То был поцелуй, какого не дарила мне ни одна женщина, – неистовый, горький, полный отчаяния, как предсмертный крик. Трепетная дрожь его тела передалась и мне. Я содрогался от этого чуждого, страшного, двойственного ощущения – желания ввериться ему всей душой и невольной боязни, даже инстинктивного отвращения при столь плотском соприкосновении с телом мужчины – странное смятение чувств владело мною, растянув эти сжатые секунды до тягостной, умопомрачительной бесконечности
как прикажешь научиться ожиданию, когда от времени мы, люди, стареем, как научиться терпению, ежели мы гаснем в одночасье, и как не гореть нам, тем, кого пожирает жарким пламенем время, как не спешить нам, ежели смерть неумолимой поступью идет за нами!