Оглавление

То, что было

США. Штат Юта. Солт-Лейк-Сити

Ночь в столице штата Юта прошла спокойно, чего нельзя было сказать про утро. На кровати сидел парень и внимательно рассматривал ладони, будто увидел в них что-то новое. На лице отчётливо пропечатались следы сладкого ночного сна, а покрасневшая правая щека всё ещё излучала жар, полученный от нагретой подушки.

Этим утром он чувствовал себя другим. Он чувствовал себя лучшим. Но не просто лучшим, а единственным в своём роде богоподобным существом. В голове не было ни единой мысли, кроме повторяющегося «Я». Парень медленно встал с кровати и, не переодеваясь, вышел из комнаты.

Двухэтажный дом, в котором он обитал, был сделан в стиле хай-тек, что на то время было обыденностью. Он вошёл в кухню, схватил старый нож и вышел на улицу в одной пижаме.

Во дворе было пусто и тихо. Казалось, не слышны даже звуки природы, которые обычно доносились из парка неподалёку. Парень остановился на тротуаре и замер. Он не ощущал никаких эмоций, его ничто не тревожило, не волновало, было только назойливое «Я», которое повторялось в голове как испорченная пластинка.

Справа послышался звук удара о стену распахнувшейся двери — из соседнего дома спиной вперёд выскочила девушка. Парень её узнал, это была жена его друга, живущего по соседству. Сразу за ней выбежал и её муж, в руках у него был кухонный световой нож для резки мяса. Он догнал девушку, а точнее — она сама остановилась и набросилась на него, но мужчина оказался проворнее и вонзил ей нож прямо в живот, прежде чем женщина успела хоть что-то сделать.

«Почему я не хочу ей помочь? Почему я радуюсь её смерти?» — пронеслась отдалённая, какая-то немая мысль у парня. Мужчина тем временем продолжал тыкать ножом в свою уже мёртвую жену. «Я» снова сменило все мысли.

Сосед добил жену и встал, тяжело дыша. Его правая рука была по локоть в крови. По щеке сползала багровая капля. Он протёр лицо рукавом, превратив каплю в размазанное пятно, увидел своего соседа и быстрым уверенным шагом направился к нему; парень просто стоял и наблюдал за приближающимся убийцей, ощущая лишь спокойствие и собственное превосходство.

«Я… Я… Я… Я… Я!» Восклицание в голове твердело по мере приближения соседа. «Я!.. Я!.. Я!.. Я!!!» Мужчина подошёл и замахнулся своим оружием, но рука молодого человека дёрнулась и стальной нож мгновенно перерезал горло соседа. Как оказалось, парень стоял и кричал: «Я!», пока его давний друг падал на землю, пережав рану обеими руками.

После убийства ничего не изменилось. Мысли всё так же были зациклены на собственной персоне. Он огляделся. Оказывается, вся улица была заполнена сражающимися. Дети бились с родителями, братья с сёстрами, все убивали друг друга и не ощущали ничего необычного. Не исключением был и этот парень с ножом в руках, только что убивший своего соседа. Одна смерть его не устроила, не насытила его «Я», так что он направился дальше.

Идя по тротуару в поисках следующей жертвы, он заметил выходящего из дома мальчика пятнадцати лет и сразу помчался ему навстречу, чтобы всадить нож в сердце. Он подбежал к незнакомцу впритык и замахнулся.

«Он», — пронёсся шёпот в голове. Руки опустились. Парень побрёл дальше, потеряв интерес к незнакомому юноше.

«Что происходит?» — никак не мог ответить на вопрос тот самый пятнадцатилетний мальчик с влажными глазами, только что наблюдавший, как его мать убила его отца, а затем попыталась сделать то же и с ним, но остановилась так же, как и этот молодой человек, а затем куда-то убежала.

Мальчик был среднего роста, очень худой, с коротко подстриженными светлыми волосами и глазами цвета голубого сапфира. Звали его Малв. Люди вокруг убивали друг друга, используя всё, что попадалось под руку, но его чувства почему-то были не только негативными. Он ощущал и нечто хорошее, правильное, даже необходимое, но не мог понять, что именно.

Малв направился дальше по улице, всё чаще натыкаясь на людей, жаждущих его смерти, которые вмиг останавливались и уходили прочь, лишь намерившись осуществить замысел.

Ситуация складывалась плачевная, всё вокруг превратилось в поле боя — кто чем мог, тот тем и убивал. В ход шло всё — от пальцев до оружия. Кто-то даже пытался наехать автомобилем на сборище дерущихся людей, но, то ли позабыв, то ли просто не подумав о системе защиты от аварий, попросту резко тормозил перед преградой, затем сдавал назад и снова рвался вперёд, что весьма повеселило Малва.

«Как меня может веселить такое? Кто я?» Не успел он обдумать вопрос, как услышал знакомые звуки, которые приятно отличались от выстрелов и ударов. Мальчик медленно повернул голову и увидел, как ему из окна одного из домов кричит мужчина:

— Эй! Сюда! Парниша, давай быстрее сюда!

Малв не спеша направился в сторону двухэтажного дома, куда его так настойчиво звали. Оказалось, что не все сошли с ума. В доме было, по меньшей мере, пять вооружённых человек. За ним закрыли дверь на засов, что обычно делалось в случае опасности — засов не позволял дверям даже пошатнуться при ударах.

— Как тебя зовут? Как ты? Как ты там так просто ходил? — посыпались на Малва вопросы.

Он начал потихоньку отвечать.

Одна из женщин передала воду, затем еду и плед, но Малв отказался от всего, так как чувствовал себя идеально, не ощущая ни голода, ни холода, ни чего-нибудь другого. Слёзы и грусть прошли. Ему казалось, что он стал единым со Вселенной, и ему теперь не нужно ничего мирского.

Минут через пять интерес к мальчику остыл, мужчины заняли оборонительные позиции у окон, а женщины — за их спинами. Малв уселся в кресло и уставился на лестницу, что вела на второй этаж. Приблизительно через минуту по ней спустился мужчина.

Первым ему в глаза бросился мальчик, так безразлично глядящий на него. Мужчина поднёс указательный палец к губам. Малв слегка склонил голову набок. Убедившись, что мальчик не будет кричать, мужчина бегло обвёл комнату взглядом, прикинул план действий, медленно взял лежащий на столе пулевой пистолет и лазерный нож, и направился к людям.

Первой жертве, а это была стоящая позади всех женщина, он тихо перерезал горло и аккуратно положил на пол обмякшее тело, не произведя ни единого звука. Следующая жертва успела издать хрип, так что мужчине пришлось использовать пистолет, но это его планам не помешало — все пятеро были убиты. После он подошёл к мальчику и пристально его осмотрел. Малв молча смотрел в ответ и не шевелился. Ощутив безразличие, убийца развернулся и покинул дом.

«Что происходит?» — не выходил из головы Малва вопрос. Он же заставил его встать и снова выйти на улицу в надежде узнать хоть что-то.

На улице ничего не изменилось, месиво осталось месивом. Людей почему-то не убавилось. Единственное, что привлекло внимание мальчика — это огненный гриб, «шапка» которого виднелась из центра города. Малв остановился и стал наблюдать, как рушатся высокие здания под воздействием взрывной волны, которая стремительно приближалась и к нему. Дерущиеся люди не обратили никакого внимания на взрыв, так и продолжая сражаться, пока их не испепелил огонь.

Малв стоял и смотрел, как его достигает волна пламени. Она вот-вот должна была снести его с места, впечатать в ближайшую твёрдую поверхность и позволить огню сжечь останки тела, но этого не произошло. Вокруг мальчика будто образовалось защитное поле — огонь просто расступился перед ним и замкнулся за спиной. Малв обернулся — он был прямо в центре взрыва.

Через некоторое время огонь утих. От города практически ничего не осталось. Мальчик прокрутился вокруг своей оси, не обнаружил ничего живого, остановился и взглянул на свои ладони. Они были чистые, тёплые, розоватого цвета и ничуть не дрожали.

«Кто я?» — подумал мальчик и услышал звуки, доносящиеся от руин. Прямо в земле возле места, где недавно стоял двухэтажный дом, открылся люк. Из него вылезли мужчина и женщина. На их лицах были фильтрующие воздух маски. Они молча смотрели на стоящего посреди обломков и огня мальчика. Малв смотрел в ответ.

Спустя примерно минуту молчаливого пересечения взглядов двое подошли к беловолосому мальчику.

— У нас была камера у входа в дом. Так вот… Кхм… Мы видели, как тебя поглотил огонь… — проговорил мужчина как-то виновато. — Как ты выжил?

Малв снова посмотрел на свои ладони, затем поднял глаза и услышал взволнованный женский голос:

— Кто вы?

Глава 1. Смирение

Украина. Одесса. Год 2012.

Тёплый августовский вечер уже уступил место не менее тёплой ночи, а автомобилей, мчащихся по своим делам, не убавилось. В одном из них за рулём сидел двадцативосьмилетний мужчина по имени Марк Крам. Одет он был в потрёпанный костюм, на лице виднелся отпечаток тяжёлого дня. В машине играла тихая спокойная музыка, создавая впечатление далёкого автомобильного путешествия. Сам водитель этого не ощущал. Он бегло глянул на часы: «23:23» — в машине раздалось несколько невнятных ругательств.

Спустя два квартала он свернул на небольшую парковку перед новой многоэтажкой. Свободных мест для парковки, как всегда, не было, так что Марку пришлось искать более или менее безопасное.

Кое-как припарковавшись на этом, не рассчитанном на такое количество машин, участке земли, Марк потянулся, чтобы открыть дверь. В этот момент в кармане завибрировал телефон. На экране засветилась надпись: «Любимая». Марк тяжело вздохнул и принял звонок.

— Ты где? Тебя ждать вообще? — не дав слова мужу, нервно спросила женщина.

— Я уже под домом, — ответил Марк и положил телефон обратно в карман.

Оказавшись на улице, он позволил себе хорошенько потянуться и сделать большой глоток воздуха. Мягкий ветерок слегка освежил его. Состояние значительно улучшилось, по крайней мере, ему так показалось. Он уже направился к дому, когда телефон снова завибрировал. Марк молча достал его и посмотрел на дисплей: «Алёна работа».

— Хватит на сегодня, — пробормотал Марк и положил телефон обратно в карман. — Хватит.

В подъезде он вежливо поздоровался с консьержем и одним из соседей, который как раз выходил из дома, чем избавил Марка от ожидания лифта. Он нажал на кнопку «19» и уставился в зеркало. Оттуда прямо ему в глаза смотрел высокий парень, худощавого, но спортивного телосложения, с симпатичным, но очень уставшим лицом и растрёпанными каштановыми волосами.

— Это действительно жизнь, которую ты выбрал? — спросил парень из зеркала и разочарованно покачал головой. Лифт тем временем издал характерный звук и открылся.

Квартира Марка выглядела весьма просто, но не дёшево. В ней была спальня, кухня, огромных размеров гостиная. В коридоре, соединяющем зал и входную дверь, стояла жена Марка, Алиса.

— Работал опять? — иронично спросила она, стиснув губы.

— Да, — устало ответил Марк, всем своим видом показывая нежелание продолжать разговор.

Алиса внимательно осмотрела разувающегося мужа и поняла, что он и правда очень устал, так что разговор о его недавно приобретённой привычке поздно возвращаться можно отложить на завтра — выходной ведь.

Алиса улыбнулась и тепло спросила:

— Кушать хочешь?

— Да, очень, — Марк улыбнулся в ответ, обнял жену и прижал к себе. Затем отстранился и посмотрел ей в глаза, сказал: «Спасибо», поцеловал её в лоб и направился в зал.

Алиса кивнула сама себе и простояла в коридоре, наблюдая за мужем, пока тот не исчез из поля зрения, а из зала не послышался звук усталого падения в кресло. Она снова улыбнулась и направилась на кухню накрывать на стол.

Завершив дела по хозяйству, Алиса вошла в зал и увидела, как её мужчина сладко спит, сидя в кресле.

Проснулся Марк уже в кровати. Шторы закрывали окна, поэтому было достаточно темно. На прикроватных часах палочками отображались дата и время: «Вс. 20.08.2012 «09:50». Марк положил руку на лоб и уставился в потолок, размышляя: «Я, вроде, в кресле уснул… Неужели жена перетащила? Кстати, где Алиса?».

Он повернул голову — жены рядом не было. «Наверное, в туалете». Он сел на край кровати, сладко зевнул, потянулся так, что кости захрустели и направился в уборную.

Дорога в туалет проходила через коридор, из которого стало видно, что на кухне не было ни жены, ни завтрака, ни вчерашнего ужина. Марк подошёл к двери в уборную и постучал — ответа не было.

— Милая?

Снова тишина.

Марк толкнул дверь — никого. «Странно… Может, в магазин пошла», — подумал он и вошёл.

Вышел он уже выбритым и свежим, но Алисы так и не было. Его наконец посетила мысль позвонить жене. Спустя несколько неудачных попыток он обнаружил надпись на дисплее: «Нет сети». «Хм, странно». Марк прошёлся по квартире — связи нигде не было. Он даже открыл окно и, глядя куда-то в затянувшееся тучами небо, вытянул руку вверх — никакого результата. Оставалось попытать удачу на подъездном балконе.

Марк надел домашние штаны, футболку, приблизился к выходу, открыл дверь и нечаянно задел ключи от машины, которые вчера положил на входной тумбе, те вылетели за порог квартиры — пришлось поднимать. Выпрямившись, он замер. Подъезд выглядел давным-давно заброшенным. Весь в пыли, заросший какими-то растениями, которые словно с ненавистью прорывались сквозь пол и стены, стараясь занять как можно больше места в чём-то неприродном; двери некоторых соседских квартир проржавели, некоторых и вовсе не было. Всё вокруг — серое, угрюмое, таинственное.

Придя в себя, Марк машинально положил ключи в карман, развернулся и вошёл обратно в квартиру. Закрыл дверь. Медленно прошёл на кухню, выпил стакан воды и умылся холодной водой. Телефон всё ещё был вне сети. Марк положил его в карман и опять подошёл ко входной двери. Щекочущее чувство заиграло внутри под нарастающий ритм биения сердца. Он медленно надавил на ручку — в дверную щель пробилась та же картина, которая застыла в голове Марка минутой ранее: заброшенный, заросший и пыльный подъезд.

Марк сжал зубы, слюна комом остановилась в горле, дыхание участилось. Он некоторое время простоял в прихожей, затем осторожно выглянул из дверного проёма. Подъезд выглядел давным-давно запущенным. Марк неуверенно вышел наружу. В голове крутился единственный вопрос: «Что за херня?»

Он подошёл к соседской квартире и заглянул туда. Внутри было пусто и темно, так как окна оказались закрыты растениями, обволакивающими здание снаружи; стены голые, побитые, в некоторых местах даже виднелись следы от когтей. Марк медленно обошёл квартиру, и, не обнаружив ничего, ни живого, ни мёртвого, вышел обратно в подъезд.

— Это сон? — спросил он сам себя. Затем вернулся домой и заперся. Состояние спокойного шока постепенно испарялось, освобождая место панике. Марк сорвался с места и начал нарезать круги по комнатам.

— Как сон может быть таким реалистичным? Разве я не живой? Что происходит вокруг? — бубнил он сам себе, разглядывая собственные ладони и периодически притрагиваясь к стенам. — Это что, розыгрыш такой? Да какой розыгрыш?! Как вообще возможно такое подстроить? Нет. Но тогда что? С ума сошёл? Возможно. Но если связи нет… При чём тут связь? — его речь становилась абсолютно невнятной. — Где тогда Алиса? Может, я в психушке? Или, может, в коме? Но тогда почему нет связи? Да при чём тут связь?! — крикнул он и остановился. — Окно!

Марк чуть ли не прыжком приблизился к нему, одним движением раздвинул шторы, распахнул окно и застыл в изумлении. Перед его взором открылся новый мир, некое объединение природы и цивилизации: высокие, кое-где разрушенные здания, заросшие всяческими незнакомыми Марку растениями; разнообразные и неизвестные звуки природы, которые заставляли мозг «нырять» в архивы памяти и тщетно искать там образы создающих их животных; серое, монотонное, пустое небо. И парковка… Парковка выглядела как свалка ржавого металлолома. Всё это вогнало Марка в полное недоумение и растерянность.

— Я же… — заговорил он себе под нос, сделав несколько шагов назад. — Я же уже вылезал в окно… Я что, не увидел этого?.. Неужели я не увидел… Или этого тогда не было?.. Было… Было это всё с самого утра. Где это я?

Какое-то время Марк просто стоял у окна и наблюдал, как ветер колыхал листья окутавшего соседнее здание растения, напоминающего плющ, с которого периодически что-то ссыпалось вниз.

Марк опять подошёл к окну и высунулся в полтела. Было прохладно, как для августа; ветер подхватил волосы Марка и словно попытался их вырвать, но, осознав свои шансы, ослабил хватку и просто колыхал их в разные стороны. Из окна были видны три двадцатичетырёхэтажных разваленных и заросших неизвестными растениями здания; двор между ними, асфальт которого пробили корни одиноких деревьев, некоторые из них своим ростом доставали до этажа двадцатого; кое-как припаркованные заржавевшие, гнилые машины, окутанные то ли мхом, то ли ещё каким-то растением. За когда-то знакомыми зданиями виднелись верхушки более высоких и неизвестных, но тоже полуразваленных строений. Кроме масштабных и заросших развалин пугала ещё и пустота окружения — складывалось впечатление, что человечество просто вымерло.

Марк отшатнулся и рухнул в кресло. Голову откинул назад, руки сами по себе легли на подлокотники, глаза закрылись.

Внутри разыгрались два чувства. Одно из них пыталось заставить Марка бегать в панике, крича «всё пропало!» и плача, как беспомощный младенец. Другое же радовалось. Это другое было где-то глубоко внутри, где-то там, куда Марк уже давно не заглядывал, но сейчас он отчётливо слышал это другое, и оно точно радовалось. Сначала он не мог понять, почему часть его ликует, но уже через минуту разобрался. Это пела та часть человека, которая бесконечно жаждет нового, приключений, эмоций и заострения жизни. Та часть, которую Марк, как и большинство людей, запирал в тайном уголке души ещё в детстве, ныряя в «реальную» жизнь, полную суровости, обыденности и ненавистных повторяющихся действий. Той жизни, что не приносит и толики радости. Но теперь она могла измениться.

Осознание этого слегка приободрило Марка, но следом пришла ужасная мысль о том, что Алиса заблудилась и сейчас бродит где-то по зарослям, пока он сидит тут и предаётся самоанализу. Марк тут же встал и твёрдым шагом покинул квартиру.

— И почему я сразу не подумал? — иронично спросил себя он, заглядывая в пустую шахту лифта.

Пришлось идти по лестнице, путь к которой пролегал через балкон. Не успел он пройти дверной проём, как в поле зрения, хоть и на мгновение, но всё же попал силуэт огромной птицы, которая залетела за дом. Марк подскочил к бортику балкона и глянул вверх, но ничего не увидел, кроме плотно затянутого пепельно-серыми тучами неба.

— Показалось, что ли? — недоверчиво хмыкнул Марк и направился вниз по лестнице.

Он остановился в шаге от улицы — перед дверью. Из головы, казалось, исчезли все чувства и мысли. Все, кроме страха. Да, страх определённо начинал владеть телом Марка, и он это понимал, но ничего не мог поделать. Дыхание участилось, руки начинали дрожать. Замерев, Марк осознал, что не способен управлять телом. Ему показалось, что страх, подобно урагану, обесточил все его нервные окончания, и неизвестно, когда прибудут спасатели. Понадобилось немало времени, чтобы собраться с мыслями и прийти к выводу, что весь его страх от непонимания происходящего, и всё, что ему нужно — это узнать, где он и что происходит. Но и этого оказалось мало, тогда на помощь вновь пришла мысль о потерявшейся жене. Марк сжал зубы и надавил на ручку — дверь распахнулась.

Всё заросло, от асфальта и машин до крыш домов; растения словно тянулись куда-то в небо и для этого использовали высокие сооружения, давно забытые человеком. Солнце выглядело размытым пятном в серо-чёрных тяжёлых облаках. Осматриваясь, Марк заметил, что из всего металлолома, который раньше назывался автопарком, лишь его автомобиль стоял целый и невредимый.

— Машина! — радостно, но на всякий случай тихо воскликнул Марк и быстрым шагом направился к автомобилю. — Ключи… — пробормотал он себе под нос и тут же вспомнил, что они в кармане.

Он быстро влез в машину и включил радио, но услышал не совсем то, что хотел — из колонок звучали помехи. Он сменил несколько станций, услышал только шипение, вылез из машины и опёрся об неё спиной. На телефоне всё ещё была надпись: «Нет сети». Волнение за жену начинало усиливаться, но пока Марк не позволял себе выкрикивать её имя. Он начал молча осматриваться.

Взгляд остановился на старом магазине, который сейчас выглядел как-то иначе. Мысль о том, что Алиса могла быть в магазине, когда «это» всё произошло, заставила Марка чуть ли не побежать к нему, небрежно перепрыгивая препятствия в виде корней, сорванных веток и металлических обломков.

Вблизи надпись над входом в магазин стала отчётливее: «регенир». «Букв не хватает, что ли?» — подумал Марк, поднял руку, чтобы открыть дверь и замер, ощутив чьё-то присутствие по ту сторону. Его дыхание участилось. «Может?..» — пронеслось в голове, рука сама потянулась к двери.

Перед Марком нарисовалась картина, представив которую, он не только не открыл бы эту дверь, но и вообще не шёл бы сюда: существо, похожее на волка, только бо̀льших размеров и с несвойственно длинными пальцами на лапах, спокойно грызло предплечье дряхлого человеческого скелета. Скрип старых дверей привлёк внимание существа, оно встало и посмотрело на человека. Марк рефлекторно попятился назад, что, казалось, не смутило и не поторопило существо. Оно медленно, глядя человеку прямо в глаза, начало передвигаться в его сторону. Марк пятился, пока не врезался спиной в ржавое авто.

Существо остановилось неподалёку и уставилось прямо в глаза незнакомцу. Взгляд животного был глубоким и, казалось, разумным. Они некоторое время молча смотрели друга на друга, затем существо громко выдохнуло носом и тряхнуло головой, после чего оторвало взгляд от Марка и неспешно пробежало мимо, словно направляясь на прогулку.

Марк простоял ещё с минуту, слушая громкие удары сердца. Потом позволил себе медленно повернуться. Никого. «Фух». Он, позабыв о безопасности и тишине, подбежал к машине и покинул двор по странно образовавшемуся коридору между хаотично разбросанными проржавевшими автомобилями. Он выехал на четырёхполосную дорогу и разогнал машину чуть ли не до максимальной скорости.

Остановиться он смог, лишь убедив себя, что отъехал достаточно далеко. Марк вцепился в руль обеими руками и, тяжело дыша, безнадёжно опустил голову. Его взгляд упал на приборную панель — бензин был на исходе. Страх моментально перешёл в паническое состояние, что заставило Марка выскочить из машины и прокричать:

— Да что, чёрт подери, происходит?! — он поднёс руки ко рту, создавая имитацию громкоговорителя, и продолжил орать: — Ау!!! Есть кто живой?! — Марк повторял эту фразу, с каждым разом пытаясь орать всё громче и громче, но это не принесло никакой пользы — вокруг, не считая предательского, словно насмехающегося эха, была тишина.

Он схватил небольшой камень и кинул в пустоту.

— Кто-нибудь! А!

Сделал несколько оборотов вокруг.

— Ау, бл… — тихо добавил Марк и ударил ногой по колесу. Крутанувшись в последний раз, он уселся в машину и снова опустил голову на руль. «Да что ж такое происходит? Что за чертовщина?» — его тело переполнялось страхом, переживанием, отчаянием. «Не сдаваться же так сразу, в самом деле! Поеду в милицейский участок… Точно!»

Марк протянул руку к рычагу коробки передач, одновременно поднимая голову — и в очередной раз застыл от удивления. Прямо перед машиной стоял кто-то в маске кошки, с очень волосатыми руками, но хоть в одежде, а значит — цивилизован. Марк медленно снял руку с рычага передач и начал вылезать из машины, не сводя глаз с причудливого незнакомца. Не успел он выйти даже наполовину, как в шею вонзился шприц. В глазах потемнело.

Возле окна небольшого супермаркета, находящегося недалеко от места встречи Марка с местными обитателями, стоял человек в военном костюме мышиного цвета и наблюдал, как некто в маске кошки опускается на четвереньки и грациозной походкой приближается к автомобилю, чтобы помочь своему компаньону в сером балахоне достать тело из машины. Он подождал какое-то время, затем поднял руку и произнёс в своеобразный браслет с экраном, занимавший половину предплечья: «Я не успел. Марка взяли».

***

Очнулся Марк привязанным к кровати в очень маленькой комнате. Он быстро оценил ситуацию, тут же запаниковал и задёргался в попытке освободиться, но ничего не вышло. Кричать не было возможности — во рту торчал кляп. Тогда он понял, что силой ему не выбраться, успокоился и осмотрел помещение.

В комнате, примерно на девять квадратных метров, не было ничего, кроме кровати, дверей и грязного окна, через которое пробивались и без того истощённые серыми облаками тусклые солнечные лучи. Осмотревшись, Марк дёрнул руками ещё несколько раз, скорее от мимолётного приступа злости, чем с целью освободиться, и решил спокойно подождать, ведь не просто же так его сюда притащили и связали.

Долго ждать не пришлось — через несколько минут дверь открылась. В комнату вошёл человек с длинной чёрной бородой и табуретом в руках. На нём была серая накидка, надетая поверх грязной белой футболки, и обычные серые тряпичные штаны. Человек, выглядевший как отшельник, подошёл к кровати и присел на табурет.

— Альвиан, — представился он хрипловатым голосом и вытащил кляп изо рта Марка.

— Вы кто? — спросил Марк.

— О! Без криков? — игриво поинтересовался Альвиан.

— Вряд ли вы вытащили бы кляп, если бы кто-то мог нас услышать.

— Тю, — Альвиан махнул рукой. — Логика… Сказали бы, что вы смельчак!

Слегка приподняв брови, Марк как можно спокойнее и деликатнее спросил:

— Вы кто? Что тут происходит?

— Вы, господин, у меня в плену, — ответил Альвиан, как-то переигрывая в любезностях.

— И что же вам от меня нужно?

— Какой вежливый тон… Вас переполняет любовь? Или… Вы боитесь… Вы боитесь?

Марк нахмурился и промолчал.

— Почему? Что заставляет вас бояться? Ожидание возможной смерти? Или неподвижность? Или я? — пауза. — Или, быть может, будущее? Простите… Простите, я не силён в эмоциях. — Марк разглядел под бородой Альвиана насмешливую ухмылку. — Эмоции — загадка всего человечества, а вы мне их так открыто демонстрируете! Опрометчиво! — Альвиан помолчал немного, глядя блестящими глазами на своего пленника. — Хотя, разве можно лишь по ним понять, что думает собеседник? Вы не против, если я вас буду называть собеседником?

Марк не ответил, решив, что ответа от него и не ждут, но Альвиан молча смотрел на Марка, пока тот не кивнул, пребывая в некотором недоумении.

— Спасибо! Так вот, разве можно лишь по одним эмоциям понять, что на самом деле думает собеседник? Тем более, по видимым эмоциям, то есть намеренно показанным? Разве можно лишь по ним ориентироваться в беседе? Разве можно лишь по ним понять душу собеседника? Можно? Думаю, нет. Вот вы, понимаете моё нутро?

— Нет, не понимаю, а разве нужно? — слегка растерянно спросил Марк.

— Конечно, нужно! Как же тогда понять, к чему вообще ведут все разговоры и действия? Без понимания нутра ни к чему не придёшь.

Марк молча смотрел на заросшего отшельника и всё ещё видел насмешливую ухмылку под его растрёпанной бородой. Эта явная несовместимость серьёзности ситуации, неуместной темы для разговора, напускной любезности Альвиана и уничижительной усмешки на его губах колола разум, вызывая злость и раздражение.

— Зачем мы вообще об этом говорим? — возмущённо спросил Марк.

Альвиан сыграл заметно преувеличенное удивление, как можно шире раскрыв глаза, и ответил:

— Беседуем.

— И ради этого вы меня связали?

— Нет, ну что вы, разве для этого нужно связывать? — как-то простодушно, и опять с намеренно выставленной напоказ аффектацией, спросил Альвиан.

«Да он играется со мной», — эта мысль окончательно взбесила Марка, так что он перестал сдерживаться:

— Ты кто, чёрт возьми, такой?! Что ты собираешься со мной делать?!

Посмеиваясь, Альвиан встал с табурета и повернулся к окну.

— Люди кажутся мне очень сильными и умными, но иногда… м-м-м… это иногда. Как же я люблю человеческое «иногда», — он говорил медленно, наслаждаясь каждым произнесённым словом. — То время, когда люди действуют по указанию эмоций, оно самое сладкое. Вот взять вас, — он посмотрел на Марка, — вы не кажетесь мне глупым; собственно, вы и не были бы здесь, будь вы неразвиты, — так почему вы вдруг решили, что со мной можно общаться криком и в таком тоне? И почему так резко сменили этот самый тон? Разве не глупо грубить тому, перед кем вы лежите связанным?

— Хватит нести чушь! Отвечай уже, что происходит?! — прокричал Марк, дёргая руками.

Альвиан тяжело вздохнул:

— Значит, беседы не будет… Хотите так? Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, Марк, но отвечу только на один. А потом уйду. Так что выберите правильный вопрос.

«Марк? Откуда он знает моё имя? — глаза Марка слегка раскрылись от удивления. Раздражение отступило. — Это не просто сумасшедший. Необходимо взять себя в руки».

— Ты играешься со мной, — проговорил Марк и вызвал у Альвиана очередную едва заметную улыбку, затем его лицо вдруг изменилось и стало каким-то хитрым. Марк насторожился.

— Отчего бы и не поиграть? — заговорил Альвиан. — Своим враждебным и слабо контролируемым поведением ты загнал себя в неприятное положение, но ты и сам это понимаешь, — он немного помолчал, глядя на Марка, затем продолжил: — Я ведь изначально хотел поговорить, рассказать всё, но твоя враждебность… — он как-то наигранно вздохнул. — Вы, люди, становитесь слабыми, жалкими и управляемыми, когда следуете за эмоциями.

«Вы, люди? И как-то сильно дерзко для него… И фамильярно», — задумался Марк и спросил, прищурившись:

— Вы — люди?

В голове пронеслась мысль: «Это уловка! Мой один вопрос, я только что его задал!».

— Я надеюсь, вы поняли, что это был не вопрос, а просто мысли вслух, — тут же добавил Марк и замер в ожидании.

Альвиан расхохотался.

— Вы слабы, Марк. Вы гонитесь то за одной эмоцией, то за другой, и не видите мир в его реальном воплощении. Всего пара предложений, изменение тона и манеры общения заставили вас бояться потерять меня, свой источник информации и возможность выбраться, и вы начали потакать мне и моему правилу одного вопроса, хотя до этого злились, раздражались и не хотели нормально говорить, а ещё до этого были вежливы и уважительны. За людьми с полным эмоциональным набором интересно наблюдать, но иногда это жалкое зрелище. И весьма предсказуемое, отчего и быстро утомляет. Было забавно, но теперь прошу, Марк, задайте свой вопрос.

Марк выдохнул и спросил:

— Где я?

— Вы в моём доме, а именно — на пятом этаже семнадцатого дома бывшей улицы Маршака, нѐкогда существовавшего города Одесса, нѐкогда существовавшей страны Украина.

Глаза Марка округлились, но он не успел ничего сказать, а только издал мычание, так как Альвиан снова всунул кляп ему в рот. Человек, выглядевший как отшельник, последний раз посмотрел на своего заложника, улыбнулся и покинул комнату. Марк остался наедине со своими мыслями, но вскоре, словно по команде, уснул.

На улице темнело. Начинал капать дождь. Под одним из домов стояли три человека в военных костюмах мышиного цвета, от которых вода просто отскакивала. Один из них поднял руку и пальцем указал на пятый этаж.

— Там.

Он же достал из портфеля три баллончика и передал остальным. Второй человек достал из кармана небольшой, круглый, похожий на шайбу предмет и положил под ноги. Над головами образовалось невидимое поле, заметное только благодаря воде, которая стекала по нему, как по стеклу, что позволило всем троим покрыть себя содержимым баллончиков.

***

Наступила ночь. Белый лунный свет рассеивался в облаках и почти не освещал улицу, по подоконнику стучали одинокие дождевые капли, а Марк всё так и лежал, привязанный к кровати в маленькой комнате.

Дверь отворилась. Марк проснулся, едва Альвиан успел переступить порог.

— О! Вовремя, — воскликнул бородатый отшельник и поставил на пол лампу.

Марк заметил в руках у Альвиана шприц, почувствовал вновь нарастающую панику и задёргался, пытаясь освободиться.

— Должен признать, общение с новенькими придаёт мне… — Альвиан задумался. — Нет, неправильно. Общаясь с вами, я отдыхаю, я поистине отдыхаю. Страх… — он наклонился к Марку и поднёс шприц к своему глазу. — Страх перед всем, что вы чувствуете, слышите… — он медленно начал подводить иглу к глазу Марка, — видите… — Альвиан секунд десять наблюдал за учащающимся дыханием и сфокусированными на приблизившейся игле зрачками своего заложника, потом резко выпрямился и закончил: — …стал моим лучшим другом.

Он повернулся в сторону открытой двери: в комнату вошёл человек в маске кошки. Казалось, зрачки Марка вмиг расширились до максимального уровня, но с каждым шагом человека в маске они становились всё больше и больше. Альвиан молча наслаждался реакцией заложника, но в конце концов продолжил:

— Ну… Наверное, я мог бы играть с вашими эмоциями целую вечность, но, увы, — Альвиан пожал плечами. — Время поджимает. Простите, Марк, — он быстро наклонился и воткнул иглу ему в шею.

В глазах начало темнеть, и последнее, что услышал Марк, глядя на человека в маске, были слова Альвиана: «И да, это действительно кошка, а зовут её Равен».

***

Марк очнулся. Сел на кровати. Голова жутко болела. Комната, похожая на пустой склад, расплывалась перед глазами. Вокруг было темно, так как освещение создавала лишь одна лампочка, свисающая с потолка на оголённом проводе. Может, темнота была и к лучшему, так как раздражать органы чувств, ощущая сильную головную боль, желания не было. На столике около кровати стоял стакан с водой и таблетки в блистере, а под таблетками — листик со словами: «Таблетки от головной боли, примите». Принять их Марк не решился.

Из темноты послышались шаги, затем появился мужчина среднего роста, одетый в военную форму, с полностью седой головой, хотя и выглядел моложе пятидесяти. Он подошёл к Марку, протянул руку и представился:

— Пётр Смоловский.

Марк вяло пожал руку незнакомца.

— Марк Крам.

— Да-да, я знаю.

Пётр присел на высокий стул возле кровати. Марк попытался собраться с силами и задать вопрос, но Пётр его опередил:

— Потягало тебя сегодня.

Небольшая пауза.

— Не переживай, это у тебя последствия приёма зелья Бомжа.

Состояние Марка ухудшалось с каждой секундой, но услышав это, он не мог не спросить: «Что?»

Пётр усмехнулся и начал объяснять:

— Бомж — Альвиан, мы его так называем из-за внешнего вида. А зелье — его сильнодействующий препарат, который отправляет тело в принудительный сон и приводит к кратковременному параличу. Из-за него у тебя такое обмякшее тело и, вероятно, некоторая растерянность. Он любит играться со своими подопытными, так что постарайся не брать в голову его слова, что бы он там ни наговорил.

Марк насупил брови, но так и не смог ничего спросить, сил практически не было.

— Мы тебя вытащили, это пока самое главное. Тебе ещё многое предстоит узнать… — голова Марка закружилась, он начал опускаться на кровать. — Всему своё время.

Марк ощутил, что отключается.

— Ну да ладно, ты всё равно сейч… — продолжал Пётр, но, собрав все силы, Марк его перебил:

— Где я?

— В реальности. Отдыхай.

Марк снова погрузился в сон.

***

Проснулся Марк, на удивление, всё в том же помещении с одной тусклой лампочкой. Самочувствие понемногу приходило в норму; возвращались воспоминания пережитого. Первое, что вспомнилось — раковина, стоящая недалеко от кровати, прямо на границе освещённой лампочкой области.

Марк слез с кровати и неуверенно направился к раковине. Каждый шаг отдавался иллюзорным эхом, словно в реальности его и не было, но в голове Марка звук отчётливо повторялся, заполняя пустоту, которую создали наркотики, усталость и шок. Каждый шаг словно развеивал туманный занавес, бережно окутавший всё вокруг, кроме грязной, слегка проржавевшей раковины, к которой Марка тянуло, словно к священному Граалю. Интуиция подсказывала, что холодная вода поможет преодолеть растерянность и вернуть способность мыслить. Она не подвела: после того, как он хорошенько умылся ледяной водой, сознание пробудилось, будто после пощёчины, в глазах больше не плыло, зрение прояснилось. Оставалось найти выход.

Он побрёл в темноту, из которой то ли во сне, то ли наяву вышел мужчина в военной форме. Этот путь привёл к стене, разъехавшейся как автоматические двери, из которых резко ударил яркий свет. Марку пришлось прикрыть глаза рукой и даже немного согнуться. Привыкнув к свету, он обнаружил, что попал в точно такое же помещение, но уже с мебелью, освещением и, что самое важное, людьми.

Недалеко от двери на диване сидел Пётр и читал книгу, в другой части помещения играли в настольный теннис чернокожий мужчина и рыжеволосая девушка. Игроки увидели Марка, но никак не отреагировали, а Пётр так зачитался, что даже не заметил его.

— Значит, это был не сон, — начал разговор Марк, подойдя к Петру.

— Уже проснулся? — спросил Пётр и захлопнул книжку. — Тебе сейчас всё будет казаться сном, — он встал и указал в сторону других дверей. — Пойдём.

— Что происходит?

— Сейчас я всё расскажу, терпение.

Марк молча последовал за Петром. Игроки так и не обратили внимания на новенького, даже когда тот проходил мимо. «Странно», — отметил Марк. За дверьми оказался металлический тоннель, как в бункере.

— Где мы? — спросил Марк.

— Это наше убежище. Наш дом. Сюда, пожалуйста.

Они прошли ещё через одни двери и попали в такой же тоннель.

— Где моя жена?

— Она тут, — Пётр ткнул пальцем в голову Марка.

— Не понял.

— Её нет. Собственно говоря, её и не было никогда. Хотя…

Марк напрягся и уже вдохнул воздуха, чтобы задать вопрос, но Пётр жестом указал: «Подожди». Они подошли к очередной двери, которая открылась так же, как и остальные, но за ней оказался лифт. Пётр нажал на кнопку «78». Лифт тронулся.

Марк обратил внимание, что в доме девяносто два этажа. «Ничего себе, где это было такое здание?»

— Вся твоя прошлая жизнь — игра твоего мозга. Всё, что было раньше, — выдумка, — сказал Пётр.

— Что значит «игра мозга»?

— Это значит, что вся твоя жизнь была создана тобой самим, — непроизвольно, конечно, но всё же тобой.

— Не понимаю, — отупело проговорил Марк.

— Давай поднимемся, сам всё увидишь.

— Вы кто такие?

— Мы хорошие люди.

Двери лифта открылись. Марк пропустил Петра вперёд, затем вышел и сам. Они оказались среди руин. Над головой ничего не было, кроме неба. Свистел ветер.

— А как?.. — спросил Марк, уставившись в небо и указывая пальцем на лифт.

— Магнитные поля, — ответил Пётр, отмахнувшись.

— Нет, как он в заброшенном здании-то?

— А наличие света тебя не удивило?

— Как-то не подумал…

— Всё по порядку, — сказал Пётр, подошёл к краю и сделал широкий жест.

Марк приблизился — перед ним вновь открылся совершенно неизвестный мир. С такой высоты перед взором расстилался весь город, который буквально превратился в каменные джунгли. Растения, будто обнимавшие высокие футуристичные, частично разваленные здания, казались ничем иным, как задумкой дизайнера. Асфальт смешивался с травой, землёй и металлоломом. Вдалеке можно было разглядеть каких-то животных. А в свинцово-сером облачном небе, которое придавало окружению чёрно-белые оттенки, парили несколько птиц, казавшиеся издали обыкновенными.

— Где мы? — изумлённо спросил Марк.

— На Земле, если ты об этом. Сейчас две тысячи сто девяносто шестой год от рождества Христова и девяносто девятый год с момента «возрождения человечества», — Пётр пальцами указал кавычки.

— Я это…?

— Нет, ты не переместился во времени, ты всегда жил тут. Видишь ли, твой мозг вытолкнул тебя из реальности, создав свою собственную.

Марк уже набрал воздуха, чтобы задать вопрос, а может, и не один, но Пётр не дал ему слова:

— Почему, как и для чего это происходит, нам точно не известно, но это происходит, и сейчас я попытаюсь рассказать всё по порядку, — Пётр жестом указал Марку, что готов услышать его вопрос.

— Продолжай.

— Ты в каком году жил?

— Две тысячи двенадцатый.

— Хм… Ну, тогда придётся с самого начала, — Пётр опёрся рукой об остаток стены. — В две тысячи девяносто втором году человечество достигло пика алчности, безразличия и лени. Жизнь во всех её проявлениях окончательно утратила свою ценность.

— Ну, в далёком прошлом жизнь тоже не особо ценилась, особенно рабов, крестьян и так далее.

— Верно, но тогда не было технологий. Они-то и добили человечество, — Пётр заметил удивление Марка и решил уточнить: — Не в смысле — роботы добили! Просто компьютеры помогли человеку не нуждаться в другом человеке. Если в далёком прошлом людям не всегда нравился их круг общения, но всё равно нужно было общаться, так как требовал статус, положение и тому подобное, да и выхода особо не было, то к концу двадцать первого века технологии делали за человека всё. Вот взять, например, приёмники. Это такие аппараты, вроде вашего… — Пётр запнулся и задумался: — …факса, только принимают они всё: и еду, и деньги, и вещи, и прочее и прочее. По сути, это что-то вроде мини-телепорта, только работают они на основе 3D-принтера. Они поглощают предмет в одном месте, передают его параметры и поглощённые ресурсы через цифровой канал, и воссоздают в другом месте из того же материала.

— Полезная вещь, — заметил Марк.

— Верно, но вследствие их изобретения перестала работать такая сфера, как транспортировка, начали закрываться рестораны, магазины, почты и так далее. Люди постепенно переставали работать, общаться, а всё больше и больше времени проводили дома с обилием еды и вещей, за которыми даже выходить не было нужды, и со своим домашним искусственным интеллектом. Ведь, если задуматься, приятно общаться с кем-то, кто идеален в твоих глазах, а в случае чего человек всегда мог изменить черты характера своего «друга».

— Мне кажется, это началось ещё в начале двадцать первого века.

— Многие так считают, — Пётр наигранно улыбнулся. — Так вот, мораль, сочувствие, взаимопомощь — почти все необходимые для нормальных отношений чувства, — попросту исчезали, а вместе с ними и равенство между людьми. Только равенство не между слоями населения или расами, а между каждым человеком лично. Каждый считал себя лучшим… или нет, каждый считал себя богом. В итоге — отсутствие морали, — Пётр поднял указательный палец левой руки, — и разбухшее эго, — правый указательный палец тоже оказался в воздухе, — соединились, — он прижал два пальца друг к другу. — И человек попросту перестал ценить жизнь во всех её проявлениях. Люди перестали верить друг другу, любить, сопереживать. У всех целью стало одно — доказать, что именно он — тот самый бог, каким себя видит.

— Люди… — Марк вздохнул и покачал головой.

Пётр кивнул и продолжил:

— Спустя год человечество окончательно свихнулось. Границы дружбы и добра стёрлись. Это было безумие… — он замолчал и уставился куда-то вдаль, но через несколько секунд продолжил: — Одним чудным утром люди окончательно обезумели. Но не все… По каким-то причинам часть населения осталась в здравом уме. Мой дед рассказывал, что это были самые страшные времена для всего живого, — он повернул голову и посмотрел Марку прямо в глаза. — Он видел, как его друзья вырезали свои семьи, а после, как ни в чём не бывало, бросались на других. В общем, за несколько дней разгорелась мировая война, но не между государствами или народами, а между каждым человеком лично.

— Как это вообще возможно? Человеку свойственно искать себе окружение. Неужели никто не кооперировался?

— Меня там не было. Я рассказываю историю, переданную выжившими, а как, что и почему это произошло, никто точно не знает и сегодня. Существует несколько теорий: одна из них гласит, что это была болезнь; другая — что такова природа человека, и всё к этому вело уже давно; третья — что человек, как и вся природа… — Пётр обвёл рукой заросший город, — …быстро эволюционировал, и не все индивидуумы смогли перейти на следующий этап.

— И какой верить?

— Лично я склоняюсь к последней, так как обезумели не все. По каким принципам шло распределение — нам неизвестно, но распределение было… Есть, конечно, и другая сторона — природа сильно изменилась, она действительно эволюционировала и, причём, чуть ли не за пару лет, — факт, а вот человек, в большинстве своём, каким был, таким и остался, за исключением некоторых эмоциональных сбоев. Официально эволюционировавшими считаются только спящие, так что эта теория под сомнением у многих.

Они замолчали. Марк рассеянно глядел куда-то в город, а Пётр с интересом рассматривал своего нового знакомого.

— Сколько людей выжило? — спросил Марк минуту спустя.

— После окончания войны?

— Нет, какое сейчас население Земли?

— Мы, конечно, не уверены на всё сто процентов, что подобных скоплений людей больше нет на всей Земле, но и никаких подтверждений, что они есть, тоже нет. После войны, пароходы прибывали всё реже, и с каждым разом в них приплывало всё меньше людей. А судя по тому, что весточка наших предков о пригодном для жизни «островке» долетела до людей со всего мира, то и о других таких местах должны были как-то узнать. Но таких знаний нет. Так вот, судя по данным, что мы имеем, теперешнее население Земли немного меньше двух миллионов человек.

Марк непроизвольно выдохнул и издал звук, похожий на свист, что заставило Петра ухмыльнуться.

— Да-а-а… Многие покончили с собой уже после войны. Психика не выдержала.

Пространство заполнил рёв двигателей. Марк поднял голову и невысоко в небе увидел самолёт.

— Самолёт? — удивлённо спросил Марк, чувствуя, что это необычно.

— Такой, как ты, полетел, спящий. Самолёт на горючем, а у нас таких нет, — пояснил свой вывод Пётр. — Да и вообще, мы самолётами не пользуемся.

— Я только начал что-то понимать… — тихо проговорил Марк.

— А это именно та причина, по которой я верю в теорию с участием эволюции, — сказал Пётр, указывая на самолёт. — Начну с начала, а точнее, с конца той ужасной войны, которую называют «вымирание», а именно с две тысячи девяносто шестого года. Так вот, по окончании войны все те, кому удалось выжить в бесконечном потоке взрывов, выстрелов, жестокости, голода, холода и так далее, начали собираться в одном месте. Они постепенно обустраивались на более или менее приемлемом для жизни участке Земли, продолжая всеми возможными способами передавать сообщения о новом объединении человечества. Жизнь постепенно возвращалась в привычную колею — технологии воссоздавались учёными, заводы — инженерами, автомобили — конструкторами и так далее, переводя достижения человечества из эпохи в эпоху. Не все технологии удалось вернуть в жизнь человека, но большинство из них всё же с нами и теперь. Вместе с нормализацией жизни нормализовалось и её продолжение — начали рождаться дети. Вот тут-то и начинается самое интересное, — Пётр замолчал, ожидая хоть какой-то реакции от собеседника.

— И-и-и?.. — не выдержал Марк.

Глаза Петра горели, он продолжил:

— После рождения некоторые дети, вроде тебя, будто начинали жить в двух мирах сразу. Они видели и слышали то, чего не замечали мы. У них был свой отдельный мир. У каждого. Как и у тебя до «пробуждения». Поначалу люди воспринимали это как психическое отклонение, но, как выяснилось позже, по словам этих же детей, они жили в мире, созданном своим собственным мозгом. То есть, они жили в нашей реальности, взаимодействовали с родителями и со всеми другими людьми, но при этом видели и брали ещё и то, чего не было. Можно сказать, они сами для себя «досоздавали» воображением часть реальности, добавляя желательное и вычёркивая нежелательное, вроде последствий войны, изменений в природе и тому подобное. Но они обязательно создавали мир из фактов реальной истории, будто им эти знания передались от предков. Представляешь?

— Если честно, я не представляю даже, как такое можно представить.

— Есть предположения, что эти дети подверглись эволюции, но пока не осознают своих возможностей. Но это всё только предположения.

— Я думал, что я просто лежал, как в коме, а потом очнулся.

— Нет, вы живёте среди нас, просто воспринимаете окружение иначе. А точнее, подстраиваете его под себя лично.

— Если всё моё прошлое было иллюзией, то как я не спотыкался о растения, например? Где брал пищу? — Марк ткнул пальцем куда-то в небо. — Горючее, в конце концов?

— Дошли до самого интересного, — воодушевлённо начал Пётр. — Человек, как и всё вокруг, — это энергия. Вы, спящие, на подсознательном уровне знаете, как управлять энергией не только своего тела, но и окружения. Видишь ли, до сих пор никто не знает, что такое мозг, его истинные возможности, и какова сила его влияния на мир. Ваш мозг не просто создаёт в ваших головах иллюзию спокойной жизни, он создаёт необходимые для этого ресурсы, — то есть, вы сами себе создаёте эти ресурсы просто, можно сказать, из воздуха. И создаёт ровно столько, сколько нужно, чтобы ваш мир казался реальностью и функционировал. Это невероятно и необъяснимо, но это факт. Вот, например, тот самолёт. Горючего не производили с две тысячи сорокового года, всё перешло на электробатареи, а с две тысячи семидесятого и вовсе на вечные двигатели… — заметив недоумение Марка, Пётр решил немного углубиться в историю. — Голландский учёный Джордж де Йонг создал вечный двигатель размером с кулак, который мог питать энергией целый автомобиль. Несколько таких двигателей — и самолёт уже летит без горючего. Кстати, это здание электроэнергией питают как раз несколько таких двигателей. За двадцать лет люди внедрили эти двигатели везде, а многие учёные, работавшие с ними до войны, перенесли свои знания в новый мир, позволяя создавать их и сегодня. Так вот. Горючего нет, а самолёт летит, — Пётр сделал небольшую паузу. — Я даже больше скажу: там, скорее всего, и пилота нет, а самолёт летит. Так вот, тебе знакома… — Пётр замолчал и задумался, — …теория искажения, или как там она называлась?

Марк собрался ответить, но был прерван Петром, который и не заметил, что задал вопрос:

— Теория основывалась на том, что всё, что мы видим, на самом деле иное. Мозг, воспринимая информацию об окружении, подстраивает её под себя, под свой опыт и ожидания. Вот, по сути, и здесь так же, только более развито.

— Я слышал про теорию восприятия… — вклинился Марк, но Пётр опять перебил:

— Вот-вот, «каждый человек видит то, что ему хочется», ну или что-то в этом роде. Только в прошлом это было всего лишь на психологическом уровне, а здесь уже на физическом. Ваш мозг уверен, что в самолёте есть пилот, и именно эта уверенность и заставляет самолёт лететь. Вы видите то, что хотите, во что безоговорочно верите, а мир будто подстраивается под вас. Понимаешь?

— Понимаю, о чём ты, но не могу осознать.

— Осознаешь ещё.

— А люди? Или животные? Они появляются в вашей реальности?

— Нет, жизнь вы пока что не создавали…

Марк глубоко вздохнул и посмотрел в небо, почёсывая шею от уха до плеча. Помолчали. Пётр заговорил:

— Существует мнение, что это всё вмешательство эволюции. Был такой учёный, Майкл Сворг, вот он выдвинул теорию, что все люди — это частички целого организма, объедин…

— В каждом из нас есть частичка бога, — задумчиво произнёс Марк, перебив захваченного своими мыслями Петра.

— Возможно, в этом что-то есть… — медленно продолжил Пётр. — Так вот, частички целого организма, объединённые между собой мозговыми волнами. Именно поэтому восприятие и «настройка» информации была у всех одинаковой, но ваш мозг, эволюционировавших, теперь чем-то отличается от нашего, поэтому вы и меняете информацию под себя, невидимо для нас.

— Зачем же тогда этот организм уничтожил бо̀льшую часть себя?

— Мистер Сворг предлагал понимать это как самолечение. Возможно, погибшие были паразитами, и организм себя вылечил, — Пётр поднял брови и несколько раз кивнул, мол «вот так вот». — Из этой теории развили ещё одну. Она гласит, что все мы паразиты, а те, кто живут в «своём» мире, полезны. Ну да ладно, — Пётр махнул рукой. — В этой сфере всё очень туманно и много непонятного. За последние сто лет люди выдумали много теорий, но так и не продвинулись ни на шаг.

— Хорошо, а есть ли у вас теория, объясняющая, почему мы, якобы эволюционировавшие, живём в другом мире? Чем нам не угодила реальность? И почему именно прошлое?

— Конечно, есть, — Пётр усмехнулся. — Кхм… Прошлое потому, что люди его знают. Ваше подсознание воссоздаёт время, которое человечество уже прошло. Все спящие живут в прошлом, в промежутке с тысяча девятьсот девяностых по две тысячи сороковые. Как это распределяется — мы не знаем. А теория о том, чем вам не угодила реальность, гласит, что детская психика, переняв те травмы, которые пережили люди во время истребления себе подобных, пытается «залатать» их, строя свой собственный мир, используя свои новые возможности. Реальность более добрую, комфортную и спокойную. Но со временем мозг, обманутый своими же защитными механизмами, осознаёт, что всё это рисунки, тогда отключает голограмму и просыпается тут, — Пётр устремил обе руки вниз. — Что позавчера и случилось с тобой. Но это всё теория.

— Бред какой-то. Я смотрю, вы тут живёте на одних теориях, — иронично произнёс Марк.

На лице Петра растянулась улыбка.

— Посмотрим, как ты заговоришь, когда увидишь больше.

Марк громко выдохнул.

— Ну, а вы кто?

— Ты про меня?

— Да.

— Давай на «ты».

Марк кивнул.

— Кхм… Так вот. Я военный врач и учёный. Мы с командой следим за людьми вроде тебя в этих развалинах, а когда они приходят в себя, тащим их сюда, вводим в реальность и параллельно стараемся проводить тесты.

— Вы хотите узнать, как мы «создаём» объекты? — недоверчиво спросил Марк и чересчур эмоционально поставил пальцами кавычки, но Пётр никак не отреагировал на явный признак недоверия.

— Видишь ли, мы не знаем, как это всё работает: создаются ли объекты, или вы действительно переходите в какой-то параллельный мир, влияете ли вы на энергию Вселенной или же корректируете всё в своей голове, или ещё что-то. Это интересно и важно знать, но есть ещё одна полезная особенность — звери вас не трогают. Они вас попросту обходят, как нечто святое, запретное, а на нас нападают легко и даже с энтузиазмом. Причинами этого явления люди тоже интересуются. Но лично я больше хочу знать, как ваш мозг проворачивает подобное с действительностью.

Голоса на верхушке здания затихли, так что на передний план вышли звуки природы, которые и до этого время от времени привлекали внимание Марка. Шелест листьев создавал впечатление, что они находятся в затерянном лесу, а разнообразные, едва заметные силуэты зверей словно крючком цепляли взгляд и тянули куда-то книзу, зазывая узреть нечто новое