Цви Миркин

Занимательная гебраистика

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Редактор Свен Кузминс

Литературный редактор Анна Трудолюбова

Дизайнер обложки Том Трейбергс

Предисловие Свен Кузминс

© Цви Миркин, 2017

© Том Трейбергс, дизайн обложки, 2017

Эта книга — сборник публикаций автора в рижском журнале «Ригас Лайкс». Тема — современный иврит. Жанр — филологический, исторический и даже философский стёб. Претензия на научность — весьма относительная. Знание иврита и филологическое образование для чтения совершенно не нужны.

18+

ISBN 978-5-4483-9314-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Занимательная гебраистика
2. Предисловие
3. О роли городского сумасшедшего в истории иврита
4. О слиянии бюрократии и искусства
5. Средний класс и вопросы языкознания
6. Кибенимат
7. Чимидан
8. Бабушка
9. Коротко о сокращениях
10. Грамматика и разум
11. Оснащение компьютерами
12. Терминология автомобилиста
13. Обратная связь
14. Первый ивритоговорящий ребенок
15. Грамматический активизм
16. Война языков
17. Юридический диалект
18. Общество «Понятный язык»
19. А судьи кто?
20. Великое собрание
21. Фамилизация населения
22. Королевский указ
23. Рабочий язык флота
24. «Звездные войны»
25. Греческое влияние
26. Голова года
27. Жгучее вино
28. Самоорганизация
29. 5777
30. Израильская лира
31. Весенний курган
32. Контора

Предисловие

Иногда говорят, что хорошая мысль приходит к человеку целиком и сразу. Даже Веничка Ерофеев утверждал, что писал книгу «Москва–Петушки» «нахрапом» — взял, придумал и чуть ли не на одном дыхании наверстал целый ряд мыслей на одну прочную идею. Однако это не противоречит давно известному и не раз проверенному на практике утверждению из той же книги, что в жизни все должно происходить медленно и неправильно. Именно так появилась рубрика «Занимательная гебраистика» — медленно, неправильно, но при этом совершенно внезапно.

С ее сотворением вообще связана довольно разветвленная история. Началось все с того, что Цви Миркин в шутейном разговоре поставил редакцию журнала «Rīgas Laiks» в известность о наличии в иврите слова «кибенимат». Нетрудно догадаться, что данный термин обозначает некое абстрактное пространство или направление, куда в случае необходимости посылают, причем не только носителей современного иврита. Также нетрудно догадаться о происхождении этого слова. Редакция, будучи неподцензурным оплотом живого русского языка, сошлась на мнении, что это прекрасно, и поинтересовалась, есть ли в иврите ещё похожие случаи. Цви заверил, что есть. В итоге он написал длинную-таки статью о таинственном Кибенимате в частности и русских словах в иврите в целом. Статья довольно долго пролежала в редакции. Ходят слухи, что на одном культурном мероприятии автор (уже под утро) встретил одного из стражей живого русского языка и спросил: «Ну, как там моя статья?» на что получил прозаический ответ: «Да говно твоя статья, пойдем лучше коньяку выпьем». Коньяку выпили, о статье подзабыли. Хотя это не совсем верно. Время от времени о ней вспоминали, но не могли понять, чего же в ней не хватает. И тут я зашел в широко известное в узких кругах кафе «Muklājs», которое Цви иногда обозначает кодовым названием «известное место», и у нас с ним завязался разговор на тему рождения нового языка. За пределами филологического сообщества бытует представление, что новый язык рождается при участии неких высших сил в условиях исключительной духовности и почти без вмешательства человека. Однако на практике и этот процесс движется медленно и неправильно. Мало того, простой язык повседневного обихода рождается в народе, а народ, как правило, не всегда озадачивает себя скрепами рациональности и филологическими изысками.

Слово за слово, мы пришли к выводу, что история одного языка требует многосерийного изложения. Некоторого рода целенаправленности во времени. И идея «Гебраистики» тут же нахрапом возродилась и была перенесена в пространство интернета — ближе, что называется, к общественности, в «известные места». Древний язык, постепенно обретающий современную форму, в некотором смысле сам превратился в литературного героя. А то, что по средам публикуется на сайте rigaslaiks.ru под лозунгом «Занимательная гебраистика», уже к своему четвертому выпуску обрело собственную форму и естественным путем превратилось в самобытный мини-жанр филологического юмора.

Собственно, жанр продолжает существовать не только в интернете. В этой книжке собраны первые тридцать выпусков «Занимательной гебраистики», охватывающие происхождение самых важных и необходимых понятий в современном иврите — фамилий, автомобильных запчастей, официальных званий, близких родственников, терминологии вселенной «Звездных войн» и, помимо прочего, Кибенимата. Куда уж без него.

Свен Кузминс

О роли городского сумасшедшего в истории иврита

Оноре де Бальзак писал в романе «Отец Горио»: «Одним из преимуществ славного города Парижа является возможность в нём родиться, жить и умереть так, что никто не обратит на вас внимания». Элиезер Бен-Йехуда родился не в Париже, а в местечке Лужки Виленской губернии. Умер он вообще в Иерусалиме — столице, на тот момент, британской подмандатной территории Палестина. В Париже он только жил, причём недолго — с 1878 по 1881 год. И за эти три года сполна использовал возможность быть никем не замеченным. Заметили его позже — когда он переехал из Парижа в Иерусалим и выдвинул совершенно сумасшедшую идею.

Он предложил евреям перейти на иврит в повседневном общении. Евреи, услышав об этом, покрутили пальцами у виска — иврит многие, конечно, знали, умели на нем читать и даже писать, но идея обсуждать на нем бытовые вопросы — типа цены на огурцы в ближайшей лавке — не приходила никому в голову почти пару тысяч лет, с тех пор, как население римской провинции Иудея незаметно перешло с иврита на арамейский.

А при чем, собственно, тут Париж? Да при том, что именно в Париже Бен-Йехуда, судя по его собственным воспоминаниям, впервые в жизни побеседовал на иврите. Просто так, со знакомым в кафе. И именно там он написал (причем, на том же иврите) статью, в которой впервые предложил начать использовать иврит в повседневной жизни. Статью, в полном соответствии с высказыванием Бальзака, практически никто не заметил, но ее автор оказался весьма настойчивым.

Из Парижа — одного из центров мира — он переехал в Иерусалим, захолустный город захолустной провинции неуклонно приближающейся к закату Османской империи. Жившие там евреи отлично знали, что иврит — священный язык, на котором негоже говорить о низменном. Приехав в Иерусалим, Бен-Йехуда немедленно шокировал общество, объявив, что будет пользоваться в повседневной жизни только ивритом. И стал настаивать, чтобы в школе, куда он нанялся работать учителем, часть предметов стала преподаваться на иврите. Даже с новорожденным ребенком он говорил только на иврите — чтобы тот стал первым за почти две тысячи лет евреем, родным языком которого будет иврит. Вот тут-то его и заметили.

Большинство, как уже было сказано, покрутило пальцем у виска, решив что речь идет об очередном городском сумасшедшем — а некоторые даже сочли его ниспровергателем устоев. Нашлись, однако, и такие, которые отнеслись к его идеям с некоторым интересом, но отметили наличие весьма серьезной технической проблемы — в святом языке банально не хватало слов. Бен-Йехуда и сам обратил на это внимание — он смог бы объяснить ребенку сложные теологические вопросы, но пока что были актуальны вещи гораздо более простые. Например, слов, обозначающих «куклу» или «мороженое» в иврите просто не было. Проблема была решена в стиле, свойственном Бен-Йехуде — он занялся усовершенствованием правил словообразования и изобретением новых слов.

Бен-Йехуда придумал более двухсот слов, большинство из которых используется в иврите до сих пор. А еще он начал составлять полный словарь иврита. Придумывая же новые слова, он успел охмурить еще нескольких человек, составивших вместе с ним «Комитет языка иврит». Теперь они придумывали слова вместе. А еще они стали издавать еженедельную газету — само собой, на иврите. Через неё они, в частности, знакомили общественность с придуманными ими неологизмами.

Дело продвигалось не особо быстро — в лучшем случае каждые несколько лет им удавалось убедить перейти на иврит примерно одну семью. Но, как обычно и бывает, помогли непредвиденные и напрямую не имеющие отношения к возрождению иврита обстоятельства. В Российской империи прошла волна еврейских погромов, и немалое количество молодежи, уже ознакомившейся с появившейся незадолго до того идеей сионизма, отправилась в Палестину. Где ими и была горячо воспринята идея Бен-Йехуды о том, что иврит — единственный язык, объединяющий все еврейские общины. Неожиданно на иврите заговорило гораздо большее количество людей. Язык распространялся настолько хорошо, что в 1921 году англичане, получившие мандат на управление Палестиной, объявили иврит одним из трех её официальных языков. Бен-Йехуде и его сторонникам пришлось еще более активно заниматься приспособлением языка к реалиям ХХ века. Как это делалось — тема для отдельного разговора.

О слиянии бюрократии и искусства

Бенджамин Дизраэли как-то заметил: «Великий город, образ которого живет в памяти человечества, представляет некую великую идею. Рим символизирует завоевание; над башнями Иерусалима витает Вера; а Афины воплощают исключительное качество античного