Оглавление

Часть Вторая

Глава 1

Нескончаемые дожди первых двух летних месяцев намертво пропитали природу осенним духом. Окрасившись в охрово-чёрные оттенки, перегнившая земля не давала плодов, не радовала глаз яркими цветами, не пьянила душистыми ароматами, а лишь тяжко вздыхала, что-то монотонно бормотала, и, казалось, всё живое в этом мире погрузилось в переходящую в анабиоз дремоту. Птицы попрятались и замолкли, ветер тянул лениво, август шёл степенно, растягивая тени, изредка проливая белый и совсем не блестящий свет. И лишь когда рыхлые, словно пудра, облака на мгновение расчищали небосклон, деревья вспыхивали пёстрыми красками от ласкового прикосновения солнца.

Струящаяся горячим потоком Неизбежная Река, очерчивая Долину Чёрных Песков, одновременно служила естественным барьером от вторжения в Андинею с юга, но ни она, ни многочисленные сторожевые башни, не смогли уберечь королевство от набегов чернослужников в прошлом.

Сопровождаемая единственными выжившими после катастрофы головорезами, Мермотта прошла тайным тоннелем под Рогатыми горами и вышла к рапсовому полю, которое встретило её болезненной серостью. И когда всадники на полном скаку направились к роще, окружавшей это чахлое место, под мощными копытами их коней заражённая гнилью растительность рассыпалась в прах.

Мокрая не только от дождя, но и от вод вышедшей за берега реки, роща стала похожа на болото, но, несмотря на сплошные грустно булькающие лужи, казалось, приветливо улыбалась. Берёзы, одетые в белые шелка, нежно искрились, сквозь побледневшие листья струился спокойный свет и, падая в синие воды, рассыпался на танцующие яркие блики.

Вскоре Мермотта со спутниками вышли к реке Лазурной, которая получила своё название благодаря необыкновенному цвету, возникшему из-за огромного количества белой гальки, но сейчас она несла грязные, порой кровавые воды. Это насторожило Гарпию и она пустила коня через безопасную каменистую насыпь к другому берегу, чтобы рощами добраться до Бранви́.

Из всех поселений королевства Андинея, крепость Бранви лежала за его пределами. Она была построена для расширения земель, но так и осталась единственной в своём роде. Чернослужники проникли и завоевали её одной из первых много лет назад, когда Когванг и Мермотта ещё только начали путь порабощения свободных королевств.

Когда путники пересекли рощи и приблизились к Бранви́, она предстала перед ними сокрушённой. Потрясённая открывшимся зрелищем Мермотта резко натянула поводья, и конь, недовольно фыркнув, дёрнулся так, будто хотел сбросить всадницу с себя. Словно уродливое пятно на совершенном полотне мира, крепость серела покрытыми пеплом полуразрушенными стенами. Каменные блоки лежали по затопленному периметру, где-то ещё лениво выползал дым, а над остатками города кружили стервятники, своими криками скорбно приветствуя путников.

Мермотта зло хлестнула коня, погнав его к разваленным воротам. Когда вместе с головорезами она въехала на территорию былой крепости, её глазам предстало ужасное побоище. Повсюду лежали тела мертвецов, обгоревшие или разрубленные на части, некоторые, пронзённые длинными шипами от ярко-цветущих растений, висели на стенах, другие, словно висельники, были подвешены на плюще. Огромные лужи слепили алой от крови рябью, деревянные постройки чернели обуглившимися остатками, каменные здания, башни и замок пали под натиском неведомой силы, покрывая траурной россыпью землю, на которой цвели белые астильбы.

Нахмурившись, Мермотта шумно выдохнула.

— Они были здесь… Они меня опередили, — хрипло проговорила она в пространство.

Вдруг в этой обители усопших послышался тихий болезненный стон, который, в стоявшей вокруг мёртвой тишине, показался столь потусторонним, что заставил Баствида дёрнуться от страха и выхватить бумеранг. Пока он с гримасой суеверного ужаса и диким взглядом озирался по сторонам, Мермотта и Бэтрия, определив источник звука, подъехали к нему и сошли с коней.

Рядом с обрушенной башней лежал ещё живой чернослужник. Его ноги были расплющены глыбой, многочисленные раны кровоточили, и на них местами уже копошились опарыши. Он тяжело дышал от слабости и травм. и не мог пошевелиться. Но когда Мермотта со своей спутницей присели рядом с ним, приоткрыл глаза.

— Госпожа.., — судорожно выдохнул он.

— Что произошло? — спросила Мермотта. — Это были они? Элементали?

— Да… Они пришли внезапно, ворвались в крепость, сметая всё на своём пути… Мы не успели даже понять, что случилось… Всё произошло слишком быстро…

…Внезапно на Бранви обрушилась поднявшаяся из реки волна, разом дезориентировавшая всех, кто находился в крепости. Никто ещё не успел опомниться, как раздался мощный взрыв, и главные ворота с грохотом разрушились. Все кто был поблизости пали под завалами, другие, обгоревшие, с оторванными конечностями, лежали уродливыми кусками тела, издавая леденящие душу стоны. В следующее мгновение с неба обрушился вихрь, который раскидал чернослужников, с оружием наготове бежавших к воротам, и внезапно исчез, оставив после себя Метателя Ножей.

Саэрвил самонадеянно улыбался, хитро щуря лисьи глаза, и, оглядев отходивших от потрясения чернослужников, дерзко сказал:

— Ваш господин мёртв! Если желаете сохранить свои шкуры, советую оставить крепость!

Но едва Саэрвил произнёс эти слова, как на него со всех сторон посыпались стрелы, которые он с лёгкостью отбил, вновь закружившись в вихре.

Из замка во внутренний двор стали выбегать вооружённые до зубов чернослужники, но их встретили подоспевшие к воротам Иджвал и Кеннбурга. Пущенные в них стрелы были отбиты Саэрвилом, швырнувшим в арбалетчиков шквал ветра, который вынес их за пределы стен, где они и нашли свою смерть. Десятки чернослужников со всех сторон атаковали юных элементалей, но Иджвал и Кеннбурга с улыбками наслаждения вступили в бой. Они сжигали своих врагов, замораживали их, взрывали и сбивали с ног. Создав оружие из льда, Иджвал беспощадно рубил и кромсал, а Кеннбурга, кружась в танце смерти, с безудержным хохотом изрыгала огонь. Начался пожар, почувствовав опасность, кони вырвались из конюшен и, не разбирая дороги, топча всех, кто попадался под копыта, стали выбегать из разрушавшейся крепости.

К Бранви уже подошли Дармар с Эральксой и Ангелоном, и Резагда с дочерью. Увидев завязавшуюся потасовку, Миприя собралась бежать к друзьям на подмогу, но Резагда, успев схватить дочь за руку, резко остановила её.

— Что ты делаешь?

— Собираюсь помочь друзьям, — с довольной улыбкой ответила Миприя. — А ты разве не пойдёшь?

— Я уже говорила, что не собираюсь участвовать в бессмысленной бойне.

— Хорошо, оставайся здесь вместе с остальными.

И, вырвав руку, девушка на всей скорости рванулась к воротам.

— Миприя! — крикнула Резагда, обеспокоенно смотря ей вслед.

Встав рядом с дочерью, Эралькса качнула головой и задумчиво произнесла:

— И в кого она унаследовала такой буйный нрав?..

Они наблюдали за тем, как Миприя, добежав до крепости, скрылась в струившемся из ворот дыме, из которого, словно взбесившиеся духи, выбегали животные.

— Кони! — крикнул Дармар. — Надо поймать нескольких, они нужны нам!

Вместе с Ангелоном он бросился к бегущим во все стороны животным, но присутствие Резагды остановило лошадей прежде, чем чародей с мальчиком, рискуя быть затоптанными насмерть, приблизились к ним. Почувствовав Мать Земли, кони остановились и, развернувшись, охотной рысью подбежали к ней. Погладив коней, Резагда, сдвинув брови, решительно двинулась к воротам.

О её приходе в крепость земля возвестила землетрясением. Каждый шаг элементаля земли отдавался гулкими утробными раскатами и расползающимися во все стороны трещинами. Дымная завеса резко распахнулась, и взору Резагды предстала кровавая бойня.

С одной стороны Иджвал, замораживая одного за другим чернослужников, взрывал их всей силой своей мощи, с другой стороны Кеннбурга неистово сжигала заживо каждого, кто пытался приблизиться к ней. Деревянные постройки под натиском её алчной силы обваливались с жалобными стонами, а сверху Саэрвил обрушивал вихри на башни, которые, рассыпаясь с жутким грохотом, падали на землю. Элементали легко отскакивали в стороны от летящих глыб, а чернослужники, бегущие в приступе паники из замка, погибали расплющенными насмерть. Но в живых ещё оставалась небольшая группа головорезов, которые пытались давать отпор, и Миприя с ненасытным наслаждением сражалась сразу с несколькими из них. Ещё в начале боя она удачно выхватила у врага меч и кинжал и, рассекая воздух с исказившим лицо звериным оскалом, безжалостно карала каждого, кто попадал под её клинки. Когда же один из чернослужников, подобравшись сзади, хотел обезглавить Миприю, Резагда напустила на него растение, которое, опутав шею, молниеносно подняло головореза в воздух. Тот затрепыхался в предсмертных конвульсиях, а Резагда, нахмурившись от клокотавшей злобы, распростёрла над землёй руки. Земля взорвалась, разойдясь глубокими расщелинами, некоторые её части тяжело поднимались, другие опускались, и во все стороны хищно ползли растения, впиваясь и разрушая стены замка и фундамент под ними.

— Уходите отсюда! — крикнула Резагда, и элементали, дружно обернувшись, стали поспешно покидать место хаоса и раздора.

Иджвал схватил Миприю за руку и потащил её прочь под камнепадом. Чтобы падающие части замка не коснулись их, Саэрвил сдувал их ветром, а Кеннбурга, прикрывая друзей, прямо на ходу их взрывала. Все, кто был в замке, погибли, лишь двое арбалетчиков стояли на разрушенных стенах и, нацелившись на убегающую Кеннбургу и твёрдо стоявшую на земле Резагду, пустили в них стрелы. Растения элементаля земли успели их отбить и, молниеносно кинувшись к чернослужникам, вонзились в них шипами.

Бой был закончен. Уставшие, но довольные своей победой юные элементали, выбежав из крепости, подошли к сидящим на земле Дармару, Эральксе и Ангелону.

Увидев их радостные улыбки, чародей сказал:

— Поздравляю с победой. Это было чертовски потрясающее зрелище!

Грубо хохотнув, Миприя обняла Иджвала и Кеннбургу и, прижав их головы к себе, смачно поцеловала обоих.

Улыбаясь их ещё детской непосредственности, Дармар продолжил:

— Спешу вас обрадовать, теперь у нас есть кони. Больше нам не придётся стаптывать ноги в кровь.

— Кого ты пытаешься этим обрадовать? — насмешливо кинула Кеннбурга. — Это вы, старики, ныли по дороге, оттого что у вас ножки болят.

Укоризненно посмотрев на неё, Дармар сказал:

— Вот доживёшь до моего возраста…

— Ну уж нет, — перебила его Кеннбурга. — До такого возраста, когда каждая часть тела отваливается, я дожить не хочу.

В разговор вмешалась Эралькса:

— Но разве тебе самой не хочется передвигаться быстрее и меньше уставать?

Кеннбурга посмотрела на мирно жующих травку коней, и в глазах её отразилось ни то сожаление, ни то сомнение, после чего она наигранно безразлично сказала:

— Животные меня не любят, так что… Мне и на своих ногах неплохо.

Миприя подошла к Ангелону, который что-то скрёб камешком на земле, и, присев на корточки, протянула ему меч.

— Это тебе, — сказала она.

Ангелон удивлённо взглянул на девушку, а затем искоса оглядел остальных, что с интересом смотрели на него.

— Зачем? — неуверенно спросил он.

— Мы научим тебя владеть им, чтобы в случае необходимости ты мог себя защитить. И больше никто не посмеет причинить тебе зло, как тогда…

Миприя красноречиво посмотрела на обрубок пальца, который Ангелон, стыдясь, попытался спрятать.

— А как же ты? — спросил он, не глядя на неё.

— У меня есть ещё, — дерзко вскинув голову, Миприя продемонстрировала меч и кинжалы. — Я прихватила несколько с собой.

Звуки землетрясения резко стихли, дым немного рассеялся, и, обернувшись, они увидели шедшую к ним Резагду. Обхватив себя руками, она передвигалась медленно, опустив голову и смотря себе под ноги, под которыми дорожкой расцветали камнеломки. Когда Резагда предстала перед друзьями, её лицо выражало скорбь и безысходность, и элементали обступили её со всех сторон.

Укоризненно качнув головой, Кеннбурга спросила:

— Почему ты грустишь? Почему не радуешься нашей победе?

Резагда промолчала.

— Если не хотела участвовать в этой битве, зачем пошла? — ласково взяв её за руку, спросила Миприя.

— Не могла стоять в стороне, зная, что ты подвергаешь себя опасности.

— Ты должна понять, — вдруг сказал Иджвал, — что нам придётся освободить все поселения, над которыми простёрлась длань Гарпии.

— Разве это освобождение? — негодующе бросила Резагда. — Мы ведь уничтожили крепость под корень, оставив после себя лишь руины…

На землю приземлился Саэрвил, обдав друзей свежим ветерком.

— Они сами не пожелали мирно сдаться, — сказал он, глядя в глаза Резагде. — Нам не оставалось ничего другого.

Лицо Резагды сразу окаменело, и она, зло сверкнув на Саэрвила глазами, отвернулась.

— Тот, кто не желает сдаваться, обречён на гибель, — жёстко сказала Кеннбурга. — Они враги, так что нечего их жалеть.

Выплюнув эти слова с гримасой отвращения, она развернулась и пошла вперёд.

На мгновение повисло неловкое молчание, которое с привычной лёгкостью нарушил Саэрвил.

— Какой город следующий?

Иджвал обернулся.

— Сначала Диальмо́н, потом На́рия и Вальмо́на.

— Хорошо, — кивнул Саэрвил. — А потом дойдём до Славного города.

Иджвал улыбнулся:

— Тогда по коням.

Сделав из верёвок удила, все, кроме Кеннбурги, сели на коней, ибо едва она попыталась приблизиться, как животное, шарахнувшись, взметнуло пыль ей в лицо и бросилось на утёк. Миприя подъехала к подруге и, протянув руку, помогла взобраться на своего коня. Так, все вместе они двинулись в путь.

Оглянувшись к разрушенному городку, Резагда с чувством грусти взмахнула рукой, и территория руин покрылась белыми астильбами…

…Мермотта сидела возле раненного, слушая его с угрюмой сосредоточенностью. Когда чернослужник закончил свой рассказ, она спросила:

— Когда это произошло?

— Три дня назад, госпожа…

Задумчиво качнув головой, Мермотта встала, приказав Баствиду:

— Убей его.

Баствид сделал шаг к раненному, но тот, услышав её слова, истошно закричал:

— Не надо, госпожа! Прошу вас, пощадите!

Но почти сразу его крик утонул в крови, когда Баствид перерезал ему глотку.

Словно испытав наслаждение, Мермотта закрыла глаза и глубоко вздохнула. Жёсткая складка её губ разгладилась, придав ранее угрюмому лицу обычное жестокое выражение.

Какое-то время она неподвижно стояла, смотря куда-то в пространство, но Бэтрия, осторожно встав перед ней, прервала ход её мыслей:

— Что дальше, госпожа?

Резко опустив на помощницу острый взгляд, Гарпия вскочила на коня и бросила:

— Едем в Агнизе́й.

— Но, госпожа, — подал голос Баствид, — вы хотели отправить письмо своим людям, чтобы они расправились с семейками этих демонов.

— В этом больше нет смысла, — надевая перчатки, не оборачиваясь бросила Гарпия. — Первым делом элементали очистят все захваченные нами города и доберутся до северных и западных земель, чтобы спасти своих родных.

— И вы так просто готовы отдать им свои владения?

Мермотта смерила Баствида презрительным взглядом, под которым недалёкий головорез съёжился, словно от острых шипов.

— Они обрели полную силу, и теперь мне их не остановить. Пока не остановить.., — бросив эти слова, Мермотта погнала коня прочь из развалин.

Бэтрия села на коня, и её брат благоразумно последовал этому примеру.

Они снова двинулись в путь на юг к самому маленькому из всех свободных королевств. Захваченный первым, Агнизей принадлежал им полностью, открывая путь к Кроткому морю, многочисленным островам и океану.

Глава 2

Освободив все ранее захваченные чернослужниками города в королевстве Андинея, хранители миновали Снежные Вершины и через Волнистый лес добрались до самого северного города королевства О́гзибас.

Славный город встретил путников распахнутыми настежь воротами, в которые то и дело въезжали и выезжали повозки, оставляя после себя стену пыли. После дождливого холодного лета сентябрь раскрыл жаркие объятия, обжигая ярким, искрящимся на чистом небосклоне солнцем, заставляя горожан прятаться в тени. Тяжёлый воздух разбавляла свежестью река, расходившаяся на два русла, на полуострове между которыми и располагался город. На берегу прачки неустанно стирали в её водах бельё, и возможно из-за этого вода в пределах города имела жёлтый цвет. Длинные дома, тесно прижатые друг к другу, стояли ровными рядами, а между ними пролегали узкие улочки. Их мощные фасады были ярко разукрашены в разные цвета, а охровые черепичные крыши, казалось, плавились, превращаясь в жидкий шоколад.

Смешавшись с толпой лицедеев, никем не замеченные хранители благополучно вошли в город. Остановившись возле таверны, они сошли с коней и, словно заговорщики, встали в круг.

— Вы пока отдохните, — сказал Саэрвил друзьям. — Мы с Ангелоном сами справимся.

— А если вам понадобится помощь? — спросил Дармар.

— Не думаю. За домом Илландии нет круглосуточного наблюдения, так что мы просто предупредим её и незаметно уйдём из города.

— А как же чернослужники? — спросила Кеннбурга. — Разве мы не будем освобождать от них город?

— Город им не принадлежит, здесь они такие же гости, как и мы с вами, и, насколько я слышал, их немного, так что не будем разрушать город.

Кеннбурга в ответ недовольно скривилась, а Миприя сказала:

— Тогда к вечеру встречаемся здесь.

Они разошлись, Саэрвил и Ангелон быстро скрылись меж высокими домами, а Дармар, Миприя и элементали Огня и Воды вошли в таверну.

Резагда собиралась последовать их примеру, но Эралькса придержала её.

— Пойдём со мной, — сказала она. — Я видела лавку с одеждой, купим тебе что-нибудь приличное.

— Зачем? — недоумённо спросила Резагда.

— А что, ты вечность собираешься ходить в своём непонятном одеянии из.., — она приподняла подол плаща дочери, под которым было сотканное силой Земли платье. — Из чего это? Из листьев, из коры? Ты в нём уже целый месяц с тех пор, как мы покинули долину Иненгур. Тебе нужна нормальная одежда, чтобы никто невзначай не узнал в тебе элементаля.

— Будто что-то произойдёт, если кто-то узнает, кто я такая…

— Всякое может быть. Люди слишком алчны и невыносимы, неужели ты это не поняла за восемь лет плена…

Так переговаривались между собой женщины, неторопливо двинувшись по аккуратно выложенной брусчаткой узкой дороге, протискиваясь между горожанами.

Саэрвил и Ангелон вышли к главной площади, где под палящими лучами солнца играли менестрели. Нежное звучание лютни дополняла тоскливая флейта и лёгкий металлический перезвон, когда в такт музыке встряхивали бубен, на котором были подвешены колокольчики. Несмотря на жару и пыль, юные девы, облачённые в простые длинные платья голубых, жёлтых и зелёных оттенков, из под коротких рукавов которых виднелись длинные белые рукава от нижней рубахи, с упоением танцевали на площади. Вуали, украшавшие их сложные причёски, мягко развевались, когда девицы игриво прыгали, изящно выставляя ножки и приподнимая грязные подолы, или, кружась в быстром хороводе, радостно смеялись. Столпившаяся толпа зевак наблюдала за ними с жадным интересом, в отличии от нескольких священнослужителей, что стояли под арками небольшого храма и, держась за большие кресты, смотрели на праздное действо с явным недовольством и осуждением. Сам храм представлял собой двухбашенную сводчатую базилику песочного цвета с богато украшенным порталом в центре, перед которым стоял маленький львиный фонтан.

Саэрвил и Ангелон миновали храм, вокруг которого были разбиты благоухающие цветники, и, обогнув повозки и разноцветную толпу, оказались на другой улице. Внезапно с неба, издав протяжный «кря», на плечо Метателя Ножей опустился сапсан, вонзив острые коготки и ласково укусив его за ухо. Саэрвил с улыбкой дернул головой и погладил Фиона по грудке, от чего тот вновь попытался его укусить, но уже за палец.

— То, о чём я тебя просил, ещё в силе? — после продолжительного молчания спросил Ангелон.

Саэрвил внимательно посмотрел на сына и, вздохнув, ответил:

— Не думаю, что твоя мать разрешит тебе остаться со мной…

— Мне всё равно, она не сможет заставить меня! Я уже взрослый.

Уголки губ Саэрвила довольно приподнялись. Он помнил себя в этом возрасте, ибо был таким же взбалмошным и независимым, сбежав из дома в пятнадцать лет.

— Давай сначала их предупредим, чтобы они как можно скорее покинули город, и поможем, если обстоятельства сложатся наихудшим образом, а потом будем решать, сможешь ли ты остаться со мной.

— А ты хочешь, чтобы я остался? — внезапно очень серьёзно спросил мальчик, посмотрев долгим выжидательным взглядом на отца.

Саэрвил какое-то время молчал и, лишь когда они свернули в переулок, остановился.

— Если честно, я сам не знаю, — сдавленно пробормотал он. — Я бы очень хотел, чтобы ты остался со мной, но учитывая сколь опасен мой путь, наверное, было бы лучше, чтобы ты и вовсе не знал меня…

Они прошли между аккуратно выстроенных двух и трёхэтажных домов и вышли к мостику, перекинутому через узкую речную петлю.

Шум главной площади стих. В этой части города царило удивительное спокойствие, которое разбавляло лишь тихое журчание воды. Людей не было видно даже в тени, казалось, все они попрятались от сентябрьской жары в своих домах.

Переправившись через мостик, Саэрвил и Ангелон оказались перед двухэтажным квадратным домом, жёлто-голубые стены которого украшал изумрудный мох и вьющийся плющ. Остановившись перед дверью с облупившейся краской, Саэрвил постучал, после чего Ангелон, вжав голову в плечи, неожиданно спрятался за его спину. Через некоторое время послышались шаги, и дверь перед ними распахнулась.

На пороге стояла молодая женщина в перламутрово-зелёном шёлковом платье с квадратным вырезом на груди, тёмные рукава которого были расшиты вышивкой. Её небрежно накинутые на плечи золотые волосы, обрамляли очерк прекрасного лица, спускаясь изящными волнами почти до колен, а лебяжью шею украшала нить жемчуга. Тёмно-карие, как спелые каштаны, глаза сверкали под тонкими изящными бровями, а лепестки пухлых губ распахнулись от изумления, едва она увидела гостя. Женщина тяжело задышала, её шелковистую бледную кожу тронул прозрачный румянец, и она потрясённо выдохнула:

— Саэрвил…

— Здравствуй, Илландия, — грустно улыбнулся Метатель Ножей.

Сглотнув ком в горле, Илландия постаралась справиться с волнением.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, отведя взгляд, и, как всегда, когда злилась или была чем-то раздосадована, поджала губы, от чего на подбородке образовалась очаровательная ямочка.

Эти до боли знакомые, но почти забытые проявления бывшей возлюбленной, заставили улыбку Саэрвила стать шире. Тоскливо-нежно оглядев её, он ответил:

— Мы пришли предупредить вас об опасности.

— Мы?.. — Илландия подняла на него ставший совершенно спокойным взгляд, который тут же сменился новым изумлением.

Из-за спины Метателя Ножей вышел сын.

— Ангелон?! — воскликнула Илландия, теряя самообладание. — Так вот, значит, кто похитил моего сына!..

— Он не похищал меня, — прерывая поток материнского ужаса, сказал Ангелон. — Это сделали чернослужники.

На мгновение повисло молчание, казалось, Илландия потеряла дар речи, а вместе с ним и дыхание.

— Что?.. — наконец выдохнула она, хватаясь за сердце. — Чернослужники?..

— Они похитили его, чтобы шантажировать меня, — резко выпалил Саэрвил.

Глаза Илландии округлились от ужаса.

— Что?.. — вновь выдохнула она.

— Они похитили его, чтобы заставить меня делать то, что им было нужно. Много лет они уже следят за вашей семьёй и, угрожая мне расправой над сыновьями, вынуждали служить Дьяволу, но сейчас он мёртв, и мы…

Илландия прервала разъяснения Саэрвила, резко перейдя на визг:

— Я так и знала, что когда-нибудь ты вляпаешься в неприятности! Но почему из-за тебя должны страдать мои дети?!

Вдруг дверь, которую она держала, распахнулась нараспашку, и рядом с ней появился лысоватый мужчина в ярких узких красно-синих кальцони и бардовом кафтане с белой оторочкой, подпоясанным кожаным ремнём с золотой пряжкой, который держал вываливающийся живот.

— Что случилось, дорогая? — басом спросил он, но его взгляд сразу выхватил Метателя Ножей. — Ты что здесь делаешь?

— Мы пришли предупредить вас, — вновь начал Саэрвил. — Вам грозит опасность, чернослужники могут в любой момент прийти и убить вас. Вам нужно покинуть город немедленно.

— Что за чушь ты несёшь.., — скривившись от презрения, выплюнул муж Илландии.

— Это правда! — вперёд выступил Ангелон. — Я был у них в плену, они так же есть здесь, в городе. Вам грозит опасность, и я прошу вас, убегайте сегодня же!

В этот момент сзади к Илландии подошёл мальчик, чьи взъерошенные кудри блеснули золотом на солнце. Лицом он словно скопировал старшего брата и родного отца, а вот цвет волос унаследовал от своей прекрасной матери.

Увидев ребёнка, Саэрвил почувствовал, как его сердце разом ускорило свой ход.

— Здравствуй, Галлейн, — нежно улыбнувшись, произнёс он.

Илландия закрыла ребёнка собой, словно боялась, что Метатель Ножей заберёт у неё и младшего сына.

— Уходи от сюда, — пробасил её муж.

— Не глупи, Пезоний, — нахмурился Саэрвил. — Я пришёл не для того, чтобы разрушить вашу семью…

— Ты уже это делаешь, — горько прозвучала Илландия и, взглянув на Метателя Ножей со слезами, бросила старшему сыну: — Ангелон, домой!

— Нет! — воскликнул мальчик и, сделав шаг назад, вновь встал позади отца. — Мы говорим правду! Вы должны уехать отсюда!

— Я сказала, домой!

— Нет! Я останусь вместе со своим отцом!

Ангелон схватил Саэрвила за руку. Драматичная пауза словно разрезала пространство гнетуще-звонким молчанием. Глаза Илландии расширились от ужаса, она изменилась в лице несколько раз, а Галлейн, вновь показавшись из-за спины матери и сначала с нескрываемым изумлением воззрившись на брата, перевёл взгляд на того, кого он назвал отцом.

Нахмурившись, Пезоний процедил сквозь зубы:

— Домой, Ангелон. Живо.

— И не подумаю! — зло на него посмотрев, воскликнул мальчик. — Ты мне никто, и не имеешь права приказывать! Теперь я знаю правду!

— Прошу вас, прекратите, — прервал их перепалку Саэрвил. — Сейчас не время для выяснения отношений. Вы в серьёзной опасности и должны бежать отсюда.

Внезапно его обожгла звонкая пощёчина, которой его наградила Илландия.

— Я знала, что когда-нибудь ты вернёшься и всё испортишь! — зло и с обидой воскликнула она.

Но Метатель Ножей её уже не слышал, ибо недалеко от них из-за поворота показались чернослужники.

— О, нет, — угрюмо прозвучал Саэрвил. — Они уже здесь.

Все дружно посмотрели туда, куда был прикован его взгляд. Несколько десятков чернослужников, гремя оружием, чёрной стеной неотвратно приближались к ним.

Глаза Илландии распахнулись от ужаса.

— Чернослужники! — воскликнула она. — Так ты не солгал!

— Что теперь делать? — спросил Ангелон, сжимая руку отца сильнее.

Саэрвил повернулся к ним.

— Бегите из города, — быстро заговорил он. — Уезжайте в столицу, там сядьте на корабль до Красных островов…

— Ты предлагаешь нам переселиться на острова?! — взвизгнула Илландия.

— Вам опасно оставаться на материке, чернослужники есть во всех королевствах, они найдут вас!

— Они бегут сюда! — дёрнув отца за руку, крикнул Ангелон.

Саэрвил оглянулся и увидел, как головорезы, обнажив оружие, угрожающе блеснувшие на солнце, стали быстро приближаться.

— Бегите! — крикнул Саэрвил Илландии, отходя на середину дорожки. — Я задержу их!

Но Илландия и её муж, находясь в шоке от происходящего, всё ещё не могли принять решение.

— Бегите же! — вновь крикнул Саэрвил.

Наконец, схватив Галлейна за руку, Илландия первой выбежала из дома, следом за ней последовал и муж. На них сразу обрушился град стрел, но Саэрвил в свою очередь силой воздуха сбил всех чернослужников с ног. Поражённые невероятной силой Саэрвила беглецы на мгновение остановились, но потом Илландия, протягивая руку старшему сыну, крикнула:

— Ангелон! Бежим скорее!

Но тот отрицательно покачал головой и не сдвинулся с места.

— Ангелон! — вновь вскричала Илландия.

Пока чернослужники с трудом принимали вертикальное положение, Саэрвил повернулся к сыну и положил руки ему на плечи.

— Ангелон, иди с ними. Так будет лучше для всех…

— Нет, я хочу остаться с тобой! — взмолился Ангелон. — Пожалуйста, не отказывайся от меня!..

В его глазах стояли слёзы, преумножая и без того необъятную бездну его тёмно-карих глаз.

— Хорошо, — кивнул Саэрвил. — Тогда, держись за мной.

В это мгновение, едва не задев Ангелона, мимо них пролетела стрела. Илландия тонко взвизгнула, а Саэрвил обернулся как раз в тот момент, когда несколько чернослужников, подбежав к ним, уже собирались нанести удары, но он успел поставить воздушный щит и откинуть их в сторону. Мимо Ангелона вновь пронеслась стрела, за что выпустивший её немедленно поплатился жизнью — Саэрвил вскинул его на головокружительную высоту и, пока тот с визгом летел прямиком в лапы смерти, сотворил огромную невидимую стену, дабы чернослужники не могли прорваться к ним.

Взяв в руки Фиона, Саэрвил заглянул ему в чёрные бусинки глаз.

— Улетай отсюда, Фион, — тихо произнёс Саэрвил, и сапсан, поняв друга, взлетел.

В этот момент у него за спиной раздался крик Илландии, Саэрвил обернулся и увидел, что ещё один отряд чернослужников преградил им путь. Молниеносно поднявшись в воздух, он перелетел ближе и смёл новоявленных головорезов в сторону, но в это время стена с другой стороны исчезла, и чернослужники яростно ринулись к ним.

Эралькса и Резагда вернулись к таверне и, войдя под её свод, оказались в пропитанном запахом пива помещении. В большом зале весело галдели мужчины, курили трубки старики, создавая завесу из дыма и гари, а между столиками сновали дородные служанки с подносами в руках. За одним из столиков сидели Дармар и юные элементали. Миприя о чём-то рьяно спорила с чародеем, Иджвал с интересом её слушал, а Кеннбурга, откинувшись на спинку стула и положив ноги на стол, с удовольствием прикладывалась к большой кружке с пивом.

Когда женщины подошли к ним, спор чародея и Миприи закончился раскатистым хохотом Дармара.

— Ну и девица! — весело воскликнул он и, взглянув на Эральксу и Резагду, спросил: — И в кого она у вас такая упрямая?

— Я сама задаюсь тем же вопросом, — ответила Эралькса, опускаясь на стул рядом с чародеем.

Иджвал внимательно оглядел Резагду, чей новый наряд состоял из серо-фиолетового простого платья с широкими карманами на юбке и с корсетным лифом на боковых шнуровках, из под коротких рукавов которого струилась летящая белоснежная ткань рукавов от нижнего лёгкого платья. Даже в таком простом наряде обычной горожанки Резагда выглядела привлекательно, и едва она появилась в таверне, взгляды присутствующих мужчин сразу устремились в её сторону. Чёрные, как смоль, волосы Резагды свободно спускались небрежными волнами до самых бёдер, что только дополняло образ духом свободы и независимости. Ведь женщины королевства Огзибас никогда не появлялись на публике с распущенными волосами, девушки создавали изысканные причёски и покрывали головы вуалью, а замужние дамы носили сложные в исполнении головные уборы. Поэтому когда ведьма появилась в таверне, даже служанки стали перешёптываться.

Не обращая внимания на то, какой интерес вызвала у людей, Резагда села на стул.

— Ты очень красива, — улыбнувшись, произнёс Иджвал.

Эти простые и искренние слова, произнесёнными устами тринадцатилетнего мальчика, заставили Резагду улыбнуться ему в ответ.

— Благодарю, — слегка склонила она голову.

В этот момент, резко поменявшись в лице, Иджвал, с грохотом опрокинув свой стул, неожиданно вскочил с места.

— Что с тобой? — спросила Резагда.

Мгновение Иджвал стоял, вглядываясь куда-то сквозь пространство. Его лицо выражало неподдельную тревогу, он напрягся, словно перед прыжком, а от его тела исходили волны страха.

— Они в беде, — кинул он и бегом бросился прочь из таверны.

Миприя и Кеннбурга резво вскочили с мест и выбежали за ним следом, но сразу за порогом едва не налетели на него. Иджвал стоял недвижимо, словно статуя, и вновь вглядывался куда-то вне пространства.

— Где они? — спросила Миприя.

Частицы воды, испаряясь на жаре, выстроили перед взором Иджвала цветной путь к Саэрвилу и Ангелону, приобретая те цвета, которые незримо для других имели только они.

— За мной! — крикнул он, рванувшись вперёд через улицу, и девушки последовали за ним.

Дармар с Эральксой поспешили вслед за молодёжью, но остановились на пороге, с удивлением обнаружив отсутствие Резагды. Старейшая из элементалей по-прежнему сидела на одном месте, словно приросла к стулу, и задумчиво смотрела в стол.

— Ты идёшь, Резагда?! — спросил чародей. — Саэрвил и Ангелон в опасности, медлить нельзя!

Но Резагда продолжала молча сидеть на месте, и, не дождавшись ответа, Дармар и Эралькса вышли из таверны, успев увидев убегающих элементалей.

В душе Резагды боролись противоречивые чувства, с одной стороны она страстно желала прийти на помощь ставшим глубоко родным людям, но с другой стороны так и не смогла простить Саэрвила за его двойное предательство. Именно это чувство глубокой обиды заставляло её замереть, не позволяя броситься на помощь. Но через некоторое время, глубоко вздохнув, Резагда решительно встала и быстро вышла из таверны на пыльную улицу.

— Куда они ушли? — спросила она Дармара и Эральксу.

— Туда, — указала перстом Эралькса и, качнув головой, добавила: — Нам их точно не догнать.

Но Резагда, не слушая мать, уже прытко бежала за остальными элементалями.

— А мы так и будем здесь стоять? — смотря ей вслед, задумчиво спросил Дармар.

— А что нам ещё делать? Мы уже не в том возрасте, чтобы по городу носиться, как сумасшедшие.

— И то верно, но только мне неспокойно за них…

Некоторое время они стояли молча, но в какой-то момент, взглянув друг на друга, дружно сказали:

— Возьмём коней!

Улыбнувшись столь милому синхронному ответу, они прошли к конюшне.

— Вот, глупцы! — уже сидя на лошади, хмыкнула Эралькса, имея в виду юных элементалей. — Так спешили, что забыли про коней.

Элементали прибежали к месту сражения в тот момент, когда Саэрвил из последних сил пытался сдержать натиск врагов. Он попеременно сметал наступающих чернослужников то с одной стороны, то с другой, одновременно прикрывая Ангелона, также дававшего отпор головорезам несмотря на страх, от которого его буквально колотило. В широко распахнутых от ужаса глазах мальчика стояли слёзы, но он продолжал отбивать удары врагов мечом, подаренным Миприей, и, когда один из головорезов пал от его руки, Ангелон невольно вскрикнул и замялся. Ещё мгновение, и очередной чернослужник, занеся над его головой меч, несомненно, убил бы его, но тут в бой вступили подоспевшие элементали.

Миприя оказалась проворнее, и нацелившийся на Ангелона чернослужник сам лишился головы.

— Никогда не сомневайся! — встав рядом с мальчиком, крикнула ему Миприя.

Иджвал, протянув дорожку изо льда, проехал по ней, на ходу замораживая чернослужников одного за другим, а уже изрядно подвыпившая Кеннбурга, наслаждаясь видом развернувшегося боя, воспламенилась и, распахнув рот, изрыгала огонь, словно взбесившийся дракон. Пламя было столь сильным, что объяло половину нападавших и перекинулось на дома. Горожане, ранее наблюдавшие за сражением в окна, стали с криками выбегать из горящих домов, которые, не выдержав мощной энергии стихии, рушились на глазах. Потоком воды Иджвал попытался потушить их, но было поздно, стремительное пламя в считанные мгновения пожрало дома и они обвалились.

В этот момент к месту боя подбежала Резагда и, узрев весь ужас происходящего, нахмурилась. От одного этого действия брусчатка на дороге раскололась, вздулась, и земля, недовольно урча, стала расходиться. От начавшегося землетрясения чернослужники стали падать, их ряды рассыпались, а горожане с дикими воплями бросились в разные стороны.

— Остановите бой! — прогромыхала Резагда.

Земля образовала вздутые волдыри на дороге, отделив чернослужников от Ангелона, Миприи и Кеннбурги. Саэрвил, то ли от усталости, то ли от голоса возлюбленной, со своей стороны направил на вторую группу оставшихся в живых чернослужников поток штормового ветра такой силы, что он откинул их на значительное расстояние, но вместе с тем, ударившись гигантскими воздушными кулаками в дома, разрушил строения. Вновь послышались панические крики горожан, которые ещё больше разозлили Резагду и, пока первая кучка чернослужников приходила в себя после лёгкого землетрясения близ неё, она вскричала:

— Вы что с ума сошли?! — вскричала она.

— Мы не хотели, — вальяжно ответила Кеннбурга. — Они напали первыми…

— Это не оправдание! Вы хотите разрушить город?! Уже столько домов снесли, люди ранены!

— Ты права, — вышел вперёд Саэрвил. — Но я пытался сдержать чернослужников, чтобы мать Ангелона вместе с моим младшим сыном успели скрыться.

Резагда зло на него посмотрела, но, ничего не ответив, с отвращением отвернулась.

— Они успели уйти из города? — спросил у Саэрвила Иджвал.

— Да, но, похоже, нас засекли ещё при въезде в город, слишком уж быстро они появились. Я думаю, они уже разослали послания с предупреждением, в том числе на запад.

В глазах Иджвала вспыхнул панический ужас, бледность резко окрасила его кожу, словно длань смерти, прикоснувшись, забрала его жизнь.

— Мои сёстры.., — выдохнул юный элементаль.

Саэрвил качнул головой, и в этот момент двое чернослужников попытались напасть на Резагду сзади, но она даже не повернулась, зато выросшие в мгновение ока растения опутали их, а следом всех ещё оставшихся в живых врагов. Стебли змеями обвившись вокруг шей головорезов, принялись их безжалостно душить.

Послышался звонкий топот копыт, и к месту происшествия резвым галопом подъехали Дармар и Эралькса.

— Что здесь произошло?.. — встав позади Резагды и оглядывая руины домов и валивший от них дым, спросил чародей.

Но едва он успел произнести эти слова, как со всех сторон, протискиваясь между развалинами, появилась городская стража, пехотинцы и даже конница.

— Вот, попали, — недовольно скривив губы, проворчала Эралькса.

Стражники остановились и, обнажив мечи, выставили щиты вперёд.

— Предлагаю вам сдаться без боя! — крикнул командир. — Сложите оружие, и на суде это послужит основанием для смягчения приговора!

Резагда огляделась по сторонам и бросила остальным элементалям:

— Нам нужно уходить отсюда.

— Интересно, как? — спросила Кеннбурга. — Нас окружили.

— Будем отбиваться? — предположил Иджвал.

— Нет! — внезапно жёстко прозвучала Резагда, строго взглянув на элементаля воды.

— Тогда, что ты предлагаешь?

На мгновение повисла напряжённая пауза, которую нарушил стук мечей по щитам. Стража перешла в наступление.

— Перенеси нас! — вдруг воскликнула Миприя, глядя на Саэрвила.

— Что?.. — не понял он.

— Перенеси нас всех по воздуху сразу на западное побережье! Так мы успеем спасти сестёр Иджвала и не разрушим город!

— Но я… Я ни разу не пробовал переносить столько людей за один раз и на такое большое расстояние!

— Это будет проще, если у нас будет судно, которое тебе нужно будет толкать, — и, взяв Иджвала за плечо, она приказала ему: — Создай изо льда лодку, в которой мы все поместимся.

— Понял, — кивнул элементаль воды и, отойдя на шаг, одним движением руки образовал под собой ладью.

— Что?! Ну, нет! — воскликнула Кеннбурга и, с отвращением указав на ледяную лодку, продолжила: — Я не полезу в это корыто, и не собираюсь лететь с вами по воздуху! Это паршивый план!

— Это наш единственный план! — возмутилась Миприя.

— От этого он не перестаёт быть паршивым! По мне так лучше в бою сдохнуть, чем разбиться об землю в лепёшку!

Миприя посмотрела на угрожающе приближающихся стражей.

— Задержи их! — скомандовала она Саэрвилу.

Элементаль воздуха закружился в танце и, образовав вихрь, откинул стражников с одной стороны, а развернувшись, ударил мощной дланью ветра в другую сторону. Пехота и конница были отброшены далеко назад, но не прошло и мгновения, как на них посыпались стрелы. Иджвал сразу занял оборону, выпуская куски льда, которые разбивали летящие в них острия смерти.

Миприя схватила Кеннбургу за руку и прорычала ей в лицо:

— Не глупи!

Втолкнув огрызающуюся подругу в ладью, она вместе с Ангелоном залезла следом. Резагда помогла матери спуститься с коня, и вместе с Дармаром они заняли своё место.

— Саэрвил! — позвала Миприя.

Откинув порывом ветра нескольких лучников в объятия смерти, Саэрвил опустился на ладью.

— Это не важный план, я не думаю, что смогу…

— Вот именно! — подала голос Кеннбурга. — А я не собираюсь проверять твои способности!

Она попыталась вылезти из ладьи, но Миприя, схватив её за руку, грубо усадила на дно. Приблизившись к Саэрвилу почти вплотную и заглянув ему в глаза, она очень серьёзно сказала:

— Ты сможешь.

Миприя положила руку ему на грудь в области сердца, и Саэрвил почувствовал, что воздух стал наполнять его естество с новой, знакомой, но давно забытой силой. В глазах Миприи зажёгся лукавый огонёк, губы растянулись в хитрой полуулыбке. Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза, пока по телу Саэрвила не пошла мягкая дрожь.

Почувствовав взаимную симпатию и некое притяжение между дочерью и элементалем воздуха, которое обожгло её словно огнём, Резагда поначалу невольно сделала шаг вперёд, желая грубо прервать их, но потом отвернулась, зарыв все свои чувства глубоко внутри. Она увидела очнувшихся от атаки стихий Воздуха и Воды стражников, которые вновь ринулись к ним.

— А теперь действуй, — донёсся до Резагды томный полушёпот Миприи.

Она хотела вновь оглянуться, но заставила себя наблюдать за стражниками, под ногами которых вдруг задрожала земля и, разверзнув уста, приглашала вопивших от ужаса людей в свою прекрасную бездну.

Глубоко вздохнув и закрыв глаза, Саэрвил сосредоточил силу воздуха вокруг ладьи. Являясь для других неощутимой стихией, для него воздух был осязаемым и зримым. Он чувствовал его трепетные прикосновения, едва уловимые для простого обывателя или незаметные вовсе, чувствовал непокорную ускользающую субстанцию каждой клеточкой своего тела, вне и внутри себя, и наслаждался тем, что мог творить невидимые формы из столь таинственного бесплотного существа.

Покорный элементалю воздух легко оторвал ладью от земли и стал медленно возносить её всё выше и выше. Кеннбурга, вцепившись одной рукой в бортик, другой за ногу Миприи, с расширившимися от ужаса глазами сидела неподвижно, как изваяние, словно одно её малейшее движение могло заставить ладью рухнуть вниз. Но Саэрвил удачно вознёс их к самым облакам, спрятавшись в которых, они продолжил свой путь на запад, покидая потрёпанный ими и лежавший теперь далеко внизу Славный город.

Глава 3

Порт Гарле́я в западном королевстве Помпе́н всегда встречал путников колоритной смесью из запахов рыбы, гниющего дерева, чаячьего помёта, водорослей и железа. Многочисленные, привязанные к кнехтам, рыбацкие лодки мерно постукивали о помост, а заходящие корабли возвещали о прибытии звоном колоколов. На пристани кипела обычная работа: рыбаки складывали сети, фасовали рыбу, громыхали ящиками и бочками, и нечленораздельно орали, изъясняясь друг с другом на местном диалекте. Бело-серые дома стояли ровными рядами, вокруг и меж которых сновали горожане, вдали квадратной звонницей возвышался собор, слева от которого на спуске опасно накренившись стоял выстроенный в виде башни дом с вывеской «Три Сестры».

В этом странном доме за столом просторной чистенькой кухни находились три молодые женщины, а напротив них с поникшей головой сидел Иджвал. Появившись утром на пороге давно покинутого дома, элементаль был встречен искренней радостью, тёплыми объятиями и вкусной, хоть и скромной, стряпнёй своих так глубоко любимых сестёр, но когда ему пришлось рассказать им всю правду, тёплая атмосфера воссоединения сменилась печалью.

— Я вернулся, чтобы спасти вас, — говорил Иджвал, стараясь не смотреть сёстрам в глаза. — Несколько лет назад к вам уже приходили чернослужники… Они по-прежнему здесь, в этом городе, и в любой момент могут прийти вновь. Вам нужно бежать отсюда, как можно скорее…

— Но зачем мы понадобились этим чернослужникам? — прервала его женщина в простом зелёном платье со светло-русыми кудрями, непослушными завитками спадающими на лоб из-под чепца. — Что им от нас нужно?!

— От вас ничего, это из-за меня вам грозит смерть. В обмен на вашу безопасность я поклялся служить их хозяину, но с друзьями нам удалось его убить. Однако ничего не закончилось, его люди на свободе и могут причинить вам зло…

— Подожди, подожди… Зачем ты был нужен Дьяволу? Что ты, мальчик, мог ему дать?

Собираясь с духом, Иджвал долго молчал, но потом, решив не скрывать от сестёр правду о себе, выдохнул:

— Я элементаль воды…

По кухне прокатился вздох изумления.

— Это правда? — спросила низким голосом девушка в коричневом платье со столь же золотистыми локонами, как и у младшего брата, собранными в разлохмаченный пучок на затылке.

— Мы слышали об элементалях, — залепетала самая юная девица в розом платье с косой на плече. — Торговцы с Андинеи всем рассказывают небылицы о четырёх людях, якобы обладающих магией стихий, которые освободили королевство от захватчиков. Но… это же просто сказки!

И в этот момент словно по волшебству в пространстве перед ними возникли капли, которые, плавно стекая друг в друга, соединяясь и сплетаясь в танце, образовали из воды лилию. Распустившись прозрачно-серебристыми лепестками, она застыла и, быстро покрывшись инеем, упала прямо в протянутую руку элементаля воды, где, вновь превратившись во влагу, разлилась по его ладони и исчезла.

Три сестры с изумлением смотрели на это красивое проявление стихии воды, которое Иджвал создал, чтобы уверить их в том, кто он есть на самом деле. Когда вода исчезла на его ладони, он тихо, словно кто-то мог их услышать, сказал:

— Это не магия. Я — дух воды, — и, взглянув на их смятенные лица, взмолился. — Глибосе́на, Озе́тта, Амари́та… Прошу вас, покиньте город немедленно! Уплывайте на острова, там вы будете вне их досягаемости!..

— А как же ты? — спросила старшая сестра.

— Когда всё закончится, я сам вас найду. Обязательно найду, где бы вы ни находились.

Сёстры не стали спорить с младшим братом и долго раздумывать. Память ещё хранила событие давно минувших лет, когда чернослужники похотливо щупали их, срывая одежды и отрезая локоны. Временами им казалось, что за ними будто кто-то наблюдает, и страх снова попасть к головорезам в руки, который они испытывали эти годы, усилился, побудив их действовать быстро.

Наскоро собрав необходимые вещи, еду и скопленные за годы деньги, сёстры в сопровождении Иджвала отправились на пристань, откуда в полдень отправлялось торговое судно к дальним островам. Заплатив капитану за переправу, они благополучно взошли на корабль и, встав по правому борту, на прощание дружно помахали брату. Корабль отошёл от причала, а Иджвал, приподняв руки, резко разжал пальцы, из-за чего море, придя в движение, порывисто подхватило судно и большой волной толкнул его далеко вперёд. Послышались крики, люди, ничего не понимая, забегали по палубе словно перепуганные крысы, и только сёстры элементаля, изумлённые такой силой, продолжали неподвижно стоять по правому борту и смотреть на него. Когда корабль оказался достаточно далеко, море резко стихло, и озорные волны рассыпались на шипящую пену, а Иджвал, чувствуя только щемящую грусть, поплёлся прочь.

Недалеко от порта, развалившись на песке после тяжёлого перелёта, отдыхали хранители. Эралькса, измученная долгим перелётом, сидела с угрюмым выражением лица, потирая больную поясницу, а Дармар, подперев щёку ладонью, дремал, сидя рядом. Недалеко от них Миприя и Кеннбурга о чём-то громко говорили, непринужденно смеясь и весело жестикулируя, а по другую сторону Ангелон, сливаясь с окружающим пространством, молча сидел подле отца. Лениво облокотившись локтём на землю, Саэрвил пальцами другой руки задумчиво перетирал песок, иногда подбрасывая его вверх, и частицы, остановившись на уровне его лица, легко устремлялись ввысь спиральными завитками.

Вдруг Ангелон, обернувшись к отцу, тихо спросил:

— Ты любил мою маму?

Саэрвил посмотрел на сына.

— Да. Когда-то я очень любил её, — кивнул он.

Выдержав паузу и собравшись с духом, Ангелон решился на вопрос:

— Тогда почему ты оставил нас?

Ожидая этого вопроса, Саэрвил сел и, обхватив колени, глубоко вздохнул.

— Я… не мог остаться с вами, — нерешительно начал он, с трудом подбирая слова и избегая смотреть сыну в глаза. — Илландия вышла замуж, потому что… я ведь бродяга и очень ненадёжен. И как ты уже понял, вдобавок ещё трус и предатель…

Ангелон внимательно смотрел на сидевшего с поникшими плечами отца, а лёгкий бриз ласково трогал его огненные, переливающиеся на солнце пламенем, волосы, точно такие, как и у него самого. Они были очень похожи, не только внешне, но и внутренне, ибо Ангелон чувствовал необычайное духовное родство с Саэрвилом, и, несмотря на то, что находился сейчас подле него, испытывал щемящую тоску за те долгие годы разлуки.

— Чтоб ты знал, я не считаю тебя трусом, — ласково произнёс мальчик.

Саэрвил обернулся к нему.

— И спасибо тебе за это, — улыбнулся он.

Они надолго замолчали, пока взгляд Ангелона не выхватил стоявшую у самой кромки воды Резагду. Она держала новенькие башмаки в руке, и морские волны-детки, радостно накатывая, ласково щекотали её ноги.

— Ты любишь эту женщину? — внезапно спросил Ангелон.

Понимая, о ком говорит сын, Саэрвил посмотрел в сторону Резагды. За месяц их совместного путешествия элементаль земли ни разу с ним не заговорила, а вз