Один день из жизни второклассника Васи Лейкина, или Всё наоборот
«Не решайте за меня!»
Началось с того, что Вася за столом отказался есть кашу. Не буду — и всё. Сколько можно пичкать? Надоело. Сами ешьте свою кашу.
Мама и так и эдак, и маслица подложит, и вареньем вишнёвым польёт. Не буду! Почему это взрослые, что захотят, то детям и навязывают? Где записано, что этот распорядок правильный? С сегодняшнего дня — никакой каши. И никакого супа. В отставку творожные и рисовые запеканки. Они мне не нуж-ны. Точка!
Вася решительно отодвинул тарелку и встал из-за стола. В кармане гремела мелочь: бабушка побаловала. «Пойду с другом Генкой куплю чипсов и газировки. Здорово я маме ответил, она даже растерялась». Но уйти далеко не удалось: мальчика заставили застелить кровать и убрать на место игрушки и школьные принадлежности.
— Ни к чему это, — заявил Вася. — Где записано, что предметы должно лежать на своих местах? Мне, может, так удобнее.
— Сейчас позвоню папе и пожалуюсь, — нахмурилась мама. — Кстати, возьми щётку и почисти свои ботинки, грязные, как из болота.
— Где записано…
Вечером позвонил отец из далёкого сибирского города. Голос у него был сердитым. Папа — инженер-строитель, руководит возведением моста через бурную реку Иртыш. Он сильно устаёт на работе. А тут ещё сын со своими выкрутасами.
Рис. А. Манохиной
— Ты понимаешь, что порядок — это основа любой человеческой деятельности? Попробуй пожить в хаосе, и дня не выдержишь…
— Почему это за меня решают, как мне жить: в хаосе или по режиму? Это несправедливо. Может, меня как раз порядок нервирует?
— Вот вернусь из командировки, возьмусь за тебя всерьёз…
***
Новый день с утра не предвещал ничего особенного. Мама, как обычно, суетилась на кухне. Но голос её на этот раз был встревоженным:
— Не знаю, что происходит, сынок. Налила в кастрюлю молока, насыпала крупы, разожгла газ. Уже десять минут прошло, а всё остаётся холодным. Не нагревается, не разваривается. Ты сегодня останешься без завтрака. Разбираться некогда, тороплюсь на работу. Вот, бери, поешь в школе, — мама сунула Васе несколько смятых сторублёвок. — Проводить тебя не успеваю, опаздываю. Не задерживайся.
Схватила сумочку, зонтик и убежала.
Вася широко улыбнулся: вот беда — остаться без каши. Да он об этом всю жизнь мечтал. Сладко потянулся, снял со стула школьную форму. Вздохнул. Ещё одна обязаловка — школа… А если ученикам нравятся одни только уроки физкультуры, что тогда? Может, все хотят вместо географии играть в компьютерные игры? Почему учителя решают, какие знания в будущем понадобятся? Просто тоска зелёная. Все ровесники спят и видят себя геймерами, а их мучают суффиксами и пифагоровыми штанами.
Умываться Вася не стал: никто ведь над душой не стоит. Нацепил ранец и отправился в школу.
Добро пожаловать, граждане посторонние!
Ещё издали он заметил столпотворение у парадного подъезда. Что такое, ведь не первое сентября? В другой раз можно и порадоваться отмене занятий, но сейчас элементарно хотелось есть. А в школьный буфет, кроме как через вестибюль, не проберёшься. Кроме того, по пятницам тётя Фрося печёт любимые Васины пышки. Скорее в школу!
Но дорогу преградил охранник Кузьма Петрович:
— Не положено.
— Я учусь во 2-м «А» классе. Вы, что, не узнаёте меня, Кузьма Петрович? Лейкин я!
— Не положено, — заученно повторил дежурный. — В инструкции сказано: «Не пускать посторонних». Сегодня посторонние — это дети и педагоги. Всем остальным — добро пожаловать.
— Как это? — разинул от удивления рот Вася. — Разве такое вообще возможно?
К охраннику бочком-бочком протиснулся директор школы Виктор Иванович.
— Ну, наконец-то, — вздохнул Лейкин, — теперь всё встанет на свои места.
Однако не тут-то было. Заслуженного учителя и руководителя образовательного учреждения охранник даже на порог не пустил.
— Это вчера вы были директором школы. А сегодня здесь главный я. И мой заместитель, техничка тётя Поля, — заявил грозный страж дверей.
Виктор Иванович вздохнул, развёл руками и отошёл в сторонку. Зато два каких-то долговязых мужичка беспрепятственно проникли внутрь помещения. Через большие стеклянные окна первого этажа хорошо было видно: предприимчивые молодые люди, не раздумывая, направились к компьютерному классу. Ещё две дородные женщины с большими корзинами искали буфет, чтобы скупить все пышки и перепродать их на рынке. Васе стало обидно, он чуть не заплакал.
Рядом нарисовалась фигура запыхавшегося Генки. Парень, как обычно, опаздывал на первый урок.
— Генка, привет, будь другом, объясни, что происходит.
— Чего обзываешься? — ощетинился одноклассник.
— Я? Когда?
— Только что. Какой я тебе друг?
— Да мы с тобой за одной партой сидим, в лагерь вместе ездили, компьютерными играми обмениваемся. И после этого не друзья?
— Не друзья. И от тебя жду того же. Что за люди! Ничего им плохого не делаешь, а они то дружить, то общаться лезут, до чего назойливы. Надоели.
Вася опешил. Неужели это говорит Генка — золотой человек, добрая душа? Да здоров ли он?
Охранник громогласно потребовал очистить территорию и разойтись по домам. Всё равно занятий сегодня не будет. А вот завтра они пройдут по особому расписанию. 3-й класс будет заниматься по программе 8-го, а 11-й — по программе первого. Старшеклассники развеселились. Малыши-первачки растерянно хлопали ресницами, какая-то девочка с косичками и большими бантами заплакала.
Женщины пронесли корзины, полные горячих пышек, от них повеяло приятным ароматом ванили. Вася сглотнул слюну.
Кто-то крикнул, что на заднем дворе выносят коробки с электроникой и сгружают в поджидающую «Газель». Многие побежали в указанном направлении, сгрудились у распахнутого окна, жалобно скрипевшего створками. Но на месте происшествия никого уже не было.
Сегодня мальчишкам мячи не продают
Бегая по школьному двору, Лейкин потерял из вида друга. Придется топать домой одному. Впрочем, свободного времени навалом, отчего бы не зайти в магазин игрушек?
Открывая тугую дверь, Вася надеялся увидеть привычные ряды трансформеров и лего, а обнаружил… рулоны обоев, ведёрки с краской, умывальники и малярные кисти.
Строгая кассирша спросила:
— Тебе чего, мальчик?
— Здесь раньше был магазин игрушек…
— Был. Но переехал.
— А куда, не знаете?
— По-моему, он теперь работает под вывеской «Железнодорожные билеты». Квартал прямо, второй дом направо.
Вася явно был сбит с толку. Железнодорожные билеты и игрушки: что между ними общего? Зачем так запутывать покупателя?
Тем не менее он уже через несколько минут выгребал из карманов мелочь и рублёвки, предназначенные для завтрака. Адрес, несмотря на всю неразбериху суматошного дня, ему подсказали правильный.
— Думаешь, если у тебя есть деньги, то сможешь купить мяч? — недобро усмехнулась продавец.
— Да, именно так и думаю, — растерялся Вася. — А разве нет?
— Мячи мы сегодня продаём не всем, а только девочкам не старше десяти лет.
— Почему?
— Так нам захотелось.
— А как же я?
— Ты можешь купить куклу. Или вот ещё… набор детской посуды.
— Мне это ни к чему.
— Тогда уходи и не мешай работать.
Рис. А. Манохиной
Ничего себе, нововведение. Да что происходит? И тут Васю осенило: он сейчас остановит первую попавшуюся девчонку и попросит её купить для него мячик. Выскочил на улицу, старательно огляделся. Буквально через две-три секунды заприметил светловолосую ровесницу с плеером. Она весело катила на роликах и едва не промчалась мимо, обдав мальчугана порывами весеннего ветра.
— Послушай… Остановись, пожалуйста, девочка, очень тебя прошу. Не согласишься ли ты мне помочь?
Незнакомка притормозила и покрутила пальцем у виска:
— Что за турусы на колёсах: «очень прошу», «не могла бы помочь»… — роллерша состроила презрительную гримасу.
— А как надо?
— Обыкновенно, чётко: «Эй, ты! Поди сюда!»
Вася поёжился. Однажды мама ему объяснила, что вежливость значительно упрощает налаживание взаимоотношений между людьми. Он это запомнил. А грубость Генки, безапелляционность охранника, фамильярностьнезнакомки очень ему не понравились. Покупать мяч он раздумал.
Вася мешает бойкой торговле и зовёт на помощь
Напротив магазина «Железнодорожные билеты» возник импровизированный прилавок. На груду кое-как расставленных по периметру газона коробок два хватких молодца выгружали из «Газели» ноутбуки, мониторы и разную другую технику.
Рис. А. Манохиной
Как ужаленный, подскочил парнишка к продавцам, объявившим о распродаже с огромной скидкой:
— Что вы делаете? Это наше… школьное имущество! Вот на этой клавиатуре я собственноручно нацарапал своё имя…
— Так ты ещё и хулиган! Портишь наш товар? Проваливай отсюда!
Крепкие руки отбросили мальчонку в сторону. Упав на траву и ударившись запястьем о камушек, Вася закричал не столько от боли, сколько от обиды:
— Помогите! Воры ограбили школьный компьютерный класс!
Но люди безучастно проходили мимо. Какая-то бабушка, сжалившись, помогла Васе подняться, отряхнула одежду и посоветовала обратиться в полицию:
— А ты иди, милок, прямиком к участковому. Вторая остановка на тридцать третьем троллейбусе. Там тебе помогут.
Куда едет троллейбус
Но ни на второй, ни на пятой остановке мальчик в отделение не попал. Сегодня троллейбус ездил, где ему вздумается, поворачивал, куда вели электрические провода, без разбора. Пассажиры роптали и пытались угадать хотя бы примерное направление и район, куда их в конце концов привезут. Один деловой человек в шляпе безнадёжно опаздывал на важную встречу, а спортсмен с ракеткой за плечами — на самолет.
Наконец, троллейбус остановился посреди шумного проспекта. Водитель объявил, что дальше не поедет, потому что ему понадобился второй обеденный перерыв.
— Но ведь есть утверждённый маршрут, — возмутился Вася, — и строгое время его прохождения. Вас накажут за самоуправство.
Рис. А. Манохиной
— Не накажут. Не обязан я графики соблюдать. Они не для меня составлены. Захочу — вообще никуда сегодня не поеду.
И пассажиры, вздыхая, согласились с этими доводами. Они и сами на своих рабочих местах не соблюдали никаких инструкций.
Через час с небольшим юный правдоискатель всё-таки добрался до отделения полиции. Однако страж порядка на входе не пропустил парнишку в здание дальше предбанника.
— Говоришь, кража… — дежурный почесал в затылке. — Понимаешь, в чём дело, парень: мы сегодня кражи не раскрываем и заявлений от посетителей не принимаем. Приходи на той неделе…
— Но ведь преступники уйдут…
— А ты поговори с ними. Пусть не уходят. Скажи, чтобы оставались на месте.
Вася обескураженно смотрел на человека в форме. Накопившееся возмущение вылилось в грозную отповедь:
— Ваше отношение к работе недопустимо. Я пришёл как свидетель, вы обязаны отреагировать.
— Ничего мы не обязаны. Сегодня проверяем несовершеннолетних правонарушителей по месту жительства и не отвлекаемся на мелочи. Кстати, как у тебя самого с поведением: нет ли нареканий в школе или жалоб от соседей? Не состоишь ли на учёте?
Позавчерашние новости
Дома неприятности не закончились.
Лифт умчал на 16-й этаж, пришлось спускаться пешком на свой седьмой. Сосед с девятого этажа объяснил странную метаморфозу, произошедшую с трудягой-лифтом: отныне он будет ездить вовсе не до той отметки, которая указана рядом с кнопкой, а по какому-то особому, «скользящему» графику. С опаской открыв ключом дверь квартиры, Вася с тревогой заглянул внутрь. Его ли это жилище? От сегодняшнего сумбурного дня всего можно было ожидать. Оказалось, что адрес остался прежним. И на том спасибо.
Нестерпимо хотелось есть. Вот только холодильник вместо того, чтобы охлаждать содержимое, нагрелся. И все продукты, в том числе любимое эскимо, испортились и прокисли. Потекла зловонная жижа. Микроволновка и плита, напротив, не хотели разогревать пищу, а превращали её в какой-то пёстрый неаппетитный лёд. Молоко, оставленное мамой в кастрюльке, замерзло. Из крана в умывальнике лилась газировка с грушевым сиропом, руки стали липкими. Вытереть их было нечем. Ни одного полотенца на крючках в ванной не было. Куда-то запропастилось мыло. Пусто оказалось и в шкафчике, куда эти нужные предметы всегда аккуратно складывала мама.
В довершение всех бед позвонил почтальон и вместо свежей прессы вручил пачку прошлогодних газет. Макулатуру! При этом, приветствуя жильца, он почему-то произнёс:
— До свидания, закройте двери помедленнее!
А прощаясь, посоветовал открыть створки дверей настежь, да пошире. Его раскатистое «здравствуйте» и стук удаляющихся шагов гулким эхом отозвались на лестничных пролётах. Васе стало жутко.
От всего увиденного и услышанного, а также от голода (с утра ничего не ел) кружилась голова. Удручённый, поникший, Вася бросил взгляд на окошечко стиральной машины. На мгновение показалось, будто в иллюминаторе видна планета Земля, которая стремительно уменьшается в размерах, а сам он проваливается куда-то в тёмную бездну, превращаясь в песчинку, становясь практически невесомым. Веки набрякли, бороться со сном не было никаких сил. Измученный круговертью неправдоподобно длинного дня, мальчик растянулся прямо на ковре перед телевизором.
Рис. Д. Соболевского
На экране меж тем демонстрировались вовсе не кинофильмы, и даже не репортажи, а таблица умножения на 8. Именно её все каналы крутили нон-стоп круглые сутки.
Организованность — это удобно!
Мама ахнула, увидев сына лежащим на полу, присела, потрогала лоб, потом подняла на руки и перенесла на кровать в детскую.
— Завтра приберусь, — прошептал Вася, — всё будет по-другому, мамочка, вот увидишь. Не сердись на меня.
— Спи, милый, — тихо ответила мама и пожала плечами, — за что мне на тебя сердиться?
«Что-то ребёнку, по-видимому, приснилось, — думала она, поправляя подушку и одеяло. — Устаёт, слишком много задают в школе. Надо поговорить с учительницей. А мужа попрошу привезти из экспедиции какую-нибудь занятную вещицу: пусть сын порадуется. Ну, а в субботу сходим в цирк или в зоопарк. По дороге купим новые роликовые коньки: Василёк о них давно мечтает».
