Оглавление

1. Время Странника
2. ПРОЛОГ
3. Глава 1 ОТШЕЛЬНИК
4. Глава 2 СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ
5. Глава 3 РУБИН ЧАХА
6. Глава 4 РЫБАЦКАЯ ДЕРЕВНЯ
7. Глава 5 НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ
8. Глава 6 НАПАДЕНИЕ НА БЕЛЬН
9. Глава 7 «ГОСПОЖА АВЛИЦКАЯ»
10. Глава 8 ИМПЕРАТРИЦА
11. Глава 9 МАГИСТР КУЛЬТА ХРАНИТЕЛЕЙ
12. Глава 10 ТРАУР НА ПЛОЩАДИ
13. Глава 11 ОСТАПОВСКИЙ МОГИЛЬНИК
14. Глава 12 МОНСТР ПО СОСЕДСТВУ
15. Глава 13 КАПИТАН ЧИСТИЛЬЩИКОВ
16. Глава 14 ШПИОНСКИЕ ИГРЫ
17. Глава 15 МАЛЕНЬКАЯ ВЛАДЫЧИЦА
18. Глава 16 РУИНЫ МИРА
19. Глава 17 ВЫСШИЙ СВЕТ
20. Глава 18 СТРАХ И ВЕНДЕТТА
21. Глава 19 В ЛАПАХ СОКОЛА
22. Глава 20 ВРЕМЯ СТРАННИКА
23. Глава 21 ПРИСЯГА ПЕРЕД СУДЬБОЙ

ПРОЛОГ

Холодный морской ветер прикасался к пожелтевшей траве, которая сменила свой окрас с приходом осени. По мокрым каменистым скалам с берега поднимался мужчина, стараясь не оборачиваться в сторону раздражающего, нескончаемого ветра. Остатки соленой морской воды продолжали обжигать свежие, до сих пор кровоточащие, раны. По сравнению с тем, что он пережил, эта боль для него была незаметной.

Сил на подъем уже не оставалось, но теперь ему некуда было спешить. Теперь все его прошлое осталось за спиной, на континенте. Мужчина повернулся в сторону бушующего борея, иронично улыбнувшись в ответ на сильный порыв стихии.

Ветер развивал его седеющие волосы, «радуя» жертву своим присутствием. Набухшие от воды доски, гонимые сильными волнами, прибивались к скалистому берегу. Остатки некогда белого паруса зацепились об острые камни, не дав возможности погрузиться в пучину моря.

«Плевать на этот шхуну, — подумал про себя странник, и продолжил более активный подъем, вкладывая последние остатки сил в свое ослабевшее тело. — Смысла нет возвращаться назад. Не сдавайся, старый. Это только начало!»

Первые лучи солнца уже начинали пробиваться через мрачные тучи, а крик чаек заглушал даже стук сердца. Осторожно ступив на вымощенную камнем тропу, шатающийся мужчина, потерявший столько сил при подъеме, поковылял мимо волнуемых ветром деревьев, которых на острове было немного. Сплошь только скалы и сырость от морской воды, и желтеющая трава, выглядывающая из-под скал.

Каждый шаг давался ему нелегко, каждый вдох душил его легкие, но он слепо шел по выложенным кем-то ступеням, в самую гущу единственных на острове деревьев, не думая ни о чем, и прячась от взгляда солнца. Чем дальше он заходил вглубь, тем легче становилось дышать. Тишину и гармонию нарушал кашель, как у больного старика, который находится при смерти; никаких сил уже у него не оставалось. Дойдя до круга из каменных обелисков разных форм и размеров, он зашел в центр круга и свалился на бок, плавно улегся на спину, глядя на выглядывающее из-за хмурых облаков солнце. Боль медленно покидала тело.

Высокий силуэт закрыл собою солнце, и мир перед ослабевшим человеком вновь потемнел.

— Отойди, — закрыв глаза, произнес еле слышно измученный мужчина.– Дай в последний раз полюбоваться им.

— Зачем?

— Я буду скучать по нему… наверное.

— Зачем бежать от своих проблем и неудач?

Человек тут же почувствовал в себе силу, некую горечь, от сказанных слов, бодро поднялся, но блеф не удался, и держаться на ногах оказалось большим испытанием. Теперь он мог увидеть своего собеседника: высокий, широкоплечий, но довольно худой и бледный как пепел с синими узорами по всему телу. Оттопыренные острые уши хорошо сочетались с другими, резкими, чертами его лица. Голубые глаза холодно и безразлично смотрели на заросшее бородой, исхудавшее лицо мужчины, ссадины на котором сливались с его морщинами.

Человек не сводил своего взгляда с беловолосого чужеземца и, стараясь сохранять спокойствие, устало ответил:

— У меня больше нет проблем.

Собеседник усмехнулся, озирая взглядом еле дышащего мужа.

— Ты уверен в этом?

— Я не хочу об этом больше думать. И дискутировать на эту тему не собираюсь. Я устал.

— Устал, говоришь? — недоверчиво спросил тот, пристально посмотрев на гонимого всеми человека.

В ответ лишь тишина. Тяжелое дыхание доносилось до острого слуха хозяина острова. Их объединяло лишь то, что они оба изгои на не родимой земле; два одиноких призрака, что приняли свою судьбу. Остроухий знал, что творится с некогда прославленным героем, но ему было интересно, как поведет себя этот умирающий бедолага.

— Тогда зачем…

— Все осталось в прошлом, — неожиданно выкрикнул мужчина, перебив собеседника, — ясно тебе?! Все свои дела в Гироде я сделал. Больше никому ничем не обязан. Что сумел сохранить — сохранил. Я, не возгордившись, твердо могу заявить, что защитил этот мир, сражался за него до последнего, как избранный для роли защитника и хранителя, но свое будущее я волен выбирать самостоятельно, и больше никто в моей защите не нуждается.

Ожидаемая реакция. Хозяину было забавно испытывать человека, потерявшего надежду и смысл жизни, обреченного на изгнание и ненависть. Великий герой, проклятый своими же поступками — человек, полностью отдававший себя ради других, не струсивший перед смертью, но даже в эту минуту сумевший оценить и возлюбить жизнь.

— Ты обманываешь и меня, и себя. Какую цену ты уплатил? Сколько людей погибло из-за твоей лжи, твоих афер и корыстей?

— Я никогда не врал! — гневно воскликнул мужчина. Его взгляд, обращенный к остроухому, был полон ненависти и гнева.

— Не врал, — признался собеседник, — но правду скрывал. Из-за этого столько людей погибло зря…

— Погибло?! Я вернул эту землю людям: отобрал из лап демонов и выгнал их с нашей земли. Мир вновь в руках человека. Оглянись, эльф, ты видишь присутствие всепоглощающей тьмы? Твари настолько ослабели, что бежали так далеко, лишь бы на глаза птице не попасться. Даже на этом захолустном островке их нет. Только ты, чужак. И я, твой гость. Люцифер вновь выполняет свой долг, запечатав преисподнею так, что выхода из нее точно не будет.

— Появился новый ад, — заметил хозяин острова.

— Но он уже не на земле, — гордо ответил мужчина. — Царство людей вновь расцветает.

Эльф ухмыльнулся и, цокнув языком, добавил:

— И все же ты малым пожертвовал ради человеческого блага.

Эти слова задели все живые нити человека, ранив его душу огнем горечи утрат. Ему хотелось голыми руками задушить остроухого, сломать его худую шею, но понимал, что сделав шаг, вновь рухнет на землю. Он слишком ослабел и очередную схватку не потянет.

— Да что ты знаешь о потерях, эльф?

— Побольше твоего, человек.

Они оба смотрели в глаза друг другу и видели схожую боль.

— Я потерял ее… не знаю, что мне делать дальше, — начал свою исповедь мужчина, задыхаясь от нахлынувших эмоций. — За мной охотятся и ненавидят все те, кого я защищал и спасал, все те, кто почитал и возносил, видя во мне свет и надежду, опору и спасение. Да, я не святой и не пророк, не лидер! Никогда я себя таким не считал и ничего не просил от этого мира. Но я принял возложенную на себя роль. Я — фундамент новой эпохи, путеводная звезда к миру сильному и прекрасному. Но всю свою жизнь я хотел лишь одного — покоя. Хотел семью, любимую женщину, детей и беззаботную старость. И когда я помог миллионам вновь обрести счастье, когда спустя столько лет сражений и путей к спасению я нашел свое место, знаешь, что я получил? Презрение, разочарование и смерть. Одна ложь породила столько ненависти к моей персоне. Люди мелочны и лицемерны, трусливы и жалки. Ответь, эльф, почему от тебя отворачивается твоя раса и желает уничтожить после того, что ты сделал для них?

— Таков путь воина, — спокойно ответил собеседник. — И не всегда твои подвиги оценят другие. У сильных людей всегда хотят разглядеть слабость, увидеть их поражение, дабы быть наравне, но твои поступки говорят сами за себя. Твой народ еще много раз изменит свое мнение по отношению к тебе. И ты не должен сворачивать со своего пути. У тебя судьба одиночки, не ты ее выбрал, но в твоих руках все изменить, начать сначала. Смирись, друг мой, как смирился я в свое время.

— Уже.

— Но ты прибыл сюда не для дискуссий, ведь так?

Мужчина выдохнул, желая закончить пустой разговор:

— Так. Я привязан к Гироду, но это больше не мой мир. Здесь мне не место. Эту связь я и решил разорвать.

— Интересно. Ваш Создатель тоже покинул вас. Кто же теперь останется на защите мира?

— Не моя головная боль. Найдутся другие миры, нуждающиеся в моей помощи. Ведь в этом мое предназначение?

— Не могу ответить тебе, сейчас все в твоих руках, — пожал плечами эльф. — Справятся ли Хранители со своей задачей?

Странник кинул ироничную ухмылку. Он хорошо знал этих созданий и на что они способны.

— Их девять, они сильны.

— Две стороны ставшие нейтралитетом для общего блага. Надолго ли их хватит?

— Это не хоть бы кто, а самые мудрые с обеих сторон.

— Ты один из них, — подметил эльф.

— Да, но я был рожден человеком, — ответил мужчина и задумался над своими словами. — Я был им. Ты доволен ответом?

— Нет, — честно ответил остроухий. — Хватит разговоров. Следуй за мной.

Он выдвинулся вперед, выходя из круга и направляясь прямо по аккуратно проложенной тропе вглубь единственного на острове леса, хорошо освещенного солнцем. Человек медленно следовал за ним, вслушиваясь в песню ветра и в крик чаек. Их окружили красивые большие бабочки, которые смело порхали рядом с ними, облетая их со всех сторон и продолжая с ними движение. Дюжина бабочек разного окраса. Были и синие с золотыми узорами на крыльях, и ядовито-зеленые, и красные с разным оттенком, и черные с желтыми фигурами. Бабочки садились прохожим на плечи, на головы. Было необычно и странно, но красиво и спокойно.

— Твои проделки?

— Нет, — ответил эльф. — Они провожают путника в последний путь.

— А, ясно. Это все объясняет. Я так сразу и подумал.

Они дошли до каменного надгробия, над которым стоял большой ониксовый крест с окружностью по центру. В основании креста были узоры в виде змей, волков и птиц, но они не страшили человека, а наоборот придавали ему сил, смелости и уверенности.

— Новое начало.

Хозяин острова обернулся, довольствуясь оптимизмом бывалого воина. Затем он прикоснулся к дубу, возвысившемуся над крестом, и из коры дерева начала прорастать ветвь, что своей формой напоминала посох.

— Ты говорил о мире, как о трофее. — Эльф взял посох в свою худощавую руку, облокотившись на него всем своим весом. — И постоянно на слух бросалось твое эго. Может все дело в том, что ты старался для себя, а не для мира?

Мужчина ухмыльнулся, не зная, что ответить.

— Забвенные говорят людям, мол, Эпоха Конца — это проделки Создателя. Кто сильнее: люди, созданные Им по его подобию, или же демоны, первые его творения, отвернувшиеся от него? На кону — Гирод. Все просто. Не я это придумал. Нужно же как-то управлять массами. Этот трофей уже перехвачен человечеством.

— Алчность и власть.

— Людская натура.

Создание из другого мира повернулось к человеку лицом, посмотрев ему прямо в глаза

— Готов ли ты, Филипп? — спросил эльф.

— Нет, Ларионалль, — ответил человек.

Отойдя за надгробие и встав за спиной у Филиппа, Ларионалль зашептал на своем языке, вскинув посох над головой мужчины. Надгробие пошатнулось и медленно с громоздким и неприятным шумом отодвинулось вперед, к кресту. Проделавший долгий путь странник заглянул в глубокую, пустую могилу, где были только сплошь тьма и бесконечность.

— Знаешь, — начал Филипп разговор, лишь бы потянуть время, — я всегда интересовался вашей культурой. Откуда вы пришли, какими силами и тайнами обладаете.

— У тебя будет возможность узнать все это, — спокойно ответил Ларионалль. — Снял бы ты с себя кровавое одеяние.

Филипп и не заметил, как его белая рубашка полностью пропиталась кровью. Сбросив с себя рубаху и оголив свое грубое от шрамов тело, он почувствовал резкий холод от ветра. Или это был вовсе не ветер, а страх перед предстоящим.

— Доволен?

Мужчина боялся, хоть и не показывал страха, но эльф чувствовал его, как чувствуют тепло от лучей солнца или капли дождя на разгоряченном теле.

— Тебе же будет проще при перемещении.

— Мне все равно. Смерть — это только начало.

— Ты также прав, как и не прав.

— В смысле?

— Ты меня прекрасно понял.

— Ага, — лживо улыбнулся Филипп. — Будем считать так. Эх, головные боли снова дают о себе знать.

Он вновь посмотрел вглубь могилы и резко усомнился в правильности своих действий. Быть может, это ложь? Никогда не доверяй чужакам.

— Знаешь, что я ду…

Но договорить он не успел. Ларионалль с размаху ударил крепким посохом по голове мужчину. Капли крови брызгами полетели на надгробье, а сам Филипп свалился в мрак, в самую бесконечность могилы. Тяжелая плита начала задвигаться, а эльф провожал ее взглядом.

— Смерть — это итог, дорогой мой друг.

Бабочки, сопровождавшие их в путь, больше не летали. Они проводили Филиппа в его конец и сами прекратили свое существование, украшая своими мертвыми телами одинокую землю опустевшего острова.

Глава 1
ОТШЕЛЬНИК

Нет более удивительного существа, чем человек. Его разум настолько безграничный, что он может создавать новые миры и давать жизнь неживому. Но вместо этого он просто примитивно живет по животным инстинктам, отдавая преимущество похоти, страху и голоду. Человек опасен для самого себя, потому как не знает, каким могущественным оружием он уже наделен.

Лев Марградский, «Записки мизантропа»

Белые облака плыли по голубому небу, впервые за последние четыре месяца. Хоть и была ясная погода, очень редкая в этих местах, здесь всегда было опасно находиться. Одинокий путник, окруженный дикой природой, легко мог стать добычей разбойников или диких зверей. Но самое неприятное это то, что каждый мог попасться на обед затаившимся в глубинах пещер и лесов мерзких голодных чудовищ.

По старой дороге, проходящая через пустеющее поле, где уже начала промерзать земля, готовясь к приходу зимы, ехала карета с сопровождающими ее конной кавалерией из двенадцати человек. Карета была человека знатного, ибо только важная персона могла ездить с охраной, с бронзовым покрытием и с магическим щитом. Здесь могло быть лишь два варианта: либо важный чиновник с магом внутри, либо маг, приближенный ко двору. Да и простые люди не ездили в каретах — скорее они бы поехали в телеге или на лошади. Где найдешь в Свободных Землях человека зажиточного, а уж тем более чиновника или чародея?

Местные жители называли свой дом «страной Сам-себе-господин». Сколько не говори об этих землях, но ее обитателям нравилось здесь — никакой власти и, самое главное, никакого тебе налогообложения. Полная свобода устраивала их. Люди живут маленькими деревнями или общинами, помогая друг другу в любой беде. Почти в любой…

Под вечер тучи стали сгущаться, возвращаясь в свое привычное состояние, в то время как карета с кавалерией въехала в деревню Амсер — самую большую обетованью Свободных Земель, размером с хороший и цивильный городок.

Этакая столица.

Экипаж остановился на центральной площади и тут же его окружили любопытные глаза. Десяток глаз. Не каждый день в этих местах увидишь карету покрытую бронзой с серебристыми узорами в виде огня, пламя которого обвивалось между собой как несколько змей, а сколько будет стоить эта махина, если разобрать ее по частям, можно было только представить. Дверь открылась и оттуда вышла женщина в изящном темно-красном платье с открытой шеей и плечами. Сама же она выглядела еще красивее, чем ее наряд: большие зеленые глаза изумрудного оттенка, длинные каштановые волосы, немного пухленькие губки. Выглядела она не как женщина, а скорее как девица, которой от силы дашь лет двадцать пять, не более.

Девушка вышла из кареты совершенно одна, и сомнений не оставалось, она — чародейка. В глазах бурлила настоящая сила и страсть. Ее взгляд переметнулся на тучи, ходящие над деревней, а лицо скривилось в неприятной гримасе, испытывая некое отвращение к окружающему ее люду. Дама была окружена кавалерией с имперским знаком в виде огня, значит, такое место как Амсер посетила чародейка из Империи Россигард.

Какой-то мужик из толпы вышел в центр, где находились гости из Империи, и народ рассмеялся чудачеству их дерзкого сожителя. От местного наглеца несло брагой за километр, и народ был в предвкушении брани и крови.

Однако кровожадный это был народ. А как не быть кровожадным, если кругом одно беззаконье. Да и лучший защитник своей жизни — ты сам.

— Что привело такую красотищу в нашу скромную обитель? Не уж-то старина Боливар?! Если это так, то я требую поцелуя прямо здесь и сейчас! — Он смело ходил перед имперцами, а люди, собравшиеся поглядеть на эту забавную сцену, хохотали в полголоса. — А потом можно уединиться и я покажу тебе, то, чего ты не испытывала…

Пьяница и местный дурак Боливар не успел договорить — девушка просто напросто перебила его:

— Уйди с дороги, выродок. Не наживай себе на красную рожу шрамов. Поверь мне, от них ты не избавишься ни-ко-гда.

Чародейка жестом дала понять кавалерии, что она контролирует ситуацию. Солдаты было уже готовы оголить клинки, но девушка в такой защите не нуждалась. Боливар не обратил никакого внимания на смех своих соседей и стал смелее приближаться все ближе к своей обидчице:

— Да как ты смеешь, имперская шлюха! Вали к себе домой, подлизывать задницу Императрице…

Девушка грозно свела брови, услышав оскорбляющие слова, взвела руку, на кончиках ее пальцев появились искорки, и через долю секунды, лицо Боливара облезло кожей и истекло кровью. Плохо грубить женщине, да еще, если она владеет магией. Затем чародейка направила руку в сторону валявшегося и катающегося в грязи Боливара, начертила пальцами в воздухе узор и голова алкаша взорвалась как воздушный шарик. Кровь брызгами испачкала ноги людей, которые подошли к мучавшемуся Боливару. Народ не стал лезть на рожон и медленно отходил назад, увидев, что осталось от головы бедняги. Суровый взгляд зеленоглазой красавицы осматривал каждого жителя деревни, а те в свою очередь отводили от нее свои очи.

— Я не собираюсь с вами сюсюкаться и задам один лишь маленький вопрос, на который должна получить незамедлительный ответ. Я знаю, что получу его, но еще не решила каким способом. Выбор за вами. Я ищу человека, которого вы зовете Отшельником. — Девушка была не в духе, и ее голос был явно не дружественный.

— Не уж-то вы говорите о Синеруком? — заговорил еле слышно какой-то старичок.

— Старик, думаешь, я знаю, кто у вас тут из отшельников с синей рукой, или розовой ногой? Мне нужен человек, у которого прозвище — Отшельник, — проговорила спокойно девушка, но из ее голоса доносились нотки презрения и иронии. — Его внешность меня не интересует.

— Извините меня, госпожа, но я думал, раз вы ведьма, значит, знаете о ком речь. Вы ведь пришли прибить его? Если да, то мы будем вам очень благодарны. Уж много хлопот он нам устроил, — ответил ей старик. — Есть такой, буйный мужчинка. Не захотел он жить в нашем обществе. Странный, одичалый, пришел невесть откуда, еле живой, угрюмый вечно. Не любит его тут никто. Сам он в лесу где-то обитает, детишками нашими питается и с волками сношается.

— Во-первых, — начала чародейка, загибая пальцы так, чтобы все видели, — я не ведьма. Ведьмы — порождения тьмы и летают на метлах, а не ездят в каретах с имперским знаком, при этом роскошно одеваясь. Во-вторых, этот человек — важный чиновник в Империи Россигард. Его смерть приведет вас к немыслимым последствиям. Как увидаться с ним?

— Никто не знает, мадам, — ответил ей здоровый мужик с узкими глазами. — Если б знали, то в живых бы не оставили давным-давно. Отвечу точно: где-то в пещере, либо в горах. Но туда лучше не соваться, головы не сносить, а искать не будут.

«Ему по душе быть одному. Как всегда, милорд, ты предсказуем», — подумала девушка про себя, затем нахмурившись, устав от деревенской тупости, спросила:

— Может, кто видел его в последний раз?

— Спросите об этом Рата. Он вчера потерял семерых своих людей из-за этого ублюдка. Вернулось только трое, — ответил все тот же узкоглазый.

— Где находится этот ваш Рат?

— В таверне «Дивный тролль», мадам.

Роксана со своим сопровождением из двух солдат двинулась в сторону трехэтажного здания, сделанный по образу пабов Империи, на котором висела табличка «Дивный тролль». Жители уже разошлись по своим делам без какого-либо интереса. Никто не собирался лезть в чужое «грязное белье», итак понятно, что запашок от него дурной.

Таверна находилась на центральной площади (если, конечно в Амсере можно было назвать широкую улицу, где ходила толпа деревенщины, площадью), так что туда уже успело забежать пару человек, чтобы предупредить Рата.

Дверь в заведение открылась, и Роксана, войдя внутрь, поняла — вид здания снаружи куда лучше. Старые столики, стулья, грязный пол как в свинарнике, всюду пыль и дурной запах дешевой выпивки.

Удручающее зрелище.

Чародейка брезговала такими условиями быта, но местным нравится это место, что самое главное. Да и гостей тут не так уж и много.

За самым хорошим, точнее, чистым столиком в этой таверне сидел главарь местной шайки, зорко оценивающий чародейку. Без всяких сомнений (и прочтений мыслей местных обитателей) Роксана поняла, кто ей нужен, поэтому незамедлительно направилась к Рату. Следом за ней шли двое хорошо вооруженных имперцев, обеспечивая безопасность от всяких деревенских прохиндеев. Магичке это было ни к чему, с ее-то силой и живым мышлением. Именно такие люди, как она и становятся теми, кто они есть. Роксана была не придворной чародейкой, а архивенефиком — главой Пятиугольного Священного Гекатского Ордена. В простонародье сей общество чародеев называли просто Орденом магов.

— Мадам, я жду вас.

Лицо Рата показалось Роксане грубым, неряшливым, напоминающим крысиную морду.

— Быстро у вас информация доходит до ушей.

Чародейка взглянула на двух парней-информаторов, находившихся на площади в момент ее приезда. У нее была отличная память на лица. Курчавый паренек с большими карими глазами, сутулый и с приметной родинкой под правым глазом всем своим хитрым, гнусным видом давал понять, кто в Амсере главный стукач. Второй, стоявший с краю, светленький, полноватый мужчина, не бросался в глаза, но магичке достаточно было прочитать мысли, чтобы представлять, кто перед ней.

— Новости — дело дорогое. Вы по адресу. Чего желаете узнать?

— Вчера у вас выдался трудный денек — чародейка брезгливо уселась напротив Рата, но виду своего презрения ко всему окружающему не показала. — Я ищу того, кто создал вам столько проблем.

— Разве вежливо узнавать информацию без предложенной суммы за нее? — ехидно ответил собеседник.

— Я дам тебе десять золотых[1], сойдет? — фальшиво улыбнулась чародейка.

— Согласен и на такую мелкую сумму. — Рат был мил с гостьей из самой Империи, сверкая своими крысиными глазами. По правде говоря, это было гораздо больше, чем достаточно, но Рат решил воспользоваться удобным случаем: — Я не просто скажу место, но и расскажу, что произошло, еще за пять золотых.

— Начинай уже, — чародейка бросила на стол мешочек с деньгами и еще пять золотых сверху, — да побыстрее.

Рат довольно посмотрел на нее, лишь появление высокого мужчины из кавалерии заставил разбойника немного напрячься.

— Госпожа, — обратился имперец к чародейке, — один умник из местных решил, что сможет залезть к вам в экипаж и стащить оттуда ваши драгоценности. Его скрутили. Что прикажете с ним делать? Отрубить руки или показная казнь?

От услышанного Рат даже побледнел, и Роксана, заметившая его реакцию, совершенно спокойно ответила:

— Не нужно, капитан. Отпустите его, но при этом хорошенько отлупите злоумышленника.

— Как скажете, госпожа.

Рат все еще сидел молча и всем своим видом давал понять, кто причастен к этому инциденту.

— Милый мой, — иронично заговорила архивенефик, — я заплатила не за молчание. Или мне попросить капитана Контэ вернуться и расспросить, какой главарь единственной местной разбойной шайки приказал идиоту ограбить благородную даму?

Рат нервно улыбнулся, надеясь, что инцидент забудется и начал свой рассказ:

— Дело было вчера, когда мы тролля…

— Рат, ты уверен, что мы справимся? — нервничал Ашо, маленький пухлый разбойник.

— Не ссы в компот, иначе мамка придет и по башке тупой надает. Нас десять — тролль один. К тому ж самка, — ответил предводитель, выглядывая из-за деревьев и давая сигнал другим членам банды, выждав удачный момент. — Вперед, ребятки!

Десять человек окружили трехметровое чудище, набросив на нее сети и веревки с крюками. Самка тролля яростно рвала сеть, но ее толстую кожу на ногах стали подрезать сзади мечами.

— От какая! За кости тролля много дадут! — радовался Рат, державшись от монстра на расстоянии. — Шкуру особо не повредите, дурни.

— А что если ее муж узнает об этом и найдет вас? У троллей чуткий нюх, особенно на убийц своих сородичей, — произнес за его спиной незнакомец, наблюдавший за действием со стороны. — Тогда навлечете беду на остальных.

— Что тебе здесь надо, урод?! — Рат гневливо воскликнул незваному гостю, зная, что беда не приходит одна. — Иди своей дорогой, пока есть возможность!

— Десять на одну — нечестно. Еще и на женщину, — ответил бродяга в старых потертых брюках, таких же сапогах и в непромокаемой накидке моряков. Под одеянием была рубаха зеленого цвета с расписными узорами. Такие рубашки носили аристократы из Мориссии. — Прекращайте эти танцы и валите прочь.

Последняя фраза была произнесена так громко, что все члены банды откликнулись на нее и позабыли о брыкающемся на земле тролле.

— Рат, слухай, тролль и Отшельник — большой куш, — злобно сказал Ашо и бросился на бродягу со своим маленьким топором, не дождавшись никаких указаний главаря. — Убью падлу!

Следуя его примеру, так поступили и остальные члены банды. С криками, они решили погнаться за двумя зайцами.

Отшельник легко увернулся от топора Ашо и нанес ему удар кулаком в кадык.

Удар. Еще. Еще и еще.

Пока Ашо падал, захлебываясь кровью, незнакомец разобрался еще с двумя разбойниками, пробив одному горло обычным кухонным ножом, что имел при себе, а другого использовал как щит от стрел двух лучников, находившихся рядом с лежащей троллихой. Тем временем, она порвала веревки, встала на ноги и схватив одного лучника в руки, откусила ему голову. Второй от испуга дал деру, но его сразил нож, кинутый Отшельником.

Бродяга подобрал маленький топор Ашо и разбил им еще пару голов разбойников. Рат не принимал участия в сражении, поскольку был уже стар и тягаться с человеком, который так легко сеет смерть, чисто физически, не мог. Двое других бросили оружие и молили о пощаде, поняв, что биться с ним бессмысленно.

— Бери своих слизняков и вали с глаз моих, пока я не передумал, — произнес сквозь зубы мужчина.

— Х-хорош-шо, — пропищал Рат, медленно отходя со своими парнями в глубь леса, — больше ты нас не увидишь, господин.

Но главарь все же затаился среди деревьев, чтобы посмотреть и подслушать весь разговор Отшельника с троллем, видать, сможет ему потом отомстить.

— Ты как, Анжела?

— Ох, Кайс, если б не ты, то была бы я на том свете, — грустно пробасила Анжела, вытирая рот от крови.

— Люди не знают, что вы с Августом тоже были такими же людьми, но жизнь подкидывает трудности как поленья в печку. Проклятия, мутации, магия. И вот ты уже монстр. Когда-нибудь люди будут судить не по оболочке.

— До недавних пор ты считал иначе.

— Потому что был глуп и слеп, — усмехнулся человек по имени Кайс.

— Тебе опять снился он?

— Да. Он говорит мне… предупреждает. «Жди сюрприз» — что это может значить?

— Видеть Великого — не есть странное, а есть щедрое. Он приходит к тебе не просто так, он подсказывает. Как увидеть ангела, это большая честь…

— Всего лишь дурацкий сон, Анжела, — перебил ее Отшельник. — Извини, но мне надо идти. Передавай привет мужу.

— Заходи в гости, — напоследок сказала троллиха и пошла вглубь леса, к себе домой. — Август будет рад видеть тебя.

Убедившись, что она в безопасности, мужчина подошел к убитому и вытащил из его тела нож. Он громко произнес: «Рат, у тебя пятнадцать секунд чтобы унести ноги, иначе они станут моими», после чего уже слышал лишь хруст веток и шелест кустов все дальше и дальше от поляны.

Девушка пришла под вечер к месту охоты. Кавалерии она отдала приказ не ждать ее здесь, а в другом месте — подальше от деревни и, на ее взгляд, от ее трусливых жителей, которых держит страх перед Ратом. Жалкий старик, который и хера своего сам не поднимет, был в авторитете у всех молодых недоумков Амсера. Но Роксану сейчас волновали не деревенские разборки, а то, что нужно любой ценой найти Кайса. Его ждало дело, которое выполнить должен именно он.

Здесь, на поляне, еще лежали вчерашние трупы, но запах гнили уже давал о себе знать. Воронье слетелось поужинать мертвечиной, а точнее остатками того, чего вчера не доели. Скоро тут будут и падальщики…

— Кайс, ты в своем репертуаре. Бьешься до последнего и ни за что.

Ее улыбка стала ангельской. Такой приятной и невинной, что невозможно было представить эту девушку в гневе.

Надо же, но женщина, чья внешность была как у нимфы, вдохновляющая поэтов и бардов, совершенно противоположна своей внешности — она столь жестока, сколь и кровожадна. Как бес, носящий маску ангела.

[1] Во многих странах принятые денежные единицы: золотые, серебряные, медные монеты. Чтобы сложнее было подделать их, у каждой монеты была своя символика и валюта в зависимости от страны. В Империи на монетах чеканится символ пламени, а сама валюта называется рупи.

Глава 2
СТАРАЯ ЗНАКОМАЯ

Нет большего мучения, как о поре счастливой вспоминать.

Данте Алигьери, «Божественная комедия»

— Я знаю, о чем говорю, Филипп. Я чувствую темную силу. Архидемон очень силен, ты не справишься с ним в одиночку.

— Не могу рисковать тобой и еще кем-то. Прости, я должен идти.

Человек поднялся с кровати, поцеловал суженную в тонкие губы, и перед Кайсом встал мужчина крепкого телосложения, туловище которого было покрыто страшными шрамами, а глаза и вовсе привлекли внимание Кайса: большой серо-голубой левый глаз, а правый полностью из золота.

— Кайс, не время уходить, — проговорил Филипп, похлопав его по плечу. — Тебе нужно возвращаться.

Левую руку Кайса резко закололо, боль была жгучей, настолько сильной, что он не смог сдержать крика и свалился на пол без сознания.

Кайс очнулся в своей кровати, Филиппа и таинственной девушки уже не было.

Больше никого.

Лишь он и его деревянная лачуга, в которой был только стол, табурет и кровать. У стены стоял двуручный меч в ножнах, на полу засыхали капли его крови, одежда лежала там же, где он ее и оставил, на столе лежала тарелка с горячим бульоном и горела свеча.

Стоп.

Бульон и свеча?

Все это было слишком подозрительно и… опасно. Он приподнялся и потянулся к мечу. В его доме никогда не находилось свечей и уж тем более горячего бульона. Жизнь его протекала в диких условиях, а сам он как зверь возвращался домой, словно в пещеру. Последнее свое возвращение вовсе вылетело из его головы, все было как в бреду. Кайс высвободил меч лезвийного футляра — такое оружие предназначалось для боя в двух руках и ножны к нему не предусматривались. Уж больно редки были двуручники в открытом сражении.

Мастер двуручного меча осмотрел жилище, двинулся аккуратно вперед, открывая дверь на улицу.

Светлело.

Утро. Как всегда холодное. А как оно будет теплым, если ты живешь в лесу на верхушке холма, да и в начале Эпохи Конца природа стала самовольничать: дождь мог идти вместе со снегом целый год, жара приходила, когда как, одним словом — аномалии. Растения смогли адаптироваться к этому явлению, и животные тоже, людям давалось сложнее, но капризная погода стала обыденным явлением.

Кайс осторожно вышел на крыльцо и никого не увидел. Едва сделав пять шагов, услышал того, кто находится за его спиной. Знакомый аромат ударил в его ноздри. Запах клубники насторожил и успокоил его одновременно.

«Поразительно, спустя столько лет. И именно она», — промелькнула мысль в голове Кайса, опуская меч и поворачиваясь к знакомой чародейке.

— Давно не виделись, Роксана. Я более ожидал увидеть здесь толпу вооруженных головорезов, нежели тебя.

— Ох, Кайс, ты всегда так гостеприимен! — улыбнулась девушка в красной рясе, затем подошла и поцеловала его в губы, но мужчина, не ожидая этого, очумел, выпучил глаза и резко сделал шаг назад, немного отталкиваясь от нее.

— Вдвойне неожиданно. Забыл, что для тебя это стандартное приветствие моей персоны, — с иронией ответил Кайс, вытирая губы ладонью.

— Не сильно ты изменился за эти годы, Ловкач. Скучал по старым друзьям?

— Скучать по тем, кто отвернулся от тебя? — отвел взгляд Кайс, сплевывая на землю сгусток слюны. — Вряд ли!

— Попридержи язык за зубами! Думаешь, мы бросили тебя? Нам перекрыли путь, Ганс попал в засаду, пришлось выбирать, куда распределить силы. И вообще, с чего я объясняюсь перед тобой?! Когда все закончилось, от тебя и весточки не было! — возмутилась Роксана, поняв, что начинает чувствовать угрызения совести. — Мы искали тебя, а ты вместо этого решил исчезнуть, инсценировав свою смерть. Ты совсем свихнулся?!

­– Я просил о подмоге, когда узнали, что нас ждет. Но никто не пришел, мою просьбу проигнорировали. Тогда я просил помощи лично у тебя, ведь ты обладаешь силой, которая могла спасти жизни многих хороших людей. Опасно посылать магов для борьбы с Темным? Он может искусить их? Меня вытащили прямо с того света те, от кого помощи я не ожидал.

— Кайс, тебя искали все, кому ты нужен. Пойми, я не могла пойти наперекор владычице.

— С каких пор ты стала служить верой и правдой Императрице? Ты не шибко жалуешь Берту Симплекс. Или тебе так важно место архивенефика? Променяла свободу на власть?

— Ну, я же не ты, я не переступаю черту…

Не успела она договорить, как Кайс схватил ее за горло, но тут же отпустил.

— Ты ведешь себя как обиженный ребенок, — процедила чародейка, глядя ему в стыдливые глаза.

— Прости, но тебе лучше уйти.

— Только с тобой, Ловкач, — ответила Роксана. — Мои агенты обнаружили, что наш товарищ не уничтожен и пытается восстановиться. А тебя ищут его приспешники, догадываюсь для чего. Поэтому всем стало очевидно, что ты еще жив. Императрица поручила довести миссию до конца, посему после ее выполнения ты можешь предоставить доклад и, если пожелаешь, оставить службу. Официально, Кайс.

— А где бумага? — усмехнулся мужчина, не веря тому, что говорит чародейка.

— Будет подписана задним числом после твоего прибытия в Прималон.

— Забавно. Ты хочешь сказать, что Морло жив и ищет меня? Его мутанты привели вас ко мне?

Он взглянул на свою левую руку, которая еще вчера была синей с темно-красными пятнами как у трупа. Шея и грудная клетка также синели и давали понять о скорой кончине. Проклятие, коим одарил его Темный, медленно убивало его и тех, кто находился рядом с ним. До последнего он не верил, что магию Морло можно изничтожить.

— Сколько…

— Три дня назад, — ответила Роксана. — Ты был на грани. Я чудом успела найти тебя. Тьма подступила к сердцу, но я вовремя успела.

— Заклятие Темного…

— Это было трудно, — не стала отрицать Роксана всю тяжесть снятия проклятия, — но ведь я не последний маг в Гироде.

Смерть снова обошла его стороной. Сплюнув и выругавшись, Кайс пошел в свою хижину собирать вещи. Он понимал, что этот поход не потребует много вещей. Ловкач не произнес ни слова, но он понимал, что в долгу перед Роксаной за то, что отсрочила его скорейшую гибель. Если душа Морло по прежнему жива, значит, есть вероятность что рандеву с костлявой может вновь состояться.

— Ты готова?

Лицо Кайса было гладко выбрито и его голубые глаза стали выделяться на бледном лице; длинные волосы сострижены, правда, неровно и криво, так как он их просто срубил опасной бритвой, непрофессионально, грубо.

— Как же долго вы, женщины, собираетесь. Ужас!

Он ждал ее уже около получаса на улице, стараясь не думать о том, что их ждет впереди.

— Помолчи, я уже все, — раздался женский голос из хижины.

Роксана вышла в кожаных брюках и кожаных сапогах, ее красно-темный корсет выделял красивое стройное тело и роскошную грудь. Волосы были убраны в косу. На ней не было красной рясы, скрывавшая все ее формы. От такой красы любой мужчина мог бы сразу же лопнуть от возбуждения. Но не Кайс. Губы были подчеркнуты красной помадой — соблазняющий цвет.

— Ба! Рокси, ты такая красотка! — воскликнул Кайс, стараясь взбодрить чародейку, которая ради него проделала такой путь. — Чертовски хороша!

— Где ты набрался этих слов, Ловкач? — с интересом спросила она, подняв свои зеленые глаза на мужчину. — Такое чувство, словно на корабле у Ганса побывала.

— С кем поведешься.

— Что это на тебе? — взглянула чародейка на его куртку из необычного материала.

— Драконья кожа, легка и хороша. Идеальная защита от острых предметов.

— Интересная сказка. Жалко, что драконов не бывавет. — Роксана остро встрепенулась, будто ее током ударило. Она очень резко взволновалась. — Ладно, Кайс. Некогда болтать. Надо уходить. Сейчас же!

На улице взбунтовалась погода. Тучи кружили над их головами все сильнее, гремел гром, сверкала алая вспышка, сильный ветер тормошил верхушки елей.

Опасность.

Сильная магия. Враждебная магия. Их искали. И, кажется, нашли.

Большой и скалистый холм, расположенный на уступе горы, не предназначался для пробежек, особенно в такую дождливую погоду. Чуть поскользнулся и полетел вниз, ломая кости об камни. Сам Кайс обосновался в Молочных горах, под которыми находится Амсер по причине, что туда никто не влезает, да и по счастливой случайности хибара уже находилась на горе. Без хозяина, чей скелет изначально валялся на полу. Название горам дало большое скопление снега на вершине.

— Ну и место же ты выбрал для жилья, — негодовала чародейка, торопясь за мужчиной.

— Не для совместной жизни с тобой лачугу искал, — огрызнулся Кайс на пассивную агрессию дамы.

Для Роксаны их бег по горным тропам все равно, что для Ганса — чаепитие. Что чародейка, что ее мужчина, оба они себя чувствовали уязвимо и дискомфортно в непривычной для них обстановке, оба не управляли своими эмоциями.

Но при этом всем Ганс и Роксана были полными противоположностями друг другу. Если чародейка была жесткой и эгоистичной, коварной и раздражительной, то старый друг Кайса был мягким и жизнерадостным. Долго он добивался руки и сердца женщины, пока она все-таки не согласилась на его предложение, узнав, что мужчина, которого она любит, предпочел другую.

Чародейка росла вместе с Гансом при имперском дворе. Родители обоих были важными людьми в кругу Императора. Отец будущего адмирала сам был главнокомандующим флота, именно поэтому жизнь ребенка изначально была связана с мореплаванием. Родители Роксаны были знатными людьми — лордами-чиновниками, — а когда у Рокси обнаружилась способность к волшебству, то сразу отдали ее на обучение в престижную Ульвенскую академию при Пятиугольном Священном Гекатском Ордене.

В свои сорок семь лет Роксана отлично маскировала возраст с помощью магии и оставалась молодой, привлекательной девушкой. Ганс — ее ровесник — похвастаться такой способностью не мог.

Судьба свела обоих с Кайсом совершенно случайно, тогда, в тот роковой для него день…

***

Солнце уже поднималось над городом; народ спешил на шоу, долгожданное шоу, в честь великого царя; купцы вывозили товары на рынок. Торговля — хороший выход для жителей юга. Если купцы добросовестно платили налог, то царь не имел к ним никаких претензий. Да и сам налог был не такой большой, поэтому быть купцом хотел каждый, но не все могли себе это позволить.

Страна Мизрах — большое южное государство, в котором правит могучий, но жадный царь Ксенофилиант, развязавший войну с Империей Россигард. Государь походил на фанатика с манией величия, и покоя ему не давала мысль, что у Империи Россигард самые большие владения в Гирод. Он грезил о Севере, не придавая значения некоторым городам-государствам в своих владениях и даже ближайший богатый сосед — Алабания — не стоила его взгляда.

Раньше Мизрах процветал, но с приходом к власти Ксенофилианта страна стала тонуть в своих же пороках: бесноватые твари, обитающие в пустыне, разоряли караваны, разбойники возводили собственные города на древних руинах, почти перевелись все маги, хорошие воины погибали в бессмысленных битвах с хорошо развитым Россигардом, а полумаги исчезали как по волшебству. Царю оставалось подписать лишь мирный договор, ибо эту военную компанию он не вытягивал. Вся Велания — столица Мизраха — замерла от гостей с Севера, что сегодня должны были прибыть.

Арена, громаднейшее сооружение, находящаяся в ложбине между тремя холмами, была забита людьми, никто не хотел пропускать царское шоу. Солнце вдруг на миг исчезло. Многие подумали, что природа опять дает о себе знать или начался конец света, о котором говорят многие.

Солнце вновь появилось, когда за Ареной, на царских полянах, сел огромный имперский дирижабль — сигарообразный летающий корабль темно-красного цвета. На нем красовался могучий символ всех времен — пламя, — означающий присутствие имперцев и их соответствующий характер, обычаи и порядки.

С воздушного судна сошли, как ни странно, те, кого царь со своей свитой никак не ожидал увидеть. Ни Император, ни его дочь, а человек десять лордов-чиновников разных мастей, стражей и придворных самого Императора, среди которых была девушка с большими глазами цвета изумруда в ярко-красном платье. Сопровождал ее лорд, всем своим видом обращающий на себя внимание — высокий, поджарый, с длинными пепельными волосами, такого же цвета глазами. Одет он был в боевой мундир серого цвета, говорящий о том, кем являлся этот лорд. На левом ухе висела серебряная серьга, на груди почетно красовались ордена в виде крестов с лентой, а точнее их было три: красный в золотой оправе — за отвагу в боях; серебряный — за преданность государю; синий с золотым якорем по центру — за морские победы. Да и судя по серьге можно было понять, что лорд — капитан одного из кораблей Имперского флота. Что делал обычный капитан вдали от моря? Только имперцы знали на этот вопрос ответ.

— Ганс, — отозвала Роксана своего кавалера по имени, идя с ним под руку. — Твой мундир не смотрится с моим платьем.

— Мне не идет красный, — съязвил Ганс. — Ты знаешь, что у дочери Императора любимый цвет синий? Мне вот синий больше к лицу.

— Конечно, — хмыкнула чародейка, — особенно когда ты пьян.

— Вдруг наш дорогой Император захочет выбрать синий цвет имперской символикой? То что тогда?

— Я все равно не расстанусь с красным, — наигранно улыбнулась ему Рокси, вскоре закатив глаза. — А его дочь молодая, глупая, наивная и чертовски самоуверенная в себе девка. Бесят такие, нахальные дуры. Ей всего двадцать, а ведет себя как базарная бабка с климаксом!

— Рокси, да ты всего лет на двенадцать старше, а в ровесницы ей сгодишься, — рассмеялся Ганс, стараясь сдерживаться на людях. — Прости, это смешно выглядит. — После он и вовсе стал пародировать свою спутницу. — Глупая девка, жизни не знает, вся такая-эдакая, хорошая, милая аж трясет.

— Замолкни уже, кретин, — рявкнула Роксана, ударив локтем ему в бок. — Вы, фон Бюрреры, лишены чувства юмора. Создатель, почему жизнь связала меня именно с ним? Интеллект, Ганс, — это не твое.

— Я стараюсь это исправить, — улыбнулся Ганс, не обращая внимания на агрессию со стороны своей дамы. — Книжки читаю всякие, слушаю симфонические произведения, в балетную школу решил записаться.

— И что же последнее ты читал?

— «О существах на Юге обитающих».

— Неужели? И что ты мне интересное расскажешь?

— Я пока что только иллюстрации полистал, и описания к ним прочел.

— Молчи, впереди царь, — лицемерно заулыбалась она, дабы никто не распознал ее истинного настроя. — Будь серьезней, капитан. Не смей сотворить глупость.

Они подошли к зеленому шатру с золотыми узорами в виде змей, из которого вышел высокий — выше Ганса — человек — смуглый, с длинным острым носом и темной бородкой, завязанной в косичку, с черными глазами словно бездна, с бритой головой, одетый в царскую рясу, исписанную золотыми узорами. Каждый палец украшался перстнем, а на шее висел царский медальон из чистого золота с огромным рубином по центру. Вид царя был истинно грозным и величественным.

Ксенофилиант не слишком жаловал имперцев, но им двигал инстинкт самосохранения: его войско все чаще проигрывает битвы, и Империя уже вторглась в его владения с северо-востока страны. Мирный договор был просто необходим.

— Говорить буду я, — шепнула Роксана.

— Конечно, ты! Я ж не маг, чтобы знать все языки.

Они нагнулись, тем самым приветствуя царя и отдавая ему дань уважения.

— Я не вижу Императора, — сразу без лишних формальностей начал Ксенофилиант своим низким, грубым голосом.

— Ваше Господство, — перешла Роксана на язык пустынь, отпуская небольшие нотки сарказма в его адрес, — наш могучий Император не прибыл по очень важным обстоятельствам и просто никак не мог присутствовать здесь сегодня. Он передает вам свои искренние извинения и просит вас, чтобы….

— Довольно этих официальных любезностей! — перебил Роксану царь. — И вы, и мы знаем, что это все пустые слова. Скорее гули начнут жрать друг друга, чем мы станем искренними друзьями. Лучше скажи мне, чем же Император так занят, что даже мирный договор с Мизрахом для него отходит на второй план?

— Это государственная тайна, Ваше…

— Ваша государственная тайна потопит вашу страну в войне!

— Нет, — чародейка сломалась и «показала клыки». — Скорее вашу мерзкую страну!

— Да как ты смеешь, — вскрикнул царь, возвышаясь над ней, как гора над пустыней. — Дрянная девка!

Ксенофилиант уже готов был ударить Роксану за ее наглость грубить царю — человеку, который правит второй по величине страной. Не успел он и поднять руки как перед ним оказался разъяренный Ганс, у которого глаза горели таким же огнем, как символ Империи, — такое же яркое пламя, которое полыхало внутри, — в душах, в сердцах имперского народа, когда они шли защищать свою землю при угрозе их близким и родным.

— Тронешь ее хоть пальцем, и я вырву тебе позвоночник, мразь! — прошипел Ганс фон Бюррер. — Я смерти не страшусь.

— Пусть твоя женщина следит за языком, иначе вы все тут поляжете! — сказал Ксенофилиант на родном для капитана языке, но с явным акцентом. В этот момент Ганс покраснел от стыда, ибо царь понял каждое произнесенное им слово.

Война считается, проиграна, если владыка на своей земле говорит на языке воюющей с ней страны. Люди царя уже держались за рукояти своих кривых мечей, ожидая приказа. Лучники натянули тетиву. Но кровь не пролилась, государь дал понять, что еще не время для сражений.

— Простите ее, она вспыльчива, — извинился за Роксану Ганс и повернулся к ней. — Рокси, милая, будь любезна соблюдать этикет, иначе эта грозная бука может обидеться и отрубить нам головы.

Улыбка Ганса раздражала и в то же время радовала Роксану. Что-то в ней было: немного бестолковый вид безнадежного фон Бюррера бесил ее, но его смелость, мягкость и игривость морского капитана все же вытягивала мужчину из недр ее ненависти.

— Может, мы поговорим о деле? — обошла Роксана Ганса, показывая всем, кто здесь главный, обращаясь к царю.

— Да. Но только после игр на Арене.

Из его голоса доносилась мягкость. Лживая мягкость. Видимо, сейчас он понимал, что не в той ситуации, чтобы угрожать имперцам, да и самого Императора не было, а значит покушения, которое так долго планировалось, не будет. Переговорщиков убивать смысла не было — это не изменит исход войны.

Переполненная Арена. Так много сидевших на своих местах вопящих и диких мизшет, готовые посмотреть на то, как проливается чужая кровь в муках и в страдании. Уже прошло три кровавых сражения, и Ловкач ждал своей очереди в темнице, чтобы выйти на песок, пропитанный кровью.

— Ублюдок, готовься. Сейчас твоя очередь, — сказал надзиратель с черной густой бородой и подведенными глазами. — Тебе предстоит биться с Азизом — чемпионом Арены.

На Арене участвовали либо рабы, либо дураки. Кто согласится биться на смерть до конца или пока сам не сдохнешь?

Проворный Кайс не походил на дурака, да и природа наградила его внешностью, далекой от южан. Хоть у него и был черный волос, но кожа его была светлой, а глаза цвета играющей в океане молнии. В них словно протекала, в прямом смысле слова, живая сила.

— Азиз, значит, — поинтересовался Ловкач. — Он полный остолоп?

— Это да, — сказал надзиратель, улыбаясь сообразительности простого раба. — Но зачем ему голова, раз у него есть сила.

— Он… — Кайс запнулся, пытаясь вспомнить слово на языке пустынь. — Самовлюбленный?

— Красив и горделив, — согласился с ним мизшет. — Тебе какое дело? Я поставил на него серьезные деньги.

— Поставил бы на меня, — с иронией в голосе ответил Кайс, — тогда бы не прогадал.

— Мальчишка, ты слишком самоуверенный. Думаешь, если прожил два года в Мизрахе, выучил язык, наши обычаи, то стал все знать? Ты уверовал в себя после побега? Только почему ты тогда здесь, а не на воле?

— Нет, — проговорил Ловкач себе под нос. — Я просто желаю перебить всех вас — животных, убивших мою мать, лишивших меня дома…

— Э-э-э, — надзиратель пнул его в ногу, чтобы тот замолк. — Хватит бормотать на своем жалком языке. Я не понимаю тебя, так что выходи! Вперед!

Решетка открылась, и его вывели словно скотину, ведущую на пастбище. Коридор был узкий, сбежать было сложно, проще сказать — невозможно. Надзиратель шел позади, бормоча, что из мальчишки сейчас сделают фарш, и никто скучать по нему не будет, а он получит хороший процент от выигрыша.

Солнце ослепило его. Давно он не видел такого греющего и теплого солнца, лишь темноту, к которой он привык, в которой он жил и ненавидел своих врагов. Ненавидел мизшет.

Темнота — его подруга. Его спасение.

Ловкость — его дар. Его орудие.

Крепкий оруженосец обратился к Кайсу:

— Выбирай оружие, раб.

Он выбрал. Но выбрал не то, чем он хорошо владел. Сыну мастера двуручного меча необходим длинный меч, но вариантов не было. Кайс взял оружие, с которым у него есть шансы выиграть поединок — кинжал средней длины, прочный и легкий. В последние годы он практиковался только с тупым ножом.

В центре Арены его ждал Азиз. Высокий, красивый, с накаченным телом как гора, восточный мужчина при виде жилистого парня, в одних шароварах, рассмеялся на месте.

Дурак, что еще тут скажешь. Недооценивает врага, у которого отняли все. Да и к тому же парень — имперец, кровный враг мизшета.

В руке Азиз держал окровавленный кривой меч. Кайс же обладал ловкостью и проворством кошки.

Народ ждал зрелища. В царском ложе были какие-то люди. Возможно, имперцы. Но что им тут делать? Это не столь важно.

Трибуны ревели, жаждали крови, восхваляли Азиза, бранили парня.

Его толкнули вперед, от неожиданности он свалился лицом в песок, поднялся, вспоминая события двухлетней давности. Кайс поднял взгляд на всех этих звероподобных людей. Злость сидела внутри него, пытаясь взорваться и выбраться наружу.

Воспоминания нахлынули и захватили его разум. Он не слышал кричащую трибуну, подгоняющих стражей, никого, кроме ожесточенной ярости и желания убивать.

«Немного храбрости и… — Кайс настраивал себя на победу как мог. — Либо убей, либо умри. Либо ты, либо тебя. Третьего просто не дано…»

Раздался звук рога. Кайс открыл глаза и с присущей уверенностью побежал на Азиза.

Дальнейший разворот событий произошел в несколько секунд: Ловкач разогнался и проскочил между ног у Азиза, успев разрезать ему кинжалом мужское достоинство. Азиз не ожидал фокуса, упал на колени, выронив свой меч и держась за промежность, громко крича от боли. Подошедший сзади Кайс взял его за волосы, оттянул голову на себя и ударил несколько раз острием кинжала по сонной артерии, гортани и по горлу в целом. Кровь хлыстала на Кайса струей, пачкая его бледное лицо.

— Я не сдамся просто так, пока не отомщу, — говорил Кайс сквозь зубы уже мертвому Азизу, продолжая с ненавистью наносить удары. — Не сдамся!

Трибуны молчали, потом Кайс услышал крики возмущения и требования казнить проклятого юнца.

Тем временем в царской ложе все лорды в сопровождении отдавали проигранные деньги Гансу. Капитан сразу понял, на кого нужно ставить.

Царь встал и жестом руки приказал арбалетчикам приготовиться, дабы застрелить мерзавца, словно раненого зверя. Этот позор не к добру: имперцы побеждают в войне, раб-имперец одолел чемпиона Арены на глазах у послов. Ксенофилианта постепенно охватывал страх. Не просто страх, а чувство стыда перед собственным народом.

— Молодой воин победил, но будет убит, — сообщил царь народу, восседавшему на трибунах. — Это был славный поединок!

До Кайса дошло, в чем дело.

— Твою ж мать, — пробормотал парень с дрожью в голосе, увидев нацеленные на него арбалеты. — Не думал, что все так кончится.

На трибунах раздался радостный гул. Пускай это не по правилам, но допускать в чемпионы молодого имперца-раба просто невозможно.

— Стойте, государь! — остановила их Роксана. — Так не благородно, он выиграл в честном сражении!

— Раб убил чемпиона Арены. Мизшета. Гражданина этого города.

— Тогда я хочу его выкупить!

В ее глазах было многое, но больше всего в них виднелись ярость и сострадание. В Кайсе она видела нечто большее, чем раба, сломленного мизшетами. Она видела частицу себя самой.

— Думаю, он будет очень дорого стоить! — ответил развалившийся в удобном кресле Ксенофилиант, поедая виноград.

Его улыбка стала раздражать Роксану. Она уже чертила узор заклинания у себя в голове, чтобы разорвать царя на куски, но ее остановил Ганс, взяв чародейку за руку.

— Сколько вы хотите за этого парня? — спросил он у царя.

— Пятьдесят золотых, — ответил наобум Ксенофилиант на имперском. — Но отсюда он никуда не денется.

— Дам сто пятьдесят золотых и он переходит в мое полное владение.

— Да забирайте ублюдка, мне плевать. Время решать дела.

Кайс не привык носить дорогую имперскую одежду. Красный мундир, дорогие брюки и туфли из какой-то, непонятной для него, кожи. Раб остался на Арене. Теперь в зеркале перед собой он видел элегантного молодого человека, вымытого, накормленного и хорошо причесанного.

Ему было не комфортно в такой одежде, всю жизнь он носил лохмотья и сшитую его матерью рубаху.

Матери ему не хватало. Он помнил все, что произошло. Помнил, как на их предместье напали воины Мизраха. Он защищал, убивал, рубил, доставшимся от его отца, двуручным стальным мечом. Отец умер, когда ему было шестнадцать, но он успел передать своему единственному сыну знания, получивших в бою, научил пользоваться любым оружием, особенно двуручным мечом.

Он не говорил ни с кем на эту тему, ни с кем не делился о своей утрате, ибо не с кем было делиться, если ты в плену у врага. У Кайса никого осталось.

Ловкач вышел из гостевых покоев и увидел на чайном столике конверт с имперской печатью, а рядом с ним лежащий сверток.

«Спасибо тем неизвестным имперцам, они спасли мою шкуру в самый подходящий момент, — подумал про себя Кайс. — И слава Творцу, что вмешался в мою судьбу».

Он вскрыл конверт и начал читать письмо:

«Уважаемый Кайс.

Поздравляю Вас с победой на Арене. В свои двадцать лет Вы уверенно сражались и честно победили. В знак Вашей победы, хочу вручить Вам трофейный кинжал, которым Вы так красиво вспороли горло своему сопернику. Надеюсь, он Вам пригодится и принесет Вам небывалую удачу.

С уважением, имперский маг Роксана Авлицкая».

— Вот это честь! — усмехнулся Кайс и развернул сверток, где лежал то самое оружие.

— Это точно! Она даже к Императору относится менее уважительно, чем к тебе, — пробасил за спиной Ловкача чей-то голос.

От неожиданности парень вздрогнул, едва услышав низкий бас, и крепче схватился за рукоять кинжала, но когда обернулся, то увидел мужчину, который как раз таки и выкупил его из лап мизшет.

— Извини, — улыбнулся лорд, — я не представился. Меня зовут Ганс фон Бюррер. Капитан фрегата «София» Имперского флота.

— Благодарю вас, милорд, — поклонился парень капитану, — за то, что спасли мою жизнь.

— Да ерунда, — отмахнулся Ганс. — Человеческая жизнь не должна стоить денег. Парень, ты был проворен как сама смерть, не хочешь ли ко мне в команду?

На какой-то миг Кайс задумался. Он никогда не видел себя в море, его отец служил в пехоте в особом подразделении, вряд ли на корабле пригодится мечник.

— Я подумаю над вашим предложением, милорд.

— Ой, отбрось эти лорды-немилорды. Зови меня просто Ганс. Я не виноват, что мой отец — приближенная к Вышке лордов особа. Я, как и ты, простой мужик на службе у Императора.

— Не как я, — холодно ответил тот, потускнев от очередных наплывших воспоминаний. — Мы с вами разные. Не нужно делать вид, что это не так.

— Ну, ты понял, о чем я толкую, — скривил лицо капитан и неловко улыбнулся. — Ты прав, парень. Мы свою родословную не выбираем. Но как ты угодил в рабство? Мизшеты имперцев сразу же убивают, не церемонясь, а ты удосужился еще и на Арену попасть!

— Можно не отвечать на этот вопрос? — По его лицу было понятно, что это очень острая тема. — Еще раз благодарен вам, милорд фон Бюррер.

— Просто Ганс. Без всяческих званий и титулов, — улыбнулся лорд-капитан. — Нам пора идти заключать мирный договор. Заодно и посмотрим на гарем царя. Говорят, что у него в женах небывалые красавицы. Но я знаю, что с моей любимой Рокси никто из женщин не сравнится.

— Сомневаюсь, что меня туда пустят.

— Я внес тебя в список как своего адъютанта.

Дворец поражал своей красотой и масштабами. Снаружи огромные стены, обделанные фресками и огромными колоннами, придающие дворцу вид настоящей крепости. Внутри мраморный пол завораживал, как и расписанные разными красками стены. Казалось, что без проводника можно легко заблудиться в этой царской обители. Тронный зал невозможно огромен, словно сделанный рукой колосса, — в нем можно было разместить целый полк. Всюду была красная ткань и бронзовые статуи. Посредине зала стоял стол для переговоров, а рядом находился трон из чистого золота, создавая иллюзию, что солнце освещает весь этот зал.

В тронный зал зашли девять имперцев в парадных красных мундирах, среди которых был и Кайс. Ганс стоял в своем любимом сером мундире, а Роксана как всегда в красном платье. Также тут присутствовали и стражники Его Господства, вместе с самим царем.

— Великолепно, — искренне восхищалась чародейка красоте вокруг себя. — Всюду красная шелковая ткань, золото. Ксенофилиант берет размахом. У царя есть вкус!

— Ага, — лениво ответил ей Ганс. — Вспомним историю. Еще в далекие времена, когда у человечества был иной враг, кто вылил из золота три трона для Россигарда, Брестонии и Мизраха? Да, это был твой далекий предок, Роксана.

— Вальтер Красков, — проговорила магичка. — Я помню историю, Ганс. Его рук дела и этот тронный зал, хотя, если верить слухам, Ксенофилиант многое тут переделал.

Царь бродил как лев в клетке. И его поведение не могло не обратить на себя внимание.

— Присаживайтесь, — произнес государь явно чем-то взволнованный. — Для начала, я хочу показать вам своих жен.

В Мизрахе есть эдакая традиция — когда приезжали иностранные послы, перед делом владыка должен был показать им суженных, дабы уведомить всех, какой богатый у него гарем. Только самые прекрасные женщины могли стать женами государя, независимо к какому сословию они принадлежат. Ценилась неописуемая красота, присущая восточным принцессам, соответствуя сказкам о Мизрахе.

В зал вошли десять женщин в богатых нарядах из яркой ткани. Все друг на друга не похожие: разные глаза, формы, волосы, но всех их объединяло лишь одно — великолепие. Слухи не врали, они были прекрасны.

Ганс вместе с другими лордами оценивающе разглядывали каждую из них, завидуя Его Господству. Роксана только и делала, что недовольно фыркала, а Кайса привлекла лишь одна — дама, что замыкала цепочку. На ней было темно-зеленое платье в пол с глубоким вырезом, шла она босиком, на стопах ее висели браслеты, а на голове сидела диадема, подчеркивая ее короткие волосы.

Парень помнил, кто она такая. Пускай сейчас без своего чешуйчатого доспеха, что только прикрывал утонченные формы, оставляя ее саму полуголой, женщину и не узнать, но тяжело выкинуть из головы лицо человека, которая собственноручно убила твою мать, сразилась с тобой и победила, клеймила шрамом и отправила в рабство — самое унижение для имперца.

В Кайсе пробудилась дикая злость, он тяжело задышал и сделал шаг вперед, одновременно доставая трофейный кинжал, висевший на его поясе, но голос в его голове остановил парня.

— Не смей этого делать. Это верная гибель, дурень! — С ним разговаривал женский глас, который явно был озабочен его судьбой. — Так ты не отомстишь, а только погубишь всех нас.

— Кто ты? — прошептал Ловкач, не понимая, что происходит и кто с ним говорит.

— Посмотри налево, — шепнул ему Ганс, резко оказавшийся рядом. Кайс видел, как красивая девушка в красном платье обсуждает условия мирного договора с Ксенофилиантом. Он и не почувствовал, как медвежья хватка держала его за руку, не выпуская на волю. — Это Роксана Авлицкая, толковая чародейка и королева сегодняшнего бала. Она мне все поведала, все твои мысли. Не глупи, Кайс. Мы тебя не для этого спасали, чтобы ты угробил сам себя, да и других тоже.

— Но она… должна ответить… за… — шипел Кайс, и по его щеке потекла слеза.

Трудный выбор — напасть и зарезать убийцу, но подвергнуть на смерть его спасителей, или быть спокойным, не действовать и упустить врага, зато остаться целым.

— У нас еще будет время. Ты успеешь отомстить, но не сейчас.

Но время текло быстро и одновременно долго, в разговорах и спорах не было нужды, каждый занимался своим делом вот уже более двух часов. Роксана и Ксенофилиант разбирали пункты мирного договора, постоянно спорили, о разделе граничащей территории, Ганс сидел и пожевывал фрукты, которые были на столе, Кайс наблюдал за своей обидчицей, а та довольно стреляла в него игривым взглядом. С каждой ее ухмылкой Ловкачу становилось тяжелее сдерживать себя, и она это чувствовала.

Но в какой-то момент, женщина изменилась в лице, встала и пошла в сторону парня, от чего тот даже побледнел от ужаса.

— Шанди! Я не разрешал тебе вставать! — увидев это, закричал царь на своем родном языке. — Сядь живо за стол!

— Мой любимый муж, — промурлыкала Шанди ему в ответ, при этом даже не обернувшись в его сторону. — Ты же знаешь, что я единственная из твоих жен, которая может делать все, что ей вздумается.

Игривый голосок, который завораживал и пугал одновременно, принадлежал не просто женщине, а генералу одной из армий царя. Мало кто представлял на что была способна эта коварная девушка, ибо большинство просто погибало от ее руки.

— Ты потерял всякое уважение и достоинство, государь! Я не собираюсь подчиняться ничтожеству!

— Да как ты смеешь, дрянь! — кричал Ксенофилиант, вставая со своего места и медленно направляясь к своей жене. — Я научу тебя верности твоему царю! Стража!

Вот только никто к нему не спешил. Стражники стояли и не думали даже шагу сделать, а позади них стояли люди в черных рясах.

— Последней каплей стало то, что ты на своей земле говорил с имперцами на их языке, — продолжала властно мурлыкать Шанди, подходя к Кайсу все ближе и ближе, доставая из-под платья прикрепленный к бедру острый метательный обруч — чакру. Ловкач сидел на месте и не знал, как ему поступить, что нужно сделать. Он боялся, но не царицу, а сделать глупость. Разговор царя и его супруги понимали только Кайс и Роксана из присутствующих имперцев. Другие же столбом глядели на сей концерт.

— Сядь, живо! — Ксенофилиант не приближался к ней, но тон свой не менял, дабы убедить всех, что он контролирует ситуацию. — Иначе я собственноручно казню тебя на глазах у всех подданных!

Жены царя забились в углу у трона и молчали, лишь хлопая ресницами, боясь попасть под горячую руку.

— Как это забавно, — обратилась Шанди уже к Кайсу на имперском языке[1], наклонившись к нему, что Кайс видел все ее прелести вблизи, чувствовал ее запах. Пахло кровью. — Он говорит, что казнит меня. Казнить можно генерала, но не царицу. Я права, не так ли? Как тебе мой подарок? — Шанди провела оружием по лицу Кайса, выделяя шрам в форме месяца. — Носи его с гордостью, по нему тебя будут узнавать!

Ганс и Роксана были взволнованы тем, что видят, что может произойти, ведь парень держался изо всех сил, не поддаваясь женской провокации.

— Как-нибудь повторим наш бой, но вот тебе мой совет, мальчишка, — она зловеще уставилась на него, не обращая ни на кого внимания, словно так задумано высшими силами, — победить тебе меня получится только подлостью и обманом.

Она ядовито улыбнулась ему, насмехаясь над ним, унижая при всех. Но за три года Ловкач привык к унижениям и совершенно спокойно ответил ей на языке пустынь:

— Приму ваш совет к сведению, госпожа. Мы обязательно сразимся, но не сегодня.

Огонь ярости мог полыхнуть в любую секунду, наброситься на нее, сжечь женщину не оставив ничего живого.

— Госпожа? Мне это нравится, — сказала Шанди, довольно улыбаясь его ответу, облизнув кончиком языка острие диска. — Ты мне нравишься, и я соглашусь с тобой. Сегодня умрет кое-кто другой.

Чакра полетела в царя, разбрызгав всех сидевших за столом кровью. С плеч свалилась голова и покатилась к стулу, на котором сидела Роксана. Его срезанная бородка валялась в луже крови, впитывая красную жидкость как губка.

Сверху, в один момент, с потолка спрыгнули затаившиеся воины в черной одежде с серебряными узорами в виде змей и с черными тюрбанами, покрывающие голову. Глаза у них были не человеческие — змеиные, — да и сами они двигались слишком аккуратно и грациозно.

— Предательство! — выкрикнул один из стражников, и получил по горлу ножом от человека в черной рясе, что стоял за его спиной.

Завязался бой между стражей царя и странными воинами. Имперцы схватились за пистолеты, а жены Ксенофилианта оплакивали его мертвое тело, нависая над трупом как над святыней. Одна из них держала в руке его бородку, словно талисман. Шанди неспешно прошла к трону и обзавелась ятаганом ее покойного мужа.

— Сегодня я овдовела, — выдохнула Шанди и принялась сокращать гарем покойного владыки.

Роксана огородила себя, Ганса и Кайса магическим щитом. Неизвестные воины находились от них в стороне, добивая оставшихся в живых стражников, убивая несчастных лордов-чиновников. Ганс смотрел на Рокси осуждающим взглядом, ведь чародейка могла помочь и им, но она считала иначе. Кто-то из убийц стал обходить стороной щит и долбанул по нему электрическим сгустком из рук. Явно, если не маги, то полумаги. Но чародейка могла распознать энергетику и имела она демоническое начало.

Полудемоны. Мутанты, порождения демонической магии.

— Нам надо убираться, я больше не выдержу, — говорила Роксана, теряя силу в контроле над щитом, когда к обстрелу присоединились и остальные. — Их слишком много, Ганс!

— Я готов! — пробасил капитан.

— И я, — растерянно произнес Кайс, не зная, что ему предстоит делать.

Роксана сбросила магический барьер, а Гансу уже держал два револьвера, из которых он начал палить по убийцам в черном.

— Уходим! — кричал Ганс, демонстрируя стрелковое мастерство. Все выстрелы достигли цели.

Пока фон Бюррер ловко перезаряжал револьверы, Роксана швыряла в противников огненные шары, а Кайс, заметив, что сзади к ним подкрались двое воинов, напал на одного из них, но тут же получил отпор. У врагов были кривые мечи, у парня — трофейный кинжал. Но к Ловкачу присоединился Ганс со своей абордажной саблей и силы разделились.

Двое надвое.

Ганс легко уворачивался при своем-то росте, Кайс прыгал с кинжалом на врага, но тот уворачивался не хуже обезьяны, в которую летит булыжник. Капитан сделал несколько пируэтов и двинулся к сопернику, пробивая его горло насквозь. У Ловкача дела были сложнее, к его противнику присоединились еще двое, да к тому же с миниатюрными арбалетами.

— В сторону! — услышал адъютант у себя за спиной и резко упал на пол. Змееглазые будто этого и ждали, ловко уклонились от пуль, успев выстрелить в ответ и попасть капитану в ногу одним из болтов.

— Мрак, — зажмурился от боли Ганс. — …Я им глаза змеиные на сраку натяну, — он кряхтел, выронив револьверы из рук. — Сука.

Двое проворных полудемонов приблизились, но револьверы подобрал Кайс и вплотную застрелил обоих, затем швырнул пистолетом в лицо третьему змееглазому. Тот, разумеется, отбил оружие, но не уклонился от кинжала, что попал ему острием в грудь.

В голове имперцев зазвенело, а в глазах все поплыло — они оказались у дирижабля. Ночь давала о себе знать: полная луна, много звезд на черном небе, одним словом — сказка. Но сейчас нужно было спасаться.

Кайса мутило, он мимолетно заметил как Роксана вытаскивает болт из ноги Ганса, а тот кричит от боли. Парень сильно ударился об землю головой и чувствовал, как кровь течет из его затылка.

Дворец горел. Пламя, роскошное как дорогие шелка и страшное как язык дракона.

— Что… произошло. Что это было? — не мог прийти в себя Кайс.

— Телепортировала нас к дирижаблю. Надо бежать отсюда, — в голосе Роксаны чувствовалась паника. — За нами гонятся.

Явно, она не рассчитывала ТАК провести переговоры.

— Кто это такие? Ассасины?

— Нет, — ответила Роксана Ловкачу. — Полудемоны.

— А разве их не истребили?

— Видимо, кто-то поставил их на производство.

— Рокси, милая. Давай лучше убираться отсюда, а не рассуждать на тему, кто это и для чего. — Гансу помог подняться Кайс, но вместо благодарности парень услышал: — Какого черта ты вышвырнул мой револьвер?!

— Чтоб спасти наши шкуры.

Получив хороший ответ, капитан замолк и старался двигаться быстрее.

Мизшеты приближались, а магичка мчалась со всех ног к дирижаблю, ее пятки только так и сверкали.

— Надо наложить защиту на дирижабль, иначе не выберемся отсюда, — кричала она, когда в них полетели стрелы. Ни одна из них чудом не попала в имперцев.

— А-а-а, — смеялся Ганс, с трудом передвигая ногу. — Я на мгновение подумал, что ты убегаешь от моих ухаживаний.

— Фон Бюррер, заткнись!

Они обернулись и увидели, что к ним приближалась боевая колесница с Шанди.

— Убить имперцев! — кричала она солдатам. — Убить их всех! Они убили царя!

Кайс отпустил Ганса и побежал в сторону гнавшей на них колесницы.

— Стой дурак, ты умрешь, — кричал капитан своему адъютанту вслед. — Месть планируется, а не импровизируется. Эй, верни мою саблю, гад!

Расстояние между колесницей и Ловкачом сокращалось на минимум. Только сейчас он заметил, что на ее колесах установлены острые шипы. Надо быть осторожнее, а не то можно остаться без ног, особенно при такой-то скорости.

— Эй, сучка! Может, реванш? — заорал ей Кайс.

Кайс вдруг резко свернул влево и помчался в сторону Царских садов — архитектурного сооружения в форме ступенчатой пирамиды, усеянная разными экзотическими растениями. Колесница с Шанди, естественно, поехала за ним. Три лошадиные силы против пары ног.

Ловкач несся что было мочи, но усталость чувствовалась, да и колесница нагоняла его. Он приближался к цели. Вот стихия Ловкача — там было темно, и он воспользовался этим. Кайс полез на второй ярус и в сантиметре от его головы пролетел диск Шанди, врезавшись в одну из пальм.

Едва он вскарабкался, как ему в челюсть влетел кулак. Это был один из воинов со змеиными глазами. Этот был староват, его лицо было покрыто седеющей щетиной, а челюсть деформирована, возможно, от удара тяжелым предметом. Он достал кинжал с изогнутым лезвием и целился в шею, но Кайс успел отреагировать и сделал шаг назад, одновременно выкинув саблю Ганса вперед. Острие угодило войну в живот, и он скрючился от боли, держась за рану рукой, из которой текла кровь. Кайс быстро сориентировался и ударил правой ногой врагу в лицо. Воин поднялся и швырнул в Ловкача спрятанный в рукаве метательный нож. Судьба вновь улыбнулась Кайсу — нож пролетел рядом с ухом. Ловкач рванул вперед и ударил противника в шею. У того хлынула кровь из разорванной артерии и он свалился вниз.

Второй этаж находился на высоте семи метров. Всего этажей в Царских садах было семь, и Кайс стремился к самому верху. Он проворно карабкался как и по стенам, так и по пальмам. Добравшись до вершины, он увидел улетающий дирижабль. Отдышавшись и поняв то, что он отвел беду от имперцев, Кайс готовился к последнему, решающему сражению.

— М-м-м, романтично, — донеслось мурлыканье за спиной. — Думаю, это будет быстро, но я уверена, что ты удивишь меня.

Не выдержав больше, Кайс набросился на царицу. Удар сопровождался криком, но был отражен ятаганом. Шанди ударила его под колено ногой, и Кайс свалился, ощущая у горла лезвие.

— Я ожидала большего, — разочарованно произнесла женщина.

Кайс в кувырке сбил ее с ног и повалил на землю, находясь над раззадоренной дамой, выбив из руки ятаган. Она же перебросила его через себя.

— Так уже веселее.

Шанди подняла ятаган, молниеносно стала рассекать перед собой воздух, Ловкачу оставалось только уходить от ее быстрых атак и резких маневров. Пытался он прятаться и за деревьями, но в итоге царица завела его в угол, а именно к краю сооружения.

— Попробуй снова, — ухмыльнулась женщина, кинув ему под ноги свой же ятаган. — Или ты не желаешь отомстить?

Это было уже чересчур.

Царское оружие уже находилось в руке Кайса, который раскручивал клинок как мельницу. Насколько он был проворен, настолько ловка и осторожна была сама царица. Все его атаки прошли мимо, и когда в последнем движении казалось, что он ее пронзит, Шанди простым и легким движением обезоружила юнца и одним взмахом распорола его верхнюю одежду. Ловкач почувствовал жжение и коснулся ладонью до груди — она была в крови.

«Нет, — сопротивлялся своему страху Кайс, — ты меня не получишь!»

Он яростно кинулся на царицу, но та вновь обхитрила его, сделав подсечку и повалив на лопатки. У этой хрупкой на вид женщины был сильный удар ногой, Кайс это ощутил как только Шанди врезала ему в колено, едва он попытался встать. Жуткая боль пронзила коленную чашечку, он выплюнул слюни, но не крикнул, пытался ползти к уступу.

— Возможно, — царица медленно подходила к нему, ятаган в ее руке был настроен решительно, — я в тебе ошиблась. Тогда ты сражался лучше и я была уверена, что из тебя выйдет отличный… слуга.

Все стало очевидней некуда. Но раздался свист, кровь хлынула Кайсу в лицо, а Шанди скривилась и свалилась от выстрела из дирижабля.

С каждым разом воздушная махина разгонялась под потоком ветра. Дирижабль успел набрать высоту и скорость, чтобы поскорее улететь прочь. Кайс разглядел торчащую фигуру Ганса фон Бюррера с винтовкой в руках. Сверху сбросили веревочную лестницу, а само судно изменило направление. Ловкач выдохнул и, что было сил, помчался за воздушной махиной, еле-еле достав пальцами веревку. Не желая оглядываться назад, парень расслабился и ждал, когда его поднимут.

Любопытство одолело юношу — перед глазами стояла царица и придерживала рукой сквозную рану в плече. Она по-доброму, насколько в ее глазах была ощутимость доброты, глядела ему вслед.

— Мы еще встретимся, — промурлыкала она, улыбаясь Ловкачу, который с какой-то юношеской обидой смотрел на нее, не отводя взгляда.

***

— Ты всю дорогу молчишь! Сделаем привал?

— Посмотри на небо. О каком привале ты вообще говоришь?!

— А что небо? Тучи, дождь — обыденное.

— Магия.

— Ну почему сразу магия? — недовольно спросил Кайс, всегда получая от чародейки один и тот же ответ.

— Я чувствую, — серьезно отвечала Роксана, — что за нами следят.

— И кто же?..

Ответ ему не понадобился. Кайс краем уха услышал неуклюжие, тяжелые перебирания ногами по камням и сразу все понял.

— Берегись!

Ловкач в прыжке сбил чародейку с ног, прижав ее к пожелтевшей траве. На место, где до этого стояли путники, свалилось массивное существо, настоящая гора мышц с тесаком в руках, напоминавший огромный палаш. Бледно-зеленый оттенок кожи навил Ловкачу еще недавние события, когда целая армия таких магических экспериментов чудовищным мором двигалась к границам Десландии, уничтожая всех на своем пути.

Озлобленная морда орка, агрессивная и пугающая, издавала гортанный рев, нижняя челюсть с огромными клыками истекала слюнями, а глаза, полностью окутанные белизной, словно их макнули в молоко и оставили в нем, даже не моргали. Если гоблины сумели сбежать из ежовой рукавицы Темного, то орки такого счастья не испытали, в результате чего все были истреблены.

Но, как оказалось, не все.

Кайс достал меч из лезвийного чехла и перехватил рукоять в две руки, кладя клинок себе на плечо. Сделав три шага к цели, мужчина произвел атаку, но орк блокировал удар и контратаковал. Тщетно — Ловкач дал понять, что прозвище у него такое неспроста. Кувырками он уходил от безумных ударов чудища.

Орк замер: Роксана стоявшая позади него, поймала монстра в магическую ловушку, не давая ему возможности шевельнуться. Кайс не растерялся и замахнулся в рубящем ударе, вогнав лезвие в крепкий торс, после отскочил подальше, а орк взвыл от боли, но тесак не выронил. Чародейка схватилась за голову и потеряла контроль над ловушкой. Ловкач готов был ко второй атаке, к решающему удару, но внезапно орк свалился на колени и стал задыхаться, ловить воздух ртом, биться в судорогах об каменистые основания.

— П-пожалуйста… — гундосил орк, держась за голову. — Освободи меня! Убей, убей мен-ня. Рубин. Это все рубин!

Из его рта пошла пена. Он бредил, и конвульсии существа пугали не только Ловкача, но и Роксану. Орк скривил голову. Чародейка на миг была уверена, что он просто вывернул себе шею, ломая позвонки, но умиротворенный монстр успокоился и взглянул на Ловкача, кинув в него едва уловимую ухмылку.

— Я жду тебя, Ловкач, — орк говорил с Кайсом, из его уст доносился знакомый мерзкий голос, что он ненавидел также сильно, как и Шанди. — Мне нужна твоя кровь. Приходи сам, мне нужна твоя кровь.

— Тебе придется взять меня силой, Морло, — сквозь зубы произнес мужчина, целясь орку острием двуручного меча в грудь.

— Не беспокойся, за тобой уже идут.

— Нужно было слать мертвяков, уж эти-то явно меня схватили.

— Ты же знаешь, что один орк стоит десятерых гоблинов.

— Какой удивительный раритетный экземпляр, — подметила Роксана, осматривая монстра на расстоянии. — И стоит ли человеческая жизнь и преданность создания такого… монстра?

— Попробуйте сами создать своего гомункула, госпожа Авлицкая, — ответил ей орк не своим голосом. — Магам все доступно.

— Заткнись, — рявкнул Кайс, переключая внимание орка вновь на себя. — Не знаю, как ты выжил, но это ненадолго.

— Я жду тебя и чародейку. Начнем по новой, с чистого листа. Я приготовлю новый геноцид и пойду на Империю Россигард с обновленным составом.

— Довольно! — закричал Кайс и вонзил меч прямо в сердце орку. Ярость переполняла его.

Плохое предчувствие.

Роксана от растерянности чуть всхлипнула, ощутив на себе тяжесть взгляда Ловкача.

— Твою ж мать…

— Да, — кивнула Роксана. — Он проник и в мой разум. Изнурял, искушал меня…

Раздался гром, тучи стали наплывать еще гуще прежнего.

Ловкач вынул меч из трупа орка и пошел в сторону леса. Не зная почему, но он шел туда, чувствуя, что ему вновь предстоит пережить. Это было правильное направление. Старые воспоминания вновь нахлынули. То, что Кайс так старательно забывал все эти пять лет — возвращалось.

Роксана шла следом, не решаясь ничего говорить. Ему нужно было побыть одному, она это понимала. Кайс закричал грязной бранью, что чуть ли не сорвал свой голос, и тут же дождь хлынул еще сильнее, словно ругаясь ему в ответ.

Дождь смывал кровь с клинка и увлажнял лицо Кайса, давая ему новые силы для следующего боя. Страх завладел его телом, мурашки по коже пробежали тысячью крапинками. Существо чуть не погубившее его и уничтожившее десятки тысяч… возродилось. Спустя пять лет он вновь готов столкнуться с этим злом. И этой встречи Ловкач не хотел; он проклинал ее, бранил, но знал, что иного пути у него нет.

[1] ¹ Имперский язык (или язык ветра) — основной лингвистический и разговорный язык в Империи Россигард. Также является общим языком, или языком ветра, на котором разговаривают большинство северных стран Гирода.

Глава 3
РУБИН ЧАХА

Мы делаем выбор только один раз. Мы выбираем быть воином или быть обычным человеком. Другого выбора просто не существует. Не на этой земле.

Карлос Кастанеда

Уже прошло дней пять, как Роксана нашла Ловкача. Все это время они шли по лесу, и Кайс не задавался вопросами. Они шагали, не разговаривая, словно были чужие друг другу.

Лес тянулся чередой бесконечно высоких деревьев, казалось, лес — бескрайний. Самое удивительное, что после нападения орка, погода изменилась: не было дождя, урагана, туч с молниями. Деревья смотрели на них, на двух людей, и ни один из жителей леса, будь это зверь или чудище, не нападал на них. Казалось, приключений с них достаточно. Но все, кто спокойно ходит по Свободным Землям, рано или поздно наживут себе неприятности.

Солнце грело землю все эти дни, лес был красив: пели птицы, бегали мелкие звери, все вокруг цвело и пахло. Листья деревьев над их головами шелестели, наигрывая мелодию живой природы. Даже не верится, что в таком месте может быть опасно. Казалось, что сюда души попадают после смерти, потому что, сейчас это место никак по-другому не назовешь, только одно слово приходило на ум — рай.

Люди верили, что после смерти, за свои добрые поступки, можно было попасть в рай — небесные просторы, где у каждого появляется новая счастливая жизнь, блаженство и бессмертие души. Создатель ждал своих детей в своей обители. Но тех, кто не почитал законы церковные, кто душой был нечист и злобой переполнен, ждала преисподняя. Сам дьявол приготовил для грешников все ужасы мук и кошмаров.

Кайс просыпался рано утром и ходил на рыбалку, спускаясь к горной речке; по пути собирал съедобные ягоды. Роксана же крепко спала. Утро всегда было холодным, уже подходил к концу третий месяц осени, и зима постепенно давала о себе знать, обдувая холодным ветром. Скоро будут морозы. Может быть. Природа аномальна — сегодня мороз, а завтра жара как в пустыне.

После завтрака, пойманным Ловкачом, они шли дальше и дальше на запад, откуда Кайс пришел в предместье Амсера и начал свою новую жизнь, вернее, доживал отсчитанные ему остатки лет. Теперь же ему надо было вернуться назад, как в своих снах. Однако, давно он не бывал в Империи. Другой человек не сделал бы так, как он — никто не отказался бы от дома, денег, звания.

А все ради чего? Ради одиночества в глубине леса, расположенного у гор? Ради хижины с нулевыми условиями быта? У Ловкача на этот счет было свое мнение и своя правда.

Кайс был реальным примером человека, который «вылез из грязи в князи». Но что жизнь простого крестьянина и что жизнь знатного имперца, — одинакова, — такая же грязь. Только простому рабочему уготована судьба пачкаться в прямом смысле слова, а знатному — в совестных. Политика, интриги, грязные дела, ужасные поступки. Тяжелей всего закрывать на это глаза и делать вид, что этого нет. Ловкач никак не мог смириться с таким положением дел.

На шестой день погода изменилась в худшую сторону — пошел небольшой снег. Птицы больше не пели. Мрачная обстановка заставляла быть на чеку.

Темнело и путники готовились к ночлегу. Вновь разожгли костер с помощью магии Роксаны и легли на траву, мягкую и приятную, еще не присыпанную снегом. Магическое пламя грело их и клонило в сон. Кайс, который все это время молчал, вдруг запел своим баритоном:

Все сгорит, все станет тленно, мир не станет добрей.

Для меня жизнь — бесценна, как и вера в друзей.

Но над верой надругались, и такое не простить.

— Какая грустная песня, Кайс, — спросила Роксана, нахмурив брови. — Не знала, что ты поешь.

Мужчине нравилась ее реакция: когда она придавалась печали, то сразу становилась чертовски милой, исчезала роковая женщина, появлялся живой человек.

— Когда долго живешь в одиночестве, есть время открыть в себе новые таланты. Начал писать стишки, мелодии, — он улыбнулся и закрыл глаза, представляя совсем иную картину, альтернативную службе Императрице: — Если вернусь в Россигард, стану писателем или поэтом. Научусь играть на клавесине или на гитаре. Как думаешь, из меня выйдет хороший артист?

— Нам надо уничтожить Морло, для начала, — со сталью в голосе ответила чародейка, не желая слушать сей бред. — И в живых остаться.

— Видит Создатель, как же я устал от этого всего!

— От чего?

— Да от твоей серьезности! От того, что во мне все видят только воителя, убийцу, еще кого. Как всегда!

— Это твоя судьба, Ловкач…

— Давай спать, Роксана. В голове не укладывается, что это чудовище выжило! Просто… он убил стольких людей, превратил многих в своих марионеток, развязал войну, сеял хаос. — Он на время замолчал и опечалился. Побросав в костер хвороста, Кайс спокойным голосом продолжил: — Убил всех моих людей, которыми я руководил. Эх, там где я, всегда присутствует смерть. Те, кто рядом со мной — умирают…

— Поэтому ты и решил стать таинственным Отшельником, — продолжила за него Роксана. — Но это не твоя вина, Кайс. Это жизнь. Люди умирают каждый день. Это не остановить и не изменить. Всех не уберечь, не спасти…

— Я устал, — вздохнул Кайс и развернулся на бок, понимая, к чему ведет этот разговор. — Давай спать.

— Спокойной ночи, Ловкач, — нежно ответила чародейка, но ее путник уже уснул, вернее, сделал вид.

Ночь была тихой, все звери спали, лес спал. Но что-то таинственное и злое явно не собиралось дремать в эту ночь, тревожа своим мраком его обитателей.

— Ты слышала? — вскочил Кайс и потянулся к мечу, оголяя клинок и принимая оборонительную стойку. Сначала, ему показалось, что это всего лишь сон, но звук был слишком реалистичным. — Здесь кто-то есть.

— Ты спятил, параноик?! — закричала Рокси спросонья, разбуженная и разгневанная Ловкачом. — В округе стоит магический барьер. Если б его тронули, то мы бы услы…

Не успела она договорить, как что-то затрещало на всю округу, словно гигантское дерево падало на них. В стороне засветился голубоватый свет, и этот свет через мгновение погас. Дальше исчез и неприятный треск, слышен был стук копыт, такой тяжелый, что земля дрожала. Вдали казалось, что к ним двигался всадник на исполинском коне. Лучше бы, если это и вправду был всадник, но к ним двигалось чудище похлеще всей конной кавалерии.

Нечто, на вид огромный конь, нижняя часть тела была лошадиной, а торс — человеческий. Каждая мышца на монстре выделялась рельефом, казалось, что конь везет на себе груду глыб.

— Кентавр? Один? Но их же… — не успела договорить Роксана, как Кайс отрицательно покачал головой:

— Нет, Рокси, это не кентавр.

Монстр подошел на такое расстояние, где огонь мог уже осветить его силуэт. Магичка и вправду ошиблась. Тело мощное, гораздо крепче, чем у кентавров, голова у чудища была как у мертвяка, — кожа обтягивала череп, вместо носа были провалы, нижняя челюсть была широкой, из нижней части челюсти торчали орчьи клыки, только эти куда больше и острее как два восточных кинжала. Уши у этой твари были длинные и заостренные, глаза со зрачками белые, схожие с тем орком, которого убил Кайс, а из самой головы росли длинные бараньи рога. В руке этот монстр держал дубину, но казалось, что он выдернул целое дерево.

— Долго же я тебя искал, — пробасил монстр.

— Я думал, что убил тебя, Таар, — спокойно ответил Ловкач. — Хотя сомнения не покидали.

— Да, ты был на волосок от гибели тогда. Жалкий человечишка, — рассмеялся Таар, действуя на Кайса раздражительно. — Твои ошибки погубят всех твоих близких. Снова.

Кайс бросился на него с яростным криком. Клинок встретился с деревом, Таар выкрутил дубину и застрявший в ней меч выскользнул из рук Ловкача. Удар копытом отправил мужчину в полет, но чародейка чертила заклятие, смягчившее его приземление в дерево.

«Кости его наверняка будут сломаны, но лишь бы не умер», — подумала Роксана и направила пламя из костра в монстра, но никакого эффекта не случилось. Таар рассеял огонь, просто дунув на него, словно тушил свечи в праздничном пироге.

Электрические разряды бились об торс создания, но ничего не происходило. Даже щекотки монстр не испытал.

— Не может быть, — прошептала Роксана, увидев как Таар вытянул в ее сторону ладонь, и голубая вспышка рассеяла приготовленный магический барьер.

Он стоял перед ней: могучий, изуродованный силуэт, что возвышался к самым небесам.

— Вот же дерьмо, — сплюнула архивенефик и получила сильную пощечину, от чего сразу же потеряла сознание.

Монстр взял Роксану за шкирку, направился в сторону Кайса, повалил ее рядом с ним.

— Час расплаты близок, Кайс.