Оглавление

Глава 1

Пепел под ногами мешал продвижению. Стоило лишь неосторожно ступить на обожженную землю, белые хлопья взмывали в воздух, разлетаясь по округе, будто первые снежинки.

Пахло гарью. Клубы дыма нависли над разрушенными домами безмолвными призраками, кое-где еще тлели обуглившиеся бревна. Шальной ветер тормошил огарки. Некоторые срывались на землю с обгоревших балок, нарушая мертвое безмолвие деревни.

А ведь когда-то звуки жизни заполняли ее. Деревенские мальчишки гоняли соседских уток, а девчонки плели венки из полевых цветов.

Здесь были краски. Зелень трав переплеталась с молодой листвой деревьев, их соцветия отражали солнце, а небо разливалось синевой в придорожном ручье. Сейчас все окрасилось в серый.

Запахи трав и выпечки соседской поварихи теперь сменила горечь. Каждый шаг отзывался громовым раскатом, и каждый вдох вызывал приступ кашля. От дыма слезились глаза.

Влажные ладони еще сдерживали рукояти мечей, но чем дальше Анна шла по мертвой деревне, тем яснее понимала, что здесь ей не с кем биться. Деревня покрылась слоем пепла, и ожившая память о ней поспешила замереть где-то там же внутри, где покоилась все прежние годы. Здесь ничего не напоминало о прошлом.

Ларс убрал меч. Тысячи эмоций застыли на его лице в каменном оцепенении.

— Не это я ожидал увидеть…

Он прошел мимо, но быстро остановился, прикрывая лицо от потока потревоженного пепла.

Анна подняла голову. Небо было серым и тяжелым, ни один солнечный луч не пробивался сквозь толстую броню из туч. Лес по краям теперь казался далеким и недоступным, как будто вовсе не они с Ларсом в детстве сбегали туда от назойливых родителей. Наверное, он тоже пострадал от пожара и теперь, как мог, выживал в мире, где не было жизни.

— Я никогда не хотела вернуться. А теперь и не знаю, что для меня лучше: мертвая деревня или насмешки соседей, увидевших наше возвращение.

— Они все погибли.

Анна подошла.

— Я научилась не жалеть людей, Ларс. Это было нужно…

Она успела заметить немой укор в его взгляде, но мужчина резко отвел глаза и пошел дальше по ковру из пепла. Анна поспешила следом.

— Тебе даже не хочется узнать, кто это сделал? Если это Вилорм?

— Вилорм? Не думаю. Ему незачем идти сюда. Но даже если и он, то… за это я бы не стала мстить.

— А за что бы стала?

— За себя.

Она не посмотрела на Ларса и прошла вперед. Картинка вокруг не менялась. Все до единого дома в деревне были разрушены неведомым пламенем. Ни один посторонний звук не вмешивался в ровную поступь воинов.

Они шли по некогда главное дороге, соединяющей окраины деревни. В былые времена даже телеги могли проехать по ней, привозя изыски из Мирсула или Нэрроуза. Ярмарки проводились с размахом. Что ж, пожалуй, Ларс был прав насчет людей — они имели право на жизнь, и деревня могла процветать до сих пор.

И все же Анна остановилась. Превосходное чутье воина не подводило прежде, и сейчас что-то заставило ее озираться. Она подала знак Ларсу оставаться на месте, а сама продолжила бесшумно ступать по дороге. Она старалась не тревожить тишину, вдыхая мертвый воздух и стараясь уловить причину беспокойства.

На мгновение ей показалось, что она вовсе ошиблась, привыкшая не доверять спокойствию в лесу, но все же, стоило ей замереть, как в клубах пыли воронкой закружилось цветное пятно. Едва заметное, оно юлой крутилось по земле, не переставая бороться с навязчивым пеплом. Анна приблизилась, и кружение прекратилось. Теперь землю покрывал все тот же пепел, и его однотонную серость ничего не нарушало.

Анна нахмурилась и глянула на Ларса, но тот лишь пожал плечами. Вероятно, он ничего не заметил. Но обернувшись назад, девушка отпрянула: с земли, укрываясь густыми хлопьями пепла, как одеялом, на нее глядели два огромных зеленых глаза.

— Ну, нет… я уже и не настраивалась биться, — девушка крепче сжала рукояти, готовая к любому действию, но ее предосторожность оказалась излишней: сквозь покрывало пепла на нее удивленно глазела пушистая рыжая морда.

— Это кошка! Здесь? — Ларс подошел, но животное с отчаянным «мя-у-у» вынырнуло из-под ног и ринулась бежать в обратную сторону, лишь сверкая рыжим хвостом.

— Слишком подозрительно, — Анна проводила кошку хмурым взглядом и все-таки убрала меч. — Здесь пустошь, разруха и нет ни одной живой души.

— Возможно, не все так однозначно, — Ларс осмотрелся. Хлопья кружили в воздухе, их не тревожил ни дождь, ни ветер, ни солнце — обстановка вокруг была такой же серой. — Будь начеку.

Они прошли дальше, непроизвольно увеличивая темп: если здесь никого нет, и ночлега ждать неоткуда, лучше не задерживаться. Но, как верно заметил Ларс, все оказалось не так просто.

Среди пустоши, обгорелых досок и пепельного поля, особняком возвышался один-единственный дом. Ее дом.

— Ларс? — теперь Анна шептала. — Ты тоже видишь это?

Мужчина кивнул, но ей не требовалось ответа. Она схватилась за горло, унимая душивший ком.

— Мя-яу! — кошка прыгнула на забор и теперь пристально следила, будто выжидала движение, и гнула спину на любое движение. — Мяу!

— Пошла вон! — Анна коснулась забора. С тех пор он не изменился ни на каплю. — Что это значит?

Дом снаружи не изменился. Такой же темный, бревенчатый, с резными ставнями на окнах и такой же чужой, как и раньше, он не вызывал никаких эмоций, кроме подозрения. Цветным замком он возвышался среди пустоши и разрухи, даже пепел не оседал на его крышу. Из трубы тоненькой струйкой потягивался дымок, а рядом, согнувшись от тяжести урожая, росла ветвистая яблоня.

— Там кто-то есть, — Ларс прервал молчание.

— Я должна войти…

— Я знаю.

— Оставь меня, ладно?

Анна не посмотрела на Ларса, но он подошел сам:

— Это может быть ловушка.

— Что бы это ни было, я готова. Прошлое или разрушенное настоящее, не знаю. Но я готова увидеть его. Ларс, прости, я не могу… с тобой.

Ларс выдохнул:

— Понимаю. Но не могу тебя оставить.

Не дожидаясь ответа, он толкнул плечом калитку и вошел первым. Игнорируя яростный взгляд Анны, знаком указал держаться рядом и страховать в случае нападения. Девушке ничего не оставалось, как следовать за ним.

Ларс украдкой обернулся и дал знак дежурить у входа. Сам же прошел чуть в сторону от яблони, убедился, что снаружи пусто, и направился к крыльцу.

Его шаги отозвались сухим хрустом, Анна вдохнула сладкий аромат яблок. Ларс коснулся металлического кольца. Дверь была не заперта снаружи. Здесь могли жить другие люди, и нарушать их покой они не имели права.

— Будь здесь, — Ларс прошептал едва слышно и потянул кольцо на себя. Под ногами снова возникла кошка.

— Мя-у! — она провозгласила нарочито громко и умчалась куда-то в сад, за яблоню.

— Я еще раз проверю снаружи, — Анна кивнула Ларсу, чтобы входил, сама же осторожно прокралась вслед за кошкой. Напротив дома до сих пор стоял чахлый сарай, и он мог укрыть ее в случае встречи с незнакомцами.

Обрывки прошлого возникали перед глазами, путая мысли. Неважно, кто теперь здесь хозяин. Надо было просто пройти мимо.

Анна выдохнула. Еще пара мгновений, и они уйдут. И больше никогда не вернутся в прошлое. И плевать, что здесь случилось.

Где-то за сараем Анна уловила шорох. Кошка ли, человек там скрывались — неважно. Она не могла подойти ближе, не могла видеть все, что пыталась забыть долгие годы. Озябшее от былого тело вдруг пронзила упрямая дрожь.

Она хотела уже окликнуть Ларса, что пора уходить, но что-то помешало. Горло заложило, и вместо звуков послышался лишь сип. Анна повела плечами, но и те оказались сдавлены неопознанной преградой. Словно тугие канаты заключили ее в объятия и с каждым движением сжимались сильнее. Вокруг по прежнему никого не было.

Анна закрутила головой в поисках ловушек, но тщетно — голова неестественно запрокинулась набок. В ответ на попытку вдоха по груди прошлись новые путы, ноги подкосились, но что-то не дало ей упасть.

Путы подняли ее над землей, затягиваясь сильнее. Тугие петли обвивали шею, скручивались и опускались к ногам. Анна стала заложницей невидимых заклинаний. Отец бы посмеялся, увидев ее такой. Весьма комично умереть от магии в собственном доме, в котором магия — главный хозяин.

— Ты не одна здесь, я видел второго вора, — голос раздался со стороны сарая, — но помощи от него не жди. В моем доме полно сюрпризов для незваных гостей.

Пошевелиться и даже краем глаза взглянуть в сторону дома Анна не сумела: воздух буквально сам вытекал из легких, и перед глазами пошли темные круги. Вот черт, неужели и Ларс попался?

Но оценить ситуацию Анна не успела. Перед ней появилась фигура юноши в атласной мантии, под темным небом отдававшей фиолетовым отливом. Возле его ног кружилась кошка.

Первая щетина еще не успела появиться на лице парня, но мастерством магии он владел искусно. Он возник напротив девушки и вальяжно перебирал пальцами. В ответ на его движения путы отзывались душащей теснотой. Но Анна теперь не скрывая разглядывала мага.

Кудрявый, рыжий, с россыпью веснушек на белом лице — неужели перед ней Тензе? И в большей степени, чем все остальное, эта догадка могла оказаться правдивой. Возраст тот же, те же черты, те же волосы… но откуда магия?

Путы, словно змеи, скользили по ее телу, забирая воздух. Пояс с оружием упал наземь, девушка напряглась, не теряя попытки сопротивления, но вместо этого в кожу будто вонзились тысячи игл, и Анна вскрикнула.

— То-то же! — маг развеселился. — Чтобы не было повадно зариться на чужое.

Кажется, Анна уже не видела. Перед глазами расстилалась только тьма, и воздух так не вовремя покидал легкие. Но вместе с тем, буквально физически она ощутила, как веки поднимаются по одному лишь безмолвному указу мага, и время останавливается навсегда.

— Бросай свои шуточки, Тензе! — голос Ларса заставил ее встрепенуться. Маг отошел на шаг, неуклюже ловя руками рыжую прядь. Метательный кинжал воина задел его волосы и вонзился в землю за спиной. Путы ослабли, Анна осела на землю.

— Не от тех ты здесь прячешься, негодный мальчишка! — Ларс в два шага оказался возле мага и приставил к его шее меч. На самом краю лезвия висела маленькая корзиночка, начиненная, как помнила Анна, заговоренными травами. — Уж кому, а нам твои ищейки знакомы не понаслышке!

Ларс резко опустил лезвие на землю, раздавливая острием тягучую смесь. Кошка вздыбилась и с шипением ринулась прочь.

— Значит, все-таки… Тензе, — Анна прошептала, пытаясь вдохнуть. Воздух разливался по легким горящей лавиной. Картинка перед глазами до сих пор не обрела четких очертаний, но все же она могла различать перед собой Ларса и ошалевшего мага.

— Ты цела? — Ларс не подошел, держа на крючке мага. — Без выходок! — он повернулся к парню и дал знатную пощечину. Тот вскрикнул, теряя равновесие, и повалился наземь. Ларс повторил громче. — Анна, ты цела?

— Ты вовремя, — она кивнула мужчине, плавно поднимаясь. Дыхание постепенно выравнивалось, но грудь все так же вздымалась.

— Значит, так теперь встречают гостей, Тензе? — Ларс вновь повернулся к парню и собственноручно поставил на ноги. Тот зло сверкнул глазами.

— Значит, так теперь выполняют наказы родителей? — он передразнил, и откуда-то сбоку возник прозрачный сгусток энергии и направился к Анне. Та успела увернуться, но за ее спиной мгновенно заполыхал сарай.

Ларс не поскупился на новый удар, девушка подошла ближе:

— Ну, здравствуй, братец. Дар все же нашел тебя?

— Руки! — Ларс рявкнул, но маг лишь рассеянно улыбнулся:

— Огонек… надо бы задуть.

— Так задуй. Мы не против, — Ларс достал веревку и связал парню запястья, тот застонал. — Не хнычь! Ну? Покажи мастерство.

Тензе закатил глаза, но приказ все же исполнил. Набрав в легкие побольше воздуха, одним движением указательного пальца он направил поток к пылающему сараю. Через мгновение его охватил воздушный купол, а затем невидимая шапка покрыла пылающую крышу сарая, и от недавнего пожара остался только дым. Как раз под стать мертвой атмосфере деревни.

— Добро пожаловать домой, — он натянул улыбку и перевел взгляд с одного на другого. — Здесь малость все преобразилось за время вашего отсутствия.

— Что здесь произошло? Где люди? — Ларс взял на себя роль задавать вопросы, и Анна была благодарна: в былое время общение с братом ни к чему хорошему не приводило.

— Сгинули, — Тензе пожал плечами. — Пожар унес их жизни. Мне повезло. Магия, знаете ли, великое дело! Правда, мистер Красс? — он обратился к кошке, которая вновь возникла у его ног. — Мистеру Крассу повезло оказаться со мной под одной крышей.

Ларс глянул на Анну, она кивнула. Выбора не было: они проделали неблизкий путь, чтобы провести заслуженный отдых в сугробах пепла. Даже если бы деревня жила прежней жизнью, вряд ли бы им позволили остаться хоть на ночь. Для своих они изгои, нарушившие заветы отцов в день их смерти. Осквернившие их память неповиновением. Как они могли тогда выбрать жизнь?

— Мы переночуем здесь. Только одна ночь, и мы уйдем, — Ларс опустился на корточки перед Тензе. Тот всем видом показывал покорность.

— О, сколько угодно, Ларс! Надеюсь, вам хватит этого времени, чтобы обо всем поведать! Но учти, — он оскалил зубы, — я болел не за тебя. Все же вы здорово всех обставили!

Анна сжала кулаки. Вот он, ее родной брат. Когда она уходила, он был восьмилетним ребенком, а ей было плевать на его судьбу, на себя и заветы отца. Главное, что Ларс — ее враг, и целый мир — против. Так продолжалось долгих десять лет, а сейчас? Поменялось многое, но его жизнь осталась прежней с момента их последней встречи. Что-то произошло в деревне, и Тензе оказался единственным выжившим. Детские ссоры не играли теперь никакой роли, их связывала кровь, и сейчас настал момент, чтобы решить прежние вопросы.

Ларс вновь ответил:

— Ладно, Тензе, бросай ехидство. Думаю, и тебе есть что рассказать нам.

Парень до сих пор ухмылялся, и Анна вспылила:

— Ты серьезно, Ларс? Ты думаешь, он скажет нам хоть слово? За любым его движением нужен надзор, чтобы он не подпалил кого-то ненароком!

Ларс звучно выдохнул, но Тензе вдруг поднялся. Он приблизился к Ларсу и, не отводя надменного взгляда с девушки, прошептал как можно громче:

— Она ненавидит меня.

Анна процедила сквозь зубы:

— Мне до тебя нет дела.

Но Ларс ему ответил:

— И меня тоже.

Анна оставила его фразу без ответа, и Тензе расплылся в улыбке:

— В таком случае, гости дорогие, прошу располагаться, — он поднял связанные руки и щелчком пальцев открыл дверь.

— После вас, — Ларс не тронулся с места, пока маг не вошел в дом.

Следом двинулась Анна.

Внутри все осталось прежним. Даже вещи не поменяли порядок за десять лет ее отсутствия, и оттого Анна не хотела смотреть. Она не желала видеть прошлое, от которого бежала всю жизнь. Она дома, она вернулась сюда, но зачем? Что ждало ее в пустоте, среди старых вещей в холодных стенах? Даже в детстве она была одна, а сейчас? Сейчас словно еще хуже. Зря они пришли. Родная деревня — это точка невозврата, и придя сюда, они нарушили ход вещей. Ларс заметил ее замешательство в коридоре и притянул к себе, но она не подняла глаз.

— Только один день, Анна, — он прошептал ей на ухо. — Завтра мы уйдем.

— Следи за ним, — она не посмотрела на мужчину и поспешила пройти в гостиную.

И там снова — головокружение.

Боясь смотреть, она опустилась на деревянную скамью под окном, Ларс расположился рядом. Образы прошлого, выстраиваясь теперь в цветные картинки, становились явью — в прежней обстановке ее окружали те же люди. Что-то изменилось с тех пор, у каждого за плечами теперь своя история, но зачем они оказались здесь снова? Ларс чувствовал ее напряжение, он вновь повернулся к ней, но отчего-то внутри лишь сперло дыхание. Он понимает ее чувства, как всегда понимал, но пусть он только ничего не говорит, пусть они скорее уйдут отсюда, пусть Тензе расскажет им о том, что здесь случилось…

— Ну, рассказывайте, — он появился в проходе и, не скрывая вновь свободных рук и бессовестного взгляда, расположился на пуфе напротив. — Как вам это удалось?

Анна глянула на брата. Даже в детстве у него был скверный характер, вряд ли что-то за все время смогло сделать его покладистей. А сейчас им нужно было лишь получить сведения и идти дальше, но он, как назло, требовал объяснений сам.

— Что именно удалось? — Ларс вновь взял право слова, но Тензе лишь пожал плечами:

— Выжить, — он выпрямился. — Выжить обоим. Насколько я знаю, наш благородный папочка планировал несколько иное, и теперь вы оба в ответе.

— Отец мечтал лишь мстить Герциусу, — Анна кивнула в сторону Ларса. Ее голос стал тихим и низким. — Нашими руками.

— И только? А как же благие намерения во избежание нового Раскола?

— Ты желаешь оправдывать его? Сейчас?!

— О нет, мне это незачем, сестрица… я лишь хочу быть уверен в своей безопасности. Признаюсь, я уже не надеялся увидеть вас обоих, но вот вы передо мной! И сейчас я несколько обескуражен: что же делать? — теперь он походил на хищника, рыскающего в поисках жертвы. Он впился глазами в ее лицо и неспешно переводил взгляд на Ларса.

Пальцы судорожно отбивали неровный ритм. После безуспешных попыток унять их непрерывный танец Анна вцепилась за край скамьи, и с каждым новым словом брата ее хватка становилась сильнее. Мгновение еще продолжалась борьба их взглядов, но вдруг она ощутила ладонь Ларса поверх своей, и он ответил:

— Полагаю, Тензе, ты что-то знаешь. Чего ты опасаешься?

Пульс Ларса ровными ударами сдерживал бурю, на заданный вопрос Анна также ждала ответа, но Тензе лишь ухмыльнулся. Он неспешно поднялся, убрал руки за спину и принялся мерить комнату неторопливыми шагами.

Анна позволила себе, наконец, взглянуть на Ларса. Он еле заметно покачал головой и крепче прижал ее руку к краю скамьи. Она вздохнула, но, собрав мысли воедино, поменяла стратегию поведения:

— Он лишь защищает нашего отца, Ларс! — воскликнула. — Он всегда был его любимчиком. Он унаследовал дар, не я!

— О, именно, Анна! — Тензе резко остановился и повернулся к ней. — И только поэтому ты должна была уйти тогда…

— Не уйти, Тензе! Я должна была убить Ларса! Девчонка, которая никогда не видела в своей жизни убийства, должна была совершить его сама!

Но он лишь вновь расхохотался:

— О, милая, наивная Анна… ты всерьез так думаешь?

— Хватит, Тензе! Говори, что знаешь. Уж поверь, с тех пор она убийства не только наблюдала.

— Охотно верю, Ларс. И раз уж и ты здесь, я расскажу вам, как все должно было случиться…

Итак, все помнят славную историю наших отцов — Герциуса и Ризвела. В молодости их разделила женщина, а ее смерть погубила их обоих. Все во имя магии, все ради нее! Наша матушка не смогла пережить магические опыты отца — он упивался непостижимым знанием, бредил новыми силами, и чем могущественнее становился, тем меньше контролировал себя. Мама стала жертвой его дара, и твой отец, Ларс, не смог простить ему ее смерть. Гордость взяла свое — Герциус решил мстить. Вызвал нашего папаню на дуэль, и… ну, дальше вы все сами знаете.

— Ризвел грезил, чтобы у его детей тоже был дар, — вдруг Ларс подхватил рассказ Тензе. — Эта мысль руководила его безумием. Он был готов сделать что угодно, лишь бы нить магии не прерывалась.

— Да, верно, но при его жизни ни у кого из нас дар не открылся. И что же дальше? Дуэль, смерти, разочарованные дети, м-м?

— Все прекрасно это помнят, Тензе. Наш отец хотел смерти не только Герциуса, но и Ларса. А я должна была выполнить его последнюю волю.

Вдруг Анна заговорила очень тихо, как будто ей только и не хватало того, чтобы рассудить прошлое, однако, Тензе продолжал восклицать:

— Отличная версия, Анна, но что скажешь ты, Ларс? Говори, что знаешь! Мне очень любопытно видеть вас обоих, и, насколько я могу судить, ты знаешь гораздо больше, нежели моя недогадливая сестренка…

— О чем он говорит?

— Сейчас это неважно, Анна. Все случилось не так, как должно.

— Это верно. И кто из вас двоих ответственен за последствия?

— Ты не понимаешь, Тензе, — Ларс вздохнул и теперь смотрел только в глаза мага. — Анна уже убивала меня…

Тензе прокашлялся:

— Ай, да послушная девочка Анна… вот только, почему?? — теперь он тоже повернулся к Ларсу, и в глазах его плясали неподдельные огоньки злости. Но Анна лишь высвободила руку и повернулась к мужчине:

— Что значит — почему?

Ларс украдкой глянул на Анну, но не успел сказать и слова. Вместо него Тензе продолжал свою пылкую речь:

— Ты еще не поняла? Ты должна была умереть тогда, не он! Для этого отец отправлял тебя по следам Ларса, в надежде, что ты найдешь посох Истинного мага! А Ларс все прекрасно знал, поняла? Но когда бы ты коснулась посоха, то не смогла бы выжить, потому что лишь в руках истинного мага он раскрывает свою силу. Отец был уверен, что не погибнет на дуэли, но знал и славного Герциуса. Хоть он уже хромал на одну ногу и потерял былую форму, он слыл отменным воином. Поэтому Ризвел придумал уловку: смерть одного тянет смерть второго. И передал это проклятие по наследству. После смерти мага дар получает старший из его детей, так? Но дар передается по мужской линии, так? Он хотел сохранить меня, а тебя отправить за посохом. А после твоей смерти я бы обрел силу.

— Что это за посох? Отец не давал наставлений что-то искать! Да я и не хотела ему подчиняться!

— Ха! Это уже другой вопрос, сестренка! И папаша знал, что ты не подчинишься. Но знал, что рядом с тобой есть один любознательный мальчишка…

— Ларс… был уловкой, чтобы вывести меня к посоху… кажется, я понимаю, — Анна очень плавно повернулась к мужчине и теперь не сводила с него глаз. — Ты знал?

Что-то незнакомое до сих пор промелькнуло в глазах воина, но все же он опустил взгляд. Анна ждала ответа, Тензе тоже замер в стороне, и спустя еще мгновение Ларс подобрал слова:

— Мне было известно о посохе, это правда. Ризвел приходил к нам в дом накануне дуэли, он утверждал, что он — Великий Маг, и ему нужен лишь этот посох, чтобы предотвратить новый Раскол. Его смерть сместила бы равновесие, что он посланник магии, и что есть еще трое… Какие-то безумства, не более того. Мой отец пытался его вразумить, но тщетно. Я сам вызвался найти посох, чтобы прекратить эту бессмысленную перепалку. Ризвел успокоился, но на следующий день на дуэли он подставил нас всех.

Анна встала:

— И все же ты всерьез ушел…

— А я обрел силу, — в руках Тензе появился магический шар. — Так, может быть, поставим уже точку в этой затянувшейся истории?

Анна не глянула на брата, но Ларс достал меч:

— Ты не посмеешь тронуть ее.

— О, Ларс, с таким защитником, как ты, нет, конечно! — он направил шар на Ларса, но тот вдруг распался на тысячи мерцающих искорок.

Ларс вздохнул, одним движением руки собирая осколки в кулак:

— Дурак ты, Тензе…

Тот опешил:

— Ты? Откуда это? Что за магия?

— Маленький фокус служителей Серебряного Ордена, не более того.

— Мирсул? — Тензе оскалился. — Значит, ты был там! Ты нашел посох?

— Если захотите меня убить, я буду рядом, — Анна проговорила безразлично и покинула комнату.

* * *

Все было неправильно. Всю жизнь, с самого первого шага за порогом дома, она гналась за ложной целью. Еще десять лет назад все решилось другими, и она поддалась влиянию этой лжи. Она стала той, кем никогда не должна была становиться. Такой ее хотели видеть другие. Но ее кукловоды ошиблись.

Порвались нити управления, и она сама избрала свой путь. Но разве она хотела? Разве желала взять меч в руки и идти крушить головы врагам? Нет. Враги появились сами.

Черный Орел и Вилорм во главе вдруг стали самой главной целью, но они сами встали на ее пути, а Ларс? Никакой завет отца не убедил бы ее пойти против него, даже на смертном одре, но Ларс решил иначе. Он ушел, отвернувшись от нее, оставил одну на распутье, и, чтобы выжить, Анна начала бороться.

Так было до сегодняшнего дня, а теперь… как будто все стало зря: ее цели, ее война, ее жизнь, — не имели ни грамма ничтожного веса.

Девушка осмотрелась. В ее комнате были книги, но раньше Анна не умела читать. Она жила здесь все детство, этот дом наверняка до сих пор помнил ее слезы и боль от побоев отца и его хмельных загулов. Но главным дурманом для него была магия — знание, сгубившее кроме его собственной, судьбы многих.

Все десять лет, что она пыталась выжить, пыталась найти компромисс между его волей и своим собственным желанием, он лишь хотел избавиться от нее, как от преграды. Даже после смерти.

Все ради Тензе. Ради его дара. Ради магии.

Анна прошла вдоль стены: она дома. Ничего не изменилось, только звуки с улицы пропали, а вместо зелени листвы за окном — прах. А внутри оставались кусочки ее прошлого.

И она не могла их видеть. Неуверенно опустившись на край кровати, девушка закрыла глаза. Усталость. Только она заставляла прятаться, забыть о присутствии Тензе, забыть о том, что здесь прошлое. Вот только прошлое вдруг стало истиной, оно всегда обитало в этом доме, но ее не было. Она ничего не знала. Все десять лет она была слепа, гналась за выдуманной правдой, сражалась за чужие ценности, так и не найдя свой путь. Отец виновен в этом? Ларс? Вряд ли…

Неуемная дрожь вновь подбиралась к телу, и, забравшись на кровать с ногами, девушка обхватила колени. Когда-то они прятались здесь от взрослых. В тайне ото всех они с Ларсом соорудили подпол, а за ним — дверь на улицу, а оттуда можно было бежать хоть куда, и сейчас хотелось сделать то же.

Ларс все знал. Все эти годы он шел против последней воли Герциуса, и в том, что он оставил ее, заключалась его честность перед собой, перед ней, перед своими действиями. Тогда он избрал свой путь и в одночасье стал заклятым врагом на всю оставшуюся жизнь. И оттого Анна не могла оправдать его, не могла рассудить его мотивы, почему он молчал? Почему до сих пор они сражались по разные стороны?

Совершенно ясно, что отец не мог быть прав, он был сумасшедшим — магом, которого никто не воспринимал всерьез. Над ним смеялись, его не боялись и не уважали, но он наплевал на чужие мнения. Он всю жизнь искал Истину, которая завела его в могилу и сгубила жизнь его детям. Но тогда… разве можно было разгадать его замыслы? Вряд ли Тензе был счастлив. Он остался один, наедине со своим даром и, наверное, день за днем сходил с ума, повторяя участь отца. Но он не вызывал жалости. Это был его выбор, и он в ответе за все, что с ним происходит, прежде всего, перед самим собой.

Из соседней комнаты доносились голоса. Ларс сумел разговорить Тензе — кто бы сомневался, — но Анне не было дела, о чем они вели беседу. Боялась ли она Ларса? Да, поначалу. А сейчас? Он спас ее, вместе они прошли через горы, с ним она вновь оказалась дома. И все это после того, как однажды она копьем пронзила его сердце.

Не теряя больше времени на раздумья, девушка поднялась — она не собиралась здесь оставаться. Она еще раз обошла комнату и остановилась в дальнем углу. Под ногой скрипнула половица. Все, как прежде — стальное кольцо на полу открывало люк в погреб.

Она должна уйти без лишних вопросов и бессмысленных пересечений с братом и Ларсом. Они потолкуют, обсудят жизнь, былое; возможно, похлопают друг друга по плечу, потягивая хмельное пиво. Она не должна остаться.

Анна потянула за кольцо. На удивление, люк открылся очень легко, словно еще вчера через него она убегала из дома.

В погребе пахло сыростью, но противного крысиного писка не слышалось — все-таки от пожара порядком досталось и вредителям. Тесный угол пустовал, и Анна сразу направилась к проходу. Уже смеркалось, в погребе и вовсе сгустилась тьма, но девушка перемещалась на ощупь. Воспоминания встрепенулись в родном доме, но остаться здесь на ночь означало принять прошлое и продолжить жить сначала.

Сегодня все изменилось. Перед ней возникла другая правда, и чтобы смириться с ней, сколько дорог предстоит пройти снова? Анна толкнула низкую дверку и шагнула в мертвые сумерки.

* * *

В зале переговоров огни на стенах горели ярче обычного. В самом центре стола языки пламени свечей вытянулись по струнке. Даже грубые голоса мужчин вокруг не вызывали трепетного движения. Разговор шел о дальнейшем развитии замка.

После присвоения власти Грезором Белый Ястреб опустел. В его стенах гулял ветер, а по коридорам редко проходил заплутавший житель. Основная часть обитателей замка сосредотачивалась теперь в подземельях — сырых темницах и пыточных камерах. Новый правитель не доверял никому: служители Изабеллы до сих пор были верны прежней королеве, бывшие же подданные Черного Орла считались захватчиками. В целях безопасности своей и немногочисленных приближенных новый правитель распорядился заключить всех предположительно неверных под стражу.

Перед ним сейчас находились лишь Ланез и Демьян — молодые советчики в части магической и военной подготовки.

— Что ж, Ланез, могу не спрашивать об успехах? Ты вновь повторишь мои догадки о магических промахах?

— Милорд, прошу простить, но… здесь не выходит колдовать. Я даже радугу создать не могу, — парень побледнел, широкими глазами устремившись в надменное лицо правителя.

— Заметь, Ланез, ты единственный из армии Черного Орла, кому я миловал свободу. Я думал, это стоит ценить, — голос Грезора стал безразличным, мужчина зевнул.

— Я стараюсь, каждый день стараюсь, милорд. Но все попытки тщетны. Мне нужен хотя бы малейший магический предмет. У Диара были такие.

— Никаких предметов! Мне казалось, ты прекрасно видел, что с ним сотворили твои «предметы»! Нужно лучше стараться, мой милый, и тогда все получится.

— Я понял, милорд, — Ланез потупил взгляд, голос его стал почти не слышим.

— Что ж, Демьян, а что насчет тебя? Вопросы экономики совсем отвлекли меня от моей страсти, так поведай, что у нас с военной подготовкой?

— Милорд, у нас дисциплинированная армия, это верно. Еще не наступил тот день, чтобы ваша верная закалка не оправдывала себя в строю.

— Отлично, Демьян, отлично! — Грезор не смог сдержать ухмылки. — Восстановление замка продвигается?

— Нас очень мало, милорд. Мы начинаем заниматься восстановлением с первыми лучами солнца, с полудня тренируемся, на закате часть людей уходит в разведку, часть остается на ночное дежурство на стенах и у ворот. С утра мы меняем посты, — Грезор нахмурился, и в ответ на его молчание юноша заключил. — Воины измотаны, милорд. Нам нужны новые силы…

Грезор звучно выдохнул. Он сдвинул брови и опустил взгляд, словно не замечая присутствия подопечных. Молодые люди перекинулись обреченными взглядами и застыли в ожидании ответа правителя.

— Что уж говорить о дипломатии, да? — он рыкнул. — Что уж грезить нам об альянсах, когда внутри порядок навести не можем?

— Милорд, — пискнул Ланез, но Грезор не дал ему сказать:

— Что уж говорить об остальных предателях и бесчестных налетчиках, когда даже преданные люди не в силах оправдать моих надежд?

— Милорд, — Демьян поднялся, и Ланез побледнел еще сильнее. Но тот подошел к господину, опустился на колени прямо перед ним и, склонив голову, начал свою тихую речь. — Милорд, я понимаю вашу обеспокоенность, но все же… прошу выслушать. Нам нужна свежая кровь в ряды, и, возможно, стоит освободить часть заключенных. Я даже не думаю о Черном Орле, но люди, служившие королеве, были ей преданы…

— И как ты смеешь, Демьян? — Грезор не поскупился отвесить приличную оплеуху военному советнику. — Они предали нас в первую очередь! Они обманывали нас, манили наших родных неведомыми странами и чудесами неземными, и теперь что? Они лишили нас семей, Демьян! И поэтому мы лишили замок лживой королевы! — Грезор поднялся и теперь скалой возвышался над юношей. — И как ты можешь закрывать глаза на такое? Насколько я знаю, твою семью постигла та же участь…

— Я знаю, милорд, — Демьян схватился за пылающую щеку, но продолжал стоять на своем. — Но сейчас тяжелые времена для замка, и…

— Я понял, — вдруг Грезор легко отмахнулся. — Займи свое место, Демьян. Твои слова не лишены смысла, я признаю, но… это риск для нас! Наши силы слабы, нас мало, чтобы бороться еще и внутри замка. Однако, — он зашагал по залу, — я готов дать шанс пленным воинам Черного Орла, почему нет?

Он ускорил шаг и стал мерить комнату зигзагами. Молодые советники вновь переглянулись, Ланез кивнул Демьяну в знак одобрения, но тот лишь закусил губу и покачал головой — не к тому выводу, вероятно, должен был прийти Грезор, и Ланез лишь пожал плечами.

— Ланез! — Грезор встал напротив мага. — Среди заключенных из твоего замка могут быть маги?

— Они умерли, милорд, — парень так и не решался взглянуть ему в глаза. — Диар, кроме своей жизни, унес в могилы жизни еще двоих учеников. Но у заключенных могут быть артефакты, и если бы вы позволили…

— Я еще ничего не позволил, глупый ты мальчишка! Я приму решение, и оповещу вас обоих, как только буду готов. А сейчас… прошу всех вон!

Два советника, как один, вскочили со своих мест, но, несмотря на заметную бледность и учащающуюся дрожь в теле, к выходу не спешили.

— Что-то еще, господа? — Грезор не скрывал гнева. Последнее слово, будто вынырнуло из самых глубин его злости.

— Д-да, милорд… простите, милорд, — теперь Ланез опустился на колени. — Сегодня мы получили вот это, — он достал из-за пазухи свиток и протянул господину. На пергаменте виднелась зеленая печать, но теперь она была сломана. Послание уже вскрывалось, и Грезор, неумело скрывая подступающую панику, скрестил руки на груди:

— Что это, Ланез?

— Милорд, это послание из Наллароса. Они ждут оплаты дани от нас. Уже дважды Изабелла игнорировала их требования, и теперь они просят настойчиво…

С лица Грезора пропала всякая тень ухмылки, и он почти прошептал:

— А иначе… что?

Ланез позволил себе подняться и прямо посмотреть на господина:

— Милорд, а иначе… война.

* * *

Вместе с ночью на деревню опустились причудливые тени. Где-то на далеких улицах виднелись одинокие огни, но в их свете потоки пепла казались мерцающими звездами. Такими близкими и такими лживыми звездами.

Анна нашлась возле Ивы. Обнаружив открытый люк в подвале дома, Ларс долго не думал: несмотря на тьму и отсутствие улиц как таковых, ноги сами вывели его к этому месту. К их месту.

Ива росла на самой окраине, почти на границе с лесом, и в былое время именно она стала спасением для двух потерянных душ. Как ни странно, но пожар пощадил ее. Даже сейчас, в позднюю осеннюю пору, ее листва, насколько мог видеть Ларс, еще не окрасилась в желтый.

Здесь до сих пор был колодец, а рядом — простенькая скамейка, безмолвно охранявшая прошлое обоих, но Анна опустилась на землю. Она наклонилась спиной на широкий ствол, закрыла глаза и казалась неподвижной. Ларс опустился рядом.

— Почему ты не сказал мне? — она промолвила сразу, но не повернула головы.

— Боже… Анна, только не думай об этом сейчас, — он выдохнул. Над ними в воздухе плыла белая пелена пепла. Она растворялась во тьме ночи, скрывая небо, и казалось, что они накрыты одеялом. Что теперь, наконец, они были в безопасности. — Все, что происходило тогда, все наши решения… тогда они казались верными, но мы не знали замыслы родителей. Мы не узнаем до конца, что произошло на самом деле, но и сейчас не время рассуждать прошлое наших отцов.

— Мы вернулись сюда, Ларс! И если я имею право говорить об этом, то это самое подходящее место!

— Я понимаю, — он опустил голову, но она продолжала восклицать:

— Я должна быть мертва, понимаешь? Я никогда не должна была становиться воином, не убивать и не бороться за жизнь! Я должна была найти какую-то магическую палку и умереть! И всем от этого было бы лучше! — она посмотрела на Ларса. — И только из-за тебя я живая, только из-за тебя ты враг мне, только из-за тебя я не верю тебе! Как это сложно, проклятье!

Теперь она не сводила с него глаз, будто ожидая ответа. А он… впервые видел в ней отчаяние. Она растерялась, вероятно, потерпела главное поражение в жизни, и не знала, что теперь — правда. Она могла и вовсе не говорить с ним, она могла уйти и больше уже никогда не встретиться ему на пути, но осталась, и, значит, он не вправе подвести ее доверие.

— Пусть так. Я покинул тебя и всю жизнь корил себя за трусость, но сейчас вдруг понял, что это было самым правильным решением. Покинув тебя, я спас тебе жизнь.

— Все стало еще запутанней. Мне проще было считать тебя врагом, а теперь… я не знаю, — она понизила голос и опустила глаза.

— Мы идем дальше, ведь так? — Ларс позволил себе улыбнуться. — Это место вернуло нас в прошлое, но мы не будем останавливаться. Нам нужен лишь ночлег.

Анна покачала головой:

— Я не хочу в дом. Я не могу быть там, понимаешь?

— Мы стали другими, а там… наше прошлое.

— Почему он не сгорел, как все остальные? Даже деревня изменилась, кроме дома. От чего я убегала, к тому же вернулась сейчас.

— Деревня не изменилась, Анна. Ее просто нет.

— Тензе что-то говорил об этом?

— Да, он сказал, что сюда приходили захватчики восемь лет назад. Они были беспощадны, крушили все на пути, грабили дома, а потом сжигали. Он поставил купол, наложил заклинание, и это спасло ему жизнь. Вот только дым с тех пор так и не развеялся.

— Магия… опять, — девушка поморщилась.

— Только в твоем доме, Анна. Думаю, что это Тензе колдует, создавая видимость недавнего пожара.

— Все-таки он унаследовал дар…

— Но не было никакого посоха, ведь так?

— Да, не было, — девушка вздохнула. — Отец и вправду бредил. Да и ты, как я поняла, даже не пытался искать его.

— Я хотел только уйти. Уйти куда угодно! Я объявить войну всему миру был готов тогда! Но… ушел и попал к Вилорму, — Ларс усмехнулся. Вот только какая-то грустная у него вышла усмешка.

— И за это я должна сказать спасибо. Вдруг только поэтому я жива? — теперь она глядела на него прямо. Она испугалась, открыла другую сторону прошлого, ждала поддержки, и Ларс вдруг стал единственным человеком, кто мог ответить на ее сомнение.

— Вдруг твой отец был прав, ты имеешь в виду? Это вряд ли.

Ни один звук не смел нарушать тишину, среди которой были только двое… но кто они друг другу? Друзья детства? Враги? Любовники? Герои? Как никогда, теперь это стало неважно. Они вернулись, и какой бы ни был разрушенный и равнодушный, но это был дом. И если он вновь сплетал их судьбы в одну, то Ларс мог быть ему лишь благодарен.

— Я знал, что ты не уйдешь…

Наверное, она услышала, что хотела. Чтобы Ларс прочитал ее боль, и он не отводил взгляд. И ее глаза в ответ беззвучно кричали: «Не обмани! Будь мне опорой! Будь, наконец, рядом!», и Ларс принимал ее слабость. Он будет с ней, он станет щитом для той, которая бросается в атаку не глядя. Ее ведет цель, и ничто еще до сих пор не сумело подкосить ее твердую поступь. И дальше они пойдут рядом.

— Я кое-что не успела тогда, — Анна приблизилась и сама сжала его руку. — Здесь, на этом месте, когда ты уходил…

— Ты не должна, — Ларс проговорил так же тихо. — Я знаю, что это место причиняет тебе боль, но завтра мы уйдем, и все станет по-другому.

— Нет, должна… решить это здесь. Я должна отпустить… тебя.

Она неловко повернулась на месте и оказалась напротив. Пепел оседал на ее волосах и на фоне ночного неба будто светился. Но еще ярче светились ее глаза.

Ларс потянул на себя ее руку, но ее губы оказались быстрее. Анна поцеловала его мягко, по-девчачьи робко и немного наивно, будто ожидая ответа от мальчишки, который ей нравился потому, что был старше.

Но он не был старше. Он был таким же, а она… была другой? Только что ее губы безмолвно промолвили «нет», но Ларс знал, как ответить.

Теперь он притянул ее всю, прижимая к себе всем телом, подаваясь вперед и тревожа в волосах пепельные снежинки. Его губы коснулись ее шеи, Анна запрокинула голову, открываясь его поцелуям. Они уже не подростки, они взрослые люди, которым не нужно позволение родителей на чувства. Они оставят эту страсть здесь, у Ивы, вместе с прошлым, к которому уже точно не вернутся никогда.

Глава 2

Анна перевернулась в кровати. Комнату наполнял дневной свет, ночь как будто и не заявлялась в эти края, а утро успокаивало безмятежностью.

Отсутствие лесных звуков ударило по ушам, как и отсутствие жизни, но одно дыхание она все же смогла уловить. Ларс посапывал на тюфяке рядом, и Анна, резко одернув взгляд, вновь легла прямо.

Нет, она не жалела. Все, что происходило ночью, нужно им обоим. Рассудить былое, снять напряжение после долгой дороги, стать… ближе. Что бы то ни было, но она должна оставить прошлое здесь. Ларс — вот прошлое, и вчера на нем она поставила точку.

Мягкая перина манила вновь погрузиться в сон, и, уставшая от долгой дороги, девушка была не прочь поддаться искушению. Но только не здесь.

Любые мысли в этом доме перерастали в тревогу, любой предмет напоминал о детстве, а нахождение в одних стенах с братом и вовсе гнало всякий сон. А с Ларсом?

Так или иначе она думала о нем. Ждала его реакции, в надежде, что он примет ее. Впрочем, вчерашний порыв он мог расценить как угодно.

Анна села. Пора уходить. Сегодня их путь продолжится, но в каких местах теперь им предстоит очутиться? Ларс ведет ее: что бы ни говорил, но он спас ее в горах, и потому они связаны. Куда бы он ни направился, она пойдет рядом.

Но самое странное, что, кажется, она сама хотела этого — быть рядом. И подставить плечо в бою, если потребуется.

Она на цыпочках направилась к двери, лишь бы Ларс не застал ее спросонья, но вдруг обернулась. Все-таки он спас ее не только в горах. Вероятно, она задолжала ему жизнь еще десять лет назад, сразу после того, как покинула деревню, но перед глазами до сих пор возникало его неподвижное тело с копьем под сердцем.

Отпустив видения, девушка опустилась рядом с Ларсом на колени. Спит. Лишь ровное дыхание нарушает тишину мертвой деревни. Анна осторожно коснулась его плеча, по телу рассыпались мурашки. Что бы она ни думала, он всегда был. На протяжении долгих десяти лет менялись люди, жизни, мнения, и среди мнимой важности событий она не замечала лишь Ларса.

Он не изменился. Те же волосы, глаза, правильные черты лица. Серьезность и чрезмерное великодушие еще в юности отличали его от задиристых сверстников. И чем она ему приглянулась? Странная затворница, обходившая стороной шумные компании деревенских ребятишек. Чужая.

Но Ларс всегда был добр. Он… защищал.

И вот он перед ней. И хочется рассматривать его спящего, безо всякого стеснения и чрезмерной осторожности от того, что он может проснуться. В его присутствии Анна никогда не чувствовала себя неловко.

И прошедшие десять лет будто ничего не изменили.

Не смея нарушать его сон, девушка поспешила покинуть дом. Новый день не предвещал ничего нового, но встретиться с братом внутри Анне хотелось меньше всего.

Дверь поддалась легкому толчку, и, прежде чем она смогла открыть глаза от слепящего солнца, нос уловил сладкий цвет сирени и свежесть утренней травы под дуновениями ненавязчивого ветра. Вдали слышались радостные крики птиц и где-то совсем рядом — умиротворяющее мурлыканье кошки.

Едва переступив порог дома, Анна оказалась в цветущем саду. Здесь росла не только сирень: яблони сбросили свой урожай и, освободившись от груза, вновь цвели и созывали мохнатых шмелей благоуханием. В небольшом озерце чуть поодаль отражалось ясное небо, и солнце, играя золотом, щедро награждало озябшую землю теплыми лучами.

Что это? Откуда? Где разруха и пепел? Почему здесь гуляет весна? Анна обернулась, но картинка не пропала. Все, что она видела, казалось настоящим. Она задержала дыхание, словно боясь дышать фальшивым воздухом, но звучно выдохнула, стоило из-за ближайшего кустарника показаться Тензе:

— Ну, как тебе? Нравится? — улыбка так и расплывалась по его лицу. — Всю ночь для вас старался. Ставлю сотню золотых, давным-давно вы такой красоты не видели!

Анна огляделась еще раз. Даже в детстве, когда деревня жила полной жизнью, она не помнила настолько ярких красок. Неестественная зелень бросалась в глаза, кроны деревьев были исключительно правильной формы… к горлу вдруг медленно подступил ком:

— И… как? Нравится жить в обмане?

В груди что-то сжалось, и другие слова застряли, так и не сумев вырваться. Бежать… прямо сейчас, не глядя, только не видеть этой красивой, искусно сплетенной лжи.

— Я никого не обманываю, кроме себя, Анна. А видеть прекрасные пейзажи мне куда приятней, нежели пепелище.

— Зачем ты остался? Ты можешь идти куда угодно.

— Здесь безопасно, кто рискнет заглянуть сюда? Вы не в счет, разумеется. И здесь Источник, — Тензе с особым удовольствием вдохнул цветущий воздух. — Разве это не прекрасно? Ты не чувствуешь?

— Нет, — Анна поморщилась. Принимать и тем более участвовать в безумии брата хотелось меньше всего, и она отошла. Безмятежность манила, но поддаться обману она не имела ни малейшего права. Она решила уйти тотчас, но ее что-то остановило.

Дыхание перехватило. Уже почти забытое жжение напомнило о себе под лопаткой, и боль горячей волной вдруг сковала тело. Анна застыла, не в силах двинуться, но из оцепенения ее вывел кот. Он неспешно проскользил между ее ног и, цепляясь хвостом за щиколотки, поднял рыжую морду и бросил пронзительный взгляд на девушку.

Колющая боль проскользила ниже по спине, и Анна сделала еще шаг назад.

— Мяу! — кот уселся напротив и глядел огромными глазами.

— О, мистер Красс! — Тензе оживился, его лицо теперь выражало умиление. — Иди сюда, у меня для тебя лакомство.

Кот со всей прыти ринулся к хозяину, и оба увлеклись воображаемой игрой. Анна потянулась к лопатке. Не успела она коснуться плеча, ее рука по чьей-то воле опустилась вдоль тела, а уши уловили знакомый шепот:

— Смени одежду, — Ларс дыханием коснулся ее уха и, отпуская руку, встал рядом.

— С добрым утром, Ларс…

Теперь она явно ощутила горячую струйку, стекающую по лопатке, и множественные уколы вдруг осыпали спину. Перебарывая боль, она подняла глаза на мужчину.

— Нам следует уйти, — он говорил серьезно.

— Дай мне пять минут.

К полудню Анна и Ларс собрались в дорогу. Тензе все же проявил чудеса гостеприимства и накрыл праздничный стол. Разговор не задался, и, едва отобедав, путники уже были готовы покинуть дом. Они собрались у калитки, Анна носком сапога тормошила черную землю, Ларс взгромождал походную сумку на плечи.

— Ну-с, сестренка, Ларс… рад, что заглянули.

— Только не натвори глупостей.

— Не поверю, что ты за меня переживаешь, Анна, но, уверяю тебя, видимся мы не в последний раз, — он широко улыбнулся, обнажая ровные зубы.

— Надеюсь, ты ошибаешься, — Анна не глянула на брата и первая вышла на дорогу.

— Рад был увидеться, — мужчины обменялись рукопожатиями.

— Приглядывай за ней, — Тензе хитро подмигнул Ларсу и, когда тот присоединился к девушке, закрыл калитку.

За пределами дома все было, как и вчера. Разруха, пепел и мертвая тишина вокруг. Отсюда нужно было уносить ноги, идти куда угодно, лишь бы не остаться. Сейчас их двое, и решать, куда держать путь, предстояло только им. Они оказались одни в пустом мире, и, значит, весьма неплохо было бы наполнить его содержимым.

Воины задержались на дороге напротив дома, не решаясь вновь начать свой путь. Еще слышался голос Тензе и ответное мяуканье кота, но вскоре и эти звуки затихли. Теперь только их присутствие тревожило замершую деревню.

Анна молчала, но первая сделала шаг, и Ларс поспешил присоединиться. Если они и могли здесь найти что-то важное, пожалуй, встреча с Тензе стала настоящим открытием для обоих. Но Анна хотела бежать.

Она не заметила, как ускорилась, уводя Ларса из места их прошлого. Она неслась по прежде живым улочкам, и лики прошлого возникали перед ней. Они другие, они не с ними, у них другая жизнь, и в этом нет ее вины, нет вины Ларса. Они уйдут, не потревожат более покой умерших, они не вернутся сюда никогда.

Ларс не говорил ни слова, но, оказавшись за пределами деревни, все же одернул ее.

— Анна, стой…

Их вновь окружал лес, и лес дышал, говорил с ветром и ронял озябшие листья на скользкую тропу. Вероятно, здесь прошел дождь… настоящий дождь.

Девушка остановилась и, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Она пропитывалась непостижимой мощью природы, и, собирая осколки потерянных сил, готовилась жить снова. Жить, и, значит, продолжать бороться.

— Куда мы пойдем? — безо всякого стеснения Анна глянула на Ларса.

— Куда бы ты хотела? Теперь у нас нет цели.

— Теперь ты впереди, Ларс. Веди, и я пойду за тобой.

Ларс тоже вздохнул. Воздух осенней свежестью разливался внутри. Лес дышал, хотя, как и в деревне, на его окраине никого не обитало.

— У меня незаконченное дело, Анна… но я не хочу тебя впутывать.

— Ты про Мирсул?

Ларс посмотрел на нее в ответ и, помедлив, продолжил:

— Я должен…

— Не объясняй. Я понимаю, — Анна отмахнулась. — Мы пойдем в Мирсул.

Ларс подошел к ней, но девушка лишь осмотрелась, выискивая верное направление. Сориентироваться здесь не составило труда, несмотря на то, что ее нога не ступала в эти края уже более десяти лет. Мужчина глядел на нее, словно в ожидании продолжения разговора, но Анна не могла ждать. Вопреки своим убеждениям, что теперь Ларс ее ведет, она первая сорвалась с места и понеслась в забытый до сих пор лес, и Ларс поспешил следом.

Тогда, в первый раз, когда она оказалась здесь, от дома ее уносила повозка. Она неторопливо продвигалась по Главной Дороге и через пару дней уже оказалась в городе. Дорога здесь полностью оправдывала свое название. По ней продвигались торговые караваны, ее патрулировали лучшие служители Мирсула, здесь не происходило убийств и ограблений, а любого, кто замыслил бы разбой, прямиком вели бы к лорду Уркулосу. И вряд ли хоть кому-либо он даровал бы помилование.

Так было десять назад, и вряд ли что-то изменилось за это время. Дисциплина и порядок всегда оставались сильными сторонами правления Уркулоса. Поэтому дорога до города слыла (и являлась такой поистине) самой безопасной.

Зачастую встречались люди. Они общались на разные темы, улыбались и, находясь в пути, наслаждались новым местом. Патрульные желали приятной дороги и провожали добрым словом. Они несли верную службу лорду, для них великой наградой было находиться здесь, и их действия всегда отличались слаженностью.

И потому, еще издали завидев людей на дороге, девушка нырнула в заросли. Кто она теперь для мирных жителей Мирсула? Убийца? Мятежница? Враг…

Она не могла быть простой дикаркой из леса, не могла быть даже амазонкой. Для города это не статус. Но жители помнили ее, обязаны до сих пор помнить. Кто они такие, что посмели забыть ее? Она оставила свой след в городе, но с тех пор она не стала другой. И теперь она возвращается.

Пусть не по своей воле, но, вероятно, волею судеб, что равнозначно воле Ларса, она вновь окажется там. И что-то подсказывало, что ее пребывание вновь не останется незамеченным.

Кровь пульсировала в венах, Анна набирала ход, не замечая сбившееся дыхание. Она идет, и она должна быть готова к встрече с возможными врагами из прошлого, но отступать она не будет. Никогда.

И вдруг снова Ларс:

— Анна, стой… мы не торопимся! Куда ты полетела?

Вынырнув из потока воспоминаний, девушка остановилась. Над ней нависало темное небо, на землю готовились опуститься сумерки. Сквозь просветы между деревьями она видела группу людей, вероятно, охмеленных выпивкой или чарующим вечером. Они громко смеялись, разговор шел бурный. Позади них желтыми огнями освещалась таверна. Она принимала любых гостей на дороге, и эти весельчаки, конечно, оказались в их числе.

Люди. Совсем рядом. Везде. Она придет в город, где будет целая толпа таких же. Они все безжалостным потоком хлынут на нее и будут гнать, гнать из города, а потом…

— Анна? — Ларс повторился и теперь остановился рядом. Неспешно девушка перевела взгляд с тропы на мужчину, но заметив вопрос в его взгляде, опустила глаза на землю. Она снова ведет его в свое прошлое… но теперь туда, где не было его.

— Мы можем зайти, если хочешь, — Ларс кивнул в сторону таверны, но Анна лишь замотала головой:

— В глушь, Ларс… я хочу в глушь. Там люди…

Ларс нахмурился и тоже всмотрелся в пьяную компанию. На первый взгляд, обычные люди, вряд ли он мог кого-то знать, и потому пожал плечами:

— Ты с ними знакома?

Анна не стала объяснять. Она прошла дальше вглубь леса и остановилась за густыми кустарниками. Она огляделась по сторонам и, не найдя никого постороннего, бросила на землю свою сумку.

— Наш ночлег будет здесь.

Но Ларс не торопился соглашаться. Он подошел к девушке и только сказал:

— Объясни…

— Нечего здесь объяснять, Ларс. Мы можем идти и ночью, так что, если желаешь, можем продолжить.

— Думаю, ты учла, что наш ночлег будет без костра. Мы можем провести в тепле эту ночь и взять у хозяина таверны лошадей. Это наш шанс выспаться и добраться до города к завтрашнему вечеру.

— Как ты правильно заметил, — голос Анны стал тихим, — мы не торопимся.

— Это неразумно, — Ларс тоже понизил голос. — У нас есть возможность упростить путь.

— Я дождусь тебя здесь, — Анна села. — Иди. Завтра мы поскачем на лошадях.

Ларс запрокинул голову и прошелся перед ней туда-обратно. Пусть она обещала сопровождать его, но идти к людям, самой… Да, в Мирсуле ей придется столкнуться с толпами, быть одной из всех, но на пути к нему она должна остаться собой.

— Анна, если тебя беспокоит клеймо…

— Нет.

— Ладно, я понимаю, — Ларс уселся рядом. — Я хочу, чтобы мы пошли в тепло, слышишь? Пошли вместе, и завтра продолжили путь на лошадях.

— Я знаю, Ларс! И знаю, что должна повиноваться тебе, но это невозможно! Невозможно сейчас прийти внутрь и просто заплатить за комнату! Нас схватят обоих, и в Мирсул мы попадем только в кандалах!

Анна воскликнула, но Ларс вдруг заговорил еще тише:

— Что произошло, Анна?

— Ларс, не спрашивай, прошу тебя, — она заговорила тише. — Давай просто уйдем… вместе.

Мужчина медлил. Он не сводил глаз с девушки, внимательно рассматривал ее, и она не прятала лица, ожидая реакции, но Ларс усмехнулся:

— В кандалах, говоришь? Давай сюда свои руки.

Анна недоуменно посмотрела, и Ларс пояснил, доставая веревку:

— Отныне ты моя пленница.

* * *

В окнах замка сегодня отражался не только рассвет. Языки пламени, взвиваясь, достигали второго этажа, и казалось, будто замок пылал. Сгорая, он ронял блики, словно слезы, на мокрую землю, орошенную дождем, и вспыхивал в ответ новому огненному порыву.

Весь народ сегодня выстроился на внутреннем дворе, но из всех собравшихся среди пламенного потока лишь одно сердце уже превратилось в пепелище. Обугленное, оно замирало в груди при каждом новом порыве ветра, гоняющего пламя, и черствело с каждым новым всхлипом плакальщиц.

Вилорм не дышал. С того самого дня, как разведчики нашли Гурия, он потерял счет времени. Если он мог допустить в своей жизни главный промах, он уже произошел. И его собственная жизнь теперь текла унылой рекой, в безразличных буднях, в ожидании смертного приговора. И этот день наступил сегодня.

Погребальный костер пылал с неистовой силой. Наверное, таким пылким мог стать нрав мальчишки в зрелости, но теперь он не сможет дать совета юноше, не сможет влепить подзатыльник, не сможет воспитать мужчину. Он виноват, только он… играя в героя-спасителя, он не заметил, как потерял сына.

— Милорд, — Сефер появился где-то сбоку, но Вилорм не слышал его слов. Какая разница? Он теперь нищий, он во главе замка, но кто пойдет за оборванцем? Нет, это не с ним, это все дурной сон, вот только слезы почему-то настоящие…

Давя ком в горле, Вилорм упал на колени. Он не скрывал своего горя, он кричал и рвал волосы, упиваясь слезами. Никто не вправе винить его! Никто не вправе упрекать его! И пусть все видят скорбь своего правителя! И все, что он не сделал — лишь его ошибка, но никто никогда не будет знать об этом. Если теперь его участь — это нести на плечах груз потери, он понесет его с поднятой головой. Но только не сейчас, только не сегодня. Сегодня он в последний раз един со своим сыном. Он в последний раз един с Оррсан.

— Прости меня, моя любовь, — стоя на коленях, глотая собственные слезы, он еле шептал. — Я не смог уберечь тебя, я не смог уберечь его, но теперь вы вместе. Я боролся за вас, а теперь я один. Если я должен был спасти мир, то зачем? Вы ушли, и теперь мне незачем жить… что я буду делать? Кто я такой?

Он разразился рыданиями. Хватаясь за лицо, Вилорм размазывал слезы. Он не видел никого перед собой, лишь одно большое рыжее пятно расплывалось перед глазами, и в нем таял его сын.

— Милорд, прошу вас, подайте руку, я помогу вам, — Сефер вновь возник где-то рядом, но тот лишь рявкнул:

— Уйди, Сефер! Не сейчас! Я в хмельном дурмане, я пустой, как выкуренная трубка! Видит Смертник все мои просчеты, это дух его гневается! Наш подвал пуст, и теперь он будет забирать у меня всех, кого я люблю!

— Простите, милорд, я оставлю вас…

— Да, Сефер, ступай. Но знай, что я еще буду бороться! Буду мстить за смерть Гурия, помни мои слова! А сейчас дай старику утешиться слезами! Где плакальщицы? Почему я слышу лишь собственный рев? Я мужчина, я воин, в конце концов! И я страдаю, слышите меня? — отмахнувшись от Сефера, он поднялся и принялся греметь, перекрикивая горячий треск огромного костра во внутреннем дворе. — Слышите? Конечно, слышите! Так смотрите на мои слезы, узрите мою скорбь! И будьте со мной в этом великом горе! Я ваш правитель, я поведу вас на бой! Мы отомстим, мы вместе отомстим за моего мальчика…

Он закашлялся, голос его охрип, и Вилорм вновь упал на колени. Огонь кружил голову, дым сковывал легкие, и рыдания вновь выливались из его груди. Вот только бы набраться сил, вот только бы восстать из числа мертвых, вот только бы жить за сына…

Наверное, весь замок собрался посмотреть на похоронную процессию. Лица и фигуры расплывались в дыме, вздохи и плач терялись в треске костра, и, конечно, у каждого были причины присутствовать здесь. Кто-то любопытно озирался на пламя, кто-то глядел на правителя, убитого горем, вероятно, кто-то и правда разделял его скорбь. Если даже приближенные собрались отдельным кругом и, изредка поглядывая на него, о чем-то перешептывались.

Да, он сам не желал никого видеть возле себя, но слишком уж часто озирался Силант через плечо, и Пульхий отводил глаза, и Сефер зло глядел на разведчика. Замышляют что-то? Или высмотрел кого Силант сквозь толпу растекшихся силуэтов? Неважно… все, к чему он стремился, теперь сгорало в этом погребальном костре.

Он уязвим, его власть подкосилась, и наверняка среди его подданных нашлись бы смельчаки, способные выступить против. Однажды он уже поддался, промахнулся в расчетах, и если бы не Силант, неизвестно, как долго он бы смог оставаться на престоле после восстания Ларса.

Больше он такого не допустит. Нет. Он стал мудрее, сильнее, и должен с честью принимать удары судьбы. Тем более, что он умел это как никто другой.

— Ну-ну, Сефер, не скалься, — до Вилорма донеслись голоса подданных, и он подошел ближе.

— Ты только посмотри на Вилорма, он горя вынести не может! И каково же знать, Силант, что все это по твоей милости? — Сефер почти рычал на разведчика, таким рассерженным его Вилорм не видел, наверно, никогда. Вмиг мужчина изменился в лице. Если за его спиной и вправду плетутся интриги, он должен знать о них в первую очередь!

— Ты уверен, Сефер? — Пульхий выражал беспокойство, он нахмурился.

— Да-да, Сефер! Что ты несешь? — Силант приблизился к воину. — Всем известно, что в смерти Гурия виновен лишь Ларс, и господин, я уверен, не оставит это просто так.

— Ты можешь говорить что угодно, и даже это может быть правдой, но зачем мальчишка пошел в горы? Кто его надоумил убежать из замка?

— О, ты его недооцениваешь, милый мой! Ты вспомни себя в его годы! Разве не хотелось тебе познать неизвестное? Увидеть новое? Доказать родителям, что ты уже не просто мальчишка!

— Однако я все еще жив! — Сефер рыкнул, и мужчины застыли, пронзая друг друга свирепыми взглядами.

— Да ну, бросьте вы браниться! — Пульхий встал между ними и по очереди поглядел на каждого. — У нас горе, и, не знаю, как вы, а я желаю разделить его со своим господином!

— Спасибо, Пульхий, — теперь Вилорм показался и встал рядом с мужчинами. Все трое разом опустились на колени перед ним и склонили головы. — Я слышал ваш разговор. Это занимательно очень, но почему, худосочная задница Смертника, я узнаю это лишь потому, что подслушиваю за вами, как жалкий юнец дамские беседы?

— Прошу простить, милорд, — Сефер принялся оправдываться, не поднимая головы. — Сегодня траур, и мы не хотели вас тревожить…

— Это касается моего сына, дурная ваша башка! И любые сведения о нем должны, в первую очередь, быть переданы мне!

— Конечно, милорд…

— А ты, Силант? Что скажешь? Зачем ты отправил моего сына на смерть? Зачем ты показал ему тропу в обход склепа?

Силант поднял голову, в его глазах не читалось ни капли сожаления:

— О, милорд, я долго могу говорить об этом. Не желаете переместиться в более подходящее место?

Ну, конечно, Силант, ты будешь юлить. В этом и заключается вся служба и весь твой долг перед замком. И не найдется никого, кто бы упрекнул тебя огрехой. И сейчас, конечно, не время и не место вести разговоры. Разговоры о сыне, которого больше нет.

— Мы поговорим, — Вилорм кивнул. Его пыл спал, и голову вновь начинали заполнять раздумья. Обо всем, что было, о свершениях и ответственных за поступки, о будущем.

Мужчина больше не глянул на подданных. В центре площади рухнули обугленные головешки. Они еще были охвачены пламенем, но огонь постепенно тух. Скоро все закончится, и у Вилорма не останется права на слабость. Он вновь возглавит армию и пойдет в бой. Слишком много потерь пришлось понести ему со времен захвата замка Изабеллы, и теперь настает время возвращения былой славы. И теперь он не проиграет.

* * *

Из-за утреннего тумана я не видела почти ничего. Смешиваясь с дымом, он образовывал сплошную пелену, за которой едва различалось смазанное рыжее пятно. Силуэты людей почти скрылись, и лишь непрерывные рыдания, доносившиеся до леса, полностью открывали мне суть происходящего.

У леса не было стражи, и я могла свободно разгуливать по окраине и наблюдать за погребальным ритуалом. Безутешный рев Вилорма доносился до моих ушей, но теперь он не задевал меня. Он потерял своего никчемного мальчишку, и сейчас я осознавала, что Гурий и не должен был появляться на свет.

Их союз с Оррсан не привел ни к чему, Вилорм потерял все лишь потому, что сделал неправильный выбор.

Я ухмыльнулась и подошла еще ближе. Никто не увидит меня. Все внимание служителей Черного Орла сейчас приковано к костру и горю правителя. Пусть помучается. Ему полезно, а мне подобные картины лишь в радость. Я помню о тебе, Вилорм, хоть и пообещала прежде избегать встречи, но сегодня я должна быть рядом.

Ну, конечно, я не нужна ему. Он больше не пойдет искать утешения в моих объятиях, не попросит о союзе, а мне… так ли это нужно?

В лагере я не находила себе места. Моя свобода ограничивалась законами, порядками и вековыми традициями. Амазонки хотели соблюдения правил, ждали нового Обряда, но мне это наскучило. Я хотела жизни. И если часть ее — это наблюдение за смертью, то я готова участвовать.

Наверно, все-таки Гурия погубила собственная глупость, нежели меч врага. Ни Ларс, ни Анна добровольно не стали бы нападать на мальчишку, и оттого становилось интересней. Эта загадка все сильнее горела во мне, но вряд ли я еще когда-нибудь увижу кого-то из них.

Я покрутилась на месте. Свежесть утра обволакивала меня, укрывая туманной пеленой, огонь моих волос сливался с окрасившимися осенней листвой деревьями. Да никто и не смотрел на меня, никому в Черном Орле сейчас до меня просто не было дела! Но я и не для этого пришла.

За туманом и дымом я не видела ни тела Гурия, ни рыдающего Вилорма. Его рев доносился до меня, но мне не хотелось унять его скорбь. Он слаб и уязвим сейчас, но он правитель замка, и не должен терять головы.

Что ж, Вилорм, ты не развеял мою скуку, надо бы наведаться в Белый Ястреб с разведкой, может быть он даст мне повод для войны?

Я улыбнулась приятной мысли, но вмиг одернула себя. Мне нельзя ввязываться в войны ни под каким предлогом. Мне нужно уйти в шатер и не показывать головы лишний раз даже амазонкам.

И я прекрасно следовала совету старой Берты, но сидеть без дела — не моя тактика. Сегодня я вышла на разведку в одиночку, но так и не добыла нужных сведений. Что ж, шанс был мал, и он не оправдался.

Вряд ли Гурия убил Ларс, он бы скорее связал упрямого мальчишку и доставил лично в руки Вилорму в целости и невредимости, но с ним была Анна… Гурий сам мог нарваться на ее меч, и что-то мне подсказывало, что она должна быть здесь.

Она бы использовала любой шанс добраться до Вилорма, и его сын — это прекрасный повод, но, видно, я просчиталась. Она упускала возможность мести, Черный Орел сейчас обезглавлен, Вилорм слаб, и ударить сейчас означало полностью покрыть долг мужчины, но Анны здесь не было.

Чем дольше я наблюдала за происходившим, тем очевиднее становилась моя догадка.

— Проклятье! — я процедила сквозь зубы. — Да где же тебя носит, моя радость?

Да, я почему-то ждала ее и надеялась, что не ошибаюсь, но, видно, где-то допущен просчет, и теперь с каждым мгновением связующая нить с девушкой таяла. После слов Берты о наших судьбах мне нужно было знать, где она! Мне нужно было видеть каждый ее шаг, мне нужно было участвовать в ее жизни! Но она могла быть где угодно…

Туман рассеивался, и все мои надежды найти ее рушились вместе с обгорелыми головешками. Костер догорал, и народ постепенно расходился. Теперь я видела Вилорма и троих его воинов рядом. Нет, ему ничего не угрожало. Стражники возвращались на посты, и я поспешила скрыться в лесу.

Мне предстояло вернуться в лагерь и снова запереться в ловушке. Теперь моя жизнь полностью зависела от дикой девчонки, действия которой я никогда не умела предугадывать.

* * *

Солнце клонилось к горизонту, когда воины достигли города.

Целый день пришлось посвятить непрерывной скачке. Как верно заметил Ларс, в таверне им удалось взять лошадей, но при подступе к городу их пришлось оставить у другого трактира. Никто не бросил косого взгляда в сторону всадников, так что зря Анна переживала. Они спокойно переночевали и с рассветом выдвинулись в путь.

Но с тех пор Анна не говорила. Она замкнулась в себе, оказавшись среди других людей. И как будто таила обиду на Ларса, что он заставил прийти в чуждый для нее мир.

Возможно, понимала, что скоро их пути вновь разойдутся, или боялась вновь поддаться порыву, и потому держалась отстраненно.

Но Ларс опасался тоже. Он с тревогой думал о часе, когда это случится. Если Анну и впрямь ожидает темница в Мирсуле, то он непременно окажется на противоположной стороне в качестве служителя Ордена. История повторится. Он снова оставит ее. И, возможно, им стоит разойтись, не доходя до города.

Анна молчала всю дорогу, скорее всего, думала о том же. Изредка Ларс поглядывал на нее, но она не оборачивалась, будто и вовсе была одна. И потому, среди монотонного стука копыт Ларс различил голос собственных мыслей. По возвращении он окунется в прежнюю жизнь, и Анна окажется лишней. Как бы он ни сожалел, она вынуждена будет уйти. Если не сбежит раньше.

Например, сейчас.

После того, как они оставили лошадей, девушка плелась позади и постоянно пропадала. Им не удалось выработать порядок действий за время пути, все попытки заговорить терпели крах. Воины приближались к Мирсулу, и, похоже, им не помешало бы поделиться мыслями насчет дальнейших целей.

С высокого холма виднелись каменные стены с башнями, дорога ровной линией спускалась к воротам. В поздний час путников не встречалось, и Ларс застыл на холме в одиночестве.

О, этот силуэт! Неприступный, гордый, безупречный… твердым очертанием он пронзал краснеющий холст горизонта. Даже издали виднелись тонкие шпили и развевающиеся флаги, редкие факелы уже заявляли о себе размытыми точками. Пусть Ларс не был здесь уже очень давно, но когда-то этот город стал для него спасением, и теперь он возвращается. Вот только примет ли Мирсул его снова?

Ветер обдувал лицо и теребил волосы, но мужчина не шевелился. Он должен изучить его издали, должен подготовиться к долгожданной встрече. Эта встреча могла изменить все в одночасье, могла повлиять на неясное будущее, и оттого была необходима. Сегодня он покажется лорду, и тот примет его. Сегодня, пусть только один день, но Ларс будет дома.

— Какой план? — раздался позади хрипловатый голос.

Анна стояла чуть поодаль и держала в руках веревку. Мечи она убрала за спину и накрыла стареньким плащом. Свой доспех она успела где-то измазать грязью, порвать сапоги и испачкать волосы дорожной пылью. Глаза и губы она покрыла сажей, на руках сочился свежий порез.

— Ты… где была?

— Так и знала, что будем действовать по моему плану, — она подошла ближе. — Ударь меня.

— Ты что задумала?

— Я импровизирую! Ну же, давай! Нам еще к Уркулосу идти.

— Думаю, ты уже готова…

— Вот здесь явно не хватает ссадины, — она указала на скулу. — Давай бей и пойдем уже. Солнце садится, а тебе еще руки мне вязать.

Ларс вздохнул:

— Я не понимаю твоей игры, Анна. Ты молчала всю дорогу, сейчас будет решаться наша судьба, и я склонен получить благоволение лорда, нежели его гнев.

— Ты даже не представляешь, насколько я увеличиваю твои шансы…

Ларс еще раз овеял глазами девушку и принял из ее рук веревку.

— Я лишь понять хочу, — он накинул на ее запястья петлю, — чего ты ждешь? Какую реакцию лорда? Какое мое поведение? Нам для начала не помешало бы состыковать действия.

— Ты поймал опасную мятежницу и ведешь на виселицу. Думаешь, я не понимаю, что тебе грозит после провала задания с ульдрами?

— И поэтому подставляешь себя? — Ларс потуже затянул узел и теперь уже внимательно глянул в глаза девушке. — Какой от этого прок?

— Идем, — Анна отвернулась. — Будем действовать по ситуации.

Как это на нее походило! Она бросалась в пучину неизвестного безо всякого плана, по одному зову сердца или долга, или малейшей доли любопытства — что угодно могло заставить девушку забыть о здравом смысле. И он шел за ней. Просто не мог не идти, и она, конечно, знала это.

Возможно, их цели и не совпадали вовсе, но дороги вели в одном направлении, и поэтому они до сих пор шли вместе. Словно все было неважно, но что-то тревожило Анну, и Ларсу оставалось принимать ее поведение как данность.

Неторопливым, но ровным шагом воины спускались с пригорка перед городом. Наверное, так же плавно садилось солнце за холодные стены Мирсула, но что-то внезапно заставило Ларса остановиться. Очертания ворот с каждым шагом прорисовывались яснее, приближался стражник в блестящих латах, но Ларс, занеся ногу для нового шага, уже не смог сделать следующий. Веревка натянулась.

— Анна! — он обернулся. Девушка скрючилась и упала на землю. — Что происходит?

Анна на него не посмотрела:

— Говори громче!

Ларс замялся. Стражник в воротах уже косился на странную парочку, но Анна вела свою игру, и, чтобы не проиграть обоим, ему пришлось ее принять:

— Что происходит? — он и вправду повысил голос, при этом с места не двинулся. — Твои уловки со мной не пройдут!

Он даже вынул меч и замахнулся для виду, но девушка мгновенно вскочила:

— Умница, теперь идем, — она промурлыкала, но Ларс лишь выдохнул, продвигаясь дальше:

— Кто еще пленник из нас двоих?

Анна шла совсем уж неохотно, и ему приходилось оборачиваться на каждом шаге, чтобы подбодрить ее новым рывком веревки. Но на входе они остановились.

Стражник презрительно косился на них еще издали, но, когда они подошли к воротам, долго церемониться не стал:

— Вход в город закрыт! Сегодня особый приказ от лорда!

— Говори, что случилось, стражник? Я тем более обязан быть здесь! — Ларс расправил плечи и сделал шаг вперед, тот попятился.

— Да, сэр, конечно, сэр, но… уже все в сборе, и…, — он начала мямлить себе под нос, но вдруг воскликнул, словно ребенок. — На вашем снаряжении Серебряные кресты!

— Хватит тянуть время! Говори, что случилось в городе!

Тот с ответом не торопился. Вместо этого он перевел взгляд с Ларса на Анну и обратно. Лишь после этого все же отважился сказать:

— Ничего, сэр. Сегодня праздник, сэр… дочь лорда выходит замуж. Всем приказано праздновать, а мне — следить, чтобы никто не вошел в город.

На секунду Ларс замялся. Он уже затылком видел, как за его спиной ухмыляется Анна, но в этот раз он не взглянул на девушку. Его рука скользнула внутрь плаща и вытянула свиток.

— Пропусти, стражник. Какая же свадьба… без жениха?

Стражник бегло пробежал глазами приказ лорда, и чем дольше он читал, тем сильнее дрожали его руки. Анна дернула за веревку. Но Ларс упрямо глядел на стражника.

— О ваших подвигах ходят легенды, Ларс, — он уронил свиток и, не размышляя ни мгновения, упал ему в ноги.

— Как, видно, и о славной смерти, — голос Ларса набирал силу. — Пусти в город! Лорд будет рад моему возвращению.

— Я… д-да, — стражник вскочил и, теперь уже склонив лишь голову, указал на ворота. — С возвращением в славный Мирсул!

Ворота перед ними расступились. Веселый дурман ударил по вискам хмельным угаром. Ступив лишь шаг внутрь, они оказались в центре шумного беспорядка. Люди ликовали. Они пили вино прямо на улице, танцевали, поздравляли друг друга, словно сегодня был личный праздник каждого. Повозки были брошены посреди площади, лошади жалобно ржали, но все принимали это за праздничный смех.

Не таким Ларс помнил Мирсул. И не такое впечатление он производил на дороге, защищенной от разбойников, безупречной от мусора и хаоса. У лорда всегда и во всем был порядок, вряд ли что-то поменялось за время его отсутствия, но свадьба дочери, вероятно, перевернула все.

— И ни слова обо мне, — Анна протянула связанные руки. — Даже обидно!

Ларс освободил девушку, но продолжил осматриваться. Город остался прежним, но словно покрылся слоем мусора… во всех смыслах.

— Что ж, поздравляю! — Анна продолжала ехидство, и Ларс, наконец, глянул на нее. — Мы вошли в город, теперь дело за малым.

— Я импровизировал.

— Судя по реакции стражника, ты говорил правду, но можешь не объяснять. Нам нужна только аудиенция лорда, я права?

Ларс не спешил. Он так же смотрел на девушку, но заговорил совсем иначе:

— Только знатный воин может вступить в Орден, Анна. Уркулос обещал мне титул по возвращении… и свадьбу с дочерью.

— Что ж, ты вовремя.

Ларс не ответил. Она вправе злиться. Вправе думать о нем что угодно. И после той ночи возле Ивы — тем более. Даже несмотря на свою внешнюю отстраненность. Но тогда была другая жизнь — жизнь, в которой не было Анны. И Ларс проживал ее, принимая за свою, любил, ненавидел, сражался. И теперь он должен с ней проститься.

Жизнь в Мирсуле кипела. Узкие улочки наполнились людьми, их говором, их проблемами и, в особенности сегодня, радостью. Вопрос заключался лишь в том, чему именно они радовались — счастью молодых или лишнему поводу развлечься?

Ларс старался не думать. Он принимал нынешний Мирсул таким, каким видел. Что бы ни пришлось пережить городу за время его отсутствия, Ларс не мог отделиться: как и всегда, сейчас он тоже был в ответе за беспечную жизнь горожан.

— Людьми пахнет, — вдруг Анна подала голос. Она тоже крутила головой, словно выискивала что-то. Какое-то прошлое связывало ее с городом, но кем она была здесь? Ларс заметил, что с каждым шагом девушка морщится сильнее, и ответил:

— И грязью…

Почему-то вдруг это стало важно: то, какие здесь люди, их отношение к празднику, к новоприбывшим гостям, к брошенным на площади животным — все, что угодно, что отдаляло момент встречи с Уркулусом. Он примет его, конечно, примет. Несмотря на торжество, на счастье дочери и несдержанное обещание, они встретятся. И это произойдет сегодня. И в выстроенном мысленном диалоге при встрече двух мужчин лишней была Анна.

Роскошные купола дворца стали виднеться еще издали. Желтеющие кроны деревьев Дворцового сада обрамляли ворота, вырастающие прямо из живой изгороди. Струи фонтанов звенели среди многоголосья знати Мирсула, наигранного смеха герцогинь и причмокивания герцогов, смакующих дорогие вина. Ларс лишь приближался к центру праздника, но глазам уже представлялась вся картина происходящего.

Перед самым входом воины остановились. Двое стражников, дружно обнявшись, потягивали вино из одной бутылки, ведя задушевный разговор:

— Какая выпивка! Ты видел? Ик! Ты видел, сколько еще привезли?

— Чур, я первый за новой бутылкой!

— Не беспокойся, старина! Там на всех с лихвой хватит!

— Так, значит, — стражник загоготал, — выпьем за отменную выпивку!

Второй подхватил, и они залились смехом, не забывая при этом хорошенько хлебнуть из бутылки.

— Какая приятная картина…

Ларс не ответил. Перед глазами уже проплывали образы лорда: в гневе, в недоумении, радости, удивлении… Уркулос мог находиться в любом расположении духа при виде заблудшего воина, но как бы он не реагировал, он был обязан его принять.

— Не помешает сменить наряды, — Ларс обратился к Анне и попытался заглянуть сквозь ограду.

— Фасончик не тот? — Анна прошла мимо. — Я готова.

— Анна, стой! — Ларс рыкнул, но девушка уже пропорхнула мимо двух безобидных стражников и оказалась в саду. Ему ничего не оставалось, как идти следом, но он не успел разозлиться, как открывшийся вид перечеркнул его мгновенный гнев.

Наверное, никогда еще Дворцовый сад не принимал столько гостей. На каждом шагу ему встречались знатные люди. Смех и звон кубков разносился по округе, на пьедестале играл ансамбль арфистов, и фонтан подпевал им звонкими струями. Знать отдыхала.

Анна прошла вперед на пару шагов и замерла, разглядывая роскошь открывшегося перед ней Дворца. Убранство самого сада манило окунуться в праздник, забыть о цели визита, о прошлом, поздравить невесту и начать новую жизнь. Оставалось только найти Уркулоса…

— Анна, умойся, — Ларс остановился рядом с девушкой, но озираться не прекращал. Их появления будто никто и не заметил.

— Какой ты скучный! Ты портишь все веселье, — Анна оскалилась.

— Мы внутри, нужно менять тактику…

Анна как будто не слушала, продвигаясь вперед, и на них стали оборачиваться люди.

— Неужели ты заставишь даму сменить наряд? — она снова остановилась, и на этот раз на ее лице выступила злая улыбка. Девушка глядела в одну точку.

— Анна, прекращай, — Ларс прошипел. — Мы идем с миром.

— Ты умеешь злиться, Ларс? О, я понимаю! Вместо тебя красотке нашли другого мужа. Надеюсь, она носила под сердцем твоего ребенка?

Теперь Анна перевела взгляд на него. Даже в первую их встречу она не была равнодушной, а сейчас ее лицо покрылось пеленой. В растерянности Ларс осмотрелся, но среди толпы знати он не различал ни одного знакомого силуэта. Народ общался и поздравлял друг друга со знаменательным днем в истории города — на первый взгляд, праздник не отличался от множества подобных. Вот только они здесь были лишними гостями…

— Сейчас не время, Анна! У нас другая цель.

Но Анна лишь ухмыльнулась:

— Ты уверен? — без лишних объяснений она развернула Ларса в другую сторону. И он не смог сдержать тихого восклика.

— Боже…

Опомнившись, Ларс закрыл ладонью губы, но видение не исчезло.

Перед ним была она.

Лефлет была прекрасна. Легка, румяна и изящна, она неторопливо шагала по саду; ее голос, певучий и сладкий, завораживал любого, с кем она говорила. Лефлет была учтива, стараясь никого из гостей не обделить вниманием. Она — истинная наследница престола.

Невольно Ларс сделал шаг навстречу, но теперь рядом с ней шел мужчина. За его спиной, без лишней скромности, развевался плащ с той же символикой, что и у него самого. Безупречный, без единой заплатки, не выцветший на солнце, не порванный в бою, не покрытый пылью дорог, он полностью соответствовал внешности владельца. Ларс мог лишь пожелать счастья молодым, но, несмотря на злорадство, Анна была права — сквозь пышные юбки расшитого драгоценностями платья у Лефлет проглядывался округлившийся животик. Более не медля, Ларс прямиком направился к ней.

Внезапно обрушившаяся тишина звоном заложила уши. Вероятно, все головы знатных особ в саду сейчас повернулись к нему, но Ларса это волновало меньше всего.

— Поздравляю, миледи, — он припал на колено перед ней. — Должно быть, теперь вы счастливы.

Ларс глядел только в глаза невесте, и чем дольше он не отводил взгляд, тем стремительней угасала ее улыбка. В мгновение ока она побледнела, отпустила руку мужа и отошла на шаг назад. Мужчина же и вовсе растерялся. Он перевел взгляд с Ларса на супругу, его брови сдвинулись, но вряд ли он мог что-то понять. Все люди в саду замерли, музыканты на сцене застыли возле арф, не доиграв мелодию, даже струи фонтана словно замедлили свой бег. Но эта натянутая тишина взорвалась в один миг, когда Лефлет схватилась за голову и начала визжать.

В панике она сорвала с себя фату, украшения, ее лицо перекосилось, и невеста сломя голову ринулась прочь. Никто из слуг или гостей праздника не бросился следом. Все до единого сейчас наблюдали за молчаливым противостоянием двух мужчин. Не меняя положения, Ларс перевел взгляд на жениха. Еще мгновение тот позволил себе остаться обездвиженным, но резко достал меч из ножен и резким движением направил к шее Ларса. Но тот не шелохнулся.

— Кто ты такой? Я не помню тебя в Ордене, — Ларс заговорил очень тихо, и оттого его противник прогремел:

— Ты смеешь говорить со мной? Ты — самозванец!

Ларс уловил шорохи совсем рядом, едва различимую поступь, и через мгновение его окружили еще трое. Едва заметно он позволил себе оглянуться, но там, где минуту назад оставалась Анна, теперь не было никого. Ну, конечно, умыкнула. Зачем ей высовываться? Одним своим видом она кого угодно в могилу заведет. И, значит, вести игру предстоит самому.

— Самозванец? Ты уверен? Взгляни… вот, только взгляни на это, — без лишней суеты он протянул свиток.

Не сразу, но тот принял бумагу. Не опуская меч, принялся читать. И чем дольше он оставался неподвижным, тем бледнее становилось его лицо.

— Это ничего не значит, — он бросил свиток на землю. — Тебя все уже сочли мертвым, Ларс! Тебя не было слишком долго!

— Ларс? Это вправду ты? — из-за спины донесся знакомый голос, и Ларс не сдержал улыбки:

— Не разберу… Эадда… ты? Привет, старина, — он осторожно выпрямился, но вставать с колен не решился. Перед ним все так же возвышался виновник торжества, но то, что среди врагов могли также оказаться его давние товарищи, придавало уверенности.

— Мы тебя похоронили, дружище…

— Ничего, не беда… не беда.

— Молчать! — прогремел голос противника, и в тот же миг Ларс получил удар по лицу. Щека запылала, и от боли закружилась голова, но сейчас он не имел права на ответный удар. Сад наполнился криками и визгом знатных женщин. Мужчины стали крутить головой, подходя к месту внезапного противостояния.

— Чую, сейчас будет знатное представление, — жених расплылся в улыбке. Он занес руку для нового удара, и Ларс впервые опустил глаза.

Противник на уловку попался. Он не ожидал сопротивления от слабого, не ждал противоречия его безусловному решению, но Ларс только и делал всю жизнь, что сопротивлялся власти. Где бы ни был — при дворе Уркулоса или в замке Вилорма, он не терпел слепого подчинения, и оттого остался один. И оттого его бой не окончен.

Не дожидаясь новой пощечины, Ларс ударил его в предплечье, и, уже в порыве атаки вскочив на ноги, вторым ударом в плечо повалил самодовольного жениха на землю. Толпа ахнула, и вновь нависла тишина. Никто не ожидал, что новоиспеченный муж дочери лорда, командующий Орденом Серебряных крестов, сегодня потерпит поражение.

Но Ларс не смотрел на них. Он навис над противником в ожидании сопротивления, ярости, новой атаки, но тот лишь рассмеялся. Он лежал на земле, заливался хохотом, хватаясь за живот, и даже не пытался противостоять или продолжать бой. Что ж, у него полное право поступать как угодно, и, сплюнув, Ларс выпрямился.

В таком виде, в шикарном одеянии, в плаще Серебряных крестов, распластавшийся по земле в день своей свадьбы, он казался жалким. В ту же секунду Ларса снова окружили воины Серебряного креста, на этот раз обнажив мечи для верности. Жених продолжал заливаться хохотом, Ларс косился на своих захватчиков, но даже не успел растеряться, прежде чем замершая толпа знати вдруг подхватила смех главного героя праздника… визгом.

Вмиг забыв о распластанном женихе и своей новой страже, Ларс обернулся. Очевидно, что гости уже потеряли интерес к его персоне и даже (что приятно) к персоне жениха. Его отвели с места стычки, и тот поднялся.

Наверное, лишь они вдвоем пропустили что-то важное — казалось, все вокруг были в курсе. Визг нарастал с каждой секундой. Женщины прижимались к мужчинам, пряча взгляд, а мужчины, опешив, просто наблюдали. Невольно Ларс закрыл уши, но все же различил знакомый голос:

— Знатное представление, говоришь? Посмотри, насколько ты прав, Ботта… тебя ведь так зовут, женишок?

Теперь Ботта, наверное, увидел все. Одним порывом он оказался у фонтана.

— Лефлет… о, милая, ты как? Отпусти ее!

— Пусти Ларса, не видишь, милая желает объясниться? Так ведь, дорогуша?

Ботта обернулся, но в его взгляде Ларс успел считать лишь презрение. Однако стража разошлась, и он услышал над ухом:

— Я рад, что ты здесь, — Эадда похлопал его по плечу. — Сейчас повеселимся.

Ларс кивнул, но всеми мыслями он был устремлен в центр парка. Там, где только что находились артисты, на пьедестале, теперь стояла Анна и держала Лефлет за волосы, подставив к горлу нож.

Ботта сделал еще шаг вперед, но та рыдала:

— Ты не должен был возвращаться, Ларс! Зачем ты вернулся? Ты все испортил, ты все испортил!

— Ну… ну, что ты, дорогая? Почему же? — Анна провела обухом клинка по ее лицу. — Вот же он, вот твой новый жених, он теперь твоя защита. Все случилось, как задумано, разве нет?

— Кто ты такая? — Ботта взревел. — Что нужно тебе?

— Ботта, убей ее! Убей! — сад наполнился поросячьим визгом Лефлет.

— Не подходи, — мгновенно забыв о всякой осторожности, Ларс вынул меч из ножен, и вновь уловил над ухом голос Эадды:

— Если что, я за тебя.

— Я надеюсь, что все обойдется, — он не глянул на своего внезапного союзника. — Анна, родная, давай без глупостей…

Но Анна развернулась спиной ко всем и лицом к замку:

— И что это значит, Уркулос? Ты не выйдешь поздравить молодых? Не выйдешь заступиться за дочь? У твоих ворот гости…

— Ты так рвешься во дворец, Анна? Прошу, проходи. Ларс, рад тебя видеть вновь. Прошу вас, проходите! — Незаметно Уркулос появился у входа во дворец. За его спиной остались распахнутые двери, безразличный взгляд лорда устремился поверх собравшихся, но Ларс, словно прикосновение стали, ощущал холод его взгляда на коже. Конечно, лорд вышел к нему.

Ларс не мог отвести взгляда от Уркулоса — он вновь перед ним, ему остался один шаг, и сейчас пора пройти его. Сердце в груди устроило предательский бой, ладони сами сжались, но вдруг к нему развернулась Анна.

Она не вписывалась в эту жизнь ни внешностью, ни манерами, и сейчас она наводила ужас на знатных особ одним только видом. И своей непокорностью она добивалась цели. Ларс не мог отпустить ее, не мог взять с собой во Дворец, это — не ее место, и одними только губами он прошептал ей: «Уходи».

В ее руках до сих пор находилась жизнь невесты, на нее до сих пор смотрела вся знать Мирсула, и она лишь поджала губы и сошла с пьедестала. Она протащила Лефлет за собой до самого выхода из сада, мимо Ларса, мимо застывших стражников и рыцарей Ордена и остановилась у ворот, выводящих в город.

— Все для тебя, Ларс. Не благодари.

И, вытолкнув Лефлет обратно в сад, Анна скрылась из вида. Ларс убрал меч и вытер влажные ладони. Пока Мирсул празднует, у нее будет шанс. Ботта бросился к невесте, но Ларс прошел мимо. Он получил личное приглашение от лорда, и теперь целенаправленно шагал во Дворец.

Не прошло и минуты, как в саду появились слуги для уборки и повара с вновь приготовленными яствами. Уркулос дождался, пока все будет расставлено по своим местам, и распорядился:

— Всем возобновить пиршество! Изволю праздновать! Немедленно сад наполнился музыкой и веселыми голосами, а Ларс подошел к лорду:

— Мне будет достаточно лишь взглянуть вам в глаза, Уркулос.

— Не скромничай, Ларс. Потолкуем.

И они зашли во Дворец.

Глава 3

Стемнело очень быстро. Мирсул погрузился во тьму, и Анна не заметила, как затерялась среди его узких улочек. В ночном городе она могла укрыться от пристальных взглядов. Словно одеялом, укутаться холодной тьмой. Но сегодня эта тьма была другая, фальшивая. Несмотря на поздний час, горожане не торопились расходиться по домам. Оно и верно — знать изволила развлекаться, почему бы не повеселиться и простолюдинам?

Сегодня в городе были развешены факелы, Анна оборачивалась на свою тень, попутно убеждаясь, что и она не оставляет следов. За ней не послали стражников, ей дали спокойно уйти с праздника, и сейчас она стремительным шагом удалялась от места главного торжества.

В темноте она не выделялась. Да и хмельной люд не обращал на нее никакого внимания. От прежней строгости ночного Мирсула не осталось и следа.

Анна не любила Мирсул ни при дневном свете, ни в тусклом освещении луны. Здесь все было ей чужим, и она отвечала городу взаимным равнодушием. Тогда ей пришлось жить здесь. Когда умер отец, ей была одна дорога — в Мирсул. Он научил ее бороться, он научил быть сильной девчонку с двумя каштановыми косичками. И навсегда стер искренность и непосредственность с ее лица.

Здесь она стала одинокой, и теперь все, что ее окружало, заставляло прогибаться от тяжести, чтобы просто жить. Но… жила ли она? Холодные стены домов казались ей развалинами, готовыми обрушиться на нее, и больше всего ей хотелось убежать отсюда.

Она удалялась от Дворцового сада, направляясь на Центральную площадь. Ноги сами несли ее туда. Она снова должна вернуться в те места, где все напоминало о прошлом. Да, она давно отпустила его — нашла свое место в лесу, среди таких же одиночек, как она сама. Но сегодня она должна быть здесь.

Она уйдет отсюда на рассвете. Ее привел Ларс, и если он останется, то их дороги все же разойдутся. Это — не ее дом, не ее судьба.

Анна остановилась. Ларс не останется… он не сможет — после всего, что произошло. Даже если хочет, не останется. И в этом виновата лишь она. Почему она подумала, что может решать за него? Она разыграла этот спектакль, добилась ответа Уркулоса и ушла.

Замерев в пустом переулке, Анна закрыла глаза. Просто так ей не уйти. Ларс в опасности — на него ополчился весь Знатный Двор, и его судьба теперь зависит лишь от милости Уркулоса.

— Проклятье! Зачем? Зачем я нужна тебе здесь, Ларс?

Анна зарычала и резко прибавила шаг. Ларс рискует не выбраться живым, его уже считали мертвым до этого. А, значит, и ей еще рано уходить. Надо удостовериться, что Ларс в безопасности.

На Центральной Площади горели огни. До сих пор здесь стоял шум. Горожане, празднуя свадьбу дочери лорда, выплясывали прямо посреди площади, торговцы зазывали покупателей, зеваки глазели на бродячих бардов, тревоживших грубыми пальцами плачущие струны лютни. Повсюду кипела жизнь. Когда-то здесь, среди пестрых жилых домов и лавок располагалась дядюшкина таверна. Но, уходя, Анна сожгла ее дотла.

— Подходи, покупай! Лучший шелк, украшения!

— Лучшие специи из-за Дальнего моря!

— Красавица, примерь платочек!

— Покупай медовуху…

Анна остановилась в центре площади. Здесь уже не было брошенных повозок, люди плясали и поздравляли друг друга, кто-то расположился прямо на брусчатке и мирно посапывал, кто-то потягивал вино в сторонке — лорд устроил праздник для всех и каждого. На Анну никто не обращал внимания, и она могла спокойно осмотреться.

Она искала глазами пепелище, возможно, какую-нибудь лавку на месте бывшей таверны, но ничего особенного не замечала. Городская площадь, словно и не изменилась за это время. Но найти прежнее место своего обитания Анна не смогла.

Обходя стороной веселящихся горожан, она подошла к домам, обрамляющим площадь. Куда ей идти? Где найти приют на эту ночь? Надо выручать Ларса, но соваться обратно во Дворец слишком рискованно.

Мимо нее прошла пьяная парочка. Девушка отвечала визгом на любую попытку парня притянуть ее к себе, и хихикала в ответ; парень довольно улыбался. Они шли неровным шагом и завернули в ближайший переулок. Конечно, куда им еще деваться: темные уголки города — идеальное место уединения для влюбленных. Но Анна, проводив взглядом молодых людей, нащупала рукояти мечей под плащом и поспешила в противоположном направлении.

Она шла все быстрее, плотно теснившиеся дома пролетали мимо, а она искала среди них такой же проулок. Возможно, парочка вовсе и не собиралась уединиться, они лишь свернули с пути следования стражников, грузно вышагивающих им навстречу. Они сняли с себя доспехи и плащи с символикой, но на фоне веселой толпы их выделяли сосредоточенные лица. Что ж, молодежь, вам не о чем беспокоиться, это не за вами.

Анна, наконец, высмотрела просвет между домами и, недолго думая, шмыгнула туда. Лишь бы не тупик, лишь бы не подали голос злые псы… Но ей повезло. Переулки переплетались между собой, как нити паутины, уводя ее в настоящее сердце города — туда, где за богатым фасадом Мирсула таилась истинная жизнь горожан.

Анна пролетала мимо семей, расстеливших для ночлега старенькое одеяло прямо на улице, мимо ребенка, просящего милостыню, чтобы купить лекарство угасающей матери, мимо стаи голодных собак, терзающих кошку, мимо людей, стонущих, лежа на земле, не от страсти, а от боли. Она видела старух, собирающих грязную одежду по соседям, чтобы выстирать в ближайшей луже и получить несчастный медяк. Она видела жизнь на последнем издыхании, она видела людей, которые хватаются даже за ничтожную подачку этого города, чтобы завтра иметь возможность просто дышать.

Она бежала, как будто уходила от погони, но чем дольше уносила ноги, тем яснее представляла свой лес. Там ее место, там ее жизнь. Пусть Ларс остается, пусть служит видимой справедливости.

Анна выдохнула. Плутая по мелким улочкам, она обогнула площадь и теперь выпорхнула с другой стороны. Праздник продолжался. Она огляделась по сторонам, но не увидела никого, кто бы мог преследовать ее. Может быть, стража и не за ней шла вовсе? Анна осеклась. Нет, таких совпадений не бывает. Уркулос просто не мог не послать за ней соглядатаев. Мирсул еще хранит память о пожаре, а теперь у лорда с ней личные счеты — за угрозу жизни его дочери. Те двое явно следили за ней.

Она вышла с противоположного конца площади, избавившись на время от слежки, и перед ней во всей своей красоте предстала… новая таверна. «Веселый странник» ничем не выделялся на фоне таких же домов по соседству, только наспех сколоченная вывеска говорила путнику, что это таверна.

Анна улыбнулась. Какие бы противоречивые чувства ни боролись в ней, с каким бы нескрываемым отвращением она ни жила здесь когда-то, она победила прошлое. И сейчас, при виде заново отстроенной тюрьмы ее юности, горькая усмешка пробежала по губам. Вновь таверна! Точно такая же, на том же месте, с тем же названием. Что ж, вероятно, тогда она лишила горожан любимого заведения, может быть, главного в жизни многих! Она до сих пор не раскаялась, до сих пор не была предана суду! Ну, ничего, двое стражников уже близки к ее поимке, еще чуть-чуть, и они, конечно, встретятся.

В другое время Анна не пришла бы сюда снова. Но сейчас ей нужно было спокойно переночевать. Впрочем, возможно, это и не получится, ведь она должна помочь выбраться Ларсу. Время истекало, сколько у него его еще осталось, сказать сложно, но сначала нужно разобраться со слежкой.

Внутри все восстановили по памяти, как было. Те же стены, та же обстановка. И даже запах тот же — смесь пота, спиртного и табака. И тот же вдруг нахлынувший страх.

Анна заняла дальний столик — благо, сегодня толпа веселилась на улице, и в таверне было свободно. Только одна компания напротив изредка нарушала тишину бурными взрывами хохота, но это не те люди, которых она ищет.

— Чего желаешь, красотка? — к ней подошел тучный хозяин таверны. — Бурно праздновала? — он хохотнул, указывая на ее лицо. Она уже и забыла, что сажа на лице выделяет ее среди толпы горожан Мирсула.

— Да. А разве ты не радуешься? — Анна не посмотрела на мужчину, бросив быстрый взгляд в сторону входа. Но в таверну больше никто не заходил.

— Мне-то чему радоваться? Все мои завсегдатаи веселятся на площади, танцуют, слушают баллады странствующих бардов, пьют бесплатную медовуху… А мне — сплошное разорение с этой свадьбой! — он навис над ней, словно это она принесла таверне убытки. — Кому вообще есть дело, за кого выдает свою дочь безумный Уркулос?

— Безумный?

— Ха! Неместная? — он присел на лавку напротив. Пахнуло сладкой выпечкой и потом. Анна откинулась на спинку стула. — Ты откуда такая?

— Я… давно не была в Мирсуле.

— По тебе заметно! — он усмехнулся. — Народ рад празднику, благословляет своего лорда и все такое, но Уркулос не всегда такой щедрый.

— Я смотрю, — Анна огляделась вновь, — твоя таверна процветает. Богатое убранство, наверняка хорошая выпивка, — она кивнула на фигуристую девушку, разносящую пиво шумным посетителям, — румяная красав