Герой «Рутины» вырос на бесплодной земле. Он — тень богов прошлого, депрессивная эманация, блуждающая по развалинам в поисках следов пиршества. Но все пирушки оборачиваются мрачным трансгрессивным опытом, любовные похождения оставляют только пустотные следы брызг семени, а призвание — обращается рутиной.
Но в этой книге есть все, кроме уныния: она не провоцирует жалость, а действует направленно, оскорбляет, ранит и тревожит до судорог. «Книги и девок можно брать с собой в постель», — писал Вальтер Беньямин. И пожалуй что одной только «Рутине» из всей современной русской прозы пристрастный немецкий критик открыл бы вход в свои покои.
Но в этой книге есть все, кроме уныния: она не провоцирует жалость, а действует направленно, оскорбляет, ранит и тревожит до судорог. «Книги и девок можно брать с собой в постель», — писал Вальтер Беньямин. И пожалуй что одной только «Рутине» из всей современной русской прозы пристрастный немецкий критик открыл бы вход в свои покои.
