Оглавление

2. 1. 1
   2. 2
   3. 3
3. 1. 1
   2. 2
   3. 3
4. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6
5. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
6. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
7. 1. 1
   2. 2
   3. 3

Глава первая

1

— Саш, у вас в доме есть горячая вода?

Когда из кармана куртки, висящей в передней, начала разворачиваться мелодия «Пти флер», Ларионов шагнул туда, выудил телефон и принял вызов не глядя.

Звонить — несмотря на вечер пятницы — мог кто-то из подчиненных: бухгалтер насчет премиального фонда или юрист по поводу договора с новым крупным поставщиком, который предстояло заключить в понедельник.

А скорее всего, звонила жена, чтобы дать какое-то дополнительное указание сверх тех, которые уже прозвучали.

Услышать в трубке голос сестры было неожиданно. В последний раз он общался с нею весной, когда поздравлял с Восьмым марта.

Ларионов ощутил себя выдернутым из эйфорического состояния, в которое уже погрузился, не сразу понял суть вопроса.

— Вода?.. — рассеянно переспросил он. — Какая вода?

— Ну да, вода. Горячая есть?

— Вроде как была, — ответил Ларионов, наконец сообразив, о чем идет речь. — В мае уже отключали.

— Так и у нас в мае отключали, — с досадой сказала сестра. — А теперь в районе какой-то «внеплановый ремонт теплотрассы». Неделю не было воды. Думала, как всегда, дадут перед выходными — так нет, на крыльце новое объявление, еще неделю не будет. А я…

— Сейчас, Нина, — перебил он. — Сейчас, подожди. Пойду и посмотрю.

Он встал с дивана, прошел в ванную. Горячая вода текла исправно и даже не была ржавой.

— Вода у нас есть, есть у нас вода. Все в порядке.

— Саш, можно я к вам приеду помыться? — жалобно попросила она.

— Приезжай, конечно, — стараясь говорить радушно, ответил Ларионов. — Почему бы нет?

Но, видимо, в его голосе было так мало энтузиазма, что сестра пояснила:

— Терпела, сколько могла. Но завтра надо идти к подруге на день рождения. У меня волосы сейчас длинные, из кастрюли не промоешь, а больше не к кому попроситься, поблизости у всех ремонт.

Услышав про волосы, Ларионов понял, что звонил сестре регулярно, но реально не виделся с ней очень давно.

Жизнь текла рывками: то медленно, то быстро — и ход ее ощущался лишь от случая к случаю.

— Приезжай, приезжай, — повторил он. — Я уже дома и никуда не уйду.

— Ой, Саша, спасибо, выручил…

В голосе сестры звучала такая благодарность, словно он пообещал дать ей взаймы без возврата миллион долларов, или даже евро.

— Приедете все вместе? — уточнил Ларионов, чтобы прикинуть, в какой степени будет испорчен вечер.

— Да нет, что ты! Я, только я одна. Игорешка с друзьями уехал на турбазу, Шипунов может месяц не мыться. Это мне, как утке, постоянно нужна вода.

Сестра засмеялась.

— Ладно, жду, — с облегчением сказал он.

В самом деле, все обстояло не так плохо — точнее, лучше, чем могло быть.

2

Дав отбой, Ларионов подумал, что они с сестрой до сих пор прекрасно понимают друг друга.

Нина собралась приехать одна вовсе не потому, что муж не любил мыться: брат терпеть не мог зятя.

Причин того имелось достаточно.

Зять был убогим, бесполым и бесхребетным, как инфузория.

Кроме того он носил имя Аркадий, которого Ларионов не выносил.

В довершение, Аркадий не пил водки и — что виделось самым худшим — был футбольным болельщиком.

Этих качеств хватало для того, чтобы свести контакты с зятем до минимума.

Сам Ларионов любил выпить и поговорить о чем-то интересном: например, об автомобилях или об истории второй мировой войны. Спорт он презирал, спортивное боление считал уделом недоумков.

Племянник Игорь был таким же ничтожеством, как отец, к тому же избалованным матерью до состояния наследного принца.

Сестра даже рядом с Аркадием осталась умной женщиной.

Поэтому в ванную попросилась одна.

3

Час назад он вернулся с вокзала.

Ларионовская жена преподавала в институте, ее отпуск тянулся все лето.

Сам он, как всякий простой человек, рассчитывал на двадцать восемь дней в августе.

Поэтому давно сложилось, что жена с дочерью сначала уезжали к теще в Альметьевск, потом в конце лета все отправлялись куда-нибудь вместе.

Семья Ларионова была самой обычной, сам он тоже был обычным человеком.

Когда-то он читал, что срок существования брака составляет семь лет. Это было в начале семейной жизни, в слова не поверилось.

Сейчас их супружеский стаж почти втрое превышал критический, утверждение казалось верным.

Они с женой испытывали взаимное уважение, поддерживали в крупном и в мелочах, ненатужно растили дочь.

Но между ними не осталось даже капли того, что заставляет ворочаться в постели, оставшись на ночь друг без друга. Они были просто близкими родственниками, но не партнерами.

Вероятно, так жили все, так диктовала природа человека.

Да и вообще, четвертый десяток сильно отличался от третьего.

Это тоже входило в порядок вещей.

Ларионов считался достаточно успешным человеком, неплохо зарабатывал и умел отдыхать. Но тем не менее с некоторых пор жизнь стала напоминать бесконечный туннель, где за каждым новым поворотом ожидался свет, а его все не было и не было.

Никаких перемен в образе существования не намечалось. С женой они не собирались расставаться, чтобы начать заново с кем-то другим и вдохнуть новые ощущения.

Свои ощущения он находил на стороне.

Иначе было невозможно: в сорок лет мужчине еще хотелось чего-то, выходящего за рамки общего быта.

Будучи человеком не слишком темпераментным, Ларионов не нуждался в постоянных излишествах. Насыщал жизнь цветами он раз в году — в первый месяц отпуска жены.

Процедура была отточена до мелочей.

Нынешний вечер предстояло начать с тихой попойки в одиночестве.

На обратном пути с вокзала Ларионов заехал в супермаркет и купил все, что требовалось. В меню входили имитация крабовых клешней в чесночном соусе, черные маслины с косточками, замороженная китайская смесь с молодым бамбуком и пророщенной мелкой фасолью, темно-коричневый «рижский» хлеб. К этому прилагалась бутылка «Русского Стандарта» в платиновом исполнении.

Домашние женщины предпочитали здоровую еду — преимущественно пареную — и страшно боялись располнеть. Ларионов не боялся ничего и любил острое, терпкое, жареное. Он предвкушал, как зарумянит хлеб в тостере, как следует поджарит китайские овощи, обильно зальет ненастоящие клешни майонезом и поставит все на журнальный столик в гостиной.

Соорудив ужин, он собирался запустить фильм «Дни Турбиных» — снятый до его рождения, известный наизусть, но ласкающий душу уютом старого времени.

Трех серий хватало на освоение «Стандарта». После этого можно было ощутить ликующую свободу от повседневности, переместиться за компьютер и выйти на датинговый портал.

Там предстояло отфильтровать женщин, определивших цель как «секс на один-два раза», и найти их в количестве, достаточном для ежевечернего заполнения месяца.

После такого чувственного отпуска Ларионов находил себя способным провести следующий год в поворотах туннеля.

Внеплановый приезд сестры нарушил распорядок.

Приходилось надеяться, что визит не слишком затянется, и он сумеет правильно организовать остаток вечера.

Подумав так, Ларионов устыдился: предстоящий месяц свободы казался целой жизнью, начать ее днем позже не являло проблемы.

Сестру он не видел бог знает сколько времени и на самом деле по ней соскучился.

Глава вторая