травмированного человека, который через акт самоанализа восстанавливает свою идентичность и заново осознает человечность того, кто не смог пережить блокаду.
этом же глубоко личном тексте, где в псевдофиктивной форме рассказывается о смерти матери в конце 1942 года, более заметны терапевтические и моральные мотивации. И все же вопреки акценту на личном и одновременно благодаря ему «Рассказ о жалости и о жестокости» схватывает главные противоречия личностей ХХ века, которые возникают и в других текстах Гинзбург, и показывает, как возможно выстроить повествование об этих людях, сама возможность определения идентичности которых с течением времени оказывается под сомнение
