Евгения Морозова

И каменное сердце любит...

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Любовь Третюк

© Евгения Морозова, 2018

© Любовь Третюк, дизайн обложки, 2018

В российской семье произошла трагедия. Исчезла Анна, мать Ванечки. Бабушка воспитывала внука одна. Через 15 лет внезапно исчезает внук на том же отрезке пути, где и его мать.

Неисповедимы пути Господни! Мать и сын встречаются далеко от Родины, но судьба снова разлучает их. Бывает, что человек, как песчинка в бархане, не может управлять событиями. Но он всегда должен следовать высоким моральным идеалам.

Иван прошел трудный путь становления личности, но трудности сделали его настоящим человеком.

16+

ISBN 978-5-4493-7460-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. И каменное сердце любит...
2. От автора
3. Глава 1
4. Глава 2
5. Глава 3
6. Глава 4
7. Глава 5
8. Глава 6
9. Глава 7
10. Глава 8
11. Глава 9
12. Глава 10
13. Глава 11
14. Глава 12
15. Глава 13
16. Глава 14
17. Глава 15
18. Глава 16
19. Глава 17
20. Глава 18
21. Глава 19
22. Глава 20
23. Глава 21
24. Глава 22
25. Глава 23
26. Глава 24
27. Глава 25

От автора

Мои дорогие и уважаемые читатели! Книга Где-то далеко… написана для вас.

Мой статус-пенсионерка уже более двадцати лет. Теперь появился еще один статус — писательница.

Мой возраст — 74 года, и он как раз и подразумевает максимальную занятость творчеством. Дети взрослые, у них своя самостоятельная жизнь. Помощь мамы им уже не требуется.

Прожитые годы — это копилка жизненного опыта, который я просто обязана передавать младшему поколению.

Судьба моя во многом похожа на судьбы моих сверстников, родившихся во время Великой Отечественной войны. Но среди нас были и «счастливчики», которые не потеряли своих родителей в огненном котле войны. А я осталась полной сиротой в возрасте двух лет.

Мои корни из алтайского села с необычным названием — Лосиха. За три года до войны моя мама ушла в город Сталинск пешком… Было ей в тот момент 14 лет, она была рослой крепкой

девушкой. Поэтому ей удалось устроиться в ФЗО (фабрично-заводское обучение) и получить работу на металлургическом комбинате. Ей так хотелось учиться! Она даже сдавала кровь, чтобы как-то свести концы с концами, потому что ее мама жила в деревне и мало чем могла помочь дочке.

Разразилась Великая Отечественная война. Моя мама тут же пошла на курсы медсестер. Перед самой отправкой их группы на фронт случилась ужасная диверсия на металлургическом комбинате: обед в столовой комбината оказался смертельным более чем для полутора тысяч человек.

Моя мама выжила, но жизнь ее оказалась недолгой. Она умерла в свои двадцать четыре года, уже после войны. Вскоре умер мой отец. В результате я осталась сиротой в возрасте двух лет. Родителей мне заменила бабушка. Росла я здоровым и жизнерадостным ребенком. Хотя завидовала всем детям, у которых были и папа, и мама…

Жизнь моя не была праздником. Было много горя и потрясений. Но сибирские корни, крепкие сибирские гены помогали пережить все, что выпало на мою жизнь.

Так сложилось, что из-за слабого здоровья нашего малыша мы неоднократно меняли регионы проживания. И вот уже совсем недавно мы с мужем выбрали место под солнцем — олимпийский Сочи. Нас привлекли не столько величественные олимпийские объекты, сколько мощная энергетика этих мест. На дне Черного моря находятся затопленные античные города, волны выносят на берег совершенно необыкновенные камни с рисунками… Живописные горы, покрытые густым непроходимым лесом, богатая история этих мест… Хотелось бы знать, какие люди смотрели на эти же горы пятьсот или тысячу лет назад…

В период перестройки невозможно было расслабиться. Надо было выживать в сложных экономических условиях. И только с выходом на пенсию я почувствовала полную свободу выбора занятий по душе.

Я увлеклась астрологией, хиромантией и другими интересными вещами. Начала писать стихи. Иногда я слышала мужской голос, который обращал мое внимание на события, которые как в калейдоскопе мелькали перед моим мысленным взором. И тут же появлялись слова, которые складывались в четверостишия. Потом появились рассказы в прозе.

Я с огромным интересом училась в разных эзотерических школах. Мой учитель — умный и сильный экстрасенс в медитациях учил нас вхождению в прошлые жизни, учил работе с шаром Каллиостро и многим другим интересным вещам. Мне оказалась близкой техника вхождения в прошлые жизни через священное пространство сердца.

В последние два года появилось огромное желание взять в руки кисть и писать маслом. В результате написано более сотни картин. Все, что создано и вышло в свет, должно радовать людей. Открыла интернет-магазин по продаже картин на сайте Ярмарка мастеров (evgenya72livemaster.ru).Мои картины поселились в домах россиян, а также в Англии, Америке, Израиле, Арабских Эмиратах.

Я пишу цветы, пейзажи. Нет в моих картинах тем ужасов, напряжения. Есть большое желание принести радостное и хорошее настроение людям.

На сегодняшний день вышли в свет уже 12 моих книг. Многие книги написаны на основе реальных событий. Занятие астрологией, проведение индивидуальных консультаций позволяет мне видеть развитие судеб разных людей. Что ни человек, то целая повесть.

Данная книга «И каменное сердце любит…» сама просилась на бумагу. Случилось так, что я сделала простенькую картину, на которой изобразила вечернее море, а на песчаном пляже любуется закатом солнца влюбленная парочка. Девушка склонила головку на плечо парня. Я сама почувствовала мощную энергию этой картины.

Я подарила ее близкой мне девушке, которую люблю так, как будто она моя кровная дочь. Через год на камне на фигуре парня появилось темное пятно с четким рисунком сердца. Именно на месте сердца! За три года какие только метаморфозы не происходили с этим камнем! Возникшее очертание сердца стало расплываться черным пятном по всему камню. Потом стало исчезать и вместо черного с-ердца возникли черно-белые полосы, показывающие чередование в жизни черных и светлых периодов. Мы видели, что сердце явно исчезло. Однако, не навсегда! Очертания сердца появились среди черно-белых горизонтальных полос. И, как ни удивительно это было наблюдать, появилось оно в белом ореоле, а полоски исчезли. Жизнь девушки тоже менялась с изменениями на камне.

Я была у поражена до глубины души! Логического объяснения не нашла, но появилось желание об этом камне рассказать вам, дорогие мои читатели! Сейчас издана первая часть книги. Вторая часть появится чуть позже. Такие события вполне могли иметь место в реальной жизни. В жизни иногда случается такое, что не придумаешь специально.

Дорогие мои читатели! Я заранее благодарна вам за внимание к моим мыслям, к моим героям.

Желаю вам всего самого доброго прекрасного!

Разлука научит тебя любить

по-настоящему.

(Антуан де Сент-Экзюпери)

Глава 1

Полуденное летнее солнце приятно согревало. Было непривычно жарко, хотя обычно финский климат не баловал народ множеством солнечных и ярких дней. На холме всеобщий покой нарушал лишь легкий ветерок, пробегающий по верхушкам деревьев и кустарников. Да еще по траве мягкой волной перекатывался тот же самый ветерок, как бы приглашая порезвиться всех вместе с ним и порадоваться хорошему солнечному деньку.

Усадьба Хенрикки очень живописно расположилась на холме. Тут жили несколько поколений его предков, и именно этот отличительный признак, расположение усадьбы на холме, дал их семье специфическую фамилию — Мякинен, то есть живущий на холме.

Но ничто сегодня не радовало Хенрикки. Он сидел во дворе своего дома под деревом. Это деревце еще в детстве он сам воткнул в землю вместе со своим отцом. Отец выкопал ямку, налил туда воды. Взял в руки саженец белой березы, подал его в руки сыну и сказал с необычно теплыми для него нотками в голосе:

— Сынок, Хенрик! Сегодня ты посадишь первое в твоей жизни дерево. Это будет первое дерево, но не последнее! Ты уже понял, какое деревце ты посадишь?! Вижу, родной, ты понял! Да! Это белая береза! Одно из самых любимых финнами деревьев. Пусть это дерево растет так же быстро, как растешь ты у нас, сынок! И ты не будешь болеть, и дерево будет здоровым!

Мы, финны, считаем деревья живыми существами. Вот тебе, сынок, деревце, опускай его с корешками в ямку и держи ровненько. А я засыплю корни землей.

Мальчик торжественно выполнял обряд с папой. Он понимал, что белая береза будет разрастаться во дворе у самой калитки. Здесь они с отцом поставят деревянный квадратный стол и вокруг него соорудят деревянные скамейки. В каждом дворе есть заветное место, где любят собираться все члены семьи. Только под кроной белой березы можно собираться всей семьей, но так же приятно — здесь пребывать в полном одиночестве, обозревая окрестности.

Почему его отец выбрал именно это место у калитки? Было понятно, почему. Даже Хенрикки понял. Это было самое высокое место, отсюда видны все окрестности на много километров вокруг. Даже видна территория Советского Союза. Ох, уж этот Советский Союз! Он казался финнам как бескрайнее море с его огромными территориями. Нет им ни конца, ни края. И люди русские казались финнам даже более суровыми, чем они сами.

Еще недавно с русскими была война. Слава Богу, в семье Хенрикки ни один мужчина не погиб. Но ушел уже из жизни его отец. И матери давно нет на свете. Хенрикки теперь стал хозяином усадьбы. Сколько же лет прошло с того для, когда он посадил свое первое деревце?

Мужчина сидел под зелеными пушистыми ветвями белоствольной березы, на той самой лавочке, которую своими руками сколотил его отец. Он опирался локтями о старенький стол, его взгляд был отсутствующим и почти безжизненным и был устремлен на российскую сторону. Он молчал уже много дней подряд. В душе он понимал, что и говорить ему не с кем, и пожалеть его некому. И вообще, остался он совершенно одиноким, хотя еще и не старым человеком.

Над усадьбой светило солнце, птички еще резвились, но и им не хотелось нарушать покой хозяина, и они расположились в тени ветвей над его головой. Хенрикки с тоской во взгляде поднял голову, посмотрел на птиц. Появилось ощущение, что птички, обычные обитатели его усадьбы где-то порхали в другом месте. А вместо них сейчас были не птицы… Это были его сыновья…

Хенрикки почувствовал ужасную боль в сердце, прижал руку к сердцу, которое билось так сильно, что вздымалась и опускалась грудь. А потом переставало биться, и Хенрикке мысленно прощался с жизнью, обводя в последний раз взглядом дом, скотный двор, птичник и огромный двор. Все здесь было родным и близким. Сердце не подвело, и этот приступ не оказался последним. Сердечко восстанавливало свой ритм, и Хенрикки благодарил Бога за продление его жизни.

Он сидел как изваяние на постаменте, у своей калитки, и его было видно со всех сторон. Только кто его мог увидеть, когда в своей усадьбе остался он да еще эта русская… И она не принесла ему счастья… Очень жаль, что все так сложилось. Он сломал ее жизнь, состарил ее вечными придирками и криками, пустыми капризами… И сам был глубоко несчастен… Охо-хо-хо-хо…

Хенрикки оглядел свою усадьбу. И ему показалось очень странным, что даже солнце, подарившее ему столько много света и тепла, не озарило радостью его дом. И он четко увидел темную тучу, как будто черной пеленой затягивающую весь холм. Такое видение ему являлось не в первый раз. В четвертый… И он понимал, что за этим последует…

Из дома выскочила женщина. Она подбежала к Хенрикки и что-то ему тихонько стала говорить. Он отмахнулся от нее, показывая этим нетерпеливым жестом, что продолжение ее слов бессмысленно, тяжело встал с деревянной лавки и медленно пошел в дом, опираясь на палочку. Он не выглядел маленьким и тщедушным. А даже напротив — высокий, полный, с совершенно белыми седыми волосами, густыми и волнистыми. Женщина пыталась поддержать хозяина, но он в гневе оттолкнул ее от себя. Она упала, но тут же быстро вскочила на ноги и пошла рядом с ним.

Хенрикки ступал тяжело, каждый шаг давался ему нелегко. Он теперь уже не расставался с палочкой. В доме он швырнул палку, она пролетела как ракета и попала в стеклянный кувшин с молоком. Кувшин с треском развалился на несколько частей, и молоко хлынуло на пол. Хозяин спешил в комнату, где были самые большие окна, и из комнаты имелся свой выход в садик.

Эту комнату занимал его сын, его третий по счету сын. Самый младший. Он каждого из своих сыновей любил особой любовью, готов был отдать каждому из них свое сердце. Но Господь не брал его сердце, он забирал сыновей. Одного за одним…

Младшего сыночка Хенрикки назвал символичным именем: Олави — наследник. И его мальчик рос какое-то время здоровеньким. Он был активным, непоседливым. Русская женщина — прислуга то и дело стояла под деревом и просила Олави спуститься вниз, потому что он еще маленький, может упасть с высоты и разбиться. Олави кричал, что спустится только тогда, когда внизу будет стоять папа и поймает его в свои большие и сильные руки. Озорник!…

Сейчас же Олави лежал на кровати. Покрытое синевой юное лицо, тени под глазами, высохшие костлявые руки напоминали уже скелет. Это было ужасное зрелище. Мальчик почти не дышал. Отец упал на колени перед кроватью, аккуратно взял его руку в свои могучие ладони, покрыл поцелуями пальцы сына, слезы катились по его лицу. Отец не стеснялся русской, он целовал пальчики сына и кричал, что сын не имеет права уходить раньше отца, что он для сына подготовил богатое наследство…

Хенрикки не владел собой, бился в конвульсиях. Как будто это именно он, а не сын, умирал от тяжелой наследственной болезни, скосившей всю его семью — жену и троих сыновей. Олави уже не понимал, что происходит вокруг него. Душа прощалась с юным телом. Ей и самой не хотелось уходить так рано, поскольку мальчик вырос очень умным. Из него мог бы получиться отличный ученый, который нашел бы спасение для умиравших от генетического заболевания родственников. Но… Каждому человеку свой путь. Жизнь дается каждому, а вот старость — лишь избранным.

По телу мальчика пробежала последняя волна, он резко вздохнул, как будто хотел подняться, но… вдох был последним. Он закрыл глаза, и голова отвернулась от отца. Хенрикки отпустил руку сына, упал на пол и пытался руками схватиться хоть за что-то в этой комнате. Наконец, под руку ему попалось полотенце, которым русская смачивала лоб Олави. Обезумевший от горя отец схватил полотенце и пытался затянуть его на своем горле. Он хотел умереть рядом с сыном, жизнь без любимого мальчика не имела смысла.

Хенрикки стягивал узел на собственном горле все туже и туже. Пока русская не поняла, что хозяин пытается уйти из жизни вместе с сыном. Она изо всех сил рванула полотенце из его рук и выбросила его в другую комнату.

— Хозяин, пойдемте отсюда. Пойдемте!

Обезумевший Хенрикки схватил женщину за ноги и умоляюще прохрипел:

— Роди мне сына, роди! Я умоляю тебя! От тебя будет здоровый сын. Это же не я болен, а моя жена. И все наши три сына ушли вместе с ней. Все на кладбище! Все! — Он рыдал так горько, что и русская упала с ним на пол и тоже горько рыдала. Ведь она привязалась к мальчику и полюбила его как своего ребенка.

Русская все-таки нашла в себе силы подняться и пошла к работникам. Нужно было все подготовить к похоронам. Поскольку они жили в очень большом удалении от села, то у них даже кладбище было свое. Зачем мучить покойников дальней дорогой. Им ближе к родным и лежать приятнее. Началась подготовка к похоронам. А русская вернулась к хозяину.

Он лежал на полу. И сам выглядел не лучше усопшего сына. Увидев русскую, он знаком попросил ее сесть с ним рядом. Взяв ее руки в свои, он нашел в себе силы только лишь простонать.

— Айна, не уходи из дома. Прости меня, если сможешь. Останься! Не обижу никогда больше. Никогда! Клянусь собственной жизнью!

Женщина чувствовала себя едва ли лучше хозяина. Она сидела рядом с ним, гладила его по спине и ничего не хотела отвечать. Но ему этот вопрос был очень важен.

— Айна! Ты меня слышишь? Я хочу все по закону сделать. Чтобы ты стала моей женой, потом наследницей. Чтобы родила мне сына, а, может быть, и несколько сыновей. Я буду самым счастливым человеком. А? Айна?

— Нет, Хенрикки, сомневаюсь, что я способна зачать ребенка. Мое здоровье подорвано тяжелыми ведрами для коров, спина больная.

Айна встала и пошла заниматься хозяйственными делами. Комната Олави уже была пуста. Тело готовили к погребению. Мальчик будет похоронен в двухстах метрах от дома, на родовом кладбище. Женщина присела на краешек кровати, где еще совсем недавно лежал Олави, погладила место, где находилась его головка, ей стало совсем невмоготу. И она сама, и отец мальчика в последний месяц понимали, каков будет исход. Мальчик медленно умирал. Ему не в силах были помочь никакие врачи.

Хенрикки несколько раз вывозил своих детей и жену в Хельсинки, чтобы показать лучшим докторам, но ни одно медицинское светило не могло дать гарантии его любимым сыновьям и жене. Ужасный перекос ДНК, болезнь крови передается по наследству. Его жена была носителем генетического заболевания. Но ее родители не болели. А вот девочка оказалась подверженной страшному заболеванию.

Никто в семье не мог с уверенностью сказать, кто из семьи окажется следующим кандидатом на семейное кладбище. Его жене и сыновьям не повезло.

День был невыносимо длинный и трудный. Хенрикки был в прострации, периодически разражаясь горькими слезами. Потом успокаивался как-то и тупо смотрел в одно место. Смерть сына была ожидаема, но легче от этого не становилось. Как он сможет пережить уход последнего сыночка, последней надежды, он не знал. Самому хотелось уйти вместе с сыном.

Ночь была тяжелее, чем наполненный болью день. Хенрикки сидел рядом с сыном всю ночь. Айна не отходила ни на минутку. Он был благодарен женщине за то тепло, которым она его поддерживала все эти годы. Хоть они и не были близки, и он исковеркал всю ее жизнь, но она все годы старалась облегчить его судьбу.

В полдень мальчика похоронили. На церемонии присутствовал отец, Айна и все восемь работников. Это были четыре семейных пары, которые жили в отдельных домиках, построенных специально для каждой семьи. Хенрикки создавал для людей хотя бы минимальные блага, чтобы у них не терялось ощущение собственной семьи, когда быт и все 24 часа в сутки принадлежит хозяину. Люди, прожившие на холме уже около 10 лет, были почти как члены семьи. Все оплакивали Олави. А он уже был далеко отсюда. Боль покинула высохшее тельце. Лицо его было спокойно.

Какому родителю хочется остаться на земле, когда умирает его ребенок… Дом опустел. Вернулись с похорон, помянули усопшего и разошлись по своим делам. Животные всегда требуют постоянного внимания и ухода. Выходные и траурные дни — это удел людей.

Айна убрала со стола посуду, вымыла все, прибрала в кухне и села рядом с Хенрикки на скамейку. Погладила его по руке. Ей было бесконечно жаль осиротевшего хозяина. Он по-своему понял ее ласковый жест. Повернулся к ней и сказал всего одну фразу.

— Завтра ты станешь моей женой.

Увидев ее испуганное лицо, он только утвердительно кивнул головой, подтверждая этим кивком твердость своих намерений. Взял палку в руку и поковылял к калитке, где он сидел под зеленой кроной всю последнюю неделю.

Глава 2

Наступила ночь. Первая без Олави. Хенрикки не представлял себе, как он будет жить в вакууме, в этой ужасной пустоте. Сколько лет с ним на его усадьбе проживает Айна? Да, почти 15 лет. Столько же лет, сколько исполнилось со дня смерти жены — его Айны.

Воспоминания нахлынули и Хенрикки, желал он того или нет, снова оказался мыслями в том тяжелом времени. Правда, его молодость, встреча со своей любимой Айной, их нежные отношения… Там не было никакого горя. Никто не мог предположить, что его милая светленькая Айна принесет с собой смертельную болезнь для себя и их крошек-сыновей.

В 1972 году родился их первенец Селло, через два года, в 1974, родился Петри, а в 1975 — Олави. Три сына подрастали на радость родителям. Вдруг начались проблемы у среднего — Петри. Малыш сгорел в течение двух недель. Хенрикки оплатил огромные деньги, чтобы доктор прибыл максимально быстро. Но помочь ничем невозможно. Это была генетическая болезнь крови по материнской линии.

Тогда еще Хенрикки не подозревал о нависшей угрозе над всей его семьей. Малыша похоронили, но и Айна вскоре перестала вставать с постели. Она ушла из жизни тихо, как будто извинялась перед мужем за то, что это она виновница смерти их среднего сыночка — Петри. Две свежие могилки на семейном кладбище… Хенрикки поседел, ссутулился, он не мог ни с кем разговаривать. Остались на его попечении двое мальчишек: старший — Селло, четырехлетний и младшенький — Олави, которому только недавно исполнился годик. Еще была жива мать Хенрикки, старушка Каролина. Она старалась заменить мальчикам ушедшую мать.

Однако беда пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали. Старший Селло загоревал так, что отказался от еды. Ребенок таял на глазах. Он все время спрашивал, когда же придет мама, почему она оставила его одного. Его синие глаза смотрели на взрослых так серьезно и не по-детски, что отец боялся даже показываться ребенку на глаза.

Со дня смерти Айны прошло три недели. И взрослые понимали, что вполне вероятны следующие похороны, Селло без матери не хотел жить. Тем вечером мать вызвала сына на разговор.

— Сынок, нам необходимо что-то предпринять. Малыш совсем слабенький стал. Он не ест, не спит. И смотрит весь день в окно. Ждет мать.

Хенрикки опустил голову, запустил пальцы в лохматую поседевшую шевелюру и простонал.

— Мама, хоть убей меня, не знаю, чем помочь ребенку. И сдаваться нельзя. Надо что-то делать! Где я найду жену? Этому надо уделить время. Я не могу бросить хозяйство, везде нужен хозяйский контроль. А малыш угасает. Из деревни кого привезти? Тоже время нужно, чтобы поискать среди людей, поговорить. Найти хотя бы внешне похожую.

— А мне, Хенни, вот что в голову пришло! — мать быстро заходила по комнате, держа на руках младшенького внука. — Надо договориться с мужиками на границе, пусть с советской стороны приведут девушку, внешне похожую на нашу Айну! Как думаешь?

— Она же не согласится! Зачем русской девушке отправляться черт знает куда?

— А нам и не надо ее согласия спрашивать! Там выследят, похитят ее, проведут через границу. А обратно ей дороги не будет. Все вокруг знают, что тропинок много, но лишь две из сотни не ведут в трясину. Ночью привезут ее к нам. Я с ней поговорю. Скажем, что она нужна будет не более чем на пару месяцев, пока ребенок придет в себя. А мы ей заплатим хорошие деньги. Ну что? Как тебе моя идея?!

— Ты права! Давай не будем терять ни минутки. Я сейчас побегу к Джунасу. Он занимается всякой незаконной деятельностью. Думаю, такой заказ он тоже согласится выполнить. Его девиз — деньги не пахнут.

— Согласна, сын! Даже на ночь глядя есть смысл спуститься с холма и поискать Джунаса.

Мать осторожно положила малыша на кровать, подошла к сыну, обняла его, поцеловала и вложила ему в руку руну.

— Вот этот талисман принесет тебе удачу. Родной, береги себя! Возьми фонарик и ружье.

Хенрикки вспоминал, как он быстро спускался с холма, почти скатился кубарем. Пришел в полночь к Джунасу, тихонько постучал в окно. Джунас вышел так быстро, как будто поджидал визитера.

— Что-то случилось, Хенни? Мы с тобой обычно дел никаких общих не имеем. А тут прибежал ночью. Рассказывай! Даже если не смогу помочь, твоя тайна останется навсегда никому не известной. Я, Хенрик, тебе очень сочувствую. Слышал о твоем горе. Прими мои сопереживания.

Они сели на крыльцо, и Хенрикки тихонько рассказал, с какой просьбой он пришел, и что жизнь сына ему дороже своей собственной.

— Вот посмотри, Джунас, я принес тебе фотографию моей умершей жены. Девушка должна быть максимально похожа, чтобы сын узнал в ней маму. За твою работу я тебе оплачу хорошие деньги. Вот задаток. Вторая половина будет после того, как увижу девушку у себя в доме.

— Согласен. Принимаю заказ. Несколько дней постарайся подождать, отвлекай сына обещаниями. Будет твоему малышу мама. Иди домой и береги себя. Тебе предстоит столько трудностей, а сколько ты уже пережил… Некоторым за всю жизнь не испытать того, что ты уже выстрадал.

Они обнялись совсем по-дружески. Хотя никогда друзьями не были. Очевидно, сердце Джунаса дрогнуло при виде измученного Хенрикки.

Вернувшись домой, Хенрикки лег спать и положил рядом с собой в кровать Селло. Ребенок нуждался в матери. Понятное дело, отец не мог заменить мать, поскольку ребенку нужны и папа, и мама. Селло не спал. Он тихо лежал лицом к окну и смотрел, когда же наступит рассвет и к нему вернется мама.

Отец нежно и бережно взял в руки мальчика, прижал его к себе и прошептал на ушко:

— Скоро к нам мама вернется.

Малыш встрепенулся, его глазки заблестели. Это было видно даже при свете слабого фонаря.

— Когда, папа?

— Она прислала письмо и сказала, что ее лечит доктор. Еще несколько дней, и наша мамочка к нам приедет.

— Папа, а где ее письмо? — спросил мальчик с надеждой и одновременно с тревогой.

— Вот оно, родной! — отец подал страничку, на которой только что написал несколько предложений.

— Папа, читай, читай! Пожалуйста!

— Дорогой мой сынок Селло и маленький Олави! Самые лучшие мои детки! И мой муж, ваш папочка — Хенрикки! Я вас очень люблю, и очень скучаю по дому. Но осталось совсем немного, я буду совершенно здорова. Я приеду домой и хочу видеть вас всех здоровыми. Особенно тебя, мой любимый Селло! Помнишь, мы с тобой говорили, что твое имя означает «Кузнец». Селло, кузнец должен быть очень сильным! А сила к мужчине приходит только с едой. Вот сейчас тебе папа нальет сливочек, и ты выпей хотя бы полстаканчика. А утром бабушка сварит тебе курочку. Это тебе нужно. Я буду волноваться и не смогу выздороветь быстро, если ты не будешь кушать.

Хенрикки читал письмо, даже пальцем по строчкам водил для большей убедительности. Он готов был и сам поверить тому, что читал экспромтом сейчас сыну. Но на мальчика это подействовало. Он ведь верил папе. Отец держал малыша на руках и вместе с ним отправился в кухню. Проснулась бабушка.

Селло протянул бабушке листок — письмо от мамы и радостно сказал:

— Бабушка, давай сливок. Я выпью! И утром ты мне нальешь сливок, и я выпью целый стакан. Надо маму дождаться. Если я буду болеть, то и она не выздоровеет.

Сливки ему показались необычайно вкусными, он вернул пустой стакан бабушке, обнял отца за шею и в ту же минуту уснул. Отец положил его к себе на подушку, и они с бабушкой вернулись в кухню. Сели за стол и расплакались. Сын не стеснялся плакать при матери. Она страдала точно так же, как и он.

Прошло три дня. Селло не отходил от окна, но он ел то, что ему готовила бабушка. Однако мамы все не было. И у ребенка иссякла вера и надежда. Он вышел крыльцо, смотрел в сторону калитки. Затем молча поднимал глаза на отца или бабушку, в них застыл вопрос:

— Где моя мама? — Вечером ребенок отказался от ужина. — Вот приедет мама, и я буду есть. А пока — подожду…

Вдруг раздался негромкий стук в дверь. Хенрикки кинулся к двери, открыл и обомлел — перед ним стоял Джунас, а рядом с ним — Айна. Конечно, это не могла быть его жена, просто эта девушка была настолько похожа на нее, что сам он чуть не лишился чувств.

Селло держал под контролем ситуацию. Он понял, что его мама выздоровела и теперь приехала домой. Он вскочил и кинулся к порогу.

Ребенок был настолько взволнован, его силенок оставалось только на то, чтобы громко крикнуть:

— Мамочка, моя любимая! Ты больше не болеешь? Мамочка! Я тебя так ждал! Я знал, что ты меня не обманешь! — Он сделал рывок к девушке, словно готовясь прыгнуть к ней в объятия и свалился, как подкошенный.

Ребенок от волнения лишился чувств. Все плакали. В том числе и Джунас. Все словно оцепенели. Одна только бабушка не растерялась. Она схватила малыша на руки, подняла с пола и обратилась к девушке:

— Айна! Возьми его на руки! Видишь, как он ждал маму. И она пришла. Только ты можешь спасти ребенка! Не бойся, возьми его на руки. Пойдем в дом!

Женщины с малышом ушли в комнаты. Хенрикки обнял Джунаса, их слезы смешались. Как будто они породнились. Он вынес деньги и подал Джунасу. Здесь было дальше больше, чем оговаривалось. Джунас сказал:

— Это было нелегко. Но я все дни разговаривал с ней и кажется, что она поняла свою задачу.

— Спасибо тебе большое, Джунас! Пусть у тебя будет в жизни счастье!

Джунас ушел домой, а взволнованный Хенрикки побежал в комнату к женщинам.

Малыш обвил шею Айны тоненькими ручонками, прижался к ее щеке и всхлипывал. Он не мог нарадоваться возвращению мамы. Сама же Айна была в шоковом состоянии. Ее похитили, вели куда-то через болота… И теперь она должна стать мамой чужому ребенку, когда ее родной Ванечка остался без матери. Айна плакала, слезы катились ручейками по щекам. Но она поняла ужас ситуации. У мужчины умер маленький сынок двух лет от роду, умерла жена, и этот мальчик едва не умер. Она, по совести, должна помочь этой семье пережить горе. Но и они должны будут ее отпустить и перевести через границу назад, на Родину.

Хенрикки и его мать стояли перед девушкой, которая держала на руках спящего Селло. Они были потрясены тем, что малыш признал с первого взгляда в девушку свою маму — Айну, бросился к ней… А девушка не нашла в себе силы оттолкнуть плачущего ребенка, который просто умирал. Он даже добежать до нее не смог, потерял сознание. Сердце молодой женщины не выдержало. Когда бабушка Селло со слезами просила ее взять на руки мальчика, она не могла отказать.

Даже мужчина не мог сдержать слез. Бабушка и не скрывала их. Мать и сын — чужие для нее финны, стояли перед ней и плакали.

Девушка пыталась положить малыша на кровать, но он тут же проснулся и крепко, насколько позволяли его исхудавшие ручки, обнял ее и буквально впился в ее шею. Он не хотел расставаться с матерью.

Бабушка подошла к девушке и усадила ее на кровать.

— Садись, дочка! — сказала она на ломаном русском языке. У них много лет работал русский конюх, и финны предпочитали общаться с ним на русском языке. Теперь знания пригодились. — Не волнуйся, не бойся нас! Мы тебе не враги. Ты видишь, какое горе случилось в нашей семье.

Девушка кивнула.

— У нас умер двухлетний малыш, умерла его мама. И чуть не умер Селло. А ты его спасла. Не бросай нас! Мы тебя не оставляем навсегда. Только на время! И денег заплатим много. Только побудь сейчас матерью этому несчастному мальчику.

— Хорошо. Я согласна. Но и вы мне обещайте, что дадите мне возможность вернуться домой. У меня там маленький сынок, такой же по возрасту, как Селло.

В этот момент проснулся самый маленький — Олави. Ребенок захныкал. Бабушка бросилась в другую комнату, взяла на руки мальчика и вернулась, держа на руках годовалого ребенка. У девушки расширились глаза. В них был ужас и испуг. Еще один ребенок, которому она обязана стать матерью по их устной договоренности, наступившей только что.

Бабушка была сама любезность. Чего не сделаешь ради внуков?!

— Как тебя зовут, дочка?

— Аня.

— Ну, будешь Айной. Так звали умершую мою невестку, мать малышей.

Тебе надо вымыться с дороги. Ты вся замученная и уставшая. Как только Селло отпустит твою шею, ты его уложи в кровать, а сама приходи в кухню, я там приготовлю горячую воду, чистую одежду, ты искупаешься в корыте, чтобы легла спать чистенькая. Тебе надо отдохнуть. Береги свое здоровье. Знай, что я всегда буду держать твою сторону. Постараюсь стать тебе матерью. У тебя мать есть?

— Есть.

— А муж есть?

Айна покачала головой отрицательно.

— У меня сынок есть и мама. Это вся моя семья.

— Они без тебя не пропадут. А потом ты вернешься и денег привезешь с собой. Ну, Айна, я пошла готовить воду для купания. Жду тебя в кухне. Да, я забыла тебе сказать, что мое имя — Каролина.

Каролина разогрела в очаге ужин. На столе появились кусочки отварного мяса, хлеб, зеленый лук. В котелке варился картофель. Через полчаса в кухню пришла Айна. Бабушка помогла Айне помыться, принесла отвар какой-то травы, чтобы прополоскать волосы. И они сразу стали такие шелковистые и ароматные, что Айна приятно удивилась.

Пока девушка переоделась в одежду Айны, пока ела простую деревенскую еду, она незаметно осматривалась по сторонам и поняла, что попала не к бедным людям. Дом был просторный, с высокими потолками. Очаг большой, даже обеденный стол был огромным, рассчитанным на большую семью.

Каролина сидела напротив, подперев кулачком щеку, и смотрела на девушку. Айна подумала, что незнакомая женщина смотрела на нее как мать. И сквозь слезы улыбнулась Каролине.

— Вы чем-то похожи на мою маму.

— Ты только не плачь. А то тебя твой сыночек не дождется. Береги себя! И теперь иди спать. Спи на кровати рядом с Селло, а я с маленьким теперь сплю. Он такой крохотный, и ему очень нехватает материнского тепла.

Глава 3

Аня совсем расслабилась. У нее не было сил даже доплестись до кровати. Каролина взяла девушку под руку и привела ее в супружескую спальню Хенрикки. Тут уже спал на широченной кровати маленький Селло. Он казался таким крохотным на этом большом ложе. Как только Аня легла рядом с ребенком, он моментально проснулся, снова обнял ее за шею, уткнулся носиком в ее плечо и так сладко засопел, что бедная девушка чуть не разрыдалась. Не от большой любви к чужому ребенку, хотя по-человечески ей было жаль малыша. Она вспомнила запах своего сыночка Ванечки. Он точно также засыпал у нее на плече, обнимая маму за шею.

Она лежала на чужой кровати, в чужом доме и, что еще более ужасно, в чужой стране. Хорошо, что тут ее хоть Каролина понимает. Аня почувствовала себя совсем маленькой и одинокой. Ощущение было такое, как в детстве, когда она заблудилась в лесу. Поднимала головку и смотрела на верхушки деревьев, сквозь которые едва было видно голубое небо. И никого вокруг не было… Она чувствовала себя маленьким листиком, который оторвался от матери-дерева и не знает, куда теперь его унесет. Тогда ее бросились искать десятки людей, и до наступления темноты отыскали малышку под огромным деревом. Она свернулась в клубочек и пыталась согреться. В те далекие годы ее нашли. А кто найдет сейчас, если никому не известно, куда она исчезла.

Сейчас Аня тоже свернулась в клубочек, одной рукой обнимая спящего малыша, а второй — вытирала без конца бегущие по лицу слезы. Подушка уже была мокрой от слез. В конце концов, усталость взяла верх — Аня уснула.

Похоже, спала она не более полутора часов, потому что даже еще не наступил рассвет, а она вскочила с кровати. И первой была мысль о сыне. Как он, бедненький, без мамы. Они же еще ни разу не расставались! Она будет выхаживать чужих малышей, а любимый и единственный — без мамы, плачет ночами и спрашивает бабушку, когда же придет мама.

По законам природы утро должно сменить ночь, и оно сменило. Маленький Селло не оставлял маму ни на минуту. Он что-то лепетал и рассказывал ей обо всем. Аня только кивала ребенку головой, чтобы он понимал, что мама его слышит. Каролина пришла с малышом Олави. Если Селло еще помнил свою маму, то для Олави было пока без разницы, кто его держит на ручках. Аня взяла маленького на руки, он смотрел в ее глаза доверчиво и открыто, ребенок не ожидал ничего плохого от взрослых. У Ани сердце дрогнуло. Она прижала его к себе, погладила по головке, поцеловала и отдала ребенка Каролине.

— Каролина давайте определимся, что я должна делать. Мои обязанности.

— Айна, твои обязанности — дети. Больше ничего. У нас на усадьбе живут работники. Тут четыре семьи. Им построили отдельные домики на окраине холма. В дом приходит один раз в неделю женщина, которая наводит порядок в доме. Еду готовлю я сама. А ты будешь смотреть за детьми. Когда захочешь отдохнуть, предупреди меня, я заберу детей, а ты можешь выспаться как следует.

— Спасибо, Каролина! У вас доброе сердце.

Так потянулись унылые дни. Иногда в хлопотах Аня забывала о своей разлуке с мамой и сыном, но иногда горе наваливалось на нее такой огромной горой, что выбраться из-под этой горы просто недоставало сил.

Хозяин занимался делами. За малышей он был теперь спокоен. Его горе было так велико, что даже присутствие молодой красивой женщины в доме не влияло на его душевное состояние.

Аня в душе была рада тому, что не подвергается приставаниям хозяина. Но однажды Хенрикки повел себя совершенно неадекватно. Он проходил мимо, когда Аня развешивала белье на веревке, она даже не смотрела на хозяина. У нее были дела и ей не до мужчин. Хозяин внезапно протянул к ней руку и больно ущипнул за бок. Такой больной щипок никак не был похож на ухаживания.

Девушка вскрикнула довольно громко и резко спросила, что ему нужно от нее. Он оглянулся по сторонам, опасаясь очевидно, гнева матери, и прошипел прямо Ане в лицо:

— Что надо? Ничего! Ты живешь, а моей Айны нет на свете!

— Разве я в этом виновата? Я выполняю обещанное, стараюсь заменить детям мать. Но ты обещал мне отправить меня домой. А прошел уже год. Сколько мне еще быть у тебя в плену?

— Ты будешь здесь до тех пор, пока дети нуждаются в тебе. — Его слова звучали резко. Очевидно, он и не собирался поступать по-другому. Ему нужно было усыпить бдительность девушки. Он как-то странно сгорбился и пошел прочь от Ани. Она понимала, что внутри него бушует гнев. Она вот жива, а его жены с ним рядом нет…

После этого случая Аня стала побаиваться хозяина. За это время она очень сдружилась с Каролиной. Они были как мать и дочка. Все время старались друг друга заменить в работе. Ведь Каролина была уже совсем старенькой. Горе сына ложилось на ее душу тяжким грузом. Дети росли и радовали семью. Даже Аня, которую все в доме звали Айной, привязалась к детям и баловала их так же, как бы она баловала своего Ванечку.

Однажды Айна решилась на разговор с Каролиной. Она выбрала момент, когда Хенрикки не было дома, и сказала бабушке напрямик:

— Каролина, я хочу вернуться домой. Посмотри, ведь уже прошло пять лет с тех пор, как меня выкрали из родного поселка. Хенрикки обещал вернуть меня домой, но теперь об этом и слышать не хочет. А я хочу убежать.

Бабушка Каролина испуганно взглянула на Айну, ойкнула, прикрыла рот ладошкой и долго не могла прийти в себя. Потом схватила за руку девушку и утащила ее в кухню. Тут точно никто бы их не услышал. Дети спали. В доме они были одни.

— Дочка, я тебя очень хорошо понимаю. Но то, что ты затеваешь, очень опасно. Ты хоть знаешь, что на границе очень много тропок. А почему их так много? Их тут сотни, и прокладывали их специально. Многие из них заводят незнакомого человека в трясину, и он неминуемо погибнет в болоте, его засосет вглубь в течение одной минуты. Не успеешь выбраться.

Без проводника не выйдешь на российскую сторону. А проводники не согласятся пойти против моего сына. Он богат и упрям. Расставаться с тобой он не хочет. Ты заменила его детям мать. Он отпустит тебя, но это будет позже. Когда вырастут мальчики. Обещай мне, что ты не пойдешь на верную погибель!

Аня долго сидела, закрыв лицо руками. Когда отняла ладони от лица, Каролина увидела залитые слезами щеки своей Айны. Они обнялись, долго плакали от безысходности, а потом пошли к детям.

Прошло уже семь лет с тех пор, как Айна попала в финский дом и стала матерью чужим детям. Она привязалась к ним, любила как собственных кровных детей. Старшему Селло было уже 11 лет. Отец выписал учителя. Он жил на усадьбе и давал уроки обоим мальчикам.

Наступил день рождения Селло. Отец купил ему в поселке велосипед, и мальчик гонял на нем по всей усадьбе. Всем это нравилось и доставляло удовольствие наблюдать, как укрепляется мускулатура у Селло. Все шутили, что скоро в усадьбе будет свой кузнец, ведь имя Селло переводилось как слово «кузнец».

Однажды Селло летел на своем велосипеде мимо Айны, он махнул ей рукой и радостно смеялся. Скорость доставляла ему большую радость, когда ветер свистел в ушах… Внезапно он упал вместе с велосипедом на дорожку, изо рта хлынула кровавая пена, ребенок потерял сознание. Его лицо стало синеть. Прибывший на усадьбу доктор подтвердил диагноз нарушения кода ДНК. Через месяц Селло скончался. Горе всей семьи было огромно.

В том же году из жизни ушла Каролина. Она не могла больше переживать смерть безвременно ушедших внуков. С ее уходом Айна лишилась самого родного ей человека. За семь лет жизни на усадьбе Каролина оставалась для нее матерью. И теперь Айна осталась совсем одна. Если не считать Олави. Ему было восемь лет. Он верил, что Айна — это его мама. А на усадьбе никто не распускал язык, хотя всем была известна правда. Приказы Хенрикки исполнялись безоговорочно — он был строгим хозяином.

Остался один сын у Хенрикки — Олави. Младший сын был не по годам умным и серьезным человечком. Он мечтал стать доктором, исследователем. Он мечтал вылечить всех, кто болен. Отец обещал отвезти сына в Хельсинки, обеспечить его и дать возможность учиться в университете. Но и этот славный мальчик дожил до 16 лет, больше его организм не мог выдержать. Генетическая наследственная болезнь крови по линии матери забрала и саму мать, и малышей, которых она подарила мужу. Никого не осталось.

Айна видела, в каком состоянии пребывал Хенрикке. Он еще не состарился, он нажил состояние. А кому он все это оставит? Когда он увидел признаки болезни у младшенького, исчезла всякая надежда на старость в доме, где будут взрослые дети. Он мечтал нянчить внуков… Но ни детей, ни внуков теперь уже не дождаться.

Правда, оставалась на усадьбе еще и Айна, молодая, по сути, женщина, которая вполне могла нарожать ему целую армию пацанов. Эту мысль он вчера совершенно четко ей озвучил. Он видел испуганные глаза русской, но ее чувства не задевали его сердца. Он — фанатик большой семьи, наследников… И только русская женщина может обеспечить ему реализацию мечты о наследниках.

Наступило утро. Айна боялась даже выйти из комнаты. Она вчера услышала решение, что сегодня станет женой Хенрикки. Бежать было невозможно. Где бы она ни была, ее все равно найдут местные жители и вернут хозяину. Весь день Хенрикки где-то пропадал, его не было дома. Как оказалось, он просидел весь день на кладбище. Прощался со своей Айной.

Вечером он появился, вошел к ней в комнату и швырнул на кровать какой-то сверток.

— Примерь. Ты сегодня должна быть в этом платье. Любимое платье моей Айны. В нем она была на нашей свадьбе. — И вышел из комнаты.

Айна понимала, что ей придется надеть платье, и замуж за него она будет вынуждена выйти.

Поскольку жили они в большом удалении от населенных пунктов, то обряд венчания Хенрикки решил провести сам. Для этого на большом кухонном столе он установил несколько свечей. Достал две иконы. На стол положил два кольца. Как поняла Айна, одно кольцо принадлежало ему во время брака, а второе — осталось от жены. Теперь она должна будет полностью принять на себя всю жизнь и проблемы этой чужой для нее семьи.

Сердце бедной женщины колотилось в груди, руки дрожали. Хенрикки молча показал ей на сверток с платьем. Айна ушла в свою комнату, развернула сверток и увидела прекрасное шелковое платье небесно-голубого цвета с белыми крупными горохами. Длинный широкий бант должен был служить поясом. Айна все 15 лет донашивала вещи Айны. Но это платье увидела впервые.

Ей ничего не оставалось, как надеть платье умершей женщины. Ощущение это совсем лишило ее жизненных сил. Платье было сшито как будто специально для русской девушки. Красоту придавал ему широкий пояс, который завязывался бантом. И концы этого красивого банта опускались до края подола платья. Это было очень красиво. Айна посмотрела на себя в зеркало. На нее смотрела голубоглазая стройная женщина, которая вполне могла бы еще быть невестой, стать женой любимого человека, родить ему наследников… Но не этот случай! Не замужество в плену…

Раздался голос Хенрикки:

— Айна, я жду!

Она вошла в кухню. Жених тоже переоделся в более подходящую для данного случая одежду. Его когда-то белая, а теперь пожелтевшая праздничная рубашка тоже, очевидно, была со свадьбы. И, наверное, все эти пятнадцать лет лежала вместе с платьем в горошек где-то в сундуке.

Айна вошла в кухню и остановилась. Командовал здесь Хенрикки. Он обернулся и увидел невесту. Она показалась ему настолько красивой, что глаз невозможно отвести. В нем впервые за долгие годы в статусе вдовца проснулась мужская сила. Его похотливый взгляд совсем напугал Айну, и она съежилась. Женщина с ужасом представила надвигающуюся на нее тяжелую фигуру Хенрикки. Что с ней будет? Он сомнет ее как нежный цветок, и жизнь превратится в совершенный ад. К ее ужасу она понимала, что защиты нет. И не предвидится.

Спазмы в груди мешали ей вдохнуть воздух полной грудью. Она беззвучно открывала и закрывала рот. Но не могла сказать ни слова. Силы покинули ее, и она свалилась на каменные плиты. Раздосадованный Хенрикки подумал, что эта русская — очередная кандидатура на кладбище. И что не видать ему никогда теперь детей, похожих на него самого. Тем не менее, он заботливо склонился над ней, поднял ее на руки и перенес на кровать. Принес холодной водицы в кружке.

Айна открыла глаза и увидела склонившуюся над ней грузную фигуру хозяина, его большую лохматую голову. Она закрыла лицо руками и заплакала. Хенрикки даже не ожидал от себя таких эмоций. Он схватил руку Айны, покрыл ее поцелуями и сказал с теплом в голосе:

— Айна, напрасно ты меня боишься. Я никогда не обижу тебя. Ты посмотри, мы с тобой остались на всей усадьбе вдвоем. Нам судьба даст еще детей, и мы будем счастливы. Наши дети будут учиться в Хельсинки. Они станут образованными людьми. Пойдем, пройдем обряд венчания, и ты станешь моей женой.

Невеста лежала не шевелясь. Он поднял ее на руки и принес в кухню. Поставил ее на ноги перед столом, на котором лежали две большие иконы. Взял ту, что поменьше и передал ее Айне. Сам взял другую икону. Обряд венчания начался. Никогда Айна не слышала, чтобы венчание проходило без батюшки. Но тут хозяйничал Хенрикки. И никакой это не обряд, а просто торопливый подход к первой брачной ночи… Ужас снова охватил Айну.

Хенрикки что-то быстро и часто говорил на непонятном ей языке. Бормотание его переходило в рев медведя. Он держал перед собой икону и исступленно что-то говорил святому, изображенному на ней. Он просил, а порой и требовал от Бога заслуженное счастье, тряс икону в руках, кричал… Поднимал икону над головой, и Айне казалось, что он в любой момент может изо всей силы хряснуть иконой о каменный пол… Это зрелище было ужасным и внушало ей страх. Потом повернулся к невесте и рявкнул:

— Молись и ты! Проси нам счастья, проси много детей! Мы еще можем стать с тобой счастливыми! — И вновь погрузился в свои ужасные молитвы.

Айна всмотрелась в лик иконы, там была изображена Божья Матерь. Она смотрела на Айну, и в ее взгляде было сострадание. Айна поцеловала икону и слова полились потоком. Она просила, в первую очередь, позволить ей встречу с сыном, которому вот недавно исполнилось 19 лет. Что она не видела его уже 15 лет. Слезы бежали ручейками и падали на чужое платье… Айна рыдала и просила Матерь Божью защитить от этого человека, который похитил ее из родного дома. Оторвал от сыночка и от мамы. И она повторяла одни и те же слова:

— Матерь Божья! Защити меня, помоги мне, спаси меня от этого ужасного человека! Я не хочу быть его женой… Лучше мне умереть! Но и умереть я не могу, меня ждет мама и сыночек.

Молящиеся жених и невеста не заметили, как началась гроза. Хлынул сильный дождь. Раскаты грома и молнии, пересекающие все небо, сверкали прямо над домом Хенрикки. Молитвы жениха и невесты были диаметрально противоположными. Каждый из них просил несовместимые между собой вещи. Господь решил положить конец этой молитве.

Все небо озарилось сверкающим светом молнии. Она пронзила небо с высоты и