автордың кітабын онлайн тегін оқу Витязь. Содружество невозможных
Любовь Колесник, Наталия Нестерова
Витязь. Содружество невозможных
Роман
© Колесник Л., Нестерова Н., 2016
© Художественное оформление серии, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2016
Авторы выражают искреннюю признательность за помощь в работе над рукописью Дмитрию Бондаренко и Юлии Араевой
Пролог
Витязь вдохнул воздуха – колкого, пахнущего незнакомо и опасно; пепельного, слишком сухого. Вдохнул еще раз, расправляя отбитые легкие, выгнул спину, корчась на немилосердно жесткой скале. Закашлялся; открыл глаза – их словно заволокло дымом. Ничего не было видно, но, помня наказ мудреца, эльф прижал к тверди под собой драконий камень – отметить место. С глухим хлопком полыхнуло пламя, и Тайтингиль отдернул обожженную ладонь.
Камень влился в скалу, и алый огонь его истаял – несколько мгновений еще оставалось тусклое свечение, а затем и оно погасло.
Просто невзрачный кусок гравия, вмурованный в городской асфальт.
Эльф бессильно откинулся на спину. Подтянул, согнув в коленях, длинные ноги. Рассыпались волной золотые волосы.
Пахло отбросами, нечистотами – и это была не скала. Над Тайтингилем нависали стены невиданных крепостей, прорезанные множеством окон.
Это был тупик на заднем дворе дорогого бара, где стояли бачки с мусором, припаркованные машины, пара велосипедов – транспорт официантов, – прикованная цепочками к поручням. Тайтингиль не понимал почти ничего из того, что он видел, – и едва мог дышать, сглатывая вонючий бензиновый и резиновый дух.
Из задней двери ресторана вышли покурить двое – администратор и официант. Бар был модный, тут часто проходили костюмированные вечеринки, тусовки разномастного творческого люда, так что лежащему во дворе мужчине в кольчуге и плаще не удивились.
– О, косплейщик. Что же, он тут со вчера?
– Эльф! Ты набрался и тут ночевал? Как тебя мусоровоз не раздавил…
Тайтингиль закашлялся, пытаясь встать.
– Смотри, прикид дорогой. Почти как настоящий, – со знанием дела заметил администратор. – Знаешь, тут вчера непростая публика резвилась. Из тех, кто шлемы оригинальные из Штатов по пятьсот баксов выписывает. Давай его внутрь отведем. Если в два вырубился, когда мы закрывались, он, считай, тут почти сутки валяется. Наверное, за баками был.
– Ну давай… тем более у нас акция, пивка хлебнет… Эй, ты как?
– Жив, – хрипло отозвался эльф.
Двое сошли с лесенки, подхватили Тайтингиля под руки. Поставили.
– Ну ты и дылда… Сашка, помнишь его, нет? Если он был тут вчера, как только весь бар не разнес, здоровый такой…
– Так я вчера не работал. Давай отведем его в зал, – парень осторожно втянул ноздрями воздух, – он вроде чистый, интерьер не запачкает.
– Что… было… вчера?… – тяжело спросил Тайтингиль, понимая, что эта речь – не эльфийский и не общий язык, но все же знакомый, все же понятный…
Он принимал помощь двоих людей, которые поднимали его, отряхивали плащ, ощупывали кольчугу и переглядывались с изумлением, понимая, что все настоящее, подлинное.
– Так ваши тут веселились, ролевая была. Ты, наверное, короля играл, да? Кольчуга позолоченная, – сказал официант.
– У нас сейчас акция, – добавил менеджер. – Ноль пять пива бесплатно всем, кто войдет от девяти до одиннадцати. Это в благодарность обычным клиентам за ваши вчерашние ролевые игрища. Вы как набежали, все постоянные посетители разошлись, одни дамы да витязи остались…
– Разве это дурно? – медленно спросил эльф. Он перестал опираться на мужчин и шел с ними сам, правда чуть пошатываясь. – Что остались лишь дамы да витязи?…
– Да нет. Просто шумные вы очень, стали ругаться из-за какой-то ерунды, мечами махать. Теперь не знаем, как клиентуру обратно заманивать… А ты, значит, так и спал у бачков?
– Не помню.
– Вот, садись. – Менеджер подвел витязя к обитому кожей диванчику в немноголюдном пока баре. Интерьер был дорогим, хорошо продуманным, музыка – сдержанной. Официант принес на стол высокий стакан пива – правильный, запотевший, с пеной, – и вазочку с солеными крекерами. – Давай приходи в себя. Это от заведения. И вали домой, а то ты больно колоритный, эльф.
Парочка вернулась к делам, обсуждая уши, меч и парик высоченного парня.
Пить Тайтингиль не торопился. Горло и грудь все еще жгло, а по ногам била дрожь. Требовалось время, чтобы прийти в себя.
Эльф оглядывался.
Кабак, таверна, трактир. Приглушенный свет, люди заняты своими делами.
Тайтингиль еще не был уверен, подойдет ли ему здешний воздух, сможет ли он обвыкнуться; но одно не оставляло никаких сомнений – план, составленный вместе с могущественнейшим мудрецом его мира, удался.
Он в ином мире.
Он прошел, и дарованный волшебником драконий камень отметил место.
Витязь снова рвано выдохнул и улыбнулся – резкой, необычной улыбкой, дернув уголком рта; откинулся на спинку диванчика, расслабленно вытянув ноги. Просто дышал, осознавая, что же именно ему все-таки удалось сделать.
Тайтингиль закрыл глаза и провалился в полузабытье.
Часть первая
Глава 1
Яд
Он, Тайтингиль из Нолдорина, витязь Золотой Розы, перворожденный эльф, стоял пред ликом мудреца и внимал. Волшебник был привычно серьезен, сед, строг. Морщинистые узловатые пальцы старого мечника, а вовсе не книжника перебирали свитки пергамента.
– Ты спросил, почему ваш народ теперь живет так: бессмертие осталось вашей судьбой, но женщины давно уже не рождают детей, миновали годы былой славы. Ты спросил, и я ждал этого вопроса именно от тебя, Тайтингиль. Честь твоя равна твоей пытливости, и обе они равны твоему благородству. Единственный от рода эльфов ты вышел сразиться с демоном огня, грозившим погибелью Нолдорину, победил, погиб сам и был воскрешен волею Создателя Эалы, многосущного мира нашего…
– Хватит славословий, – ответил Тайтингиль. – Я уже рассказывал тебе и о битве, и о воскрешении: мне не было в нем радости. Да, эльфы бессмертны, они не теряют жизнь, они отправляются в Чертоги Забвения. Я видел эти Чертоги, и мне показалось, что они ужаснее смерти. Обретающийся в них живет вечно… и постепенно теряет память, забывая всю прежнюю жизнь, словно начиная жить заново. Если такова судьба моего народа, я не только несказанно рад позволению вернуться в Эалу – я обязан избавить своих гордых собратьев, доверяющих Создателю, от постепенного угасания в беспамятстве.
Мудрец встал, прокатил по столу свиток, пустил за ним другой. Он не спешил поднимать цепкие, колкие глаза на серьезное лицо эльфийского витязя.
– Эала не состоит из одного нашего мира, сколь бы ни был он просторен, и, положим, Чертогов Забвения. В нее вмещается множество разных миров. Где-то люди уже давно наступили ногами на звезды. Где-то эльфам никогда не придется закончить свой путь.
Тайтингиль подступил ближе.
– Если это возможно, я хочу найти этот путь. Не прячь глаза, всеведущий, посмотри на меня, и ты увидишь того, кто уже один раз погиб и был воскрешен, что мне терять? Я могу лишь обрести. И возможно, не для себя одного. Так помоги мне.
Рука седовласого старика разжалась. Сильная, широкая ладонь того, кто видел сотни сражений, изборожденная линиями судьбы и старыми шрамами.
На ней лежал взблескивающий алой искрой обломок серого камня.
Драконий камень…
Витязь отшатнулся тогда. Вздрогнул и отшатнулся.
– Драконы, лишь они постигли пути между мирами, осознали, сколь много складок Эалы, отражений замысла Создателя, существует.
Драконы прокладывают такие пути, а мы можем лишь искать слабые следы их силы, как проколы стальной иглой сквозь много складок ткани, чтобы пройти следом и оказаться в материи иного замысла Создателя.
Драконы умирают, и их сердце сжимается, превращаясь в драконий камень, камень, который не мудрец и не волшебник никогда не отличит от обычного булыжника.
И драконий камень хранит в себе все те пути, которыми ходил его владелец…
Ты, Тайтингиль, великий Сокол Нолдорина, гордость рода Золотой Розы, Дважды Живущий, хватит ли у тебя мужества пойти путем дракона?
Тайтингиль вздрогнул, выныривая из воспоминаний.
Около него кипела живая жизнь иной складки Эалы. Складки, проколотой драконом, словно острой стальной иглой.
Когда-то проколотой.
…Интересно, живущие здесь – наступили уже на звезды, смогли ли?
* * *
Первой подсела девушка – лет двадцать, блестящие черные лосины, каблуки; сверкающая стразами майка болталась так, что секретов для стороннего взора практически не оставалось. Яркая косметика, стрижка до плеч. В одной руке девушка держала высокую кружку бесплатного пива. В другой – треугольный бокал с мартини.
Поставила пиво перед эльфом:
– Вот. Холодное. Твое согрелось. Будет дрянь. Я все равно пиво не пью. Как тебя зовут?
– Тайтингиль.
– Это из какого фэндома?[1] – лениво спросила девушка. – «Я здесь»? А, нет, там Мэглин… Я тут вчера была, лучницей. Ты меня помнишь? Алора. Ну, Оля. Меня все должны были запомнить…
– Не запомнил. – Эльф старался говорить кратко, лучше молчать.
– Где брал прикид? У Тимофея? А парик? Можно потрогать?
– Что?
– Акцент чудной, эльфийскими языками перезанимался? – усмехнулась девушка и протянула руку. Намотала на пальцы упругую прядь волос Тайтингиля. Волосы были загляденье: не русые, не блондинистые, не ярко-рыжие – они отливали безупречным светлым золотом. Потянула, глянула на кончики. Не посеченные, не сухие… Запустила пальцы в густой золотой поток до самых корней, наслаждаясь упругостью прядей.
Эльф молча аккуратно отодвинулся, перекинул волосы на другое плечо. Она заметила, как нахмурились светлые брови. Отстранилась.
Тайтингиль, который наконец немного пришел в себя и перестал принимать этот воздух как горсть вдыхаемых игл, шевельнул тонкими ноздрями. Девушка пахла сложной смесью трав и неведомых пряностей, телом, тканью – запахи непривычные, резкие.
Любопытство тем временем все же пересилило здравый смысл, и девичьи пальцы тронули тонкое острое ухо. Подергали. Эльф снова уклонился – спокойно, но настойчиво.
– Ты совсем укурок? – спросила Алора восхищенно. – Оперировал? А волосы что же? Такие отрастить нереально… Нарастил от самых корней, жесть! Дашь контакты мастера?
Витязь устал силиться понимать странные слова, вылетающие из ее слишком ярко накрашенного рта. Взял запотевшую кружку холодного пива и залпом выпил – все ноль пять. Поставил, понюхал вторую, степлившуюся, с каемкой осевшей пены. Поднялся, расправляя плечи, одернул пояс с оружием, стащил плащ, расшитый золотыми цветами. Тут было жарко. Тело под кольчугой начало уставать от лишнего тепла, но и снимать ее не хотелось. Провел руками по волосам, резким движением скрутил их в жгут и перекинул на плечо вперед – так витязь делал, когда хотел, чтобы они не мешались сзади и не рассыпались по плечам.
– Где тут можно?…
Официант, скользящий мимо, его сразу понял – провел к двери, на которой был изображен ковбой, скачущий на брыкающемся мустанге. Тайтингиль имел в виду скорее улицу, траву, кусты, но осторожно вошел. Некоторое время постоял, приглядываясь к тому, как пара мужчин воспользовались удобствами, а затем вымыли руки. Вода тут текла по велению фотоэлемента, но Тайтингиль не торопился делать выводы о волшебстве…
Омыл лицо, облегчил тело. Попробовал воду языком – он не стал бы такую пить. Вода была опасна, точно здесь били ядовитые источники Темной страны.
Вернулся в зал.
Алора все еще пребывала на его диване – а на столе появилось еще пиво, свежее. Лишнюю посуду заботливые руки убрали.
– Тебе понравилось, – сказала девушка, – я тебя угощаю. Еды заказать? Тут делают отличное карпаччо. Ты по жизни кто? Судя по прикиду, вип?
– Много слов. Я не все понимаю, – признался эльф.
Драконий камень! Получилось. Получилось.
Великая Эала!
Получилось!
И витязь улыбнулся.
– Ого, – сказала Алора.
– Теперь ты не все понимаешь, – прошептал витязь. Ликование ударило в виски.
На стене – движущееся изображение на поверхности плоского волшебного шара. Чудесная, хоть и ядовитая вода, текущая сама собой. Голая девушка. Тайтингиль мотнул головой – невероятной силы жаркая волна прокатилась по телу, словно он победил дракона, демона, а то и самого Властелина Морума.
Они не понимают. Никто.
И все это – люди, несмотря на разговоры об эльфах.
Он прошел!
В иной мир! В другую складку Эалы…
– Да чего ты так возбудился? – лениво пропела девушка, истолковавшая перепад настроения витязя как-то по-своему. – Или накатил в уборной? А может, нюхнул?
– Я могу это пить?
– Конечно. Я же сказала, угощаю. Правда, кто девочку ужинает, тот ее и танцует. Да, рыженький?
– Скажи понятнее.
– Ну раз я тебя угостила, – ухмыльнулась девушка, – а ты согласился, ты сегодня мой. М-мой…
Тайтингиль снова нахмурился. Лучница говорила с оркской прямотой: понравилось – хватай, волоки в кусты. Он был гостем здесь, и он не отец и не брат ей, чтобы учить… и все же…
– За два бокала пива? Не мала ли цена? – раздельно проговорил витязь.
– Козел, – сказала та, встала и ушла.
Тайтингиль посмотрел на пиво. Пить расхотелось. Снова сел на диван.
Подошел официант.
– Милорд… или сеньор… или как вас там, в общем, наш хозяин сильно большой поклонник этого вашего костюмированного творчества. У стойки для вас бесплатно пиво неограниченно и крекеры, а если чего-то крепче или поесть – это уже за деньги.
– У стойки?…
Еще одно непонятное слово. А, вон та… лавка, длинный высокий стол, с которого в руки жаждущих бойко разбегались стаканы и кружки. Да и народу в трактире прибавилось.
– Благодарю.
Закрыв глаза, Тайтингиль просидел еще минут двадцать.
Следовало запомнить день – запомнить до мельчайших подробностей, чтобы затем быстро отыскать драконий камень и место.
И попытаться вернуться.
Не позднее чем через год – так сказал мудрец.
Эльф ощущал свое положение во времени и в пространстве по-своему – и движение светил, и время года. Он запомнил мельчайшие детали – это самый конец весны, граница лета, хотя в мире, из которого он уходил, готовились лечь снега. У эльфов было обозначение для каждого дня года, для каждого часа суток, для каждой фазы Луны – и они определяли такие вещи безошибочно.
И да. Это Эала. Просто иная ее складка, иная сторона.
Тайтингиль снова улыбнулся.
Встал, подошел к стойке, краем глаза заметив, что Алора уже разговаривает с двумя мужчинами в другом конце зала. Девушка нарочито громко смеялась. Когда он встал, показала на него пальцем. Засмеялись и мужчины.
Сел на высокий табурет.
Дев тут вообще было больше, чем воинов. Все они были мало или слишком ярко одеты и вели себя развязно. И это казалось непривычным, точно место, в которое он угодил, было двором непристойности, какие встречались в крупных человеческих городах. Разрисованные лица, ароматы, смешивающиеся с запахами человеческих тел, пищи и алкоголя.
Это был дорогой, престижный бар, но витязь пока что не мог оценить его удобство. Перед ним поставили новый полный бокал пива. Нолдоринец осторожно взял длинными сильными пальцами и положил в рот подсоленный крекер – отломил совсем немного. Язык витязя сразу определил: тут яды, их едкие вкусы сплетались, жгли. Пищей это никак нельзя было считать.
– Это лишь трактир или здесь можно получить ночлег? – спросил Тайтингиль человека за стойкой.
– Нет, номера не сдаются, но вот там напротив есть хостел, – ответил ему парень. – А вы что, нигде не остановились? Приезжий?
– Пока нигде. А есть… лавка менялы, что может принять золото?
– Прямо золото? – усмехнулся парень. – Обменник – за дверью сразу налево, если у вас валюта. Вы же француз? Хотя нет… слишком сложно разговариваете для иностранца. Прибалт? Хотя это тоже иностранец… А если золото, в смысле металл, – то ломбард через два дома вправо.
– Благодарю, – сказал Тайтингиль.
– Я бы кинжал купил, – загорелся парень, – кинжальчик не продаете?
– Нет. Могу продать плащ, – усмехнулся витязь.
– Плащ? Вон там, на диване? Красивый!
Но торговле помешали.
Женщина – стройная, тщательно следящая за собой, в возрасте от неопределяемых сорока до не менее неопределяемых пятидесяти – подошла и села на соседний табурет – очень уверенно. Бармен заулыбался, предвидя чаевые – хорошо знакомая и правильная клиентка.
Брякнули о стойку ключи от «прадо», блеснул покатым ребром шестой айфон.
Дама знала свою цену, никогда не называя ее. Отточенное фитнесом загорелое тело дало бы фору иным тридцатилетним. Дорогой костюм был бы слишком строгим, если бы не яркий шелковый платок с броскими буквами известного бренда. Темные волосы: короткая стрижка, идеальная укладка. И только морщинки вокруг внимательных темных глаз сказали бы о том, что и уверенность, и достаток дались ей нелегко.
– Привет, красавчик, – сказала дама. – Шурман, шот егерьмейстера, – и снова Тайтингилю: – Ты знаешь, я бы трахнула тебя прямо тут.
Сказала тихим, грудным голосом, глянула с поволокой. Она любила приходить сюда – успешная, изысканная, иная. Одно только появление бизнес-леди сводило с ума всех этих длинноволосых мальчиков с накладными ушками, витязей, рыцарей и королей. Длинноволосые были ее слабостью, юные, сладкие, готовые на все за пару пива или коктейль. Никаких обязательств, никаких поцелуев в губы.
И еще – она всегда сверху.
Это был первый раз, когда безотказный прием не сработал.
Золотоволосый обернулся на нее, оглядел. Безоружна.
– За что тебе меня бить? – дернул краем рта.
Он ведь правда не понял. И акцент, у него был акцент.
Она смутилась. Протянула руку, погладила его кисть – кожа была не шершавой, но какой-то… жесткой; проступали сильные жилы. Универсальный язык тела – это уж точно должно попасть в цель.
– Правда, поехали ко мне.
Ярко подведенные губы выпустили влажный кончик языка. Женщина уловила взгляд рыжего косплейщика и пыталась удерживать его.
Быть сверху.
Нолдоринец огляделся. Людно, дымно. Табак, кальяны, спиртное. Многие целуются – жадно, напоказ; одежда людей крайне вольная. Руки блуждают по телам друг друга. В висках бились демоновы бичи – то ли пиво не слишком подошло и также было насыщено ядом, то ли голые женщины, дерзкие, безудержные, разбудили… даже не злость – досаду. Отравленная вода. Колкий воздух. Люди, смахивающие на орков.
Тем временем женщина наклонилась к нему – слишком близко. Грудь уперлась в кольчужное плечо. Ирма с наслаждением вдохнула аромат длинных волос – липа и еще какая-то вкусная свежесть. И вроде бы песок, лошадь и металл.
Иностранец? Отлично. Это даже интереснее.
Три языка она знала в совершенстве – английский, немецкий и французский. На всех трех по очереди выдохнула ему, лаская дыханием острое ухо, что и как хотела бы с ним сделать. Сейчас. Тут.
На скулах витязя заходили желваки.
На искаженном, сильно искаженном всеобщем языке эта женщина выразила ему свое пожелание – овладеть им. Им. Воином, витязем Нолдорина, прилюдно – в этом странном трактире, напоказ.
Рот застыл в ухмылке, как шрам.
– Ладно…
Тайтингиль медленно повернулся к ней, давая ей время одуматься. Не поняла, не отступилась – напротив, темные глаза загорелись, а губы изогнулись – ну вот ты и мой.
И тогда он, сметая со стойки стаканы и вазочки с печеньем, единым движением посадил женщину на нее, и задрал короткую юбку. Оскалился, подаваясь вперед. Вопреки смелым словам, она вдруг завизжала; витязь взялся за ремень, за набитую златой розой пряжку, краем глаза наблюдая, как от двери к нему бегут мужчины в темной одежде, в которых он безошибочно признал стражу; пара посетителей, охочих подраться, также поднялась, а за стойкой засуетился бармен.
Нолдоринец развернулся к нападавшим, сложив руки на груди. Люди остановились, словно наткнувшись на незримую стену.
– Дева просила, – иронично сказал витязь. – Я выполнил.
– Охренеть, – прошептала женщина, пытаясь вернуть юбку на место.
– Ирма Викторовна!
– Все нормально, нормально! Это мой знакомый, он шутит.
Стражники неохотно вернулись на свои места.
– Ирма Викторовна…
– Спокойно, Шурман. Ты, псих… сними меня отсюда!
Тайтингиль дернул бровью, снял женщину – пересадил на табурет.
– Воздерживайся впредь от такого. Мое пиво?…
– Валяется под стойкой, – отозвался бармен, – вы разлить изволили-с, сир. Ирма Викторовна?…
Женщина бросила карточку:
– Все на мой счет.
– Что это значит? – резко спросил Тайтингиль.
– Я заплачу.
– Я буду обязан тебе?
Он вспомнил лихие слова лучницы. И этой женщины тоже – чересчур сладкие, приторные, вязнущие на зубах. Описывающие намерения.
Не хотелось бы.
– Ох… нет. Меня тыщу лет так не накалывали, – прошептала женщина. – Я и забыла, что это так бывает. Слушай, поедем домой. У меня никого. Я закажу нормальный ужин…
– А переждать ночь у тебя можно?
– Так я же и приглашаю… – Женщина облизала губы.
Тайтингиль снова посмотрел на ее рот. Толстый слой краски. Потом на Алору, которая танцевала, страстно повиснув на одном из ее прежних собеседников. Сбоку в низком вырезе проймы рукава виднелась почти вся ее грудь.
– Что же, – сказал эльф, – трактирщик, должен ли я тебе что-либо?
– Ирма Викторовна, у нас его видят в первый раз. Может, он вчера и был. Только я не работал, его не знаю, и другие ребята не в курсе. Вы бы осторожнее…
– Ты не переживай, Шурочка, – усмехнулась женщина. – Я кое-что в людях понимаю. Так поехали? Ничего ты не должен. Я все оплатила.
«Кто девочку ужинает, тот ее и танцует», – вспомнил Тайтингиль. Снова глянул на Алору. Ему еще было лихо от этой орочьей замашки. Этот долг он также запомнит.
– Веди, дева.
Они подошли к ее карете – большой, блестящей черным лаком, вздыбившейся на массивных ребристых колесах, резко пахнущей. Полировка швыряла острые блики в глаза. Непривычно, чуждо. Опасно? Витязь едва не спросил, где лошадь, но, вспомнив о текущей самостоятельно воде, промолчал.
Он внимательно смотрел, что делать дальше. Тысячелетняя воинская выучка вела его, напоминая о чуткости и осторожности. С клинками он здесь никого не заметил и сам отстегнул меч; набросил на оружие плащ и нес в руке.
Подошел к карете, присмотрелся. Положил пальцы на блестящую металлом ручку, потянул. Дверь подалась. Изнутри пахнуло еще сильнее – кожей, пряностями. Он поставил ногу на высокую приступку и, пригнувшись, расположился на высоком светлом кресле. Ирма прихлопнула дверь – и он прихлопнул, пытаясь пристроить на коленях закутанный клинок. Отклонился в кресле – оно было удобнейшим, облепляло и поддерживало спину. И пахло настоящим, кожей. Хоть что-то хорошее в этом ядовитом мире.
– Какой ты, – шептала женщина, совершая великое множество малопонятных движений, руки ее нажимали там, сям, и под сиденьем зародился мощный басовый гул; Тайтингиль покосился вниз, но определить его источник не смог. – Вещи свои положи назад. Пристегнись.
– Что?
– Пристегнись.
Витязь смотрел вопросительно. Ирма забрала меч и положила назад; навалилась на него, проехав грудью по кольчуге, взялась за металлический конец блестящего плоского ремня, потянула, перекидывая через плечи, грудь.
– Слишком ты в образ вжился. Откуда такой?
Он перехватил ее руку, сжал – не сильно, но чтобы она понимала: привязанным он быть не желает ни в коем случае, он не пленник. Тем паче – привязанным ею, невоздержанной.
Женщина коварно улыбнулась и плавно отпустила сцепление, от души выжимая газ.
Почти триста лошадей под капотом ударили копытом единовременно, сдергивая прадик с места. Витязь едва не клюнул носом в панель, спешно оперся рукой, выправился.
Ирма видела, как он покосился на нее – недоуменно. И – восхищенно, даже радостно.
Первую машину Ирме подарил отец на окончание второго курса. Красная «девятка» в ту пору была предметом мечты каждого советского студента. Ирма любила повторять, что вождение для нее сродни хорошему сексу. Раскручивать движок до красной зоны, почти до отсечки, слушать, как он натужно рычит, напрягаясь… Божественно! «Прадо» был похож на огромного неутомимого мужика, поэтому она его и выбрала. Ну, и из-за просторного салона, конечно. Ее губы снова тронула улыбка.
Покатаемся…
Это была окраина большого города, почти полночь. Ирма ткнула пару кнопок; по салону ударили басы. Огромный внедорожник, как разъяренный кабан, понесся, закладывая совершенно ненужные виражи. Тайтингиль был поражен скоростью. Для него был привычен спорый бег коня, но эта повозка… Ее быстрота опьянила эльфа, и, будь он в седле, испустил бы восторженный клич. Что ж, и в этом странном мире есть своя красота и радость!
Ирма, выбравшись на прямую, легко разогнала любимца до сотни и сбросила, разочарованно вздохнув: камеры. Но Тайтингилю хватило и этого. Сказать, что через двадцать минут гонки он пребывал в экстазе, было бы мало. После остановки он не спешил покидать кресло. Молчал, переживая ощущения. Затем вылез наружу, прихватив меч. Выдохнул:
– Дивная колесница!
– Еще бы, – усмехнулась Ирма. – Так как тебя зовут?
– Тайтингиль. Твое имя Ирма Викторовна?
– Для тебя просто Ирма.
– Что твой муж?
– Муж… объелся груш.
– Прискорбно, – учтиво посочувствовал Тайтингиль, догадавшись, что воин, скорее всего, пал или сгинул.
Ирма кивнула охраннику в просторном холле дорогого кирпичного дома, нажала кнопку лифта. Тайтингиль смотрел и запоминал. Женщина, пока ехали, погладила пальцами плетеный, вязаный металл на его груди:
– Не тяжело?
– В кольчуге? Я привык. Все же не полный доспех.
– И ты, значит, кто? Принц?
– Я витязь Нолдорина, победитель огненного демона, Перворожденный. Я принадлежу к роду Золотой Розы. И я… эльф, так называют люди.
– Эльф. – Женщина рассмеялась. – Терпеть не могу фэнтези. Но я вижу поглубже всей этой шелухи. То, что под шелухой, по мне, так очень интересно…
Тайтингиль только приподнял бровь. Что имеет в виду эта женщина – его душу и воинскую суть? Или снова не оставляет мыслей о его теле?
Снова дверь; этот мир состоит из дверей.
За дверью – просторный холл. Свет, стекло, дорогие статуэтки. Холл перетекает в зал.
Эльф спокойно вошел.
– Стало быть, тебе принадлежит не весь дворец, а лишь эти покои?
– Ну ты нахал, – рассмеялась Ирма, убирая из прихожей сумку с документами, деньгами и ключами – быстро, во встроенный сейф внутри шкафа. Дверь заперта изнутри – гость не выйдет, если что, а этаж аж двадцать второй. – Двухъярусная квартира, двести метров, и ты еще выпендриваешься? Бар в гостиной. Я в спальню, быстренько в душ и закажу ужин. Ты суши будешь?
– Я не голоден пока. Ты живешь одна?
– Да. То есть нет. Дочка уехала к подруге, в другой город, будет через пару дней. Хочешь, выпей. И эту… кольчугу свою снимай. Тай-тингиль… Ну и имечко!
– Ты верно запомнила.
– С иностранцами работаю, пришлось насобачиться! Та-ай. – Ирма выпела красиво, гортанно, но ее гость снова нахмурился.
– У моего народа не принято усекать имена, хозяйка.
Ах, какой!
Ирма хмыкнула и рысью помчалась в ванную комнату.
Едва она пустила воду – автоматически включилась релаксирующая музыка, – как открылась входная дверь.
Тайтингиль, только начавший осматривать покои гостеприимной девы, развернулся на звук.
Фэндом – букв. фанатство – неформальное объединение людей общего интереса. (Примеч. ред.)
Глава 2
Похоть
В дом ввалилась тоненькая девушка, до талии засыпанная блестящими белыми волосами. Она тянула за собой небольшую тележку, яркую, розовую, на колесиках. Одежда была такой же, как и у всех тутошних дев: грудь едва прикрыта тонкой тканью, с бедер одежда едва ли не сползает, пупок виден и украшен ярким камешком, играющим в свете чудных, не мерцающих светильников. А лицо… Лицо такое же, что и у Ирмы, только покруглей.
Вот она, дочь.
– Ма-а… – Девушка затихла, глядя на эльфа.
Он поклонился.
– Мое имя Тайтингиль, дева, я витязь Нолдорина.
– Что?… А мама где?
– Освежается с дороги, – показал рукой в сторону ванной комнаты.
– А вы на кастинг, для рекламной кампании?
– Не понимаю твою речь.
Тайтингиль улыбнулся – и понял, что в этом доме ему будет спокойно. И еще – ощутил, как устал в доспехе за этот день, показавшийся бесконечным. Отошел к дивану, куда ранее положил плащ и меч, снял пояс с кинжалом, бросил сверху, стянул кольчугу и повел плечами.
– Алина. Алинка. Я вообще-то на минуту… блин, бли-ин!
– Чем ты огорчена? – не понял он.
– Огорчена? Да я в шоке вообще! Видите? – Девушка раздраженно предъявила прядь волос.
Он прищурился, оглядывая, но с ответом не спешил. Волосы – белые, как у эльфов Закатных Дубрав, жителей Тенистого леса, торчали непослушной соломкой.
– Стилистка, дура, пережгла! Что теперь с ними делать? А мы на пенную вечеринку едем, – пояснила девушка.
Он улыбнулся. Девочки, дети одинаковы во всех мирах и у всех народов.
– Так сплети их в убор.
– Плести? Я не умею плести… а выгляжу как идиотка! Все перепутается, будет как пакля, ламинирование не успею сделать…
Снова посыпались непонятные слова, много слов. Тайтингиль подумал – миг. Странный дом, странные люди. Пенная вечеринка – что это? Другой мир… Юная дева. Юная, но уже такая, как все тут, одетая вычурно и откровенно.
Он бросил взгляд на дрожащие от обиды губы и глаза, в которых блестели слезы.
Не такая. Нет, не такая, как все. Просто хочет казаться взрослее. Как случается у детей.
– Я сплету тебе, – сказал, скрывая улыбку.
Девочка уставилась на него, недоумевая:
– А вы умеете?
Тайтингиль перебросил волосы со спины вперед. Ниже пояса, заметно ниже. Когда он был наг – трепещущее златое пламя закрывало ягодицы.
Конечно же он умел: и косицу на затылке, и пару у висков; из трех, из четырех прядей. Чтобы не мешались в бою, не путались в скачке, и на всякий другой случай, и военный и мирный. Правда, иной раз это занимало едва ли не полдня.
– Охренеть, – изумилась девушка, оценив золотой каскад. – Ага, сейчас дам резинки. Вы классный!
Витязь помял в руках тонкие разноцветные петельки, которые растягивались и уменьшались безо всякой магии, видно сделанные из дивного материала; примерился к тонким белым прядям.
Косы – дело повседневное, невеликой мудрости. Надо же, дева – и не умеет плести кос. Что за мир? Он вспомнил дев-воительниц своего народа. Сражались в бою и утишали боль ран после; а потом садились в круг, и пели, и свивали прядь к пряди в причудливые венцы.
Женщины, которые сражались наравне с мужчинами. Потому что Эала более не давала им потомства. Долгие сотни лет.
Эльфы гасли в кровопролитных боях и отправлялись в Чертоги Забвения, а сила великого и многочисленного некогда народа словно растворялась в бесконечных летах, дарованных ему Создателем Всего.
Девочка ерзала, не переставая щебетать, и пыталась указать ему, как именно плести.
– Вы заберите все, вот отсюда, отсюда…
Все забрать – ну ладно, все заберем.
Ирма, намытая и надушенная, в роскошном халате вышла из ванной и остолбенела.
Дар речи вернулся через пять минут, не меньше.
– Алинка!
– Да, мам, привет! Мы пораньше приехали, Макс забрал на машине, а сейчас еще дотусуемся. Я утром буду, часов в пять… или к Наташке поедем. Дай денег, мою карточку заблокировали.
– Денег? – рассеянно пролепетала Ирма.
Тайтингиль… Он нависал над ее дочерью, сидящей на стуле, длинные сильные пальцы бегали по прядям волос. Ирма опешила еще больше, глядя, как ловко ложатся тонкие косички, складываясь в узор.
– Ах да, денег…
Ушла в другую комнату, вернулась с купюрами.
– Какая ты добрая, ма, – сказала Алина. – Я так понимаю, мне лучше к Наташке валить, да? Этот твой новый ничего так. Если он не того. Не этого.
– Алина!
– А чего? Он же стилист, нет? Ай! – Крепкие пальцы витязя взяли ее за ухо и ощутимо потрепали. – Ай! С ума сошел!
– Негоже говорить о госте так, словно его тут нет, – отчитал ее Тайтингиль, – особенно о госте, который помогает тебе. Хотя и не должен.
– Отпусти! – выкрикнули обе, и Алинка, и Ирма.
Эльф отпустил ухо, и девчонка вскочила. Видно, хотела раскричаться… но увидела себя в отражении зеркальной полки.
– Охренеть!
– Алина!
– Ты сама все время ругаешься… Ты смотри, как у него получилось. А что это за плетение?
Тайтингиль потянул пальцы, сцепив руки в замок, и отошел к подоконнику. Юная дева пахла бесконной повозкой, сложными, сбивающими с толку ароматами. Тонкие ключицы и заостренная, почти неприкрытая небольшая грудь. Опять много всего чуждого, яркого, раздражающего, сбивающего с толку.
Он откинул штору – широкий подоконник был обитаем. В мягкой корзине, сшитой из бархата, спал очень толстый пушистый рыжий кот.
Здесь было хорошо: с одной стороны во тьме горели многочисленные огни неведомого города, похожие на очертания гигантской крепости, испещренной огнями; с другой суету непривычного мира отсекала плотная ткань. И кот, такой спокойный, рыжий, с очерченным белой мастью кругом подле уха и сонными зелеными глазами…
Пока две хозяйки что-то обсуждали, эльф уселся на широкий подоконник, забрал зверя себе, оперся спиной на откос, согнув ноги в коленях. Откинул голову и закрыл глаза. Интересно, тут есть лес, озеро, скалы? В этой сложной складке Эалы – есть ли нечто привычное, доброе, теплое? Или все такое – ощетиненное даже светом, колким, белым, опасно мерцающим? Пока, на его взгляд, здесь все было слишком душное, яркое, угловатое. Предметы крупные, предметы помельче, вещи, врастающие одни в другие, разбивающие пространство, отвлекающие, словно множество голосков, добрых и злых, писклявых и грохочущих. Удерживать сознание в покое было непросто, понимать этот мир – пока – было сложно.
Кот замурчал, подчиняясь ласке сильных пальцев.
Тайтингиль вздохнул, рывком, раз, два – глядя в усыпанную огнями чернь за окном. И тихо запел, с сожалением выдыхая последние толики воздуха своей далекой родины, позволив голосу течь низкой дрожью.
Волосы золотым каскадом обрушивались с подоконника вниз, почти до пола.
Обе женщины, юная и зрелая, замерли.
– Я уже вообще не понимаю, кто это, – призналась Алина. – Но желаю удачно покувыркаться, ма. Наиграешься – отдай мне. Туса будет в отпаде.
– Вернешься – вымою рот с гелем для посуды. Ершшиком. И в кого ты?… – прошипела Ирма.
– В зеркало посмотри, – нахально ответила девушка. – Мне, между прочим, восемнадцать скоро. Что хочу, то и делаю. Захочу – этого отобью. Все, я пошла. Вы! Мамин друг! До свидания!
– До свидания.
Ирма закрыла за дочкой дверь. Не таясь, достала ключи, заперла и ключи снова спрятала.
Мужчина на подоконнике на нее не смотрел.
Он смотрел на город.
– Так… ну… – Ирма подошла, встала рядом. – Так ты… сейчас чего-нибудь налью. Может, тебе в душ?
Зазвонил телефон.
– Ужина не будет. Доставка уже не работает.
– Я не голоден, – сказал Тайтингиль.
– Я так поняла, ты совсем женщинами не интересуешься?
– Что?
– Волосы, косички… имиджмейкер? Или актер, манекенщик? У вашего брата это частенько, знаешь ли…
– Я воин. Ты давала деньги дочке. Покажи.
Ирма подумала про тревожную кнопку, про незнакомого мужика в квартире.
– В каком смысле – покажи?
– Я не знаю, как выглядят твои деньги, – пояснил эльф. – Покажешь?
– Ты идиот. – Ирма чуть попятилась. – Ну ладно, иди, вот тебе деньги. – И женщина, порывшись в ящике комода, набросала на стеклянный журнальный стол бумажек и мелочь.
Тайтингиль положил животное на его ложе, подошел.
– Без денег – никуда, – ядовито сообщила Ирма. – Каждый должен чем-то зарабатывать. Вот ты чем зарабатываешь? На что живешь? В баре такой прямо был… активный… а?
– Я гость здесь, – тихо сказал Тайтингиль, и его низкий, тяжелый для такого стройного тела голос был мягким, – я должен вести себя так, как принято у вас. Я гость… пришел из другого мира. Но я, воин, никогда не работал за деньги, точно людские ремесленники или бездомные гномы. Воин. Не ведаю иного ремесла.
Он поворошил пальцами бумажки и монеты, кредитные карты. Ирма, у которой за этот день несколько раз настроение взлетало к лирическим высотам и падало в пучину полной безнадеги, потерянно торчала рядом. Она перестала понимать что-либо.
– А золото имеет цену в вашем мире? – Тайтингиль поднял на женщину взгляд. – Я хочу карету, как твоя.
– Имеет, – нервно ответила Ирма. – Но на машину надо много. Черт, курить бросила… а пригодилось бы.
Тайтингиль снял с запястья толстый браслет причудливой работы, порылся на шее и кинул на стеклянный столик на бронзовых лапах пару тяжелых кулонов на шнурках. Один светился приглушенным алым светом – рубин, другой мерцал зеленью и россыпью бриллиантов. Ирма, которая повидала немало драгоценностей, сглотнула.
– Ты кто такой?…
– Витязь рода Золотой Розы. Эльф. Мое имя Тайтингиль.
– Ладно… не знаю, из какой дурки ты сбежал, Тайтингиль… а как по-нормальному?
– Тайтингиль.
– Ты… женщин не любишь, да?
Витязь понял не сразу, что она имела в виду, а когда понял… Светлые изогнутые брови сдвинулись; гнев ударил под ребра.
– Слова твои мерзки.
– Господи… – Ирма, запахивая плотнее халатик, предназначенный для распахивания, потерянно упала на кресло.
– Где ты живешь?
– Я родом из Нолдорина, дивного, сокрытого города моего народа.
Ирма расстроилась. Гость ее точно оказался тронутым. Или упоротым. Какая жалость, ведь красавчик же.
– В нашем мире, – сказала с издевкой. – В нашем мире где живешь?
– Нигде.
– Но уши же тебе где-то подправили… и вполне аккуратно. Ладно. Если ты хочешь наших денег, давай продадим одну из твоих побрякушек. И запомни на будущее: такое лучше на себе не носить и никому не показывать.
– Отчего? – шевельнулась светлая бровь.
– Оттого что ограбят!
– Пусть отважатся, – лениво проговорил витязь, разваливаясь в кресле. Подумал и вытянул ноги в сапогах на тот же столик. Его порядком утомили споры и суета, хотелось отдохнуть.
– Мужлан, – заключила Ирма.
– Невоздержанная в словах и жадная до мужчин дева, – объявил Тайтингиль.
Один – один.
Ирма выдохнула. Вот же сумасшедший…
Но – роскошный.
– У тебя есть документы? Хоть что-то?
– Документы?…
– Я поняла. Значит, так… Браслета хватит, чтобы тебя как-то поселить и легализовать, – задумчиво сказала она, наконец приходя в себя. – Ну, я так думаю, – тяжело вздохнула. – Попробуем выдать тебя за беженца с Украины, их сейчас много.
– Какое унизительное слово, – заметил Тайтингиль. – Я не бежал, я пришел.
– Тебе, мой золотой, выбирать не приходится, – прошипела Ирма. – На один день ты тут, у меня – там, на бельэтаже, есть гостевая спальня. И… если еще раз потянешь руки к Алинке, я тебя… посажу.
– Посадишь… куда? Призовешь стражников, лишишь воли? Ты мыслишь тьмой, – спокойно сказал Тайтингиль, – если думаешь, что я могу причинить вред юной деве или дому, приютившему меня.
– Полный псих… Черт, что же я делаю… погоди, я позвоню начальнику охраны на фирму. У него были контакты… Сделать тебе хоть паспорт.
Ирма двинулась было к кабинету, но беспомощно остановилась.
– Ты не дурачишь меня?…
Тайтингиль встал – златая макушка под потолок. Шагнул к невысокой человеческой женщине. Нагнулся так, чтобы смотреть в глаза.
– Пойми сама. Попробуй почувствовать. Что тебе мои слова?
Ирма попятилась и чуть не опрокинулась на спину через подлокотник кресла. Нервно схватила айфон и вышла.
Пока женщина, невзирая на время за полночь, долго разговаривала по разным телефонам, то подсаживаясь к компьютеру и демонстрируя в камеру скайпа вещи эльфа, то ругаясь, временами переходя на английский, на французский, Тайтингиль побрел по огромной квартире, принюхиваясь и оглядывая евроремонт: все ненастоящее, все как нарисованное было в этом странном жилище! Слишком чистое, слишком игрушечное, словно созданное не для жизни, а только для того, чтобы смотреть.
Ненастоящее.
Ирма нашла его на кухне.
Воин разобрался с холодильником, отыскал там овощи, фрукты и теперь спокойно заканчивал резать салат – на доске! – правда, положенной на стеклокерамическую поверхность плиты, и складывая подготовленное в широкую миску. Кстати, выбрал лучший нож и лучшую посуду из всего, что тут можно было взять, заметила Ирма.
Указал на кусок мяса:
– Дичь неплохая. Где у тебя очаг?
Неплохая? Еще бы, мраморная телятина прямиком с частной экофермы «Три жеребенка»!
Эльф потянул с полки баночки с сухими травами, начал отвинчивать крышки, нюхать.
Ирма смотрела как завороженная, сжимая в руках айфон.
Два с гаком рост.
Золотые волосы ниже ягодиц.
Тонкая сорочка цвета охры, вышитая, штаны такие же. Мягкие сапоги на ногах, под колено, с тиснением и золотыми набивками. А меч в ножнах, портупея, ремень с кинжалом и кольчуга остались в гостиной на кресле.
И запах цветущей липы.
И песка.
Металла и усталости.
– Охренеть, – сказала она.
Нолдоринец выгнул резную бровь и улыбнулся краем рта.
– Значит, секса не будет? – спросила Ирма и облизала губы. – Ты не станешь со мной спать?
– Нет, не стану. Это не в правилах моего народа. Мы любим единожды, как живем, и любим, сливая души, – назидательно произнес Тайтингиль. – А не только тела, подчиняясь похоти.
– О господи…
Слияние душ, ну вы подумайте только!
Шутит?
Он шутит, да?
Ирма села за стол и с подвыванием захохотала. Потом встала, взяла из бара бутылку виски, налила в толстый стаканчик граммов восемьдесят, добыла из холодильника лед.
Издевается.
Витязь тем временем нюхал открытую бутылку. Как кот.
Ирма, которую трясло уже не по-детски, прошептала:
– Я договорилась. Будут тебе документы, через три дня. Браслет ушел, завтра заберут. Я… я многое для тебя сделала сегодня. И… есть способы зарабатывать. Достаточно легко, без труда жить в нашем мире. И не тратить много времени.
– Расскажи, – сказал Тайтингиль, впрочем без большого энтузиазма.
– И друзья у меня найдутся подходящие, – шептала Ирма, шептала и льнула к нему. – Ты же хочешь карету… как моя?
– Что мне придется делать? – Он осторожно отодвинулся, подумав: ничего хорошего, скорее всего. В этом странном мире, кричащем суматохой и развратом… прищурился. – Я воин. Я знаю, как вести войско. Я обучен убивать и делаю это лучше всего.
Убивать, этого еще не хватало!
– Не надо убивать! Достаточно быть таким, какой ты есть. У нас запрос общества… на необычную внешность. Скажи, ты умеешь танцевать или петь?
– Разумеется. Каждый из эльфов умеет, – усмехнулся Тайтингиль.
– А, – Ирма снова облизала губы, пытаясь убедить себя, что решает насущный вопрос трудоустройства этого сумасшедшего парня, а не пытается урвать что-нибудь для себя, – можешь показать?
– Станцевать для тебя? – недоуменно спросил Тайтингиль.
– Станцуй, да! Вот, смотри: так. – Ирма бросилась в гостиную, к компьютеру, нашла пару клипов, вывела на плазму на стене.
Тайтингиль, пришедший следом, без восторга смотрел на изображение.
– Воины славно сложены, но я нахожу такое непристойным.
– Зато люди смотрят, получают удовольствие. И платят немалые деньги. И при этом никого не придется убивать!
– Фу, – честно сказал Тайтингиль. – Потом, такой одежды у меня нет.
– А что у тебя под штанами? – простонала Ирма.
– Собственно я, – еще более недоуменно ответил витязь. – И что же, за такое хорошо платят?
– Тебя осыплют золотом…
Тайтингиль подумал: «Кто девочку ужинает, тот ее и танцует». Да?…
– Я не хочу танцевать на потребу людей в нагом виде. Я – воин. Но я станцую для тебя, раз ты желаешь.
Ирма быстро ткнула в поисковик, выбирая музыку под свой вкус. Что подойдет? Пожалуй, немного рока…
Пару секунд Тайтингиль с интересом изучал вокалиста на плазменном экране. Потом пожал плечами, отошел в сторону, еще раз скосился. Расставил ноги…
Золотые волосы пролетели крылом, когда витязь резко откинул голову. Руки рванулись за музыкой – резко, как в бою. Талия выгнулась, плечи напряглись. Ладони захватили низ шелковой сорочки и открыли торс, медленно проползая по коже под рубленые ритмы. Обучиться такому по живой картинке на волшебном стекле было нетрудно.
Ткань отлетела в сторону.
Когда музыка смолкла, Ирма, тяжело дыша, прижала ладони к щекам. Потом вскочила. Тайтингиль уже шел к столу, на кухню – взять себе виски и салат. Он даже не раскраснелся. Сапоги и штаны остались при нем. Но и обнаженного торса хватило – Ирму окатило жаркой волной.
– Так-так-так, – прошептала она, – так-так-так. Сейчас поедим…
– Я желаю того же. Где у тебя очаг?
– Может, не стоит жарить мясо ночью?
– Отчего?
– Много времени займет. – Ирма подошла вплотную к эльфу. – Много… а тебе бы помыться, так? – и повела кончиками пальцев по ложбинке вдоль груди. – Так… помыться, эльф.
Тайтингиль перехватил руку Ирмы. На запястье, много раз перевитый, болтался шнур с множеством разнообразных камешков, вроде даже пара мелких золотых самородков, кажется грубо обработанные изумруды, рубины.
Фенечка.
– Ты добиваешься того, что вряд ли возможно. – Его низкий голос стал совсем тихим. – Я не смогу любить тебя.
– Да кто говорит о любви? Зачем она сдалась?
– Я чувствую. Я ощущаю твое волнение. Ты зовешь, твое тело зовет. Но моя душа молчит.
– Душа… а вот тут? – Ирма уверенно бросила руку между ног витязю, и тот на сей раз не стал ее останавливать. Просто стоял и смотрел.
– Ты… ты что… – Ее пальцы двигались сквозь плотный шелк штанов, ощупывая плоть эльфа – никакой реакции. – Ты что?!
Тайтингиль отвел руку женщины от своего тела.
– Оставь. Мы собирались сесть за трапезу.
– Ладно… прости. Я как-то не была готова. Я вообще не понимаю тебя. Ты ведешь себя странно.
– А ты – нет? – спросил он.
Она не нашлась что ответить. Безропотно показала ему, как включить плиту. Смотрела, как высокий непонятный мужчина, плоть которого даже не шевельнулась под ее более чем опытными пальцами, красиво режет мясо, красиво обсыпает его специями, красиво жарит на мраморной сковороде. Женщину вело – она, привыкшая доминировать, была готова просто его вымыть, просто расчесать волосы, гладить, ласкать – просто. Просто. Это было странно, но она уже была готова – так.
И в то же время притягательность и совершенство золотого создания пугали.
«Тупая трусиха, – сказала себе Ирма, прислушиваясь к ощущениям внизу живота. – Какого черта он ведет себя так, словно он тут хозяин? Словно ему должны?»
Или все же с ним не все ладно? Стилист, имиджмейкер…
Пока дожаривалась мраморная говядина, Ирма ушла в комнату и включила там клип дебелого болгарского певца. Музыка была хороша, мальчики в клипе так и льнули друг к другу.
Расставила тарелки, принесла виски, лед, салфетки.
Тайтингиль мельком взглянул на экран и передвинул свое кресло, чтобы быть к нему спиной. С гораздо большим интересом рассмотрел вилку, и отчего-то Ирме верилось, что это не переигрывание – мужчина впрямь заинтересовался.
– Не хочешь смотреть?
– Мне это не добавит аппетита. А вы, я смотрю, совсем запутались, – невесело констатировал эльф. – Так много сделали, так быстро выросли. И при этом рискуете растерять истинное… Но так вы и начинали, так и начинали – люди. Жадность, неуемность, стремление к богатству, к власти – и невероятная изобретательность во всем, что может это давать. Изобретательность, не ведающая границ – никаких.
– Ты так говоришь, словно… – Ирма осеклась.
А если это… ангел?
Стихийная вера присуща каждому русскому. Ирма была по большей части русской.
Золотые волосы, закрывающие спину и бедра. Странная, тонкая фигура, наполненная неимоверной силой. Длинный меч в золоченых ножнах. Тайтингиль. Гавриил? Михаил – воин, убийца дракона…
Дремлющая под ее пальцами плоть.
Драгоценности, подобных которым Ирма никогда не видела. Косички дочке, заплетаемые со спокойной кротостью – не умалявшей, впрочем, явной, но незлой силы гостя. Ирме стало страшно, и по ее спине двинулся отряд холодных мурашек.
Мясо было пожарено так, как не снилось ни одному шеф-повару.
– Ты зря боишься, – мирно сказал Тайтингиль, – моя природа не божественна. Но это и не ваша, человеческая природа. Создатель выдохнул Эалу, населенную разными существами. Есть эльфы, есть гномы, есть орки, есть драконы. Где-то люди уже наступили на звезды. – Он повторил слова мудреца. – А где-то… Целые народы умирают, и нет возможности остановить смерть.
Его голос утих до шепота, и Ирма с тревогой вгляделась в профиль, обрамленный златыми волосами.
– С моим народом – беда. Нас постигла даже не смерть. Угасание, подобное человеческой дряхлой немощи перед кончиной. Женщины перестали рожать детей. Воины, те, что не погибли в битвах, отступают теперь в Чертоги Забвения, где могут жить вечно и беззаботно, но – теряя память о себе самих, понемногу превращаясь в тени прошлого. А я, – он вскинул голову, – так случилось, что однажды смог покинуть предел забвения. Я смог вспомнить и вернуться. А раз я смог – значит, смогу найти иной путь для своего народа. Иной. К звездам.
Это было сказано слишком серьезно для ролевой забавы. Ирма как-то тревожно похолодела.
«А у нас тут, на нашей Земле, в Москве, нет никаких эльфов…»
Значит… Она промолчала.
Вскочила и побежала за сигаретами – в спальню дочери. Порылась – да, так и есть, в мягком чехле от новогоднего подарка, сшитом в виде собачки. Вернулась, бросила на стол пепельницу.
Тайтингиль тем временем наелся и мирно тянул виски из стаканчика, наполненного льдом. Ну надо же, он хотя бы употребляет алкоголь. Посмотрел, как Ирма чиркает зажигалкой, втянул тонкими ноздрями клуб ароматного дыма.
– Курения гномов. Знакомый запах. Не спорю, есть в тебе нечто от гномки, Ирма. Но я не гном. Ты льнешь ко мне, и ты пахнешь этим дымом, отнюдь не благовонным. Нехорошо.
Сигарета выпала у женщины из рук. Она ахнула, подхватила дымящуюся палочку с пола, ткнула ее в пепельницу затушить… потом вздернула подбородок.
– Какого черта?…
– Ты говорила, у тебя есть купальня, – спокойно продолжил архангел. – Я бы вымылся. Все любимейшие звезды на небосклоне, хоть порядок их и изменен немного. Это все – великая Эала. Мы дети единого замысла и единого Создателя, Творца, взаимосвязанные друг с другом и перетекающие друг в друга… надеюсь, что перетекающие. А потому нам следует учиться. И учить. Чтобы вы обретали свет… а мы – жизнь. Не вечную. Истинную.
– Ничего не поняла, – прошептала Ирма. – Пойдем в ванную.
Эльф допил то, что у него было, потом налил снова – в широкий, толстостенный стакан-бочонок на двести миллилитров, выпил безо льда залпом. И отправился в душ.
– Вот. У меня где-то есть мужской халат из Египта, сейчас дам. Ты пока раздевайся.
– Откуда в этой купальне взять воду?
– Там… надо покрутить. Только не ошпарься! Слушай, я зайду покажу? – Дверь в душ осталась открытой.
У Ирмы теперь даже мысли не возникало, что ее дурачат. Мысли у нее возникали совсем иные, много, и некоторые из них следовало бы обсудить со священником или психиатром.
– Покажи. Но я раздет.
– Ничего, я переживу… – Женщина вошла… и – да, он был раздет.
– Вот это душ, тут вода будет сверху течь… Вот так… а это джакузи, сюда можно налить воды, и она будет бурлить, массировать тело. Тут электронное управление. – Ирма смотрела прямо туда, где… ох! – не было ни единого завитка волос. А все остальное было – аккуратное, как на некоторых греческих статуях.
– Спасибо, я понял про душ. – Тайтингиль прервал сеанс любования прекрасным и встал под отрегулированный теплый поток. Глянул на Ирму.
Ирма смотрела на него.
– Спасибо.
– Вот мыло. Вот гель для тела, правда, запах цветочный.
– Этим моются?
– Да…
– Ир-ма!
– Прости, ухожу!
– Или уже вставай сюда, – неохотно сказал мужчина и показал на пол душевой кабины возле себя.
Ирма посмотрела ему в глаза… вздернула подбородок. Нет, она сверху. Она – состоявшаяся современная женщина – и не желает уступать всяким там… эльфам! И такого тона не потерпит.
Вышла из ванной, хлопнув дверью, и бросилась к пепельнице раскурить измятую и изуродованную сигарету. Брать новую не хотелось.
Глава 3
Кровь
Витязь остался наедине с текущей водой. Открыл флакон, понюхал – похоже на масло, а запах душный, мертвый, слишком резкий и сладкий, лишь отдаленно напоминает запах живых цветов.
Сглотнул. Что-то было неладно. Этот воздух, вода, тяжелые ароматы – непривычные, названия которых он не знал…
Голые людские женщины, неприкрыто позволяющие своему телу волноваться и волновать чужие взоры.
Тайтингиль много раз бывал ранен и даже умирал – но для того, что происходило в замкнутой полупрозрачной кабинке, ощерившейся блестящими украшениями, у него не было подходящего определения. Тошнота ударила под дых – внезапная, резкая, сильная, будто он был отравлен. Ноги от колен потеряли чувствительность. Пальцы тоже онемели. Эльф крутнул ручку – потекла горячая вода, горячая, почти обжигающая плечи. Затем холодная. Ни та, ни другая не принесли облегчения. Задыхаясь, он прижался лбом к стене, не понимая, что это такое. Камень? Стекло? Дерево? Материал был неживым и словно высасывал силы.
Западня!
Сознание туманилось; губам стало солоно. Тайтингиль провел рукой по лицу – по торсу, по груди из носа щедро стекали потоки красного.
Выйти. Немедленно!
Ладонь ударила в мутно-прозрачную стену: как же это открывалось? Вертикальные неширокие полосы стекла словно смыкались наглухо, ручки не было. Паника грянула в виски: западня, западня! Могучее сердце пропустило удар и затем забилось тяжело.
Прочь отсюда!
Воин ударил плечом – кабина с треском разлетелась, брызнув пластиковой мутью. Тайтингиль сделал шаг наружу, уже теряя сознание, пятная стены кровавыми отпечатками рук. Успел ухватить большое толстое полотно, обернуть бедра – и рухнул поперек выхода из уединенной комнаты, как подсеченный врагом, впервые в жизни лишившись сознания не в бою. Просто – вот так. Под давлением злой и едкой ворожбы чужого мира, стремящегося избавиться от незваного гостя, как избавляются от засевшего в тугом переплетении мышц острия стрелы.
Речь. Человеческая.
Это язык, который в сознании эльфа пришел на смену всеобщему наречию.
Тайтингиль ощутил: он лежит на мягком, уложен удобно, укрыт. Не ранен, но голова будто полна перемолотого месива, в котором слабо двигались мысли: мутные, вялые, тяжелые.
– Ирма Викторовна, ну, ничего не вижу такого. Немного алкоголя в крови и ничего предосудительного. Разве что его самого. Хотя бы эти уши, бодимодификацию сейчас делают везде, условия могли быть антисанитарными, отсюда заражение крови и вот такая реакция. М-м, хотя швы незаметные, очень аккуратные… Может быть, просто давление у него скакнуло, а про остальное будем судить потом, ладно? Анализы я взял. Счет на выезд подпишите, пожалуйста.
– В больницу не заберете?
– Не вижу даже, с чем брать. По-моему, субъект здоров как бык. А мазки – сделаем экспресс, завтра будете знать. На нос – холодное. Вот нашатырь. Если еще начнет валиться, сразу подсовывайте. Видите, мы с санитаром его еле подняли. Такой… неудобный.
«Лекарь».
– Благодарю. – Тайтингиль присел. Голова кружилась.
Кровь помедлила миг – и хлынула снова.
На плечи нажали мужские руки – настойчивые, опытные. Уложили обратно.
– Лежите-лежите. Ирма Викторовна, есть заморозка в доме? Лед для коктейля или хоть овощи замороженные? В полотенце и на переносицу. А вам, господин хороший, надо обследовать сосуды. Вон какое кровотечение, едва ли не стакан навскидку.
«Какие… сосуды? С чем сосуды?»
Тяжелая голова не желала проясняться.
– Благодарю…
– Раньше такое бывало?
– Никогда.
– Ирма Викторовна, он иностранец?
– Я только сегодня познакомилась… вроде да.
– Страховки, конечно, нет. Ну, вы осторожнее.
– Да, Андрей Валентинович. Спасибо, что приехали.
– Да на здоровье, Ирма Викторовна, всегда рад. Странный товарищ… гражданин, очень странный. Ничего, посмотрим, анализы посмотрим. Вы, господин хороший, поднимите подбородок – и держите брокколи на переносице, для вас повторяю. Вас сегодня не били?
– Нет… но я падал.
«Падал через складки Эалы, через миры, подвластный силе драконьего камня, следовал пути, проложенному когда-то могучим огненным зверем… я – падал».
– Ну, может, последствие стресса. Я поеду? Вы в порядке, Ирма? А то… укольчик.
– Нет, не надо, спасибо.
Тихие разговоры в прихожей; хлопнула дверь.
Ирма вернулась и подставила табуретку к дивану в гостиной.
– Четыре утра! Четыре! Еще хорошо, что завтра суббота и уборщица придет. Ну что с тобой стряслось-то? Поскользнулся, об кран ударился? Ты же не был пьян!
– Нет, – с замечательным прононсом ответил Тайтингиль. – Не знаю. Твой мир не принимает меня. Меня… воина.
Ирма уперла ладони в бока.
– Ты амбиции-то подогни… воин! Когда свалился в обморок, никакой помпы в тебе не осталось.
Тайтингиль усмехнулся краем губ. Непонятные слова оказались понятны: его упрекали в гордыне.
– Меня много раз уносили с поля боя, истекающего кровью. Я привычен к этому. Принимаю твою помощь, твоего лекаря и благодарю за нее. Но эта битва – не с привычным врагом, держащим меч. Эта битва – с твоим миром. Вот сейчас он оборол.
Звякнули ключи – вошла Алинка.
– Ты собиралась к Наташе, – устало сказала Ирма.
– Ух ты, кровища! Твой чудик скопытился?
– Алина! Видно, давление скакнуло… Андрей Валентинович приехал со скорой, посмотрел.
Алинка – слегка подшофе, с разрисованным цветными разводами лицом, мокрая – подошла к дивану.
– Ужасно романтично. Брокколи. Бледный вид, господин стилист. Чем вам помочь?
Тайтингиль еще не слишком хорошо соображал.
– Липа… В вашем мире есть деревья? Скалы? Вода? Я бы поговорил с липой. Старой.
«Поговорил с липой».
Ирма нервно выдохнула.
Мятая полусонная Алинка поразмыслила, расплетая косички.
– Старые липы есть в сквере. В них даже осколки со времен войны застряли. – Дочка взяла со сковородки недоеденный кусок мяса и начала жевать. – Мам, тебе идет сидеть у койки раненого бойца. Признайся, это ты его сковородкой анфас приложила?
– Алина!
– Давай его к липе отвезем. Я бы посмотрела, как они болтают. Вы, дядя, встанете?
– Утро! Я выпила! Какие липы? Я с ума сойду, – заныла Ирма. – Что за наказание… хотела просто провести вечер, так суши сломались, мужик сломался… вечер сломался.
– Жизнь сломалась, – наставительно сказала Алина. – Жизнь у тебя, мам, сломалась давно. Все плохо. Рыдай.
Наконец витязь полностью пришел в себя. Протянул руку, взял запястье Ирмы. От этого касания по коже пробежал яркий короткий ток, женщина вздрогнула. Твердая теплая ладонь лежала на ней без похоти и кокетства. Просто держала.
– Извини, если нужны извинения. И подавать, и принимать помощь – наука. И иногда и то и другое непросто. За такое не извиняются, но уж если надо – извини. Ты ошиблась в своих ожиданиях на сегодня. Я сожалею.
– Ладно, – нервно сказала Ирма. – Гость все-таки.
– И долго он будет у нас… гостить? – равнодушно спросила девчонка, наливая виски.
– Три… Три дня.
Ирма не оставляла бойфрендов на ночь. Этого изначально хотела приютить на денек, потому что экзотика, потому что порода, красота и эта чарующая странность. Но теперь… теперь…
– Да и как его выгонишь? Он документы потерял. Беженец украинский, представляешь?
Беспомощное вранье.
Тайтингиль встал, не придерживая того, чем был наскоро укрыт, сбросил и флисовый плед. Положил кулек с полурастаявшей брокколи, завернутый в окровавленное полотенечко, на стеклянный стол с бронзовыми лапами.
Пошел к окну – будто неведомая сила тянула его туда. Вон из душной тесноты этого ненастоящего мира.
Алина перестала жевать, Ирма смотрела на витязя.
– Во! – громко сказала девушка. – Беженец! Я сейчас расческу принесу. Долг платежом красен.
Пальцы воина скользили по ручкам, изучая. Нащупал, понял – распахнул окно. Тяжело выдохнул. На самом горизонте едва заметно светало.
Тем временем Алина вернулась с табуреткой, которую использовала возле книжных стеллажей под потолок, и парой разных расчесок – с частыми зубцами, с редкими. Подставила к Тайтингилю лесенку-табуретку, встала.
Он дышал, вдыхал рассвет, а девушка разгребала длинные золотые пряди, закрывающие шею, плечи, спину, ягодицы. Ирма, сидя на табуретке, смотрела – не дыша.
Вдруг Тайтингиль вытянул руки, и из городского пространства, из редеющей темноты, появились бабочки. Ночные – бражники и мотыльки, такие, которых горожанки Алина и Ирма и не видели никогда. Штук двадцать – они облепили кисти и запястья воина, трепеща крылышками.
– Да, здесь есть леса, – сказал Тайтингиль. – Есть липы. Есть та жизнь и та красота, которая понятна мне. Но… Я преодолел недозволенный рубеж. Для меня – недозволенный. Этот мир не рад мне. Но я ищу путь для своего народа. Буду искать, пока разрешит драконий камень. И уйду гостем, не став своим.
– Красота, – сказала Алина. – Непонятно, но здорово. Косу тебе заплести, как Аленушке?
Мутная, тяжкая хворь почти полностью отпустила Тайтингиля. Он снова сделался собой – чуткий, мудрый воин, ощущающий приближение врага наперед и неизменно готовый с ним биться. Ощущающий врага.
У витязя Нолдорина возникло странное чувство, что на него посадили – помимо бабочек, которыми с ним заговорила израненная, застроенная земля, – опасного паука…
Эльф тряхнул длинными, теперь гладко расчесанными золотыми прядями. Морок пройдет. Надо к месту силы. К липам.
Повернулся к девушке – она ойкнула. Ее голова благодаря табуретке-лесенке пришлась чуть выше его лица. Пару секунд так и смотрели друг на друга – нагой эльф с волосами ниже ягодиц и мокрая разрисованная девчонка с торчащими во все стороны полурасплетенными косичками и с расческами в обеих руках.
– Благодарю, дева.
– Внизу волос нет… бреешь? – невпопад спросила Алинка.
– Что за мир? – невесело усмехнулся Тайтингиль. – Ты можешь думать о чем-то ином… дитя? Спасибо за заботу.
Бабочки вспорхнули разом и улетели.
Витязь расправил плечи, огладил себя по бедрам, будто хотел привычно уложить ладонь на рукояти меча.
– Алина, ступай, смой с себя краски, смени одежду и отпра
