Оглавление

1. Лучник. Книга пятая. Часть 2. Под созвездием Волка: Звездный Бродяга
2. Часть вторая
   1. Глава первая
   2. ЗАЖИГАЮЩИЙ ЗВЕЗДЫ
      1. 1. Время потерь
      2. 1.Ариут
      3. 2.В череде неудач
      4. 2.Темная сторона
      5. 1
      6. 2
      7. 4
   3. Глава вторая
      1. На подступах к легенде
      2. 2.Отчаяние
      3. 3. Застава
      4. 4.Без удержу
      5. 5.Сухая вода
   4. Глава третья
   5. ЗВЕЗДНЫЙ БРОДЯГА
      1. 1.Лабиринт
      2. 2. В поисках Ключа
      3. 3. Храмовники ничему не научились
      4. 4.Где же ключ?
      5. 5.Аста
      6. 6. Пророчество
   6. Глава четвертая
      1. ДЖИНДЖИ
      2. 1.Пульт
      3. 1
      4. 2
      5. 3
      6. 4
      7. 5
      8. 2
      9. 3
      10. 4
      11. 3. Камни не должны говорить
      12. 1
      13. 2
      14. 3
      15. 4
      16. 5
      17. 6
      18. 2
      19. 5.Оторопь
      20. 1
      21. 2
      22. 3
      23. 4
      24. 5
      25. 6
      26. 2
      27. 3
      28. 4
      29. 5
      30. 6
      31. 2
      32. 3
      33. 4
      34. 5
      35. 6
      36. 7
   7. Глава пятая
      1. Последний штрих
      2. 1.Неожиданный визит
      3. 1
      4. 2
      5. 3
      6. 4
      7. 1
      8. 2
      9. 3
      10. 4
      11. 5
      12. 6
      13. 7
      14. 8
      15. 9
      16. 10
   8. Глава шестая
   9. ВРЕМЯ РАЗБИТЫХ СЕРДЕЦ
      1. 1
      2. 2
      3. 3
      4. 4
      5. 5
      6. 6
      7. 7
      8. Выслушай свое сердце
      9. 8
      10. Эпилог
   10. БРОДЯГА. НАЧАЛО ВРЕМЕН
       1. 1
       2. 2
       3. 3

ЛУЧНИК

Под созвездием Волка

Часть вторая

Звездный бродяга

Глава первая

ЗАЖИГАЮЩИЙ ЗВЕЗДЫ

1. Время потерь

1.Ариут

«Зачем мне все это?».

Ариут недолго потешилась властью: и у любви Драма — в этом только малая толика вины. Скорее, спасение, а не вина. Там, на планете, она не поняла Храм и не познала его силы. Впрочем, силы она не познала и здесь, зато, в полной мере ощутила его настойчивое стремление к беспредельной власти над людьми и миром. Над нею — тоже. В конце концов, они поверили и в ее силу, но и ей отвели всего лишь роль тарана.

Ариут недобро усмехнулась: они не получили своего, — Властительница категорически отказалась приказать своим подданным пасть под верховенство Храма. Но ей это обошлось высокой ценой. Драм, — о том уже на каждом углу говорят, — без ума влюблен в нее, но она отлично понимала, насколько эгоистичной окажется его любовь. Ведьма знала, что накаркать, — посадят ее в золотую, но, все же, клетку. И ей уже не светит ….

Драм не спрашивал, любит ли она его? Зачем? В их отношениях достаточно одной любви, а Строгор ….

Строгор — на другой стороне Заставы. Был? Птргер заверяет, что Государь на той стороне так и не объявился.

Но это ничего не значит.

«Ни-че-го не зна-чит. Ни-че-го». Он где-то рядом. Совсем рядом. И так же рядом тень этой никчемной девчонки.

Ариут с ненавистью посмотрела на злополучный бассейн. Ради него разобрали и перенесли парадную стену дворца. И парадную лестницу. И теперь из ее спальни не видно, кто всходит по лестнице. Но беда не в этом. Дно бассейна так и не удается склеить, — и потому ей каждодневно приходится лицезреть знамение грядущих лишений. Разумеется, предвестником их служит не напрасно пролитая кровь этих смешных человечков, хотя, без сомнения, и она только приблизит окаянное время. Так говорят люди, боязливо шмыгающие мимо дворца.

Но с Драмом спорить бесполезно. Кто-то активно подталкивает его на это действо. Храм? Возможно. Во всяком случае, Драм упорно не хочет замечать этой очевидности, — каждый раз прекращает разговор и молчаливо уходит. Неужели надеется, что его армии, наводнившие темную сторону, способны одни завоевать светлую сторону, даже если там нет Государя Строгора?

Но с Драмом спорить бесполезно.

***

Не знала Ариут, что Драм уже готов пойти на попятную. Если бы Ариут еще немножко поднажала, он отменил бы казнь. И не потому, что пожалел ураников, — просто, вчера шпионы донесли неприятные новости об интригах Храма. Не хотелось в них верить, но его шпионы — многоопытны, и, как бы ни были хитромудры храмовники, вряд ли смогли бы провести их. И не провели.

Драм и сам понимал, что жестокая казнь детей оттолкнет от него армию темной стороны. Понимал, но больше верил своим предсказателям, убедительно доказывавшим необходимость этого шага.

А вчера. А вчера он узнал, что предсказатели последнее время слишком тесно общаются с храмовниками. И книга знамений, кою часто суют ему под нос, принадлежит, — теперь нетрудно догадаться, — разумеется, Храму.

Если Ариут снова ….

А Ариут не открыла ему дверь, — и Драм, не взглянув на бассейн, сбежал вниз по лестнице.

— Йут! — Крикнул он в никуда.

— Слушаю вас, Ваше Верховенство. — Вывернулся откуда-то из кустов Йут, и угодливо склонился в низком поклоне.

— Во избежание нежелательных эксцессов ритуал состоится завтра. Окружите город тройным кольцом. — Указания следовали подобно сухим щелчкам огнестрельного оружия. — На каждой улице, прилегающей к Дворцу, установите заградительные отряды. Жестко пресекать любые проявления недовольства.

Драм, наконец, умолк, — и Йут облегченно вздохнул: он уже несколько дней жил на пределе своих сил, а завтра все закончится.

Драм уже пошел прочь, но затем поспешно вернулся назад.

— Наступление на Заставу начнем завтра сразу же после ритуала.

— А свадьба?

— Свадьба состоится после победы, в которую я всецело верю. Все понятно?

Йут никогда не блистал способностями, но был ревностным исполнителем распоряжений и редко высказывал возражения, но:

— Зачем такая спешка? Многие могут заподозрить бегство.

Драм удивленно вскинул ко лбу свои длинные, густые, закрученные кольцами брови:

— Нас не должно волновать, что о нас подумают. Мы обманем противника, начав операцию, когда ее не ждут. Тем более что погода на нашей стороне. На заставе третий день идут проливные дожди. Я не спорю, они помешают и нам, но теперь мы будем в равных условиях.

— Прекрасно задумано, Ваше Верховенство. — Восхитился Йут. — Я бы мог посоветовать начать наступление во время ритуала, но мы не сможем быть сразу в двух местах.

Да, Йут удивляет все больше и больше.

— Я подумаю. — Бросил Драм и решительно направился к ставке Птргера. Разумеется, говорить о переносе даты наступления Птргеру не следует, но знать его настроение необходимо.

А, когда уже завиднелись шатры ставки, вспомнился Йут, — и Драма неприятно передернуло: неужели и он стакался с храмовниками?

***

Птргера на месте не оказалось: невероятно, но в его ставке уже знали обо всех переносах, а сам Птргер, всего скорее, сбежал от нежелательного разговора. Бранить нужно только себя: нет ничего глупее, чем раскрывать секрет посреди толпы. Вероятнее всего, и на Заставе уже все известно.

Но Драм, все равно, уже пылал гневом настолько, что готов был начать все немедленно.

Он не заметил подвернувшуюся под ноги корягу, и, зацепившись за нее левой ногой, шлепнулся плашмя в огромную лужу. И это мигом остудило весь глупый гнев.

2.В череде неудач

Лаки тоже пребывала в опасном гневе. На Второй планете дела с предсказателями шли хуже некуда, и искать нужные книги равносильно поискам иголки в стогу сена. Зато, она первой узнала о переносе времени казни, но время уже было безнадежно упущено.

И, все же, она наметом понеслась к поляне, где рассталась со Строгорами и ураникой Верикой.

Она всегда знала, что ее незаслуженно почитают богиней, что еще раз подтвердилось сегодня. Книгу, что она все-таки нашла, Лаки видывала и прежде, но только сегодня нашла те страшные строки.

«Если Герою не удастся зажечь над Желтой Заставой солнце…».

У Строгора иное предназначение — открыть беглым малаи и богам Звезды.

У Строгора другое предназначение, а книга говорила об ином — о том, что Строгор покинет этот ….

У Лаки есть душа, и она кричит от боли: Строгор для Лаки больше чем друг — он ее второе Я. Только Лаки да Ленарис знали, что он — продолжение Белого Волка, хотя он совсем не похож на Вожака. Ленарис объясняла это очень просто: Строгор — не повторение, а всего лишь продолжение.

Наверное, об этом догадывается еще один человек. Лаки на бегу злобно зарычала: бог-изгой Тысячеликий всегда оказывается вне досягаемости ее клыков, а иначе …. Иначе тоже получается очень плохо: Стрелу Времени мог пустить он и только он. Лаки удалось перехватить ее, но Строгоры все испортили. Все? Если Строгор покинет этот мир, то Стрела не найдет его …. Если …?

Лаки от удивления невольно замедлила бег. Сочетание «покинуть мир» имеет много интерпретаций. Особенно, если имеешь дело с богами и бессмертными. А еще с такими, как Белый Волк. Или Строгор.

И все же она не успела.

***

На поляне Лаки дожидались только Верика да Строгор-привидение.

— Где он?

— Все изменилось. — Ответило привидение, но волчица нетерпеливо повторила:

— Где он?

Препираться было бессмысленно, и Строгор ответил:

— Улетел к отшельнику Рдмулу.

— Зачем?

Вопрос не был праздным: у отшельника Рдмула плохая репутация. Слежки за ним, правда, не было, и набеги на его владения давно прекратились, но Лаки неожиданно и сильно расстроилась. Почему, она не могла понять, — и оттого ее настроение портилось все сильнее.

— Зачем?

— Только оттуда Строгор сможет попасть на Заставу.

— Я же просила …. — Лаки сама понимала, что она сейчас не права, но ничего не могла с собой поделать.

— Обстоятельства изменились, Лаки. Казнь перенесена на завтра.

***

Можно было представить, что Рдмул уже давно поджидал их.

Из пещеры были вывезены кучи различных вещей, а он сам, тяжело отдуваясь, катил по ухабам им навстречу доверху наполненную тележку.

— Что за переселение, Рдмул? — Громыхнул басом Пта, а тот только хмыкнул и отметил тем же тоном:

— Баррикаду от драконов строю. Зачастили что-то.

— Помочь?

— Помоги, если время есть.

— Нет времени, Рдмул. На Заставу нам надо.

Рдмул вывалил в канаву тачку и обреченно махнул рукой:

— Вам здесь не пролететь. Заросла расщелина.

— А он? — Пта кивнул на Строгора.

— Он-то пройдет, думаю. Да не все там ладно, мне кажется. — Рдмул снова махнул рукой, и плюхнулся на тачку.

— Что так? — Недоверчиво заглянул в пещеру Тсир.

— А вы послушайте. Вчера Паламуш ко мне приезжал. Еще в позапрошлом году скалоруб я у него брал взаймы. Сегодня ему понадобился. А скалоруб-то в закрытой пещере лежит. Вот и стали мы затвор-то открывать, а из щели на нас страхонцы бросились. Еле мы отбились, да затвор закрыли. Такие вот дела.

— И что делать? — Тсир снова неуверенно заглянул в пещеру.

— Страхонцев пожечь можно. Вы затвор быстро откроете, а дальше — не мне вас учить.

— А если и дальше — страхонцы?

— Чего не знаю — того не знаю. Знаю только, что обратного хода ему не будет, — не могу я страхонцев на эту сторону пропустить.

— Выходит, погибнет он там?

— А это — как получится. — Развел руками Рдмул. —

— Далеко ли здесь до Заставы-то? — Прищурил глаз Тсир. — Может, я, или молодые сможем здесь протиснуться? Если что, пожечь и там можно.

— Там пожечь Строгор и сам сможет. Неувязочка только одна получается: огонь там меры совсем не знает, — не одни сутки, случается, полыхает. Ни что живое там выжить не сможет. Так что про огонь забыть придется.

— А отсюда? — Тсир пытливо заглянул Рдмулу в глаза.

— Отсюда туда вода не пропустит, да и не пролезешь ты через расщелину.

— Почто, тогда, пещеру готовишь? — Начал, было, сердиться Тсир, но Рдмул достал из-за пазухи мешок кожаный и только после долгого глотка воды ответил:

— Дед приходил. Это он мне про то, что явитесь вы, сказал, и наказал пещеру освобождать.

Но это Тсира не убедило, и он решил:

— Придется мне его через верхние пещеры везти. Заодно и путь разведаю. Чую, придется и нам в этой сече крылья размять.

Все это время Строгор, как-то отвлеченно вслушиваясь в перепалку, не проронил на слова.

— А ты-то чего молчишь? — Уже и Пта не выдержал. — Не пройти тебе здесь.

— Куда расщелина выводит? — Вместо ответа спросил Строгор у Рдмула.

— Дед сказал, что раньше к дворцу выводила, а теперь, кто знает? — Быстро отозвался Рдмул.

— Значит, здесь и надо идти. — Нарочито безразличным голосом сказал Строгор, но как обмануть Пта?

— Откуда эти страхонцы взялись, и кто — они?

— Страхонцы-то? А никто этого не знает. Давно они здесь. Сначала только по ночам животин крали, а потом и на людей в сумерках нападать начали. Загнали их в пещеры не здесь, а за мертвыми болотами, и ходы забили крепко. Года два их не видели, а они, погляди-ка, выжили. — Рдмула, казалось, это восхитило, но он же и решил. — Не пройти тебе здесь. Огонь зажигать нельзя, — сам сгоришь, а страхонцы во тьме хорошо видят, — лучше, чем на свету.

— Нет времени стороной обходить. И сами это знаете, и дед не зря приходил. — В голосе Строгора совсем не было решительности, но этим он и убедил драконов.

***

Рдмул удрученно хлопал себя по бокам, а за затвором гремели взрывы, и гудело пламя.

— Эт ведь как? — Пришло к Рдмулу запоздалое просветление. — Не понял я деда, когда он пещеру проверить приказал. Это ж так я и за водой выжечь мог, и теперь время бы не терять.

Он настороженно прислушался. — Кажись, стихло все. Сейчас проветрим, — и можно будет идти.

— Нельзя ему здесь идти. — Лаки все-таки успела. — Пещера полна газа, смертельного для Строгора.

СМЕР….

«Если Герою не удастся зажечь над Желтой Заставой солнце…».

Как все просто! Строгор зажжет солнце, и сам сгорит в нем. Вместе с Заставой. Возможно, его жертва не будет напрасной. Возможно, но, сколько времени еще пройдет, прежде чем малаи вернутся к звездам.

— Прости меня, Лаки. Мне не дано вывести малаи к звездам. Это сделает кто-то другой. Обязательно сделает. У малаи много людей, постоянно смотрящих на небо.

— Я пойду с тобой.

— Нет, Лаки. — Он присел и обнял ее за голову. — Построитель уже готов. Найди того, кто заменит меня и поможет Строгору. Это ведь он создал Суперпостроитель, а не я. И защити их от Тысячеликого.

Строгор, кажется, прав, а она — не богиня. Совсем не богиня. Она должна была увидеть слежку за поляной, но не увидела, а человек тот не слишком и скрывался.

***

Лаки исчезла беззвучно и незаметно. И Строгор, как и всегда, тоскливо посмотрев на небо, решительно пошел к пещере. Какой смысл терзать душу сомнениями, если иного пути нет?

За затвором тошнотворно воняло сгоревшей плотью, и всюду царила неправдоподобная чернота.

— Слышишь, вода звенит? Туда и иди. — Суетился слева Рдмул. — В воду нырять придется. Плавать-то умеешь? Там под скалу поднырнешь, а вода тебя на тот берег сама вынесет. А дальше — щель узкая — с пути никак не собьешься. Да и путь не велик, дед сказывал. Он, как и ты, в камне хаживал, и здесь бывал. Давно, правда.

А и за водой было легче только тем, что под ноги постоянно не попадались недогоревшие трупы страхонцев. Зато от газа едва не выворачивало нутро, и пульсирующая боль разрывала голову. Но он шел и шел, пока не увидел впереди светящиеся фигуры. Если верить Рдмулу, это и есть страхонцы.

Наверное, он сошел с ума:

— А смысл? Меня даже не всем достанется.

— Что можешь предложить взамен? — Страхонцы, оказывается, умеют ментально разговаривать.

— Взамен? Почему вы не выходите на поверхность?

— Отсюда нет выхода, а камень растет быстрее, чем мы успеваем выглодать ход.

— Тогда, я покажу вам дорогу к выходу, за которым много съедобной плоти.

— Что ж, веди. Если выведешь, мы оставим тебя в покое, если нет, съесть мы тебя всегда успеем.

Страхонцев оказалось не так и мало. Странно, как они сами не смогли найти выход, если, кажется, прячутся в каждой щелке?

Лучше бы он не озабочивался этим вопросом! И ответ не получил, и обрел новые сомнения.

Шли они молчаливо, пока один из страхонцев случайно не зацепился за острие меча. Жуткий визг потряс пещеру, в кою уже давно переросла расщелина.

Бедняге не пришлось долго мучиться, а Строгору стало идти несколько вольготней, хотя такое положение продолжалось недолго, — и вскоре он снова шел в плотном светящемся кольце.

В компании, без спору, веселее, но Рдмул обещал короткий путь. Или предполагал скорое появление страхонцев? А пещера, между тем, раздвоилась. Разошлась под углом в половину прямого. Тут и без того сомнений по горло, а начни гадать, куда идти ….

Кажется, страхонцы начали активно проталкиваться к нему, и даже красноречивое прикосновение к мечу не уменьшило толкотню. От нервного напряжения тут же заболела правая нога. Точнее, ее стало жечь неимоверно. Правый отрог?

Поворот туда лишь только усилил жжение.

«Да, что это такое?».

Камушек только что не светился, но поворот налево сразу же уменьшил жжение.

— Туда нельзя. — Страхонец решительно заступил дорожку.

— Выход там.

— Туда нельзя.

— Почему?

— Оттуда никто не вернулся.

Логика, надо полагать, железная.

— Потому что нашли выход?

Его вопрос, кажется, поразил всех наповал.

Нет, не наповал: светящийся поток через мгновение устремился в левый рукав.

Но ненадолго.

Вероятнее всего, — или вернее? — там оказался тупик.

— Там нет выхода.

— Там нет выхода.

ТАМ НЕТ ВЫХОДА!

— Ты решил обмануть меня?

«Меня» звучало, как «нас», и, конечно, как «меня».

Надолго ли защитит меч?

Нельзя думать про меч. Нельзя.

— Может, все-таки пропустите меня туда. Я знаю, выход там.

— Нет там выхода.

— Вы так оголодали, что не можете переждать и малое время?

— Мы можем ждать вечность. — Все-таки, получается, у них есть вожак?.

— Тогда, в чем дело? Пропустите меня.

— Все — назад. Освободить проход.

Или вожак нашелся только сейчас, — слишком агрессивно встретили его активность.

— Сначала сам отойди. Он хочет оторвать лучший кусок. Кто ты такой?

— Я тот, кто ему верит.

— Этого мало.

После последнего выкрика толпа неожиданно смолкла, и утекло много драгоценного времени, прежде чем в плотной толпе начался ропот.

— Пропустите нас.

Что случилось? Что означали для них последние слова? Видимо, много, поскольку толпа не только расступилась, но и отхлынула назад.

«А на что ты надеялся?». Если вездесущие твари не смогли найти выход, то ….

Вокруг однозначно был не кристалл. Впрочем, и кристалл не обещает выход в любой точке.

Умирать нужно в борьбе за свою жизнь, а не дожидаясь, когда твари доберутся до ее края.

Меч уже в руке. Жаль, отбиваться можно только сверху вниз, да колющими ударами вперед.

Надолго ли его хватит? По крайней мере, смертельно устав, он уже не почувствует, как острые клыки вгрызаются в живую еще плоть.

2.Темная сторона

1

Ариут не оставалось ничего иного, как медленно комната за комнатой властно обходить Дворец. Время указаний уже давно прошло, — и Дворец опустел: обычные дела никто не отменял, и за неисполнение их можно и жизни лишиться.

О том, что казнь переносится на завтра, она узнала от Птргера, не преминувшего одновременно упрекнуть, что к ее мнению снова не прислушались. И она уже привычно стерпела еще одну обиду.

Прав Птргер: ее снова не спросились. Или Драм хотел посоветоваться, а она его не впустила?

Хотя вряд ли? Внутреннее содержание Драма не соответствует его наружности. Ариут, разумеется, пугают его надменная холодность и жестокость, но выбора ей, как всегда здесь, не предоставлено.

Ариут стремилась уйти вглубь дворца, а ноги снова возвращали ее к злополучному бассейну, в котором завтра прольется кровь. Завтра, если не сегодня. К своему стыду, Ариут так до конца и не поняла Темную сторону Заставы. Нет, в отличие от татлатов, какими бы они ни были, люд Темной стороны всегда жив и общителен. Правда, пока не отловили на войну. «Там они всегда прячут взгляд. Там никогда не знаешь, станут ли они за тебя стеной, или вонзят нож в спину. А так, нормальные люди, такие же, как и на той стороне». Так сказал Птргер на второй день их знакомства, но на войне Ариут не была, а в районе дворца они — «нормальные люди». А сегодня Птргер открыл новую их грань: «народ может подняться против казни», и «много крови тогда прольется».

Ариут импульсивно схватила дорогую вазу и с размаху метнула ее в бассейн. Драм где-то пропадает, а город заполняют татлаты. «Крови хватит не на один бассейн».

«Зачем это? Зачем?».

***

Его хватит ненадолго. Ручищи-то страхонцев так и тянутся к нему со всех сторон. Сверху тоже, а его руки уже устали держать меч, и с каждым разом удары становятся все более неверными. И тупеет сознание ….

Сознание тупеет, но Строгор успел почувствовать возле лица смрадное дыхание и ударить по страхонцу рукоятью меча, а затем ….

Понимая, что конец уже близок, Строгор наискось сверху вниз нанес последний отчаянный удар.

Права была Лаки: это — ложный путь.

Может ли кто становить движение тяжелого двуручного меча? Строгор не смог, — и меч звонко ударил в стену и ….

Это было невероятно, но меч… разрезал стену не хуже, чем стекающую по ней смолу.

А страхонцы, отталкивая друг друга и завывая, тянулись к его незащищенной шее.

Как тяжел меч! Он сам, своим весом вспарывая стену, падал вниз, и удержать его не было никакой возможности.

ТЫ ДОЛЖЕН СОХРАНИТЬ МЕЧ. ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО!

«Ага, сохранить? Когда рушится мир?».

***

Во избежание столкновений Драм решил начать действо до наступления рассвета в свете факелов, хотя татлаты с трудом переносят и этот, мало значащий, свет.

А Ариут к бассейну не вышла, наивно надеясь, что эта кровь никогда не коснется ее пальцев.

«КОСНЕТСЯ. ЕЩЕ КАК КОСНЕТСЯ», — в углу неспешно проявилось лицо той древней гадалки, — и, чувствуя, как начинает леденеть кровь в жилах, Ариут выхватила из складок юбки короткий кинжал и с силой метнула его в изображение.

А в ответ — дикий хохот и веер брызг по всей спальне.

«ХА-ХА-ХА-ХА! УМА-ТО ТАК И НЕ НАБРАЛАСЬ? НУ, НИЧЕГО! УЖЕ СКОРО НАДЕНУТ ЗОЛОТОЙ ОШЕЙНИК И ПОСАДЯТ НА ЗОЛОТУЮ ЦЕПЬ. ПОМНИ ЭТОТ МИГ, БЕЗЫМЕННАЯ. ВСЕГДА ПОМНИ».

— Я — Ариут! — В отчаянии выкрикнула Ариут, всем телом осознавая, как начинаются невозвратные перемены.

«ДА, ПОКА ТЫ — АРИУТ, ЧТО И ОЗНАЧАЕТ „БЕЗЫМЕННАЯ“. НО ЗНАЙ, ПРИДЕТ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НАЗОВЕТ ТВОЕ ПЕРВОЕ ИМЯ».

— Это будет Верика? Строгор?

«ГЛЯДИ-КА, КАКАЯ СКОРАЯ! ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ. БЛАГОДАРИ СУДЬБУ, ЧТО МАУРИТА ПОПЕРЕК МЕНЯ СТАЛА, И Я ЧАСТИЧНО ОСВОБОДИЛА ТЕБЯ ОТ СВЯЗКИ С НЕЙ, НО МОЯ ОБИДА И СИЛЫ НЕ БЕСПРЕДЕЛЬНЫ».

— Что-то не пойму тебя.

«А ЧЕГО ТУТ ПОНИМАТЬ? КУКЛА ТЫ! КАК ЕСТЬ КУКЛА. СИЛА ТЕБЕ ОТ МАУРИТЫ НЕМАЛАЯ ДОСТАЛАСЬ, А ТЫ ЕЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ НЕ НАУЧИЛАСЬ. ОДНО СЛОВО — КУКЛА».

— Ты же не сказала ….

«ПОТОМУ И НЕ СКАЗАЛА, ЧТО ПРОВЕРИТЬ ХОТЕЛА, КАКОВА ТЫ. А УЖ КОЛИ И СИЛУ СВОЮ ТЫ НЕ ПОНЯЛА, И СО ЗЛОМ СДРУЖИЛАСЬ, ТО И ГОВОРИТЬ СЕЙЧАС НЕ О ЧЕМ».

— Зачем я тебе?

«Я И САМА ЧАСТО ДУМАЮ, ЗАЧЕМ? МАУРИТА СИЛУ СВОЮ ДАВНО ОТДАЛА. КОМУ, СКОРО УЗНАЮ. ТОГДА И РЕШУ, НАДО ЛИ ВАШИ СИЛЫ УРАВНОВЕШИВАТЬ».

— Зачем? Даугратинья ….

«ДАУГРАТИНЬЯ? ВОТ ОНО КАК? ПРОСЧИТАЛАСЬ Я, ПОЛУЧАЕТСЯ».

Молчание затянулось надолго, а потом:

«ПРО СТРОГОРА ЗАБУДЬ. НЕ ПО ТЕБЕ ОН»,

— Нет!

«ЗАБУДЬ, ГОВОРЮ. ЗДЕСЬ РАЗОЙДУТСЯ ВАШИ ДОРОЖКИ».

Вероятно, Ариут сделала неверное движение?

«ЗАБУДЬ! А ДОВЕДЕТСЯ СОЙТИСЬ ГДЕ-НИБУДЬ, МИМО ПРОЙДЕШЬ, И НЕ УЗНАЕШЬ ЕГО. ПОНЯЛА? НЕ УЗНАЕШЬ!».

— А если?

«А ЕСЛИ „ЕСЛИ“, ТВОЯ ЖЕ СИЛА ТЕБЯ ЖЕ И УБЪЕТ, ЕСЛИ Я УПЕРЕДЬ НЕ ДОСТАНУ. ТАКОВ МОЙ СКАЗ, — ИНОГО И НЕ ЖДИ».

Рванулась было к ведьме Ариут, а от видения — и след простыл.

Нет, не простыл.

«ЗДЕСЬ НЕ ЗАДЕРЖИВАЙСЯ. ДРАМ — НЕ ПАРА ТЕБЕ, ДА И МИР ТАМ — НЕ ТВОЙ. НО ИНЫМ ПУТЕМ ВЫВЕСТИ ТЕБЯ ОТСЮДА НЕ МОГУ, А ТЕБЕ ЖИТЬ ЗДЕСЬ НЕВМОГОТУ БУДЕТ. И КАМЕШЕК ТОТ НЕ ЗАБУДЬ».

Много вопросов снова нагорело, а задавать некому стало.

Ариут растерянно подобрала кинжал и спрятала его в складках юбки.

«КАМЕШЕК НЕ ЗАБУДЬ»

А ведь могла бы и забыть. Могла бы, как, вообще, забыла про него.

2

Твари выполнили свое обещание, — не тронули его.

Наверное, если бы сознание не отключилось, по-иному все бы пошло. А так?

Очнулся он, когда вокруг шла нешуточная борьба. Или война? Кто на кого нападал, понять в разрывах тумана было невозможно, но догадаться можно. Годятся ли в пищу татлаты? Наверное, годятся. Тем более, после камня.

Морщась от боли, Строгор высвободил ноги от камней и неуверенно выбрался из завала. Посмотрел вверх.

Прямо над ним висела скала с чернеющим отверстием вразмах рук диаметром.

Скала ли? Или гора, на склоне которой ютились убогие строения?

Строгор бесцельно опустился на груду камней. Он был готов «лбом пробивать камни», и вдруг спешить стало некуда. Полумрак, из которого с завидной регулярностью доносятся то дикий рев, то выразительные шлепки, всего скорее, живых тел, рассеется нескоро.

Но пребывать в безмятежности пришлось недолго: ровно до того момента, когда в многоголосицу «жатвы» вкрался лязг металла по металлу. И разбираться недолго пришлось, — слишком уж характерными были звуки, слишком знакомы. Так могут звенеть только мечи, и звенели они отовсюду.

Либо страхонцы овладели искусством рукопашного боя, либо ….

И Строгора с головы до ног окатил холодный пот.

Как это он сразу не догадался, что здесь может быть только одна гора — граница между Темной и Светлой сторонами Заставы, а это означает ….

А это означает, что он безнадежно опоздал: до Дворца не менее суток гонки на коне. Это, если не будет преград ….

Теперь его лоб покрыла уже густая испарина: если идет бой, то казнь уже состоялась. То ….

Строгор импульсивно рванулся на шум, и, … поскользнувшись на неустойчивом камне, едва не сломал ногу.

«Этого еще не хватало?!». Это немного остудило его пыл и вернуло способность трезво мыслить. Естественно, первым дело он вспомнил про меч. Искал долго, и нашел его, только когда уже отчаялся. Нашел чуть ли не по рукоять воткнувшимся в землю с краю завала, там, где царили нудный знобкий дождь и ветер, одним порывом просветливший и остудивший его горячую голову.

«На разделительном хребте нет селений, поскольку бессмысленно это». Это на Светлой стороне. А на Темной? Вероятно, то же самое. Да, и схватка уже угасала, либо откатывалась в сторону.

Откуда-то с горы пролилась за шиворот противная струя, и Строгор поспешно вернулся под скалу. Туман, конечно, властвовал и тут, но, по меньшей мере, не пробирался под кожаные латы и не нагонял тоску.

***

— Тут кто-то есть. — Едва понятные слова заставили Строгора вжаться в глубокую щель и ждать, пока троица вооруженных самострелами людей рассматривала кучу камней под скалой.

— А я-то думал, что за грохот ночью приключился. А тут вот оно, что.

— И не говори. Узнают во Дворце, нас и заставят это безобразие убирать.

— А мы не скажем. После ритуала-то эти страхолюдины на войну уйдут, мы и ….

— Что, мы и? Боюсь, нас тоже на смерть погонят. Ополовинила, говорят, эта напасть татлатово войско. Откуда только она и взялась?

— Отсюда, может, и взялась? — Один из тех кивнул головой наверх.

— Отсюда? Думаешь, их там не осталось?

Они коротко переглянулись и, не сговариваясь, припустили к чему-то высокому и серому, уже маячившему над оседающим туманом.

А Строгора новая полученная информация не то что не обрадовала, но и совсем выбила из колеи.

Казалось бы, все идет так, как надо, но контакт со страхонцами не прошел даром. Сколько их было? Много, не то слово. Но и это МНОГО сгинуло в одночасье в обложном тумане, унеся с собой, если верить тем троим, половину татлатова войска. Правда, у страха глаза велики ….

И это могло показаться невероятным: не заметил Строгор у страхонцев никакого оружия, а татлаты знают толк и в сабельной схватке. А, если так, то ….

Рассчитывать на страхонцев, надо думать, не приходится. Более того, их вмешательство уже могло все испортить. На что еще Драм может решиться, узнав об этой напасти? И так ли уж неправа была Лаки, удерживая Строгора от необдуманного поступка? Или глупости?

И такая навалилась на него тяжесть, что он едва не пропустил нового появления здесь людей.

Теперь их было четверо. Остановились в полусотне шагов от завала с взведенными самострелами, — как будто это может остановить страхонцев?

— Думаете, отсюда они пришли?

— А откуда еще? Вчера этого здесь не было. И этих не было.

Говорят громко, но речь снова трудно разобрать, хотя, похоже, люди местные, — не татлаты. Удивительно, сила тяжести на Заставе гораздо меньше, чем на планетах, а люди более приземистые, чем там. Где живут татлаты, Строгору не известно, но они гораздо выше самого Строгора.

Один из пришедших, видимо, отвлекся, — и едва не растянулся в огромной луже. А Строгор-то ее прежде и не заметил.

Бедолага боязливо отошел от лужи и протянул руку в сторону отверстия:

— Оттуда, говорите, пришли?

— Так, и говорим, что оттуда. Подумай сам, татлатов-то здесь врасплох захватили, без шума всех кого загрызли, кого зарезали. Это, уже когда на улицу вырвались, возня началась. Татлаты-то с перепугу друг дружку в тумане убивать стали. Пока разобрались, эти за них и принялись. И там тоже многих порешили. А потом ушли ….

— Думаешь, сюда?

— Не знаю. Может, и сюда, а, может, в леса. Помню, Сталук рассказывал, что на земле таких тоже встречали. Только там больше животину они убивали. Ночью.

— Наших много погибло?

— А как узнать? Спят еще люди. Сам ведь знаешь. Многие и не ведают, что кровь раньше времени прольется.

— Пролилась уже кровь. — Внезапно подобно грому взметнулся голос особняком стоящего человека. — Али этого мало? Кара это божья на наши головы. Не отстоим безвинных, то же и нас постигнет.

— Замолчи, Альхар. Мы тоже против этой казни, но кто нас послушает? А услышат, нашу же кровь первой в бассейн пустят. Пошли отсюда.

Уже уходя, один из них увидел уже неосторожно открывшего себя Строгора и схватился за самострел:

— Ты кто? Выходи оттуда, и без глупости.

Сопротивляться было бесполезно, и Строгор неспешно вышел из-под скалы.

— Ты кто?

— Думаю, знать мое имя вам не понравится. Погодь, не спеши. — Строгор увидел, как рука потянулась к спусковому крючку. — Я пришел, чтобы спасти безвинных детей. Это вас устраивает? Как? Собственной жизнью.

— У тебя не хватит крови, чтобы заполнить бассейн. — Огрызнулся тот, что готов был стрелять.

— Не спорю, не хватит. Но ее и не потребуется, там нужен иной клей, и у меня он есть.

— Так тебе Драм и поверит?

— Поверит. Еще как поверит!

— Тебя убьют, не дав и рта раскрыть. Или мы сейчас убьем.

— Надеюсь, не скатитесь до такой глупости. Ведь вы не хотите, чтобы ваша кровь была первой.

— Не понял. — Задумчиво протянул строптивый собеседник. — Что ты хочешь этим сказать? Или ты думаешь, что мертвый расскажешь то, что подслушал?

— Зачем? Гораздо важнее, что меня узнает ваша Властительница. И как вы тогда объясните мою смерть?

— Ты кто? — А это уже спросил их Старшой.

— Я уже ответил.

— Что мы должны сделать, по-твоему?

— Самое лучшее для вас — незаметно отвести меня во Дворец, а самим удалиться подальше от него.

— Ага, и попасть в прорывной отряд. — А это снова Строптивый.

— Если сделаете все, как надо, война закончится.

— Врешь. Татлаты скоро пополнят свое войско.

— Сделайте все, как надо.

Молчание было долгим-предолгим.

— Хорошо. Допустим, мы проведем тебя. Что дальше?

— Я склею бассейн.

— И это положит конец войне? — Теперь выказал недоверие Молчаливый.

— Ты прав. Это положит конец войне.

И снова — молчание.

— Ладно. Я согласен. Кто не хочет рисковать, могут уйти сейчас. Скажу, что послал вас с поручением.

Ушли двое.

— А ты?

Молчаливый пожал плечами:

— Мне — некуда. И, возможно, моя помощь пригодится. Уходи ты.

— Что ж? Пошли.

3

Эти двое отлично знали Дворец. Отлично означает, что знали, как провести Безумца незамеченным к самому бассейну, возле которого уже плакали бедные ураники.

И над ним величественно возвышался красавец Драм. И ….

Драм хлопнул в ладоши.

— Да свершится наша надежда, и вместе с нею придут победы. Начали.

Начали. Строгор не промедлил ни мгновения, — и острие меча замерло возле горла Императора.

— Остановитесь. Мне ничего не стоит перерезать это горло, но я не сделаю этого. Отпустите бедных детей, — и за их жизни я отдам свою.

— Много ли стоит твоя жизнь? — Драм все-таки постарался быть на высоте.

— Много ли? Позовите сюда вашу Властительницу, и она оценит ее.

Ариут не приходила слишком долго, — и Строгор начал опасаться, что может отыскаться лихой стрелок, или ….

— Государь Строгор?

Вопрос прозвучал так звонко, что Драм дернулся, и на его шее проступила капля фиолетовой крови.

— Что тут происходит?

— Этот безумец предлагает свою кровь в обмен на кровь этих недомерков.

— Не кровь, а жизнь. Одну — в обмен на их жизни и жизнь Императора Драма. Разве это мало?

— Что скажешь, Любовь моя? — Император Драм попробовал вымучить презрительную усмешку, но ранка на шее предупреждала, что его смерть гораздо ближе, чем смерть этого безумца, чем ….

«Что сказала Ариут? Государь Строгор?».

Драм почувствовал, как подгибаются ноги, но с превеликим трудом переборол слабость и сумел устоять.

И опять — тишина.

Наверное, Драм тоже почувствовал опасность, что у кого-то не выдержат нервы:

— Всем опустить оружие! Я сказал, всем. Ну!

С охотой, или неохотой приказание было исполнено.

— Что ты хочешь?

— Отпусти ураников, — и я в твоих руках.

— Отпустить недомерков.

«Как сказала Вероника? Брат знает, куда уйти?». Ушли? По меньшей мере, возле чаши их нет.

— Я исполнил твою просьбу. Что дальше? — Надменно прошипел Драм.

— Не принимай его за недоумка, Великий Император. — Вслед за ним прошипела Ариут. — Сколько времени тебе надо, Строгор, чтобы убедиться, что ураники в безопасности?

Но Драм уже прорычал:

— Никто не осмелится ослушаться меня. Я приказал.

— Никто, кроме Императора. Я правильно полагаю, Император? Мне не понадобится много времени, поскольку малыши знают короткий путь.

Разумеется, он не мог быть уверенным, что все малыши успеют сбежать, но приходилось рисковать: а вдруг и у Драма не выдержат нервы.

И он, наконец, убрал меч от горла.

— Заберите у него меч.

— Не надо, Император. — Строгор поднял меч на уровне шеи. — Я — в твоих руках, но этот меч принадлежит только мне.

— Хорошо. Что ты хочешь?

— Выполнить обещанное — срастить дно бассейна. Вы ведь этого хотели?

— Как?

— Не понял вас, Император.

— Что не понял?

— Что, как? Вы решили дно не сращивать?

— Как это не сращивать? Я спрашиваю, как?

— Это моя работа, Император. Мне пора в центр чаши.

Император сначала опешил, потом нервно кусал губы, пытаясь понять, что здесь — не так, и, наконец, прохрипел:

— Иди.

Как это выглядело со стороны? Наверное, малопонятно. Ни резких движений, ни эмоций на лицах, и пусто в груди (по меньшей мере, у Строгора). Наверное, бессознательно он тянул время. А к смерти так и не приготовился. Совсем. Хотя понимал, что задача — неисполнима.

Не…? Строгор шагнул с края твердого основания, — и едва не упал. То, что называлось чашей, оказалось, все лишь, россыпью битого стекла. Оно чутко отзывалось на каждый шаг, норовя выскользнуть из-под ног. Иногда Строгору на мгновение казалось, что там проскальзывают короткие радуги, и снова все становилось невыразительно серым.

Наверное, его решение было ошибкой. Видимо, скоро спохватится и Драм, но ….

Но Строгор упорно тянул время, давая ураникам возможность уйти, как можно дальше.

Строгор давно ждал окрика Драма, а тот прозвучал подобно хлесткому удару кнута:

— Может, хватит испытывать мое терпение? Возвращайся обратно. Твоей крови будет маловато, но к нашему счастью, эти недомерки далеко не ушли.

— А-А-А-А! — Закипая яростью, взревел Строгор, и уже готов был метнуться к Императору. И метнулся бы, если бы ухо не вычленило из многоголосия тихий нежный звон далеких колокольчиков. Точно такой же звон был у колокольчиков, с которыми никогда не расставались ураники. «Получается, их поймали?».

Строгор метнул полный ненависти взгляд в сторону Драма, но там ураников не было.

Слишком больно обожгло ногу, — и Строгор невольно схватился за карман.

4

Наверное, это — первая радуга в этом, лишенном солнца мире, — и Строгор никак не мог оторвать от нее взгляда.

— Достаточно. Будь мужчиной. Выходи к нам.

Строгор вздрогнул, и бессознательно поднял кристалл над головой.

На что он надеялся? Там, на берегу, радуги, всего скорее, и не заметили: слишком мал этот осколок таинственного солнца. Слишком мал, чтобы его такой нестерпимый жар, чтобы …, чтобы …. Строгор уже совсем забыл, зачем он здесь, зачем он показывает этим людям этот ос…?

И он не спасет бедных детей, которых привели …. Колокольчики уже звенели повсюду. Или по всей чаше? Или только в его воспаленном мозгу?

И Строгор, уже не в силах выдержать боль, выронил из обожженных рук горячую каплю. Ему на миг показалось, что капля прошла сквозь него, но, наверное, это — не так, поскольку и боль не угасла, и звон уже поднимался над поверхностью чаши. А так, где разгуливал звон …. Видели ли на берегу то, что видел Строгор? Любимую картинку детства, — одну из немногих запомнившихся. Ровно так трескучий мороз стягивает осколки льдин на водной глади.

Ровно так. Сначала, — как правило, в самом холодном месте, — переметнулись от льдинки к льдинке тонкие мостики. Но и легкое дуновение ветерка сможет их разрушить. Строгор всегда боялся в этих случаях пошевелиться. Но мороз уже крепчает, — и глаз не успевает следить за растущей во все стороны паутиной льда.

Вначале она, и в самом деле, казалась белоснежной, еще ни кем, и ничем не тронутой паутиной.

А затем ….

От такого сотрясения паутина должна была раскрошиться. Равно так, как распадается Дворец, из которого начинают врассыпную разбегаться люди.

Чаша снова выскользнула из-под ног, — и на сей раз Строгор не устоял.

СТОЯТЬ!

Как стоять, если нет возможности подняться на ноги, поскольку всю чашу била мелкая дрожь, коя неприятно стягивала все мышцы БЕЗУМЦА.

Кому принадлежит это знакомый, кажется, голос?

КАЖЕТСЯ, ВИДИТЕ ЛИ, ЕМУ? КОМУ НАДО, ТОМУ И ПРИНАДЛЕЖИТ. ТЕБЕ УЖЕ НЕ УЗНАТЬ. ДА, И НЕЗАЧЕМ ЭТО ТЕБЕ. СВОЙ ПУТЬ ТЫ САМ ВЫБРАЛ, — И УЖЕ НЕ СЛЕД С НЕГО СВОРАЧИВАТЬ.

— И, все же, ты — кто?

Вместо ответа — новый толчок.

В ЦЕНТРЕ ВСТАНЬ. ТАМ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ ЛЕГЧЕ.

Строгор и послушался бы, но, когда тяжело поднялся с помощью меча, никакого центра не увидел.

НЕ ВИДИШЬ ЧТО ЛИ? ЦЕНТР — ОН ВЕЗДЕ ЦЕНТР.

— Это? — Строгор в уже разгорающемся блеске сумел разглядеть, — Ой, сумел ли? — вырывающийся из кристалла тоненький, как волосок, лучик.

ВСТАНЬ В ЦЕНТРЕ!

«Но меня уже нет».

ВРЕМЯ УХОДИТ. НЕМЕДЛЕННО — В ЦЕНТР.

«Два шага, Всего два шага».

***

— Старуха меня не обманула. Он — Бог, Он — Бог! — Этого Строгор не увидел воочию. Сердцем только.

НЕЧЕГО СЕРДЦЕ ПО ПУСТЯКАМ ТРАТИТЬ. ВИДИТЕ ЛИ, В ИСТЕРИКЕ ОНА БЬЕТСЯ? БОГА ОНА УВИДЕЛА. ИЛИ УВИДЕТЬ ХОЧЕТ? ГЛЯДИ. НЕ ОПРАВДАЛА ОНА МОИХ НАДЕЖД, НО И ТЕБЕ ОНА БОЛЬШЕ НЕ НАВРЕДИТ.

— Нет. — Хотел вскричать он, но, все же, увидел, как упала в истерике на лестнице Ариут, и как силком утаскивают ее Драм с двумя охранниками. И еще увидел, как над чашей разгорается солнце.

Странновато видеть себя со стороны. И страшно.

«Сейчас голос, поди-ка скажет: «Если страшно, незачем было и начинать».

А ПОЧЕМУ НЕ СКАЗАТЬ? И СКАЖУ. УХОДИ, ЕСЛИ СТРАШНО. БЕГИ.

— Нет.

ТОГДА, ДЕРЖИСЬ, — МОЕ ВРЕМЯ — НА ИСХОДЕ. И ХОТЕЛА БЫ ПОМОЧЬ, ДА СИЛ УЖЕ НЕ ОСТАЕТСЯ.

— Это же так красиво и так страшно. И непонятно. Как Строгор столько времени мог скрывать в себе солнце? Куда меня тащат? Отпустите же!

Однако, очнулась Ариут, откуда только и силы взяла, — оттолкнула охранников, и едва не свалилась в бассейн, в котором… Строгор поднял над собою меч, и огонь, им рожденный, начал стекать к острию меча, где уже искрился и разбухал огненный шар.

«Любимый мой». — Откуда только вырвались эти слова? Плевать, что их услышал Драм: эта любовь уже не помешает Императору.

Ариут рвалась к бассейну, но ее уже уводили, и силой усаживали в конный экипаж.

И… все заслонил ОГОНЬ.

Нет, помощь пришла еще раз.

МЕЧ НАД СОБОЙ ПОДНИМИ, — НЕ ТАК ГОРЯЧО РУКАМ БУДЕТ. А ПРО АРИУТ ЗАБУДЬ, — ТЕБЕ ИЗ ЕЕ ЧАШИ НЕ ПИТЬ.

Глава вторая

На подступах к легенде

1.Привет, Бродяга

— Это — Лучник?

Голос молодой, звонкий, — принадлежит, явно, не Воррну.

Но других здесь она не ожидала, — и Лаки неспешно вышла из укрытия.

На тропинке стояли двое: действительно, молодой, кому и принадлежал тот голос, и… Воррн.

Ни того, ни другого Лаки еще не видела, но Воррна описали так подробно, что Лаки ни на мгновение не сомневалась, что это он.

— ЭТО ПАМЯТНИК СТРОГОРУ, ХОТЯ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК В КАКОЙ-ТО МЕРЕ ПРАВ. ЛУЧНИК И СТРОГОР НЕ ПРОСТО ПОХОЖИ. ЗДЕСЬ ЕСТЬ ПАМЯТНИК И ЛУЧНИКУ, НО СКУЛЬПТОР ВАЯЛ ЕГО НЕ С НАТУРЫ, — И ЭТОТ ПАМЯТНИК БЛИЖЕ К ОРИГИНАЛУ.

Молодой невольно отшатнулся: Лаки так и не научилась полноценно воспроизводить человеческую речь. Ментально — удобнее, да, к тому же, на трех планетах — десятка два языков и диалектов, — попробуй — изучи. К тому же, вряд ли молодой человек часто беседует с волчицами?

«А ты?

Невольно «унаследовав учение Белого Волка», ты так и не сблизилась даже с малаи, хотя должна была это сделать. Может статься, тогда проще было бы понять этот мир. А он давно уже вылился за рамки пентаграммы. Впрочем, и в ее пределах происходят тектонические изменения. Люди меняются, идет неотвратимая миграция. Честно говоря, и малаи не пора ли открываться миру? Или они уже открылись, а она этого не заметила?».

— Богиня Лаки? Здравствуйте! — Воррн почтительно склонил голову. — Привыкай, Страт. Похоже, на этот раз ты и не такое увидишь.

— СТРАТ? ОН?

— Всего скорее, нет. Рамитарама не нашла точек соприкосновения. Правда, и она не вполне уверена в своих расчетах.

Но и Воррн себя не вполне уютно чувствовал, хотя это для Воррна не ново. Готовясь к встрече с мифической Богиней, он несколько дней вчитывался в писание, кое прислала ему Рамитарама. «С ума сойти!». Все поставили с ног на голову. Правда, Звездочка просила принять все, по возможности, на веру.

«ОНА — ПРАВА. Постарайтесь все принять на веру. Хотя бы главное из того, что я скажу. В стремлении уберечь Кровь и Древних Богов Белый Волк сделал невероятное, но этим настолько усложнил мир, что остается только верить».

— Хорошо. Я — готов.

***

Ох! Готов ли он был? Ментальная связь обычно проходит весьма быстро, но можно ли за короткое время понять все это: Богов, Белого Волка, Строгора, Са Тала? Лучника, наконец, …? Рамитарама, отправляя сюда, наговорила столько, что за целую жизнь невозможно переварить.

— Наверное, я поспешил с утверждением. Понять бы основное. — Честно говоря, даже для Воррна, знающего немало спецефических цивилизаций, …. Он невольно покосился на волчицу, но она отнеслась, кажется, к этому весьма спокойно. — Хотя понимаю, что без глубоких знаний понять будет весьма непросто. Если можно, вкратце. В чем состоит наша миссия? Всего скорее, это больше — миссия Лучника?

— Хорошо. — Немного помедлив, вздохнула Лаки. — Действительно, это — миссия Лучника. Хотя и вам надо знать. Дело в том, что планеты, созданные Белым Волком …. Про них, дамаю, вам известно?

— Да, Драмина, Диамина, Дааммина ….

— Все гораздо сложнее. Диамина и Дааммина — реликтовые планеты, хотя нужно отметить, что жизнь на них пришла позже Драмины и остальных планет.

— А здесь совсем не понятно. Планеты, как пониаю, за один день создать невозможно, а легенды ….

— Вы правы. Беглецы пришли не на голое место.

— Но где они жили, если легенды говорят, что… беглецы прилетели сюда, и уже при них звезды разорвали кристалл, и боги создали этот мир?

— Вы совершенно правы. Даже с учетом того, что кристалл был окружен плотным поясом астероидов, вряд ли можно предполагать, что планеты «склеились» одномоментно. На это ушли тысячелетия.

— Но вы?

— Нужно ли в это углубляться? Меня называют богиней, но, если ч