Оглавление

1. Ликующий на Небосклоне
2. О загадочном фараоне и его времени
3. 1 Разговор с отцом
4. 2 Охотник Хуто
5. 3 Убей в себе страх
6. 4 Схватка
7. 5 Воины Бухена
8. 6 Бой с нехсиу
9. 7 В дороге
10. 8 Рассказ отца
11. 9 Горизонт Йота
12. 10 В доме Хармхаба
13. 11 Меритре
14. 12 Подарок
15. 13 Нефер Нефру Йот
16. 14 Она похожа на пламя
17. 15 Войско Черной земли
18. 16 В Нахарину
19. 17 Бой с хабири
20. 18 Беглец
21. 19 На марше
22. 20 Хетты
23. 21 Свети нам Йот!
24. 22 Бой за Вашшуккани
25. 23 Судьба дочери Солнца
26. 24 Весть из Горизонта Йота
27. 25 Обратный путь
28. 26 Солнце закатилось
29. 27 Семенхкере
30. 28 Побег
31. 29 Там, где царит Вечность
32. 30 ПРЕДАТЕЛЬСТВО
33. 31 В заточении
34. 32 Друзья
35. 33 В гостях у Суппилулиумы
36. 34 Великая страна Хатти
37. 35 Фараон
38. 36 Боги в свидетели
39. 37 Поход в Митанию
40. 38 аШШУРБАЛИТ
41. эпилог

О загадочном фараоне и его времени

Есть вещи незабываемые. Незабываем, например, Древний Египет, или, как называли его сами египтяне, Кеми.

Всякий, кто попытается постичь истоки мировой цивилизации, тот неминуемо придет в Египет. А кто однажды прикоснулся к его истории, архитектуре, скульптуре, литературе, тот на всю жизнь становится духовным пленником во многом таинственного для нас государства Кеми.

По мере того, как мы удаляемся от седой древности, интерес к Кеми все растет и растет. Во всем мире. Не удивительно, что и я оказался в числе завороженных и тридцать лет изучал историю и искусство этой страны.

За три тысячи лет на египетском троне восседали фараоны тридцати династий. Наверное, их было намного больше двухсот — этих полубогов в бело-красной короне. Одни из них царствовали необычайно долго, другие — очень краткое время. Рамзес Второй правил шестьдесят семь лет. Его рекорд побит только фараоном Пиопи Вторым: почти сто лет! (Какой ужас, даже если и всамделишный полубог!) А Шешонк Второй так и не успел вкусить от единовластия: он умер во время совместного с фараоном Осорконом Вторым правления. Большинство царей переселилось на поля Иалу в результате естественной смерти. Большинство, но не все. Аменемхет Первый, например, был убит в своей спальне. Поздней ночью…

Я хочу сказать, что фараоны были разные, с различными судьбами. Были среди них и те, что поумнее. Находились и поглупее. Были воинственные. И менее агрессивные. Но деспотами были все. Поголовно все!

В длиннющей веренице фараонов особенно выделяется один.

Он бесстрашно свергнул бога небесного Амона — более чем тысячелетнего по возрасту, немыслимо сильного своими земными связями. Свергнув Амона, провозгласил культ единого — осязаемого, зримого — бога Атона, солнечного диска.

Звали фараона Эхнатон.

Он не отличался воинственностью, подобно Тутмосу Третьему. Зато царствование его богато великолепными мастерами — гениями зодчества, ваяния и живописи

При жизни к нему относились по-разному. Спустя три тысячи лет ученые-египтологи также относятся к нему различно. Это даже удивительно! Одни пишут о нем восторженно, слишком восторженно. Другие обливают грязью. Равнодушным не остается никто!

Брэстед называет его так: «Первый индивидуалист истории», «Самая замечательная фигура на Древнем Востоке». Кеес пишет: «Этот болезненный, безобразный деспот, необузданный в мыслях и в поведении». Перепелкин и Коростовцев, по-моему, держатся середины.

Послушаем Уэли: «Эхнатон сказал «первое солнечное слово» — и Бернара: «Бесноватый эпилептик, вышедший из ада, чтобы разрушить осирическое предание»

А вот мнение Гардинера: «Быть таким умным, как он, в те времена значило навлечь несчастье». А Шарф осуждает Эхнатона как государственного деятеля, пренебрегшего интересами своей страны.

Питри говорит: если бы культ Атона «был новой религией, призванной для примирения с нашими научными понятиями, мы не нашли бы изъяна в верности этого взгляда на энергию Солнца». Антес инкриминирует Эхнатону неограниченный рационализм. Ланге, напротив, высоко оценивает духовную мощь Эхнатона, стоявшего «по ту сторону рассудочного, явившегося из глубин, чтобы выполнить миссию египетской культуры».

Вейголл видит в нем блаженного эпилептика и предшественника Христа. Майер и Масперо объясняли реформы Эхнатона борьбой со жречеством. Павлов пишет: его «учение… нанесло тяжелый удар по консервативному фиванскому жречеству». А вот что говорила Матье: Эхнатон «пошел на открытый разрыв со знатью и жречеством…», «солнечный диск… был объявлен создателем мира и всего этот мир населяющего». Уилсон утверждает, что «революционная» партия Атона была «равнодушна к захвату колоний и к захвату Азии».

Я назвал имена и привел мнения, известные египтологам всего мира.

Таков диапазон суждений о личности и реформе его величества Нефер-Хеперу-Ра Уен-Ра Эхнатона он же Наф-Хуру-Ра, он же Аменхотеп Четвертый! Можно подумать, что фараон скончался только вчера.

Я знаю о нем все или почти все, что может знать человек, живущий в нашем веке. Я прочитал о нем гору научных книг и часами вглядывался в его скульптурные изображения в каирском музее. Однако книги слишком умозрительны, а камень чрезмерно холоден.

Я ходил по земле Ахетатона, нынешней Эль-Амарны. Как известно, палеонтологи по одной кости воспроизводят образ мамонта. По прелестному мраморному порогу на развалинах дворца Нефертити или даже огромному мозаичному полу Ахетатона трудно вообразить, что здесь было: столица Эхнатона растаяла, как ледяной дом. Но кое-что все же можно представить себе, призвав на помощь рисунки из гробниц и шестое чувство…

Георгий Дмитриевич Гулиа.

1 Разговор с отцом

Хеви, наместник Куши[1], живущий правдой, сын муд-рейшего жреца Себхотпа совершал утреннюю молитву, прославляя восходящего огненного Йота[2], дарующего радость всему живущему на земле. Он протянул руки с открытыми ладонями красному раскаленному шару, медленно поднимающемуся над горизонтом. Хеви просил у Бога силы, здоровья, благополучия себе и всей своей семье. Благодарил Йота за то, что тот послал народу Обеих Земель мудрого правителя, своего любимого сына Эхнэйота[3], кому суждено жить вечно, вековечно. Не забыл упомянуть добрыми словами супругу Солнечного правителя прекрасную Нефрнефрейот[4] — та, чей образ радует владыку Обеих Земель; ублажающая сердце правителя в Доме Ликования[5], та, чьи слова всем ласкают слух.

После молитвы старый лекарь смазал голову Хеви ароматным маслом и принялся скрести макушку острым кремневым ножом, при этом громко сопя от усердия. Наконец голова наместника Куши оказалась в полном сиянии: чисто выбрита, без единого пореза. Вполне удовлетворенный своей работой, лекарь водрузил парик из аккуратно уложенных прямых волос буйвола и закрепил его на голове наместника золотым обручем. Не забыл приладить страусовое перо — знак власти. Слуга помог Хеви облачиться в тонкую льняную одежду. Наместник подпоясался широким кушаком с кисточками на концах и поспешил к завтраку. Его ждал свежий хлеб и, еще теплое, парное молоко.

В тенистом саду, среди цветущих кустов смоковницы наместника встретили сыновья и любящая супруга — прекрасная Нефтис, красотою подобна распустившемуся лотосу. Несмотря на рождение пятерых детей, одна из красавиц Большого Дома правителя оставалась, как и пятнадцать лет назад, такой же стройной, с высокой грудью и гладкой бронзовой кожей. Совсем не скажешь, что она встретила уже тридцать второй разлив Хапи. Немного вытянутое нежное лицо нисколько не тронули морщинки. Возможно, прелестница пользовалась мазями местных кушитских знахарок, знающих секреты молодости, а может — все ее божественная кровь правителей Обеих Земель[6]. Нефтис происходила от побочной жены Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета[7], хотя и никогда особо не кичилась этим. Нежная супруга и заботливая мать, она служила примером подражания для жен местных чиновников. Всегда одета просто, но со вкусом. Никогда не брила голову и не носила париков. Красиво убирала густые жесткие волосы, украшая их тонкими нитями сверкающих стеклянных бусинок. Слегка подводила глаза и немного чернила тонкие брови, но не накладывала на лицо много краски. Движения ее от природы были плавными и легкими. Говорила она мягким голосом, немного нараспев.

Глядя на свою возлюбленную, Хеви иногда подмечал в ней гордые черты отца, смягченные загадочной женственностью. Отец Нефтис — Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет правил мудро и умело больше тридцати лет. Все эти годы страна не знала воин и бедствий. Если не считать чумы, которая однажды заглянула с севера. Но благодаря умелым действиям правителя и усердию жрецов, болезни не позволили расползтись вверх по берегам Хапи. Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет хоть и слыл миролюбивым властителем, но в самом начале своего правления жестоко подавил восстание в Куши; разбил воинственные чернокожие племена Нехсиу и отогнал их далеко за четвертый порог. А к благим делам Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета можно записать снаряжение героического плавания в далекую страну Пунту[8], из которой корабли вернулись доверху набитые редкими породами деревьев, диковинными животными и сундуками с благовониями. А каким он был тонким дипломатом! Он всегда умел внимательно выслушать послов, с достоинством принять дары. Но после мягко и убедительно навязать им свою волю, словно удав, заставляя зайца замереть и ждать, когда тот его проглотит. Если до него обладатели двойной короны пшент покоряли северные народы при помощи армии, то Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет выбрал иной путь — мирный, и действовал очень успешно. У ворот Большого Дома в Уасте[9] вечно толпились посланники далеких стран. На торговой пристани не смолкала чужеземная речь. А как волновался стольный город Уаст, когда прибыла принцесса из Митаннии[10], чтобы стать супругой правителя. Чуть ли не все жители высыпал на берег встречать разукрашенный корабль, на котором прибыла красавица Гилухепа. Три дня продолжался праздник. Но еще пышнее проходили торжества, когда ко двору Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета из Вавилона властитель далеких восточных земель Кадашман-Энлиль вместе с богатыми дарами лазурита, стройными скакунами и конской упряжью прислал свою дочь. Пользуясь благоприятным мирным временем, Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет развернул строительство по всей стране от Бухена за первым порогом до Хекупта на севере. Возводились новые храмы и дворцы. Одни только пилоны храмов Амуна в Солебе и Седеинге чего стоят. За столь грандиозные великие свершения, жречество Амуна еще при жизни обожествило Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета и его старшую жену Тейе. Все, к чему притронулись царственные супруги, становилось священным. Что касается детей, то и тут его не обделил Амун. Правитель породил двух сыновей и девять дочерей от разных жен. Одна из этих девяти дочерей, прекрасная Нефтис и стала супругой Хеви. Но теперь только золотой анх, висевший на тонком запястье напоминал о ее божественном про-исхождении.

Хеви нежно обнял жену, потрепал сыновей и присел перед круглым столиком на небольшой стульчик с низенькой резной спинкой. Супруга налила в его любимую золотую кружку теплого коровьего молока. Служанка поставила поднос с горкой дымящихся пирожков. Наместник с аппетитом принялся за завтра, но вдруг, оглядев всех домочадцев, спросил:

— Где мой старший сын Амени? Неужели, до сих пор спит?

— Ну что ты, — успокоила его супруга. — Он встал еще до восхода и отправился к камышам подстрелить тебе на завтрак утку.

— Он еще не вернулся? — забеспокоился Хеви. — Я же предупреждал его, что в конце сезона Шему опасно ходить к воде. Крокодилы откла-дывают яйца. Гиппопотамы рожают детенышей. Змеи выползают из нор для брачных игр.

— Не осуждай его. Ты не заметил, как он вырос. Его Ка набирается мудрости, его Ба тянется к Йоту, а ты все еще относишься к нему, как к ребенку.

— Он встретит только пятнадцатый разлив Хапи в своей жизни[11]. О какой мудрости может идти речь? — вспылил Хеви

— Амени хотел тебе сделать приятное. Твой старший сын любит тебя и хочет во всем походить на своего отца, — защищала мать пропавшего сына.

Хеви насупился, но промолчал. Если Нефтис начинала кого-то защищать, то спорить с ней — дело бесполезное. Эта мудрая женщина всегда умела мягко остудить гнев супруга. Покончив с завтраком, Хеви поблагодарил жену и направился в зал для приемов.

В прохладном полутемном помещении собрались важного вида писцы, надменные чиновники и представители чернокожих местных племен с золотыми кольцами в ушах. На деревянных резных скамьях восседали судьи кенебет в тонкой льняной одежде, с широкими ожерельями на груди, и судьи джаджат из местных уважаемых людей, одетые поскромнее, но в сандалиях. Среди чиновников выделялась бритая большая голова гесперу города Бухена: распорядителя всех работ в городе, главного над лучниками города и главного над складами города.

У ног судей полукругом расположились писцы. Служители Тота[12] расселись на циновки, поджав под себя ноги. Некоторые уже заме-шивали чернильный порошок в глиняных чашечках и разжевывали кончики кисточек, чтобы удобнее было писать на чистых светло-зеле-ных свитках папируса.

Дневной свет едва проникал сквозь узкие окошки, расположенные почти под самым потолком. Солнечные лучи золотыми пятнышками ложились на мозаичный каменный пол и освещали массивные круглые колонны.

— Пусть жизнь ваша будет полна ликования, и здоровьем! — привет-ствовал их Хеви.

Чиновники поднялись со своих мест, поклонились, протянув к нему открытые ладони, и хором ответили:

— Пусть не покинет тебя благосклонность Йота.

Рисут[13] подвинул Хеви высокий стул. Наместник опустился на мягкую кожаную подушку и попросил сесть всех остальных. Писцы тут же развернули свитки и приготовились записывать.

— Сегодня шестнадцатый год правления Того, кого любит Йот, сезон Шему, день сороковой, — продиктовал Хеви. Писцы зашуршали кисточками, усердно выводя знаки. — Каков уровень воды? — Спросил наместник у чиновника, заведующим судоходством.

— Самый низкий, — ответил тот. — Обходной канал пересох. Прихо-диться лодки и груз передвигать на волокушах по берегу.

— Нам скоро надо будет отправлять дань в столицу. Найми маджаев. Пусть перетаскивают к Острову Слонов все, что мы собрали с под-властных племен и поселений.

— Уже распорядился.

— Каков размер дани? — Обратился Хеви к другому чиновнику, ведающему сбором податей.

Чиновник кивнул одному из писцов, сидящих на полу. Тот раз-вернул свиток с записями и прочитал:

— Число того, что было в дани этой:

Те, кто был нагружен золотом, человек — 20.

Те, кто был нагружен камнем человек — 150.

Те, кто был нагружен гранатами человек — 200.

Те, кто был нагружен слоновой костью, человек — 45+140.

Те, кто был нагружен эбеновым деревом, — 1000.

Те, кто был нагружен всеми видами ароматов южных стран, человек — 100 +20. Те, кто был нагружен колесницами, человек — 50.

Те, кто был с живыми пантерами, человек — 10.

Те, кто был с собаками, человек — 20.

Те, кто был с обезьянами, человек — 20.

Те, кто был с длиннорогим скотом и короткорогим скотом человек — 400.

И того: те, кто под данью, человек — 2175

Все сосчитано и переписано. Золото взвешено.

— Хорошо, — кивнул Хеви. — В этом сезоне мы справились со сборами. А как торговля?

Третий сановник, отвечающий за торговлю, доложил:

— Из земли Ирчет[14] прибыли люди нехсиу[15] со шкурами животных. Просят дозволения обменять их в городе на зерно и оружие.

— В город не пускать, — строго приказал Хеви. — Пусть с утра и до вечера торгуют между внешней и внутренней крепостной стеной, а на ночь уходят. Что-то зачастили нехсиу в Бухен.[16] Не хотят ли они напасть на нас?

— Сторожа с собаками несут дозор на всех дорогах. Вчера заметили вооруженных нехсиу вблизи дальнего колодца по пути в каменоломни, — ответил начальник лучников. — Нехсиу в бой не вступали и скрылись в степи.

— Усиль охрану. Пусть дозорные не только днем, но и по ночам следят за дорогами, — отдал приказ Хеви, затем обратился к распорядителю строительных работ: — Как продвигается строительство города Южного Ахйота?

— Из каменоломен поступает белый диорит с черными крапинками для возведения солнечного храма Йота, — ответил распорядитель стро-ительных работ. — Бронзовые орудия взвесили и раздали мастерам. Нагрузили ослов: двадцать мешков полбы, десять мешков ячменя, пять мешков лука, пять чеснока, мяса вяленного — десять корзин, разного хлеба — пятьдесят корзин, пива — двадцать больших кувшинов. Все отправлено строителям Южного Ахйота.

После рапортов чиновников последовали жалобы от местных скотоводов и земледельцев. Хеви терпеливо выслушивал каждого, давал распоряжения, решал спорные вопросы. Старался вершить суд справедливо. Судьи кенебет и судьи джаджат кивками подтверждали справедливость решений наместника. Наконец с делами было покончено.

— Можете идти! Пусть Йот помогает вам в работе, — отпустил Хеви собрание.

Все разошлись. Наместник остался в зале один. Осторожно вошел стройный высокий юноша. В руке он нес пару подстреленных камышовых уток. Охотничий лук и чехол с тонкими стрелами висел у него за спиной. Юноша встал перед наместником на колени и склонил голову.

— Прости, отец. Я увлекся охотой, и не заметил, как солнце поднялось высоко. Хотел вернуться до твоего пробуждения.

— У тебя удачная охота, — похвалил его Хеви, разворачивая веером серые крылья подбитых уток. — Но разве я не говорил, чтобы ты не ходил в камыши? — Хеви сердито нахмурил брови.

— Я был осторожен, отец. Мои уши чутко улавливают каждый шорох. Мои глаза различают притаившегося зверя. Мой нос слышит запахи не хуже собачьего, — оправдывался юноша.

— Те звери, что в камышах подстерегают добычу, не так опасны, как те, что подкрадываются к нам из пустыни. Нехсиу с оружием и дурными мыслями появились возле Бухена — вот чего я опасаюсь. Много разливов прошло с тех времен, как правитель Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет жестоко подавил восстание черных племен. Теперь они вновь занялись разбоем. Зверя можно испугать, но воины нехсиу ничего не боятся, разве только, колдовства. К тому же они хитрее любого хищника. Поэтому, прошу тебя: не выходи один за городские стены.

— Хорошо, отец, — пообещал юноша.

— Прикажи кухарке: пусть приготовит уток. — Смягчил тон отец. — Мы вместе попробуем твою добычу. Но помни мои слова: один из города — ни на шаг.

Вошел рисут и сообщил, что наместника хочет видеть вождь страны Теххет, великий Руну.

— Откуда он здесь? — Хеви нахмурился. — Почему мне не доложили о его прибытии заранее?

— Лодка вождя только что причалила, — оправдывался рисут. — Он сразу направился к тебе.

Пришлось отложить все дела и идти встречать вождя Руну. Повелитель земель Теххет слишком важная персона в Куши, чтобы заставлять его ждать. Руну стоял во главе многочисленного народа. Его смелые неутомимые охотники поставляли для Та-Кемет шкуры животных и живых обезьян, перья страусов; лесорубы снабжали черным деревом, а оружейники делали тугие луки и ровные тонкие стрелы.

Хеви приказал подать ему плеть нехех с тремя хвостами — символ власти наместника Куши. Рисут надел на его плечи широкое ожерелье из медных и золотых пластин, вперемешку с лазуритом, прикрепил сзади к кушаку бычий хвост с позолоченным концом.

Пройдя по темной колоннаде, Хеви попал в сад для приемов важных гостей, где его ждал вождь Руну со своей свитой. Восемь чернокожих слуг в набедренных повязках опустили носилки и встали на колени, уткнувшись лбом в землю. Из носилок поднялся сам глава земель Теххет. Огромный головной убор из перьев птиц колыхался на его большой голове. Надменное круглое лицо украшали золотые цепочки, шедшие от уха до уха, продетые сквозь мясистый нос. В мочках ушей болтались массивные золотые кольца. Шкура льва покрывало широкие плечи и выпуклую грудь вождя. Лапы, с крашенными в кровавый цвет когтями, свисали на живот. Множество амулетов из клыков зверей, змеиных головок и разноцветных камушков опоясывали руки и шею.

После приветственных поклонов, пожеланий здоровья и мира Хеви опустился на низкий стульчик, а вождю расстелили пеструю циновку, так, как в земле Теххет не пользовались мебелью. По обе стороны от вождя возникли два рослых чернокожих охранника с тяжелыми копьями. На шеях у них красовались ожерелья из пестрых птичьих перьев. Браслеты из таких же перьев украшали запястья и щиколотки. За спиной вождя появился старый колдун. Лицо старика походило на высохший инжир. Сам он весь, утыканный черными перьями, чем-то напоминал облезлую старую ворону.

— Что заставило моего брата прибыть так скоро, без пре-дупреждения? — Спросил Хеви. — Я не успел приготовить достойную встречу.

— Беда случилась в наших землях, — немного высоким голосом, на плохом языке роме проскрипел вождь. — Если мой брат, Хеви мне не поможет, я не смогу больше приносить к нему шкуры животных и черное дерево.

— Готов сделать все, что в моих силах, — пообещал Хеви.

— Дух Сехемет появился в наших землях. Когда-то мои воины вырезал племя Иккуу в земле Миу. Они мешали нам охотиться, не пускали в свои леса, убивали моих лесорубов. Тогда я пришел и сжег дома непокорных. Многих убил, многих пленил и отправил в Кемет на рытье каналов. Остатки племени ушли дальше в земли Ибхат. Но их колдун наслал на нас проклятье. Теперь Дух Сехемет не дает нам покоя.

— И как же он вам мешает?

— Дух воплотился в большого льва, нападает на наших охотников, ночью приходит в селения скотоводов и загрызает людей.

— Может, это обыкновенный зверь, каких много в саванне? Случается такое: оголодавшие львы нападают на людей. Его надо выследить и убить, — предположил Хеви.

— Львы не бывают такими хитрыми. Зверь обходит все ловушки. Прокрадывается за спинами дозорных, они его не замечают. Но самое страшное: лев не нападает на скотину, а загрызает только людей. Мои лучшие охотники погибли от его зубов. Большой Уж хотел его выс-ледить, охотника нашли с откушенной головой, а печень съедена. Быстрый Барс прятался в засаде, пытаясь подкараулить зверя. Но и он не смог перехитрить Сехемет. Куски его тела собирали целый день. Мои люди боятся ходить за деревом и выгонять скот на пастбища. В поселениях все перепуганы.

— У тебя же есть воины? — удивился Хеви. — Организуй облаву.

— Мы пытались, — безнадежно махнул рукой вождь. — Мы целых десять дней рыскали по лесам и по горам, но не нашли зверя. Подумали, что Сехемет пропал, провалился в свой подземный мир, и беды наши закончились. Но зверь объявился вновь. Даже наши колдуны ничего не могут поделать. Их заклинания не способны отогнать злого Сехемет.

— Какой помощи ты от меня ждешь?

— Дай мне сотню твоих воинов с собаками. Пусть храбрые лучники охраняют мою землю.

— Не могу, — отрицательно покачал головой Хеви. — У меня у самого воинов не хватает. Земля большая. Нужно следить за каждой дорогой. Тут еще нехсиу объявились. Если они нападут на Бухен, кто будет защищать город?

— Уши моего брата хорошо слышат, — помрачнел вождь, не желая принимать оправдания наместника. — Если мой брат мне не поможет, я не смогу присылать ему черное дерево и обезьян. Как я буду добывать шкуры животных, если моих охотников Сехемет разрывает на части. Пусть мой брат не ждет от меня белого камня, который его мастера превращают в золото.

— Прошу вождя простить меня, но воинов я дать не могу, — стоял на своем Хеви.

Старый колдун, все это время молча стоявший сзади вождя, прокаркал что-то на своем языке. Руну выслушал его, кивнул и вновь обратился к наместнику Куши:

— Мой уважаемый брат случайно не знает человека, у которого на левом боку родимое пятно в виде бабочки?

Хеви сразу не сообразил: при чем тут родимое пятно, да еще на левом боку. Вроде бы видел он такое пятно в виде бабочки, даже очень часто. Но у кого? У Амени! Старший сын родился с такой отметиной. Жрецы возвестили, что ребенка пометил Йот, и счастье ему обеспечено на долгие годы.

— У моего сына, — вспомнил Хеви.

— Не мог бы мой брат позвать его, — попросил Руну.

Рисут сбегал за юношей. Амени вошел и с почтением поклонился вождю. Сгорбленный колдун осмотрел родимое пятно на левом боку юноши, чуть выше пояса, воздел костлявые руки к небу и заголосил.

— Старый Ворон прошлой ночью взывал к богу Дедуну, нашему защитнику, — объяснил Руну. — Дедун во сне прислал к нему богиню-змею Нехебкау. Она поведала, что мой народ спасет от Сехемет избранный с родимым пятном на левом боку в виде бабочки.

— О чем ты говоришь? — возмутился Хеви. — Еще не прошло пяти разливов, как моему сыну состригли детский локон. Куда ему тягаться со львом? Твои охотники, убившие не один десяток хищников, ничего не могут сделать, а чем поможет пятнадцатилетний мальчишка?

— Ты не хочешь меня понять! — обиделся Руну, переходя на крик. — Твой сын — избранный. Он обладает волшебной силой, которую боится Сехемет. Только он сможет его победить.

— Нет! — отрезал Хеви. — Лучше я десять раз умру, накличу на себя гнев Йота, откажусь от возрождения с солнцем после смерти, но не подвергну своего сына опасности.

Переговоры окончились ничем. Слуги помогли вождю поднять грузное тело и усадили в носилки. Носилки уплыли. Перья головного убора вождя Руну плавно покачивались, исчезая за кирпичной оградой.

В саду появился старый Мериамос. Старик служил наместником Куши еще при Небмаатра Аменхотеп Хека Уасете. Он так привык к южному солнцу и к здешней неторопливой размеренной жизни, что ни за какие блага не хотел переезжать куда-нибудь севернее: в город Менфе или в город Нэ. Хеви разрешил старому Мериамосу остаться в доме правителя Куши, и даже частенько спрашивал у него совета.

— Ты слышал все. Что скажешь? — обратился к нему Хеви.

— За последнее время многие вожди отвернулись от нас. Договоры растоптаны, и никто не боится наших угроз, — напомнил ему Мериамос. — А из Ахйота — нашей солнечной столицы — требую все большей дани. Если ты поссоришься с Руну, что тогда отправишь в следующий раз? Пустые корабли? Ни золота, ни дерева, ни зверей. Сыну Солнца[17] это не понравится.

— Но я не могу послать воинов в земли Теххет. Мне они нужны здесь для охраны дорог.

— Найми хорошего охотника, — посоветовал Мериамос. — Я слышал: Хуто появился в Бухене. Он в одиночку охотится на львов и на пантер. Искуснее и опытнее охотника не найти в наших краях. Я не припомню ни одного зверолова в Куши, даже из маджаев, который превзошел бы его. Пусть Хуто отправится в земли Теххет и попробует убить зверя.

— Я отдам распоряжение, чтобы его нашли, и поговорю с ним, — сог-ласился Хеви. — На днях мне надо отбыть к Острову Слонов. Попрошу у начальника Южных Врат[18] немного воинов для усиления гарнизона. Надо прогнать нехсиу с наших земель. Ты вместо меня сможешь не-надолго управиться с Бухеном?

— Конечно! — Мериамос просиял. Старику было очень приятно осоз-навать, что еще нуждаются в его услугах. — Но не забудь про Хуто. Надо уважить Руну. Этот вождь — один из немногих, кто еще признает власть Кемет. Потеряешь землю Теххет — останешься без восточной Куши.

Хеви серьезно призадумался. Амени подошел к отцу и склонил голову.

— Ты хочешь меня о чем-то попросить? — взглянул на него наместник.

— Отец, я слышал твой разговор с вождем. Позволь мне отправиться в земли Теххет.

Старый Мериамос хрипло рассмеялся:

— Мальчик хочет охотиться на львов? Ты уже научился справляться с камышовыми кошками?

— Амени, — отец потрепал его по подбородку. — Я хочу увидеть тебя живым, когда вернусь с Острова Слонов[19]. — Он поднялся, собираясь уйти в дом. — На львов охотятся настоящие мужчины. Зверь одним ударом лапы может расколоть голову. Надо знать их повадки, уметь хорошо владеть оружием. Иногда, даже самые опытные охотники гибнут от зубов зверей. Что я понял со слов вождя Руну: в землях Теххет не просто зверь — здесь замешана магия. Сильная магия. Прежде, чем идти против Сехемет, надо выучить заклинания и заказать у колдунов амулеты.

— Но есть Йот — защитник всех живущих на земле. Он поможет мне, — настаивал Амени. — Потом, ты помнишь: Руну назвал меня избран-ным.

— Глупости! — Отец не слушал его и зашагал к дому.

Амени с надеждой посмотрел на старого Мереамоса: может, он его поддержит. Старик только пожал плечами:

— Слова отца надо уважать. Но если ты хочешь доказать, что стал мужчиной — действуй как мужчина.

 Куши или страна Куш — существовавшее в северной части территории современного Судана

 Йот или Атон — единый бог солнечного диска, монотеистический культ которого был введён фараоном Эхнатоном

 Эхнейот или Эхнатон — Аменхотеп IV (позднее Эхнатон) — фараон Древнего Египта (1375 — 1325 г. до н.э.), правивший приблизительно в 1351 — 1334 годах до н. э., из XVIII династии, выдающийся политик, знаменитый религиозный реформатор, во время правления которого произошли значительные изменения в египетской жизни — в политике и в религии. Сын Аменхотепа III и царицы Тейе.

 Нефертити. Время правления которого ознаменовалось крупномасштабной религиозной реформой. Роль самой царицы в проведении «солнце-поклоннического переворота» спорна

 Дом Ликования — дворец правителя

 Одно из названий древнего Египта

 Аменхотеп III — фараон Древнего Египта, правивший приблизительно в 1388 — 1351 годах до н. э., из XVIII династии. Сын Тутмоса IV и царицы Мутемуйи (Мут-ма-уа). Время правления Аменхотепа III стало одним из величайших периодов расцвета древнеегипетской цивилизации. Свидетельства тому — грандиозные храмовые комплексы и превосходные памятники скульптуры, изящные туалетные вещицы и многие другие произведения искусства, считающиеся шедеврами лучших египетских собраний музеев мира.

 Земля Пунт, то есть «Земля богов» — известная древним египтянам территория в Восточной Африке. Пунт, помимо Египта, вёл торговлю с Аравией и, видимо, был расположен на Африканском Роге. Тем не менее, споры по поводу расположения Пунта продолжаются до нашего времени, так как египетские источники со всей точностью сообщают только тот факт, что Пунт находился на южном побережье Красного моря. Считается, что Пунт мог находиться на территории современных Сомали или Эритреи и части суданского побережья, хотя выдвигаются и теории, связывающие Пунт с упоминаемыми в Библии Офиром и Савским царством, расположенными на территории Аравийского полуострова.

 Уаст — в греческом наименовании: Фивы

 Митаннии — (Ханигальбат) — древнее государство (16—13 вв. до н. э.), созданное племенами хурритов на территории Северной Месопотамии и прилегающих областей. Население Митанни состояло из хурритов и семитов, официальными языками были хурритский и аккадский.

 Возраст в Древнем Египте исчисляли исходя из ежегодных разливов Нила (Хапи)

 Тот — древнеегипетский бог мудрости и знаний.

 рисут — слуга

 Ирчет, Иам, Уауат — области в районе третьего порога Нила

 нехсиу — местные полудикие племена

 Бухен — древнеегипетские крепость и поселение, расположенные в Северной Нубии, в районе Второго порога Нила

 Сын Солнца — один из титулов правителя Египта

 Южные Врата — место, где заканчиваются первые пороги Нила и начинается судоходное русло

 Остров Слонов — Элефантина, остров с м древним городом на Ниле. Расположен недалеко от первых нильских порогов, ниже по течению

2 Охотник Хуто

В назначенный день, вечером Хеви с небольшим отрядом маджаев-телохранителей отправился из Бухена к Острову Слонов. Небольшое суденышко с задранной, словно рыбий хвост, кормой, расправив белый парус, отчалило от каменистого берега и, под друж-ный всплеск весел, направилось вниз по реке.

Амени нашел мать в саду. Служанки перебирали плоды фиников, отделяя хорошие от подпорченных. Младшие братья носились между деревьев, играя в маджаев и нехсиу. Нефтис ходила с садовником по узким каменным дорожкам и указывала, какие деревья подстричь, а где разбивать клумбы. Амени упал перед ней на колени.

— Что беспокоит сердце твое? — спросила мать у сына мягким голосом и погладила его жесткие прямые волосы.

— Мне обидно, мама, — произнес Амени голосом полным отчаяния. — Отец все еще думает, что я маленький. Я бегаю быстрее всех своих сверстников. Я самый высокий среди моих товарищей. Моя рука метает копье на пятьдесят шагов.

— Твоя Ба, словно птенчик хочет вырваться из гнезда и полететь, взмахнув крыльями. — Мягкие руки Нефтис нежно касались его головы. — Как я могу тебе помочь?

— Отпусти меня в земли Теххет. Я должен доказать себе и отцу, что уже вырос и окреп. Я — воин!

— Как я могу тебя держать. Иди! — грустно ответила Нефтис. — Но когда захочешь совершить что-нибудь безрассудное, вспомни о моем сердце. Оно болит и тоскует. И если с тобой случится беда, сердце матери покроется шрамами, и его ничто уже не излечит.

— Мама, я буду помнить. Обещаю! Я очень люблю тебя.

Амени почувствовал, как горячая слеза обожгла шею. Он вскочил на ноги, обнял мать, поклонился и ушел.

Копье с отточенным бронзовым наконечником, тугой лук, чехол с острыми стрелами, кривой кушитский нож с костяной удобной руко-ятью, которая, как влитая ложится в ладонь, льняной плащ и мешок с хлебом — все, что захватил с собой Амени в дорогу. Перво-наперво он появился в Солнечном Храме Бухена и возложил на жертвенник перед каменной стелой Йота хлеб, налил в жертвенную чашу оливковое масло. Из его уст прозвучали слова молитвы, заученные с детства:

— Ликующий на небосклоне в имени своем Йот, кому дано жить вечно вековечно, Йота живого, великого, что в празднестве тридцатилетия, владыки окружаемого всего солнцем, владыки неба, владыки земли, владыки дома Йота в Axйоте, правителя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефршепррэ Ванрэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эхнэйота, большого по веку своему, жены правителя великой, возлюбленной его, владычицы обеих земель Нефрнефрейот Нефрэт — жива она, здрава, молода вечно, вековечно! Даруйте мне удачу и поддержите в трудном деле.

До конца Амени не понимал смысл слов, но верил, что эта молитва, как заклинание колдунов помогает в трудах и оберегает от несчастья.

После храма будущий охотник отправился в нижнюю часть города, где жили ремесленники, мелкие торговцы и воины. Небольшие домики из необожженного кирпича лепились один к другому. Пятнистые козы щипали скудную травку, пробивающуюся из-под забора. Возле покривившихся деревянных калиток незыблемо стояли неохватные многолетние сикоморы или корявые акации, бросая прохладную тень на ухабистую узкую улицу.

Расспросив нескольких человек, Амени узнал, что охотник Хуто обычно останавливается в доме старого оружейника. Кто-то слыхал, что Хуто прибыл в Бухен со шкурами черных пантер. Хотел обменять их на стрелы, бобы, на ткань для одежды, и еще на всякую мелочь; да отдохнуть не мешало в тенистых садах после долгих странствий по знойной пустыне и по диким джунглям.

Шагая в указанном направлении, Амени наткнулся на кучку местных жителей, сидевших на корточках под раскидистой сикоморой, и мирно беседовавших о своих повседневных делах. Отворилась скрипучая дверь. Из дома напротив вышел толстый брадобрей с ларчиком черного дерева, в котором он хранил бритвы, всевозможные щипчики и мази. Следом появились два его сына. Один нес трехногий табурет и низкий столик, другой держал в руках медный тазик шаути и кувшин с узким носиком хесмени.

Мужчины, сидевшие под сикоморой, оживились. Один из них оседлал табурет и приготовился к процедуре бритья. Брадобрей разложил на столике инструменты, осмотрел внимательно голову клиента и принялся смазывать ее пенящейся пастой суаб.

— Ты много ходишь по солнцу, — причитал брадобрей. — Смотри, твоя кожа совсем иссохла.

— Но мне уже много лет, — возражал клиент.

— Все равно, надо следить за кожей. Взял бы у меня мазь. Она из старика сделает юношу, — настаивал брадобрей, скребя бритвой голову.

— Что за мазь? — заинтересовались остальные, ожидавшие своей оче-реди. — Может нам пригодиться.

— Отличная мазь, — уверял брадобрей. — Готовлю ее по старинному рецепту. Я смешиваю в особых пропорциях мед, белую глину и северную морскую соль, варю все это в ослином молоке.

— Дорого стоит? — спрашивали мужчины.

— Не дорого, — успокаивал их брадобрей. — Но есть еще дорогая и очень хорошая мазь. Ту я готовлю на заказ. Даже многие знатные горожанки у меня ее приобретают. Я покупаю у местных кушитов метелки сухого сочевника. Плоды отделяю от шелухи и мелко, мелко перетираю. Затем на специальных маслах и молоке замешиваю тесто. Тесто нагреваю, так, что выделяются капельки масла. Вот это масло я собираю и смешиваю с белой глиной. Получается волшебный эликсир. Кожа становится от него гладкой и упругой.

Один из местных заметил Амени.

— Пусть охраняет тебя Йот, юноша. Ты пришел побриться? — спросил он.

— Пусть Йот всегда освещает ваши дома, — вежливо ответил Амени. — Я ищу охотника Хуто.

— Вон он возле дома оружейника развалился на циновке, — указали ему горожане.

В тени, отбрасываемой кирпичной неровной стеной, на камышовой циновке нежился крепкий высокий человек. Положив руки под голову, он безмятежно смотрел в голубое небо, наблюдая за парящим соколом. Рядом сидел старый оружейник в одной набедренной повязке и ловко натягивал толстую кожу бегемота на деревянную колодку для щита, закрепляя ее бронзовыми клепками.

— Живите вечно, — поздоровался Амени.

— И тебе того же желаем, — ответил оружейник. — Хочешь что-нибудь приобрести для охоты или заказать боевое оружие?

— Я хочу поговорить с охотником по имени Хуто.

Человек, лежавший на циновке, оторвался от своих наблюдений и перевел взгляд на Амени. Окинув юношу с ног до головы, он приподнялся и сел. От его внимательного взгляда не ускользнули дорогие кожаные сандалии на ногах Амени и золотой браслет на руке. Строгое скуластое лицо с обветренными губами ничего не выражало, только темные карие глаза, как будто прожигали насквозь. Непри-вычные для мужчин длинные волосы были скручены на макушке в тугой узел, на манер чернокожих охотников Куши. Плечи широкие, как у воина. Руки сильные, покрытые выступающими синими жилками и розовыми шрамами. Тело гибкое, сухое, без единой складочки жира.

— Меня так зовут с детства, — представился он. — Кто ты, и что тебе надо?

— Мое имя — Амени, сын Хеви. Я хочу попросить тебя взять меня на охоту.

Хуто удивленно посмотрел ему прямо в глаза, пожал плечами.

— Зачем ты мне нужен? Я ни у кого не учился, и сам никого не учу.

— Почему ты сразу так грубо отвечаешь, — укорил его оружейник. — Перед тобой Амени — старший сын наместника Куши, даруй Йот ему вечную жизнь. Он пришел к тебе, потому, как ты самый лучший охотник в округе. Не пойдет же он учиться к толстому Уну. Тот только гусей умеет стрелять, да силки ставить на всякую мелочь.

— Но зачем сыну наместника учиться охоте? — не совсем понял Хуто. — Разве нет других дел, более достойных для благородного юноши? Тебя не прельщает работа писца или смотрителя складов?

— Возьми меня с собой в земли Теххет. Я должен найти духа Сехемет, — настаивал Амени.

— Наместник Куши, Хеви, да живет он вечно, нанял меня за годовое довольствие хлебом и одеждой убить льва-людоеда. Но мы не догова-ривались о том, чтобы я с собой тащил его сына и развлекал охотой, — жестко ответил Хуто.

— Меня не надо развлекать. Я хочу тебе помогать.

— И как же ты собираешься это делать? Понесешь мое копье или будешь готовить пищу, как слуга? О чем ты говоришь? — Хуто готов был опять улечься на циновку, давая понять, что разговор окончен.

— Я согласен на все! — твердо заявил Амени. — Если вождь Руну откажется присылать дань из земель Теххет, гнев правителя падет на голову Хеви.

— Юноша не из любопытства напрашивается, — вновь вмешался ору-жейник. — Он хочет постоять за честь отца. Это благородно. Разве ты сможешь ему отказать?

— Когда я отправляюсь на охоту, то всякий раз прощаюсь с друзьями и родственниками, потому как неизвестно: вернусь ли я живым, или мои кости обглодают шакалы. Я сам отвечаю за свою жизнь и не хочу отвечать за чью-либо другую. Охота — это не увеселительная прогулка. Так что — отправляйся обратно домой.

— Есть еще одна причина, по которой ты обязан меня взять, — настаивал Амени.

— Вот пристал! — начал сердиться охотник. — Расскажи, что за причина.

— С вождем Руну приходил колдун и сказал, что я — избранный. Только мне по силам победить Сехемет.

— Неужели так сказал Старый Ворон? — Хуто удивленно вздернул брови.

— Слово в слово!

— Его прорицания многого стоят. — Охотник сменил тон, задумался. — Сколько же тебе лет? Только не ври. Если один раз меня обманешь, я больше не стану с тобой разговаривать.

— Я встречаю пятнадцатый разлив, — честно признался Амени.

— Всего-то? — усмехнулся охотник.

— Себя вспомни? — вновь попрекнул его оружейник. — Сам в четырнадцать ушел из дома. Видите ли, ему не нравилось пасти скот вместе с братьями! Захотелось охотиться! Вспомни, как ты клянчил у меня лук и стрелы, да в первое время приносил тощих гусей с реки. Даже газель не мог подстрелить.

— Я хожу быстро, сплю мало, почти ничего не ем на охоте, — предупредил Хуто Амени. — Выдержишь несколько дней без отдыха и нормальной еды? Если заноешь, я тебя тут же отправлю домой.

— Выдержу! — с готовностью ответил Амени.

— Что ты умеешь?

— Я метко стреляю из лука, высоко кидаю бумеранг. Владею копьем. Обучался кинжальному бою.

— Покажи свои стрелы, — попросил Хуто.

Амени снял чехол с плеча и протянул охотнику. Тот вынул одну стрелу и внимательно осмотрел острый бронзовый наконечник, пощипал оперение.

— Прямые, — удовлетворенно кивнул он, — только легкие. Для птицы — хороши, но если на зверя идти, стрелы нужны тяжелые. А лук? — Охотник вынул лук. — Не пойдет, — решил он. У него оказались до того сильные руки, что он согнул лук, чуть ли не пополам. — Слабый. Гирькуф! — обратился он к старому оружейнику. — Продай ему боевой лук, маджаев.

— Ты имеешь в виду: из черной акации, что кушиты отмачивают в болотах, перед тем, как накинуть тетиву.

— Да! Ему нужен именно такой, — подтвердил охотник.

— Юноша не сможет его натянуть, — возразил оружейник. — Это у тебя сил, как у вола, а у мальчика кости еще не окрепли.

— Тогда продай вместе с луком кольца для стрелка.

— Хорошо. — Оружейник отложил работу и скрылся в доме. Вскоре он вернулся с тугим кушитским луком. — На, попробуй.

Новый, из темного выдержанного дерева, немного тяжеловатый, с упругой крученой тетивой, украшенный резьбой, лук непривычно оттягивал руку. Амени его старый показался игрушкой. Он попробовал натянуть, напрягая все силы. Тетива больно врезалась в пальцы.

— Ого! Не получается, — признался Амени.

— Попробуй так.

Оружейник надел Амени на средний и на указательный палец два медных широких кольца с канавкой посредине. Он вновь попытался натянуть тетиву. Руки задрожали от напряжения. Получилось!

— Вот и хорошо, — произнес удовлетворенно Хуто. — Немного потре-нируешься — рука привыкнет. Только чем будешь расплачиваться?

Амени снял с руки золотой браслет и отдал оружейнику. Гирькуф виновато улыбнулся, взвесив тонкое украшение на своей мозолистой ладони.

— Этого мало. Настоящий боевой лук маджаев стоит дороже.

— У меня с собой больше ничего нет, — растеряно развел руками Амени.

— Отдай ему сандалии, — посоветовал Хуто. — сандалии хорошие, дорогие. Все равно ты не сможешь в них ходить по пустыни. Я всегда хожу без обуви, — охотник показал на свои широкие крепкие ступни.

— Так ты меня берешь с собой? — обрадовался Амени.

— С условием! — предупредил Хуто, — не плакать, и во всем меня слушаться. Если я почувствую, что ты начинаешь мне мешаешь или надоедать, тут же прогоню домой. Выходим сегодня. Будем идти всю ночь.

— Ночью? — удивился Амени.

— Я всегда хожу ночью. Не жарко и тихо.

— Но в темноте ничего не видно. Если мы собьемся с дороги?

— А на что у тебя уши и нос? Хочешь стать хорошим охотником — стань зверем.

[1] маджаи — племена, населявшие Северную Нубию, из которых были сформированы отряды наемников

[2] По представлениям древгих египтян, душа состоит из нескольких составляющих: Сах — видимое тело, плоть, Ка — душа-двойник, Ба — жизненная сила, Эб — душа-сердце, Ах — частичка эниргии вселенной.

3 Убей в себе страх

После заката, собрав все необходимое и уложив в дорожные холщевые мешки, охотники отправились в путь. Покинув стены Бухена, они шли на юг. Хуто бодро шагал впереди, Амени еле поспевал за ним. В темноте он поначалу все время спотыкался. Наконец, приноровился поднимать повыше ноги и осторожно ставить ступни на неровную каменистую землю.

Шагов через сто от города Хуто остановился.

— Сюда не наступай, — указал он место на дороге. — Видишь на обочине камень? Это отметина. Здесь зарыты глиняные таблички с проклятиями. Заклинания охраняют город от врагов, если те вздумает внезапно напасть.

— Я слышал о таких табличках, — вспомнил Амени, — но проклятия предназначаются для нехсиу. Нам они не принесут вреда.

— Все равно, лучше не наступать, — настаивал Хуто.

Дальше они двигались молча. Шли вдоль реки. Последняя пурпурная полоска заката угасла, и опустилась кромешная тьма, как обычно бывает в Куши. Звезды засияли над головой, словно глаза голодных гиен. В камышах слышался плеск и сердитое сопение. Жалобно заплакали шакалы. Амени становилось жутковато. Он впервые оказался ночью в дикой степи. Чтобы хоть немного успокоиться, юноша нащупал кинжал у себя за поясом. Холодная костяная рукоять в ладони придала уверенности.

Впереди сорвались на лай собаки дозорных.

— Кто там, на дороге? — послышался окрик.

— Охотники! — откликнулся Хуто.

— Это ты? — узнали его дозорные.

К ним приблизились два маджая с длинными копьями в руках. В темноте невозможно было разглядеть их лица. Амени почувствовал прикосновение холодного носа к телу. Здоровый черный пес обнюхал его. Убедившись, что это свой, собака потеряла интерес к путникам и отбежала в сторону.

— Куда собрался? — спросил один из маджаев, уже по-дружески.

— Направляюсь в землю Теххет, охотиться на льва.

— Решил сразиться с Сехемет? — вопрос прозвучал настороженно. — Слышали мы про нечисть, которая пожирает людей. Не страшно тебе?

— Не ходил бы ты, — посоветовал другой.

— Наши судьбы в руках Йота, — бесстрашно ответил Хуто.

— Пусть он не покидает тебя, — пожелали маджаи, словно прощались с охотником навсегда.

Шли долго, Амени показалось — бесконечно. Он никак не мог понять, каким образом Хуто находит дорогу? Все сливалось в единой плотно черноте. Лишь только горизонт угадывался там, где заканчивалось звездное небо, и небесная призрачная река падала на землю, превращаясь в Хапи — земную. Юноша спросил у охотника: почему он не сбивается с пути.

— Все просто, — объяснил Хуто. — Я чувствую тепло от дороги. Камни за день нагрелись, и теперь от них исходит жар. А по обочинам, где растет трава, земля прохладная.

Со временем Амени начинало казаться, что он слышит чьи-то шаги сзади. Юноша резко оборачивался, но ничего не замечал. Мерещились сверкающие глаза. Он крепче сжимал копье, и каждый раз хватался за кинжал. Хуто почувствовал его состояние и тихо, не оборачиваясь, посоветовал:

— Не обращай внимание. Ночные духи пытаются запугать тебя. Если не будешь бояться, они отстанут.

Неожиданно небо начало светлеть. Не сказав ни слово, Хуто остановился, выбрал место под деревом, расстелил плащ и улегся на него. Амени последовал его примеру. Ноги гудели от долгой ходьбы, а голова немного кружилась. Почти сразу усталость сомкнула веки, и юноша заснул.

Амени открыл глаза и увидел над собой светлое синие небо. Слабый ветерок шуршал в траве. Пели птицы. Доносился терпкий аромат диких цветов. Амени потихоньку приходил в себя, вспоминая, каким образом он здесь оказался. Заныли бока от острых камней. Шея еле поворачивалась. Юноша с трудом приподнялся и огляделся. Хуто нигде не было. Амени забеспокоился. Неужели он его бросил. Юноша вскочил на ноги и хотел позвать охотника. Но тут Хуто появился сам, словно леопард выскользнул из кустов.

— Долго спишь, — бросил он, присел рядом, вынул из дорожного мешка флягу со слабым пивом и кусок ячменной лепешки, протянул Амени.

— Костер не будем разжигать? — поинтересовался юноша.

— Нет. В ста шагах отсюда я видел следы воинов нехсиу. Если разбойники нас заметят, то нам не уйти, — предупредил Хуто. — Пере-правимся через Хапи. Здесь неподалеку есть брод. Крокодилов, вроде, не видно. На той стороне подождем до темноты.

В это время года, когда поднимался горячий западный ветер, предвещая скорый разлив, Хапи сильно мелел. Охотники преодолели без труда реку, хотя иногда им приходилось брести в воде по самую грудь, неся над головой вещи и оружие; местами боролись с сильным течением, которое готово было свалить с ног.

Когда они выбрались на другой берег, Хуто прислушался, осторожно раздвинул камыши. Утка захлопала крыльями, пытаясь взлететь. Хуто молниеносно выхватил бумеранг и метнул оружие в птицу.

— Вот и ужин, — довольно произнес охотник, доставая из зарослей подбитую птицу.

— Как ты ловко, — удивился Амени.

Огонь развели только к вечеру, когда убедились, что поблизости нет следов нехсиу. Хуто как-то по-особому запек утку в костре. Амени ни разу такого не видел. Охотник обмазал ее илом и долго ворочал на углях, пока ил не стал твердым, как камень. После он расколол твердую корку словно орех. Перья вместе с подгоревшей кожей остались в затвердевшем иле, а Хуто извлек из каменной скорлупы дымящееся аппетитное мясо.

Как только солнце коснулось западных гор, Хуто решил, что пора продолжить путь. Змеи и скорпионы попрятались обратно в свои норы, и они могут идти, не опасаясь быть ужаленными.

Через два перехода по безлюдной саванне, охотники вышли к лесистой равнине. Неподалеку тянулся заброшенный, но еще наполненный позеленевшей водой канал. Заросли расступились, и на границе унылой красной пустыни показались остатки стен времен Аахеперкара Тутмоса[1]. Вокруг стен ютились круглые соломенные хижины с конусными крышами. Дымились костры. Небольшие стада коз паслись, пощипывая травку. В загоне протяжно мычали волы.

В кустарнике скрывались стражники. Завидев путников, они закричал, угрожающи размахивая копьями, но, узнав Хуто, тут же успокоились и подняли в приветствии руки с открытыми ладонями. Тут же из хижин высыпали сотни чернокожих жителей. Среди них угадывались воины в набедренных повязках и в ожерельях их птичьих перьев. Все вооружение воинов состояло из коротких копей с каменными наконечниками и овальных разукрашенных щитов. Женщины в пестрых одеждах держали младенцев на руках. Под ногами вертелись голые кучерявые дети. Все с любопытством разглядывали пришельцев.

В проеме крепостной стены показались высокие маджаи и направились к гостям. Эти воины не принадлежали к простому люду. Длинные копья в их руках сверкали бронзовыми наконечниками. Прочные круглые щиты закинуты за спины. Вместо одежды — шкуры черных пантер, а на шее ожерелья из зубов хищников. Золотые кольца оттягивали мочки ушей. Чем больше кольца — тем знатнее воин. Все, как на подбор высокие и сильные.

— Пусть солнце над вами сияет всегда! — поздоровался Хуто. — Я прибыл к великому вождю Руну по поручению Сына Куши и наместника Солнечного правителя в Южных странах, благородного Хеви.

Воины провели их в крепость. Старые прочные стены, построенные когда-то при Аахеперкара Тутмосе, еще не совсем разрушило время, хотя наверху между камней пробивалась трава, и кое-где зияли глубокие трещины. Внутри крепости находился одноэтажный дворец правителя с множество прямоугольных колонн. Раньше дворец служил домом наместника, заодно казармой и оружейным складом. За дворцом подпирала небо каменная игла обелиска в честь Амуна. Тут же во дворе разгуливали серые гуси и пятнистые козы. Когда-то это был грозный форпост с многочисленным гарнизоном. Нынче, власти не в состоянии содержать дальние заставы, поэтому крепость подарили вождю Руну, как одному из преданных вассалов великой Та-Кемет.

С десяток воинов стояли кругом. В центре, на желтой, выжженной земле что-то лежало. Мухи роились и назойливо жужжали. Воины расступились, и перед Амени предстало самое ужасное, что он когда-либо видел. Три изуродованных трупа, вернее три кучи разодранного мяса и костей. Его чуть не вывернуло наизнанку. Хорошо, что он ничего не ел. Голова закружилась, и юноша оперся на копье, чтобы не упасть. Несмотря на жару, ему вдруг стало холодно.

У первого трупа была раздавлена голова, как будто ее сжали между двух огромных валунов, к тому же не хватала правой руки, — ее вырвали из плеча. У второго отсутствовала нижняя часть тела. У третьего грудь была разворочена так, что ребра торчали вверх.

Амени отвернулся, не в силах больше смотреть. Но Хуто нисколько не смутила эта ужасная картина. Он присел на корточки возле кровавых останков и стал внимательно хладнокровно их изучать. Через некоторое время он выпрямился и озабоченно произнес:

— Такого я еще не видел. Если это сделал лев, то он очень большой и свирепый.

Появился шаман в своем вороньем оперенье. Старик взвыл, судорожно сотрясая в воздухе глиняными погремушками. Воины склонили головы. Из дворца вынесли носилки, в которых восседал вождь Руну. За ним следовала немногочисленная свита. После церемониальных приветствий вождь вопросительно посмотрел на Хуто.

— К схватке с таким чудовищем надо подготовиться. Мне нужно дня три, — сказал охотник.

Руну кивнул.

— И еще, — Хуто подумал. — Вдвоем мы не справимся. Вождь должен дать нам в помощь одного из своих воинов, который бы знал местные леса и степи.

Руну оглядел внимательно своих приближенных и заговорил с ними на своем наречье. Те потупили взоры и молчали.

Хуто подошел к бледному Амени. Того все еще мутило.

— Ты чего? Ни разу не видел растерзанных людей?

— Нет, — признался юноша. — Одно дело видеть разделанного зайца, — совсем другое дело, развороченного человека.

— Могу тебя понять, — покачал головой Хуто. — А если еще пред-ставишь, что из тебя зверь сделает такую же кучу рваной плоти вперемешку с костями — кровь стынет.

— Ты понимаешь их язык? Нам помогут? — спросил Амени.

— Перед тобой бесстрашные воины, которые, не задумываясь, бросятся в бой на противника в десять раз сильнее. Единственное, чего они бояться, так это — духов. Страх перед злыми божествами прев-ращает сильных мужчин в испуганных детей.

Тем временем Руну перешел на крик. Воины попадали на колени, но продолжали молчать, не смея поднять глаза. Вождь вздохнул и обратился к Хуто:

— Я не могу никого заставить. Если даже прикажу содрать с них живых кожу, они не пойдут с тобой.

— Уважаемый вождь, — тактично возразил Хуто. — Мы не сможем выследить зверя, не зная местных троп. Мы заблудимся и погибнем. Пусть мужество проснется в твоих воинах. Пусть вспомнят, что они — мужчины.

— Хорошо! Я вождь! Я вынесу мудрое решение. Мой брат Хеви, да будет он жить вечно, не пожалел для спасения моего народа собственного сына, и я приношу в жертву своего старшего отпрыска. Паитси! — крикнул он. — Встань! Ты пойдешь с избранными. Такова воля Бога Дедуна.

Из толпы коленопреклоненных воинов поднялся стройный сильный юноша, лет шестнадцати. На лице его застыл ужас. Большие губы тряслись. Все остальные посмотрели с сочувствием на него и отшатнулись в стороны, как от прокаженного.

— Таково мое решение! — тяжело выдохнул Руну и приказал нести его обратно во дворец.

Все разошлись. Растерзанные трупы завернули в циновки и убрали. На площади остались только Хуто, Амени, и Паитси. Сын вождя, стуча зубами, произнес:

— Надо подготовиться к смерти.

— Вообще-то, мы пришли сюда охотиться, а не умирать, — спокойно возразил Хуто.

— Сехемет нас всех убьет, разорвет на части и съест наши печени, — ныл здоровый воин.

— Если хочешь, чтоб съели твою печень — готовься, а мы собираемся убить этого льва. Перед тобой стоит избранный, которому Сехемет не может причинить никакого вреда.

— Я? — начал приходить в себя Амени.

— Так сказал шаман, — Хуто вымученно улыбнулся. — Ну, хватит дрожать. Вы станете героями. Про вас будут слагать легенды. Поставят стелу в вашу честь.

— Хуто, — Амени никак не мог отвести взгляд от бурых пятен крови на земле, что остались после трупов, — а ты сам-то веришь, что мы победим?

Хуто взял юношу за подбородок и заставил смотреть ему прямо в глаза.

— Если сомневаешься, то лучше возвращайся домой. Твой самый опасный враг — это ты сам. Я в одиночку ходил на взрослых львов, свирепых бегемотов и всегда выходил победителем, но когда страх посещал мое Ба, я отказывался от охоты и ловил рыбу.

— Но мне нельзя отказаться.

— Тогда убей в себе страх, иначе он убьет тебя. Собери все свои силы. Наконец, попроси Йота помочь тебе.