Глава 1
Про детство, то есть совсем детство

<<щелчок кнопки>>

— И чего говорить?

— Да что хочешь. Всё что угодно говори — магнитофон запишет.

<<щелчок кнопки>>

— А ты магнитофон на время взял, или он у нас навсегда?

— Навсегда. Так что думай, что говорить. Я тебя не тороплю.

Отец перемотал кассету, нажал на «плэй», и из магнитофона зазвучал голос как будто незнакомой, другой девочки. Противный такой голос.

«И чего говорить?»

— Видишь, Юльк, записывает. Ты вырастешь, а кассета останется. Будешь потом себя маленькую слушать.

— А ты будешь? — с азартом подхватила маленькая Юля.

— Мне тебя и сейчас хватает. Будешь теперь с магнитофоном разговаривать, а не со мной. Я хоть после работы поспать нормально смогу, — мечтательно протянул отец.

— Не, не сможешь. Я тебе не дам. Я громко разговаривать буду.

Отец легонько ткнул девчонку пальцем в нос.

— Ты чудовище, Юльк.

Она растопырила пальцы, изображая когти, оскалилась и зарычала:

— Р-р-р-р-р-р-р-р-р!

— Правильно, рычи! — отец одобрительно кивнул. — «Моторчик», как логопед учил.

Юля зарычала ещё сильнее, чтобы отец понял — она не в этом смысле рычит, а в том, что она теперь чудовище — большое, злое и страшное:

— Р-р-р-р-р!

— Рычит она на меня. Я вот тоже так умею. Напугала ежа…

— Чем?

— Ничем. Р-р-р-р-р!

— Р-р-р-р-р!..

Как раз вернулась с работы мама — увидела, как муж с дочкой бодаются лбами и рычат, а посередине комнаты стоит новый японский магнитофон на две кассеты. Подумала: «Не квартира, а телевидение. Никогда не знаешь, что тебе тут покажут». Зачем-то плечами пожала, как будто её кто-то о чём-то спрашивал, а она отмахнулась, типа: «Я-то почём знаю», — и пошла на кухню разбирать сетку с продуктами.

<<щелчок кнопки>>

— Я веду репортаж с места преступления! Принц королевства Гессе-Веймар был найден мёртвым у себя в кабинете, когда во дворце проходил традиционный весенний бал, на котором собрались самые красивые принцессы из соседних стран!..

Принцесса Полосатой Республики. Нам стало известно, что у неё с принцем был бурный роман…

Инфанта Нарцисса. В кабинете принца были обнаружены её письма весьма пикантного содержания…

Наследница Космического Ранчо, активно сопротивляющаяся попыткам родителей выдать её за кого-нибудь замуж…

И герцогиня Улья, компромата на которую нам раздобыть не удалось. Так кто же прикончил незадачливого принца? Вот в чём вопрос! Какие будут версии у следствия?..

<<щелчок кнопки>>

Юля разложила перед отцом почти все свои игрушки, чтобы было интереснее, чтобы было больше подозреваемых.

Принцессу Полосатой Республики играла настоящая Барби, которую родители подарили на Новый год — свозили Юлю в большой магазин игрушек, где цены были в УЕ, разрешили выбрать себе одну куклу, только не очень дорогую, чтобы Дед Мороз потом знал, что класть под ёлку. Юля ткнула пальцем в куклу в чёрно-белом полосатом пиджаке, с аккуратно уложенными золотистыми кудрями и большущими серёжками. Чуть позже она эту куклу, правда, нашла в шкафу, но решила, что Дед Мороз её просто родителям отдал заранее, чтобы потом в Новый год работы было поменьше.

Инфанта Нарцисса же была поддельная Барби с вещевого рынка, которую привезли в подарок какие-то родственники. Было не очень понятно, кого именно делали на фабрике, — кукла была вроде и фея в цветочном платье с цветочным ободком, но из головы у неё торчали пчелиные усики-антенны, сделанные из проволоки.

Наследницей Космического Ранчо назначили розовую фигурку космонавта, которую кто-то забыл у отца на работе, и потом она закономерно перекочевала к Юле. А герцогиней Улья провозгласили плюшевую пчелу, одну из примерно десятка, но самую любимую — наверное, из-за неизвестно откуда взявшегося белозубого оскала.

Отец обречённо разглядывал игрушки. Он знал, что это не простая игра в угадайку — Юлька оставила ему подсказку и очень обидится, если он не подыграет или хотя бы не попытается понять, какая именно кукла где-то за кадром зарезала бедного Кена, который сейчас лежал на полу, раздетый по пояс и облитый кетчупом.

— Ну, даже и не знаю…

— Погоди, пап, я запись включу, чтобы репортаж получился.

Отец бросил измученный взгляд на магнитофон, за покупку которого он себя уже раз сто проклял.

<<щелчок кнопки>>

— Теперь говори, — одобрительно кивнула Юля.

— Итак, кто бы это мог бы-ы-ыть?.. Если не учитывать одно маленькое чудовище, которое уже третьего Кена за полгода угробило, и…

— То есть детективы подозревают, что за убийством может стоять кто-то другой? Не одна из принцесс? — девочка тут же оживилась и хитро прищурилась.

Отец двумя пальцами поднял принцессу Полосатой Республики.

— Ну… Если учесть, что мы вчера смотрели мультик, в котором утка-бандит в тюрьме носил костюм в такую же полоску, то…

Юля чуть не заорала от радости:

— Похоже, преступнику удалось обвести полицию вокруг пальца! Инспектор Папс приказал арестовать принцессу Полосатой Республики, даже не изучив тело покойного… Инспектор не понял, что преступница оставила на теле жертвы очевидные следы… Мертвец буквально лежал в луже…

И тут в гостиную ворвалась мама:

— Так, бандиты, выкладывайте — кто с кухни банку мёда увёл?

Отец тут же показал пальцем на Юлю, а Юля в свою очередь — на зубастую плюшевую пчелу.

— Она! — ответили хором.

— Мёд на базу, или оба без медовика останетесь!..

— Ты такая красивая, когда угрожаешь мне медовиком, — шепнул папа маме, пока Юля доставала банку из-под стола, и всё это тоже осталось на той кассете. Ещё бы кассета при переезде потом не пропала — совсем было бы хорошо.

Глава 2
Про плохую работу

В редакции одна проблема была — провод у чайника отходил, и, чтобы вскипятить воду, нужно было вилку в розетке придерживать рукой. Вообще, нет, так неправильно — нужно было просто новый купить, но начальник жадничал, говорил, вы, мол, сюда не чаи гонять пришли, хочешь чаю — стой у стенки, держи вилку, работай кипятильником. Вот Юля сейчас и держала чёрную пластмасску, ненавидела себя за то, что налила полный чайник, и теперь ему кипятиться не минуту-две, а все пять.

Коллеги смотрели как на прокажённую — сейчас будет чай пить, а могла бы работать. Ну как «коллеги» — один только начальник, сидевший за столом, у которого вместо ножек были стопки книг. Высоченный начальник за столом был похож на подростка, которого усадили за парту первоклассника: не знал, куда ноги деть, сиделось явно неудобно, а пристального взгляда с Пчёлкиной не сводил. В нём буквально читалось: «Сачкуешь, стажёрка?» Юля не выдержала, нарушила главное правило драматургии и ответила вслух на немой вопрос:

— Да, сачкую. Я устала. У нас в редакции пластиковые стулья из шашлычной — у меня от них спина затекает.

— А это в нашем деле нормально, можно сказать — профессиональный недуг. Не можешь считаться газетным журналистом, пока пояс из собачьей шерсти на последние деньги не купишь, потому что сил уже нет никаких больше, — и вот вроде бы в шутку сказал, а потом с искажённой от боли рожей схватился за поясницу.

— Ладно, Юль, мне тоже кофе плесни, раз пошла такая пьянка и мы чайник поставили.

— Уже сразу «мы», Никита Ильич? — Юля ехидно улыбнулась.

— Ага, всей редакцией ставили. Я не виноват, что у нас на ставке только ты и работаешь. Моя бы воля — я бы и тебе платил в обход налоговой, но у тебя же практика, для института надо, я всё понимаю.

Чайник наконец забурлил, щёлкнула кнопка, погасла красная лампочка — бдение у розетки кончилось, можно было разливать кипяток по огромным кружкам.

***

— Юль, вот ты мне скажи — ты после института чем заниматься планируешь? — задумчиво спросил начальник.

— А что, у вас есть вакансия человека, который вилку в розетке держит?

— И это тоже, — отхлебнул из кружки. — Хочу работу тебе предложить. Очень плохую. Платят мало, начальник — скотина…

— И — дайте угадаю — стулья в офисе ворованные, с летней веранды. Пластиковые.

— Ну ты размечталась, мать — стулья, говорит! Не — стульев на той работе пока вообще нет. Как и офиса.

— А вот это всё — что? — Юля размашистым жестом окинула рабочее пространство вокруг, чуть не разлив кофе.

— Это, Юль, офис газеты «Пётр-Пресс», которую где-то через неделю решением суда ликвидируют. Может, даже учредителя посадят, я пока не знаю, за что, но они найдут, за этим дело не станет.

— Никита Ильич, так вы же и учредитель, и владелец, и главный редактор… — Юля нахмурилась.

— Сразу видно, что ты никогда в выходные данные не заглядывала. Я на себя в последний раз что-то регистрировал лет десять назад. С тех пор только зиц-председатели, эрзац-издатели и прочие подставные лица, — начальник назидательно поднял указательный палец. — У властей на фамилию «Кожевников» аллергия, с высыпаниями в виде судебных приставов. Так вот, в данный момент одно наше доблестное издание закрывается, зато наклёвывается газета «Лен-Сплетня», с бесплатными объявлениями и цветной рекламной вкладкой.

— Сложные у вас схемы, Никита Ильич, — всё больше хмурилась Юля. — А ещё я не понимаю, зачем я вам нужна. Я тут стажируюсь два месяца, и вы за это время все мои материалы завернули.

— И правильно сделал. Не хватало мне, чтобы моя студентка села, не успев корочки получить.

Кожевников вынул из ящика стола оранжевую папку с её распечатанными статьями.

— Вот смотри: про домогательства в детском лагере — это сразу расстрельная статья, во всех смыслах. Лагерь элитный, даже вожатые упакованные по полной. Статья выходит — и Пчёлкина сразу идёт в суд, защита исполняет этюд Саши, идущей по шоссе, а Пчёлкина получает условку за вымогательство. Там такая публика — они даже заикаться про клевету не будут, сразу найдут свидетелей, на глазах у которых ты деньги требовала, чтобы статья не вышла.

— Допустим, Никита Ильич.

— Далее по списку: про замминистра, про побоище под Питером.

— Что, тоже расстрельная статья? Замминистра в суд подаст?

— Не подаст, некому, — главред мотнул лысой головой. — Его со вспоротым горлом нашли.