…Не стерёг исступлённый дракон,
Не пылала под нами геенна.
Затопили нас волны времён,
И была наша участь — мгновенна.
А. Блок, «Пришельцы»
Зов родных мест
…Игорю Силину снилась Москва. Он бродит по её закоулкам и ищет Чистые пруды, воспетые Тальковым. На берегу озерка, напомнившего Силину карельскую ламбушку, — тощая парочка: мужчина и женщина. Оба с раскосыми глазами, похожи на вьетнамцев. Они усердно полощут в воде грязные мешки — обычно в таких хранят картофель. Поблизости лежат пустые стеклянные бутылки. Видно, собрали их по окрестным кустам.
— Это и есть Чистые пруды? — спрашивает у людей Силин и кивает на воду, затянутую бурой ряской.
— Да, — отвечают они.
«Странно, — недоумевает во сне. — Почему их назвали чистыми?..»
Игорь перевернулся на спину. Узкая деревянная кровать под ним всхрапнула загнанной лошадкой и разбудила, перебив сон.
Силин открыл глаза. Рыжие тараканы на обшарпанной стене хищно шевелили усами — наверно, держали совет, не пора ли позавтракать телом чужака.
«Ага, — вспоминал Силин, — это общежитие музыкального училища. Летние каникулы у студентов, как видно, подорвали продовольственную базу насекомых. Оголодали». Вслух сказал:
— Надо искать квартиру, а то сожрут с потрохами… Да вот вам! — высвободив из-под видавшего виды байкового одеяла руку, он состроил тараканам кукиш и невесело усмехнулся.
По приезде в Петрозаводск Игорь Силин надеялся на двоюродного брата. Тот был на десять лет старше, и Силин уважительно называл его Cтепанычем. В последнем своём письме Степаныч выкладывал план возвращения Игоря на родину: «Приедешь, первое время поживёшь у меня. Потом разберёмся». Силин читал тогда и благодарно соглашался. Душа его наполнялась тёплыми родственными чувствами. Слова Степаныча ещё сильнее укрепляли в Игоре желание вернуться в родной край: ему до чёртиков надоело мотаться по стране.
Игорь вспоминал прошлое, и грустно становилось на душе. Будто и не он прожил почти два десятка лет вдали от мест, где родился и вырос…
Пылкий романтик, когда-то Силин искренне желал быть полезным своей родине, верил в «заветы Ильича», в победу коммунизма и надеялся честным трудом приблизить тот долгожданный час, предначертанный вождём.
Рос непоседой. Игоря Силина нельзя было назвать прилежным учеником, зато охотно принимал участие во всех школьных мероприятиях, в субботниках по благоустройству посёлка, где жил с родителями. Учась в младших классах, вместе с ребятами собирали металлолом, макулатуру, старшеклассниками осенью бесплатно разгружали вагоны с овощами. Одним словом, в то время школьники не оставались в стороне от общих дел — помогали родному посёлку жить лучше, интереснее. Дальше — переезд в город, учёба в петрозаводском университете. Романтика стройотрядов, туристических походов! Это прививало навыки жизни в спартанских условиях, давало возможность почувствовать руку друга, готового помочь в любую минуту. Для Силина именно бескорыстие было отличительной чертой той эпохи.
Получив инженерное образование, Игорь работал в лесной промышленности Карелии. И снова, как в студенческие годы, его поманила Сибирь с её необъятными просторами и дикой природой. Не удержался, помчался в «непознанную даль» «за туманом и за запахом тайги», как пелось в песне. Тогда он уехал работать в Иркутскую область.
Поначалу всё так и было. Романтика почти походной жизни подкреплялась неплохими заработками, но потом любимая Родина неожиданно развалилась на пятнадцать неравных кусков. Не стало великой страны, и Силин вдруг почувствовал, что обновлённой России он совершенно не нужен. У его Родины теперь появились свои проблемы, решались они таким путём, что создавали большие неприятности Силину. Не только ему одному, конечно, а человеку вообще.
За два-три года резко обострилась ситуация в экономике страны, а Силин как раз в последнее время работал в строительно-монтажном поезде, или в СМП — так коротко называли. Предприятие давало прибыль, стабильно выплачивало сотрудникам зарплату, имелись неплохие перспективы. Чтобы решить проблемы Родины, «новые люди» реформировали деятельность СМП: передали в частные руки, переоформили в фирму, а большинство работников при этом сократили. Подведомственный детский сад был снят с баланса предприятия, здание тут же разобрали, всё, что можно, растащили. Новых хозяев совсем не интересовало, куда молодые родители денут малышей. К слову, тогда Игорь Силин единственный раз в жизни поблагодарил судьбу за то, что у него нет детей.
Директора сначала оставили прежнего, он даже попытался сопротивляться сомнительным решениям нового хозяина. Тогда пришли молодые люди спортивного телосложения, потребовали передать им печать и правоподтверждающие документы. Сначала директор отказал им. Нет, в ответ на отказ они не прижигали его утюгом, как это показывали в расплодившихся тогда примитивных фильмах про «новую жизнь». Эти ребята действовали по принципу «напугай и властвуй». Январским морозным вечером они заперли директора, пожилого уже человека, в пятитонном контейнере, и через час тот сдал ключи от сейфа с документами и печатями. Случилось это в Сибири, там смерть от холода — привычное явление. Нашли бы потом где-нибудь в глухом проулке в сугробе тело. Замёрз, да и замёрз. Не дошёл до дому. Морозы лютые — немудрено. Ведь для правоохранительных органов если нет телесных повреждений, то и дела нет.
На сцену жизни всё ещё огромной страны жирным удавом с малиновым отливом выползла грубая физическая сила, быстро решавшая многие проблемы. А з
