Валерий Вайнин

Никаких вам золушек

Чтиво для практически взрослых

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Иллюстратор Виктория Шатилова

© Валерий Вайнин, 2017

© Виктория Шатилова, иллюстрации, 2017

Узнавая сюжеты сказок, вы не узнаете героев. Сын царя, проверяющий «генетический код» молодильных яблок. Врач, закаливающий жену, чтобы ее не заморозила Повелительница Вьюг. Дракон, играющий в шахматы… Когда же сказки придут в современную Москву, вы узнаете, что может случиться, если нарисовать свой портрет у уличного художника или получить в подарок куклу на веревочках. А что, если все важные события провинциального города происходят из-за того, что в местной газете просто работает лентяй?..

18+

ISBN 978-5-4483-6713-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Никаких вам золушек
2. Старые сказки в новом стиле
   1. Целебный источник
   2. Мудрейший из мудрых
   3. Фрау Гертруда
   4. Дракон как дракон
   5. Никаких вам Золушек
3. Сказки вокруг
   1. Туда и обратно
   2. Двенадцать нот на флейте
   3. Чёрт с тобой
   4. Дама в интерьере
   5. Фрагмент из жизни лентяя

Старые сказки в новом стиле

Целебный источник

В давние времена, в некотором государстве народом правил царь Иван. Который там по счету — Иван Первый, Второй или Двадцать Второй — не суть важно. К делу относится лишь то, что царь состарился и одряхлел прямо до неприличия. Ходить он уже не мог, и на трон его пересаживали из инвалидной коляски. Покрасуется Его Величество на троне часок-другой, пообзывает министров казнокрадами — потом обратно в коляску и в кроватку бай-бай. Ворам, конечно, раздолье, а народ озорует и от безысходности о демократии шепчется.

— Полный писец! — сокрушался в постели царь Иван. — Чё-то надо делать! Кузьмич, — обращался он к своему тайному советнику, — как будем выходить из кризиса?

Аркадий Кузьмич, плюгавый дедок, разодетый в бархат, сидел на царской кровати, держа в одной руке флягу, в другой — граненый стакан.

— Щас сообразим по уму, — хрипло отзывался он, наполняя стакан из фляги. — Хлебни-ка сперва басурманского пойла. Виски называется.

— Ну и чё будет? — любопытствовал Его Величество, потянувшись за стаканом. — Просветление, что ли, в мозгах?

Но царская нянька обычно выхватывала стакан у него из-под носа.

— Погодь, шустрик! — вскрикивала она и делала изрядный глоток.

— Ну, Алёна! — гневался царь. — Ну, стерва!

— Не доверяет, — обижался Аркадий Кузьмич. — Кому не доверяет — мне!

Иван бушевал в кровати:

— Выгоню! В тюрьме сгною!

Нянька оставалась невозмутима. Женщиной она была дородной и выглядела… примерно, как снежная баба, которую натерли свеклой и вырядили в кокошник. Закатив глаза, она прислушивалась к урчанию в своем животе, затем возвращала стакан царю.

— Можешь. Не отравлено.

— У ё-ё-ё! — стенал Его Величество и торопливо опрокидывал в себя остаток бусурманского пойла.

Советник протягивал ему соленый огурец, который опять же перехватывала нянька — надкусывала и кивала царю:

— Можешь.

И, выполнив сей ежевечерний ритуал, умиротворенный царь Иван возвращался к теме разговора:

— Так чё, Кузьмич? Какие будут идеи?

Советник задумчиво скреб плешь.

— Идей-то, Вань, у меня куча. Но, поскольку утро вечера мудренее… Завтра принесу бренди — и что-нибудь скумекаем.

Так оно и шло день за днем. Царь все более дряхлел, а в государстве озоровали пуще прежнего. Но однажды…

Хлубнул царь Иван бусурманской гадости под названием «джин» и заел маринованным грибком. А Кузьмич, заглядывая ему в рот, заботливо поинтересовался:

— Ну и как?

— Каком кверху! — огрызнулся Его Величество. — Ты у меня кто, советник или бармен?! Где выход из кризиса?! Не слышу предложений!

И тут Аркадий Кузьмич ему выдал:

— Тебе, государь, омолодиться надо. Единственный варьянт.

Нянька Алена прыснула в мясистую длань.

— Ой, не могу! Уморил!

— Цыц! — осадил ее царь и уставился на советника. — Повтори, Кузьмич. У меня чё-то со слухом.

— Надо, говорю, тебе омолодиться.

— Только и всего?

— Ага. Как в прежнюю силу войдешь — никто и пикнуть не посмеет. Покой наступит да благоденствие.

Нянька фыркнула.

— Кузьмич, да ты у нас… этот, как его… вундеркинд, вроде.

Советник глотнул из фляги джина.

— Стараемся. Для того и назначены.

Царь так и сверлил его взглядом.

— Молодец. Долго думал?

— Почитай, уж год, — признался Аркадий Кузьмич, — ломал башку себе, ломал… А нынче утром…

— Тебя вдруг осенило, — ввернул царь Иван. — Омолодиться, стало быть?

— Единственный варьянт, — кивнул советник

Царь аж подскочил на кровати.

— А ежели я тебя щас в кандалы?!

— Это за что ж?

— За глумление над моим Величеством!

Советник отмахнулся.

— Только без этого, ладно?! — возвысил он голос по старой дружбе. — Ты, Вань, за лопуха меня не держи!

— Ты не лопух, ты мудак!

— Я не мудак: у меня проект! Возле дворца китайского императора…

— Не проект у тебя, а задница вместо башки!

— Возле дворца императора Лао Ван Мина бьёт целебный источник. Кто отведает воды из этого источника, от всех болезней избавится и вернет себе молодость.

Царь недоверчиво вылупил глаза.

— Кузьмич, ты это… э-э… правда, что ли?

Советник кивнул.

— Информация проверена. И кстати, в смысле секса… полностью налаживается.

— Иди ты? — с надеждой произнёс царь.

— Как жеребец, Вань, будешь. Ей-богу.

Нянька Алёна хихикнула, глядя в пол.

— Ага, щас!

Однако царь так на нее зыркнул, что она мигом прикусила язык.

— Ну и чё дальше? — осведомился царь Иван.

— То есть? — воззрился на него советник. — Вань, ты что, не врубился? Глотнёшь водицы из того источника и…

— Кузьмич, щас в рыло дам! — рявкнул царь. — Где мы возьмём эту водицу?! Мне чё, войной на китайцев идти?!

Советник озадаченно потер лысину.

— Нет, — вздохнул он, — войной нам сейчас не ко времени.

— Ну и чё делать?! Где твой проект, идиёт?!

Аркадий Кузьмич крепко задумался. Царь так и ел его глазами. В наступившей тишине гулко икнула нянька и тут же прикрыла рукой рот.

— Проще пареной репы, — изрёк наконец советник. — Отпрысков своих пошли. Пора натаскивать их по дипломатической части. Уболтают они императора, чтоб тот целебной воды налил, значит, годятся для управления государством. А ежели порожняком вернутся… сам понимаешь, Вань: дуроломы они и больше никто.

Тут призадумался царь Иван.

Было у него три сына. Старшего звали Арнольд, среднего — Бертольд. Нравились, видать, царю звучные заморские имена. Однако всё в конце концов приедается. И когда родился третий сын, царь выпендриваться не стал и нарёк его по-домашнему Василием. Выросли сыновья — грех жаловаться. Балованные, правда, как вся нынешняя молодежь, но в пределах нормы. Старшие, бывало, дерзили батюшке, однако, из повиновения не выходили. А вот младшенький… тот, признаться, был со странностями: что ни день тренировки телесные себе устраивал, манускрипты пыльные по ночам читал — оттого и речи порой вел невразумительные. Государь переживал за него жутко, потому как души в нем не чаял.

— Ладно, — поразмыслив, сказал царь, — давай попробуем.

— Сто-пудовый варьянт, — обрадовался советник. — Либо омолодишься, либо цену своим отпрыскам узнаешь. Либо то, либо это.

Царь вздохнул и обратился к няньке:

— Веди сыновей, Алёна.

— Троих? — уточнила та.

— А сколько у меня их, идиётка?!

— Мне-то почём знать? — Свекольная физиономия наньки сделалась еще краснее.

— Поумничай мне тут! — смутился царь Иван. — Давай их сюда, живо!

— Где же я их возьму на ночь-то глядя?

— Стражников пошли, пусть разыщут!

С хмурым видом нянька отправилась выполнять приказ.

— Два старых придурка, — проворчала она, выходя из опочивальни.

Старший сын, Арнольд, находился поблизости. В одной из комнат царского дворца он играл с друзьями в преферанс.

— Пика, — объявил Арнольд, глядя в карты. Одет он был в шелка и бархат, по последней моде, лицо имел желчное и был столь долговяз, что возвышался над игроками на целую голову. — Ну давай, граф, смелей, — поторопил он партнера слева, кося украдкой в его карты. — Сколько можно телиться?

— Трефа, — неуверенно произнес граф.

Третий игрок спассовал.

— Бубна, — продолжил торговлю Арнольд. — Обдеру как липку.

В этот момент вошел стражник и передал приказ царя сей же миг явиться пред его светлы очи.

— Игра, похоже, накрылась, обрадовался граф. — Чертовски жаль.

Арнольд нехотя поднялся из-за стола.

— Дурит папаша, — буркнул он, бросая карты. — Прошу прощенья, господа.

В это время средний сын, Бертольд, возлежал на персидском ковре в неких апартаментах. Он был весьма упитан и в кружевной своей рубахе выглядел, как слоеный пирожок. По бокам к Бертольду прижимались две полуголые хихикающие девицы, которые хватали с огромного блюда кусочки явств и совали царскому сыну в «клювик». Глаза Бертольда были блаженно прикрыты.

— А ну, Бертик! — потребовала одна из девиц.

— Индюшатина в ореховом соусе, — уверенно объявил Бертольд. — Вымочена в двухлетнем «Бордо» с лавровым листом, гвоздикой и кореандром. И, разумеется, черный перец.

Девица восторженно захлопала в ладоши.

— Бертуля, а это? — Её подруга положила в рот испытуемому очередной кусочек.

Бертольд не колебался ни мгновения.

— Страсбургский паштет, — отрапортовал он. — Гусиная печень, сливочное масло, корень петрушки с добавлением…

Тут без стука вломился стражник и передал среднему сыну приказ явиться в царскую опочивальню. Бертольд скривился будто хлебнул чистого уксуса. Затем встал с ковра и стряхнул с себя крошки.

— Разрази меня гром! Пока, мои перепёлочки.

— Государственные дела, да? — капризно полюбопытствовала одна из «перепёлочек».

Бертольд процедил сквозь зубы:

— Дерьмо собачье. С горчицей и с хреном.

Тем временем младший сын, Василий, в дворцовом парке упражнялся в стрельбе из лука. Он был в холщевых портках, в рубахе, и босые ноги его бесшумно ступали по траве. Соломенное чучело, служившее для него мишенью, освещала лишь луна. Однако стрелы, выпущенные рукой царского сына, метко поражали цель.

— Слабовато, — посетовал вслух Василий, выдергивая стрелу из нарисованного глаза чучела. — Почему слабовато? — спросил он сам себя. И сам себе ответил: — Потому что скорость стрельбы не достаточно высока. — С этими словами он собрал стрелы в колчан, отошёл на сто шагов и вновь натянул тетиву.

В этой позиции его и застал посланный нянькой стражник. Услыхав, что его кличет батюшка, Василий удивился:

— Зачем в такой час?

— Не могу знать, — отчеканил стражник. — Велено срочно.

Пожав плечами, Василий собрался вложить стрелу в колчан, но вдруг увидел огромную лохматую волчицу, прыгнувшую из темноты на стражника.

— Ложись! — крикнул Василий-царевич.

Стражник, отставной солдат, чётко выполнил команду, рухнув наземь животом. Волчица, пролетела над ним в прыжке, и царевич выстрелил в её желтый глаз.

— Свят, свят! — пролепетал распластавшийся стражник.

Волчица мягко опустилась на лапы. В зубах она держала выпущенную царевичем стрелу, которую брезгливо отбросила в сторону.

— Слабовато, — прорычала она человечьим голосом. — Скорость стрельбы невысока.

— А вот мы проверим. — Василий наладил вторую стрелу.

— Не трудись, успеха не будет, — предупредила волчица. — К тому же велика ли честь подстрелить безоружное животное?

Царевич нахмурился.

— А нападать на старика со спины — честно?

— Стражник здесь ни при чём, — оскалилась волчица. — Я напала на тебя.

Василий с усмешкой вложил стрелу в колчан.

— Да ну? Чем же я тебя прогневил?

Волчица помедлила с ответом.

— Говорят, ты искусен на мечах биться. Так ли?

— Тебе-то что за интерес? — удивился царевич.

— Сразиться с тобой хочу.

Тут стражник поднялся с земли и засмеялся.

— Во, даёт! Да Его Светлость лучший в государстве фехтовальщик! Да не только в нашем государстве…

Царевич его перебил:

— Спасибо, Семён. Популярности среди волков я не ищу.

— Нет, каково нахальство! — не унимался стражник. — Сразиться она желает, бестия серая!

Волчица сверкнула глазами в его сторону.

— Заткнись, пока цел! — И обратилась к царевичу: — Давай так: твой меч против моих клыков. Сразимся?

Царевич кивнул.

— Когда угодно и где угодно. Только пеняй потом на себя.

Волчица оскалила пасть, будто усмехнулась.

— Завтра, в это же время на этом месте. — Прыгнув в темноту, она исчезла.

Стражник перекрестился.

— Эка напасть! Куда министр Внутренних Дел смотрит?

Царевич Василий положил руку ему на плечо.

— Никому ни слова, Семён.

— Да как же… ведь ваш батюшка меня…

— Держи рот на замке. Я сам за всё отвечу.

— Ну, коли так, — вздохнул старый солдат, — буду нем как рыба.

И они зашагали к дворцу.

В царскую опочивальню Василий вошел последним. Братья уже явились и коротали время, рассказывая друг другу анекдоты. Кроме царя-батюшки, в покоях находились нянька Алёна и советник Аркадий Кузьмич, который при виде Василия провозгласил:

— Ну вот, полный кворум.

— Чё-чё? — воззрился на него царь. — Какой-такой кворум?

Советник промямлил нечто невнятное, но Василий пришел ему на выручку и объяснил:

— Необходимый минимум, значит.

Обложенный подушками царь Иван перевел взгляд на младшего сына.

— А тебя кто спрашивает, умник? Опять в обносках разгуливаешь, перед людьми срамишь?

Василий подтянул холщевые портки и оправил рубаху.

— Для тренировки в самый раз, — возразил он, смахивая травинку с босой пятки.

Разодетые в пух и прах братья захихикали.

— Родственничек! — подмигнул долговязый Арнольд.

— Гордость семьи! — подхватил толстячок Бертольд.

— Скромный, как монах. — Арнольд похлопал Василия по плечу.

— И суровый, как сержант пехоты. — Бертольд сдул с Василия незримую пушинку.

Царь Иван в сердцах хлопнул себя по колену.

— Цыц зубоскалы! Щас по шеям!

Но Василий улыбался до ушей.

— Полно, батюшка: они же у нас остряки. Одну шутку десять лет повторяют. А это говорит о похвальном постоянстве характера или о плохой памяти.

Царь хохотнул и обратил взор на старших сыновей.

— Ну чё, скушали?

Братья встрепенулись, как петухи.

— Наш Вася — великий ценитель шуток, — сморщился Арнольд. — Самую удачную он вычитал в детском букваре.

— Чёрт меня дери! — гаркнул Бертольд. — У него тонкий вкус!

Василий похлопал Арнольда по плечу.

— Куда мне до тебя, Арик! Ты все ещё вистуешь на девятерной, а на распассах тузов придерживаешь?

— Слушай, ты… — побледнел от гнева Арнольд. — Понимал бы чего!

Василий с улыбкой поднял вверх руки.

— Извини, брат. — Он приблизился к Бертольду и сдул пылинку с его кружевного воротника. — А ты, Бертик? Все еще постигаешь различие между азиатской дыней и брюссельской капустой?

Бертольд побагровел так, что цветом лица почти сравнялся с нянькой Алёной.

— Чтоб мне подавиться, если я сяду с тобой за один стол! — проревел он.

Тут царь Иван не выдержал и прикрикнул:

— Хватит собачиться! Слушайте задание! — Он кивнул советнику. — Излагай, Кузьмич.

Советник набрал в грудь воздуха.

— Значит, так, — проговорил он. — Для укрепления государства царю надобно омолодиться. Для омоложения у китайского императора Лао Ван Мина имеется целебный источник. Кто хлебнет воды из этого источника, у того все будет в ажуре и даже секс наладится… В чем дело? Почему такая несерьёзность?

Уставясь друг на дружку, Арнольд с Бертольдом едва сдерживали смех. Нянька Алёна ожгла взглядом советника.

— Опять со своим сексом! — прошипела она. — Хоть бы робят постеснялся, бесстыдник!

Тут уж Арнольд и Бертольд, а вместе с ними и Василий, захохотали в голос. С трудом водворив тишину, царь велел Аркадию Кузьмичу продолжать.

— Собственно, что здесь размусоливать? — заключил советник. — Берёте бутыль, ноги в руки — и айда в Китай. Там у императора, используя деньги и личное обаяние, добываете чудодейственную воду и дуете домой. Вот и весь проект. Будут вопросы, предложения?

Наступила тишина. Арнольд и Бертольд застыли, глядя в пол. Василий прохаживался из угля в угол, ероша свою густую шевелюру. А царь Иван с тревогой вглядывался в лица сыновей.

— Про источник я читал, — нарушил молчание Василий. — Свойства у него, по слухам, фантастические.

— А я о чем толкую! — обрадовался советник.

— Однако! — Василий поднял указательный палец. — До сих пор не изучено, как эта водица влияет на генетический код и не дает ли побочных эффектов.

Советник почесал лысину.

— То есть… в смысле… ты хочешь сказать…

Царь возвысил голос:

— Васька, не умничай!

— Всё-то он читал, всё-то он знает! — поддакнул Арнольд.

И Бертольд его поддержал:

— Оглохнуть мне на оба уха, если наш умник сам соображает, что мелет!

Василий сердито глянул в их сторону.

— Хорош паясничать, дело серьёзное. Может, источник целебный, а может… Лабораторные испытания на мышах не проводились, а разные там свидетельства…

— Васька! — возопил царь. — Не тычь мне в рыло своими выкрутасами!

— Но, батя, послушай… — попытался урезонить его младший сын.

Царь заткнул себе уши.

— Не желаю слушать! Омолодиться хочу и баста!

— Но ведь даже дозировки не известны, — настаивал Василий. — Имеется риск…

— Хер с ним, с риском! Я решился!

И вновь наступила тишина, в которой оглушительно прозвучал шёпот няньки:

— Сексу захотел, старый мерин.

Вынув пальцы из ушей, царь зыркнул на неё исподлобья.

— Тебя не спросил, ягодка моя переспелая!

Бертольд хихикнул было, но тут же притих.

Все выжидательно молчали.

— Ладно, — махнул рукой Василий, — сгоняю к императору и раздобуду этой водицы. Только, чур, сперва на кошке испытаем.

— Ой, Васютка! Ой, сынок! — просиял царь Иван. — Я ж тебе за это что хошь сделаю!

Старшие братья переглянулись.

— Васютка у нас крутой. Куда без него? — буркнул Арнольд.

— Богатырь! — подхватил Бертольд. — Илья Муромец, поперхнуться мне чесночным соусом!

Царь погрозил им пальцем.

— Вот я вам щас…

— Погоди, отец, — вмешался Василий. Он встал меж братьями и обнял каждого за плечи. — В чем проблема, ребята? Вы в Китай поехать хотите? Или я чего-то не понял?

Братья вновь переглянулись, на сей раз нерешительно.

— А что, по-твоему, не справимся?! — запальчиво осведомился Арнольд. — Думаешь, это задание лишь тебе под силу?!

— Он так думает, лопни мой левый глаз! — возмутился Бертольд.

Василий перевел взгляд с одного на другого.

— Неужто справитесь?

— Не хуже тебя, — ответил долговязый Арнольд.

— Можешь не сомневаться, — добавил толстячок Бертольд.

Василий кивнул, пряча усмешку.

— Ну что ж, поезжайте. Батя… э-э… Ваше Величество, вы не против?

Пожав плечами, царь откинулся на подушки.

— А мне чё? Сделали бы дело. Кузьмич, — обратился он к советнику, — снаряди их, как положено. Одёжку там, провиант, золотишко в достатке… И с утречка пущай стартуют. Организуешь?

— А то! — Советник соскочил с царской кровати. — Отправляйтесь на боковую, соколы! Разбужу до первых петухов!

Братья готовы были откусить себе языки, да поздно было. Пожелав отцу доброй ночи, они понуро поплелись в свои покои.

А утром сборы были недолги. Царь Иван простился с сыновьями в тронном зале, перекрестил их и растроганно произнёс:

— Вперёд и без фокусов.

Затем старших сыновей перепроводили в карету, запряжённую четверкой лошадей. Кучер щёлкнул кнутом и…

— Постойте! — крикнул Василий. Приоткрыв дверцу кареты, он вручил братьям клетку с голубями. — Пишите обо всём. Если что… прискачу на выручку. Эй! Чего надулись, как мышь на крупу?

— Да пошёл ты! — огрызнулся Арнольд.

А Бертольд буркнул:

— Благодетель, копытом меня в брюхо!

Василий захлопнул дверцу.

— Нечего было трепаться, простофили!

Арнольд высунул ему в окно кукиш и приказал кучеру трогать. Карета укатила по дворцовой дорожке. Василий с грустью смотрел ей вслед.

За спиной царевича возник стражник Семён и спросил шёпотом:

— С той зверюгой будете нынче биться?

— Буду, раз обещал, — ответил Василий. — Тебе-то что за печаль?

— Кошки на душе скребут. Не дай Бог, с вами что случится, меня ведь царь-батюшка…

— А ты держи рот на замке. Ничего не видел, мол, ничего не слышал. Ступай, Семён, не суетись.

Стражник потопал прочь.

А царевич, только лишь стемнело, стал поджидать волчицу на прежнем месте. Лёгкий меч в его руке поблескивал при лунном свете. Решив размяться, Василий принялся фехтовать со своей тенью.

Волчица, точно призрак, выпрыгнула из темноты. Она выглядела еще огромней и страшней, чем в прошлую ночь.

— Готов? — прорычала она.

Повернувшись к ней лицом, царевич рассёк мечом воздух.

— Готов.

— Тогда начнём. — Волчица прыгнула на него.

Уклонившись, Василий рубанул зверя сбоку. Удар казался верным, и все же царевич промахнулся. Волчица мягко опустилась на четыре лапы и, развернувшись, изготовилась для новой атаки.

— Неплохо, — удивился царевич.

— Не болтай, сражайся! — ощерилась волчица и опять прыгнула.

На сей раз её могучие челюсти щёлкнули возле самого горла Василия. Однако ему удалось увернуться.

— Надо же, — удивилась в свою очередь волчица, — не ожидала.

— Не болтай, сражайся! — в досаде повторил за ней царевич, делая резкий выпад.

Но волчицы там уже не оказалось, и меч проткнул лишь куст боярышника. А волчица меж тем напала слева. Прыжок её был столь молниеносен, что царевичу пришлось опрокинуться на спину и попытаться поразить зверя в брюхо. Манёвр этот исполнен был мастерски, но волчица невероятно извернулась в полёте, и Василий вновь промахнулся. Мигом вскочив на ноги, он сам ринулся в атаку. Его меч со свистом рассекал воздух, косил траву и срубал ветви деревьев, но волчицу не задел. Однако и волчице похвалиться было нечем: ни клыки её, ни когти царевича даже не оцарапали.

Так бились они до рассвета, и ни один не мог одолеть другого. Бока волчицы тяжело вздымались.

— Я не спрашиваю, где ты научился так сражаться, — прорычала она устало. — Скажи только, почему ты дважды меня пощадил.

Василий отёр со лба пот.

— Я не спрашиваю, почему ты пощадила меня трижды, — усмехнулся он в ответ. — Но скажи, кто ты и чего тебе от меня надо?

— Отвяжись, болтун! — оскалилась волчица. — Продолжим завтра на этом же месте!

Царевич пожал плечами.

— Продолжим так продолжим. Грубить-то зачем?

Волчица сверкнула на него жёлтыми глазами.

— Уж не поклоны ли мне тебе отвешивать? — И с этими словами помчалась прочь. Лучи восходящего солнца искрились на её рыжеватой шерсти, пока она не скрылась за деревьями.

Василий задумчиво сжимал рукоять меча.

— Ну что ж, — пробормотал он, — поживём — увидим.

Следующей ночью они возобновили свой поединок. И опять никто не достиг перевеса. Тогда они встретились на третью ночь, потом — на четвёртую. Так продолжалось месяц. Ни царевич, ни волчица не потерпели поражения и к победе не приблизились.

— Хватит, — сказал наконец Василий. — Предлагаю ничью.

— Струсил? — прорычала волчица.

— Надоело. Братьев искать поеду: вестей от них никаких.

— А как же наш поединок? Ничья меня не устраивает.

Царевич развел руками.

— Ну, если не устраивает… присуждаю тебе победу. Могу повесить медаль на хвост.

Волчица показала клыки.

— Кто ты такой, чтобы делать мне одолжения?! Я сама одержу победу, порвав твоё горло!

Василий опустился перед ней на колени.

— Валяй, рви.

Волчица отпрянула.

— Ещё чего… Я убью тебя в честном бою.

— Чепуха, — отмахнулся царевич, поднимаясь с колен. — Если б ты и могла меня убить, то не стала бы этого делать.

— Ошибаешься, — неуверенно возразила волчица.

Царевич вложил меч в ножны.

— Не знаю, что у тебя там за проблемы, — сказал он, — только и я убивать тебя не намерен. Не надейся.

— Что ты несёшь?! Что городишь?! — взревела волчица.

Но Василий-царевич лишь помахал рукой.

— Прощай, рыжая. Вернусь — продолжим наши тренировки. — Он зашагал в сторону дворца.

Волчица прокричала ему вслед:

— А когда ты вернёшься?

— Зависит от обстоятельств, — отозвался Василий.

Царь Иван, услыхав о том, что младший сын собирается на поиски братьев, разгневался неописуемо.

— У тебя чё, крыша поехала?! — завопил он. — Куда ты поедешь, идиёт?! Сами, небось, объявятся!

Царевич сохранял спокойствие.

— Не объявятся, чует моё сердце, — возразил он. — Получается, будто я их подставил. Это нехорошо.

Царь в досаде швырнул подушку на пол.

— Подставил он их, блин! Да они тебя, знаешь… — Хоть в опочивальне они были только вдвоём, царь Иван с подозрением огляделся и понизил голос. — Да они тебя при первой оказии, — он провел пальцем по своему горлу, — чирк и в яму. Лишь бы шито-крыто. Подставил, понимаешь, он их, бедолаг!

Подняв с пола подушку, Василий присел к отцу на постель.

— Арик и Берт, — сказал он, — никогда бы так со мной не поступили. Они бы вообще ни с кем так подло не поступили. Ты к ним несправедлив, причём с детства.

Царь вылупил на него глаза.

— Ты чё, наивный такой или придуряешься?

— Короче, завтра отправляюсь на их поиски, — невозмутимо подытожил царевич, встал и направился к двери. — И привезу тебе, кстати, китайской чудодейственной воды. Чтоб секс у тебя наладился.

— Васька, прокляну! — пригрозил вдогонку царь.

Царевич обернулся в дверях.

— Всё равно поеду. — И он вышел.

А царь Иван, сидя на кровати, обхватил руками голову.

— Идиёт! Вот же идиёт!

Утром, однако, в инвалидной своей коляске он выехал проводить сына. Василий держал под уздцы осёдланного гнедого жеребца. Рядом охали да ахали нянька с Аркадием Кузьмичём.

— Ну, теперь что же… портвейну заморского на посошок? — предложил царский советник.

— С утра? — поморщился царевич. — Ладно, один глоток.

Аркадий Кузьмич плеснул из фляги, не скупясь. Но стакан из его руки выхватила нянька Алёна, хлебнула и, блаженно закатив глаза, резюмировала:

— Можно. Хотя и слабовато.

После её дегустации царевичу действительно достался лишь глоток. Выпив, он вскочил на коня.

— Не передумаешь? — без надежды спросил царь Иван. Сын покачал головой. — Ладно, скачи… Еду взял? Деньги взял?… А бутыль порожнюю?

Василий с улыбкой кивнул.

— Взял, что нужно, отец. А бутыль, полагаю, мне император одолжит.

И царевич поскакал навстречу восходящему солнцу. В этом направлении, по его расчётам, находился Китай, на пути к которому где-то потерялись старшие братья.

Василий-царевич одет был в простой дорожный костюм, обут в старомодные сапоги, а на голове его красовалась потертая шляпа. Едва ли в подобном наряде кто-то мог угадать царского сына. Лук со стрелами он с собой не взял. Из всех видов оружия один лишь меч был пристёгнут к его поясу. Прохожий-проезжий люд Василия не сторонился, однако и задеть ненароком опасался: что-то в этом одиноком всаднике внушало невольное почтенье. Ночевал царевич под открытым небом — на расстеленном плаще, подложив под голову седло. Пил он из ручьёв, а питался покамест домашними припасами. Коню тоже корма вокруг хватало. Переночевав, царевич продолжал скакать навстречу солнцу.

На пятый день дорога стала малолюдной, а на седьмой — обезлюдела вовсе. К закату девятого дня Василий доехал до перекрестка, на котором громоздился большущий замшелый камень. На камне была выбита надпись: «Налево пойдешь — оттянешься по полной программе. Направо пойдешь — карьеру сделаешь, если повезёт. Прямо пойдёшь — проблем не оберёшься».

Василий хмыкнул. «Направо не поеду, — подумал он. — Карьера мне ни к чему. А вот налево… тут возможны варианты».

Только он повернул коня, как услыхал знакомый голос:

— Эй, ты куда? — Возле камня сидела волчица и смотрела на него жёлтыми глазами.

Конь в испуге встал на дыбы. С трудом его успокоив, царевич спросил:

— Как ты здесь оказалась?

— Гуляла просто. Нельзя?

— Почему же, гуляй на здоровье. — Василий тронул поводья.

— Эй! — не унималась волчица. — Я думала, тебе туда, где проблем не оберёшься. Неужто ошиблась?

— Ты и читать умеешь! — усмехнулся Василий.

— Ты не ответил на вопрос.

— Изволь. Туда, где проблемы, я успею. Сперва налево съезжу. Готов поспорить, там братья мои застряли.

Волчица то ли чихнула, то ли фыркнула.

— Такой заботливый, да?

— Пока, рыжая. — Царевич направил коня по левой дороге. — Счастливо оставаться.

Волчица улеглась на солнышке возле камня-указателя.

— Счастливо оттянуться! — прорычала она вдогонку.

Рассмеявшись, Василий-царевич ускакал.

К вечеру впереди замерцали огни города. И хоть городок, в общем-то, оказался небольшим, от разноцветных реклам буквально рябило в глазах.

С любопытством озираясь, Василий проехал центральную площадь. Вокруг прогуливалась шикарно разодетая публика, звучала музыка, там и сям раздавались пьяные песни. Народ, что называется, веселился до упаду, и никто ни на кого не обращал внимания. Над трехэтажным каменным зданием сверкала вывеска игорного дома, а напротив, через улицу, располагался трактир. «Похоже, сюда-то мне и надо», — подумал Василий-царевич. Привязав коня к фонарному столбу, он вошёл в игорный дом.

К нему сейчас же подскочил расфуфыренный лакей и затараторил:

— Чего угодно-с? Карты, кости, рулетка? Имеется и новинка-с: «нарды» называется. Или желаете какое пари заключить-с?

— Сперва осмотрюсь, — ответил царевич. — Скажи-ка, любезный, не видал ли ты случаем тут одного господина… — Он описал лакею внешность старшего брата.

Лакей что-то промямлил, заюлил, однако, разглядев меж пальцев Василия золотую монету, мигом обрел сообразительность.

— Есть такой, — кивнул он. — Проводить?

— Сделай одолжение. — Василий подбросил монету, и та моментально исчезла в бездонном кармане лакейских штанов.

Лакей приглашающе махнул рукой.

— Айда за мной. Только по-тихому.

Они прошли через игорные залы, где праздные гуляки просаживали деньги. У дверей одной из комнат лакей остановился и приложил к губам палец.

— Здесь, — прошептал он, — но меня не впутывай. — И тут же исчез, точно сквозь землю провалился.

Василий толкнул дверь и очутился в комнатушке, на полу которой валялись черепки битой посуды. Брат Арнольд в разорванной одежде, чумазый и дрожащий, стоял у стены, держа на голове арбуз. А четверо пьяных амбалов метали в сей арбуз ножи. Каждый бросок сопровождался гоготом и руганью, поскольку точностью не отличался. Ни один из ножей, к счастью, в брата пока не угодил.

Арнольд первым заметил вошедшего Василия и от стыда опустил взгляд. Прикрыв за собой дверь, Василий гаркнул:

— Привет, ребята!

Амбалы воззрились на него.

— Эт-то что за хрен? — просипел один из них.

Удовлетворить своё любопытство он не успел: Арнольд расколол об его голову арбуз, чем успокоил вполне.

— Давно бы так, — похвалил Василий и мастерскими ударами кулаков уложил на пол оставшуюся троицу. Никто даже не пикнул.

Арнольд взял со стола бутылку и жадно хлебнул из горлышка.

— Чего надо, родственничек? — выдохнул он с кривой усмешкой.

— Не слабо развлекаешься, — хмуро произнёс Василий.

— Стараюсь.

— Вижу. Где Берт?

Арнольд пожал плечами.

— Кто его знает… Мы как приехали, он в трактир попёрся, а я — сюда.

— И с тех пор не встречались, — догадался Василий. — Карету и лошадей тоже проиграл?

Арнольд, потупясь, кивнул.

— Что ж теперь будет? — спросил он жалобно.

Василий прошёлся из угла в угол. Осколки посуды хрустели под его ногами.

— Сделаем так, — сказал он. — Сперва я сгоняю в Китай, потом заеду сюда за тобой и Бертом. Воду из источника привезём отцу вместе. Говорят, победителей не судят. Короче, дожидайтесь меня здесь.

Арнольд повеселел.

— Денег оставишь?

Тут дверь распахнулась, и вошёл солидный господин с надменно оттопыренной губой.

— Што здесь происходить? — Цедя слова через эту самую губу, он оглядел разгромленное помещение и брезгливо переступил через тело одного из амбалов. — Што это са такой бесобрасий?

— Так, пустяки, — буркнул Василий. — А ты кто такой?

— Владелец заведения, — подсказал Арнольд, вновь прикладываясь к бутылке.

Вошедший господин величаво кивнул.

— О да, я фладей! Я фсем тут фладей! А фот фи кто есть такой?

— Это сын царя Ивана, кретин! — визгливо крикнул Арнольд. Владелец игорного дома усмехнулся.

— О, я понимай! Я фсё понимай! Снашала один сын саря Ифана, — кивнул он на Арнольда, — теперь фторой сын саря Ифана, потом… Сколько сын иметь сарь Ифан? Кто проиграть, долшен платить, шорт фосьми!

Арнольд замахнулся на него бутылкой.

— Ах ты клоп заморский! Да я тебя…

— Не петушись, он прав, — осадил брата Василий. Он достал из кармана набитый монетами кошель, развязал и обратился к владельцу игорного дома: — Сколько брат тебе должен?

При виде такого количества золота суровый господин преобразился на глазах.

— О, сашем такой спешка? Нушно фсё посшитай.

— Считать нет времени. — Василий выложил на стол две пригоршни монет. — Этого хватит?

— Совсем опупел! — простонал Арнольд.

Владелец игорного дома спешно сгрёб золото в карман.

— О да! Я думай, тут фсё ферно! Я ошень дофолен!

Оставив себе несколько монет, Василий протянул ему кошель, полный на три четверти.

— Держи. Будешь кормить, поить и одевать брата, пока я не вернусь. На игру ему выдавай червонец в неделю, не более.

— Всего червонец?! — возмутился Арнольд. — Это ж курам на смех!

Василий в упор смотрел на владельца игорного дома.

— Ты хорошо понял? Если денег не хватит, вернусь — доплачу. А сплутуешь — прибью.

Владелец сделал протестующий жест.

— Я шестный шелофек. Я никогда не плутовать. — Он встряхнул кошель царевича, и золото весело звякнуло. — Этого надолго хватать. Я фсё делай, как фи мне фелеть.

Василий хлопнул его по плечу.

— Ладушки, до встречи. Приберись тут, — кивнул он на поверженных амбалов и зашагал к двери.

— Ну, Васька! Ну, жмот! — бросил ему вслед Арнольд. — Погоди, я припомню тебе червонец в неделю! Ох, припомню!

— Давай-давай, упражняй память, — парировал Василий, закрывая за собой дверь.

Из игорного дома он прямиком направился в трактир через улицу. Народу там было тьма тьмущая. Все тонуло в облаках табачного дыма, и лихо наяривал оркестрик: скрипка, флейта и барабан. Гвалт стоял неописуемый. Едва отыскав свободное место, Василий-царевич заказал ужин и огляделся. Брата среди подгулявшей публики не было. Обслуживал Василия вертлявый мужичонка, оказавшийся, на удачу, хозяином трактира. Расплатившись за ужин, царевич принялся его расспрашивать о среднем брате. Трактирщик малость пошмыгал носом, однако темнить не стал.

— Есть такой парень, — признался он. — Кушал тут много, девок угощал… пока без штанов не остался. Теперь я его, грешного… Тебе-то он зачем?

— Земляк он мой. Привет я ему привёз от родителя.

— Что же, дело доброе. Парняга этот, оказалось, деликатесы готовить мастак. Я его к плите приспособил. Пойдем провожу. Только особо долго не трепитесь. Клиентуры, вишь сколько.

Василий проследовал за трактирщиком на кухню. Средний брат, Бертольд, в поварском колпаке колдовал над большой дымящейся кастрюлей: что-то подсыпал, помешивал, пробовал на вкус. Его пухлая физиономия лоснилась от пота и удовольствия. Трактирщик принюхался, как борзая на охоте.

— Дух отменный, — оценил он. — Что готовим?

— Луковый суп по-марсельски, — похвастался Бертольд, оборачиваясь. — Сожрать мне барсучий хвост, Васька! Ты как здесь оказался?!

— Проездом в Китай, — ответил Василий.

Бертольд покраснел, уперся взглядом в кастрюлю и принялся остервенело вращать в ней половником.

— Так уж получилось, — пробормотал он. — Стечение обстоятельств, чтоб у меня брюхо раздуло.

Трактирщик деликатно шмыгнул носом.

— Вы тут не долго, — предупредил он и ринулся на зов клиентов.

Бертольд не отводил взгляда от кастрюли.

— Где Арик? — полюбопытствовал он после молчания.

— Спасибо, что спросил, — усмехнулся Василий. — Попробуй сам догадаться.

— Проигрался в пух и прах?

— Даже лошадей и карету.

— Волдырь мне на язык, я его повешу!

— Весьма обяжешь. Если, конечно, тебя не затруднит пересечь улицу.

Пропустив колкость мимо ушей, Бертольд осведомился:

— Папаша злится?

— Нет, танцует от счастья.

— Чёрт! Понимаешь, обстоятельства так сложились…

— Не надо речей, — перебил Василий. — Дожидайся меня здесь. Вернусь с целебной водой, заберу вас с Ариком, и двинем домой вместе.

— Отличная мысль, брат! Так и сделаем! — Просиявший Бертольд поднёс ко рту Василия половник. — Попробуй, каков супец!

Василий попробовал.

— Хм! — причмокнул он.

— Каково?

— Соли не хватает, а прянностей чересчур.

— Что-о?! — обиделся Бертольд. — Васька, ты говнюк!

— Я тоже рад был с тобой повидаться. — Василий пошёл прочь из кухни.

А вслед ему неслось:

— И состаришься говнюком! И внуки твои будут говнюками, уксус мне в гортань!

Отыскав в толчее хозяина трактира, Василий-царевич прикупил у него еды на дорогу и велел упаковать отдельно копченый бараний бок. Затем, вскочив на коня, поскакал назад к перекрестку.

Не проехал он и версты, как путь ему преградили два молодца с дубинами в руках. Царевич притормозил. И тут же еще двое с дубинами, возникнув из темноты, отрезали ему путь назад. По обеим сторонам дороги шелестел густой лес.

— Приехали! Слазь! — просипел бандит в надвинутой на лоб шляпе.

— Зачем? — осведомился Василий.

В ответ раздался хохот.

— Ему невдомёк! Вразуми его, Сява!

И Сява крутанул дубиной.

— Слазь! — вновь просипел он. — А то ноги переломаю!

Царевич узнал голос одного из «метателей ножей» в игорном доме.

— Никак очухались? — усмехнулся он.

— Ага, — подтвердил тот, кого называли Сявой. — Щас поквитаемся. Сперва от денег тебя облегчим, а после рёбра пересчитаем.

— Не сбейтесь со счёта, — посоветовал Василий, берясь за рукоять меча.

Сява гоготнул.

— Не собьемся. Мы это… как его… специалисты.

Царевич соскочил с коня.

— Сейчас проверим.

До проверки, однако, дело не дошло.

В тьме сверкнули два желтых глаза, и откуда ни возьмись появилась огромная волчица. Словно демон мрака, взметнулась она в прыжке и без усилий перекусила бандиту кисть руки, державшую дубину. Рука с дубиной рухнула на землю. Незадачливый Сява заорал от боли и ужаса. Конь царевича, как тогда на перекрестке, заржал и встал на дыбы. Грабители, оглашая ночь воплями, пустились наутек. Василий кое-как утихомирил коня.

Волчица присела на задние лапы.

— Ну как, оттянулся? — прорычала она.

— Кто тебя звал? — буркнул царевич.

Волчица смотрела на него, чуть склонив голову набок.

— Я гуляю, где захочу, фехтовальщик.

— Я бы сам легко с ними справился.

— Может, да, а может, нет. Я не могу рисковать.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что должна одолеть тебя в поединке.

— Опять за свое! Я обещал: вернусь из Китая, тогда…

— То ли вернёшься, то ли костьми ляжешь. Мне это не подходит.

Царевич вскочил на коня.

— Рыжая, ты меня достала.

— Взаимно, — парировала волчица.

Василий улыбнулся.

— Значит, расстанемся без слёз. — И он поскакал к перекрестку дорог.

— Смотри, не свались в яму! — пожелала ему волчица.

— Не объедайся волчьими ягодами! — отозвался царевич.

Доехав до камня на перекрестке, он свернул на ту дорогу, где, если верить надписи, проблем не оберёшься. Луна скрылась в тучах, и стало темно — хоть глаза выколи. Разумно было заночевать в лесу.

Расседлав коня, чтоб он мог пастись, Василий развёл костёр и принялся за нехитрую трапезу. Рядом с собой он положил копчёный бараний бок, от которого не отъел ни кусочка. Тишина в лесу была необычайная: ни ветерка, ни шороха, ни крика ночной птицы. Сидя на расстеленном плаще, царевич впал в дрёму, однако вдруг ощутил сильный озноб. Хоть костёр полыхал вовсю, но потянуло таким холодом, будто вместо лета вмиг наступила зима. Стряхнув сонливость, Василий огляделся.

Внезапно перед ним возник человек, в пёстром одеянии и с чалмой на здоровенной голове. Человек этот висел в двух-трех дюймах над землей, и сквозь него просвечивался огонь костра. Глаза незнакомца взирали на царевича с лютой злобой, а тонкие губы беззвучно шевелились со змеиной ухмылкой. От холода у Василия застучали зубы, и он непроизвольно потянулся к мечу. Однако рука его онемела. «Ну вот, — подумал царевич, будучи не в силах шевельнуться, — проблемы начались». Меж тем бесплотный человек в чалме приблизился и протянул руку к его лицу. Словно тысячи игл вонзились в кожу Василия, причиняя нестерпимую боль. Он собрал всю свою волю в попытке сбросить чары, но тело ему не повиновалось. Призрак беззвучно захохотал, и от смеха лик его сделался воистину ужасным. Из пышного рукава он извлёк стилет, бесплотный, как он сам, и замахнулся, направив остриё царевичу в глаз. Застывший Василий не мог даже отклониться.

И тут из черноты леса в круг огня впрыгнула волчица. Она полоснула клыками руку призрака, сжимавшую стилет. Рожа человека в чалме перекосилась от немого крика. Стилет выпал, а из бесплотной руки закапала чёрная кровь. Глядя в глаза волчицы жутким фосфорическим взглядом, он столь же беззвучно произнес нечто — очевидно, страшное проклятие — и растаял в воздухе. Капли его крови на траве и выпавший стилет, вспыхнув синим пламенем, обратились в смрадный дым, который унёс налетевший вдруг ветерок. И сразу вернулось лето. Зашелестели деревья, послышались крики филина.

Василий расправил затёкшие плечи. Но волчица стояла неподвижно, вперившись в то место, где только что парил в воздухе дьявольский незнакомец, и шерсть на её загривке топорщилась.

— Эй! — обратился к ней Василий. — Ты опять тут как тут!

Волчица повернула к нему морду.

— Ну как, помогло твоё искусство, фехтовальщик?

Царевич помолчал и спросил:

— Кто это был, чёрт побери?

Волчица также помедлила с ответом.

— Откуда, чёрт побери, я знаю? Я тебе не справочное бюро.

— Врёшь, — сказал царевич, — всё ты знаешь, рыжая.

— Я знаю одно: мы сразимся — и я тебя убью!

— А я знаю другое, — возразил Василий. — Если я кому-то могу доверять в этой жизни, так это тебе.

Волчица явно пришла в смятение.

— Ты, Вася, это… говори да не заговаривайся! Я просто случайно тут… Короче, привет китайскому императору! — И она сиганула в темноту.

Царевич улыбнулся.

— Эй, рыжая! — позвал он. — Вернись на минутку!

Волчица высунула морду из кустов орешника.

— Чего тебе?

Василий развернул копчёный бараний бок и бросил ей.

— Поробуй. Это вкусно.

Волчица понюхала, облизнулась и уточнила:

— Это, что ли, всё мне?

— Ага, специально захватил.

— Как это, специально? А если б ты меня не встретил?

Василий пожал плечами.

— Если бы да кабы. Ты, конечно, гуляешь, где хочешь… но всё время где-то поблизости.

Волчица аж подскочила.

— Слушай, болтун! Знаешь, где я таких видала?! — Схватив бараний бок в зубы, она умчалась во тьму.

Костёр догорал. Царевич прилёг, завернувшись в плащ и положив под голову седло.

— Приятного аппетита, рыжая, — пробормотал он, засыпая.

Ночь прошла спокойно, и рассвет был теплым и безоблачным. Василий пробудился, умылся росой и, оседлав коня, продолжил путь. Ехал он не так чтоб долго, но и короткой дорога его не была. День сменялся ночью, а после ночи вновь наступал день. В пути обошлось без приключений. Разве что шляпу ветром унесло. Волчица на глаза не показывалась: характер, видать, выдерживала.

Она явилась на последнем ночлеге, за полторы версты до границы с Китаем. В пламени костра шерсть волчицы отливала медью, а жёлтые глаза сверкали решимостью. В зубах она держала мелкое лесное яблоко.

Василий-царевич полулежал на расстеленном плаще.

— Привет, рыжая! — улыбнулся он. — Какие новости?

Волчица положила перед ним яблоко.

— Съешь, — буркнула она. — Сорт называется «китайка».

Царевич повертел яблоко пальцами.

— Спасибо, что-то нет аппетита.

Усевшись на задние лапы, волчица принялась его уговаривать, как доктор больного:

— Послушай, ты ведь в Китай собираешься, так?

— И что с того?

— А на каком языке ты собираешься разговаривать с китайцами и с самим императором?

— На языке мимики и жестов. Или толмача найму.

— Но зачем толмач, если можно просто съесть это яблоко?

Брови царевича приподнялись.

— Ты хочешь сказать, что я смогу понимать…

— Не только понимать, но и говорить.

— Понимать и говорить по-китайски?

Уши волчицы торжествующе шевельнулись.

— Не только по-китайски. Вообще на любом языке.

Василий недоверчиво понюхал яблоко.

— Съев эту кислятину? — уточнил он.

— Именно, — кивнула волчица.

Царевич поднёс яблоко ко рту.

— Что ж… послушаю тебя, Ева.

Волчица вдруг ощерилась.

— Не смей называть меня Евой!

— Тут ничего обидного, — поспешил заверить Василий. — Прародительница Ева с помощью яблока устроила нам весёленькую жизнь. Вот я и подумал, что…

— Я знаю эту историю! — сердито перебила волчица. — Ешь «китайку» и не смей назывыать меня Евой!

Царевич вздохнул.

— Склочное ты животное. — Надкусив яблоко, он скрив

...