автордың кітабын онлайн тегін оқу Малахитовый Лес
Влада Астафьева
Малахитовый Лес
© Астафьева В., 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Глава 1
День выдался прекрасный, солнечный, и портило его лишь одно: мужчина с ружьем, метавшийся по душным коридорам офисного здания.
Он проверял каждую дверь, попадавшуюся на пути. Врывался в те, что были открыты, но обычно никого там не находил – залы пустовали. А вот те кабинеты, в которых кто-то еще был, оказались предусмотрительно заперты. Весть о том, что в здание проник какой-то пьяный псих с ружьем, быстро распространилась по этажам. Все, кто успел сбежать, давно уже стояли на улице и снимали происходящее на мобильные телефоны. Те, кто сбежать никак не мог, заперлись, затаились, не говорили и старались не дышать. Многие плакали и вскрикивали, когда ручка двери в их кабинет начинала шумно дергаться.
Мужчина пока не пытался выбить створки – только это сохраняло хоть какое-то подобие безопасности. Все прекрасно знали: раздолбанные пластиковые двери и дешевые замки надолго его не задержат. И все предпочитали не думать об этом, потому что и так страшно до слез, до истерики, до сгрызенных ногтей.
Человек этот, ворвавшийся в самый обычный офисный день, не скрывал, что ему нужно, он с первых минут вопил:
– Где она? Где эта стерва? Выходи, тварь, и я тебе башку разнесу! Иди сюда! Что, не такая смелая уже?
Эти крики могли рассказать дрожащим от ужаса обитательницам офиса лишь одно: мужчина пьян. Больше они ничего не знали, потому что имя дамы, спровоцировавшей охоту, он так ни разу и не назвал. Из-за этого они наверняка думали, что какой-то ревнивый муж или покинутый любовник решил отомстить за разбитое сердце. Впрочем, такую ситуацию они нашли бы романтичной лишь на страницах дамского романа. В реальности же, когда люди жались друг к другу под офисными столами, когда задыхались от слез, никто не собирался умиляться глубине любви и силе страсти.
Среди всех женщин, оставшихся в офисе, лишь одна знала, что причиной внезапного помешательства стала вовсе не роль отвергнутого Ромео. Знала эта женщина и то, что тварью, обреченной на смерть, мужчина назначил именно ее.
Так не должно было случиться, ничто не предвещало – не тот типаж. Тори ожидала, что он сначала попытается угрожать ей, потом затаскает по судам, а уже затем, проиграв и растратив последние копейки, отправится в запой. Он не должен был хвататься за ружье… а получилось вот как.
Она его сразу узнала – с первого же вопля. Послушала чуть-чуть, посмотрела на отчаянно дергающуюся ручку и открыла окно. Страха она почему-то не чувствовала и предпочитала даже не думать о нем. Сейчас без страха лучше, легче: руки не дрожат, можно действовать, не дожидаясь, пока дверь разнесет выстрел дробью. У него ведь такое ружье, охотничье… Про ружье она как раз знала. Не представляла только, что до него дойдет дело.
Тори находилась в кабинете одна – статус начальницы это предполагал. Так что некому было ужасаться ее решению и убеждать ее, что она обязательно погибнет. Снаружи было по-прежнему холодно, солнце подтопило лед, но не убрало его полностью, оставшаяся корка стала еще более скользкой. О чем она только думает? Нужно спрятаться под стол и ждать спасения, как остальные!
Но Тори так не могла. Потому что чувствовала ответственность за случившееся – и потому что никто ее никогда не спасал. Так уж сложилось.
Тори достала из сумки кожаные перчатки, поспешно натянула их, а вот куртку оставила в шкафу: косуха сковывала движения. Открыв окно пошире, Тори осмотрелась и по-кошачьи ловко перепрыгнула на ближайшую трубу. Труба отозвалась низким гулом, разлетевшимся по вытянутому металлическому брюху, и чуть накренилась, но не более – не сорвалась и не собиралась даже. Скобы, удерживавшие ее, были новыми, осенью только поменяли. Тори об этом прекрасно помнила.
Кто-то внизу вскрикнул, от нее требовали быть осторожней и не рисковать понапрасну. Совет совершенно бесполезный, но в опасных ситуациях все почему-то так говорят: будь осторожна! Как будто она сама не знает, что спускаться со второго этажа по заледенелой трубе нужно осторожно. Как дети, честное слово.
Тори не сомневалась, что ее сейчас снимают не меньше десяти смартфонов. Ее это не волновало, она уже раздумывала над следующим шагом. Хотелось бы, чтобы проблема решилась без нее, однако вряд ли так будет. Капралов не до конца соображает, что делает, принял он знатно, но, увы, застыл на той тонкой грани, когда мозги уже не работают, а тело скачет вполне бодро. В таком состоянии он может расстрелять какую-нибудь несчастную девчонку, которой не повезло быть похожей на Тори.
Когда она спустилась, ее продолжили снимать. Помочь никто не пытался, даже руку не подал, но все расспрашивали, что же там происходит. Видимо, уже подсчитывали прибыль от той славы, что свалится на них после эксклюзивного интервью с женщиной-кошкой, чудом спасшейся от террориста.
Тори всех проигнорировала. Вместо того чтобы в слезах убегать подальше или жаловаться, как ей было страшно, она уверенно направилась ко входу в здание – из которого с таким трудом выбралась. Вот тут какой-то молодчик попытался ее задержать, но Тори умела настаивать на своем, и толпа настороженно шарахнулась. Вдалеке уже слышался вой полицейских сирен, так что продержаться ей нужно было совсем чуть-чуть.
Как она и ожидала, вся охрана офисного центра собралась на первом этаже. Несколько здоровенных детин в форме замерли у мониторов видеонаблюдения и напряженно следили, как пьяный толстяк с ружьем мечется по второму этажу. Отправиться на встречу с ним не рисковал никто, даже те, кому положено было его не пускать. Тори подозревала, что, если бы стрелок этот недоделанный двинулся вниз, охрану бы сдуло ветром секунды за три.
– Погеройствовать никто не хочет? – поинтересовалась она. Охранники, не ожидавшие, что кто-то появится у них за спиной, испуганно шарахнулись.
Тори невольно вспомнила, как многие из них флиртовали с ней и призывно поигрывали мышцами каждый раз, когда она проходила мимо. А оказалось вот как. Мышцы родом из тренажерного зала были похожи на восковые яблоки: выглядит так же, функционал другой.
– Вы что тут делаете? – опомнился один из охранников. – Вы как вообще?.. Вы почему? Бегите, тут опасно!
– Тут как раз не опасно, чего не скажешь о втором этаже, – возразила Тори. – Там сейчас одни девицы остались. А если бы и не девицы – никто из офисных мальчиков бы не пикнул, пищать полагалось вам.
– Мы не можем вступать в схватку с террористом! – окрысился старший из охранников, в иные дни зачитывавшийся детективами про отважных героев-одиночек.
– Красиво завернули, – оценила Тори. – Только это не террорист. Его зовут Тимофей Капралов, пятьдесят два года. Ружье легальное, охотничье, может быть и не заряжено. Пятьдесят на пятьдесят. В любом случае он уже бухой и он далеко не ниндзя. Если вы мне поможете, обезвредить его будет не так уж сложно.
– Дамочка, вы в своем уме? Слышите? Полиция наша уже прискакала, это их работа! Скоро сами разберутся!
– Недостаточно скоро. – Тори кивнула на один из мониторов. Там было прекрасно видно, что Капралов устал накручивать ручки и теперь бьется плечом в пластиковую дверь. – Полиция будет тут минут через десять. Эти десять минут еще нужно выиграть.
– Слушай, красавица, ты кем себя возомнила? Ты соображаешь своей башкой…
Он еще что-то говорил, но Тори не слушала, она прикидывала, что делать дальше. Уже очевидно, что охрана ей не поможет, но и мешать не будет – они даже на это не решатся. Выбор за ней: идти или остаться.
Идти не хотелось, она прекрасно знала, что ружье может оказаться заряженным. Не умирать же сегодня, когда наконец солнце показалось, а на следующей неделе, говорят, совсем потеплеет… Не смотреть, как на стены, мимо которых она проходила сотни раз, брызжет ее кровь. Не допускать, чтобы грязный пластиковый потолок стал последним, что она увидит в жизни. Вот что выбрать нужно – ожидание, безопасность, потому что нет ее вины в том, что где-то в недрах башки Капралова кукушка скончалась!
Тори подумала обо всем этом, оправдала собственное бездействие тем, что тут даже мужики дрожат, и выдала себе разрешение ничего не предпринимать. А потом направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
Но если она знала, куда идет, то Тимофей Капралов даже не думал об этом. Его мир стал узким, темным и каким-то двухмерным. Он не помнил, когда это началось и почему. Кажется, он пил… Он теперь не был уверен даже в этом. В голове шумело так, будто у него в черепе кружил ураган. Этот ураган путал мысли, рвал их, разносил в разные стороны, не давая ни на чем сосредоточиться.
Среди хаоса ясным оставалось лишь одно, одна цель, сияющая огненными буквами на фоне серого шторма: найти и отомстить. Потому что это она, та женщина, во всем виновата. Что бы там ни говорили ему менты с адвокатами, виновата она. Не он же! До того как она появилась, все годами шло хорошо. Но вот пришла она – и его мир рухнул в одночасье.
Он даже имя ее не помнил, оно тонуло в проклятом гуле и взрывах багровых вспышек прямо у него перед глазами. Ему казалось, что это не важно, это не такая уж большая проблема. Он требовал выдать ему двуличную тварь. Капралов считал, что этого определения достаточно: все вокруг должны знать, кто тут двуличная тварь!
Но помогать ему почему-то никто не спешил. С его пути шарахались все, кто его видел, от самой парковки. Неподалеку кричали какие-то бабы, комнаты оказывались то пусты, то заперты… Бесит! Почему мир просто не может быть таким, как надо?
А может, это вообще не его мир. Этот мир, корявый и двухмерный, принадлежит ей, вот почему никто ему не помогает. Если так, то все они виновны – в ее предательстве, в его разорении. Убивать их не только можно, но и нужно, он всему человечеству услугу окажет!
Этим Капралов и собирался заняться. Он направил ружье на ближайшую дверь, ничего уже не требуя и никого не предупреждая. Он прекрасно знал, что, если кабинетик маленький, кто-то может погибнуть после первого же выстрела. Плевать! Пусть судьба теперь решает. Если в мире осталась хоть какая-то справедливость, погибнет эта змея, никто больше не пострадает.
Капралов прицелился, а выстрелить не успел. Сквозь гул в его голове прорвался знакомый голос, в прошлом очаровывавший своей мелодичностью, а теперь похожий на змеиное шипение.
– Меня ищешь, Тимофей Иваныч?
Он обернулся так резко, что его повело в сторону, мир стал неустойчивым и как будто мягким, прогибающимся под ногами. Из-за этого Капралову сначала показалось, что перед ним стоят две твари, и непонятно было, в какую стрелять. Но потом мир снова остановился, твари слились, и это оказалась всего лишь она.
Когда-то давно, целую вечность назад, она показалась ему очень красивой. Настолько, что он почти сразу попросил ее задержаться в его кабинете, запустил ей руку под юбку – ну, как всегда. Как положено. Он же начальник! А она все с такой же чарующей улыбочкой ему пощечину отвесила и упорхнула.
Он тогда решил, что она просто набивает себе цену. Знает, насколько красива – он таких красивых еще не видел! Вот и хочет продать себя подороже, а не раздвинуть ноги на диване в первый же рабочий день, как остальные. Он решил подыграть ей, он готов был торговаться. Ему казалось, что это даже забавно. Откуда же ему было знать, что она ведьма?
– Тебя! – Капралов уверенно направил на нее ружье. – Ненавижу!
– Это я уже поняла. А делать что станешь? Неужели убьешь меня?
Она была спокойна… Почему это она вдруг так спокойна? Капралов не того хотел. Он пришел сюда, чтобы она рыдала, чтобы лизала ему ботинки своим раздвоенным языком, чтобы умоляла его о пощаде. Но она не собиралась рыдать, она стояла посреди коридора, шагах в десяти от него, и уверенно смотрела ему в глаза.
Взгляд был странный. Кажется, он уже видел такой раньше, но не у нее, а у кого-то совершенно другого. Только вот гудящее сознание отказывалось давать ему доступ в собственную память. Это раздражало. Капралову казалось: если он вспомнит, кто на него раньше так смотрел, многое станет ясно.
– Убью, сука! Боишься?
– Боюсь, – кивнула она. – И умирать не хочу. Но я не думаю, что ты меня убьешь.
– Что?! Ты чего это такая борзая?
– Это не я борзая, это ты себя любить привык. Ты уже наломал дров, когда ворвался сюда, и отвечать за это придется. Но ты никого не убил и даже не ранил. Сажать тебя пока не за что, не допускай ошибку.
– Ты охренела?
– Уйди прямо сейчас, – настаивала она. – Я никому не скажу, что ты угрожал мне, отделаешься административкой.
– Пристрелю как собаку!
Крикнул ей – и вдруг вспомнил. Неожиданно, когда поверил, что память утонула где-то в багровом водовороте. Он такой взгляд у зверя видел – но не у собаки, у волка. На зимней охоте пару лет назад, всего один раз, когда они на вышке засели. Волк тогда близко подошел, как будто заметил охотников, и им нужно было стрелять… Но никто почему-то не выстрелил.
Сейчас было точно такое же чувство: как будто на него совсем уж непонятное существо смотрит, и от этого взгляда в весенний день врывается январская вьюга… Эта тварь заявила, что боится и не хочет умирать. Но почему она не выглядит напуганной? Где эти проклятые слезы?
Он не мог это выносить – ни волчий взгляд, ни ее спокойствие. Капралову захотелось доказать и себе, и всему миру, что это всего лишь продажная девка, точно такая же, как все. Он не выстрелил, он рванулся к ней, ударил наотмашь по лицу прикладом. Получилось не так сильно, как он хотел, руки казались непривычно слабыми и почему-то дрожали. Но и этого удара оказалось достаточно, чтобы она повалилась на пол, а на светлые стены брызнула кровь.
Она упала, но сознание не потеряла – и опять не заплакала, ведьма проклятая! Она почти сразу посмотрела на него, и Капралов увидел, что рассек ей кожу на скуле. Кровь у нее была обычная, красная. А глаза все равно волчьи.
Это позволяло ему убить ее без жалости, уже не человека – чудовище, притворившееся человеком. Он просто не успел. Он слишком много времени потратил на проверку, позволил себе отвлечься, и стало слишком поздно. Какие-то люди навалились на него со всех сторон, прижали к грязному полу, надавили на спину. Орали что-то, ударили пару раз. Он пытался объяснить им, какую ошибку они допускают, но они не слушали. Когда живая стена расступилась и Капралова рывком подняли на ноги, было уже слишком поздно: существо с идеальным лицом и волчьими глазами исчезло.
За тем, как Капралова уводят, а потом увозят, Тори наблюдала из «Скорой помощи». Она считала медицинское вмешательство лишним, но врачи настояли. Она думала, что хватит быстрой перевязки, но ее в итоге утащили в больницу – накладывать швы и проверять, не получила ли она бонусом сотрясение мозга.
Сотрясения не было, и из больницы Тори удрала в тот же день. Внутри поселилась непривычная пустота, появившаяся в тот момент, когда Капралов направил на Тори ружье. Она ведь знала, что он может ее убить, а она должна бояться… Почему же не боялась? Медики сказали, что у нее шок, и рекомендовали остаться под наблюдением. Тори заявила, что никакого шока у нее нет, и в тот момент она даже себе верила. Она бы знала, если бы поддалась шоку, правда?
О том, что у нее выключен телефон, она почему-то вспомнила только вечером, уже в своей квартире. За это Тори тут же была наказана – сотнями сообщений от друзей и коллег, десятками пропущенных звонков. По-хорошему, ответить следовало всем, однако на это не осталось сил. В теплой кухне Тори почему-то стало так холодно, как не было на покрытой льдом трубе – до сведенных мышц, до клацающих зубов. Хотелось забраться в горячую ванну и спрятаться там ото всех, но ее внутренний взрослый победил, заставив ее перезвонить Николаю. Совесть согласилась с тем, что этого разговора будет достаточно, а все остальные подождут до завтра.
Вот только Николай не желал упрощать ей жизнь и делать беседу по возможности короткой. Первые пятнадцать минут он просто орал на нее, а Тори почти не слушала, она отыскала в шкафу плед и завернулась в него, как в плюшевый кокон, однако холод по-прежнему не отпускал.
Утомившись от собственной речи, Николай наконец спросил:
– Как ты вообще связалась с этим психом? Чем ты только думала?
– А он и не псих, – отозвалась Тори. – Подозреваю, протрезвев, он поймет, какие проблемы огреб на ровном месте, и задницу себе откусит. Он был обычным клиентом, и ничего противозаконного я не делала.
Противозаконное делал как раз он. Задача Тори была проста: ей требовалось устроиться на работу и выяснить слабые места компании Капралова. Она давно уже жила этим – аналитикой, граничащей с промышленным шпионажем. Впрочем, если бы у объекта ее внимания не нашлось никаких прегрешений, выполнить задание Тори было бы очень непросто – такое уже случалось.
Однако контора Капралова в юридическом смысле оказалась построена из соплей и палок. Он жульничал везде, где только получалось, и секрет его успеха таился в том, чтобы вовремя приплачивать аудиторам и прочим «нужным человечкам». Однако Тори уже заплатили совсем другие люди, и ей достаточно было указать на все прегрешения Капралова, которые копились годами, – нисколько не мучаясь угрызениями совести. Его девиз по жизни был прост: «В этой стране все воруют, а я что – хуже?».
Но с его мнением не согласились ни налоговая, ни прокурор. Фирма Капралова унылым булыжником отправилась ко дну, Тори получила вознаграждение от его конкурентов, которые ее и наняли, и посчитала историю законченной. Она не ожидала, что Капралов узнает о той роли, которую она сыграла в его судьбе, – или что он придет мстить. Неприятно получилось. Но от такого никто не застрахован.
Вот только Николай считал иначе:
– Ты его спровоцировала!
– На что, на алкозабеги с ружьем?
– Ты его предала!
– Уж не знаю, из какого места ты вытянул рыцарский плащ, но засунь его обратно, – посоветовала Тори. – Я устроилась к нему на работу вполне легально и даже не сломала ему руку, когда эта самая рука ломанулась ко мне под юбку. Работала я тоже честно. Ну а то, что я увидела нарушения закона и сообщила, куда следует… Так это называется гражданский долг.
– Хочешь сказать, что, если бы этот твой Капралов не нарушал, ты бы его не подставила?
– А я никого не подставляю, представь себе. Не из благородства, слишком ненадежная стратегия просто. Если бы Капралов работал без нарушений, я бы составила для его конкурентов стратегию, которая позволила бы обыграть его другими путями. Но он значительно упростил мне задачу.
– Тебе совсем не жаль? – поразился Николай. – Он же мог убить тебя! Убить, Вика! Ты сейчас во всех новостях! И что это за игры с трубами? Ты куда вообще полезла?
– Что-то мне подсказывает, что тебя сейчас ни один ответ не устроит. Ты не мог бы как-нибудь сам поорать в зеркало, а я в душ пойду?
– Эгоисткой была – эгоисткой и останешься, – заключил Николай. – Ты совершенно не думаешь о других! А если эти репортажи увидит Зоя? Что будет с ней?
– Припадок, может быть. Но не из-за того, что я могла умереть, а из-за того, что не умерла.
– Ты совершенно невыносима, ты знаешь об этом?
– Давай вернемся к той реальности, в которой ты не звонишь мне еще месяц, а?
Не дожидаясь его ответа, Тори отключила телефон. Ей все еще было холодно, пустота не отпускала, мысли переваливались тяжело и медленно – но уже появилось предчувствие, что сейчас что-то будет. Кульминация, финал этого проклятого дня. То, что должно было прийти в грязном офисном коридоре перед ружьем, а придет здесь и сейчас.
Она не знала, что именно. Она просто забралась в ванну, больше не пытаясь сдержать дрожь. А потом вместе с водой вдруг хлынули слезы, отчаянные, с рвущими грудь изнутри рыданиями, болезненные, и она поняла, что вот это оно. Конец онемения. Сейчас будет плохо, но все-таки пройдет, а завтра станет легче, потому что этот день закончится.
Она могла умереть сегодня. Вдруг, без причины, могла, не единожды! Но каким-то чудом справилась – и будет жить дальше.
Глава 2
Лев Градов до последнего не был уверен, что это такая уж хорошая идея: переспать с невестой своего брата. Но, еще раз взвесив все аргументы, он решил, что так будет лучше. Во-первых, это покажет Роману, какой нелепый выбор он чуть не сделал. Во-вторых, даст Льву возможность добиться того, что ему нужно. Ну а в-третьих, секс с красивой женщиной в особых причинах и не нуждается.
В том, что Алла согласится, Лев даже не сомневался, загвоздка была вообще не в ней. Когда он принял решение, все оказалось до смешного просто – как он и ожидал. Он ведь с их первой встречи заметил, что возлюбленная брата бросает на него заинтересованные взгляды. С тех пор она оказывалась рядом с ним, стоило им хоть где-то пересечься. За рамки приличия не выходила, но намеки делать умела. Сначала Льву это было попросту неинтересно, а теперь вот пригодилось.
Это не значит, что она потащила его в постель, едва он зашел в гости. Алла даже попробовала поскромничать для приличия, но у Льва на это не было времени: для начала он хотел все успеть в отсутствие Романа, в некотором смысле – потренироваться. Поэтому Лев сделал вид, что уважает скромность потенциальной родственницы. Когда Алла сообразила, что он всерьез собирается уйти, она практически ракетой из платья вылетела.
И вот теперь извивалась под ним, прижималась горячим телом, удивительно красивая, неожиданно свободная. А он уже не думал о том, ради чего пришел и что будет дальше. Это можно будет обсудить позже, решить, рассказывать брату или все-таки подождать, поиграть, что ли… Потом, все потом. Он растворился в моменте, срываясь в эйфорию, затмевающую все вокруг.
Когда приятно долгий момент наслаждения прошел, Лев бегло поцеловал Аллу в губы, потому что это казалось правильным, сдвинулся в сторону, развернулся, чтобы расслабленно лечь на кровать. Расслабление, впрочем, вышло недолгим: его взгляд сразу привлекло светлое пятно там, где должна быть темная дверь и ничего больше.
Но теперь дверь оказалась открыта, а к косяку прислонился Роман, наблюдающий за ними и греющий руки о чашку кофе. Брат не выглядел ни разгневанным, ни оскорбленным – скорее, брезгливым, словно обнаружил в своей постели обгадившегося бродягу.
Так не должно было случиться. Все пошло не по плану! Ну, кроме секса – секс Лев спланировал. Но дальше его сценарий шел по-другому: Лев намеревался рассказать брату об Алле, однако уж точно не хотел попадаться так глупо. Романа здесь быть не должно, он утром собирался уехать в командировку!
Видно, отразилось на его лице что-то такое, что позволило брату догадаться о его мыслях.
– Как в плохом анекдоте, да? – усмехнулся Роман. – Рейс отменили.
– Почему? – только и смог произнести Лев. В нынешней ситуации этот вопрос уверенно мог претендовать на статус тупейшего из всех возможных, но по-другому почему-то не получилось.
– Непогода – ветер сильный.
До Аллы, кажется, только сейчас дошло, что Роман действительно здесь, он ей не мерещится, и ситуация, еще пару минут назад такая приятная, стала необратимо паршивой. Алла поспешила прикрыться одеялом и оттуда пискнула:
– Ромочка!
Ее скромность сейчас смотрелась в равной степени нелепой и раздражающей.
– У вас двадцать минут, чтобы собрать манатки и свалить, – предупредил Роман. – Время пошло.
Сказал – и ушел куда-то. На кухню, кажется. Как будто ему все равно! То есть не совсем, конечно, но и большого внимания не стоит. Так он мог злиться, если бы брат просто использовал его кровать, чтобы поиметь какую-то постороннюю телку. Но Алла же была его невестой, женщиной, с которой он собирался связать жизнь! И родной брат.
Все шло вразрез с сутью самого проекта, который затеял Лев.
Принять это было невозможно. Он, конечно, знал, что Роман со странностями, но не думал, что настолько. Лев почувствовал, как в его душе вспыхивает тот самый гнев, который сейчас должен был испытывать его брат. Он торопливо натянул джинсы и направился следом за хозяином квартиры.
Роман действительно был на кухне – стоял у окна, смотрел во двор, допивал этот свой проклятый кофе.
– Это и все, что ты можешь? – поразился Лев. – Просто меня выгнать?
– Вон пошел.
И снова это непробиваемое спокойствие… Так выгоняют курьера, который явился пьяным, да еще и сожрал все кусочки салями с пиццы. Но никак не предателя, отнявшего самое дорогое!
– Да что с тобой не так? – не выдержал Лев.
Брат повернулся к нему, отставил в сторону уже пустую чашку, смерил его долгим взглядом.
– Я задолбался сегодня, – признал Роман. – И я не хочу тратить слишком много сил на то, чтобы вынести мусор.
Вот это, пожалуй, было самым оскорбительным… и самым жутким. Роман не пытался подобрать слова так, чтобы обязательно задеть брата. Он не боялся драки, он вообще ничего не боялся. Просто Лев для него действительно был мусором, который нужно вынести поскорее – очень уж воняет.
Принимать такое Лев не собирался. Его сейчас не волновало то, с чего началась эта ссора, кто из них виноват и кто там что делал в спальне. Роман просто не имеет права так себя вести! Собственно, всю авантюру Лев затеял для того, чтобы выбить брата из этого проклятого состояния живого робота. Алла была ему даром не нужна.
Так что оставалось полагаться только на драку. Лев сам рванулся вперед, попытался ударить, но действовал недостаточно уверенно – видно, чувство вины закрепилось где-то в подсознании клещом и отказывалось отпускать. Ошибка, конечно. Хочешь драки – или бей в полную силу, или даже не пытайся, отец их обоих этому учил.
Но сегодня был просто не его день, Лев только так и мог объяснить происходящее. Один из тех дней, когда облажаться можно во всем. Лев окончательно убедился в этом, когда почувствовал, как брат перехватывает и выкручивает его руку. Секунда – и все, он стоит, изогнувшись, посреди кухни. В таком положении особо не подергаешься, если здоровье плеча дорого.
И снова Роман не воспользовался преимуществом, не постарался намеренно причинить ему боль. Он действовал четко и взвешенно: провел брата через коридор и вышвырнул на лестничную клетку. Следом полетела куртка, в которой лежали кошелек, телефон и ключи, потом дверь захлопнулась. Объясняться Роман не стал, да и что тут объяснять? Проект, на который Лев возлагал такие надежды, с треском провалился.
Но если он мог чертыхнуться и раздраженно отправиться домой, то Алле уходить было некуда. Пока братья разговаривали, она отчаянно пыталась сообразить, что ей делать дальше, но… Только в кино гениальное решение приходит за минуту. Реальность оказалась сурова.
Когда Роман снова заглянул в спальню, Алла все так же сидела среди простыней, еще хранивших тепло и запах другого мужчины.
– У тебя осталось пятнадцать минут, – предупредил бывший жених.
Спокойно так предупредил, как администратор гостиницы, напоминающий о часе выселения. Почему нельзя наорать на нее? Поддаться эмоциям, сорваться, кричать, потом отвесить ей пощечину, извиниться и обязательно поцеловать ее. Превратить гнев в страсть, повалить Аллу на эту же постель – и позабыть о досадном недоразумении, случившемся сегодня.
Однако Романа, видимо, не прельщала идея стать вторым в очереди – в собственной спальне.
– Рома… но так же нельзя… Я же люблю тебя…
– Даже не начинай, – поморщился Роман. – Уже этот придурок пытался устроить здесь дешевую мелодраму. А я действительно вымотался, и чем быстрее ты свалишь, тем лучше.
Его послушать, так это очень просто – взять и свалить! А куда ты свалишь из своей жизни?
Алла переехала в его квартиру год назад, и ее здесь все устраивало. Она была уверена, что уезжать ей не придется, а Роман лишь подтвердил это, когда сделал ей предложение. Правда, дату свадьбы они еще не назначили, но какая разница? Все уже решилось!
Она не собиралась менять эти планы на интрижку со Львом. Она просто хотела развлечься, потому что… Да хватало причин. Но при любом раскладе она воспринимала эту связь как небольшое приключение, она прекрасно знала, с каким из братьев оставаться надежнее. Эта квартира была ее территорией, а мужчина, стоящий перед ней, – ее будущим. Не как романтичная иллюзия юной дурочки, а как вполне продуманная инвестиция.
Все не могло рухнуть вот так… но рухнуло.
Роман верно сказал про анекдот.
Сдаваться Алла все равно не собиралась, она слишком далеко зашла, чтобы вот так просто поднимать белый флаг. Она натянула шелковый халатик, висящий у кровати, простыней стерла с лица остатки косметики, бросила беглый взгляд в зеркало – кажется, получилось неплохо. Роман, который снова куда-то ушел, ее манипуляций не видел, у нее все должно было получиться. Алла распустила волосы и теперь казалась хрупкой, трогательно беззащитной, раскаявшейся в той глупейшей ошибке, которую совершила. Когда она нашла Романа в гостиной и снова обратилась к нему, ее голос звенел от слез:
– Прости меня… Я не знаю, что на меня нашло, это было как наваждение!
– Про изнасилование голосить не будешь? – удивился Роман. – Странно. Хотя ты не такая дура, ты прекрасно знаешь, что Лев на это не способен. Да и не нужно тебя насиловать, там получилось бы скорее наоборот.
– Рома!
– Ты собираться все-таки не будешь? Думаешь, я не вышвырну тебя вон в таком виде? Очень зря.
– Но мне некуда идти! Я не хочу, я хочу остаться с тобой!
– Я даже не буду объяснять, почему это невозможно, сама ведь знаешь. – Роман поморщился, как от головной боли. – А идти можешь к кому-то из подружек. Можешь к моему брату. Он жалостливый – навсегда тебя не оставит, но пару раз переночевать позволит.
– Рома, одна дурацкая ошибка не должна рушить год отношений! Наши планы! Наши мечты!
– Про мечты ты, конечно, загнула, а планы можно пересмотреть. В этом нет ничего страшного.
Все это время Алла наблюдала за ним, надеясь заметить сожаление, скрытую боль, горечь предательства. Но за непроницаемым взглядом Романа не таилось вообще ничего… Когда-то ей казалось, что его самодовольное безразличие – это просто ледяная стена, которую можно растопить, добраться до уязвимого нутра, стать желанной и незаменимой… Теперь она видела, что перед ней не лед, а камень.
И вот когда Алла это осознала, она наконец сорвалась:
– Неужели ты не понимаешь, что это все из-за тебя?! С тобой же невозможно жить! Ты только и делаешь, что работаешь, мне приходится вымаливать твое внимание, за каждую крупицу бороться! А я женщина, мы такого не терпим!
Она делала вид, что задета осколками их любви, хотя по-настоящему Алла злилась на себя. Оставалось потерпеть совсем чуть-чуть, после свадьбы даже разрыв отношений стал бы другим. Но она поддалась – потому что верила, что риск минимален, ведь Роман уехал. У судьбы определенно есть чувство юмора.
Знала ли она, что Роман ее не любит? Да знала, конечно, этот человек вообще любить не умеет. Это ее бесило, у них даже в постели все было неплохо, удовольствие она получала, порой забывалась рядом с ним. Но никогда – ни начиная целовать ее, ни засыпая рядом с ней, – Роман не смотрел на нее как на божество.
А его брат это умел. Лев любил, не любя, он признавался так страстно и целовал ее так отчаянно, что ему невозможно было не верить. Иллюзии тоже прекрасны, это неповторимый аттракцион, на котором нужно время от времени кататься, чтобы не превратиться в унылую тетку.
Однако кружок на захватывающем аттракционе никак не стоил потери роскошной квартиры в центре города и безлимитной кредитки.
– Выговорилась? – невозмутимо поинтересовался Роман.
– Ты должен меня понять! Я нужна тебе!
– Зачем?
– Ты никогда меня не любил, – покачала головой Алла. – И нужна я тебе была не поэтому. Ты просто одобрил меня на позицию жены – как людей в свою компанию нанимаешь! И ты знаешь, что я подхожу лучше всех.
– Нет. Уже нет.
– Только из-за одной ошибки? Я усвоила урок, он не повторится! Боже, да любая женщина выбрала бы твоего брата, а не тебя!
Ей не следовало произносить последнюю фразу, но Алла просто не сдержалась. Его равнодушный взгляд унижал, ей хотелось хоть как-то задеть бывшего жениха. Однако причинить боль камню по-прежнему было невозможно.
– Я знаю, – кивнул Роман. – Я со своим братом подольше твоего знаком. При сравнении все всегда выберут его. В этом было твое преимущество: ты держалась при мне. Я думал, у тебя хватит ума продолжать в том же духе. И если уж говорить о любви, ты тоже не ради нее со мной была.
– Тогда почему мы не можем просто забыть? Притвориться, что ничего не было?
– Ты сама уйдешь или все-таки вызвать охрану?
И ведь этот вызовет… Те люди, которые еще вчера почтительно здоровались с ней при встрече, вышвырнут ее вон, как разбушевавшуюся проститутку. А он будет стоять и смотреть, потому что ни за что не признает: любая согласилась бы переспать с его братом, в этом нет такой уж большой вины. Вообще вины нет, если Алла пообещает так больше не делать!
Однако объяснять это было бессмысленно, не сейчас так точно. Алла глотала проклятья вместе со злыми слезами. Она и так уже наговорила лишнего, сейчас ей лучше затаиться. Шок от того, как нелепо она попалась, проходил, к Алле возвращалось здравое мышление. Она действительно допустила ошибку, но она же эту ошибку исправит.
Не сегодня, увы. Сегодня этот чертов робот только и позволил ей чемодан собрать, а потом выставил вон. Не вызвал ей такси. Не убедился, что ей есть где ночевать, денег не дал. Интересно, карточку хоть не заблокировал?
Стоя на лестничной клетке, Алла пообещала себе, что еще вернется в эту квартиру – хозяйкой, не содержанкой! Она найдет ключик. Как бы Роман ни изображал из себя булыжник, он все равно человек, у него есть слабости, ей только нужно успокоиться и найти к нему новый подход.
И вот тогда, когда он все-таки поддастся, она заставит его пожалеть о сегодняшнем дне. Это была пока еще далекая, но нужная цель – потому что именно она позволила Алле выйти из дома с улыбкой победительницы на губах.
Глава 3
Офис все-таки пришлось сменить. Некоторые считали Тори героиней, но соседки по этажу в большинстве своем не оценили внезапно ворвавшийся в их жизнь триллер. Весть о том, что псих с ружьем как раз за Тори и приходил, быстро перечеркнула часы, проведенные за чаем, и тюльпаны на восьмое марта.
Тори не была ни расстроена, ни оскорблена. По правде сказать, тех, кто оказался настроен против нее, она понимала лучше, чем тех, кто с улыбкой заверял ее, что ничего страшного не произошло. Нет, очень даже произошло – а могло произойти еще больше! Полиция выяснила, что ружье Капралова было заряжено. Это подкорректировало статьи, по которым бывшему бизнесмену предъявляли обвинение, а Тори вынудило купить в домашний бар бутылку коньяка, потому что по-другому в первое время было никак.
Переезд не стал большой проблемой, ей давно уже следовало сменить офис – ее маленькая компания вышла на новый уровень. Просто сниматься с насиженного места всегда трудно, вот Тори и затянула. Но выбор нового офиса стал тем пресловутым добром, без которого нет худа.
Новый адрес на визитках впечатлял партнеров, заказов не стало больше – но они сделались дороже, интересней, и Тори это нравилось. К тому же в ее новом кабинете окна занимали всю стену, иногда можно было отвлечься, отвернуться от стола и просто смотреть на небо – то голубое, то серебристо-серое, то низкое и тяжелое от дождевых туч.
Сегодня небо было по-весеннему ярким и каким-то особенно далеким. Словно на зиму весь мир сжимался, замирал, напряженный, чтобы пережить холода, и только с приходом весны позволял себе сделать глубокий вдох. Думать об этом Тори было куда приятней, чем о мужчине, который дожидался ее в приемной.
Но подумать о мужчине все равно придется – через пять минут подойдет назначенный срок встречи и Тори велит секретарю пригласить посетителя в кабинет. Она и так уже дважды отказывала гостю, такими играми лучше не увлекаться.
Она редко себе такое позволяла. Тори работала уже много лет и давно усвоила, что лучший принцип в общении с клиентами – «ничего личного». Она сразу отстранялась от того, нравится ей заказчик или нет. Ее интересовало только задание: если оно не требовало нарушения закона, она бралась за работу. Это только Николай искренне верил, что она – промышленная шпионка, которую вот-вот объявит в розыск ФБР. Тори знала, как принять вызов, не нарываясь на удар.
Так что обычно она клиентов от дверей не разворачивала, но этот сам напросился. У Тори и на сайте, и в социальных сетях было четко сказано: для беседы с начальницей требуется предварительная запись. Но с неделю назад мужчина лет шестидесяти приперся в приемную наугад. Решил, наверно, что дорогой костюм и часы стоимостью в подержанный автомобиль откроют ему двери куда угодно. Тори тогда была в кабинете и даже свободна, но она терпеть не могла, когда кто-то вот так нагло распоряжался ее временем. А еще она не любила знакомиться с потенциальными клиентами прямо в кабинете, ей нужно было сначала собрать о них все данные.
Так что обладатель костюма, часов и невостребованных денег мрачно отказался от предложенной компенсации в виде чашечки кофе – можно с корицей! – и ушел. Тори же принялась собирать данные о нем, хотя тогда не была уверена, что он вернется.
Ее незваный гость оказался Борисом Ивановичем Токаревым – человеком весьма обеспеченным, хоть и не олигархом. Он занимался продажами, управлял собственной торговой сетью и от конкурентов вроде как не страдал. Чего он хотел добиться от Тори – непонятно, однако ее любопытство было не настолько сильно, чтобы звонить ему самой, извиняться и задавать вопросы. Она решила, что все узнает, если он вернется.
Он вернулся. А она все равно не узнала – потому что Токарев снова не записался, явился наугад. Тори пошла на принцип, немного понаблюдала за ним через видеокамеру, потом забыла. Как раз в тот период у нее появились проблемы посерьезнее, представленные Тимофеем Капраловым и его верным ружьем.
И вот Токарев снова явился, уже в новый офис и по записи. Похоже, ему что-то было нужно именно от Тори, иначе он давно обратился бы к другим консультантам. Вот только что? Тори оценивала себя вполне здраво и понимала, что она не уникальная и даже не лучшая. Но Токарев почему-то привязался именно к ней. Это должно было польстить ей, заинтересовать – и она чувствовала интерес. Но не только. В глубине души уже появилась настороженность, которую Тори никак не могла объяснить, нечто примитивное, первобытное, подсказывающее, что бывают авантюры, в которые не стоит ввязываться даже ради огромных денег.
Впрочем, отогнать дурное предчувствие было несложно. Когда Тори связывалась с делом Капралова, инстинкты помалкивали – и чем это обернулось? Так что цена им – три копейки, и права голоса лучше не давать.
В назначенный час она пригласила Токарева в свой кабинет.
Если он и был недоволен тем, что его дважды разворачивали у дверей, то виду не подал. С Тори он встречался впервые и вел себя соответствующе: спокойно и уверенно, как и полагалось на деловых переговорах.
Тори ожидала, что он заговорит о своих торговых сетях, но Токарев озадачил ее первой же фразой:
– Через несколько месяцев моя дочь выходит замуж.
Вопрос «Ну и что?» вспыхнул в сознании мгновенно, даже раньше, чем традиционное поздравление с этим радостным для большинства семей событием, однако Тори заставила себя промолчать. Ее гость не тянет на недоумка, который перепутал бы бизнес-консультанта с организатором свадеб. Если Токарев упомянул это, значит, так нужно.
– Ее избранником, к сожалению, стал Никита Немировский, – продолжил он. – Вы слышали о таком?
– Не доводилось.
– Очень странно – он сейчас во всех светских новостях.
– Я смотрю только те новости, которые хоть как-то связаны с моей работой, – пояснила Тори. – Будь они светские, криминальные или экономические. На остальное у меня попросту нет времени.
– Похвально, и я не могу сказать, что осуждаю. Я и сам раньше не интересовался таким. Но когда Алена представила мне… хм… любовь всей своей жизни, пришлось узнать. Господин Немировский оказался весьма посредственным, я бы сказал, бездарным исполнителем и на удивление талантливым композитором.
Одним объяснением Токарев не ограничился. Явно желая подчеркнуть свое открытие, он запустил на смартфоне песню, наверняка исполненную его будущим зятем. Голос и правда был унылый – как у грустного козла, который осознал, что завтрашнее рагу в меню имеет к нему непосредственное отношение. Слова этому голосу вполне соответствовали: рифма уровня «хочу – люблю», восхищение всем, что в женском теле бывает мягким и округлым. Но вот музыка… Музыка была иного уровня, словно из другого мира. Тори никогда не могла похвастаться идеальным слухом, однако контраст она уловила без труда. Музыка казалась чистым серебром, на которое песня налипла коровьей лепешкой.
Токарев выключил запись. Тори невольно поймала себя на том, что музыку ей хочется слушать дальше – предварительно придушив поющего козлика.
– Да, интересное сочетание, – кивнула она. – И что с того?
– Немировский утверждает, что и музыку, и слова он пишет сам.
– Это вполне возможно. Мнение о том, что талантливый человек талантлив во всем, сильно преувеличено.
– Да, это возможно, – согласился Токарев. – Хотя и не совсем нормально. Мне сложно представить, что человек, способный так тонко чувствовать прекрасное, – а автор музыки определенно на это способен, – позволит себе хотя бы прочитать такие стихи, не говоря уже о том, чтобы пропеть их. Так что я пригласил Немировского в гости, познакомиться, и обсудил с ним это.
– Что именно?
– Музыку. Мне хватило первых десяти минут, чтобы убедиться: да, именно он пишет эти стихи, никаких сомнений. Дальше мы обсуждали только музыку, и было не так уж сложно понять, что в музыке он совершенно не разбирается. Он не в состоянии даже сыграть то, что сам якобы написал.
– Вы спросили его об этом напрямую?
– Как будто он ответил бы мне, – усмехнулся Токарев. – Он разнервничался уже на общих вопросах о музыке. Алена, как и следовало ожидать, метнулась защищать своего птенчика. Мол, он волнуется, потому и не может подойти к роялю. Я не настаивал, мне и так стало ясно, что не он пишет эту музыку. Оставалось только выяснить, откуда он ее берет.
– Надеюсь, вы не за этим пришли ко мне? – не выдержала Тори. – К сожалению, многие не до конца понимают, в чем заключается моя работа. Да, я иногда провожу разведку – но я не частный детектив, а вам тут нужен именно он.
– Виктория, прошу вас, дослушайте меня, а потом уже делайте выводы. Уж не знаю, каким дураком я предстаю на первый взгляд, но я все-таки чуть умнее, чем вы подумали. Я не зря сказал «оставалось», а не «остается». Я уже нанял частного детектива и все узнал. Музыка, которой пользуется Немировский, не была плагиатом, никто не предъявлял на нее свои права, значит, ее писали специально для этого бездаря. Мне нужно было только определить, кто и почему этим занимался. И я нашел автора музыки. Это Илья Шведов.
– О нем я тоже должна знать из светских новостей?
– Нет, о нем вы как раз знать не можете, потому что о нем не знает никто. Илья Шведов – практически невидимка, он никогда не был на слуху. Моим людям удалось выяснить, что они с Немировским друзья детства. Шведов несколько, как бы это лучше сформулировать… асоциален. Он не то что не публичный, он вообще неконтактный человек, в некотором смысле – затворник. Если Немировский упивается славой и вниманием, то Шведова такое приводит в ужас. Судя по всему, у них уже давно действует договор: Шведов передает Немировскому свою музыку, а тот платит за это – но ничтожную долю того, что зарабатывает.
– Это их личное дело, – пожала плечами Тори. – Музыку нельзя оценить объективно. Если этот Шведов готов продавать свои сочинения за копейки, флаг ему в руки.
– Да, если бы я наблюдал за ситуацией со стороны, я бы тоже так к этому отнесся. Но в дело оказалась втянута моя дочь. Алена восхищается Немировским именно из-за его предполагаемого таланта. Она не дура, понимает, что во многих случаях он ведет себя как полная скотина. Однако дочь списывает это на «странности творческих людей». Если она поймет, что Немировский – вор и мошенник, розовые очки придется снять.
– Ну так в чем проблема? Покажите ей все, что наскребли ваши детективы. Не думаю, что вы так уж боитесь разбить дочурке сердце.
– И снова вы меня недооцениваете, – заметил Токарев. – Или меня, или степень моего коварства, тут сказать сложно. Я показал Алене результат расследования почти сразу же, как только получил его.
Но все-таки он оказался здесь, и Тори несложно было догадаться, что произошло после разоблачения.
– Алена не поверила вам?
– Ни единому слову. Она решила, что я придумал эту историю, чтобы очернить возлюбленного в ее глазах. Немировский по-прежнему на пьедестале.
– Как насчет того, чтобы умыть руки? – поинтересовалась Тори. – Вы сделали что могли, родительский долг выполнен. Позвольте дочери набивать собственные шишки, не думаю, что она долго с ним проживет.
– Да, вероятнее всего, этот брак окажется недолгим. Но Алена – натура нежная, не из тех, кто переносит травму и остается на ногах. Даже сейчас расставание с кумиром станет для нее тяжелым ударом. Но если со всем этим будет связана шумная и грязная процедура развода, станет только хуже. Немировский не уйдет тихо, он сделает из разрыва отношений скандал, призванный повысить собственную популярность – люди любят скандалы. Я понимаю, что детям нужны уроки. Но есть разница между уроком и пыткой. Думаю, в этой ситуации самым ценным и вместе с тем безопасным уроком для Алены станет принятие правды.
– Очень может быть. Но это возвращает нас к главному вопросу дня: при чем здесь я?
– Я бы хотел, чтобы вы убедили Илью Шведова вернуться к людям и заявить свои права на музыку, которую он создал.
Чего-то подобного Тори ожидала – какие еще варианты? Но предложение все равно оказалось настолько нелепым, что у нее пока не было слов. Хотелось рассмеяться, однако она сдерживалась.
Токарев же воспользовался паузой и невозмутимо продолжил:
– Я понимаю, что это несколько необычно. Но когда я узнал подробности о том, где сейчас скрывается Илья Шведов, я понял, что попытка достучаться до него будет только одна. Если она провалится, это сделает его еще более настороженным, да и Немировский поймет, на что я делаю ставку…
– Так, стоп, подождите! – опомнилась Тори. – Уж не знаю, кого вы ищете, но со мной вы точно ошиблись. Я – бизнес-консультант. Я анализирую положение на рынке и составляю для компаний план действий, помогающий превзойти конкурентов. Иногда – редко! – мне приходится для этого немного понаблюдать за деятельностью конкурентов изнутри, устроившись в их фирму. Но все это я делаю легально, никакую информацию не краду.
– Но вы умеете ее находить. Даже ту, которую люди очень хотят скрыть.
– Вы, я так понимаю, намекаете на дело Капралова?
– Не только.
– Да, такие случаи бывали, – признала Тори. – Когда я попадаю в компанию конкурентов и вижу, что там откровенно нарушают закон, я могу сообщить об этом куда следует, и это упрощает жизнь моих заказчиков. Ну и что? Если нарушений нет, проблем не будет, все просто. Но все, что я делаю, от разработки стратегии до слежки, связано исключительно с деловой сферой. Я не лезу в любовные дела! Это не мой профиль.
– А чей это профиль? – поинтересовался Токарев. – Какой специалист этим занимается?
– Не знаю, но точно не я.
– Нет такого специалиста, ситуация слишком уникальна. Сначала я постарался определить все обстоятельства, потом начал искать человека, который справится с такой работой. Вы не спонтанный выбор, Виктория. Я перебрал очень многих кандидатов, но вы – единственный, у кого есть шанс пре
