, это он для тебя волосы красить стал? — быстро спросила она и, не дождавшись ответа, продолжала: — Это гиперсексуальность называется, знаешь? Типа он и рад бы с одной, а не может. Так устроен, понимаешь? — Рука её вновь потянулась к сигаретам. — Я потому и замуж за него не пошла.

Побарабанив ногтями того же красного цвета, что и помада, по столу рядом с пачкой сигарет, она схватила её и кинула в сумку. Видимо, чтобы не искушала.

— Так что, подруга, приготовься делиться!

Дама тряхнула головой, откидывая с лица волосы. Густые и блестящие они накоротко приоткрыли её лоб, обнажили маленький шрам на правой щеке и вернулись в прежнее положение.

— Молчишь? … Гордая? … А я тебя сегодня зауважала. Думала, ты обморочная дурочка голубых кровей, а ты ничего! Круто ты сегодня мужиков сделала! У них же у всех, глядя на тебя, в штанах мокро и тесно стало. Я там, среди них была. Потеть стали, засопели, про баб своих забыли. Я тебе даже позавидовала. Мне наш-то, — она подмигнула, — давно танцами предлагал заняться, а я отказалась дурёха. Теперь вот увидела, какая она, власть наша женская. Спасибо. Я всё по одному их приручаю, а ты скопом! — Она вновь умолкла, разглядывая меня, и переспросила: — Ты чего молчишь-то? … Зря ты так. Одинаковые мы с тобой. Не зря он нас выбрал. Ты вот замуж за него пошла, а я с ним давным-давно. Так давно, что пора бы и расстаться. Я уж и так, и эдак от него, а он всё расстаться не может. Не отпускает! А я куда? Он всё моё состояние в руках держит. — И вдруг, закинув голову назад, она расхохоталась. — А он-то как заревновал! Ой, умора! Я думала, он сломает тебя прямо там… под музыку! Мне всегда нравилось, когда он ревность свою напоказ выставлял, специально провоцировала, но так, как у тебя, у меня никогда не получалось! — И она опять захохотала.

А я почему-то никак не могла вдохнуть в грудь воздух, будто кто за горло взял. Маленьким горячим молоточком в висках стучало: «Она сравнивает меня с собой! Она сравнивает меня с собой».

Оборвав смех, женщина тихо спросила:

— Ты чего покраснела? Глазищами-то как сверкаешь! Я не из пугливых… — и догадалась! — Ты думала, ты не такая?! Вот это да! Профессионалка не знала, на что способна?! — Покачав в изумлении головой, она потеряла ко мне интерес и, расслабленно откинувшись на спинку стула, заявила: — Ну, это твоё дело. Меня Карина звать, если что.

Я с трудом сглотнула отсутствующую слюну и поблагодарила:

— Благодарю, Карина. Сами того не подозревая, вы оказали мне неоценимую услугу.

— Да плевать! Если ты думаешь, что я пришла какую-то услугу тебе оказывать, ты ошибаешься. — Она вновь рванулась ко мне, припав грудью к столу. — Я за ним пришла! Он всё равно тебе сегодняшнее не простит, так что это ты мне подарок сделала. Я вообще думаю, он на тебе из-за титула твоего женился. Денег у него много, а вот благородства в фамилии не хватает. Не зря его всё время тянет то на балы, то в какие-то клубы элитарные, то на скачки. Скукотища же! Друзей зачем-то ищет среди лордов, а они все пресные, как… Я-то знаю, что ему на самом деле нравится, он тебе про это и рассказывать не станет. Мы, знаешь, как зажигали?..

Я уже не слушала её болтовню, махнула рукой официанту и перебила хвастливый поток:

— Карина, вы что-нибудь закажите?

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы осознать вопрос.

— Кофе чёрный, без сахара, — наконец, ответила она.

— Мне, будьте добры, сок цитрусовый — грейпфрут, апельсин, лимон. Благодарю.

Пока готовили заказ, я укрощала эмоции воспоминаниями…

Серёжа бросился на зов Карины, а я вернулась домой, решив, что потеряла его навсегда. Прошло уже два месяца, как мы расстались, а он не сделал ни единой попытки связаться со мной. За это время моя жизнь вошла в колею — мы с Пашей жили на даче, по утрам он учил меня приёмам самообороны, при этом был строг и терпелив, как брат, а потом уезжал на работу, а я занималась хозяйством.

Я подвязывала подросшие кустики томатов к опорам, спеша кончить работу по утренней прохладе, и размышляла о графе. За прошедшие два месяца я ему так и не позвонила.

«Что я ему скажу? Что бы я ни сказала, Андрэ сразу поймёт причину нашего с Серёжей расставания и либо станет требовать моего возвращения в Париж, либо сам приедет сюда. Ни к тому, ни к другому я не готова. — Я разогнулась и в просторе небесной синевы увидела крупного пернатого хищника. Раскинув крылья, птица красиво парила, сокращая радиус полёта и по спирали спускаясь к земле. — Охотится! Как им живётся среди людей? — Я перешла на другой рядок посадок и дала себе обещание: — Сегодня! Сегодня же позвоню графу!»

От работы меня отвлёк шум открываемых ворот. Я оглянулась и застыла — онемев, потеряв способность дышать и двигаться. Сергей взглянул на меня и отвернулся, чтобы закрыть ворота. На его плече висел портплед.

Я смотрела, как он обходит виноградную шпалеру, как приближается по изгибистым дорожкам. Не дойдя до меня пары метров, он неуверенно остановился, не решаясь взойти на грядку, посреди которой я стояла.

— Здравствуй, Лида!

Я медленно наклонила голову в приветствии, а он медленным взглядом скользнул по моему голому телу — пользуясь отсутствием Паши, ради загара я облачилась в бикини.

Так мы и стояли, глядя друг на друга. Наконец, я очнулась, заторопилась с грядки, но не к нему, а в противоположную сторону. Наклоняясь под ветками малины, обошла грядку и встретила его в дурманящем запахе расцветающих пионов, растущих у ступенек, ведущих на следующую террасу.

— Здравствуй, Серёжа!

Щурясь от солнца, он спросил:

— Не поцелуешь?

Я покачала головой.

— Я не знаю, с чем ты приехал. Пойдём.

Поднимаясь по ступенькам, не оглядывалась, пошла впереди. Перед лестницей в дом сняла с крючка сарафан, надела на себя и только потом повернулась к нему.

— Ты… на такси?

— Нет. Бауржан привёз.

— Он ждёт?

Сергей усмехнулся и покачал головой.

— Маленькая, я без тебя не уеду. Я приехал за тобой… или к тебе, как решишь.

— Проходи, Серёжа.

Я поднялась по лестнице на несколько ступенек и остановилась — не снимая сумки с плеча, Сергей разувался на коврике перед лестницей. Его рука, такая любимая рука, лежала так близко на перилах… я отвернулась и побежала по ступенькам в дом.

Ступив в прихожую, Серёжа удивился:

— Пол тёплый.

— Да. По ночам топим пока. Днём тридцать, а ночью плюс десять. Если не топить, ванная за ночь выстывает, утром заходишь, как в погреб. Проходи в гостиную, Серёжа. Я тебя сейчас завтраком накормлю, — пряча волнение за многословием, я двинулась на кухню, — можно было бы внизу, на летней кухне, но там солнце. Там после двух…

— Лида! — Сергей схватил меня за плечи и прижался лицом к затылку. — Лида, Девочка, ты забыла меня? Чужая… неприступная…

— Ты уехал к другой женщине, Серёжа…

— …не могу без тебя… ни днём, ни ночью покоя нет…

Я пошевелила плечами. Он руки убрал. Не оглядываясь, я ушла на кухню. Слёзы, сбегая по щекам, капали с подбородка, оставляя на сарафане мокрые пятна.

Я поставила чугунную сковороду на огонь, тоненько нарезала ветчину, бросила на сковороду, позволила вытопиться жиру и подрумяниться кусочкам ветчины. Разбила яйца. На минутку накрыла крышкой — Серёжа любит полупропечённые яйца. Отрезала ломоть от хрустевшего под ножом вчерашней выпечки каравая и положила на тарелку. Сняла крышку со скворчащей яичницы и позвала:

— Серёжа, иди завтракать.

Сергей сменил майку на рубашку, садясь за стол, зацепился взглядом за мокрые пятна на моем сарафане и поднял на меня взгляд. Я улыбнулась и вновь защебетала:

— Приятного аппетита, Серёжа! Кофе вот только нет. Ни Паша, ни я не пьём, поэтому не покупаем. Есть квас, если хочешь, малиновый. Сама ставлю. Ну или чай… чай травяной… мята, кипрей… гвоздику добавила… — Я отрезала кусок пирога и поставила перед ним на тарелке. — Вчерашний, капустный с грибами.

Умолкнув, села напротив, наблюдая за тем, как он взял вилку, нож, как отправил первый кусочек яичницы в рот, с отчаянием подумала: «Соскучилась! Как же я соскучилась, Серёжка… по рукам твоим… губам…», и торопливо опустила глаза.

— Маленькая, платочек сними.

— Ах! — Я потянула платок с головы. — Забываю.

Он жадным взором объял рассыпавшиеся волосы, я смутилась и промямлила:

— В глаза лезут, если не повязать.

Сергей резко встал и, перегнувшись через стол, взял меня за подбородок. Я подняла глаза и утонула в густой-прегустой зелени… близко, ещё ближе… губы робко прикоснулись к его горячим губам… я запоздало подумала: «Зачем?», вопрос тотчас растаял…

— Маленькая… счастье моё… одна ты у меня… одна… — Сергей покрывал поцелуями моё лицо. Огибая стол, он неловко толкнул его, загремела посуда… — никому, никогда… слышишь? … никому не отдам… моя ты… — и выхватил меня со стула.

Уткнувшись в колючую шею, я вдохнула его тепло и мысленно возопила: «Вот он, вот он мой дом! Зачем же убегать, если только тут мне хорошо?!»

Прижав к себе, Серёжа гладил мои волосы. Запустив пальцы в их гущу, сжал пальцы в кулак и потянул, понуждая меня поднять голову.

— Насмотреться на тебя… — его взгляд медленно шарил по моему лицу, и я вдыхала его дыхание, — скучал, с ума сходил, ни делом заняться, ни бездельничать… тоска, одна непроходимая тоска без тебя. Вернись ко мне, Девочка!

— Это ты убежал…