«Приглашение на казнь» (1935) — последний в ряду берлинских романов Набокова, виртуозный интеллектуальный бестселлер, название которого стало крылатым. В мещанской разновидности тоталитарного государства самым страшным преступлением является исключительность. Представления о чести, поэзии, любви утрачены в результате долгой деградации общества, превратившей людей в безликую публику. Парадоксальным образом суд в романе вершится не над Цинциннатом Ц., вся вина которого состоит в подлинности чувств и независимости взглядов, а над самим обществом, оказавшемся в плену своего иллюзорного благополучия.
Первая мысль, которая посетила меня при прочтении, это то, что "приглашение на казнь" заметно перекликается с кафкианским "процессом". Но в авторском предисловии, которое здесь стало эпилогом, Набоков прямым текстом говорит, что Кафку не читал и никаких отсылок к нему он не делает. Ближе к концу я начал думать, что все это безумие, происходящее вокруг камеры Цинцинната - это аллегория на большевизм, охвативший Россию. Но и тут Набоков сказал, что не надо выдумывать лишнее. Теперь вот и не знаю, что выдумывать.
Это поэзия, а не проза, поэзия антиутопии. Пример стиля, на который нужно ориентироваться, и любви к русскому слову. Как оно звучит у Набокова, так не звучит ни у кого, а может и цветом обернуться, и картиной. Упоительно, хотя и страшно.
Я окружен какими-то убогими призраками, а не людьми. Меня они терзают, как могут терзать только бессмысленные видения, дурные сны, отбросы бреда, шваль кошмаров -- и все то, что сходит у нас за жизнь