Ты Моё Небо
Мрак и холод…
Развезло все дороги.
Слякоть и мерзь первых дней ноября…
Вороньё кружит… словно ведьмы слетелись с позавчерашнего шабаша.
Как на кладбище.
Что — кровушки русской захотели, каркающие мерзи?..
Кровушки — русской, богатырской, княжеской…
Александр уже давно болел.
Давно — и тяжело.
Все думали, что он заболел — ещё там, в плену…
В плену с ним обращались — не просто уважительно.
А — с почтением.
Весь этот год.
Всё верно. Как с Богом.
Очень почтительно, угадывая все его желания, даже малейшие.
Но он — старался этим не пользоваться.
Вёл себя — просто, сдержанно, скромно и с достоинством.
Как обычно.
Как и подобает — великому.
Великий…
Все, даже враги — и те все — признали его великим.
Великой личностью.
А он сам — считал себя — просто Человеком.
Да, сильным, честным, верным. Умным и добрым.
Умелым полководцем, суровым — и очень дальновидным правителем…
Ответственным. За свой народ. За свою землю — данную ему и отцом, и Богом.
О своём величии он не задумывался. Вообще никогда.
Наверное, как и любой — по-настоящему — великий человек.
Александр словно был в тумане.
Вынырнул из недр своей души — и огляделся.
Вокруг — чёрные поля…
Бескрайние луга и степи… вдали — великие леса, местами — чащи непролазные.
Сейчас — лес голый. Мрачный. Угрюмый.
Ну, да… а каким ему ещё быть…
Теперь…
Дорога домой.
Дорога, кочки, ямы. Слякоть — коню по колено.
Конь лучший, верный!
Недавние морозы — вроде снова спали.
Местами — земля мёрзлая, местами — подтаявшая.
Вот и месят землю кони — грязную кашу до колен…
Месят чёрную жижу, кое-где покрытую белёсой морозной коркой.
Скачут угрюмо кони… Сидят крепко все его спутники.
Молчат…
Не смеют словечка из себя выдавить. Даже шёпотом.
Чувствуют своего князя. Охраняют. Берегут.
И — скорбят с ним вместе…
И кони — все — молчат.
Не ржут. И даже не фыркают.
Лишь глухо топают копытами по раскисшему шляху.
И даже конь под ним — лучший, любимый, боевой!.. — сейчас голову повесил…
Свисает грива… в безмерной печали.
Чует верный конь своего седока. Своего единственного хозяина.
И — скорбит. Вместе.
Александр не стал оборачиваться — зачем, он их тоже всех чувствует, всадников, своих верных воинов. Столько вместе пережили… Столько раз — страну родимую — вместе спасали, защищали. Сберегли.
А вот теперь, видно, дальше они без него пойдут.
По этой чёрной разбитой дороге.
И по дороге жизни. Одни. Без него.
Зачем вынырнул из мрачного безмолвия…
Лучше бы не выныривал.
«Болеет»…
Александр едва слышно усмехнулся — через силу…
Усмехнулся — механически.
Он всё теперь делал механически.
Через силу.
И — будто не он — а кто-то чужой — водил за него — его руками-ногами… вроде что-то ел… и говорил что-то…
Не он. Кто-то ещё.
А он сам…
Просто оцепенел.
И даже думал — сквозь туман, и через силу.
Тоже — механически.
«Александр Великий» — так прозвали другого Александра, — думал он отрешённо.
Филипповича. Македонского.
Тот Александр — тоже всю жизнь воевал… И тоже — с ранней юности.
Но тот Александр — не страну свою защищал, не свой народ.
А — всё только завоёвывал.
Шёл — на другие народы, на другие страны.
Приходил к ним — с огнём и мечом.
Жёг их, убивал, захватывал.
А зачем?..
Затем, что хотел — не быть: считаться — самым могущественным.
Самым сильным.
Тот — был так устроен: жил в военных походах, там и женился, и не раз.
Тот — жил войной.
Жил — захватами, убийствами, кровью.
Но… Это ненормально душе человеческой.
И — уж тем более ненормально — если твоя душа божественна.
И если ты силён — ты, прежде всего — Защитник.
Своей Земли, своей страны, людей своих.
И кто с мечом к нам придёт — тот от меча и погибнет.
Ты — охраняешь и бережёшь свою Родину.
Но — и на других, на чужие Родины — не нападаешь, лишь бы напасть.
Не алчешь крови.
Аки тати окаянные.
Вот и против того Александра, который Филиппович — сколько раз его же воины поднимались! И заговоры, и нападения…
А всё потому, что — устали люди. Домой хотели.
Нормальные сильные мужчины — так устроены: да — защитили, да — завоевали: сколько-то… и — хватит!
А дальше — домой! К жене своей, к детушкам; или новую жену домой привезти, привыкнет, местной станет.
На Родину!
Свою Родину поднимать, своим миром — править.
Свой хлеб — пахать и есть.
Под — своим Небом чистым и Солнцем ясным — жить!
Но — Филиппович — лишь расправлялся жестоко со своими воинами — кто дерзнул на его жизнь покуситься.
Очень жестоко. И с солдатами, и с офицерами.
И с землями и городами захваченными — тоже он жестоко обходился.
Никого не щадил.
И — чем дальше — тем хуже.
«Чем дальше в лес — тем больше дров»… Народ — знает.
А воины — роптали.
Устали — годами и годами — шастать по миру — и всех воевать.
Устали завоёвывать.
Устали убивать!
Хотя — и подарки им всем — были щедрые!
Ещё бы не щедрые — их военачальник богатые страны жёг и покорял!
И — раздавал своим воинам — новых молодых жён — знатных чужеземок.
Порой десять тысяч пленниц за раз захватывали — и не только верховному военачальнику доставалась новая жена, не только всем офицерам, но и солдатам.
А пиры! Филиппович очень часто устраивал пирушки — очень щедрые!
Пьянки, оргии, толпы гетер, вино — рекою!..
Оно порой и надо: битвы, походы, контроль над всем, безумное напряжение…
Но — всё чаще и чаще… и погряз он в пьяных пирах.
Массовых, всю верхушку своей армии втягивал, и попробуй откажись…
И простым воинам — тоже, конечно, угощение обильнейшее выставлялось, и несчётно выкатывались бочки, полные хмельного вина — лучшего из местных.
Но — всё надоедает.
Устали люди — воины.
Просто — устали.
И — подкупили его личного врача.
На очередном привале — на очередной дикой попойке — врач дал ему яд.
До своего 33-летия Филиппович не дожил месяца.
А как только преставился — сразу вся его империя — и развалилась.
И не просто развалилась — а все и повсюду принялись между собой воевать…
Ну, так, правильно: границы-то теперь — все были перепутаны. Стёрты.
И — людям — просто пришлось — восстанавливать — свои страны!
Но… Это уже оказалось — совсем не просто.
Ведь ломать — оно не строить.
Какие-то области и земли — были пожжены, люди — перебиты.
У соседей — у кого, может, люди меньше пострадали — появились претензии…
Ну, чисто по-соседски — на вдруг оказавшиеся «лишними» земли и территории.
Хотя раньше — до войны — все эти соседи — мирно уживались рядом друг с другом. Мирно поля свои пахали, ремесленничали, торговали, урожаи собирали…
Словно из ящика Пандоры — выпустил Филипыч — пороки людские…
Злобу, раздоры, ненависть. Алчность, жадность, мародёрство.
Вот такое он наследство Этому Миру оставил.
Нет. Это не наш путь.
И — это — не про нас.
Александр — настоящий Великий — твёрдо знает: он — свою землю, свой народ, свою Родину — защищал и охранял. Берёг.
И — людей лбами — не сталкивал.
Наоборот: даже с врагами земли родной — и то общий язык нашёл.
И — гордостью своею — поступился: обо всём забыл.
Да… Великому правителю — трудно заставить себя — кланяться другим.
Вот и собрат его Михаил Черниговский — не смог…
Гордый, сильный, честный князь… Ответственный.
Но — не смог перебороть себя.
Не смог — великий человек, потомок великих и сильных правителей земли родной, Богом данной — не смог заставить себя упасть на колени — перед врагом-захватчиком…
И — ползти к нему ползком, несколько метров.
А — подползя — сапог его загнутый басурманский лобызать.
Не можешь — не надо, — лишь и сказал ему хан, сидя перед ним подбоченившись.
И — тут же — свистнул людям своим: русскому гордому князю голову с плеч.
Великий Александр — смог.
И это смог.
И всё — смог бы.
Абсолютно всё.
Ни перед чем бы ни остановился.
Всё бы выдержал…
А ведь они — знали, басурманы эти: он — самый великий.
И уж гораздо — более великий — чем они сами.
Но — не кичится родством своим, и личностью своею…
И — более того: даже к врагам своим, тем из них, кто — сильные, умные, толковые полководцы, сильные большие личности — относится с уважением.
Как сильный правитель и полководец — к другим таким же.
И ещё…
Ради Родины своей — на всё готов.
