Зачитательно

Я сознательно избегала «Лолиту» много лет. После нескольких книг Набокова решила, что пора.
Поступила правильно, я бы не советовала начинать знакомство с автором именно с неё.

Итак, мне было интересно: зачем нужно было смешивать педофилию с любовью? И происходи ли в книге именно это? А если не это, тогда что?

Гумберта Гумберта тридцатисемилетнего преподавателя французской литературы, заводят не сверстницы или дамы помладше, а девочки от 9 до 14 лет, которых тот называет «нимфетками». Сюжет книги - это «роман-исповедь», как его часто называют, которую Гумберт пишет в тюрьме о событиях, которые ему предоставился шанс, и которые он решился совершить.

Очень часто можно встретить описание, что это светлый роман о сильной любви. Я никогда не обманывалась словом «светлый», но действительно думала, что он хоть и обольной, но таки о любви.

Ошибалась.

Мне было морально сложно, тошно, больно, обидно и отвратительно. Прекрасный слог и стиль Набокова толкали по тексту со страшной силой, но чтение затягивалось с перевариванием того, о чем именно я читаю. Я спотыкалась о поступки Гумберта, о его мысли, которые (в оппозицию небольшому количеству слов) просто кричали о том, что ни о какой любви к Лолите не может быть и речи.

Я готовила длинный перечень цитат, из которых видно, что Лолита - лишь объект, с помощью которого воплощается всё, что сидело в больном сознании Гумберта. Но если внимательно читать текст, то фактов предостаточно. И вот ещё что: как литературно ты не опиши секс, он останется сексом, его там предостаточно. Но идёт ли речь о физическом влечении влюблённого? Для меня нет. И дело даже не в возрасте Лолиты.

Также не стоит забывать: всё происшествия, описанные Гумбертом, лишь его субъективное восприятие. Вела ли себя вызывающе Лолита, остальные «нимфетки»? Его больное воображение могло дорисовывать то, что хотело. Но и оно подмечало всё происходящее с ней.

Так для чего же Набоков написал эту книгу? Услышала где-то в лекциях что-то вроде: да разве мог Сам В.В. лишь рассказать о педофилии? Его задумка была масштабнее: Лолита - это революция, Россия и соу он. Может🤷‍♀️ Но почему педофилия - немасштабно? Почему цель показать матерям последствия невнимательности, показать обществу последствия бездействия, показать маленьким девочкам опасность сладких слов взрослого мужчины, а педофилам - последствия их действий, недостаточна для великого автора-гения? Лишь это я вижу в этом великом, эмоционально тяжёлом романе прикрытом парой абзацов о «чистой любви».

Я считаю, что общался и разбирался автор не с читателем и Куильти, а со своей болезнью. Я для себя отметила случаи, когда он пытался не быть тем кем есть. Но она брала верх.
И обращался он, по моему (тоже субъективному) мнению не к выросшей Лолите, а опять же - к своей болезни. Именно в Лолите все обстоятельства дали ей воплотится и такое больше не повторилось (не подвернулся шанс). Но роман этот - о ней. Хоть мы (и сам Гумберт, говорящий о частях тела и недостатках её характера) о ней так мало говорим. А надо бы. Что бы Лолита осталась в книге.

Но истории про них все продолжают появляться в жизни. Может потому, что зло неискоренимо. А может, ещё и потому, что мы не внимательно живем. И читаем.

Набоков говорил, что это его самая сильная книга.

«Ведро, наполненное молоком человеколюбия, но с дохлой крысой на дне»

📖 Перед вами антиутопия. В мире будущего выплёвывается-рождается главный герой романа - Цинциннат. Он живет в обществе, где «узелок» из романа «Мы» Замятина не удаляется хирургически, он атрофирован с рождения. Люди не способны не только изобретать новое, но и использовать то, что уже придумано: на заросшем аэродроме ржавеет самолёт, а товары развозят лошади. Не эволюционируя - деградируешь.

Здесь доживает последние дни приговорённый к смертной казни Цинциннат. Он виновен в том, что среди прозрачных, шаблонных людей, у него есть это внутреннее я, «неделимая твёрдая сияющая точка». Цинциннат - единственный, кто любит, милосерден, стремится заниматься творчеством. Ему выносит приговор не жестокая диктатура, а «благодушное» общество, желающее добра. Здесь приглашают на казнь из лучших побуждений, для вашего же блага.

Он все время надеется на то, что его кто-то сможет спасти. Но эта надежда лишь ещё одно оружие пыток палачей.
Его спрашивают: «что же тебя спасёт?»
- «Воображение». То, что и способно возвысить творца, освободить его от любой тюрьмы.

Здесь все театрально, бутафорно, но смерть настоящая и страх смерти настоящий.

«Но все-таки я опять попытаюсь: "меня убивают!" - так, все разом, еще: "меня убивают!" - еще раз: "...убивают!" - я хочу это так написать, чтобы ты зажала уши, - свои тонкокожие, обезьяньи уши, которые ты прячешь под прядями чудных женских волос, - но я их знаю, я их вижу, я их щиплю, холодненькие, мну их в своих беспокойных пальцах, чтобы как-нибудь их согреть, оживить, очеловечить, заставить услышать меня»

Этот роман читать тяжело и больно из-за этой искусственной легкости, которой все пропитано.

Приглашение можно принять, а можно отказаться. Тело и душа разделяются, появляются два Цинцинната, и то, что происходит с одним, заставляет библиотекаря вырвать, а второго направляет к таким же существам, как он сам.

Эту книгу увидела в рекомендациях Галины Юзефович и с энтузиазмом принялась за чтение.

📖9 друзей отправляются на съемки сериала (среди них продюсер, актриса, писатель, юрист, сценарист, спонсор и их супруги), но перед этим решают отдохнуть неделю в отеле на горе, где их встречает сопровождающий. Они празднуют приезд истинно «по-русски: напиваются в хлам.

Наутро - перемена погоды.
Девять человек оказались в ловушке. Один - исчез.

На первых страницах четыре действующих лица: убийца, жертва, свидетель и.. Вы, читатель: Вагнер делает нас наблюдателями убийства, даёт время проникнуться сочувствием к происходящему, вселяет надежду, что ещё все может сложится по-другому.

Но это невозможно. Ловушка - вовсе не гора. Да, она изолировала, но загнали себя в угол сами герои.

Эта книга - квазидетектив. Не совсем детектив. За жанровой оболочкой, в поисках мотива преступления, Вагнер разворачивает раскопки судеб и превращает в программу «Пусть говорят». И вот они говорят, и говорят, и говорят.. И до трупа уже никому нет дела.

💭 Начиная читать, я пришла в восторг: старый добрый детектив без привычной уже жанровой «жести», состоящей из изощрённых убийств и их орудий. А затем первый подозреваемый открыл рот... И все пошло для меня в тартарары, покатилось в типичную бытовуху российских сериалов, зацепив собой и все мои надежды.

Видно, что Вагнер по-матерински любит всех своих героев, которые по сути не 40-летние взрослые, а дети, во всем винящие других. Книга написана с трепетом и любовью, это располагает, но меня... раздражало. И то, как Яна все разжёвывает читателю: будто сомневается в интеллектуальных способностях своей аудитории, боится остаться непонятой. И как уничтожает то впечатление от изобретённых ею эпитетов и метафор, повторяя их снова и снова, смакуя самой, но отбивая аппетит у других. И как конструирует абсолютно нелогичный финал, когда не знает кого же из любимых детей ей обвинить: пусть просто будет тот, на кого меньше всего можно было бы подумать.

И вот столько слов у меня на непонравившуюся книгу вышло лишь потому, что задаток у неё-то хорош, думай автор меньше о себе и больше о читателе. Для меня она, как залюбившая своё дитя мать, и от этого искалечившая ему судьбу.

«Машенька» - первый роман Набокова.
«Хорошо известная склонность начинающего автора вторгаться в свою частную жизнь, выводя себя или своего представителя в первом романе, объясняется не столько соблазном готовой темы, сколько чувством облегчения, когда, отделавшись от самого себя, можешь перейти к более интересным предметам. Это одно из очень немногих общих правил, которые я принял» - писал Владимир Владимирович.

Набоков говорит о своём первом чувстве к Светлане Зиверт, которое, как утверждают многие критики, он пронёс сквозь всю жизнь.

📖Это роман-воспоминание о первой любви и родине. Но в прошлом кислорода нет, поэтому ним нельзя жить.

Россия раскалывается. И вот эти кусочки-эмигранты вонзаются в разные страны, с надеждой закрепиться дальше. Но легко ли приживается инородное тело?

Одним из таких мест является пансион для русских в Берлине. Здесь можно встретить два отношения к родине, которые выразятся в снах поэта Потягина и Льва Ганина. Первый - продолжать переживать за её судьбу, второй - забирать с собой все хорошее и оставить.

Здесь же и первая любовь Льва, точнее, будет через пару дней. А едет она к мужу - Алфёрову. Ганин предаётся воспоминаниям и решает: сбежим! Нашего героя не волнует какое-то там мнение Машеньки.

И пока читатель следит за душевными метаниями Ганина (любит ли он Машеньку), о ней то мы совсем и забыли! А ведь она вот-вот должна приехать. А будильник переведён не на то время. И вот она готова. Она в нужный час и в нужном месте. А никого нет. Как и Россия.

Это удивительная история! Но я не увидела в ней того, что многие. Для меня Ганин - не нашедший себя человек, который мысленно потянулся к Машеньке лишь затем, что бы обрести то надежное, безопасное место из прошлого. Но какая любовь? Возможно это мое нежелание верить, что можно вот так вот проснуться, и решить: не люблю. И это без быта, сор, без прожитых лет за плечами. Если вот такая она, «большая настоящая любовь», во что тогда верить?

Очень легко и удобно любить женщину и Родину на расстоянии, без недостатков и сложностей. И лишь мечтать о том, как сделать им лучше. И при этом смотреть с презрением на тех, кто действительно действует (Алферов может представляться по внешнему виду и содержательному наполнению каким угодно, но заботится о Машеньке, по моему мнению, в романе именно он: добивается, что бы она переехала в Берлин, считает время до её прибытия, берет на себя ответственность и женится в конце-концов, думает о материальной стороне жизни).

А Ганин.. Ганин - бывший. Их существует два типа. Одни «позднего осознавания», действительно все ещё что-то испытующие, и поэтому время от времени появляющиеся, что бы узнать, все ли у тебя в порядке. А второй тип - Ганин. Такие всплывают в минуты своих душевных смятений и терзаний, волочат за собой кучу проблем, потому что ты - безопасное место, в тебе покой и счастье. Ну, по крайней мере, когда-то было. А что сейчас - неважно. Лучше тебя пока нет.

Поэзия - антоним бесчувствия.
Можно до изнеможения заниматься рифмой, делать рельефней форму мысли, но можно ли научиться сверхчувствительности, сверхпониманию, сверхулавливанию витающих в пространстве смыслов и бессмыслий?
Как по мне, нет.

Живя с широко открытыми глазами, перечувствывая и переосмысливая события прошлого, настоящего и будущего, великие поэты выдают нам зарифмованный результат романтизированной, но «непоэтической», невоздушной работы. Для меня Полозкова - именно такая.

Не советую начинать знакомство с автором с этого сборника. Это как познакомиться с человеком, пребывающим в депрессии. Да и понравился он мне меньше, чем предыдущие.

Это продукт работы горя. Работы изматывающей, забирающей все силы, время, радость, не оставляющее место ни для чего другого.

Критики во многом её винят: за «неправильные» рифмы, мысли, максимализмы. Но тут, как с мужчиной: не всегда хорошо, если вам с подругой нравится один и тот же. И как с женщиной: изъяны её лица, характера, становятся так несоизмеримы и незначительны в сравнении с теми чувствами, которые она открывает и вызывает.

Вот у меня именно так с Полозковой. В карусели кое-что что из сборника, что бы можно было разобраться, а что же у вас с ней.

Я не люблю пересказывать сюжеты, а здесь вообще это преступление: зачем превращать прямую речь в косвенную? Если даже вы до этого ничего не читали из ее произведений, но у вас где-то или же прям везде болит - садитесь и слушайте. Она вам о многом расскажет.

Я люблю наблюдательность Веры Николаевны, её чувственность, я люблю как она выворачивает вроде как на изнанку, но потом понимаешь, что это именно лицевая сторона смыслов. Как она сшивает новые слова. Я люблю насколько она о «сейчас». Я люблю этот поток слов, который,как акупунктура действует на точки жизненной силы, снимает боль и лечит.

В век джаза, шумных вечеринок и преклонения перед всеми формами наслаждения, трудно представить себе союз более удачный, чем Красота + Деньги. Но, тем не менее, он не работает. Погоня за удовольствиями,прекрасная в моменте, в итоге приводит к катастрофе.

Сюжет - это сконцентрированая в двух главных героях - Глории и Энтони - эпоха, которая не поддаётся голосу разума. Он предупреждает, что грядут тяжелые времена, но им нет до этого никакого дела. Здесь главенствует стремление взять от жизни всё, и это «всё» им причитается «по праву». Энтони ждёт наследство. Глория ждёт всех благ, которые сулит её красота (но на ней стоит срок годности в 15 лет). Этот мир им должен, а они ничего не должны этому миру. И друг другу.

Здесь собраны все темы Фицджеральда: деньги как интрумент, которым нужно уметь пользоваться, и которые достаются гениальным и талантливым. Поклонение богатству, приводящее к небытию. Достижимый, но не нужный зелёный огонёк. Безумие, приходящее на место улетучившихся надежд. Зарождение атеизма и обратная сторона сухого закона. Здесь пьют, что бы усыпить сознание и убить осознание. Съедают все лакомства, которые приготовила жизнь до последней крошки, не заботясь о том, что останется на завтра. Им предпочтительней смерть, чем жизнь без наслаждений.

Не ждите, что сюжет будет выделывать пируэты в воздухе, чтобы удивить читателя. У меня Фицджеральд связан с наслаждением от чувственного и ироничного слога.

Что бы не поддаться распаду, личность должна прилагать усилия. «Прекрасные и проклятые» происходили раньше миллионы раз и были описаны другими словами. Фицджеральд показывает экзотическую действительность 20х годов и нам кажется, что сюжет новый. Но он был и будет всегда.

Благословенны будут уродливые, потому что они не будут жить на изнаночной стороне рая. А прекрасные - прокляты своей эпохой.

Формат бумажной книги выбран не случайно: это личный дневник.

Повествование ведёт Томас МакНалти.
Это 1850-е годы, и он прибыл из умирающей от голода Ирландии в Америку («новый, лучший мир», который мало чем отличается от старого). Описание этого путешествия даёт краткое объяснение способности, которую он и ему подобные проявляют к военному делу: «Как мы могли смотреть на резню не моргнув глазом. Потому что мы сами были ничем, начинали с полного ничтожества. Мы знали, что делать с ничем, мы были в ничтожестве как дома».

Америка дает Томасу Джона Коула,и тот больше никогда не будет одинок.
Вместе они проходят путь от «фей прерий» до добровольцев армии США.

На наших глазах разворачивается история Америки - битвы с индейцами, войны между Севером и Югом, период золотой лихорадки и среди этого хаоса - отчаянного желания жить. Действия сюжета формируют образ страны, населенной призрачными фигурами, опустошенной конфликтами, из-за которых люди «издают звуки плохо убитого скота».

Любовная линия двух мужчин-военных как бы говорит: если вы можете верить в страну, опустошенную из-за отсутствия самого основного урожая, или в континент людей, перемещенных из-за страсти к приграничным территориям, то почему бы вам не поверить в это?

А дни... Дни здесь - бесконечные. Нет конца постоянной ненависти, что пускает кровь, и обе льются в душах людей и по их телам. Одерживаются победы, но противостояния, нападения не прекращаются. «Они уже видели смерть своего мира и теперь испрашивают прощение у Судьбы, чтобы она разрешила им драться за новый». «Все плохое в Америке рано или поздно застрелят, и все хорошее - тоже»

Чередование мирного времени с военным, описанием сцен сражений напоминает «Войну и мир» Толстого. Как и у Бальзака, здесь «мир переступает всякие границы, выплёскивается наружу, выпячивает свою поверхность».

Поэтично и душераздирающе, не без капли надежды.

«Не доходят только те письма, которых не пишут»
Михаил Шишкин. Письмовник

«Я благодарю Сергея Добротворского, который научил меня тому, что любовь не исчезает. И который сейчас наверняка сказал бы: “Спасибо. Извините, если что не так”»

Студентка-театровед знакомится известным в Питере кинокритиком и обожаемым многими преподавателем Сергеем Добротворским. Её «дарят» ему, и вот, она - его девчонка,у них «сумасшедшая не гармонией, а своим хаосом» любовь. В результате которой - развод, новый брак и беременность. И мёртвое тело Добротворского на детской площадке.

Эта книга - душевный эксгибиционизм. Если лишь Сергей адресант писем, зачем их публиковать?

Возможно, они - часть психотерапии, призванной помочь двигаться дальше и избавиться от чувства вины. «Ты оказался не прав. Я к тебе вернулась. Ты умер, но я прожила с тобой еще целых семнадцать лет. А теперь дай мне, пожалуйста, уйти»

Может, автор хотела сохранить воспоминания, которые стирает время: под ластик попадает не только колющее и режущее, плохое, но и самое дорогое.

Или же, чтобы Добротворского стало в этом мире немного больше, ведь мертвые существуют в памяти живых. («Записанные слова - это что-то вроде трамвая, увозящего в бессмертие»)

Но зачем читать эти 100 чужих писем?
В Добротворского автор таким образом вдыхает жизнь, в читателя - опыт.

Я прожила описанные в книге годы за две ночи: была вхожа в круг питерской богемы, застала период Перестройки, слушала лекции о кинематографе и театре, открыла вместе с Добротворскими Америку в прямом смысле этого слова, пожила в Париже. Вспомнила, что самые простые вещи могут заставить умирать от счастья. Видела своё самое любимое имя на страницах и отправила множество «спасибо» и «люблю».

«…я постарался рассказать о том прошлом, которое меня волнует, как о настоящем»

👤 Автор - немецкий художественный критик, публицист и писатель.

📖 Перед вами культурная и интеллектуальная хроника лишь одного года. Но какого!

Действующие лица - сплошные гении и индивидуальности: Пруст, Сталин, Гитлер, Климт, Шиле, Дюшан, Зигмунд Фрейд, Рильке, Томас Манн, Малевич и многие другие. В центре внимания - их повседневность , а не наследие.

Время здесь - «настоящее» в прямом и переносном смысле, хоть и месяц за месяцем нам рассказывают о прошлом. Мы не просто проживаем его вместе с  главными западными художниками и интеллектуалами начала ХХ века, а подглядываем за ними с благих намерений: что бы понять, что же делали писатели, художники, музыканты, политики перед Первой мировой?
Ведь квинтэссенция этого всего создаст культуру XX века.

Кокошка создаёт шедевр, что бы услышать от любимой «Я согласна». Кафка все не может решиться на встречу с невестой, но уже пишет ей, что хочет.. взойти с ней вместе на эшафот. В прусской обсерватории открывают пару комет, астероидов и планету Нептун. Только вот в 1913 это мало кого интересует. Двенадцатилетний Луи Армстронг, еще ночью игравший со спусковым крючком револьвера, берет в руки трубу и больше ее не выпускает. Сталин, Гитлер и Тито, два величайших тирана ХХ века и один их самых худших диктаторов, в один и тот же момент находятся в Вене.

Вот такое оно, «лето целого века»... Без уточнения какого именно. Ведь 1913 год закладывает фундамент для всего, что будут строить те, кто мелькает в книге. Они изменять мир, тот мир, что совсем скоро попытается уничтожить война. Для всех живших и творивших в этом году бои идут за бессознательное, за сновидения, за новую музыку, новое видение, новое зодчество, новую логику, новую мораль.

Возможно, большинство имён будут вам не знакомы. Мне помогал всезнающий дедушка Гугл. Эта книга стоит ваших усилий и времени.

📖 Ричард Шеперд - британский судмедэксперт, специализацией которого являются ножевые ранения. В его послужном списке значатся устранения последствий террористической деятельности Усамы бен Ладена, смерть принцессы Дианы, Хангерфордская резня, и ещё много случаев (около 23000) поисков правды внутри мертвецов.

Я читала потому что:
🔸меня восхищают истории людей, нашедших своё призвание и посвятивших ему жизнь
🔸люблю детективы, и давно был внутренний запрос узнать, как расследования происходят на самом деле
🔸хотела понять, как люди приходят к выбору этой профессии? «В тот момент я даже задумался: не больше ли у меня общего с маньяком-убийцей, чем с врачом?»

Поэтому случилась эта книга.

Выводы: естественно, в жизни (хотя здесь более подходит «в смерти») всё происходит по-другому. Мне было интересно всё: и описание всеобщих заблуждений, и случаев, не таких громких, как указанные вначале, но не менее печальных, и рассказ о личной жизни.

Становление профессионала в моем понимании всегда происходит по формуле = усилие умножить на время. Тоже можно сказать про отношения: им нужно уделять и силы, и время. Иначе однажды просыпаешься с посторонним для тебя человеком и, как следствие, идёшь разводиться.

Это было моё первое знакомство с миром судебной медицины (в данном случае, Англии), и о многом я ранее не задумывалась:

🔺последствия массовых катастроф (никогда прежде не осознавала, сколько трупов приходится подготовить к опознанию, а эти не легкий процесс, как выяснилось)

🔺ранее слишком часто случались смерти, когда полицейские хотели кого-то усмирить. Они явно полагали, что выполняют свои обязаности, и уж точно не намеревались кого-либо убивать.

🔺судебный процесс для судмедэкспертов может быть не только во славу «Существует не так много профессий, требующих вставать на глазах у всех и публично защищать свою профессиональную точку зрения под напором яростной атаки»

🔺моральный аспект: можно ли обращаться с телами преступников с таким же почтением, как с трупами его жертв? я знал что должен. «Подозреваю, одним из важнейших моих навыков было не испытывать внутреннего отвращения, которое, как могло бы показаться обычному человеку, было бы не просто оправданным, а необходимым.»