Роман Владимира Сорокина «Тридцатая любовь Марины» был впервые опубликован в 1995 году, хотя написан на десять лет раньше, в 1982–1984 годах, при том что действие самого романа разворачивается в 1983. Главная героиня романа — тридцатилетняя Марина Алексеева, типичная представительница богемы 80-х, недовольная режимом диссидентка, несостоявшаяся пианистка, преподающая музыку в Доме культуры одного из московских заводов. Сорокин начинает повествование с описания прошлого Марины, в том числе — с описания её многочисленных любовных похождений. Несмотря на огромное количество партнеров, как мужчин, так и женщин, Марина несчастна в любви и безуспешно пытается найти свое место в этом мире. Внезапно на ее горизонте появляется секретарь заводского парткома Сергей Румянцев, роман с которым приводит к неожиданной метаморфозе и круто меняет её жизнь…
Мое увлечение Сорокиным – отдельный повод для психотерапевтического вмешательства. Я это осознаю целиком и полностью. Я согласен, что нормальные люди читать такое не будут. Вернее, будут, но без удовольствия. Максимум, ограничатся «Днем опричника», с мерзостью перелистывая эпизоды про «игру в змейку». Если вдруг возьмут в руки «Голубое сало», то не дочитают, а если дочитают, то до постельной сцены Сталина с Хрущевым. И уж точно не будут планировать его перечитать потом, когда-нибудь. В общем, есть у читателей Сорокина что-то общее с героями первой главы его «Нормы» - эту данность я тоже вынужден принять. Но вот я прочитал уже четыре его романа («Голубое сало», «Норму», «День опричника» и «Сахарный Кремль»), и мне все мало. «Тридцатую любовь Марины» я дочитал сегодня утром, и мне все равно мало. Потому что несмотря на отдельные эпизоды от которых кривишься, «Тридцатая любовь Марины» - это литературно и стилистически прекрасно. Т.е, вот есть история о девушке Марине с тяжелой судьбой, живущей в СССР, которая превращается из Диссидентки в героя соцреалистических советских сказок про труд. Но как же шикарно читать, когда по ходу развития сюжета, меняется и язык повествования. И если начинается все с диалогов, вроде: «Адриатическая ящерка. Не ты ль окаменела тогда под шизоидным взглядом Горгоны?», то заканчивается превращением «ударницы Марины» в товарища Алексееву, говорящую казенным языком. А в самом-самом конце, вместо диалогов, вообще все товарищи просто выдают новости со страниц газеты «Комсомолец», а потом все эти новости сливаются в один поток (который вообще, по хорошему было бы усугубить, убрав сначала знаки препинания, а затем и какой либо смысл). В общем, это прекрасно. Обязательно не читайте.
Роман-перевоспитание, идеологическая пересборка, perestroyka души. Концовка просто великолепная. Вот, что делает с человеком идеология - вымарывает все человеческое и превращает в заводную куклу, которая не имеет права сломаться. Сорокин как всегда гениален. А как владеет языком 😍
До последнего ждала, когда Марина проснётся, наконец.... Очень понравилась идея такой концовки, то, как постепенно героиня входила в это состояние. Но не может уже думающий и все понимающий человек полностью потерять свою идентичность, не верю.Хотя и понятно, что это гротеск. В первой части книги сильно шокировали патологические сцены с отцом- это уж чересчур, на мой взгляд. В целом, книга заставила вспомнить все советские реалии без прикрас, хорошо передала атмосферу того времени.
Это было ужасно и очень хорошо. Все, все, все показывают друг другу, раздвигают ноги, трутся, постанывая, скрипят кроватями, вытираются между ног. Но в электричке, в метро, на улице смотрят чужаками, обтянув тела платьями, кофтами, брюками…
Демократия! Да вы, бля, хуже дикарей, у вас кто такой Толстой, никто не знает! Вы в своем ебаном комфорте погрязли и ни хуя знать не хотите! А у нас последний алкаш лучше вашего сенатора сраного! Только доллары на уме, да бабы, да машины! Говнюки ебаные! Тут люди жизнь за духовное кладут, Сахаров вон заживо умирает, а он мне про демократию, свинья, фирмач хуев! Приехал икру нашу жрать, которую у наших детей отняли! Пиздюк сраный! Вернется, слайды будет показывать своим говнюкам – вот она, дикая Россия, полюбуйтесь, ребята, а теперь выпьем виски и поедем в Голден-Гейт-парк! Говно ты, говно ебаное!
