Рассказы о Любви. К спорту. Последняя пробежка
Пообедав, Ирина вышла из столовой вслед за Юлькой, окликнула её, догнала:
— Надо поговорить.
Юлька с готовностью медленно пошла рядом.
— Как ты знаешь, — спокойно заговорила Ирина, — сегодня после ужина огласят список — тех, кого вызовут на следующий сбор. Они же и будут ездить с командой весь сезон.
Из тридцати шести девушек вызовут восемь. Ещё одна-две смогут ездить за свой счёт, но к тебе это не относится, и тоже уже известно, кто это.
Юля молча и понуро шла рядом.
И всеми силами старалась не разреветься.
— На самом деле, — продолжила Ирина, — все уже и так знают, кто в этом списке. Как ты понимаешь, тебя там нет.
Остановилась — и повернулась к Юле, та тоже встала как вкопанная.
Дружески улыбнулась:
— А вот реветь — самое неразумное. Во-первых, потому, что ты будешь зарёванная, — по-доброму засмеялась Ирина. — А во-вторых… — и она вздохнула: — Господи, тебе же всего шестнадцать лет!
Здесь ещё есть парочка таких же как ты. Но ты гораздо сильнее их. Уже сейчас! Притом, что у тебя и перспектив намного больше. И твоё развитие — совсем не раннее.
— Ага! — всё же не выдержала Юлька и расплакалась: — Если я такая вся хорошая, то — почему меня не берут?! Почему?!!
Ирина чуть приобняла за плечо Юльку и повела дальше, чтобы никто не видел, как она плачет. И тут же успокоила свою младшую подружку:
— Юля, тебе хотя и всего шестнадцать лет, но всё же не два месяца, правда. Поэтому напряги сейчас своё сознание. И послушай меня… Я надеюсь, ты веришь мне?
— Угу, — кивнула та сквозь слёзы. И с надеждой воззрилась на подругу.
— Ты сильно едешь на воде, это правда. И на тренировках даже держишься сразу за головной группой, а порой умудряешься зацепиться и сидеть на волне у кого-то из лидеров. Это похвально.
Дальше.
Ты — призёр юношеского Первенства России.
— Так в четвёрке же, — горестно вздохнула Юля.
— Не важно, — строго поправила Ирина, — медали дают всем одинаковые, хоть в одиночке, хоть в двойке, хоть в четвёрке, и на любой дистанции.
Но! Кроме водных тренировок, есть ещё и силовая подготовка.
Юля снова вздохнула.
Да уж. Здесь она всегда была в аутсайдерах.
Например, когда главный тренер сам проводил тренировку — и давал им такую нагрузку: набрать двадцать тонн — на штанге — на упражнении тяга лёжа.
Сделать это нужно за час, кто сколько успел. Причём, с любым весом. То есть, ложишься на живот на высокую скамейку, и тягаешь штангу.
Можешь поставить себе хоть двадцать килограммов, хоть семьдесят. Только количество подходов будет разным. Но — в любом случае — надо набрать двадцать тонн.
А потом — полчаса на отдых с переодеванием — и на воду. Там тоже тренировка.
На таких силовых тренировках — по двадцать тонн — тренер выкладывал на подоконник чистый лист и фломастер. Наскоро чертил таблицу — слева писал фамилии всех девушек, а дальше — в свободные графы — каждая должна была самостоятельно записывать количество сделанных килограммов за один подход.
К счастью, главный тренер, дав задание, недолго присутствовал, и вскоре уходил. Оставшийся наставник не очень пристально следил за выполнением, наблюдая в основном за безопасностью, штанга всё-таки. Хотя — все уже взрослые, да и тяга лёжа — не жим лёжа. Но всё-таки.
Юля приписывала неимоверно. Писала — нарочито коряво, стыдно же было так врать. Да и вдруг — тренер следит именно за ней и считает все разы, и — после очень нагло-придуманной цифры — внезапно подойдёт и грозно спросит:
— А ну-ка! Скажи мне правду: сколько ты сейчас сделала! на самом деле.
И Юлька тогда, пряча глаза и запинаясь, пробормочет — что вот здесь просто, понимаете, неразборчиво, в общем.
Даже со своими приписками она всегда набирала меньше всех. Гораздо меньше.
И, замирая от ужаса, в конце силового часа искоса наблюдала за тренером, когда тот просматривал заполненную таблицу.
Но — каждый раз прокатывало.
И она думала: вот, написала себе десять тонн, потом — двенадцать, а потом и все пятнадцать… А реально — шесть-семь набирала, и старалась же ведь, аж руки дрожат… У лидеров — и то двадцать не набиралось, но всё же около того.
А она… Значит, она самая слабая.
— А кроме силовой подготовки, — продолжила Ирина, — есть кроссы. Бегаешь ты, честно говоря, совсем слабенько.
О-о-о! — чуть не простонала Юлька. Бег — это вообще её слабое место.
Очень слабое.
На этом установочном сборе, вторая половина октября — начало ноября, первый в новом сезоне — им задавали кроссы по двадцать пять километров.
Нет, первый раз — пятнадцать километров.
После первого же кросса Юлька, добравшись до своей комнаты, подумала: если они и дальше будут столько бегать, как лоси, да ещё в таком темпе — то она скопытится раньше, чем закончится сбор.
А потом — понеслось: каждый раз кроссы удлинялись на два километра.
Через неделю дошли до двадцати пяти. Здесь отметка остановилась.
К концу сбора Юлька после каждого кросса буквально доползала до комнаты по лестнице, вцепившись в перила. Соседка, успевавшая к её приходу передохнуть и спокойно переодеться к ужину, участливо спрашивала:
— Давай, я тебе принесу?
— Не надо, — бурчала в ответ Юлька. — Сама пойду. Ты всё не унесёшь.
Да, кормили их действительно — очень хорошо. Сытно, вкусно, полезно. И были даже крабы и красная икра. И столы накрывали — сервировали на каждого, на белоснежных скатертях, все приборы, все дела.
— Ну, может, только ешь не торопясь, чтобы я тоже прийти успела. Чтоб столовку не закрыли — и ужин мой не унесли, — хмуро просила Юлька соседку.
Та с сочувствием смотрела на Юлькины ноги и обещала охранять её ужин.
Переодевшись, Юля минут десять сидела на кровати, потом заставляла себя встать и пойти. Медленно спускалась по тихой лестнице — по одной ступеньке: каждый шаг давался с режущей болью.
Потом оказалось, что её организм всё же не выдержал нагрузку, и возникло воспаление надкостницы. Но её голени как следует вылечили — здесь же, в солидном медицинском центре, на следующих сборах. А пока — она молчала и мучилась.
Т
