2025 : итоги первого полугодия 🎧

Василий Владимирский, литературный критик:

Будущее уже наступило. Барьер скорости света больше не сдерживает распространение человечества среди звезд. Преодолеть прочие ограничения сулит синхронная физика — новая, прорывная, почти всемогущая научная дисциплина. Но, чтобы вырваться из плоскости обыденных решений, необходим эксперимент — масштабный, дорогостоящий и потенциально смертельно опасный для всех землян. Решить, стоит ли овчинка выделки, может только непредвзятое Большое жюри, которое собирается на отдаленной планете-полигоне Регене. И одним из участников этого жюри, выбранным по жребию, становится Ян — человек с малозаметными ментальными особенностями, которые делают его идеальным наблюдателем.

«Сорока на виселице» — очередной эксперимент писателя с жанровой формулой, на сей раз с очевидными отсылками к повестям Стругацких и к другой отечественной фантастике 1960–70-х. И эксперимент блистательный, хотя часть поклонников НФ по итогам, возможно, останет в недоумении. Волшебство Эдуарда Веркина — в сочетании несочетаемого. Рациональность старой доброй советской фантастики и неуклонно нарастающий градус тревожного абсурда. Теплый, дружелюбный мир будущего, где так комфортно жить и работать, и предчувствие экзистенциальной бездны, которая вот-вот разверзнется под ногами. Изобилие философских парадоксов, порождающих все новые вопросы, и аскетизм ответов. На страницах романа вроде бы ничего особенного не происходит — сплошные прогулки, отвлеченные разговоры, анекдоты и байки, рассказанные, чтобы скоротать время. Но, несмотря на почти полное отсутствие событийной динамики, с каждой головой «Сорока» интригует все сильнее: во что же все это в конце концов выльется?

Филипп Миронов, шеф-редактор медиа Кинопоиска:

В своей беллетризированной биографии Яхина вылепила образ гениального клоуна, персонажа по имени Эйзен — энигмы, капризули и скабрезника, чье физическое (в некоторых местах даже физиологическое) присутствие буквально ощущается в тексте. Писательница то запускает в голову режиссера, давая пространные монологи от имени Сергея Михайловича, то панорамирует над эпохой, то снова переключает крупность, рассказывая об отношениях Эйзена с людьми (мать, Георгий Александров, Эдуард Тиссе, Пера Аташева, Черкасов, Вертов, Сталин).

Автору выдвигают претензию, что ее книга — сборник исторических анекдотов и ее «размышлений на тему», который достаточно вольно обращается с фактами. Эта залихватская биография написана примерно с таким же рвением, с каким сам Эйзенштейн работал с историей. Но кому нужна достоверность, если гораздо легче поверить в эпопею, которая шашкой бьет по голове на Потемкинской лестнице и сбивает орлов с ворот Зимнего дворца.

Таня Симакова, управляющий редактор медиа Кинопоиска:

В книжном мире начался новый виток интереса к хоррорам, мистике и страшным сказкам, притом все чаще жанр развивают именно женщины: Вера Богданова, Анна Лунёва и Наталия Колмакова, Ася Демишкевич. В жанре нового русского хоррора роман Карины Шаинян кажется мне самым самобытным и страшным, он действительно не похож ни на что. Это история про туристку-москвичку, потерявшуюся в походе по горам Алтая, про коней-призраков и жуткую птицу саспыгу, кровь которой сладкая, а мясо навечно избавляет от тревог и забот (но, конечно, и забирает кое-что важное взаимен). Любой пересказ будет спойлером. Сюжет выстроен на умолчаниях, читателю предстоит многое додумать самому, но тем интереснее будет развязка.

Написан роман лаконично, точно, без сентиментальности, здесь много местной лексики — Шаинян много лет сама провела в походах по Алтаю и передает эту свою влюбленность читателю. Показатель качества книги: подруги дарят ее друг другу, томик переходит из рук в руки. Отдельно упомяну великолепную аудиоверсию, доступную в Яндекс Книгах, которую сделали любимая студия Vimbo и обожаемая мной актриса Виктория Исакова; включаешь, и жуть берет.

Галина Юзефович, литературный критик:

Семейная, супружеская любовь, да еще и взаимная — вещь не слишком романогеничная: в ней маловато драмы, конфликта, которыми питается литература. Написать хорошую книгу о том, как два человека, много лет живущие вместе, любят друг друга и ребенка своего тоже любят, и вообще всё у них если не хорошо, то, во всяком случае, неплохо, — задача, как говорится, со звездочкой. Но Михаил Левантовский с ней справляется — и справляется блестяще.

Вынесенный в заголовок Саратов не название города, а фамилия главного героя, 35-летнего Володи Саратова, жителя маленького городка, хозяина мастерской по изготовлению надгробий и мужа хорошей женщины Ольги, врача скорой помощи. После 15 лет брака Володя продолжает любить свою резковатую, строгую жену любовью одновременно томительно-плотской и трепетно-возвышенной, но чувствует, что та от него как-то отдаляется (Ольга, в свою очередь, чувствует то же, только винит в происходящем «охладевшего» мужа). Саратов мучается, обижается, ревнует и мечтает стать невидимкой, чтобы тайком подслушать самые сокровенные мысли Ольги. И однажды мечта его сбывается с неприятной буквальностью: в силу стечения неких особых обстоятельств Володя драматически уменьшается в размерах, превращается в заколку-невидимку в волосах любимой и попадает в мир, где голосом наделены не только люди, но и на андерсеновский манер вещи.

Пожалуй, самый близкий референс для романа (на самом деле, скорее повести) Михаила Левантовского — это «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова. Причем роднит эти книги не столько мистический твист, сколько особое теплое свечение, их наполняющее. Так же как и Сальников, Левантовский читателю на радость обладает счастливой способностью видеть красоту и любовь там, где другие увидели бы лишь скучную бытовуху и серое провинциальное уныние.

Елизавета Кузнецова, редактор российского направления медиа Кинопоиска:

Возможно, тема повести — вторая карабахская война между Арменией и Азербайджаном — кого-то оттолкнет, но не спешите делать выводы. Я тоже долго откладывала книгу, а потом «Где» стала самой жизнеутверждающей вещью для меня за последние годы. Ее написал Коля Степанян — московский армянин, который в 2020-м приехал в Армению и тайком от родителей отправился в армию, а потом на войну. Он вернулся лишь в конце декабря (война длилась с сентября по ноябрь 2020-го) — попал в окружение в тылу врага на 70 дней.

«Где» — трогательная, смешная и только после этого страшная история о пережитом опыте. Это предложение взглянуть на то, как идут войны в XXI веке. Как на кнопочной «Нокии» набирают сообщения близким от «все плохо, похоже я умру» до «лол, еще не умер». Как главной мечтой изголодавшегося солдата становится «Нутелла». Как сериал «Очень странные дела» помогает найти первого армейского друга. Как во время обстрела вспоминаются дурацкие боевики, где никак не могут убить главного героя.

Если хотите книгу-пластырь, где пробьет и на слезы, и на смех, — это «Где». Вторая карабахская война как будто померкла на фоне остальных конфликтов, но для Армении стала незаживающим шрамом. Оттого ценнее становится аудиоверсия, которую озвучил сам Коля: с интонациями и паузами человека, прошедшего через описанные события, текст воспринимается иначе.

Арина Власова, менеджер имиджевых проектв Яндекс Книг:

Моя слабость — это романы про маленькие городки, их простых жителей с простыми проблемами внутри одного сообщества. Поэтому безмерно рада, что у нас наконец издали трилогию про Норт-Бат («Дураки все» — это вторая часть) Ричарда Руссо, которого я полюбила после «Эмпайр Фоллз» и «Шансы есть». Руссо — настоящий мастер описывать такие отдаленные уголки, укрытые от ярких огней больших городов, при этом сохраняя уют каждого из поселений (а они все разные, с собственным колоритом) и раскрывая характеры героев. Он умело делает каждого ярким, не выделяя кого-то на передний план и уделяя внимание всем персонажам в равной степени.

Главная любимая составляющая его произведений — юмор, балансирующий на грани грусти. В его текстах полно сарказма, иронии и, конечно же, самоиронии. И много-много ностальгии.

Если хотите прочувствовать маленькую Америку и буквально оказаться в уютной закусочной-дайнере, вам сюда.

Татьяна Худякова, литературный обозреватель:

Наверное, шутка «Иллиес и Лабатут есть у нас дома!» не будет слишком оригинальной, когда речь заходит о «Бражниках и блудницах», но удержаться от нее невозможно. Писатель, поэт и актер Максим Жегалин так ловко подхватил прием литературного монтажа, как будто сам его и придумал. Пожалуй, чтобы не вводить в заблуждение читателей, да и просто для очистки совести можно было бы сделать небольшой реверанс в сторону старших товарищей, но это уже дело вкуса. Что касается самой книги, то она представляет собой калейдоскопическую хронику Серебряного века с фокусом на личную жизнь.

Это не историческое исследование, не книга в стиле «Жизнь замечательных людей», не литературоведческий труд. Жегалин смахивает пыль с хрестоматийных биографий всем нам хорошо известных писателей и поэтов и с удовольствием заглядывает в дверные щели (в том числе спален). И удовольствие это очень заразительно, как и явно читаемая любовь автора к этой эпохе. Герои этой трагикомической книги — Анна Ахматова, Николай Гумилёв, Максимилиан Волошин, Александр Блок, Марина Цветаева, Даниил Хармс, который взрослеет на их далеком фоне и, конечно, Михаил Кузьмин, о приключениях которого хочется прочесть полноценный спин-офф. Автор не стесняется восклицательных знаков, реплик «от себя», сплетен, он посмеивается, восхищается, сочувствует, а порой и вовсе ломает четвертую стену, признаваясь: зависнуть бы сейчас в «Бродячей собаке», а не вот это всё.

При чтении «Бражников и блудниц» иногда кажется, что их герои только и делали, что тусовались, пили, страдали, влюблялись и совершали нелепые поступки, но, для того чтобы узнать, что это не так, можно прочесть высоколобое литературоведческое исследование, которых и без того немало. А от книги Максима Жегалина можно просто получить читательское удовольствие и последовать его без шуток отличному совету — обязательно хотя бы время от времени вести дневник. И тогда какой-нибудь другой прекрасный Максим Жегалин будущего, может быть, опишет с такой же любовью, как вы в отчаянии искали работу, пытались заплатить за квартиру или разводились.