Выбор Сергея Шаргунова

Обжигающая исповедь и летопись. Первое произведение в нашей литературе, написанное в жанре автобиографии. Книга, защитница традиции, взломала книжные правила и нормы — здесь торжествует откровенность и разговорный живой язык, хмелящий своей грубоватостью.

Книга на все времена, которая каждый раз волнует и читается по-новому, с новыми открытиями, с изменением собственных читательских симпатий, с переменой понимания мотивации и даже внешности героев.

Тонко и прекрасно написанный мемуар. О невозвратной потере страны и отца, новом обретении себя, таинственных свойствах памяти, о любви и писательстве… Здесь по законам синестезии можно услышать цвет и распробовать музыку на вкус.

Подробное, но захватывающее исследование не столько философии, сколько жизни и судьбы, семейной хроники великого еретика и путаника, друга всех и всяческих парадоксов. Характерно, что трагические противоречия не миновали и судьбу его рода — у многочадного Василия Васильевича не было ни одного внука.

Проза Сенчина — это черный хлеб реализма. Никаких пирожных. Глава семьи — уволенный милиционер. Его жена — библиотекарша. Старший сын — безработный. Младший сидит в тюрьме. Елтышевы лишаются ведомственной квартиры в городе и переезжают в деревню, к тетке. Там собираются построить новый дом, обзавестись работой. Вместо человеческой жизни случается… почитайте.

Роман Сенчин пишет про пропащих. Без такой правды не было бы настоящей литературы — мучительной и преображающей. Эта книга светла уже потому, что тревожит совесть.

При общении с Распутиным я подпадал под чары безмолвия, всякий раз терялся, робел. В нем было то же, что и в его прозе. Ведь и в ней, при всем сюжетном драматизме, много безмолвия, недосказанности, воздуха между словами.

Он спрашивал о способности людей на отзывчивость в «Деньгах для Марии» — и обрывал повествование, так и не показав развязку. Он спрашивал о женской любви пусть бы и к дезертиру — и топил концы в водах Ангары.
В центре этой повести — женщина по имени Настена из сибирской деревни, которая высшей ценой платит за свою горестную верность.

Боль пропитала все произведения Валентина Григорьевича. Через боль яснее виден характер его героев.

С большим наслаждением погружаюсь в пудовые тома Сергея Ивановича. Он по крупицам восстанавливает картину истории литературы. Интересное и полезное чтение. Ведь столькое по-прежнему не исследовано и затуманено.