Оглавление

Непринятый

Без души здесь делать нечего

Аннотация

Несколько лет назад жизнь Семёна из Сургута перевернула автомобильная катастрофа, в которой погибли приёмные родители. Недавно его выгнали из сборной по плаванию, а девушка, которая все эти годы была главной поддержкой, ушла к другому. Не совладав с эмоциями, парень решается на суицид, но, что иронично, жизнь на этом не заканчивается.

Попав в Средний мир, он вынужден заново учиться жить среди бессмертных. Здесь он знакомится с Ричи из религиозной общины в Юте, Кирой из России, куратором Ансгаром и ещё десятком душ, чьи истории так или иначе задевают парня за живое. Здесь же Семён получает новую работу — в колл-центре горячей линии для помощи тем, кто находится на грани самоубийства. И эта работа становится триггером и причиной срыва.

Непринятие своего нового положения, поиск родителей, медленно сгорающая душа — сможет ли Семён приспособиться к жизни после смерти и к чему приводят непроработанные душевные травмы?

Дисклеймер

Информация обо всех психических диагнозах персонажей взята из открытых источников и статей психологов и психиатров. Симптоматика подобрана под диагнозы и персонажей и не является основанием для диагностирования того или иного заболевания.

Важно помнить, что депрессия, СДВГ и другие психические расстройства — это реальные диагнозы, которые устанавливаются врачами. Если вы отмечаете у себя тот или иной симптом — обратитесь к специалисту, не занимайтесь самолечением и не романтизируйте любую болезнь.

Цель данной книги — донести ценность жизни и необходимость наблюдения за своим ментальным здоровьем. Как бы ни было тяжело, какие бы ситуации ни происходили в вашей жизни — вы в этом не одни. Цените себя и не бойтесь просить помощь, если сложно справляться в одиночку.

ПРОЛОГ

Он шёл по длинному белому коридору, в котором не было ни окон, ни дверей, ни каких-либо указателей. Свет сильно ослеплял, хотя ламп тоже не было. Полчаса назад он ощутил сильнейшую боль, а после — пустота. Сейчас оставалось только двигаться вперёд. Время стало эфемерным, коридор всё не кончался.

— Вы Семён, верно? — сидящий за столом седой мужчина возник из ниоткуда.

— Да.

— Вы можете выбрать себе любое имя. — мужчина перелистывал огромную тетрадь и периодически поглядывал на собеседника.

— Что?

— Всего 23, такой молодой, — он пропустил мимо вопрос и продолжил читать. — Вены…. Что же вы так не бережёте себя?

Парень приподнял руки и увидел глубокие порезы. Кожа была раскрыта, как пенал, от виднеющегося мяса начало мутить, голова стала тяжёлой, перед глазами поплыло, как после большой пьянки с намешанным алкоголем.

— Почему я не чувствую боль? — единственный вопрос, который он смог задать.

Паника захватила, кажется, каждую клетку тела. В голове одна мысль сменяла другую, но язык стал ватным, и Семён не мог произнести ни слова. Только метался взглядом с ран на седого старика. Тот, как будто прочитал его мысли:

— Ты вспомнишь, все вспоминают. Сейчас ты ощущаешь страх, но он пройдёт, — мужчина захлопнул тетрадь и встал из-за стола. — Пойдём, нас уже ждут.

Парень не знал, что делать, поэтому пошёл за мужчиной. Он был похож на собирательный образ любого пожилого мага — на Дамболдора или Гендальфа. Определить возраст было невозможно: морщины на лице и сухие руки давали ему лет 80, при этом голос был очень бодрым и даже молодым. А в глазах читалось спокойствие человека, который прожил несколько веков. Отвлёкшись от разглядывания старика, Семён снова обратил внимание на руки. Вены были разрезаны вдоль, вокруг ран засохла кровь. Много крови. Почему он не заметил её раньше?

Почему нет боли?

Что это за место?

— Я умер? — холодно спросил Семён мужчину.

— Да — также холодно ответил он.

— То есть после смерти что-то есть?

— После смерти есть жизнь.

Больше Семён не знал, что спросить. Он пытался вспомнить, как это произошло. Потом начал думать, что это сон. В голове было пусто, никаких воспоминаний. Время снова как будто перестало существовать, коридор снова не заканчивался. Парень напрягся, чтобы вспомнить хоть что-то кроме своего имени, но процесс был похож на вспоминание сюжета романа, который он не читал.

— Это просто сон, плохой сон. Сейчас из-за угла выскочит маньяк, а я не смогу убежать, да?

— Мы скоро придём, — вдруг сказал мужчина. — Ты зайдёшь в дверь и всё вспомнишь. Будет больно, но это был твой выбор, придётся с ним жить.

Семён молчал. Ни страха, ни паники, ни боли — ничего. Действительно скоро перед ним возникла дверь. Самая обычная, белая, с серой ручкой. Никаких узоров, никаких надписей и, что удивительно, никакой стены — за дверью был такой же длинный пустой коридор.

— Желаю тебе спокойной жизни, мальчик.

Мужчина растворился в воздухе также внезапно, как появился, и парень снова остался один. Он смотрел на дверь, не решаясь открыть её. Вариантов было немного: зайти внутрь, или остаться в коридоре и ждать, пока не появится кто-то ещё. Семён осмотрел дверь со всех сторон, немного прошёлся по коридору, ощупал белые стены и пол, как будто ожидая скрытые подсказки, как в квестах. Пустота.

Ожидание могло длиться вечность, поэтому парень потянулся к ручке.

Глава 1

Бассейн

Место — Россия, Сургут, ноябрь 2022 года

В душевой пахло хлоркой. Тренировка по плаванию только закончилась, поэтому мимо ходили молодые парни, то и дело кидающие взгляды на Семёна. Его исключили из сборной за драку, а он даже не был виноват. Сегодня была первая самостоятельная тренировка. Семён пришёл в бассейн по привычке, несмотря на исключение нельзя было бросать спорт, он был важной частью его жизни. Но занятие выдалось тяжёлым: смотреть на команду, плавая при этом на отдельной дорожке, было больно. Бритва в кейсе с шампунем и гелем всегда казалась лишней, кто в здравом уме будет использовать её в общей душевой? Но сегодня парень вытащил её и рассматривал, стоя под струёй прохладной воды. Взгляд завис на лезвии, и от внезапно появившихся мыслей по телу пробежала неприятная дрожь.

— Сём, — в душевую заглянул Макс, с которым они вместе росли в детском доме и сохранили дружбу спустя много лет.

— У меня всё нормально, — парень убрал бритву в кейс с душевыми принадлежностями, выключил воду и завернулся в полотенце.

— Может, не будешь приходить во время тренировок? Это мазохизм. — Макс похлопал Семёна по плечу. — Я сказал тренеру, что уйду из сборной. Вся эта ситуация такая идиотская, ты не заслужил.

— Макс, отстань. — Семён оттолкнул друга и пошёл в сторону шкафчиков. — Не надо уходить из-за меня, вот это будет по-идиотски.

— Ты куда сейчас?

— Домой.

— Пошли вечером выпьем? — Макс перекрыл шкаф своим телом, в серо-зелёных глазах читалась какая-то игривость, смешанная с переживанием. — Знаешь же, не отстану.

— Ладно, ладно. — Семён слегка оттолкнул друга. — В 8 за нашим столиком.

Макс подмигнул и ушёл к своему шкафчику, а Семён стоял и смотрел на свой. Внутри висела пара фото с соревнований: на одной два щуплых светловолосых мальчишки держат вместе один кубок. На второй — они же, но уже пять лет спустя, высокие подкачанные парни, каждый со своей медалью. Под фото лежит шапочка, которая приносит удачу. На задней стенке стикер с милым признанием от девушки. Бывшей. Рядом их фотография с приклеенной Эйфелевой башней — Париж стал совместной мечтой. Всё напоминало об успешной спортивной карьере и налаженной личной жизни. Ещё недавно парень радовался, что ворох неудач наконец-то перестал преследовать его, как будто гадалка резко сняла сглаз. А потом….

Домой он вернулся грустный, из головы никак не выходили эти взгляды и обсуждения за спиной. Вчера они были командой, а сегодня Семён стал изгоем. За неделю до этого расстался с девушкой, причина банальная — измена. Она ушла к другому. Три года отношений, совместные планы, всё оказалось слабее под натиском взрослого мужчины, который мог не обещать, а дать всё и сразу.

Квартира, в которой жил парень, из уютного семейного гнёздышка превратилась в холостяцкую. Два года назад в автокатастрофе погибли его приёмные родители. Это было тяжёлым испытанием для мальчика, который всего на восемь лет обрёл настоящую семью с мамой, которую любил, и с отцом, которого уважал. Девушка была рядом и поддерживала парня в моменты, когда он хотел свести счёты с жизнью: пропускала учёбу, чтобы не оставлять его в одиночестве, водила к психологу, следила за приёмом таблеток. Через четыре месяца, когда его эмоциональное состояние пришло в норму, он занялся вопросом наследства — с этим помогла сестра мамы, она относилась к Семёну как к родному племяннику, даже ругала своих детей, когда они шутили про детский дом и подкидыша. «Это наш ребёнок, и для нас он такой же родной, как и вы» — она повторяла это каждый раз, пока отношения с двоюродными братьями и сёстрами не наладились.

Наследство осталось приличное: родители вели строительный бизнес, но Семён совсем не хотел заниматься семейным делом, так что продал его инвесторам, а вырученные средства положил в банк. В наследство также осталась квартира, машина, загородный дом под Сургутом и неплохие сбережения. Но парень их не трогал и принципиально жил на то, что зарабатывал сам.

Тогда начались первые конфликты с девушкой. Семён часто пропадал на работе и тренировках в сборной, она училась, а в свободное время не хотела сидеть дома, поэтому часто уходила к друзьям. Сначала парень стал порционно выливать ревность, как бы намекая, что переживает за их отношения и за то, нет ли на стороне другого кавалера. Мира обижалась, напоминая о том, как четыре месяца нянчилась с ним, наплевав на свои желания. Семён осознал свою ошибку, но спокойные отношения длились не долго: девушка перестала просить больше внимания и взамен стала намекать на подарки. Для неё это было компенсацией его постоянного отсутствия, а для него — головной болью. Семён любил Миру и хотел обеспечить ей беззаботную жизнь, но зарплата минимально покрывала потребности, а брать родительские деньги он не мог — в голове сидела мысль, что их нужно заслужить.

В один из редких выходных, когда Семён был дома, Мира приготовила ужин и сообщила новость:

— Сём, я устроилась на работу. Помнишь, я практику в стоматологии проходила? Меня пригласили ассистенткой посменно, чтобы с учёбой успевала. Сказали, во мне есть потенциал.

— Я же говорил, что ты умница, — парень поцеловал девушку в щёку. — Главное отдыхать успевай. Ещё немного, полгода примерно, и мы поедем на море. Будем лежать на пляже, пить коктейли.

— Ты также полгода назад говорил, зай, — Мира глубоко вздохнула, и как будто отогнав грустные мысли, улыбнулась и погладила парня по руке. — Вкусно?

— Мир, с зарплатой сложно. Я очень стараюсь, правда.

— Всё хорошо, я теперь тоже буду получать зарплату. Небольшую, но мы вместе накопим на отпуск.

Но совместный отдых состоялся раньше — тренер объявил о сборах в Сочи и разрешил взять с собой девушек. Мира очень радовалась отпуску: днём она гуляла с девочками по городу и отдыхала на пляже, а вечера проводила с Семёном. И вроде бы всё начало налаживаться, но именно эта поездка дала огромную трещину в их отношениях.

Семёну казалось, что из квартиры ушла жизнь. Сначала пропали ароматы маминых нежных духов с цитрусовым послевкусием и папиного крепкого одеколона, который отдавал ромом и елью, запах сигар из кабинета, фирменного заливного пирога с рыбой и брокколи, которые парень так не любил. Сейчас он готов был отдать всё, чтобы снова сесть за стол и съесть кусочек, вытащив оттуда зелёные соцветия и выслушав за это возмущения мамы. Теперь почти выветрился аромат Миры. Духами она не пользовалась, но очень любила увлажняющий виноградный спрей. Его запах смешивался с почти незаметным запахом крема для рук. Но теперь в квартире не осталось ни спрея, ни крема, ни десятка баночек с уходовой косметикой, ни даже саше с сухоцветами в шкафу с бельём.

Семён вышел на балкон и достал из шкафа пачку сигарет. Он не курил, просто поджигал и смотрел. Так делала мама, когда нервничала. Из окна многоэтажки открывался вид на оживлённый проспект. Два года назад по нему в последний раз проехала машина родителей. К глазам подступили слёзы от давящей несправедливости. На секунду в голове Семёна промелькнула картинка, как он перекидывается через балкон и летит вниз. Парень дёрнул головой, чтобы отогнать эти мысли — отец всегда говорил, что самоубийство — удел слабаков.

— Вы бы сейчас дали дельный совет, да? — Семён посмотрел на небо и выкинул в окно остатки сигареты. — Если Бог есть, и вы тусуетесь с ним — передайте, что его сценарии полный отстой. И игрок он так себе.

Парень решил отвлечься и подумать о переезде: он давно хотел в Москву, но Мира отказывалась, сначала ссылаясь на учёбу, а потом на то, что будет скучать по семье. Открыв хэдхантер парень стал искать подходящие вакансии. Он учился по направлению психология служебной деятельности, но ещё не работал по специальности. В семнадцать лет профессия казалась интересной и небанальной. Будучи выпускником детского дома, Семён в будущем хотел помогать тем, кто не может реализоваться в социальной и профессиональной сфере, и это направление в обучении давало нужные знания и навыки. Но семейная трагедия не дала парню нормально завершить обучение: дипломная работа частично была куплена, частично написана под контролем Миры, так что, получив натянутую четвёрку, Семён забросил синюю корочку в шкаф и устроился разнорабочим на завод. Выполнять «мужскую» работу его научил трудовик в детском доме: он верил, что мальчишкам можно привить любовь к труду, поэтому с радостью оставался после уроков, когда хотя бы один из них говорил, что хочет научиться вырезать из дерева или собирать табуретки. Семён часто сидел в мастерской и под присмотром Петра Васильевича вырезал из брусков тарелки, сваривал железки. Потом интерес сына поддержали родители, поэтому договорились с колледжем, что он будет приходить на занятия. Так что на завод парень пришёл не с пустой головой. Эта работа была физически тяжёлой, но именно она помогала отвлекаться от мыслей о родителях. Для Семёна это был выход: он не мог идти помогать людям, при этом находясь в постоянно подавленном состоянии.

Вакансий в Москве оказалось ожидаемо много, даже несмотря на достаточно узкую специализацию. Откликнувшись на пару объявлений, парень посмотрел предложения по квартирам, ориентируясь даже не на цену, а на близость к хорошим бассейнам. Спорт тоже стал для парня важной частью жизни. Ещё в детском доме он мечтал профессионально заниматься плаванием. Родители поддержали и это желание, так что мальчик попал в сборную даже без проверок. Конечно, он понимал, что за место хорошо заплатили родители, которые, видимо, не понимали, как расположить к себе взрослого ребёнка, поэтому хотели его подкупить. Несмотря на это мальчик быстро доказал, что достоин быть в команде: долгие тренировки, усердие и желание добиться успеха своим трудом, а не родительскими деньгами, сделали своё дело. Первые соревнования не были удачными, Семён был в числе последних по скорости, но это стало дополнительной мотивацией, так что со вторых соревнований мальчик принёс домой бронзу. Мама тогда очень обрадовалась и даже устроила праздничное семейное застолье. На нём папа поднял тост со словами «Это наш сын». Для Семёна это было важно, потому что отец труднее шёл на контакт с ребёнком. Если мама с первых дней обнимала его и всячески показывала, что Семён действительно желанный сын, то папа держался отстранённо. И ему, и мальчику потребовалось много времени, чтобы они начали считать друг друга семьёй.

Семён закончил с анализом возможных вариантов жилья в Москве и посмотрел на фото, которое было прикреплено на столе возле ноутбука: его выпускной из 11 класса. В тот день мама много плакала, расстраиваясь от того, что не отводила сына в первый класс, а потом от того, что он так быстро вырос. Отец обнимал её и говорил, что однажды они вместе отведут в первый класс внуков.

И снова ощущение полнейшего одиночества. Он смотрел на фото, на лица родителей, а потом зашёл в приложение банка и перевёл немного денег в фонд детского дома. Это была их с Максимом традиция: когда чувствуешь себя одиноким или разбитым — помоги тем, у кого действительно нет поддержки. Это немного отрезвляло, но уже не так, как раньше. Семён снова почувствовал себя брошенным, как когда его маленького забрали из семьи. Он плохо помнил, какой была жизнь с биологическими родителями, наверное, психика подтёрла события, или повлияли другие факторы, о которых он не хотел думать. Но он помнит, что по приезде в детский дом стал чувствовать себя чужим и ненужным. Макс был первым, кто подружился с нелюдимым мальчишкой, который шарахался от воспитателей. Он отдал ему своё печенье на завтраке, а потом взял за руку и провёл экскурсию по группе в детском саду, показав самые интересные игрушки.

Удивительно, как их дружба протянулась через столько лет. Сегодня будет их очередная встреча в любимом баре, где они за столом у окна с витражом обсудят всё наболевшее.

— Я тут подумал, наверное, в Москву перееду, — Семён сделал глоток тёмного пива и громко поставил стакан на стол, как бы придавая уверенности своим словам.

— За отличную идею, брат! — Макс приподнял свой бокал, чокаясь с воздухом, и тоже делал глоток. — Красота!

— Если ты всё ещё готов бросить сборную, может, вместе махнём?

— Будем снимать квартиру на двоих, заведём маленькую собачку, я буду по утрам готовить смузи, а ты выберешь нам красивые занавески?

— Конечно, всё в лучших традициях ванильной инста-семейки — парни рассмеялись и сделали ещё по паре больших глотков.

В этот вечер не поднимались темы разрыва отношений и ухода из сборной — Семён хотел отвлечься, а Макс поддерживал это желание друга, думая, что так будет лучше. Они обсуждали Москву, придумывали планы на новогодние праздники, потом вспоминали детский дом, как старшие ребята учили их курить и ругаться матом.

— Всё ещё удивляюсь, как блин нам повезло, Сём, — друзья перешли с пива на крепкие напитки, так что были уже хорошо пьяны.

— Как думаешь, если бы не забрали, что бы было? — Семён облокотился головой на стену и смотрел на слегка расфокусированного друга.

— Фигово бы было. Помнишь Яшу, на два года старше? Сел за кражу со взломом. Маруся по мужикам пошла, так и не смогла выбиться из этого окружения. Кир и Нюта поженились, вроде всё ок было, трое детей, а потом стали пить, устраивать постоянные вписки, детей забрали. Не знаю, что там произошло, пару недель назад видел их во время пробежки в парке, вообще никакие. Я много детдомовских вижу на работе, статистика жесть.

— Я вот думаю, смогу в Москве по специальности пойти. Там и программы всякие есть, наставничество типа.

— Да, это тема. Ребят жалко, среди них много хороших, им бы только поддержки.

Парни ещё пару часов разговаривали о жизни, слушая классику каверов на «Видели ночь» и «Знаешь ли ты». В шутку они пообещали, что на свадьбы друг друга придут в костюмах динозавров, а если получится так, что до 30 лет не будет той самой, ради которой можно поставить штамп в паспорте — друзья едут в Лас-Вегас и там не официально, но очень весело, выходят замуж друг за друга. В этот вечер Семён отпустил все обиды и даже захотел заново строить жизнь, потому что 23 — это только начало.

Похмелье больно ударило в голову, когда раздался звонок в дверь. Семён не сразу смог открыть глаза, их как будто накрыли чем-то тяжёлым. Перевернувшись на бок, парень нащупал под кроватью бутылку воды — полезная привычка оставлять её перед тем, как уходишь в бар. Осушив её за пару глотков, он медленно встал и пошёл в коридор. Голова кружилась, а в горле застрял ком тошноты: то ли от голода, то ли от недовольного гастрита, который в отличие от Семёна не был лоялен к алкоголю.

Звонок продолжал больно бить по ушам. Посмотрев в глазок, парень глубоко вздохнул, похлопал себя по щекам и повернул ключ. Пришла бывшая.

— Мог бы хотя бы одеться, вдруг я не одна, — она опустила взгляд на обнажённый торс. — Зайти дашь?

— Твои вещи на балконе.

— Слышала, тебя из сборной выгнали?

— Как там тренер? В постели так же хорош, как на заплывах? Тело у него что надо, для 53 лет, да?

Мира недовольно посмотрела на бывшего парня, сжав губы. Слышать такое было неприятно, но инициатором расставания стала она, так что, сдержав порыв язвительности, девушка спокойно ответила:

— Не надо меня обвинять, окей? — Мира прошла на балкон и вытащила два чемодана. — Если бы ты меня хоть иногда слушал, всё бы сложилось иначе.

— Ммм, так дело не в том, что Маркович стал тебе папиком? А я-то думал, путь в его койку выстлан деньгами.

Семён стоял в дверном проёме и смотрел на бывшую, сдерживая тошноту: теперь она пахла духами, которые напоминали то ли жжёную карамель, то ли сладкий попкорн. Слышать их сегодня было особенно неприятно — их наверняка подарил тренер. Теперь девушка даже пахла иначе: как-то приторно сладко и очень грубо.

Она проверяла чемоданы и что-то говорила про остывшие чувства и настоящую мужскую поддержку. А Семён смотрел на ту, которой недавно хотел сделать предложение, и пытался понять, какие чувства испытывает больше: любовь или ненависть. Вчера он думал, что если не простил, то хотя бы отпустил злость. Но теперь она нахлынула с новой силой.

Они познакомились, когда Семён работал в кофейне. Был дождь, Мира забежала переждать его и заказала чай, чтобы согреться. Посетителей больше не было, дождь и не думал стихать, так что Семён завёл разговор. Минут 20 они болтали ни о чём, она постоянно поправляла русые волосы, а он глупо улыбался, когда смотрел в глаза. Когда дождь закончился и Мира собралась уходить, парень осмелился попросить ник в инстаграм (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ), чтобы продолжить общение.

— Помочь не хочешь? — девушка вернула Семёна в реальность.

— Как-то не очень.

— Пожалуйста, мы же не чужие люди. Не будь ребёнком, да, расстались, но прояви хоть каплю мужества, — девушка присела на чемодан. — Мне нельзя поднимать тяжёлое.

— А что такое? Раньше всё сама, не помогай мне, я справлюсь, — Семён смотрел на бывшую, всё ещё ощущая, что несмотря на предательство, любит её. — Оденусь и помогу. Ты на такси?

— За рулём.

Семён ухмыльнулся и ушёл в комнату. Он понимал, что машину тоже подарил тренер. Отношения с Мирой испортились после тех самых сборов в Сочи. Во время отпуска всё было прекрасно, но вернувшись в Сургут Мира стала очень холодной, отстранённой, всё чаще задерживалась на работе или в фитнесе. Семён думал, что после пляжного отдыха в компании других девушек она стала комплексовать из-за фигуры. Несмотря на то, что парень сам был спортсменом, он не требовал от девушки тяги к физическим нагрузкам. Даже больше, он любил её формы, постоянно говорил об этом, но не отговаривал от зала — отец всегда повторял «Если любишь женщину — поддержи её любые начинания». Семён поддерживал: перестал заказывать доставку фастфуда, оплатил обследование, чтобы Мире подобрали витамины и правильную нагрузку, а перепады настроения сваливал на усталость и переход к новому образу жизни. Он думал, что скоро будет стоять в ЗАГСе, где услышит заветное «Да». Но вместо этого сейчас он перетаскивает в машину её вещи.

— Спасибо, Сём, — Мира хотела обнять парня, но он отвернулся.

— Не надо. Просто уезжай и не появляйся в моей жизни.

Мира села в машину и уже стала отъезжать, как решила сказать напоследок то, что окончательно раздавило парня.

— Я беременна.

— Что? — Семён повернулся к машине, но так и остался стоять на месте, не подходя ближе.

— Мне нельзя поднимать тяжести из-за беременности.

После этих слов девушка уехала, а Семён долго смотрел ей вслед, переваривая эти слова. Внутри всё сжалось, теперь уже не от похмелья, а от всей этой ситуации. Мышцы во всём теле как будто резко сократились, и, если бы он хотел разжать челюсть, она бы осталась неподвижной. В голове проносились мысль за мыслью, очень хотелось кричать, но голос пропал. Парень медленно дошёл до квартиры и свалился на кровать. Теперь, когда вокруг никого, эмоции взяли верх. Семён плакал, кричал и бил всё, что попадалось под руку.

Через пару часов он проснулся от звонка Макса.

— Надеюсь, ты отошёл. Я только смог подняться. Если не забыл, сегодня соревнования. Придёшь?

— Макс, — Семён хотел рассказать о произошедшем, но не смог. — Да, конечно. Буду смотреть только на тебя, красавчик.

— Давай, до встречи.

Семён был опустошён. Он сел за стол и начал писать, много, неразборчиво, перечёркивая строчку за строчкой. Казалось, что на бумагу были выплеснуты все эмоции. На третьем листе стали появляться разводы от слёз. Семён уже не сдерживал себя, выливал всё, что причиняло боль. А потом как будто перерезали тянущие нитки и эмоции стихли. Семён оставил бумаги на столе, оделся и пошёл на соревнования. Эмоциональные качели, на которые он себя подсадил, очень выматывали: сначала хочется разрушить всё вокруг, а потом приходит безразличие, но лишь на время. Оно снова сменяется сжирающей болью, а она — пустотой. И так раз за разом.

На улице моросил дождь. Из головы не уходили слова Миры — беременна. Когда неделю назад девушка сообщила, что хочет расстаться, Семён долго выяснял, кто занял его место. Скрывать смысла не было, правда вскрылась бы максимум через пару недель, так что она призналась: Андрей Маркович. С июльских сборов в Сочи прошло четыре месяца, но Семён не мог поверить в то, что всё это время любимая девушка бегала к тому, кто стал ему почти отцом. Тогда парень очень много выпил, а потом пошёл на тренировку и ударил тренера. Тот не стал отвечать, поэтому просто исключил парня из сборной, прямо на глазах крайне удивлённой команды.

Сегодня Семён должен был участвовать в отборочном заплыве, поэтому, зайдя в центр, по привычке пошёл к раздевалке.

— Тургенев, куда собрался?

Семён остановился и молча смотрел на дверь. Его окликнул тренер. Бывший тренер.

— Забрать вещи.

Семён зашёл внутрь, остальные ребята готовились к соревнованиям. Они отвлеклись от своих дел и удивлённо посмотрели на бывшего сокомандника. После драки и его выгона никто не пытался выяснить, что произошло. Это было удивительно, они всегда были как семья, поддерживали друг друга во всём, а тут исключение и полный разрыв связей. Как будто не было шести лет бок о бок.

— Чего смотрите? Советую повнимательнее следить за своими девушками. Кто знает, какая следующая залетит от тренера.

Теперь парни смотрели на тренера, который вошёл следом. Семён открыл шкафчик и демонстративно порвал фотографию с Мирой и её романтичную записку, бросив их под ноги Андрея Марковича. После — закинул в сумку вещи, забрал пару оставшихся фото и захлопнул шкафчик. За его дверкой остались шесть лет, посвящённые спорту.

— Макс, я на трибуне. Порви всех, — проговорил он сквозь зубы, сдерживая обиду на ситуацию.

С этими словами Семён вышел из раздевалки.

— Тургенев, — тренер шёл следом. — Семён! Я не говорю, что ты должен меня простить. Но это жизнь, взрослая жизнь, любовь приходит и уходит. Так случилось, что мы с Мирой влюбились. Мне жаль.

— Жаль тебе? — Семён бросил сумку, развернулся и прижал тренера к стене. — Жаль? Пока я убивался на заводе, пока стремился к лучшим результатам в спорте, чтобы обеспечить ей лучшую жизнь, ты за моей спиной затащил её в койку. Я любил её. У меня же никого больше не осталось. Ты знал обо мне всё, знал, как мне больно от смерти родителей, ты же меня поддерживал, урод. Ты же родным мне стал, Маркович. Это что, плата за твою доброту? Ты знал, что я предложение делать собрался. Она же аборт в прошлом году в тайне от меня сделала, ты же и это знал. А теперь беременна. Я ненавижу тебя, всем сердцем ненавижу.

Семён плакал. Он разжал руки и отпустил футболку тренера, но всё так же продолжал смотреть ему в глаза.

— Ты тоже был мне как сын, Семён. Как сын, которого у меня никогда не было. И я надеюсь, что наш с Мирой ребёнок будет похож на тебя. Ты мужчина. И это ты переживёшь, — тренер поправил футболку и спокойно добавил. — Я жду тебя обратно в сборную, когда ты успокоишься. С возрастом такие вещи воспринимаются легче. Поверь мне, любовные драмы будут ещё много раз. И знаешь, было бы хуже, если бы она ушла к твоему другу, или любому другому молодому мальчишке.

Он ушёл, а парень продолжал смотреть в стену. В голове не укладывалось, как можно так спокойно говорить о предательстве. На душе стало ужасно больно, как будто вскрыли почти зажившую рану, которая теперь снова кровоточит и болит. До начала соревнований оставалось полчаса, сидеть на трибунах, видя счастливых людей, парень не мог, поэтому зашёл в подсобку под лестницей. Здесь стояли швабры, вёдра, моющие средства, а за ними были припрятаны несколько фляжек с водкой и коньяком — парни из команды периодически устраивали в спортивном комплексе пьянки. Семён сел на пол и сделал пару глотков из обеих фляжек. Горло обожгло, а на душе стало ещё противнее. Парень достал кейс с душевыми принадлежностями, а из него — бритву. Он смотрел на острый кусочек металла и представлял, как врезает его в свою кожу. В голове резко послышался строгий голос мамы: «Не смей!». Парень покачал головой, снова отгоняя мысли о самоубийстве, и убрал бритву обратно.

По громкоговорителю объявили о начале соревнований, и Семён пошёл занимать своё место, чтобы поболеть за друга. Трибуны были переполнены, поэтому парень сел на лестнице. Алкоголь немного ударил в голову, от запаха хлорки начало мутить. Семён смотрел на тренера, на пловцов, а потом остановил взгляд на Мире. Она сидела в тренерской ложе, периодически кидая взгляды на Семёна. Сегодня она должна была болеть за него.

— За Сёму!

Семён отвлёкся от мыслей и перевёл взгляд на бассейн — плыл Максим. Он получит выговор от тренера за неспортивное поведение, но поддержка друга того стоит. Он проплыл быстрее всех, а, значит, отправится на региональные соревнования. Если бы Семён участвовал, они бы боролись за первенство вдвоём. Но его это уже не волновало, он был рад за друга — это его звёздный час, и он его заслужил.

Семён снова посмотрел на Миру — она гладила живот. В голове сразу прокрутился день, год назад, девушка позвонила на завод, и когда парня позвали к телефону, сказала:

— Сём, не могла дозвониться, забери меня из клиники, я сделала аборт.

Когда он примчался в больницу, девушка спокойно сидела в коридоре и листала ленту в инстаграм (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещённой на территории РФ). Семён стал расспрашивать, почему она ничего не сказала, почему приняла решение одна, на что Мира безэмоционально ответила «Мы не готовы. Я бы не стала говорить, но после процедуры стало не по себе, не могу сама домой ехать». Тогда Семён переживал сильнее девушки, хотя, казалось бы, такое вмешательство в организм не должно было пройти бесследно. Но больше они это не обсуждали.

Сейчас Мира беременна от мужчины, с которым находится в отношениях максимум четыре месяца. Видимо, раньше за «Не готовы» стоял финансовый вопрос. Семёну стало совсем плохо, поэтому он убежал с трибун в подсобку. Там его стошнило в ведро. Вытерев рот, парень облокотился на стену. Голова кружилась, мысли не спешили её покидать, отчего было ещё хуже. Семён думал о Мире, о родителях, о тренере, для которого увести девушку у подопечного — обычное дело. Несмотря на тошноту, парень сделал ещё пару глотков из обеих фляжек. Он не знал, куда деть эмоции, снова вспомнил день, когда сообщили об аварии — это было на тренировке. Тренер увёл парня в кабинет и был рядом всё то время, пока он рыдал и выливал эмоции через устраивание погрома. Потом Андрей Маркович отвёз парня домой, где уже ждали Мира и тётя.

— Мам, пап, мне вас не хватает, — Семён смотрел в потолок, уже не в силах плакать. — Только с вами моя жизнь была налажена, только с вами всё было хорошо. Я скучаю. Я хочу к вам. Я больше не могу.

После этих слов он снова достал из сумки бритву. Разломав пластик, вынул лезвие и прижал им кожу на левой руке. Резкое движение вниз и из разреза засочилась кровь. Порез был поверхностным, Семён почувствовал боль, через которую по ощущениям выходило всё, что накопилось в душе. Боль не отрезвила, а выпитый алкоголь, видимо, вступил в реакцию с ещё не протрезвевшим телом, так что притупил чувства. Шатаясь, Семён встал с пола и пошарил на полках: тряпки, моющие средства, ножовка. Видимо, осталась после ремонта. Теперь он был увереннее в своих действиях, ни на секунду не сомневаясь, он порезал руки и, оставляя за собой капли крови, вернулся к бассейну. Сначала никто не обращал внимание на парня, но когда он подошёл к бортику, какая-то девушка закричала:

— У него кровь!

Он стоял на краю. В глазах начинало темнеть. Последнее, что он увидел — бегущий Максим. Семён прошептал «Прости» и упал в воду.

Наступила пустота, а за ней — светлый коридор.

Глава 2

Правила жизни после смерти

Место — Средний мир

Дверь захлопнулась, и Семён сразу ощутил жгучую боль. Руки пульсировали, он пытался зажать раны, но это не помогало. В голове мелькали картинки с ножовкой, красной лужей в каморке, бегущим к бассейну другом. Слёзы сами покатились ручьём. Парень упал на колени и закричал, а потом мгновение — щёлк — и всё прошло.

— Боль притупится, но не пройдёт окончательно. Это наказание за самоубийство, — девушка в белом балахоне стояла над Семёном, держа в руках тетрадь, которую в коридоре листал пожилой мужчина.

— Что происходит? — парень встал с колен и осмотрелся вокруг.

Снова белая пустота.

— Вас определили в колл-центр.

— Что?

— Куратор всё объяснит, — девушка протянула Семёну тетрадь. — Это ваша жизнь. Советую ознакомиться, поможет ориентироваться в происходящем.

Как только Семён взял тетрадь — девушка исчезла. Парень осмотрелся по сторонам. Ни коридора, ни дверей, ничего. Снова белая пустота, которая стала казаться нормальной, как будто так всего и было. Сев на пол, он открыл тетрадь на первой странице.

Тургенев Семён Кириллович, отчество по биологическому отцу — Николаевич.

Дата рождения: 17.11.1999 год.

Город: Сургут.

Биологическая мать — Руднева Эльвина Маратовна (1974 — 2008).

Биологический отец — Самойлов Николай Степанович (1969 — 2001).

На момент рождения матери было 25 лет, образование — колледж по специальности повар, кондитер. Работала уборщицей на железнодорожном вокзале. В декрете пробыла полгода, затем вышла на работу. Сына оставляла с соседкой.

— Что за бред, — он продолжил листать страницы, останавливаясь на нескольких заметках.

Приёмные родители:

Приёмная мать — Тургенева Радмила Савельевна (1959 — 2020).

Приёмный отец — Тургенев Кирилл Васильевич (1959 — 2020).

Усыновление: 04.05.2012.

В последний день в детском доме Семён долго не мог расстаться с другом Максимом. Приёмные родители обсудили вопрос усыновления обоих мальчиков, но пришли к выводу, что не готовы. Через четыре месяца Максима усыновили друзья семьи.

— Этого не может быть.

— Может.

Раздавшийся откуда-то сзади голос испугал Семёна, так что он подскочил.

— Не бойся, я твой куратор, — парень в светлой одежде протянул руку.

— Ты ангел? — Семён испугано попятился назад.

— Нет, я такая же душа, как и ты.

— Душа?

— Мне нужно многое тебе объяснить, поэтому давай пройдёмся, хорошо?

— Я умер? — Семён спросил снова, всё ещё иногда думая, что происходящее — похмельный сон.

— Да, увы это так. Но насколько я знаю, это было твоим решением.

Семён смотрел на собеседника и не знал, как себя вести. Стало страшно, руки снова начали болеть. На секунду в голове что-то щёлкнуло, парень громко закричал и попытался ударить собеседника.

— Не самая распространённая реакция, — куратор слегка пошатнулся, но остался невозмутимым.

— Ты живой! Это что, розыгрыш? — Семён начал истерично оглядываться вокруг.

— Мы все здесь мертвы. Давай ты успокоишься, и мы поговорим.

— Я не знал, что будет так.

— Никто не знает, как это будет. Я думал, что буду гулять среди людей и делать всякие сверхъестественные штуки. А на деле приходится из раза в раз объяснять новым душам, как жить дальше после смерти. Забавно звучит, правда? — парень улыбнулся и посмотрел на руки собеседника. — Больно?

— Уже терпимо, но всё равно неприятно. Если бы я знал, что буду чувствовать это вечно, выбрал бы другой способ.

— Каждый способ проживается крайне неприятно. Повешенные и утонувшие регулярно задыхаются и захлёбываются, проживая последние минуты совершенно неожиданно, а те, кто таблеток наглотались — их постоянно рвёт. Стоишь, разговариваешь с душой, а её выворачивает всю. А через минуту всё как обычно. Но так только с самоубийцами, а мы живём спокойно.

— Как ты сюда попал?

— Давай обсудим это потом. Неужели нет других вопросов?

— Море, — Семён протянул тетрадь. — Что это? Как здесь устроена жизнь? Вы испытываете голод? Спите? Что значит меня оп….

— Подожди, подожди, — куратор перебил парня. — Пойдём в сад.

— Райский сад?

— Нет, обычный. Мы сядем на скамейку, и я всё расскажу.

Вокруг всё ещё была пустота, но стоило куратору щёлкнуть пальцами — появился сад с прудом, деревьями, пешеходными дорожками. Он выглядел как самый обычный центральный парк в любом городе. Гуляли люди, кто-то семьями, кто-то с животными, кто-то в одиночестве бегал и слушал музыку.

— Это выглядит как самая обычная жизнь, — Семён испытывал сразу интерес, восхищение, страх и панику.

— Это и есть жизнь. Только не на земле. И мы мертвы.

Куратор отошёл в сторону скамейки у воды, а Семён продолжал смотреть на сад. Только сейчас он понял, что не слышит стук своего сердца, которое в такие моменты паники вырывалось наружу. При этом он всё ещё дышит и чувствует ароматы — откуда-то слева подул ветер и принёс запах жареной кукурузы. Семён понял, что почувствовал голод. Значит, духи тоже едят?

— Семён, давай поговорим, — Куратор позвал парня присесть на скамейку. — Привыкание может быть долгим и мучительным, если разбираться во всём этом самостоятельно.

— Что будет, если я сейчас просто убегу? — он не слушал куратора, как гиперактивный двоечник с задней парты, который то и дело задавал отвлекающие всех вопросы.

— Это твой выбор. Ты не умрёшь от голода, холода, не станешь скитальцем, даже если тебя собьёт машина — максимум, что ты ощутишь, это небольшой дискомфорт. Ты даже спокойно найдёшь себе жильё и пропитание. По сути, ты волен делать всё, что хочешь. Но в какой-то момент осознание происходящего тебя настигнет и тебе станет по-настоящему страшно. Конечно, ты сможешь вызвать куратора и всё с ним обсудить. Так что, всё равно всё сведётся к общению со мной или с другим, — он говорил так спокойно, как будто вёл светскую беседу о погоде за чашкой чая.

Семён смотрел то на куратора, то на парк и проходящих мимо людей. Душ. Парень прогонял в голове десятки мыслей одновременно. Он уже меньше думал о том, что происходящее может быть сном — боль в руках была совсем настоящей. Но поверить в загробную жизнь тоже было невозможно. Семён ощущал себя чужим, как будто его вырезали из привычной жизни и поместили в какой-то фильм, из которого нельзя выбраться. Он даже не понимал, что хочет сейчас сделать: убежать, закричать, спрятаться? Парень повернулся к скамейке и посмотрел на куратора: светлая одежда, худое лицо, короткие чёрные волосы, зачёсанные назад, голубые глаза, густые ресницы, едва заметные морщины на лбу, несмотря на молодой возраст — лет 20. Он не смотрел на Семёна, а устремил взгляд в глубь парка, спокойно ожидая, пока подопечный немного привыкнет.

— Окей. Давай поговорим, — Семён сел на скамейку. — Как тебя зовут?

— Ансгар.

— Необычное имя.

— Я взял его, когда попал сюда. Так может сделать каждый, считай, ты переродился в своей новой жизни.

— Я пока не знаю. Тут тоже нужно идти в паспортный стол или ещё что-то похожее?

— Хорошая шутка, — Ансгар засмеялся. — Нет, ты просто принимаешь новое имя и живёшь с ним. В этой тетради появится новая запись, когда ты поймёшь, что готов отпустить прошлое.

— Что это за тетрадь? — Семён пролистнул пару страниц и остановился на своём детском фото. — Прости, малыш, ты заслужил совершенно другой жизни.

— В этой тетради весь ты. Какие бы черты характера ты ни отрицал, каким бы ни пытался казаться — здесь всё прозрачно, как есть. Мы не знаем, кто пишет эти тетради, Вселенная, Жизнь, Господь Бог, но от них не скрыть правду. Прочитай, как будешь готов узнать себя. Некоторые воспоминания ты можешь увидеть — просто положи руку на запись. Только не практикуй это сразу — новые души не готовы возвращаться в ту жизнь, это причиняет боль.

— Почему девушка сказала, что эта тетрадь поможет тут ориентироваться?

— Всё, что с нами происходит здесь, стало последствием того, что происходило там, на Земле. Есть вещи, которые можно изменить. Есть то, что нам не подчиняется. Это сложно объяснить, такое нужно прожить.

— Пока понятнее не становится, — Семён ещё раз посмотрел на своё детское фото и закрыл тетрадь. — Если рая нет, то ада тоже?

— Они есть. Просто ты не выбрал жизнь там, — Ансгар заметил в глазах собеседника полное непонимание и решил не ждать вопроса. — После смерти мы попадаем в мир, в который верили. После смерти старец читал твою тетрадь, так?

— Да.

— Он оценивал, куда тебе нужно попасть.

— Я атеист.

— Стал им после смерти приёмных родителей, верно?

— Откуда ты знаешь?

— Я куратор. Моя работа — знакомить новую душу с жизнью после смерти. И я не могу работать, не узнав, каким был человек при жизни на земле. — Семён молчал, поэтому Ансгар продолжил объяснение. — В детстве ты верил в Бога, говорил, что у тебя есть ангел-хранитель.

— Так говорила мама….

— И ты в это верил. Уход в веру или из неё — это не просто решение. Оно вызвано определёнными событиями. Старец решил, что твоё место здесь, Средний мир. Можешь называть его лимб, если хочешь. А рай и ад действительно существуют, называют их по-разному, да и выглядят они совсем не так, как привыкли думать на земле. Но об этом ты можешь подробнее узнать из книг и фильмов, если захочешь, конечно. Эта информация не входит в обязательную программу ознакомления новых душ с жизнью после смерти.

— Почему?

— Каждая душа реагирует на новую жизнь по-разному. Кто-то не принимает смерть и уходит в скитание по мирам, кто-то, наоборот, с первых часов вливается в свою новую реальность. Труднее с вами, самоубийцами, большая часть из вас надеется, что всё кончится. А всё только начинается. С чистого листа. Все прошлые проблемы остаются там, на Земле, но тянутся за вами памятью. Предугадаю вопрос — нет, стереть её нельзя. Здесь души учатся работать с прошлым, освобождаясь от его воздействия.

— То есть мы тут типа лечимся? А потом становимся ангелочками, у которых нет травм и вот это вот всё?

— Ага. И сидим на облаках, глядя на земной мир. Ну ты слушаешь вообще, нет?

— Я тут сколько, час? Два? Конечно, мне ни черта не понятно, — Семён слегка замялся. — Слово чёрт можно говорить?

— Ты можешь говорить всё, что хочешь. Никто пальцем с неба не погрозит.

Ансгар улыбнулся и снова стал ждать, пока Семён задаст свой следующий вопрос. Но парень не торопился, он открыл тетрадь и пролистнул пару страниц.

4 мая 2012 — день, когда он пришёл в новый дом. Семён хорошо его помнил: родители посадили мальчика в машину, в дороге все молчали, папа прибавил радио с детскими песнями, звучала мелодия из «Приключений Электроника» — «Этот мир придуман не нами». Семён смотрел в окно, обнимая свой рюкзак, а родители в зеркало поглядывали на него. Когда семья доехала до жилого комплекса, мальчик разнервничался. Он осознал, что теперь будет жить с двумя совершенно незнакомыми людьми, и мечта обрести родителей хоть и стала реальностью, но очень пугающей. Когда мама открыла дверь машины, мальчик не хотел выходить.

— Тебе нечего бояться. Можно я возьму тебя за руку, и мы вместе пойдём домой? — мама протянула руку.

Семён посмотрел в глаза женщины и почему-то снова ощутил родное тепло, как будто раньше они были знакомы. Он кивнул и протянул руку. Так, не размыкая рук, они зашли в подъезд, потом в лифт, поднялись на двенадцатый этаж, зашли в квартиру. Женщина хотела отпустить мальчика, чтобы он мог осмотреться, но Семён крепко держался за новую маму, давая понять, что пока они должны быть вместе.

— Мы осмотримся вместе, да? — женщина кивнула мужу, намекая, что ему нужно принять участие.

— Да, смотри, тут у нас гардеробная, — мужчина как будто очнулся и быстро пошёл открывать дверь в комнату слева от входа. — Дальше — туалет и ванная, раздельные.

Мужчина подходил к каждой двери, включал свет, рассказывал, где что. После ванной была большая кухня с обеденной зоной. Семёну понравился вид из окна, возле которого стоял стол. Дальше из коридора арка вела в гостиную с балконом. Потом была комната родителей, гостевая и, наконец, комната мальчика. Здесь он отпустил руку мамы и осмотрелся: кровать, заправленная покрывалом с персонажами «Истории игрушек», полки с книгами, шкаф, стол с компьютером, ещё один низкий шкаф с отсеками для игрушек, а на нём — пару новых наборов LEGO. На полу круглый ковёр тоже с какими-то персонажами из мультика, который Семён не знал. А на потолке — белые звёзды и планеты.

— Они светятся в темноте, — сказал папа. — Днём набирают свет, а ночью светятся.

— Наверное, красиво, — сказал Семён. — Это будет моя комната?

— Конечно. Это всё твоё. Не только это, я хотела сказать, что это теперь твой дом и… — женщина сильно смутилась.

— Спасибо, — мальчик заметил смятение и улыбнулся, он понимал, что сейчас тяжело и ему, и взрослым.

— Я хочу заказать на ужин что-то из ресторана, но, если ты голодный — я что-нибудь быстро придумаю.

— Я не голодный, спасибо.

— А что бы ты хотел на ужин?

— Как вы скажете. Я не знаю.

— Хорошо. Мы тогда с папой пойдём выберем что-то. А ты пока осваивайся. Если захочешь переодеться — одежда в шкафу. Попозже я зайду, помогу разобрать сумку, если ты не против.

— Хорошо.

Родители вышли, а Семён сел на край кровати и ещё раз огляделся вокруг. Он впервые оказался в своей комнате: в детском доме о таком и мечтать было нельзя, а до него — он не помнит. Мальчик достал из рюкзака плюшевого тигра — его подарил Дед Мороз на новогоднем утреннике 5 лет назад, с тех пор игрушка стала верным спутником. В обнимку с плюшевым другом, Семён подошёл к книжному шкафу. Среди детской классической литературы, «Гарри Поттера», комиксов MARVEL и энциклопедий он нашёл подарочное издание «Поллианны». Семён читал эту книгу в детском доме много раз, ему нравилась история о девочке, которая находит положительные стороны в любых ситуациях. Мальчик аккуратно открыл новую книгу с ещё хрустящим переплётом и пролистнул несколько страниц: знакомые главы были проиллюстрированы яркими картинками, а по тексту периодически мелькали вставки с интересными фактами об авторе, истории создания, экранизации. Семён, всё так же не отпуская тигра, сел с книгой на ковёр.

— Можно войти? — в дверь постучала мама.

— Да, — он поднял на неё голову и улыбнулся. — Мне очень нравится эта книга. Я много раз читал «Поллианну» и не знал, что есть фильм.

— Это моя любимая книга из детства, — женщина тоже села на пол, но не слишком близко к мальчику, чтобы он не чувствовал дискомфорт. — Когда увидела это издание — очень захотела, чтобы оно было у моего ребёнка. Если хочешь, я найду тебе этот фильм, ты сможешь посмотреть его на компьютере, или на телевизоре.

— Мы можем посмотреть его вместе, если вы хотите.

Женщина молча смотрела на мальчика, и Семён заметил, как в уголках глаз появились слезинки.

— Я буду очень рада, — она быстро вытерла глаза, погладила мальчика по плечу и встала с пола. — Ужин приедет примерно через час. Если что-то захочешь — говори. Кстати, если захочешь собрать лего — можешь позвать папу, скажу по секрету, ему понравилась «Чёрная жемчужина».

— Я поставлю возле «Полианны» «Питера Пэна», это ещё одна моя самая любимая книга.

Женщина улыбнулась и вышла, а Семён полез в рюкзак за книгой. Теперь, когда с новыми родителями появились общие интересы, привыкнуть к ним будет легче.

Слёзы скопились в уголках глаз — Семён хорошо помнил тот день. Он долго не мог расстаться с другом и тихо плакал, когда садился в машину. Провожать вышли не только воспитатели, но и некоторые дети, они радовались за мальчика, но завидовали и даже немного злились — каждый здесь хотел оказаться в семье. Никакие разговоры с психологами не спасали от того, что подопечные детского дома каждый раз мысленно задавали один и тот же вопрос «Почему не я?». Семёну повезло, он это понимал и ощущал огромный груз ответственности: очень не хотелось быть «Дефектным» — так старшие с издёвкой называли вернувшихся.

— Так что, души бессмертны и живут тут вечно? Люди умирают каждый день, возможно ли перенаселение? — Семён потёр глаза, закрыл тетрадь и снова обратился к куратору.

— Перенаселение невозможно, этот мир настолько огромен, что нам не представить. Кроме того, души перерождаются. Есть души, которые не могут смириться со своей смертью. Это большая редкость, за годы здесь не встречал ни одну. Но как факт, они ищут пути вернуться на Землю, не находят себе места. Тогда им дают выбор: перейти в другой мир, это Рай, говоря на земном языке, или прекратить существование. Никто не запрещает отправиться в Ад, но вряд ли кто-то захочет хотя бы день провести в окружении жестоких преступников. Они могут быть очень даже интеллигентными, играть в шахматы и обсуждать Ницше, но всё равно неприятно.

— Что значит прекратить существование?

— Душу нельзя убить, но можно сделать так, чтобы она исчезла. Расщепление, или ещё что — не знаю. Мы называем это забвением. Психика после смерти работает иначе, она более гибкая, душа легче адаптируется. Бывает, душе просто необходимо найти свой мир. Или обрести семью. Моя семья в Раю, мы иногда встречаемся. Здесь всё проще — ты знаешь, что будешь с ними вечность, поэтому не держишься за каждую минуту вместе, как это бывает при жизни.

— То есть, я могу найти родных? — от этой мысли Семён ощутил сжатие уже неживого сердца.

— Да, это возможно. Очень долго, но у тебя впереди вечность. Я понимаю, что ты хочешь встретиться с родителями, но пожалуйста, потерпи. Разберись с собой, с новой жизнью.

— Окей, окей, я понял. Я новенький и для моего же блага мне не стоит торопить события, — Семён ощутил себя маленьким ребёнком, которого учат, что хорошо, а что плохо.

— Не ошибся, когда тебя выбирал в подопечные, — Ансгар усмехнулся. — Ты в праве делать всё, что хочешь. Никто тебя не ограничивает. Просто совет.

— Ладно. Давай продолжим. Есть вариант расщепиться на атомы и тогда я вообще перестану существовать, так? То есть, это суицид для душ?

— Можно и так сказать. Но это не просто суицид. Когда умирает душа — на Земле даётся шанс неизлечимо больному. Например, ремиссия в болезни. Или излечение, которое любят называть чудом. Душа не выбирает, кому уйдёт жизнь, это лотерея. Этот мир устроен так, чтобы всё имело смысл. И если душа решает, что не хочет продолжать жить — она даёт эту возможность тем, кто хочет.

— Как-то жутко звучит.

— Те, кто предпочитают жизнь, остаются здесь. Прорабатывают свои травмы и наслаждаются вторым шансом. Мы ходим на работу, строим отношения, заводим семьи. Только вот жизнь здесь намного более экологичная, чем на Земле: здесь нет богатых и бедных, разбоя, здесь другой уровень общения. Если про этот мир есть книги, то авторы называют его утопией.

— А знаменитости? Курт Кобейн, Пушкин, Сократ? Они тоже после смерти оказывались здесь?

— Конечно. Каждая душа попадает в один из миров и живёт здесь такую же жизнь, как и все. Так интересно, что здесь и относишься к ним иначе. К нам распределяли парочку известных ребят. Нет какого-то ажиотажа, конечно, сначала удивляешься, а потом понимаешь — они такая же душа, как ты. На Земле почему-то совсем иначе.

— И что, можно познакомиться с Лениным?

— Странные у тебя желания, конечно, — Ансгар снова засмеялся.

— Интересно узнать, как он относится к тому, что ежедневно сотни людей смотрят на его тело. Я как-то видео смотрел, как мумию Ильича моют. Жуть.

— Не скажу, что захотелось узнать, как это выглядит. Но спасибо, что поделился, — Ансгар ухмыльнулся и продолжил. — У душ есть ещё один путь — перерождение. Когда душа свободна от оков прошлого, она рождается вновь — чистым ребёнком, которого не будут терзать проблемы прошлой жизни. Многие души тех, кто были знамениты на Земле, предпочитают именно перерождение, поэтому стремятся как можно скорее проработать травмы. Они считают, что смогут передать свой талант. Не доказано, что это работает, снова лотерея. Но при этом довольно малая часть из них остаётся жить здесь.

— Переродиться может каждый? Серийный маньяк тоже имеет шанс на искупление?

— Здесь другая история. Можно обмануть суд, можно ввести в заблуждения целые страны, но Судьба видит всё. Те, чьи руки запятнаны кровью, попадают в Ад. Верили они в него или нет — у них нет выбора. И, конечно, там нет котлов, чёртики не колют вилами, а Сатана не ест грешные души на ужин. У них другие методы. На распределении мне предлагали быть куратором душ в Аду, но это невероятно сложно. А что касается того, могут ли они очиститься и переродиться — нет. Либо всю жизнь прожить в Аду, либо пройти процедуру забвения, чтобы хоть как-то оправдать свою жестокость при жизни.

— У меня прям мурашки от этого. А вот люди на войне? Они были вынуждены убивать.

— Судьба это знает. Здесь нет суда и земных законов, всё совсем иначе. В школе кураторов нам рассказывали о годах войны. Наш учитель жил здесь со времён Первой мировой, он видел многое. И поверь, у Судьбы ошибок не бывает. Она знает, кто действительно заслуживает искупления, а кого ждёт вечность в Аду.

— Я запутался. Судьба — это как божество? Или что?

— Судьба, Вселенная, Бог, Один и так далее — каждый сам выбирает название для этого. Возможно, всё происходящее с нами, весь этот мир — это физическое явление, которое просчитано природой. Понять это сложно, поэтому люди придумали названия. Мы используем то, что нам ближе. Что находится над нами — неизвестно. Что создало жизнь после смерти — тоже неизвестно. По крайней мере нам. Но тетради наших жизней кем-то пишутся, миры как-то существуют, а души как-то попадают туда, куда им нужно.

— Сумасшествие какое-то, — Семён схватился за голову и попытался переварить всё, что услышал. — Ада в привычном понимании нет, но он есть. Рая нет, но и он есть. Бога нет, но что-то сверху есть.

— Ты только прибыл, прими всё услышанное как данное, а потом ты сможешь разобраться.

Семён молча смотрел на парк и медленно принимал тот факт, что все эти проходящие мимо люди — уже неживые души. Где-то на земле их оплакивают родные, а, возможно, они мертвы уже столько лет, что и родных не осталось, а памятники заросли зеленью. Парень вдруг подумал о том, что происходит после его смерти. Но не решился спрашивать, он всё ещё не верил, что это смерть.

— Окей, окей, допустим, я вскрыл вены. Но меня спасли, и я впал в кому. Я читал, что в таком состоянии людям видятся и Бог, и Сатана, и Адам с Евой. Так что я подыграю, давай, рассказывай, что тут у вас.

Довольный своей догадливостью Семён проявлял наигранный интерес. Он бы уверен, что делает одолжение куратору, а когда очнётся — расскажет свой странный сон Максу.

Глава 3

Мы всё равно не умеем жить

Место — Средний мир

— Прежде, чем ты приступишь к работе, ты должен посетить клуб новых душ. Там собираются такие же недавно умершие. Что-то вроде психологической помощи, — Ансгар протянул подопечному листок. — Попробуешь сам сориентироваться?

— А навигатор у вас тут предусмотрен?

— Ты не поверишь, но мы пользуемся бумажными картами, — увидев сильное удивление в глазах собеседника, куратор похлопал его по плечу. — Шучу, расслабься. Получишь смартфон — будет навигатор. А пока так. Это не далеко, я встречу тебя после занятия. Давай, будь взрослым мальчиком и не заставляй меня водить тебя за ручку.

Не дождавшись ответа, Ансгар удалился. Семён ещё раз прочитал адрес и пошёл искать нужный дом. Выйдя из парка, он заметил карту города. Такие обычно стоят в туристических местах, чтобы иностранцы не мучались, объясняя местным жителям на пальцах, что им нужно не кладбище, а католический собор. Клуб действительно находился недалеко, в двух кварталах по прямой.

Погода была довольно приятная, светило солнце, дул лёгкий ветерок, по ощущениям был май. Семён вспомнил, что в Сургуте сейчас холодный ноябрь и сегодня он был в зимней обуви. Жарко не было. Либо души не чувствую температуру, либо подстраиваются под неё. Учитывая то, что парень ощущал прикосновение ветра к коже, он решил остановиться на втором варианте и потом уточнить этот вопрос у Ансгара.

Проходя дальше по городу, Семён сравнивал его с Оксфордом — он ездил туда на летние курсы, когда ему было шестнадцать. Где-то вдали виднеются многоэтажки, но центр, как понял парень по карте, невысокий. Все здания здесь двухэтажные: внизу расположены магазины, пекарни, мастерские. Удивительно не видеть среди всего этого аптеки, на Земле они на каждом шагу. Вторые этажи, видимо, занимали квартиры: на аккуратных балкончиках стояли скамейки, горшки с цветами, на одном висел яркий ковёр. Во время прогулки не покидало странное ощущение — события разворачиваются так стремительно, сначала белый коридор и старик, потом молодая безэмоциональная девушка, потом куратор, парк, а теперь самостоятельный поход в клуб психологической помощи. Семён ощущал подобное в первый день на