Оглавление

Этимология названий крупных рек северной Евразии имеет корни в балтской и кельтской языковой среде, впоследствии подвергшихся финно-угорской, тюркской, германской и славянской огласовке (литовская и прусская гидронимия тоже представляют огласовку древнебалтских названий рек). Надо полагать, первоначально человек пользовался названиями, уже включающими понятие «река». Впоследствии, новые переселенцы трансформировали древний гидроним в соответствии со своими значениями слов, при этом добавляя уточняющий термин «река» (например, литовский (корень+upis), финский (корень+joki), тюркский (корень+су), осетинский (корень+дон), древнегерманский (корень+aha) и т. д.).

До настоящего времени изучение этимологии гидронимов подсвечивает несколько кардинальных противоречий:

— языковая неопределенность (обычно предлагаются только общие корни индоевропейских, кельтских, славянских, германских и других языковых групп допускает слишком широкую трактовку происхождения топонимы, оставляя неизвестными те народы, которые могли дать те или иные названия);

— отсутствие словообразовательной модели, в то же время Ю. В. Откупщиков подчеркивал, «пока не показано как, по какой модели образовано слово, мы не вправе говорить о том, что оно получило этимологическое объяснение» [Откупщиков, 2006, c. 216];

— не соответствие значения предлагаемого слова понятию «река» (этимология гидронимов, восходящая к животным, деревьям, этнонимам и т. п. не может считаться верной, но указывает на огласовку более древнего названия река).

Все эти противоречия, так или иначе приходилось признавать исследователям, которые старались заглядывать глубже в древние времена, пытаясь докопаться до первоначального значения гидронима. Например, ещё в 1955—1957 годах в своих работах Б. А. Серебренников высказал мнение, что топонимика Волго-Окского междуречья при помощи финно-угорских языков необъяснима… население, оставившее эти названия, по своему языку было близко к балтийскому и территориально примыкало к балтам Верхнего Поднепровья [Откупщиков, 2015, c. 83]. И далее ученый выявил соответствия между коми языком и каким-то неизвестным индоевропейским языком балтийского типа, что позволяет определить контакты пермских племен с древнебалтийскими [Матвеев, 1962, с. 9]. В 30-е годы прошлого столетия академик А. И. Соболевский делал следующий вывод: «Я ограничиваюсь сопоставлением данных в области названий рек и озер Поволжья, Прикамья и русского севера с данными названий на юге и в центре России. Исходный пункт моей работы — предположение, что эти две группы названий родственны между собой и принадлежат одному языку индоевропейской семьи, который я пока, впредь до подыскания более подходящего термина, именую скифским» [Серебренников, c. 19].

Верную формулировку к подходу в изучении топонимов в 70-е годы прошлого столетия предложил А. П. Дульзон: «До недавнего времени данные топонимики часто использовались для решения задач историко-этнографического характера без необходимого научного обоснования… При использовании топонимов не следует забывать, что они всегда составляют разряд слов определенного языка, и поэтому вполне надежный их анализ возможен только при точной лингвистическо-географической локализации каждого топонима. Анализ названия должен начинаться с определения языковой принадлежности исходной формы» [Дульзон].

Изучая гидронимы от Владивостока до Лиссабона, можно прийти к пониманию, что на территории Северной Евразии сосуществовали два языковых ареала — кельтский и балтский. И если во втором случае мы, обращаем внимание, прежде всего, на литовский язык, затем — на латышский и прусский, то в первом — мы выделяем валлийский язык, в котором исторически сложилось, что глаголы 3-го лицо единственного числа характеризовались отсутствием окончания при сочетании со сменой гласных или радикальным умлаутом апофонии [Ball, Fife, с. 309] (эти формы сохраняются в литературном языке, в то время как в обыденной жизни под влиянием германских языков появились окончания -ith или -iff).

Для удобства автора (по опубликованным статьям в научных журналах) и читателей гидронимы представлены по регионам:

Сибирь и Урал

Западная Сибирь

Восточная Сибирь

Русский Север

Камско-Вятский

Волго-Камский

Центральная Россия

Москва

Подонье

Поднепровье

Северо-Запад

Финляндия

Литва

Польша

Австрия

Германия

Скандинавия

Норвегия

Швеция

Западная Европа

Сибирь и Урал

I. Западная Сибирь и Урал

Алей — левый приток Оби в Алтайском крае. Е. М. Поспелов отмечает, что гидронимы с корнем al- не имеют объяснения в известных языках [Поспелов, с. 29]. Между тем, данный корень широко распространен в балтийской гидронимии [Топоров, 1975—1990, т. 1, с. 71; Vanagas, с. 38—39]. Происхождение рассматриваемого гидронима может быть связано с глаголом alė́ti, ãli — течь, двигаться, бежать (спотыкаться), точить [Smoczyński, с. 9—10; LKZ].

Бия — правый приток Оби в Алтайском крае. Предполагается, что в основе лежит самодийское слово би — река, или негидальское бия — река [Поспелов, с. 69—70]. Однако, можно предположить, что этимология гидронима восходит к индоевропейскому корню bhei- с первоначальным значение «бить, колоть» [Топоров, 1975—1990, т. 1, с. 220; Karulis, с. 129—130], реализованном в глаголе bijóti, bi̇̀jo — бояться, вилять (петляет, как заяц — образ; в то же время, в продолжение ряда К. Карулис ставит и bite — пчела, расширяя набор значений до «жалить, увиливать, махать»), поднимать [LKZ]. Гидронимы Bijotas, Bijunas и другие можно встретить в балтийском регионе [Vanagas, с. 63], а также родственные, например, Буй (приток Вятки), Битюг (приток Дона).

Вах — правый приток Оби. Гидроним соотносят с обско-угорским термином ах/ях/ахт — река [Поспелов, с. 90]. Между тем, в литовской гидронимии встречаем Vag-upis и другие однокоренные названия [Vanagas, с. 358]. Происхождение может быть связано с глаголом vagóti, -ója (латышская форма vagót, -ó) — делать борозду, накапливать, месить, резать [Smoczyński, с. 711; LKZ]. При этом, -х- является графическим отражением диалектной придыхательности -g-.

Воркута — правый приток Усы (бассейн Печоры). Происхождение принято связывать с ненецким варк — медведь, т.е. изобилующая медведями река“ [Поспелов, с. 104]. Однако, медведь — это животное, но не характеристика реки (да и не может медведь быть в реке, чтобы она ими изобиловала). Таким образом, очевидно, что мы имеем дело с огласовкой более древнего названия. В литовской гидронимии распространен корень urk-/verk-/virk- [Vanagas, с. 355, 373, 387], который выводит нас на балтский глагол ver̃kti и самые разнообразные его вариации (например, vi̇̀rkdyti, -o) с общим значением „лить, течь (слезы — образ)» [Smoczyński, с. 737; LKZ].

Иртыш — левый приток Оби. При всем многообразии предложенных версий происхождения этимология гидронима остается неопределенной. Популярной стала гипотеза об ирано-кетском конструкте: иранское ir — быстрый, стремительный и тюркоизированное цис от кетского сес — река [Поспелов, с. 173]. Однако, также как и для башкирского йыртыш — рвущий, понятие «стремительный, бурный» не соответствуют характеристике спокойной, равнинной реки, которой является Иртыш [Никонов, с. 163]. Здесь стоит отметить, что в ранних источниках река упоминается как Эрдыш/Ирдыш [Бурыкин, с. 111]. Тогда можно предположить, что в основе гидронима лежит производная балтского глагола i̇̀rti — érdėti, -ėja (-i) — расползаться, продвигаться с трудом, исчезать, разрушать и т. п. [LKZ]; другая степень вокализма — ardyti [Smoczyński, с. 224] и древне-тюркская огласовка Ärtiš. Реки с корнем Ir-/Irt-/Ard- широко распространены в балтийском регионе [Топоров, 1975—1990, т. 1, с. 101; т. 3, с. 70; Vanagas, с. 46, 130]. Тот же корень ir- с расширителем -k- (например, архаичные глаголы irkúoti, -úoja; ir̃kioti, -ioja — хлестать (mušti), разъедать, поглощать, извиваться [LKZ]) определяет и этимологию гидронима Иркут, левый приток Ангары.

Ишим (казахское Есіл) — левый приток Иртыша. Хотя происхождение связывают с тюркским антропонимом [Поспелов, с. 175], этимология гидронима все-таки остается загадочной [Никонов, с. 164]. Можно принять во внимание замечание историка Ардака Есжанова, который полагает, что Есиль и Ишим — топонимические названия разных эпох: «Первое — более старое — означает „голубая“, а второе идет от имени казахского хана» [Есил]. Вместе с тем, в литовском регионе встречаем реку Įsele [Vanagas, с. 132]. Тогда происхождение рассматриваемого гидронима может быть связано с глаголом ansála, в котором первый компонент представлен диалектным префиксом į-, корень — от глагола sálti, sála — течь, струиться [Derksen, с. 368; LKZ], восходящего, по мнению Р. Дерксена, к глаголу selėti, sela — незаметно ползти, двигаться [Derksen, с. 393] и имеющими общий индоевропейский корень sel- [Pokorny, с. 899—900].

Катунь (южноалтайское Кадын) — левый приток Оби в Алтайском крае. Не имеет удовлетворительной этимологии, сопоставляются распространенные в Сибири и на Севере гидронимические корни кат-/хат- и предполагается наличие соответствующего древнего, ныне утраченного, термина «река» [Поспелов, с. 194; Никонов, с. 184]. Между тем, на севере литовской гидронимии встречаем реку Ketunka с топонимом Ketunai, а также Katin-upis и другие [Vanagas, с. 149, 154]. Можно предположить, что этимология восходит к равным по значению глаголам kedénti/kedinti/katénti/katinti, -ẽna/-ina — точить, расстраивать, трепать, ерошить, хлестать (pašyti, ardyti, purenti, taršyti) [LKZ]. Выходит, что первоначальная огласовка была Кадын, затем уже славяне адаптировали под свое слово катунь — стан, лагерь.

Кеть — правый приток Оби. Некоторые исследователи неверно связывают происхождение с этнонимом, другие обоснованно это отвергают [Никонов, с. 189; Поспелов, с. 198]. Тем временем, в балтийском регионе отмечается распространение в топонимике и гидронимии корней kait-/keit-/ket-, при этом имеются трудности с их объяснением [Топоров, 1975—1990, т. 3, с. 158, 300, 340]. Этимология данных гидронимов восходит к глаголу kė̃sti, kẽčia (kėtóti, -ója) — раздвигать, махать, утопать, изливать [LKZ], что вполне соответствует характеристике реки с широкой долиной, обширной поймой с заболоченной местностью. Кстати, аналогичную этимологию имеют и реки Красноярского края Хета.

Конда — приток Иртыша. Имеет много тезок в гидронимии Сибири и Севера. Происхождение пытаются связать с южно-самодийским кундо — длинный, или северо-русским диалектным конда — мелкослоистая смолистая сосна, растущая на сухом месте; песчаный возвышенный берег [Никонов, с. 203; Поспелов, с. 213]. Впрочем, признается, что гидроним не имеет удовлетворительной этимологии [Матвеев, 1987, с. 134—135]. В то же время, рассматриваемое название может восходить к глаголу kąsti, kanda — раскалывать, резать, поглощать [LKZ]. Семантическую близость имеет гидроним Кондас, приток Камы.

Лозьва — левая составляющая реки Тавда. Как отмечает А. К. Матвеев, при казалось бы удачном объяснении из коми-пермяцкого лӧз — синяя и ва — вода, трудности возникают при мансийском названии Луссум, не имеющем значения [Матвеев, 1987, с. 158]. В то же время, Lūš-upis и другие встречаются в литовской гидронимии [Vanagas, с. 200]. Этимология рассматриваемого гидронима восходит к глаголу lūšuoti, -uoja — бежать, двигаться, изгибать, ковылять, вилять, крутиться [LKZ].

Обь — река протекает в Западной Сибири. Приоритетной выступает версия иранского происхождения от слова *аp — вода, река, остальные гипотезы еще более слабы [Матвеев, 1987, с. 198; Никонов, с. 302; Поспелов, с. 306]. Однако, непонятным остается, как иранцы добрались до низовья Оби, где, по мнению исследователей, русские и узнали название реки. Кроме того, абстрактное понятие «вода» не может служить само по себе характеристикой реки (например, ханты-мансийское Ас или селькупское Колд указывает, что это «большая река»). Поэтому, соглашаясь с индоевропейской основой, которая представлена корнем ub- «толкать, двигать, волочить, выдавливать, выжимать» [Pokorny, с. 1103), можно предположить этимологию из глагола ū̃byti (ùbyti), -ija (-yja) (в одном ряду ū̃bti (ū̃pti), -ia) — хлестать (mušti), ухать, стонать [LKZ]. Именно, данный корень лег в основу известного литовского/прусского понятия upe/ape — река. В таком случае разрешается и появление восточно-балтского u-, происхождение которого оставалось непонятным исследователям [Derksen, с. 483]. Соответственно, в литовской гидронимии встречаем речные корни Ub-/Up- и в прусской Ap- [Топоров, 1975—1990, т. 1, с. 98—99; Vanagas, с. 351, 354].

Омь — правый приток Иртыша. По мнению исследователей, происхождение гидронима связано со словом барабинских татар ом — тихая [Никонов, с. 309: 6, с. 310]. Однако, этимология может восходить к балтскому глаголу im̃ti, i̇̀ma (imu, ẽma), имеющему широкий спектр значений, — хлестать, тянуть, вырезать, двигаться и т. д. [Smoczyński, с. 220; LKZ]. Из родственных гидронимов, но с другим вокализмом, можно назвать, например, Нем (приток Вычегды), Немда (правый приток Пижмы; левый приток Вятки).

Пелым — левый приток Тавды. Этимология не установлена [Поспелов, с. 324], возможно, домансийское название [Матвеев, 1987, с. 211]. В то же время в литовской гидронимии встречаем реки Pylimas и Polymas, которые Смочинский соотносит с балтским глаголом pi̇̀lti, -a (-ia, pẽla, pilu, pilių) — лить, двигаться, паршиветь, бороздить, хлестать [Smoczyński, с. 459—460, 477; Vanagas, с. 259, 263: LKZ]. Отсюда и мансийская огласовка Полум.

Пур — впадает в Тазовскую губу Карского моря. Происхождение соотносят с реконструируемым из финноугорских языков понятием «река», напоминанием которого в современном финском языке осталось puro — ручей [Поспелов, с. 344]. Между тем, в литовской гидронимии встречаем немало однокоренных названий — Pūr-upis и другие [Vanagas, с. 269]. Вероятно, мы имеем дело с глаголом pùrti, pū̃ra — ерошиться, разливаться, двигаться, становиться рыхлым [LKZ].

Сосьва — правый приток Тавды (бассейн Тобола]. Исследователи предлагают в качестве происхождения язык коми: сос — рукав и ва — река, т.е. рукав реки [Поспелов, с. 375]. Между тем, рукавами являются все реки и, следовательно, данный термин не может характеризовать ту или иную реку. В то же время, в литовской гидронимии мы находим реки Šušva, Šiušve и другие однокоренные [Vanagas, с. 336]. Тогда этимология может восходить к глаголу šušuoti, -uoja — двигаться, извиваться, струиться [LKZ].

Тавда — левый приток Тобола. Происхождение связывают с мансийскими таут — рукав [Поспелов, с. 406), или тавт — гарь [Никонов, с. 403]. Понятно, что гарь не имеет отношения к характеристике реки, как и рукав (дополнительно см. Сосьва]. В то же время, «рукав» в мансийском языке может звучать, как тайт, тагт, таут, таыт, тыут [Матвеев, 1987, с. 252; Поспелов, с. 406]. С другой стороны, имеем названия литовских рек Tautinys, Tut-upis и подобных [Vanagas, с. 342, 350]. Вероятно, в основе рассматриваемого гидронима лежит балтский корень tu-/tū- и далее в tau-. Тогда этимология может восходить к глаголу tutė́ti, tùta (продолжая семантический ряд tū̃tyti; tautė́ti; taũsti, включая čiáudėti, -i (-ėja, -a)) [Karaliūnas, 1976, с. 86—87, 90—91]) — течь, метаться, суетиться, кропотливо работать, переполняться [LKZ], что соответствует характеристике сильно извилистой реки с широким руслом и высоким продолжительным половодьем. Звучание t/d могло быть диалектным (например, в ятвяжском встречаем taud/tauta [Zinkevičius, с. 80]), а звук -u- как раз и дает вариативность, отмечаемую в мансийской огласовке.

Тагил — правый приток Туры в Свердловской области. Приоритетной признается обско-угорская версия из хантыйского тагет и южномансийского тагил — рукав, протока, приток, а также хантыйское тягыл — речка, протока [Матвеев, 1987, с. 263]. Однако объяснение сомнительно в силу того, что все реки являются протоками и притоками. Этимология гидронима может восходить к глаголу čẽglyti (čãglyti), -ija — резать, двигаться, покачиваться, крошить [LKZ], что объясняет и старинную огласовку Тагиль.

Таз — река протекает по территории Ямало-Ненецкого автономного округа. Происхождение связывают с ненецким таз, тасу — нижний и ям — большая река [Поспелов, с. 406]. К сожалению, исследователи не приводят систему координат, в которой ориентировались ненцы, чтобы уяснить, какая река нижняя, средняя или верхняя. Т. е., вероятнее, что мы имеем дело лишь с огласовкой более древнего гидронима. Можно предположить, что в основе лежит глагол tašýti, tãšo (tãšau) — вырезать, рассекать, хлестать, поглощать, двигаться [LKZ].

Тобол — левый приток Иртыша. Удовлетворительной этимологии не имеет [Никонов, с. 422], предлагаемое происхождение от антропонима Тоболака [Поспелов, с. 418] не состоятельно. Между тем, в литовской гидронимии и топонимике имеются Tabolis и другие однокоренные названия (встречается Табола, приток Дона), при этом А. Ванагас связывает происхождение имени реки с глаголом tàbaloti, -oja — метаться в стороны, биться, колыхаться, волноваться [Vanagas, с. 338—339; LKZ].

Томь — правый приток Оби. Предлагается кетское слово тума — темный, а также тюрко-монгольское том — большой [Поспелов, с. 419]. Однако, В. А. Никонов отмечает, что гидроним не имеет убедительной этимологии [Никонов, с. 421]. Тогда как, в литовской гидронимии мы находим реку Tumeja, этимология которой, по мнению А. Ванагаса, связана с глаголом tumė́ti, tùma (-ė́ja) — тесниться, сливаться, взбиваться, набухать (образ — пчелиный рой) [Smoczyński, с. 694; Vanagas, с. 349—350; LKZ]. Другая степень огласовки присутствует в гидрониме Тым, правый приток Оки в центральной части Западно-Сибирской равнины. Встречается «родственное» название и в Подонье — река Тим, приток Быстрой Сосны.

Тура — левый приток реки Тура. Убедительной этимологии нет, возможно, имеем дело с древним дообско-угорским и дотюркским названием [Матвеев, 1987, с. 279; Поспелов, с. 95]. В то же время в литовской гидронимии немало рек Ture, Tūr-upis, Taure и другие [Vanagas, с. 342, 350]. Происхождение названия может быть связано с глаголом tùryti (tū̃ryti), -ija — гнать, двигать, нести [LKZ]. Этим объясняется и татарская огласовка Туре и мансийская — Тээр, Тэрэ-я.

Тюменка — правый приток Туры. Название остается нераскрытым [Никонов, с. 432]. Этимологию гидронима можно связать с производным от глагола temti — tẽminti, -ina (teminė́ti, -ė́ja) — мутить, темнеть, слабеть, кружить [LKZ]; -ка — славянский компонент, указывающий на уменьшительное значение. В литовской гидронимии с учетом рефлекса tim-/tum- [Smoczyński, с. 670] можно отметить реки Temelys, Timenis, Tuminas [Vanagas, с. 343, 345, 349].

Чулым — правый приток Оби. Этимологии, фактически, не имеет, предлагается с тюркского чул — вода, но -ым не объясняется [Никонов, с. 473; Поспелов, с. 466]. Вероятно, происхождение гидронима связано с глаголом čiul̃myti, -ija — поглощать, крутить, струиться [LKZ] (отмечаем семантическую связь с гидронимом Тавда).

II. Восточная Сибирь

Алдан — правый приток Лены. Происхождение из тюрко-монгольского алтан, алтын — золото опровергается историческими данными [Поспелов, с. 28]. Пытаются связать с эвенкийским олдо — рыба, но рыба — атрибут всех рек и не может быть характеристикой какой-либо реки. Этимология гидронима может восходить к глаголу áldinti, -ina — хлестать (mušti), крутить, гнать [LKZ]. В балтийской гидронимии встречаются названия с корнем Ald-/Eld- (Aldikis и другие) [Топоров, 1975—1990, т. 2, с. 24; Vanagas, с. 38].

Амур — река на Дальнем Востоке. В качестве основы указывается общее для тунгусо-маньчжурских языков амар (большая река, устье) [Никонов, с. 24; Поспелов, с. 34]. При этом, отмечается, что у самих маньчжуров название реки Сахалян-Ула. Поэтому все-таки можно предположить, что мы имеем дело с огласовкой более древнего гидронима. Здесь интересным выглядит замечание Л. Д. Ришеса, что русские могли перенести название Амур с притока Эмери, у устья которого было основано первое поселение [Никонов, с. 24]. Тогда этимология может восходить к глаголу mùrti, -sta (mū̃ra) — рыхлеть, мочить, преть, вязнуть (идти ко дну), быстро двигаться, хлестать; первый компонент — префикс į- [LKZ].

Ангара — правый приток Енисея. Лингвисты пытаются объяснить происхождение от эвенкийского, бурятского анга — пасть животного (правда, в Амге это понятие фигурирует, как устье реки) и, соответственно, монголо-тюркского ангара — разинутый, открытый, сопоставляя с русским термином устье [Никонов, с. 25; Поспелов, с. 35]. Между тем, корень Ang-/Ung- встречаем в балтийской гидронимии [Топоров, 1975—1990, т. 1, с. 89; Vanagas, с. 42, 353]. Этимологию гидронимов связывают с понятием *angur — угорь — река, богатая угрями, с дальнейшей семантикой vingurys — извилистый и т. д. Можно уточнить, что этимология гидронима восходит к деривативу балтского глагола vengti — viñgurti, -a (крутить, искривляться, двигаться, размахивать) [Smoczyński, с. 734—735; LKZ]. С другой стороны, можно предложить словообразобательнуб модель в виде балтского глагола gérti, gẽria/geriu «поглощать жидкость, тонуть, гнить, резать и т. д.» с префиксом an- (= į-) [Smoczyński, с. 172—173; LKZ].

Аргунь (бурятская Υргэнэ, монгольская Эргүнэ, эвенкийская Ергэне) — правая составляющая Амура. Предполагается происхождение от монгольского ёргун или бурятского ургэн — широкая [Никонов, с. 31; Поспелов, с. 428]. Довольно трудно уловить ту грань, когда та или иная река шире или уже, поэтому сомнительна подобная характеристика одного водного объекта по отношению к другим. Скорее, этимология рассматриваемого гидронима связана с деривативом балтского глагола vergti — vérginti, -ina — хлестать, резать, волочить, усердно работать [LKZ]. Именно от этого и разнообразная огласовка: Ургену, Ергэнэ, Аргуна и т. п.

Вилюй (якутское Бүлүү) — левый приток Лены. В качестве обозначения реки предлагается характеристика местности от бурятско-монгольского бюглюю — глухая тайга [Поспелов, с. 98]. Еще хуже выглядит версия про реку-обменник от корякского слова вил, связанного с рыболовством и обменом [Никонов, с. 83]. Между тем, в балтийском регионе имеется множество гидронимов с корнем vel-/vil- [Vanagas, с. 370—371, 382—384]. Происхождение рассматриваемого названия может быть связано с балтским глаголом vélti, vẽlia (veliu) (с корневым вокализмом vil- [Smoczyński, с. 732—733]) — путать, двигать, усердно работать, тереть, хлестать, ерошить и т. д. [LKZ].

Витим (бурятская Витим мγрэн, эвенкийское Видым) — правый приток Лены. Предполагается дотунгусское происхождение, но этимология не определена [Поспелов, с. 100]. В то же время, имеем гидроним Ветьма (Вить) в Поднепровье и древне-прусский Weytimis [Топоров, Трубачев, с. 180]. В свете эвенкийского названия Видым отмечаем аналогичное чередование в поднепровском бассейне — Витьба/Видьба. В таком случае, этимология может восходить к производным балтского глагола vyti — vytýti, -i̇̀ja/výdyti с общим значением валить, гнать, (сильно, резко) бить, точить и т. д. [Smoczyński, с. 764; LKZ].

Енисей — впадает в Карское море. В основу названия предлагается эвенкийское эне — большая река, затем кеты дополнили своим сес — река [Поспелов, с. 151]. Однако этимология гидронима может восходить к балтскому глаголу nèšti, neša «вдавливать при движении, плыть, бежать, течь, расширяться и т. д.» с префиксом į- [Derksen, с. 334; Smoczyński, с. 423; LKZ].

Зея — левый приток Амура. Происхождение связывают с эвенкийским дея, джеэ — лезвие, хотя смысл и неясен [Поспелов, с. 163]. Вероятно, этимология гидронима восходит к глаголу siẽti, sieja (sẽja) — связывать, переплетать, хлестать (оставляя в поле зрения и глагол sė́ti, sė́ja (sẽja, sėju) — лить, сыпать, двигаться, распространять) [Smoczyński, с. 548; LKZ]. В литовской гидронимии данные корневые основы встречаем с другой степенью вокализма — Seina, Sienis и подобные [Vanagas, с. 293, 297].

Индигирка (якутская Индигиир) — впадает в Восточно-Сибирское море. Происхождение связывают с эвенкийским этнонимом индигир — люди рода инди [Поспелов, с. 170], что, в общем-то, не имеет отношения к характеристике реки. Этимология гидронима может восходить к форме балтского глагола degti — dė̃gurti, -a со значение бежать, течь, тлеть [LKZ]; первый компонент мог быть представлен префиксом į- (in-). Этим объясняется старорусское звучание Индигер, Индигирь с последующим дополнением уменьшительного суффикса -ка. Корень deg- широко распространен в балтийской гидронимии и Поднепровье [Топоров, Трубачев, с. 183; Топоров, 1975—1990, т. 1, с. 313—314; Vanagas, с. 83].

Колыма (якутская Халыма) — река в Якутии, впадает в Восточно-Сибирское море. Хотя и предлагаются варианты от эвенкийского кула (склон берега) (название Кулу сохранилось за правой составляющей Колымы), корякско-чукотского куул (глубокая речка), однако этимология остается неизвестной [Никонов, с. 201; Поспелов, с. 210]. Между тем, гидронимы Kul-upis, Kulme и другие однокоренные широко представлены в литовском регионе [Vanagas, с. 170]. Этимология восходит к балтскому глаголу kùlti, kulia (kuliu, kulū) — хлестать, блуждать, истирать, разрушать, крутить, ныть, шуметь (равно kalti, kelmė́ti, kulmóti) [Smoczyński, с. 250, 273, 322; LKZ].

Котуй — река в Красноярском крае, сливается с Хетой, образуя Хатангу. Этимология не известна. Этимология гидронима может восходить к глаголу katóti, -ója — хлестать (mušti), двигать (eiti) [LKZ].

Лена (якутская Өлүөнэ (Öлÿöнä), Орюс, бурятская Зγлхэ, эвенкийская Елюенэ) — впадает в море Лаптевых. Предлагается происхождение от эвенкийского диалектного йэнэ/лэнэ — большая река [Поспелов, с. 239]. К сожалению, авторы данной версии не приводят других гидронимов из того же диалекта, хотя протяженность Лены больше 4000 км, что позволяет усомниться в правильности рассматриваемой этимологии. Кроме того, мы возвращаем свой взор на выше рассмотренный гидроним Енисей, в котором корень енэ стоит на первом месте. Т. е. при, казалось бы, единой языковой группе нам предлагают две противоположных словообразовательных модели Енэ-сэй и Елю-енэ. Таким образом, можно утверждать, что мы видим лишь огласовку более древнего названия. Происхождение гидронима можно связать с балтским глаголом li̇́eti, liẽna — лить, течь, хлестать, сновать и т. п. [Derksen, с. 384; LKZ]. Поэтому и огласовка корня Елюенэ более сложная, чем просто -э-.

Марха — левый приток Вилюя (в бассейне Вилюя встречается река Мархая, приток Чоны); левый приток Лены. Предлагается происхождение от эвенкийского махра — кустарник. Очевидно, что растительность не имеет отношения к характеристике реки и может указывать лишь на огласовку более древнего названия реки. Можно предположить, что в основе гидронима лежит балтский глагол merkti, merkia (merkiu) (в одном ряду merkėti, -ia/-ėja; markýti, mar̃ko; mur̃kti, -ia; mir̃kti) — увлажнять, путаться, таскать (лить (дождь, слезы), горячиться и застревать (видимо, отмечаются пороги на вилюйской Мархе) [LKZ]. Гидронимы Merke, Markija и другие однокоренные встречаются на литовской территории [Vanagas, с. 205, 212].

Мая (якутская Маайа) — правый приток Алдана; левый приток Уды. По мнению исследователей, происходит от эвенкийского майа — лабаз [Поспелов, с. 264]. Конечно же, лабаз слишком далек от характеристики реки и может указывать лишь на огласовку более древнего названия. Вероятно, в основе гидронима лежит глагол mùiti, mùja — двигаться, кружить, трудиться, слабеть (другая степень вокализма móti, mója с похожим значением, но иной эмоциональной окраской, — махать, валить, двигаться, трудиться, пробиваться) [LKZ].

Олекма (якутское Өлүөхүмэ) — правый приток Лены. Не убедительно сравнивают с эвенкийским Олоохунай — беличья [Поспелов, с. 309]. Этимология связана с балтским глаголом li̇̀kti (liẽkti, liẽkma, древнелитовская форма liekmì) — неспешно двигаться, пропадать, сновать, распространять, разъединять [Smoczyński, с. 669—670; LKZ]. Первый компонент может быть представлен префиксом į- или быть элементом местной огласовки. Реки Lik-upys и другие встречаем в литовской гидронимии [Vanagas, с. 191], а также Лекма в бассейне Вятки.

Оленек (якутское Өлөөн) — впадает в море Лаптевых. По мнению исследователей, может происходить от якутского олёнг — тростянка [Поспелов, с. 309]. Предложенным термином довольно-таки трудно объяснить свойства реки. Между тем, в литовской гидронимии отмечаем реку Ulonas [Vanagas, с. 353]. Этимология гидронима может восходить к глаголу ulenti, -ina — гнать, двигать, точить (тупить), шуметь [LKZ]. Отсюда и первоначальные огласовки Элян, Елён и т. п.

Пясина — впадает в Карское море. Исследователи склоняются к версии происхождения от эвенкийского пясяда — безлесая [Поспелов, с. 347]. Хотя остается непонятным, какие же реки являются лесными, ведь в реках лес не растет. Этимология рассматриваемого гидронима может быть связана с глаголом pẽšinti, -ina (куратив pešti) — тянуть, двигаться, хлестать (mušti), рвать [LKZ].

Селенга — впадает в озеро Байкал. В основе гидронима, по представлению исследователей, лежит эвенкийское слово сэлэ — железо [Поспелов, с. 378]. Поспелов утверждает, что месторождения железных руд где-то там обнаружены, Никонов, напротив, отмечает, что железа там не найдено [Никонов, с. 376]. Впрочем, наличие или отсутствие железа никак не влияет на характеристику реки, а использование «железного аргумента» указывает лишь на огласовку более древнего названия. В литовской гидронимии и топонимике встречаем Sel-upis, Seline и другие [Vanagas, с. 294]. В основе, по мнению А. Ванагаса, лежит глагол sė̃linti, -ina (также sėlinė́ti, -ė́ja), восходящего к глаголу selėti (незаметно ползти, двигаться) и далее к глаголу sálti, sála (течь, струиться) с общим индоевропейским корнем sel- [Derksen, с. 368, 393; Pokorny, с. 899—900; LKZ]. Гидронимы с корнем Sal-/Sel- широко распространены в балтийском регионе [Vanagas, с. 287—289, 295].

Уда — правый приток Селенги; река в Хабаровском крае, впадающая в Охотское море; реки в Псковской, Иркутской, Кемеровской областях, Алтайском крае. Происхождение гидронимов не выяснено, предлагаются от этнонима уду, от эвенкийского уда — спокойная, тихая (для бурной реки), от предполагаемого тюркского термина, обозначавшего реку [Поспелов, с. 429]. Однако в балтийской топонимике встречаем Aud-upis, Ūda и другие однокоренные названия [Топоров, 1975—1990, т. 1, с. 144; Vanagas, с. 51, 351]. Этимология рассматриваемого гидронима связана с формой балтского глагола austi — ūdėti, ūdi (ū́dyti, ū́do) с широким спектром значений — (и немного, и сильно) хлестать, ткать, двигаться, стучать/шуметь, тянуть, молоть и т. д. [Derksen, с. 71—72; Smoczyński, с. 35; LKZ].

Хатанга — река впадает в море Лаптевых. В качестве основы предлагается катынг — береза, катанга — березовая [Никонов, с. 453; Поспелов, с. 447]. И вновь отмечаем явное несоответствие характеристике географического объекта — река. Этимология может восходить к глаголу kitinė́ti, -ė́ja «бежать, бродить, плавать» [LKZ].

Хета — левая составляющая Хатанги (см. Кеть).

Яна — река в Якутии, впадает в море Лаптевых. Происхождение названия связывают с йэн (г) э «очень большая река» [Поспелов, с. 490]. Исходя из первоначальной формы гидронима Янга, можно предположить, что в основе лежал глагол éngti (eñgti), -ia (engiu) «драть, скоблить, хлестать, пороть, рвать, царапать» [Derksen, с. 153; Smoczyński, с. 146; LKZ] (можно рассмотреть и глагол eiti, ei̇̃na — двигаться, течь, колебаться, крошить, расширяться и т. д. [Derksen, с. 151; Smoczyński, с. 144—145; LKZ]).

Русский Север

Адзьва (ненецкое Хирмор) — правый приток Усы (бассейн Печоры). Происхождение названия связывают с языком коми: адз (пойма реки), ва (вода, река), т. е. «луговая, пойменная река» [Туркин]. Однако, пойма — часть дна речной долины, затопляемая в половодье или во время паводков, т. е. элемент, присутствующий у всех рек, который не может выступать географической особенностью водного объекта. Тогда, в данном случае мы наблюдаем лишь огласовку более древнего названия. Вероятно, сталкиваемся с балтским происхождением от глагола juosti (вариации корневого вокализма júosti/juõsti [Villanueva Svensson, 2011, с. 23]) с древней семантикой, имеющей два направления — бить, хлестать, опоясывать и темнеть, грязнить, объединенных общим значением бежать, течь [LKZ]. В рассматриваемом гидрониме находим непосредственное соответствие с глаголом juõduoti, -uoja. Другая степень вокализма juosuoti, -uoja лежит в основе гидронима Язьва. В литовской гидронимии встречаем реки Jiedž, Juodž, Juoda и другие [Vanagas, c. 133, 137—138].

Бабка — левый приток Сылвы. Этимологию гидронима возводят к татарскому слову баба — дед, отец, т. е. «отцова река» [Матвеев, 2008, с. 25]. Подобное объяснение имеет мало общего с характеристикой географического объекта. При этом, как отмечает А. К. Матвеев, название реки ранее имело форму Бабья. Тогда стоит принимать во внимание, кроме гидронима Бабка, приток Лани в Минской области, еще несколько одноименных рек Бабья, протекающих в Архангельской и Мурманской, областях, да и в Поднепровье достаточно рек Баба, Бабенка и подобных. Как раз, объединяющим упомянутые гидронимы может выступать корень с разной степенью вокализма, отражающим особенности действия, beb-/bab-/bub- с обобщающим значение mušti, kulti — бить, хлестать, колотить (например, bebyti, -ija/ bãbyti, -ija/ bubyti, -ija) [LKZ].

Барда — правый приток Сылвы; левый приток Тулвы; приток Камы. Исследователи склоняются к этимологии от татарского берде — пескарь или башкирского берзе — хариус, хотя А. К. Матвеев и признает фонетическое несоответствие предложенных вариантов [Матвеев, 2008, с. 38—39]. Можно добавить, что и рыба не может служить характеристикой такого географического объекта как река. Происхождение названия можно связать с деривативом балтского глагола berti — berdýti, ber̃do «разбрасывать, (о) сыпать, бить, лить, разрастаться» [Smoczyński, с. 55—56; LKZ]. В литовской гидронимии нередки названия с корневым вокализмом Bar-/Ber-/Bir- [Vanagas, с. 58, 61, 65].

Ва́шка (Важка, Bу) — левый приток Мезени; приток Ваги (бассейн Сев. Двины). Исследователи относят происхождение гидронима к основе вож — рукав, т. е. приток-река [Туркин]. Кроме того, что отсутствует смысл географической характеристики, не приводится принцип, на основании которого одни «притоки-реки» связывали с понятием «рукав», а другие «притоки-реки» — игнорировали (хотя притоками являются все реки). Поэтому можно предложить разумную этимологию, восходящую к глаголу vizgė́ti, vi̇̀zga — двигаться, метаться, извиваться, трястись (на перекатах), шнырять [LKZ], что вполне описывает извилистое неустойчивое русло реки, имеющее много песчаных перекатов и островков. В литовской гидронимии можно встретить названия Vizgi, Vezge, Vazgys [Vanagas, с. 368, 376, 390].

Весляна — левый приток Камы; левый приток Выми. А. И. Туркин предполагает, что гидроним бассейна Северной Двины связан с названием реки Вис и первоначальная форма выглядела как Висланьа «река, текущая со стороны р. Вис» (коми вис «проток, канал, соединяющий озеро с рекой; озеро с протокой») [Туркин]. Тогда, как Весляна Вымская из-за отсутствия дополнительной реки Вис опровергает данную версию. Хотя, конечно, протока протяженностью в 200 км вряд ли соответствует понятию река. В основе гидронима лежит балтский глагол vèžti с расширителем -l- — vė̃žlenti, -ena — двигаться, волочиться, извиваться, ползти [LKZ].

Ви́шера (Вышера, Висер) — правый приток Вычегды; левый приток Камы; приток Малого Волховца (бассейн реки Волхов). Предлагается разнообразная этимология: индоевропейский корень *veis-/*uis- (разливаться, вода), финноугорская — «северная, полуночная река», от этнонима весь и вепского слова сары (ответвление, рукав), древнекоми *вис (железо) и удмурское öр (русло, ложе) [Поспелов, с. 100; Туркин]. Первая версия нам не говорит ничего о языковой среде, в которой могло появиться название реки и как это могло произойти. Народ (-река), часть света (-река) и химический элемент (-река) никаким образом не являются характеристикой географического понятия «река». Происхождение гидронима можно определить глаголом vỹturti, -a (из ряда vyti) — вить, петлять, бежать, выскальзывать, расширять [