Эта книга написана в 2021 году, когда тамиздат еще казался историей.
Когда рукописи на тему ГУЛАГа вывозили из Советского Союза, публиковали, читали и рецензировали за рубежом, нередко выяснялось, что от их авторов ждут, в сущности, чего-то подобного требованиям соцреализма на родине. Не только в России, но и за рубежом «Иван Денисович» оказался своего рода мерилом художественного достоинства контрабандных рукописей, попавших на Запад после публикации Солженицына в России.
Мы заряжены в России, а здесь только крутимся, крутимся и скоро станем.
Свинцовые листы аккумуляторов обратятся в одну только тяжест
моложе «самиздата» — неологизма, восходящего к «самодельным» поэтическим сборникам Николая Глазкова, составленным еще в 1940‑е годы: автор печатал их на собственной пишущей машинке, а на титульных страницах этих скрепленных вручную экземпляров значилось «самсебяиздат» — пародийный намек на стандартные аббревиатуры «госиздат», «гослитиздат» и тому подобные, неизменно украшавшие допущенные к печати издания в Советской России.
Бедная русская эмиграция!
У нее не бьется сердце.
<…>
Мы заряжены в России, а здесь только крутимся, крутимся и скоро станем.
Свинцовые листы аккумуляторов обратятся в одну только тяжесть
В речи «Памяти Карла Проффера» (1984) Иосиф Бродский заметил:
Обычно, когда человек читает книгу, он редко думает об издателе: благодарность достается автору. Однако специфика русской истории сделала издателя не менее важной фигурой, чем писатель; она привела к значительному сокращению этого различия — при неблагоприятных условиях с различиями такое случается
Михаил Булгаков. Мастер и Маргарита / С предисловием архиепископа Иоанна Сан-Францисского. Париж: YMCA-Press, 1967. Обложка первого книжного издания
самиздате и тамиздате распространяются лучшие писатели и поэты — как живые, так и уже умершие — советской эпохи, тогда как почти вся продукция современного им госиздата — в лучшем случае серая посредственность [7].
Действуя по разные стороны границы, самиздат и тамиздат дополняли друг друга и в конечном счете должны были объединиться, образуя еще более действенную систему, позволявшую нонконформистской русской литературе находить путь, пусть и окольный, к читателю.
дважды: туда — в виде рукописи и обратно — уже как печатное издание. Такова судьба всех исследуемых
