Падение

Анне Провост

Когда человек умирает, все его старания сразу оказываются напрасными.

Я стоял и смотрел, и меня пронзила мысль, от которой я до сих пор не могу отделаться: жизнь невыносима. От нее больно повсюду, и, как бы ты ни трепыхался, от ее ударов не уклониться. Всегда приходится выбирать, и любой выбор — неправильный. Я стоял в Сёркль-Менье и не мог сделать выбор. Поэтому я так и не сдвинулся с места, а просто ждал, пока все закончится.

Знаешь, почему те демонстранты стали расистами? Все дело в страхе. Всю жизнь ты боишься. Боишься, что ничего не достигнешь, что твоя мать заболеет, что твой велик уведут, что однажды ты умрешь. Боишься всего, что тебе неподвластно. Так человек устроен, и приходится учиться с этим жить. А эти парни — они не выносят страха и неопределенности. И пытаются обуздать их. Они хотят все регламентировать, ввести кучу правил, они требуют вернуть смертную казнь. Они жаждут власти. Если в твоих руках власть, тебе ничего не страшно. Власть думает только о себе. Я, я, я — и плевать на остальных! Пойми, это не арабы угрожают нашему образу жизни, а те парни с «молотовыми». Была бы их воля, они бы искоренили все новое и необычное, пересажали танцоров и геев, писателей и журналистов… Вот такие люди меня пугают, а вовсе не чернокожий мальчишка, который стащил мой велосипед. Если я чему и научилась у матери, так именно этому.