Евгений Майоров

Детективные хроники. Новое дело

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайн и оформление обложки София Димитриади

© Евгений Майоров, 2018

Зима накрыла южный город. До новогодних праздников подать рукой. На дворе был 2007 год. Многое изменилось с того времени, когда дело «Виадук» было закрыто. Что заставит двоих следователей вновь взяться за работу с тем же энтузиазмом, что и раньше? Каким будет новое громкое дело? Через что им придётся пройти на этот раз? Ответы на все вопросы находятся прямо здесь: в заключительной книге из серии нашумевших детективов «Детективные хроники». Новое дело ждёт тебя!

18+

ISBN 978-5-4493-9281-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Детективные хроники. Новое дело
2. От автора
3. Работа. Часть 1
4. Спокойствие. Часть 2
5. Помутнение. Часть 1
6. Работа. Часть 2
7. Помутнение. Часть 2
8. Работа. Часть 3
9. Помутнение. Часть 3
10. Работа. Часть 4
11. Помутнение. Часть 4
12. Работа. Часть 5
13. Спокойствие. Часть 3
14. Работа. Часть 6
15. Послесловие

От автора

Приветствую тебя, дорогой читатель. Это заключительная книга из серии «Детективные хроники», рассказывающая о приключениях двух следователей: Андрея Сергеевича и Михаила. Должен сказать, очень сложно держать поднятую планку, но я приложу все усилия, чтобы заключительная часть серии получилась ничуть не хуже предыдущих. В этой части тебя ждёт ещё больше персонажей, сюжетных поворотов и иных точек зрения на происходящее. Устраивайся поудобнее, мы начинаем.

Работа. Часть 1

23 декабря 2007 год. 15:00

Пришлось заехать на работу, бумажные дела займут по меньшей мере часа два. Завтра понедельник, я запланировал опоздать в отделение, поскольку после сегодняшнего вечера приду домой поздно. Всё логично: потрачу пару часов лишнего времени сейчас, подготовлю отчёты для планёрки, чтобы на час дольше поспать в понедельник утром. Этот час многое решит. Иной раз кажется, что взрослая жизнь состоит из работы и домашних хлопот, а между ними лишь короткий промежуток времени, называемый отпуском, о котором я могу сейчас только мечтать. «Доживу до февраля и не буду ничего делать целых две недели», — так бы я думал, если бы жил своей прежней жизнью. Но Наташа находится на третьем месяце, после новогодних праздников собираемся на УЗИ, уже можно будет определить пол ребёнка. А в феврале наконец-то мне дают квартиру по сроку службы и заслуги перед отделом, очередь дошла. Так что свой будущий отпуск я разделю на две части: во-первых, буду бегать с Наташей по больницам, во-вторых, буду делать ремонт в новой квартире. Надеюсь, к лету переедем из съёмного жилья в свою берлогу. Конечно, квартира не из лучших и не в лучшем месте: восточный район города, далековато от центра, да ещё и угловая. У меня знакомый живёт в угловой квартире, говорит, что летом там жарко, а зимой холодно, кондиционер не сильно спасает. Но как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят. Эх, и всё-таки как здорово раньше было: прогуливай себе школу, а после и училище, только знай меру. Работу… не прогуляешь. Что-то я совсем замечтался, надо поработать. На столе лежит стопка бумаг, часть из них нужно занести в электронный документооборот, подготовить материалы для планёрки. Как представлю, что скоро годовой отчёт, — сразу становится дурно. Лучше не буду о таком думать, нужно быстро всё разгрести и ехать к ребятам. Ещё и машина барахлит, последние два месяца приходится пользоваться общественным транспортом и такси, не могу найти время, чтобы съездить в автосервис. Каждое утро мне катастрофически не хватает пары лишних часов сна, то на Наташу посреди ночи нападёт жор — топает на кухню и копается в холодильнике, то сосед на своём мотоцикле приедет и тарахтит под окном в два часа ночи… что за кретин? А утром соседский пудель начинает тявкать обычно на час раньше будильника. Я когда-нибудь его пристрелю из своего табельного, честное слово. Не такой я себе представлял взрослую жизнь, не такой.

19:30

Самый приятный момент — когда поднимаешься в этом стеклянном лифте. Предвкушение отдыха. К сожалению, в городе не осталось ни одного нормального бара, пусть земля будет пухом этим святым местам. Время идёт, всё меняется, теперь в нашем городке осталось три типа пивных заведений: пабы, ночные клубы, пивные. Баров как таковых, увы, уже нет. Даже и не знаю, с чем это может быть связано. Двери лифта открываются, я выхожу на четвёртом этаже. Это пивная, называется «Душистый хмель». Её не так давно открыли, и для пивной тут весьма уютно. Антураж средненький, в сравнении с барами, но, с другой стороны, глупо сравнивать. Бар — это бар, а пивная — это пивная, так вот для пивной тут довольно мило, и цены лояльные. Вижу ребят за столиком, так и знал, что буду последним. С этой работой никакого свободного времени. А они уже пьют пиво и жуют пиццу. И почему мне кажется, что я работаю больше, чем они? Хотя мы из одного отделения…

— О, Мишка, ну наконец-то! Что так долго-то? — Витя меня замечает ещё до того, как я подхожу к столику.

— Извиняйте, по работе задержался.

— По какой ещё работе? Выходной же. Сам позвал, сам опаздываешь, работничек, — подхватил Братулин.

Гена просто посмотрел на меня и отхлебнул пива:

— И жизнь хороша, и жить хорошо.

Я пытаюсь как-то оправдаться, но понимаю, что это бесполезно: трое против одного, учитывая, что сегодня с нами Братулин, который больше всех любит возмущаться, я лучше промолчу на этот счёт.

Компания сегодня у меня не из лучших, но зато с ними весело, каждый индивидуален. Витя любит умничать, заниматься самолюбованием, пытаться казаться всезнающим, получается это у него не всегда. Антон Братулин не так давно перевёлся в наше центральное отделение из восточного, также работает следователем, чаще всего в паре с Геной. У него такая дурацкая, смешная фамилия, что мы с ребятами всегда называем его по фамилии, а не имени. Он даже и не знает, что мы таким образом подшучиваем. Братулину сорок лет, он значительно старше меня и Вити, но всего на два года старше Гены. Братулин очень любит возмущаться, иной раз создаётся впечатление, что если есть на свете человек, который недоволен всем и вся, — так это Братулин. Но это забавляет. Он любит критиковать всех: людей, политиков-«нелюдей» и особенно женщин. У него такой склад ума, словно он считает, что везде должен быть равноценный обмен, что всё в этом мире несправедливо. Этот человек словно застрял в Советском Союзе. Что касается Гены, то в свои тридцать восемь он особо не блещет умом, как и те двое, холост, живёт с мамой. Жениться не планирует, да и поздно ему уже, вся голова седая, хоть бы волосы красил… хотя нет, было бы смешно видеть крашенного Гену. Гена — обычный, среднестатистический гражданин нашего общества. Работает, ест, выпивает, спит, живёт с мамой и больше ему ничего не нужно. Наверно, я ему даже немного завидую, поскольку чисто морально не смог бы принять такой образ жизни. Интересно, что они думают обо мне? Несмотря на всё это, с ними весело, пусть каждый со своими тараканами в голове, но это мои коллеги, мне с ними ещё работать. Сегодня мы малым составом. Женя, второй криминалист, отдыхает за городом. Олег и Саша в отпуске. Лихацкий не так давно вышел на пенсию, все мы вздохнули с облегчением, вместо него сейчас Волков, который ранее временно его подменял. С Волковым работается намного лучше, он принципиально не матерится, в его арсенале есть два ругательных слова: если он обозвал тебя двоечником или негодяем, значит ты где-то напортачил, значит он недоволен твоей работой. Но всё равно, начальство — есть начальство, его я звать не стал. Что касается Андрея Сергеевича, к сожалению, он всё-таки не восстановился на службе, грустно это осознавать. Сейчас он работает начальником охраны склада сладостей «Каскад», по выслуге лет уже получает пенсию, а учитывая его сбережения, — явно не бедствует. Видимся мы с ним не часто, примерно раз в сезон. Последний раз я заезжал к нему в гости в сентябре, он даже и не знает, что Наташа беременна, что мне наконец-то дают квартиру. Обязательно заеду к нему до новогодних праздников поделиться радостью, узнать, как у него дела.

Гена снова цедит пиво, при этом чмокая ртом.

— Ну, давай, Миш, за тебя.

Мы чокаемся пивными кружками. У меня не день рождения. Просто на этой неделе официально подтвердили, что очередь на получение квартиры дошла до меня. Уже в феврале у нас с Наташей будет собственная жилплощадь, я несколько лет мечтал об этом, ведь на съём нынешней квартиры уходит почти ползарплаты. Процесс немного ускорился, когда на работе узнали, что Наташа беременна. Вот я и проставляюсь перед ребятами.

21:00

Витя допивает очередную кружку пива и достаёт из кармана упаковку сигарет. Гена тут же возмущается:

— Блин, Вить, давай ты на улице покуришь?

— С чего это я должен на улицу выходить?! Холодина. Вон, все в зале курят.

— Вить, я тебя прошу.

— А, чёрт с тобой, ладно. — Недовольный Витя убирает упаковку сигарет обратно в карман и тут же решает сменить тему: — Ну что, Миха, расскажи-ка нам холостым, как она, семейная жизнь-то?

Вопрос был внезапным, но вполне обыденным.

— Семейная жизнь нелегка, но пока справляемся. Порой, конечно, ссоримся, гормоны у Натахи играют из-за беременности.

В диалог встревает Братулин:

— Беременная — это ещё не повод, ты смотри, спуску-то ей не давай, особо не расслабляйся, а то на шею сядет и ноги свесит.

Братулин был в своём репертуаре. В его годы у него совсем не складывались отношения с женщинами, он не понимал простой истины: женщины не мыслят так, как мужчины. Однако пытался навязать им мужскую точку зрения. Разумеется, это не работало, и многочисленные свидания Братулина оканчивались ссорами. Бесполезно ему было что-то объяснять, он был твёрдо убеждён, что женщина всегда должна подстраиваться под мужчину. Может, оно и правильно, может, лет двадцать назад так и было, но в наше время уже давно всё поменялось. Я пытаюсь как-то успокоить Братулина на свой счёт:

— Да всё нормально, все женщины вредничают, ничего страшного в этом нет потому, что… — я не успеваю закончить предложение, Витя меня перебивает:

— Это ты сейчас так думаешь. Она у тебя уже сколько не работает?

— Около трёх месяцев.

— А почему? Декрет не дают на третьем месяце.

— Просто устала.

— Мих, ну ты даёшь. Что значит «просто устала»? Нет худшего врага для женщины, чем праздность. У них от безделья мозги совсем набекрень.

На мой сотовый приходит SMS-сообщение: «Ну ты когда будешь?». Я быстро печатаю ответ: «До двенадцати приеду».

Витя продолжает рассуждать без умолку:

— Если женщина не работает, она начинает дуреть. Вот была у меня в прошлом одна такая. Жили у неё, я каждый вечер с работы приходил уставшим, а она не то что мне пожрать ленилась приготовить, но даже и себе. Весь день лежала в кровати перед телевизором, играла в приставку или сериалы смотрела. Приходя домой, я видел такую картину: эта мадам лежит точно в такой же позе, в какой я её оставлял, и всё вокруг неё в обёртках из-под шоколадок и йогуртов. Когда я просил приготовить поесть, она каждый раз говорила, что ей нездоровится, приходилось всё делать самому.

Что я должен ему ответить? Наверно, стоит поддержать:

— Ну так сразу нужно было её бросать.

— Да погоди ты, слушай дальше. Бросать там было не вариант поначалу… секс был хороший.

— На одном сексе далеко не уедешь.

— Эх, Миша-Миша, что ты знаешь о сексе? У меня ещё ни с кем такого не было, как с ней, — Витя мечтательно посмотрел в потолок и продолжил: — Хотя иной раз она просто не хотела им заниматься, тогда я мстил: на подносе прям в постель приносил по утрам завтрак со сладостями и чаем, перед этим подливал в чай немного слабительного.

Весь наш стол взорвался смехом, даже Гена оживился:

— И что, она ни разу не поймала тебя за этим делом?

— Нет, ни разу, она была слишком ленивой, чтобы утром вставать с кровати, разве что только в туалет.

— Да, сейчас все бабы ленивыми стали. И выбор неправильный делают. Раньше выбирали тех, кто постарше, а сейчас выбирают ровесников-соплежуев, — подхватил Братулин.

***

Мы выпили уже по несколько кружек пива, а домой совсем не хотелось. Атмосфера была дружелюбной, мы общались как друзья, а не как коллеги. Что самое приятное — о работе практически ни слова. Говорят, что женщины на таких своих встречах обсуждают всякую ерунду, возможно, для кого-то это станет открытием, но мужчины в этом плане не сильно отличаются от женщин. Я смотрю в меню и обращаюсь к ребятам:

— Может, что покрепче закажем?

Гена снова оживился, он любил выпить, особенно за чужой счёт:

— Может… водки?

23:50

Все были пьяные и довольные, удручало только одно: мысль, что понедельник близко, периодически проскальзывала в голове. Я попросил счёт, достав кошелёк, стал отсчитывать наличность.

— Что там, много-то вышло? — поинтересовался Братулин.

— Ну, так, нормально. Как думаете, рублей сто пятьдесят на чай будет оптимально?

Глаза Братулина вылезли из орбит, он посмотрел на меня так, словно я собирался оставить на чай тысяч десять по меньшей мере:

— Нихрена себе! Двадцать рублей оставь мелочью — и хватит.

Я был не согласен с его позицией и попытался объяснить:

— Да брось, Антох, что ты такой жадный? Не тебе же платить, всё по правилам этикета.

— Это не жадность, пусть мне тогда в зарплате ежемесячно по правилам этикета чаевые оставляет бухгалтерия.

— Да это совсем другое. Зачем сравнивать? Девушка весь вечер трудилась, обслуживала нас.

— Пошла на фиг. Есть тарифы, есть сумма. Она не лично заливала мне водку в горло.

Он рассуждал, как и всегда, абсолютно уверенный в своей правоте. Несмотря на то что я был пьян, мне было бы стыдно если б нас кто-то услышал. Я всё равно оставил на чай ту сумму, которую планировал, когда Братулин вышел в туалет. Остальные ребята были со мной солидарны.

***

24 декабря. Понедельник. 1:10

Нам с Геной было по пути, мы скинулись на такси, сначала завезли его, а потом меня. Я зашёл в круглосуточный магазин на районе, чтобы купить минералку. Настенные часы в магазине показывали позднее время. Странно, что-то Наташа не звонит, не пишет — это на неё не похоже. Обычно она может раза три позвонить за вечер, если я где-то задерживаюсь. Я достал свой сотовый, чтобы посмотреть нет ли пропущенных вызовов, испугавшись, замер на месте. Телефон был выключен, я пробовал его включить, но безрезультатно. Батарея села. Наташа сильно переживает, когда я задерживаюсь допоздна на той же работе, если не может мне дозвониться. Я её предупредил, что сегодня пойду в пивную посидеть с коллегами, но совсем забыл о времени. Эти дурацкие новые смартфоны не держат заряд. Старые телефоны были куда надёжнее. Чувствую, дома будет скандал.

Ключ не с первого раза попал в замочную скважину. Открыв дверь, пошатываясь, я вошел в квартиру, снял с себя куртку и обувь. Странно, тишина, зная её, я думал, что она тут же накинется на меня с криками. Может быть, спит? Я заметил, что в комнате горит ночник. Наверно, просто не дождалась и легла спать, так даже к лучшему, не будет закатывать мне скандал. Учитывая то, что Наташа в положении, а я пьян, то лучше мне заночевать на диване, вот только ночник выключу. Я зашёл в спальню, Наташа сидела на кровати и плакала. Я недоумевал.

— Наташ?

Она молчала.

— Наташ, что-то случилось?

Она утёрла слёзы рукавом:

— Ничего.

— Ну а почему ты плачешь?

— Почему-почему, я тебе раз десять звонила, а у тебя телефон выключен!

— Батарея просто села, с коллегами совсем забыли о времени, засиделись.

— Я уже думала, что-то случилось, с твоей этой работой.

— Да брось, я же говорил, что заеду сегодня только бумажки разгрести, зачем было волноваться?

— Какой ты всё-таки безответственный. А если с тобой что-то случится?! Я тут одна останусь с ребёнком. — Наташа указала на живот и опять разревелась.

— Да что может случиться? Всё же хорошо. — Я подошёл к ней и крепко обнял. Она похныкала ещё пару минут и успокоилась.

— Всё, от тебя алкоголем воняет, иди на диван спать, на работу рано.

***

Я люблю её, очень. Она — самое дорогое, что у меня есть.

Я ворочался на диване и долго не мог уснуть, вспоминая то прекрасное время, когда мы только познакомились. Расследуя дело «Виадук», связанное всё с тем же Театром Свободы в 2004 году, я всё-таки предпринял попытки приударить за Наташей. Мои старания принесли плоды, уже в том же году мы начали встречаться, нам было хорошо вместе, весело. Я был без ума от её внешности, от длинного остренького носика и открытой улыбки. Первые свидания всегда были самыми волнительными, каждый из нас старался показаться лучше, чем он есть на самом деле. Но потом как-то всё само собой пошло, меньше чем через год я познакомился с родителями Наташи, она познакомилась с моими. Я позвал Наташу жить к себе на съёмную квартиру, затем свадьба в 2006 году. Затем… бытовуха.

Я посмотрел на кровать, сквозь окно падал лунный свет. Наташа спала, крепко обняв подушку обеими руками. Её щёчки, это спящее лицо, она была похожа на маленького милого пупсика. Наверно, будь я трезвым, никогда бы так не подумал. Я всё никак не мог уснуть, встал с дивана и направился на кухню, набрав воды из-под крана, сделал пару глотков и открыл окно, чтобы вдохнуть свежего воздуха. Небо было ясным, ни облачка, но заметно похолодало, я даже не сдержался и произнёс вслух:

— Бр-р-р-р, ну и холодина.

Уровень спирта в термометре за окном остановился на отметке в пять градусов. Всё-таки нужно было постараться уснуть, уже слишком поздно, наверно, меня не спасёт даже запланированное опоздание на работу.

Спокойствие. Часть 2

24 декабря. 2007 год. 2:40

— Погоди, всё ещё наладится… может быть… всё будет нормально, может быть… всё ещё будет хорошо?!

Она молчала, её силуэт был нечётким.

— Может, ты передумаешь?!

Она молчала.

— В таком случае что это было тогда, все эти месяцы?!

Она телепортировалась на небольшую полянку, на которой были расставлены палатки, затем на горную дорогу, утёс, обрыв. Нежно обняв меня, поцеловала, затем забрала мой эспандер и выбросила. Я в машине. Кусты, скрежет, трава, ветки.

***

— А-а-а-а!

Я проснулся в холодном поту, сердце колотилось. Этот кошмар до сих пор снится мне. К счастью, не так часто, как много лет назад. Я медленно выдохнул:

— Спокойствие, только спокойствие.

Я пошёл на кухню, выдавил пару таблеток и запил их водой из-под крана. Так-то лучше. Небо за окном было ясным, свежий воздух не повредит, поможет успокоиться. Но открыв окно, я тут же пожалел о содеянном: было жутко холодно. Вмиг я покрылся мурашками и захлопнул его.

— К чёрту всё, надо поспать.

Обычно этот кошмар не снится дважды за ночь. Всё будет нормально.

10:00

— …Джамбул Хатулов отправлен в отставку с поста главы города, в связи с расследованием дела по факту коррупции…

Ну и имя, как его с таким именем вообще на пост мэра назначили?

— …В связи с обстоятельствами на пост временного исполняющего обязанностей главы города назначен Антон Поддонов.

— П-ф-ф-ф.

Один другого не лучше, про этого так вообще ходят слухи, что он голубой. И женился только для того, чтобы скрыть это от общественности. Впрочем, у политиков свои причуды, они и мыслят по-другому, простым людям их не понять. Как всегда, по телевизору одна ерунда, смотреть совсем нечего, в новостях пропаганда, а хорошие фильмы прерываются рекламой каждые двадцать минут. Думаю, что через пару лет нормальные люди совсем перестанут смотреть телевизор. По крайней мере, в девяностых не было столько рекламы, было больше развлекательно-познавательных передач. Поэтому я и любил проводить выходные перед экраном, сейчас всё не то. Я выключаю телевизор и допиваю чай с булочкой в полнейшей тишине. Сегодня нужно съездить на склад. Ночью было довольно холодно, надо одеться потеплее.

15:30

— В связи с надвигающимся циклоном сегодня 24 декабря и вплоть до выходных ожидается резкое похолодание. Температура воздуха составит от минус одного до нуля градусов. Скорость ветра семь–восемь метров в секунду. Ожидаются осадки в виде снега. Так что одевайтесь потеплее и будьте внимательны на дорогах. Всем удачной рабочей недели. А сейчас Alicia Keys с хитом No One на волнах первого Южного радио.

Похоже, что на этот Новый год снег всё-таки пойдёт. С одной стороны — это хорошо, праздничное настроение. С другой — не очень: придётся менять резину, да и с учётом влажного климата будет довольно холодно.

Я наслаждаюсь музыкой за рулём своей LADA Priora. Летом этого года я всё-таки решился купить машину… спустя столько лет. Нельзя отрицать, что машина в наше время больше не для роскоши, это уже средство необходимости. В моём же случае это просто удобно. Я долго думал, какого производителя выбрать, но решил всё-таки поддержать отечественный автопром и купил седан серебристого цвета. Довольно быстро вспомнил, как водить — то же самое, как и в случае с велосипедом: если однажды научился, то потом уже не забудешь. Вот только с моей ногой проще водить машину, чем велосипед. Иногда редкая боль всё-таки беспокоит, но не часто: пару раз в месяц. В прошлом у меня было несколько приятелей, у которых были права, а машину они покупали лет через десять, и вроде ничего, адаптировались. В моём же случае на адаптацию ушло около месяца, уже после я стал чувствовать себя за рулём более уверенно. Тут играла роль моя фобия в связи с событиями из далёкого прошлого. Но сейчас всё хорошо.

Один мой приятель сказал мне однажды: «Если тебя не ценят на работе — то к чёрту такую работу, ищи другую, а если понадобится, то меняй сферу деятельности». Теперь я работаю в охране начальником. Зарплата неплохая, а учитывая то, что по выслуге лет в милиции пенсию мне оформили в пятьдесят, с деньгами у меня всё хорошо. К тому же были и сбережения, которые я откладывал несколько лет, просто потому что не знал на что их тратить. За машину я заплатил сразу, не пришлось оформлять автокредит. Все эти кредиты — просто узаконенные банком аферы. Никогда не понимал людей, залезающих в одни кредиты, чтобы погасить другие. А ведь таких всё больше. Если говорить о работе, то несмотря на свою должность начальника, особых трудностей в сравнении с работой в милиции я не испытываю. Что может случиться на складе сладостей? Директор лояльный, никогда не выпендривается, как это было в случае с Лихацким. Вот что значит индивидуальный предприниматель, а не мент. В мои должностные обязанности входит поиск, отбор, оформление персонала, регистрация случаев нарушения на территории склада. Учёт и ведение документации по персоналу охраны, начисление небольших премий и доплат за переработку. К сожалению, людей не всегда хватает, текучка большая в связи с тем, что у обычных охранников зарплата не превышает двадцати тысяч, если учитывать все премии и доплату за работу в выходные дни. Поэтому иной раз мне самому приходится подменять ребят, если они не могут отработать дополнительный день или если кому-то нужен отгул, пока я не найду нового человека. Сегодня я вообще не должен был ехать на склад, опять неважно себя чувствовал из-за этих ночных кошмаров, планировал заняться бумажной работой дома, даже папку с документами захватил. Но директор позвонил и попросил выйти. Сегодня к четырём часам на склад должен приехать новенький сотрудник, нужно будет провести с ним собеседование.

15:50

Я заезжаю на территорию склада. Чёрт подери, когда уже директор распорядится подлатать тут дорогу? Машину жалко. На склад постоянно приезжают огромные фуры с прицепами и с каждым разом все больше «убивают» дорогу. А после дождя некоторые ямы размывает настолько, что если попадёшь в такую на легковушке, точно что-нибудь повредишь. Я выхожу из машины, да, похоже, сейчас еще холоднее, чем было час назад, но склад живёт своей жизнью, работа тут всегда кипит, не важно, какое время года и какая погода. Дети в спецовках — дешёвая рабочая сила лет семнадцати–восемнадцати — разгружают одну из фур, тут же с территории выезжает газель, набитая печеньем и конфетами, которые будут развозиться по магазинам нашего городка. Прохожу дальше и вижу паренька, стоящего у «Нивы» белого цвета. Я сразу же вспомнил про Мишу, давненько мы не виделись, правда, у него «Нива» бордового цвета, нужно будет созвониться на днях.

Я не видел фото нашего потенциально нового сотрудника, сегодня мне позвонил директор, а затем и тот парень. Если это он — то молодец, не опоздал, люблю пунктуальных.

— Денис?

— Да, добрый день.

— Добрый, Андрей, — протягиваю ему руку, крепкое рукопожатие. — Давно ждёшь?

— Нет, минут пятнадцать.

— Ну, пройдём тогда побеседуем.

16:20

А парень оказался весьма неплох для охранника. В свои тридцать лет имел разрешение на оружие, пять лет отработал охранником на двух постах: на почте и в салоне сотовой связи. Я закрываю анкету и перевожу взгляд на него: довольно странная внешность для того, кто работал в охране. Гламурная полная, ровно стриженная борода, длинные тёмные волосы завязаны в косичку. Впрочем, как он выглядит — не столь важно, главное, чтобы был исполнительным.

— А со старой работы сам ушёл или сокращение?

— Под сокращение попал.

— М-да, бывает. Ну смотри, будешь получать десять тысяч.

Парень удивился и выкатил глаза, я прекрасно понимал его реакцию. Не дав вставить ему и слова, продолжил:

— Это по документам, на деле же остальное будешь получать в конверте. Плюс небольшая премия и доплата за работу в выходные дни, если возьмёшься.

Парень тут же успокоился, но, не теряя времени, продолжил меня расспрашивать:

— А что с соц. пакетом?

— Всё нормально, больничный оплачивается, но не рекомендую часто на него ходить, процент от зарплаты маленький. Отпуск — как и положено, двадцать восемь дней. Но если будет желание, то можно взять отпускные, при этом отработать свой отпуск и получить доплату. У нас некоторые так делают.

Он тут же оживился:

— Интересный расклад. Когда могу приступать?

— Давай пока пусть твоя анкета и ксерокопии у меня полежат. До Нового года очень много бумажной возни. Оформим тебя после праздников, идёт?

— Так, а если конкретнее, какого числа выходить?

Я смотрю в календарь и думаю, как лучше поступить.

— Давай два неполных дня на стажировке посидишь, восьмого и девятого января. С десяти до пяти. Как раз будут смены Стаса, он у нас давно работает, всё тебе расскажет, покажет. А десятого официально заступай, график скользящий, обычно составляем на месяц вперёд, после праздников займусь этим. Но есть как дневные, так и ночные смены.

— Всё понял, без проблем. Звонить предварительно нужно будет?

— Да, набери меня на всякий пожарный седьмого числа.

Я проводил его до машины и протянул руку, чтобы попрощаться:

— Ну бывай, на связи тогда.

Он смотрел на меня, крепко сжав мою руку, через пару секунд всё-таки отпустил её. Это меня немного озадачило:

— Что-то не так?

— А мы с вами раньше нигде не виделись?

— Откуда мне знать, может, где-нибудь, случайно… во всяком случае, я тебя не припоминаю.

— А вы, случаем, не работали раньше в милиции?

— Работал, а что?

— Точно, вспомнил, я видел вас у входа в Дом культуры, когда всех выводили, вы тогда ещё требовали, чтобы вас впустили.

— Поразительная память. Был у нас на допросе?

— Нет.

Разумеется, тогда мы беседовали не со всеми, в основном лишь с участниками труппы и некоторыми сотрудниками Дома культуры. Большинство зрителей мы не допрашивали. Отсюда следует вывод:

— А ты зрителем был?

— Тогда да. А вообще тоже занимался в одной труппе с двухтысячного по две тысячи третий.

Моё желание брать его на работу тут же отпало. Просто я не хотел больше иметь ничего общего ни с милицией, ни с творческими людьми. Но нужно было как-то закончить разговор, слегка обескураженный, не зная, что сказать, я смог лишь задать вопрос, который первым пришёл в голову:

— А почему перестал заниматься?

— У меня не было особой привязки, это больше хобби было.

— Ничего себе хобби… три года.

— Увлёкся просто, со всеми бывает. Но там и за аренду надо было платить, да и прочих дел хватало, пришлось уйти. Ну ладно, тогда созвонимся, до скорого.

Он сел в машину, я был немного озадачен. Конечно, на первый взгляд ничего особенного, просто человек когда-то «занимался театром» в городском Доме культуры… в стенах которого было совершено преступление… просто состоял в одной из многочисленных трупп, среди которых были и те… ненормальные.

Когда я опомнился, белая «Нива» уже выехала за территорию склада. Наверно, я накручиваю себя, просто неприятно это осознавать, лучше бы он молчал. Хм, надо же… даже помнит меня, на допросе не был, а помнит. Можно ли запомнить человека в такой суматохе? Хотя если происходит что-то необычное, то люди часто запоминают все мелочи, случившиеся в этот же день. И всё-таки стоит брать его на работу или нет? С одной стороны, ничего плохого, как в будущем сотруднике, я в нём не увидел. С другой стороны, мне просто неприятно само осознание того, что он когда-то занимался в этом чёртовом Доме культуры, кроме того, видел всё то «представление». За прошедшие годы я пытался как-то абстрагироваться от всего этого, но прошлое никогда не отпускает. Даже те немногочисленные дружеские встречи с Мишей напоминали мне обо всём, что случилось. Так, лучше не забивать себе голову, на сегодня с меня хватит. Насчёт Дениса подумаю позже, после Нового года.

Помутнение. Часть 1

25 декабря. 2007 год. 6:30

Я проснулся с жуткой головной болью. Казалось, что голова может взорваться в любой момент. Медленно поднялся с кровати и встал на ноги. Попробовал сделать шаг и тут же остановился, боль резко разошлась по всей голове. Кое-как, медленно, шаг за шагом я дошёл до аптечки. Обезболивающее, где-то здесь должны быть таблетки. Боль мешала мне мыслить ясно, я просто хотел, чтобы это скорее прекратилось. Наконец, я нашёл упаковку, принял сразу две таблетки, запив водой из графина, сел на кровать.

— Фу-х. Нужно просто немного посидеть, надеюсь, всё пройдёт.

9:00

Голова всё ещё болела, но уже значительно меньше. По крайней мере, я мог нормально ходить. Такого со мной ещё никогда не было. Нужно съездить на обследование.

***

12:00

Наконец-то результаты МРТ готовы.

— Пожалуйста, присядьте. Дело серьёзное, поэтому послушайте меня внимательно.

— Да, конечно.

— Видите… это опухоль.

— И что это значит? Это же лечится?

— Опухоль довольно большая. Давно вас мучают головные боли?

— Около года, с периодичностью, но так сильно, как сегодня, ещё никогда не было.

— Рекомендую вам пройти полное обследование.

— Да, но лечить-то как?

— К сожалению, здесь только операцией, но нужно, чтобы она стала меньше. Чтобы назначить нужные препараты, требуется детальная диагностика. Рекомендую лечь в стационар.

— Это рак?

— Да.

— И сколько мне осталось, если я не вылечусь?

— Это трудно сказать, такое обычно ясно после детальной диагностики.

— Да просто назовите примерную цифру: дни, месяцы?

— Полгода — это в самом лучшем случае. Почему вы раньше не обратились к врачу?

— Я… не знаю. А какова вероятность успеха лечения и последующей операции?

— Повторюсь, такое сложно сказать сходу, все случаи индивидуальны. Всё зависит от организма пациента, его здоровья в целом, детальной диагностики.

— Да, но примерно же вы можете мне сказать?

Он посмотрел на снимок, потом на меня, потом ещё раз на снимок.

— Вероятность успеха невелика, но стоит попробовать.

Когда тебе ставят диагноз, кажется, что это конец, что ты умер уже в этот самый момент. Жил себе человек, и тут всё резко оборвалось. Всё перестаёт тебя интересовать, ощущаешь себя живым трупом. А внутри остаётся только одно-единственное чувство: страх. Лишь бубнящий голос врача снова приводит меня в чувство:

— Скоро праздники. Тридцать первого, первого и второго будет работать только дежурный персонал из медсестёр. Рекомендую уже сегодня лечь в стационар. Чем раньше вы это сделаете, тем лучше.

Я схватился за голову, страх меня не отпускал, я чувствовал, как сердце стало биться чаще.

— Погодите, мне нужно подумать. Я вернусь через пару дней.

Быстро хватаю снимки и выхожу из больницы. Направляюсь к продуктовому магазину, купив сигареты и зажигалку, присаживаюсь на лавочку… Выкурив пару штук, немного успокаиваюсь.

***

21:00

Я смотрю в окно, небо затянуто тучами, звёзд не видно. Она подходит сзади и обнимает меня:

— Чего ты сегодня такой грустный? Задумчивый.

— Да так… просто.

— Что просто?

— Ты когда-нибудь чего-нибудь боялась?

— Ты чего-то боишься?

— Я — нет. Я у тебя спросил.

— Даже и не знаю, наверно, сейчас сложно вспомнить… пауков, высоты… смерти.

— Понятно…

— Что понятно?

— Ты — как и все.

— Что значит «как и все»?

— Не бери в голову. Я закурю, можно?

Присаживаюсь за стол и достаю сигарету из упаковки.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я же у тебя в гостях.

— Какой-то странный ты сегодня.

— Просто жизнь вот так идёт своим чередом, а ты понимаешь, что толком ничего и не попробовал.

Она садится напротив меня, забирает изо рта мою сигарету и прикуривает.

— Ничего не попробовал, говоришь? А хочешь?

— Хочу… что? Отдай сигарету.

— Попробовать что-то новое хочешь?

Она держит сигарету во рту, одной рукой расстёгивает свой халатик, другой же гладит мою ногу.

— Да я не про это, отдай сигарету, кому говорю.

Она продолжает играть со мной, глядя прямо в глаза, вынимает сигарету изо рта и протягивает мне:

— Ну… так возьми.

Немного смутившись, я забираю у неё сигарету, которая к тому моменту уже наполовину выкурена, пепел падает на кухонный стол. Несколько секунд царят тишина и полная идиллия. Наконец, я тушу бычок в пепельнице и всё-таки решаюсь поинтересоваться:

— А что конкретно ты имеешь в виду под словом «новое»?

— О, заинтересовало?

— Так, немного.

— Пойдём, — она берёт меня за руку и ведёт в спальню. — Открой тот шкафчик.

Я молча подхожу к шкафу и открываю дверцу. Несметные сокровища из мира похоти и разврата предстают моему взору. Я даже не понимаю, для чего нужна половина из них. Честно сказать, я озадачен:

— И-и-и, что из этого стоит попробовать?

Она снова подходит сзади, берёт в руки верёвку, маску для глаз и какой-то непонятный красный шарик с дырочками.

— Ты хочешь, чтобы я тебя связал?

— Это интересно, хочешь попробуем?

— Я-я не знаю.

— Не ломайся, тебе понравится.

— Ну, хорошо. А зачем маска на глаза? И шарик этот?

— Дурышка, это не шарик, а кляп.

— Да какая разница, как он называется.

— Так, не возмущайся. Спокойно, я тебя научу, как этим пользоваться.

Она бросает на кровать все вещи, которые взяла из шкафчика, скидывает с себя халатик, медленно подходит, начинает гладить своей рукой мою щёку, после нежно целует в губы.

***

— М-м-м-м.

— Что такое?

— Вм-бл-бл.

— Ты хочешь, чтобы я вынул его?

— М-вб-лм!

Я вынимаю кляп из её рта, она тут же даёт мне следующее указание:

— Придуши меня.

Я остановился.

— Придушить?

— Да, давай, только легонько и нежно.

— Ты уверена?

— Давай же, ну! Не останавливайся!

Она лежит на кровати, связанная по рукам и ногам, как и сама того хотела, на её глазах повязка. Я кладу свои руки на её нежную шею и продолжаю фрикции. А это мне начинает нравиться. Её грудь трясётся в такт моим движениям, лицо корчится от наслаждения. Я завожусь ещё больше, непонятное чувство просыпается внутри меня… Начинаю душить сильнее, сжимаю руками её нежную шею и наращиваю темп, похоже, она задыхается, непонятные звуки доносятся из её рта, она высовывает свой язык, её всю трясёт, по щекам течёт слюна… Я потерял счёт времени, всё словно в каком-то сне, я больше не в силах себя контролировать, ещё мгновение, и я кончаю. Придя в себя, убираю руки с её шеи, снимаю презерватив, направляюсь на кухню и выкидываю его в мусорное ведро. Возвращаюсь в комнату.

— Фу-х. Ну ты даёшь, такого у меня действительно ещё никогда не было. Мне понравилось. Надо будет повторить на днях, что думаешь?

…

— Эй, я говорю, повторим, может, завтра?

…

— Ты что, настолько обессилена, что даже ответить не можешь?

Я подошёл ближе. Дрожь пробежала по всему телу. Её шея была покрыта красно-фиолетовым отёком, язык свисал изо рта, подбородок и щёки были измазаны слюной. Я быстро снял повязку с её глаз, на склерах были красные пятна. Тут же я попытался нащупать её пульс…

***

Я сидел на кухне и курил, мысли о том, что смертельно болен, вмиг вернулись ко мне.

Что же я наделал? Как мне дальше быть? Как теперь я должен поступить? Именно сейчас я жив, но словно всё пронеслось перед глазами… всё приходит совершенно спонтанно. Говорят, что безумие — это как раз то, когда ты понимаешь, что делаешь, что происходит, но при этом уже не в силах воспротивиться… не в силах остановиться. Это не мои слова, но они похожи на правду.

***

Ножницами я разрезаю ей рот. Ком подкатывает к горлу, я бегу в туалет, меня тошнит. Предстоит долгая ночь, нужно будет всё убрать за собой, нельзя допустить ни малейшей ошибки, всё протереть, в том числе и её, выбросить мусор, в котором презерватив. Хорошо, что мы не созванивались заранее, я нагрянул внезапно, чудо, что она была дома, мы не виделись уже пару месяцев. Я развязываю веревки, по всему её телу остаются следы. Самое сложное — это донести её до машины, хорошо, что сейчас ночь и мы на первом этаже. Надо будет одеть её во что-то. Копаюсь в её вещах. Летнее платье зимой — это интересное решение.

26 декабря. 2:40

Глубокая ночь. Мне до сих пор не верится в то, что я делаю. Словно кто-то управляет мной, всё происходит автоматически. Я прибрал квартиру, протёр все вещи, забрал всё, что принадлежало мне, трижды перепроверил. Даже влагалище ей протёр. Она в моей машине, пора выдвигаться.

***

3:20

Я на месте. Думаю, двадцать метров я смогу её протащить.

Красивый у них тут парк, много хвойных деревьев. Усаживаю её под одним из кипарисов. Что же я делаю? Я ли это? Оглядываюсь по сторонам, в парке пусто. Холод усиливается, одна за другой с неба начинают падать снежинки.

— П-прости, я не хотел, мне пора.

Возвращаюсь к машине и еду домой.

***

4:10

Открываю блокнот и перечитываю его записи:

«Очередная заметка.

Даже и не знаю, зачем я всё выкладываю на бумагу. Мне просто становится легче от этого. Не знаю, буду ли потом перечитывать всё это подобие дневника.

Что она имела в виду? Смерть духовную, физическую?

В ту ночь мы не так много говорили с ней об этом. Я так и не смог до конца понять её… ведь она прямо ничего мне и не сказала… Что же всё-таки её беспокоило?

Что же может быть красивее жизни? Какой смысл я должен передать в этой постановке? Как мне всё объяснить труппе, как я должен всё преподнести, что именно должен раскрывать сюжет? Возможно, стоит поменять финал истории? Пусть девушка выживет, но потеряет интерес к жизни из-за своего уродства. А парень будет чувствовать на себе вину… что из-за него попали в аварию?

Скорее всего, сценарий придётся переписывать несколько раз уже в ходе репетиций, впрочем, как и обычно, ничего нового».

***

4:30

Весь сегодняшний день, вся ночь — всё это словно ужасный кошмар. У меня нет цельных воспоминаний за прошедшие сутки. Будто всё произошло какими-то отдельными кусками, словно это обрывки, вырванные из контекста какого-то фильма или книги. Этот проклятый блокнот. Ненавижу его! Давно пора было от него избавиться!

Я захожу в ванную и поджигаю блокнот. Да, вот так, гори, сгори и оставь меня в покое наконец-то! Смотрю в отражение зеркала ванной комнаты. На мгновение мне показалось, что я увидел там его. Но нет, это я, это всё ещё я, вид у меня ни к чёрту… уставший, измученный. Смогу ли я сегодня уснуть? Утро уже на пороге.

Работа. Часть 2

25 декабря. 14:00

Обед уже прошёл, а до конца рабочего дня ещё долго. Скорей бы новогодние праздники, хоть отдохну немного. Ох и не завидую я тем, кто будет работать в смену в эти дни. В это время работы всегда хватает: люди выпивают, что-то не поделят, бытовые ссоры, иной раз с летальным исходом. По крайней мере, вчера и сегодня всё спокойно, никаких срочных выездов, никакого криминала. Хотя вчерашний день словно напрочь выпал из моей головы. Наташа еле-еле меня разбудила. Я опоздал на большее время, чем запланировал. Даже Волков это заметил и назвал меня двоечником. Голова болела весь день, я толком не мог сосредоточиться на бумажной работе. Чего не скажешь о моих коллегах — бывалые люди в этом деле, работали в штатном режиме.

***

15:30

И всё-таки сегодня пришлось выехать по месту происшествия, не получилось спокойно досидеть последние рабочие часы. В селе на западном районе сообщили о ссоре двух мужчин с последующими ножевыми и летальным исходом одного из них. Для людей звучит страшно. Для меня — вполне обычно. По крайней мере, расследовать особо ничего не нужно, очевидцы знают, кто убийца, его объявим в розыск. Нужно всего лишь констатировать факт. Я не стал брать с собой никого, кроме Вити, криминалист нужен в любом случае.

Пока Витя делает свою работу, люди начинают рассказывать мне, как страшно им жить, что ссоры тут частое явление. Всё, что мне остаётся, — так это делать вид, что я их слушаю. Но тут из толпы выходит пожилой мужчина, лет шестидесяти, он пьян. Мужчина отгоняет от меня толпу и уводит в сторону, предложив присесть на лавочку. Ладно, лучше потерпеть одного пьяного дедушку, чем толпу обеспокоенных сельчан. Он достаёт из-за лавки бутылку с пивом:

— Где-то тут у меня пиво было спрятано.

Какой ужас, как он может пить пиво на улице? В такую-то холодину! Открыв бутылку, снова обращается ко мне:

— Вот вы, следователи… скажите мне, на кой сейчас снимают такие фильмы и пишут такие книги?

— Какие?

— Про ментов, про следователей.

— Ну, наверное, популярный жанр.

— Так там же всё неправда.

— Ну разумеется, это же художественные произведения.

— Так и что? Они хотя бы изучили, как следователи работают. Я в прошлом всю жизнь отпахал следователем, и не было такой ерунды, которую сейчас показывают. Что следователи бухают постоянно… Да раньше даже на кружку чая времени не было!

Я не хотел с ним спорить. Спорить с пьяным пожилым человеком — это бесполезно. Он допивает бутылку пива и тут же достаёт вторую, открыв её, резко меняет тему разговора:

— Вот люди, странные существа. Даже не понимают, как устроены мухи. Имеют всего лишь два крыла, а летают задом наперёд.

Мне трудно было сдержаться, чтобы не захохотать, дед окончательно погнал. К чему он это вообще сказал? Но он не хотел останавливаться и продолжил мысль:

— А гравитация? Люди даже не знают, как устроена гравитация, а зачем-то живут, почему-то умничают. Гравитация — это же принцип мироздания, основа основ.

Это невозможно было слушать, я решил вернуть его к прежней теме:

— А в каком отделении вы работали следователем?

— Там, — дед показал на пустырь.

— Но там ничего нет.

— Там есть гравитация.

Ужас какой, конечно, с разными личностями приходится сталкиваться по долгу службы, но такой мне попался впервые. Я так и не понял, что он имел в виду, как по мне — это был просто бессвязный бред пьяного пожилого человека. Витя наконец-то закончил свою работу. Пора домой уже, сегодня у меня в планах покопаться в своей «Ниве». Общественный транспорт невыносим. Эти чёртовы маршрутные газели, чувствуешь каждую кочку, словно ты — это куча дров, которую везут через все ямы города.

***

19:00

Я захожу в квартиру, снимаю с себя обувь и тёплую ватную куртку. На улице было холодно до жути.

— Фу-ух. На улице холодина конкретная. Всё небо затянуло тучами, ночью точно снег пойдёт.

Наташа хозяйничает на кухне и кричит мне в ответ:

— Ну как, починил?

— Да, по крайней мере, заводится. Аккумулятор, скорее всего, возможно, из-за холода, возможно, из-за того, что старый. Я его немного подзарядил. Думаю, до праздников протяну, потом в автосервис съезжу.

— Молодец, иди мой руки.

Я иду в ванную комнату и тщательно мою руки с мылом. На мгновение словно зависаю, вспоминая о прошлом: о самых первых свиданиях. О первом сексе с Наташей. Меня охватывает тёплая волна ностальгии.

— Миш, ну ты идёшь там или нет?

— А, да, иду-иду.

Выйдя из ванной, прохожу на кухню и немного недоумеваю:

— Ну ничего себе. Что за праздник сегодня?

— Просто, приготовила что ты любишь.

Запечённая в духовке курица с картошкой. И бутылка вина. Такие маленькие радости помогают забывать о рутине и работе.

***

19:15

— Налей мне тоже.

— Уверена? Может, не стоит? Третий месяц как-никак.

— Один бокал можно.

Ну ладно, думаю, от одного бокала вина ничего страшного не случится. Я наливаю ей половину бокала и снова вспоминаю о наших первых свиданиях.

— Ты что лыбишься?

— Да так, прошлое вспомнил.

— Прошлое? Что конкретно?

— Наши с тобой первые свидания.

— Это когда мы в парке возле санатория трахались, что ли, а охранник нас чуть не заметил?

— Ага, ты тогда ещё так завелась от этого.

— Да-а, было дело.

— Самое забавное, что мы тогда были трезвыми, пили какой-то айвовый лимонад. Кстати, довольно вкусный был. Интересно, он сейчас ещё продаётся?

— Не знаю, у нас на районе не видела. А помнишь, как впервые пошли в бар?

Видимо, Наташу тоже охватила волна ностальгии, и она поддержала тему.

— Ага, блин, сколько же мы тогда выпили?

— Море коктейлей. Ты тогда так хотел меня споить?

— Да нет же, я просто наслаждался общением.

— Ага, как же.

— Ну, вообще это тебя тогда понесло, ты начала говорить, что бармен так толчёт коктейль потому, что он любит мастурбировать.

— Я не так сказала.

— А как же?

— Я сказала: «Потому что он любит дрочить».

— А, точно, звучало резко, хорошо, что он не услышал.

— И что, если бы услышал?

Вопрос был явно с подвохом, я решил сменить тему:

— Ну, было бы неловко. Я тут на днях вспоминал про былые годы, про начало карьеры. Такое впечатление, что в моей работе больше нет ничего интересного.

— Вот и хорошо, к черту такую работу, если сам можешь оказаться в опасности.

— Да я не про это, про эмоции, да и вообще…

— Как там Андрей Сергеевич?

— Не знаю даже, давно не виделись, с сентября уже. Планировал как раз съездить к нему в ближайшие дни.

— А давай в гости его пригласим? Я ужин приготовлю… Ой, Миш, давай лучше в ресторан, втроём посидим. Мы так давно никуда не выбирались.

— Ну давай, я — за, хорошая идея.

Иной раз Наташа могла закатить истерику, но сегодня она казалась мне довольно милой, как в начале отношений. Я взял её руку и начал гладить.

— Ты чего?

— Ничего, просто.

— Так, о сексе не думай, я не настроена.

— Да почему сразу о сексе-то? Я просто.

— Просто он… — Она дала мне по лбу лёгкий щелбан.

— Ай, за что?

— За всё хорошее.

Помутнение. Часть 2

26 декабря. 12:30

Я проснулся полчаса назад. На удивление уснул быстро, всё из-за усталости, не иначе. Произошедшее ночью похоже на страшный сон, но сны не бывают настолько реальными. Сейчас я уже прекрасно понимал, что произошло. Но что мне делать дальше? Стоит ли остановиться и попробовать лечь в больницу или же…? Чёрт, зачем я сжёг блокнот с его заметками? Сейчас бы он мне пригодился. Иногда я его перечитывал, он словно был живой, наполненный мыслями другого человека, я будто бы общался с ним через этот блокнот. А что теперь? Последние месяцы жизни в больнице или же иной путь? Но какой? Лёгкая боль начала отдаваться в голове, я открыл аптечку и принял две таблетки. Подойдя к окну, увидел, что всё замело. Сейчас снег уже не шёл, светило солнце. Я не сменил резину на зимнюю, нужно быть аккуратнее, на склонах наверняка будет гололёд.

13:00

Наконец-то я выбрал для себя нужное направление. Пожалуй, это будет самый оптимальный вариант, раз уж всё так обернулось. Раз уж я начал. И как бы страшно ни было, самое главное — это дойти до конца, нельзя отступать, иначе всё станет только хуже. Чувство угрызения не отпускает меня, но всё… я решил. Вспоминаю её лицо во время секса и начинаю возбуждаться. Чёрт, что же со мной происходит? Ещё никогда такого не было.

15:00

Да, мороз на улице стоит нешуточный, хорошо хоть, что снег тает не так быстро. Гололёд ещё не покрыл дороги, но, на всякий пожарный, я ехал медленнее, чем обычно. Я иду меж рядов вещевого рынка, останавливаюсь возле одной из торговых палаток. Хм-м, интересно. Продавщица тут же меня зазывает:

— Вам что-нибудь подсказать? Подходите, смотрите, не стесняйтесь.

— Да вот, смотрю, платья у вас висят не по сезону.

— Выбирай, дорогой, сейчас не сезон, поэтому скидка. Девушке или жене подарок?

— Скорее девушке, чем жене.

— Хорошо, что интересует, какие размеры?

— Вот, вижу, сарафан чёрный у вас висит, есть универсальный?

— Да, конечно, они все универсальные.

— И сколько стоит?

— Тысячу, по акции девятьсот, тебе отдам за восемьсот. Бери, хороший сарафан, девушка будет летом носить, будет довольна.

— Ну хорошо, давайте тогда, запакуйте.

***

Я походил по торговым рядам ещё немного, не зная, что мне выбрать. Может быть, ещё одно платье? Чёрт, у меня совсем плохое воображение, голова снова начала побаливать. Я остановился у торговой точки с вывеской: «Деловая одежда для женщин». Хм-м, интересный вариант, возможно, стоит попробовать. Если делать, то делать красиво. При одной только мысли начинаю возбуждаться. Интересно, будет ли тут что-нибудь универсальное? Думаю, продавец подскажет оптимальный вариант, даже если универсального не найдётся.

17:40

Работают ли они тут в такую холодину? Будучи неуверенным, я подъезжаю к привокзальной площади… и всё-таки есть! Работают. Скоро праздники, деньги всем нужны, поэтому они стоят тут даже в мороз. Паркую машину и направляюсь в их сторону, замедляю шаг, делая вид, что хочу пройти мимо, одна из них тут же обращается ко мне:

— Что-нибудь нужно?

Остановившись, улыбаюсь, глядя на неё:

— Вообще-то да, нужно.

Работа. Часть 3

26 декабря. 9:10

Люблю, когда день начинается так: спокойно, с кофейка. За окном снег и холодина, а тут тепло и уютно. Я пододвинул обогреватель поближе. Хороший вчера вечер был с Наташей… и секс хороший. Утром не пришлось ехать на маршрутной газели. Моя «Нива» завелась, я благополучно доехал до отделения, хотя снег доставил хлопот, на старой резине пришлось ехать медленно. Если такая погода простоит до Нового года, то придётся съездить в автосалон до праздников.

Будучи в хорошем настроении, я сидел у себя в кабинете как ни в чём не бывало, пил кофе и раскладывал пасьянс на компьютере. Дверь вдруг внезапно отворилась, в кабинет вошёл начальник.

— Ну, что сидишь? Собирайся.

— Куда?

— В парк возле училища искусств.

— А что там? Да и к чему спешка такая?

— Вот двоечник, все уже в курсе, а ты сидишь. Женщину нашли с разрезанным ртом. По твоей части же.

— Как… с разрезанным?

— Вот так. Ладно, бери кого нужно, к четырём часам отчёт.

Волков вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Вдруг мне стало невыносимо жарко — это было внутреннее волнение. Я чувствовал, что лицо покраснело, а мои уши словно горели. В кабинет вошёл Гена.

— Слушай, Мих, Волков заходил уже? Съездишь сам, а? У Братулина тут тоже убойное на Яблочной — это далеко, я с ним сгоняю.

— …

— Мих, слышишь?

— Да-да, хорошо.

***

Олег ещё был в отпуске. А Саша, услышав про разрезанный рот, решил прикрыться работой в архиве. Пришлось ехать самому. По крайней мере, с криминалистами повезло: и Витя и Женя согласились съездить со мной, поскольку сидели без дела, думая, чем себя занять.

9:50

Мы были на месте. Небольшой парк возле Центрального училища искусств: тут занимаются музыканты, актёры и прочие творческие личности. Труп обнаружил дворник рано утром, когда убирал снег с дорожек. В парке росли в основном хвойные деревья: ели и кипарисы, под одним из которых, в сидячем положении, находился труп девушки. Веки были закрыты, голову облокотили на ствол дерева, рот был разрезан, нижняя челюсть сильно отвисла. На трупе однотонное красное платье, которое вызывало контраст на фоне белого снега. По крайней мере, в такой мороз зевак не много, студенты училища уже на каникулах. Витя с Женей приступили к работе: Женя сделал несколько снимков трупа на полароид, после чего Витя стал осматривать тело.

— Та-ак, ну, прости, красавица, побеспокою тебя. Красивое платье. Кто же тебя так нарядил, а? Не подскажешь?

Вдруг Витя замер:

— Слушайте, ребят. Так я её знаю… в смысле, знал. Ещё пару лет назад она была самой популярной феей в городе.

Мы с Женей были озадачены, он решил поинтересоваться первым:

— Откуда ты её знал?

— Ну, так, было дело… пару раз.

В присутствии посторонних такие разговоры не к месту, я вмешался:

— Вить, давай об этом потом. По трупу можешь сказать что-нибудь конкретное?

— Да что тут говорить? Всё понятно: на склерах кровавые пятна, отёки на шее, следы от верёвки на теле. Была убита насильственной смертью, удушье, не иначе. Нужно в лабораторию отвезти, сделаем детальный анализ, дам тебе более полный расклад. Часам к трём заходи.

10:30

Мы закончили работу на месте, все уехали в отделение. Все, кроме меня. Я хотел ещё раз осмотреть всё в округе. Ком, подступивший к горлу, не давал покоя. Я направился к центру парка, меня стошнило.

— Фу-у…х-х-х.

Я тяжело дышал. Разрезанный рот, девушка рядом с училищем искусств. События прошлых лет вмиг всплыли в моей голове. Столько времени прошло. Кто же это мог быть? И зачем? Впрочем, если она проститутка, как сказал Витя, то разрезанный рот может быть просто совпадением. С чего же мне лучше начать? Нет смысла сидеть сложа руки и ждать, пока Витя подготовит отчёт. Если разрезанный рот не совпадение, то это может быть кто угодно… кто знал про тот спектакль. Но почему училище искусств? Все занимались в Доме культуры. У меня снова лишь вопросы и ни одного ответа. Наверное, ещё слишком рано для ответов. Осмотрев весь парк, я не обнаружил ничего подозрительного. Ладно, раз уж я рядом с училищем искусств, то стоит для начала опросить здешних сотрудников.

***

12:50

Я провёл опрос в училище искусств, после чего и в Доме культуры тоже. В обоих учреждениях сейчас всё было строго. В училище искусств могли заниматься только те, кто там официально учился. В Доме культуры совсем всё опустело, после того как в прошлом убили директора, место долго пустовало. Нынешний директор-мужчина рассказал, что по распоряжению администрации города в Доме культуры могут заниматься только студенты училища искусств и коллективы, получившие звание «народный», — официально оформленные. Никаких любительских театров больше не существовало. Что ж, хорошо, круг сужался. Если разрезанный рот — это не совпадение, значит, отсюда следует два вывода. Во-первых, убийца каким-то образом имел отношение к той постановке. Если это бывший член той труппы… Но зачем всё делать напоказ, оставлять труп возле училища искусств? Нет конца этому безумию, спустя столько лет. Во-вторых, если это дело рук студента училища искусств или участника какого-нибудь народного коллектива, значит, он хорошо подготовился, зная, что на него быстро могут выйти. Чем он руководствуется вообще?

15:00

Я захожу к Вите, он снова сидит один.

— А Жека где?

— Сказал, что у него живот разболелся, и отпросился пораньше.

— Как всегда.

— Ага.

— Ну, что по телу? Рассказывай.

— По телу — она была довольно хороша для своих тридцати девяти лет. Меня прям ностальгия охватила. Словно всё совсем недавно было. Жалко её.

— Кончай ёрничать уже.

— Ладно-ладно, ты присядь, не суетись.

— Выкладывай.

— Ваши тут уже поспрашивали местных фей. Всё подтвердилось, её подруга опознала. Итак, Надежда Мартовская, красивое имя. Тридцать девять лет, не замужем, детей нет. По родственникам пока что ничего не известно. В свои годы следила за собой, выглядела хорошо, продолжала усердно работать на благо уставших мужчин.

— Кончай уже, а!

— Эй, ты чего орёшь? Спокойнее, я же просто рассуждаю.

— Я просил тебя только по делу.

— Так это и есть всё по делу.

— По убийству что конкретно?

— То же самое, что я тебе и сказал при первичном анализе. Задушена, убита насильственной смертью. Судя по детальному анализу, была связана, душили обеими руками, много ссадин, потёков на шее, рот разрезали уже после смерти. Асфиксия с летальным в общем. Больше ничего конкретного.

— Всё, спасибо.

Я вышел из лаборатории и направился в свой кабинет. Не знаю, почему так внезапно меня вдруг взбесила Витина непринуждённость. Ему бы всё шуточки шутить. Он не понимает, что дело может оказаться серьёзным. Специалист он хороший, но как человек порой выводит меня из себя. Уже и не помню, сколько он у нас работает? Пока я работал в паре с Андреем Сергеевичем, мне не приходилось так часто общаться с криминалистами, в основном это делал он сам.

15:30

Я поговорил с подругой жертвы. Создаётся такое впечатление, что в этом городе все друг друга знают, но никто ничего конкретного о своих знакомых сказать не может. Как же меня это бесило. Всё же было так спокойно, до Нового года оставались считанные дни. Нужно отчитаться перед Волковым.

16:30

Я снова у себя в кабинете. Рабочий день подходит к концу. Но ехать домой я совсем не настроен. Снимаю трубку стационарного телефона и звоню Наташе:

— Алло.

— Привет, пупс, слушай, я сегодня на работе задержусь на пару часов, так что ты не переживай.

— Вот блин, что-то серьёзное?

— Да нет, просто в бумажках нужно покопаться.

— Ладно, давай.

— Ну, хорошо, целую.

— Ми-и-и-ш.

— Да?

— Будь осторожней там на дороге, снег, похоже, снова пойдёт.

— Да, хорошо, ну до скорого.

Так, нужно собраться с мыслями, я вспоминаю все три дела. Такое просто невозможно забыть, столько времени прошло, а я прекрасно всё помню, каждое событие, каждое имя.

«Дело об улыбающемся человеке» — Артём мёртв.

«Дело о городском стрелке» — Костю убил я, лично.

«Виадук». Чёрт возьми! А что с Максимом? Столько времени прошло, он был смертельно болен. Наше дело — это поймать преступника, всё остальное решает суд и прокуратура. Разумеется, его признали виновным, но были ли смягчающие обстоятельства, учитывая его болезнь? В некоторых случаях, если заключенный смертельно болен, его выпускают. Конечно, я сомневаюсь, что Максима выпустили с учётом тех обстоятельств. И всё же… вдруг он вылечился, что сейчас с ним?! Если вылечился и на свободе, то наверняка это он, больше просто некому!

18:00

К сожалению, нет. Это было бы слишком просто. Я всё узнал. Максим умер ещё в 2005 году. Чёрт возьми, кто же ты? Может, всё-таки это совпадение? Нет, таких совпадений просто не бывает. Голова раскалывалась на части, сегодня был трудный день, я очень устал. Нужно ехать домой. Завтра созвонюсь с Андреем Сергеевичем, я вынужден признать то, что он мне нужен. К тому же мы и так давно не виделись, хоть пообщаемся. Расскажу ему про свои дела, приглашу посидеть с нами в ресторане перед праздниками, это была идея Наташи, но она мне нравится.

Помутнение. Часть 3

26 декабря. 19:00

— А у тебя довольно мило.

— Что есть, то есть.

— Ну, расскажи о себе подробнее.

— А что рассказывать-то? Особо нечего. Я же тебе уже сказала: Кристина, двадцать пять лет.

— Да я не про это, а в общем. Давно в нашем городе?

— Почти год.

— Надолго остаться планируешь?

— Не знаю, по обстоятельствам. Пока работа есть — работаю.

Какая-то она не особо разговорчивая. С Надей было всё куда интереснее. Мы сидим на кухне и пьём чай, я уже начал думать о том, что не стоит этого делать, но что-то внутри меня говорило об обратном. Всё это не ради одного только момента, всё ради конечной цели. Не важно, что потом подумают остальные, для меня так будет лучше.

— Давай тогда к делу перейдём?

— Давай, классика час четыре тысячи плюс тысячу за минет без резинки.

— А что-нибудь особенное практикуешь?

— Например?

— Ну, к примеру, если я захочу связать тебя?

— Ого. Да было б чем…

— Об этом не волнуйся, у меня всё с собой в машине.

— Ну, можно попробовать. Только в два раза дороже будет.

— Это десять выходит?

— Получается, что да.

— Хорошо, не проблема. А подруга есть?

— Вдвоём хочешь?

— Скорее, по очереди, чем вдвоём.

— Ну, в общем-то да, есть. То же самое и с ней хочешь? Плюс ещё десять выйдет. Звонить?

— А давай. Гулять так гулять. Только пусть попозже приедет, через час–полтора, сначала с тобой поиграем.

— К половине девятого нормально будет?

— Да, как раз самое то.

Пока она звонила подруге, я спустился в машину за верёвками. В багажнике лежало два наряда, которые я купил на вещевом рынке. Было бы смешно уехать прям сейчас, так ничего и не сделав. Я представлял, как буду действовать, но прекрасно понимал, что в любой момент что-нибудь могло пойти не так. Нужно успеть до того, как приедет её подруга. Я нажал на дверной звонок, через несколько секунд Кристина впустила меня. Мы прошли в спальню, я вытряхнул из пакета верёвки, кляп и маску на глаза. Она даже немного удивилась.

— Ого, наборчик. Давай только без кляпа, не люблю их.

— Хорошо, без кляпа, так без кляпа.

— Правила знаешь? Деньги вперёд и иди в душ.

— Знаю, не маленький.

Достаю из кармана кошелёк и протягиваю ей две пятитысячные купюры.

— Мне не надо, на стол положи.

19:25

Я вышел из душа, Кристина уже ждала меня на кровати. Красивая блондинка, длинные волосы до самой спины, грудь второго размера, вокруг сосков большие ареолы, люблю такие. Лишь красные трусики на подвязках прикрывали её промежность.

19:50

На этот раз я справился лучше. Связал её быстрее, чем за полчаса. Неописуемо, я сразу же начал возбуждаться. Это было ненормально, но я уже не мог остановить себя, словно это был не я, а кто-то другой. Я начал ласкать её грудь и промежность, она возбуждалась от каждого моего прикосновения, трудно было разобрать, приятно ли ей на самом деле или она лишь притворяется…

20:10

— Давай же, давай! — она громко кричала, будучи связанной.

Я положил свои руки на её горло и начал душить. Дальше всё словно в тумане, я вновь потерял счёт времени. Она извивалась и корчилась, не в силах мне сопротивляться… Наконец-то я кончил.

20:20

Чёрт, её подруга должна прийти с минуты на минуту! Нужно быстрее спрятать Кристину и одеться. С другой стороны, я могу просто не открыть ей дверь… но нет, нельзя так рисковать. Она уже созвонилась с ней.

20:40

Я по-быстрому всё прибрал, оделся, развязал Кристину, положил тело в ванную и включил воду. Её подруги всё ещё не было. Может быть, она передумала, не придёт? Но в следующий момент я услышал звонок в дверь. Так, спокойно, нужно вести себя естественно, я отворил дверь, на пороге стояла совсем молодая девушка, лет двадцати, азиатской внешности, сбоку у правого глаза была маленькая пикантная родинка, волосы тёмного цвета, примерно такой же длины, как и у Кристины. Она немного удивилась тому, что дверь ей открыл я, а не Кристина.

— Добрый вечер, а где Кристина?

— Добрый, она в ванной моется. Да вы проходите, не стойте.

Она с опаской вошла в квартиру. Нужно продолжать задавать ей вопросы, не оставляя времени на размышления.

— Вас как зовут?

— Меня? Катя. А вас?

— Ну, давайте втроём на кухне соберёмся, я тогда и представлюсь. Кристина просила зайти к ней, когда вы придёте.

— В ванную?

— Да. Я на кухне подожду.

Она явно уже что-то подозревала. Сняв с себя обувь и верхнюю одежду, всё-таки открыла дверь в ванную комнату. Действовать нужно быстро, сейчас! Я набросился на неё сзади, накинув верёвку на шею, стал душить. Я старался ни о чём не думать, никуда не смотреть, но это было невозможно. Девушка пыталась сопротивляться, но я был сильнее, в зеркальном отражении ванной комнаты я увидел, как она отчаянно бьётся за свою жизнь, пытаясь освободиться, пытаясь сделать хоть что-то. Мне жаль её, но уже поздно, верёвку нельзя было ослаблять, я натянул её сильнее, из моих глаз потекли слёзы.

***

21:00

Твою мать. Я убил её… и её тоже. Наверное, пора остановиться, троих будет достаточно. Впереди долгая ночь. Я вышел из квартиры, спустился к машине, достал из багажника два наряда. Для Кристины больше подойдёт чёрный сарафан, а для Кати строгий стиль: брюки и белая блузка.

22:00

Почти час мне понадобился, чтобы подготовить девушек и прибрать квартиру. Разрезать рты — это самое неприятное занятие, но так надо. Не думаю, что милиция в ближайшее время сюда придёт, возможно, дня через два–три. Личность проституток установить не так-то просто, все скрываются от милиции, живут на съёмных квартирах. Самое сложное — это дотащить девушек до машины, так, чтобы никто меня не заметил. Я опять вымазался в крови. Сейчас уже темно, снег снова пошёл, мы на первом этаже, думаю, что справлюсь.

22:20

Девушки в машине, вряд ли меня кто-то заметил. Всё может быть, но я был осторожен: аккуратно уложил оба тела на заднее сиденье, накрыв их покрывалом. Будет лучше оставить их в одном месте, слишком рискованно в такую погоду разъезжать по городу с двумя трупами в машине. Думаю, Комсомольский сквер подойдёт, самый центр города, фонари там всё никак не починят, это мне на руку. Пора выезжать.

22:50

Чёрт, а, ну и погодка. Дворники автомобиля еле-еле справляются со своей работой. Конечно, хорошо, на дорогах машин совсем нет в такое время, в такую-то погоду. Сквер близко, остаётся преодолеть совсем немного, этот спуск с горы, и всё, сквер сразу за ним. Я еду медленно, но машину всё равно начинает нести, я пытаюсь выкрутить руль, но с такой резиной — это бесполезно, сцепление с дорогой плохое. Машину несет прямо на бетонное ограждение у клумбы.

…Столкновение…

…

Я прихожу в себя. Быстро достаю мобильный и смотрю на часы: 23:10 Фу-ух, времени прошло немного, вряд ли меня кто-то заметил, снег продолжал идти, на дорогах было пусто. Я посмотрел на заднее сидение, обе жертвы были на месте, правда, слегка «помялись» после столкновения, покрывало слетело. Дверь со стороны водительского кресла не открывалась, я вылез через другую. Боковина и дверь были частично деформированы, но не так уж и сильно, обошлось. Сейчас самое главное, чтобы машина завелась, иначе всё может обернуться против меня.

— Эй, мужи-и-и-к? Как ты там, в порядке?

Чёрт, только этого ещё не хватало! В паре десятков метров от меня остановился уазик, водитель бежал в мою сторону. Если он увидит трупы, я пропал. Нужно срочно уезжать! Я быстро залезаю обратно в машину. Давай, заводись, пожалуйста, пожалуйста, только заведись, быстрее! Получилось! Со второго раза завелась!

Он уже совсем близко.

— Эй, погоди!

Ещё метров пять. Я уезжаю. Надеюсь, что он ничего не заметил… очень на это надеюсь. Нужно уезжать подальше отсюда к чёртовой матери. Парк слишком близко, теперь уже нельзя там их оставлять. Нужно найти другое место, главное, чтобы без этих идиотских склонов. Первое, что мне приходит на ум, — это набережная реки. Не так далеко отсюда, да и местность ровная, думаю, доберусь. Моя голова опять разболелась.

Работа. Часть 4

27 декабря. 9:00

Планёрка через несколько минут. Не люблю планёрки: каждый отчитывается, рассуждает, иной раз не по делу. А после вчерашнего голова у меня вообще не соображает. Разумеется, Наташе я не стал рассказывать подробности, беременной женщине лучше не беспокоиться ни о чём. Сейчас важно всё структурировать как для себя, так и для доклада на планёрке.

9:50

Да уж, я уже ничему не удивлялся, прекрасно понимая, что маньяк не заставит себя долго ждать, как и во всех предыдущих случаях. Сегодня утром обнаружили два новых трупа у реки на улице Конституции. Планёрка прошла не очень удачно, но благодаря новым жертвам, теперь было ясно, что это однозначно связано с делами прошлых лет. Я всё-таки пытался выстроить структуру у себя в голове: съездить на место преступления, провести анализ, возможно, стоит вернуться в училище искусств или Дом культуры, вчера из-за шока я не мог ясно мыслить, все мои опросы были поверхностными. И конечно же, нужно навестить Андрея Сергеевича.

Ко мне подходит Гена и задаёт неуместный вопрос:

— Миш, ты на своей машине поедешь или на служебной?

На этот раз Волков послал Гену со мной.

— На своей.

— Я с тобой тогда.

— А что так?

— С Вовой вчера поругался.

Вова — это наш водитель, любит поворчать, с ним лучше не пререкаться, довольно вспыльчивый, ему уже бы и на пенсию пора, но нет, всё крутит баранку.

— Ну хорошо, иди во двор тогда, жди. Я сейчас за Витей схожу.

— Нет, я лучше тут подожду, там холодина.

— Так снег уже не идёт.

— Ну и что, всю ночь шёл.

— Ладно, жди, скоро будем. Только в объезд поедем, там склон крутой, не хочу рисковать.

10:30

Мы на месте. Дежурные сотрудники приехали раньше нас и уже огородили территорию, зевак не подпускали. Две девушки, явно моложе предыдущей жертвы, были усажены на скамью, рты у обоих, как и ожидалось, разрезаны. Одна девушка одета в черное платье-сарафан, на другой брюки и белая блузка, обеих уже присыпало снегом. И тут я вспоминаю один важный момент, который забыл проверить.

— Вить, а у предыдущей жертвы были какие-нибудь подсказки, записки?

— Нет, ничего такого не было.

— Хм-м, это очень важно, может быть и были, но выпали, потерялись…

— Я бы это заметил.

— Да я не про тебя, а про городскую среду в целом, может, снегом замело. Хотя в этом случае в милицию никто не звонит. Какую цель он преследует, а, Гена?

Гена был озадачен моим внезапным вопросом и замешкался при ответе:

— Да-а, я… откуда знаю.

— Вот и я не знаю… пока что.

Жени сегодня с нами не было, он заболел, полароид доверили Гене. Витя уже всё приготовил для осмотра.

— Миш, ну я приступаю тогда?

— Погоди, пусть Гена сфотографирует. Я пока окрестность осмотрю. Если обнаружишь какие-нибудь оборванные листки с надписями, обязательно мне сообщи.

— Не проблема.

Сегодня Витя был более серьёзен, нежели вчера. Два новых трупа давали понять, что преступник на этом не остановится, если действует по той же схеме — схеме пяти пальцев. Следы на снегу толком не разглядеть, всё замело.

Ни следов, ни подсказок… никаких зацепок. Но! Платье-сарафан? Две других жертвы одеты в наряды, которые никак не фигурировали в предыдущих делах, а вот платье-сарафан… Значит, он знал Максима или Алису? И к тому же сейчас мы на улице Конституции, не так далеко отсюда жил Артём. Здесь чёрт ногу сломит, слишком сложно. Я возвращаюсь к ребятам.

— Вить, ну что скажешь?

— Та, что в сарафане, убита, скорее всего, тем же способом, что и предыдущая. А вот эта, азиатка в деловом наряде, скорее всего, была задушена петлёй сзади, видишь, борозда от веревки, словно шею перерезало. Нужно будет в лаборатории подробнее осмотреть. Так или иначе, первичный осмотр указывает на то, что обе задушены, но разными способами. Ну что, увозим тогда?

— Думаю… да. Гена, ты всё снял?

— Да, вот, — он протянул мне несколько снимков.

Я просматривал снимки, всё-таки без его помощи мне не обойтись. Нужно было попустить свою гордость и позвонить ему, к тому же я и так собирался это сделать, не только по работе. Достаю мобильный и звоню.

— Да, алло?

— Андрей Сергеевич?

— О, привет, Миш. Что-то ты пропал, давно не виделись.

— Да тут работы перед Новым годом привалило вместе со снегом. Я как раз сегодня к вам хотел заехать.

— Давай, заезжай, буду рад видеть. Я сегодня в двенадцать на складе буду, так что заходи.

— Хорошо, тогда до встречи.

— Бывай.

Он, как всегда, был не особо разговорчив. Иной раз кажется, что чем старше человек, то тем меньше он хочет говорить. Хотя о Гене и Братулине нельзя так сказать, они старше меня, но младше Андрея Сергеевича, однако поговорить любят, если разговор не о работе.

— Ну что поехали тогда на базу?

— Нет, Ген, я сейчас в другое место. Ты на служебной езжай.

— Да как так? Договаривались же.

— Договаривались, что сюда на моей поедем. Мне сейчас в другое место надо.

— Куда?

— К Андрею хочу съездить. Рассказать всё, может быть, что-нибудь подскажет.

— Давай тогда и я с тобой.

— Нет, лучше сгоняй в училище искусств и Дом культуры. Поспрашивай там народ, пожалуйста. Думаю, я вчера поработал не так хорошо, как хотелось бы.

— Миха-Миха. Всё тебя выручать нужно.

Гену охватило чувство собственной важности, это обычно работало.

— Да, выручи, пожалуйста, может, что новое узнаешь.

— Ладно, давай тогда после трёх у Вити в лаборатории.

— Договорились.

11:50

Я заезжаю на территорию склада. Зная пунктуальность Андрея Сергеевича, он наверняка уже у себя. Смотрю, что работа тут кипит, несмотря на холод. Бедные подростки, сколько таких фур со сладостями они разгружают в неделю? Интересно, сколько им платят за это? Вот и он — кабинет начальника охраны. Забавно звучит. Я стучу кулаком в дверь.

— Войдите.

— Я не рано?

— О-о-о, привет, Мишка, заходи, присаживайся, — он тут же жмёт мне руку и указывает на стул. — Пропал куда-то. Не звонишь, не пишешь. Я уж сам думал сегодня тебе позвонить. Ну как ты? Рассказывай.

— Да вот, потихоньку. Квартиру наконец-то дают через пару месяцев.

— Ну неужели, поздравляю. На новоселье-то хоть позовёшь?

— Да, конечно, позову.

— Как Натаха поживает? Работает?

— Сейчас нет, отдыхает. Залетели мы, вот, на третьем месяце.

— Ну ты молодец, давно пора уже, всё-таки не первый год вместе. Кто будет? Ещё неизвестно?

— Пока ещё нет, после новогодних праздников на УЗИ собираемся. Получается, это второй раз уже будет.

— А сам больше кого хочешь?

— Я как-то раньше не задумывался об этом.

— Ну а если честно?

— Да и если честно, то не знаю. УЗИ покажет.

— Думаю, пацан тебе нужен. Будешь воспитывать, в походы с ним ходить, на рыбалку.

— Да я на рыбалку-то не хожу, это по вашей части.

— Ну, значит, я буду ходить.

— А вы тут как поживаете?

— Нормально, более-менее, справляюсь. Сотрудников не всегда хватает, но мне нравится. Тут я начальник, а там я им не был.

— Не скучаете, вернуться всё-таки не думали?

— Да куда мне уже, столько лет прошло. Честно — скучаю. Но я уж здесь привык.

— Мы тут с Наташей говорили недавно, хотим вас в ресторан пригласить. А то и так редко видимся, а тут два повода сразу: и по квартире всё официально подтвердили, и ребёнок в скором времени появится. Так, посидим перед Новым годом в неформальной обстановке, пообщаемся втроём.

— Мих, спасибо за приглашение, но как-то не тянет меня по ресторанам, ты же знаешь, не люблю я все эти публичные места, я по большей части домосед. Вот если дома посидеть — то можно.

— Блин, Наташа в ресторан хотела.

— Ну сходите без меня, ничего страшного.

— А давайте тогда у нас посидим, Наташа ужин приготовит.

— У вас можно.

— Вот и отлично, когда вам удобнее будет?

— Так, завтра у нас что? — он взял календарь в руки. — Ага, пятница, давай завтра тогда.

— Идёт. Часов в шесть нормально?

— Да, самое то.

— Вот и договорились. Будем рады провести вечер в вашей компании.

— Ой, Мих, ну перестань уже.

— Что перестать?

— Вот эти свои «будем рады», «в вашей компании». Не первый год знакомы.

— Да, ну я просто…

— Не обращай внимания, не молод я уже, люблю поворчать.

— Понятно…

— Ну, что взгрустнул? Что ещё расскажешь интересного?

— Да-а, тут вот есть дело одно… даже и не знаю, как начать.

— Если не знаешь, как начать, то начинай сначала.

12:30

Так я и поступил, рассказал ему всё… с самого начала. Андрей Сергеевич внимательно слушал меня, даже не перебивал. Когда я закончил, он открыл тумбочку, достал упаковку сигарет и зажигалку.

— Ты куришь?

— Нет.

— Что, так и не начал?

— Нет.

— Эх ты… некурящий мент, — он снова открыл тумбочку: — На вот тогда, пойдём на свежий воздух, подумаем вместе.

Мы стояли на улице под навесом. Андрей Сергеевич курил, а я сжимал в руке эспандер, который он мне дал.

— А покажи-ка снимки ещё раз.

Я протянул ему фотографии.

— Почему с первой жертвой фото не привёз?

— Да всё впопыхах делалось.

— Как всегда…

— Вот эта в сарафане, как тот трансвестит тогда. Он вообще жив, что с ним?

— Нет, он умер, это я уже проверил.

— А криминалисты что говорят?

— Витя говорит, что все задушены, рты разрезаны уже после смерти. Только азиатку душили, скорее всего, верёвкой, а не руками.

— Да, это заметно, — он продолжал разглядывать снимки, дымя сигаретой. — Где первая проживала, установили?

— Пока ещё нет. Её подругу опросили. Занимается тем же самым, но говорит, что не общались уже несколько месяцев, она не знает, где та снимала квартиру.

— А что с опросами? В Дом культуры ходил?

— Да, и в Дом культуры, и в училище искусств, пока что всё поверхностно. Там больше не разрешают заниматься независимым коллективам, только официально зарегистрированным, имеющим статус «народный» или тем, кто проходит обучение. Я сомневаюсь, что маньяк стал бы так рисковать, но Гена как раз сейчас проводит повторный опрос.

— В общем, нужны подробности по этим двум девчонкам. А отпечатки, тоже пусто?

— Подробности сегодня после трёх будут. По отпечаткам, к сожалению, да, пусто. Успели поработать только с первой жертвой. Увы, нет у нас технологии для выявления их с ткани, простые порошки тут не помогут. А на коже ничего не сохранилось, отпечатки и так держатся до двадцати минут на коже, а тут ещё и такая погода…

— Ага, ну давай ещё весь учебник криминалистики мне прочитай. Я просто спросил в общих чертах.

— Я же просто рассуждаю…

— Рассуждает он, — Андрей докурил сигарету, затушив бычок об угол урны, тяжело вздохнул. — Эх, есть тут кое-что. Пойдём внутрь.

Мы снова в его кабинете, тут определённо лучше, чем на улице.

— Чай будешь?

— Я? Чай?

— Будешь.

Он наливает кипяток в обе кружки, бросив в каждую по кубику сахара. Да, крепкий горячий чай — это как раз то, что сейчас было нужно. Я почему-то волновался и снова стал сжимать эспандер в руке.

— Так что вы имели в виду, говоря «есть тут кое-что»?

— Приходил тут на днях ко мне человек один. На работу хочет устроиться. Договорились с ним после праздников официально всё оформить. Денис зовут. Всё бы ничего, да под конец встречи начал интересоваться: не работал ли я раньше в милиции. Ну, мало ли кто мог меня видеть на службе, немудрено. Но Денис этот, говорит, что видел меня у Дома культуры, когда нас с тобой не пускали внутрь, в день того спектакля. А он якобы тогда в зрителях был, их всех выводили из зала, да и ко всем прочему, он сам там занимался несколько лет. Тут всё довольно подозрительно. Совпадение? И меня он запомнил, хотя столько лет прошло… А на допросе у нас не был. И тут ты приходишь и заявляешь, что опять кому-то разрезают рты. Я бы на твоём месте поговорил с ним. Только не рассказывай, что я контакты дал.

Андрей Сергеевич достаёт из тумбочки анкету и протягивает её мне.

— Если выяснится, что он тут ни при чём, тогда анкету верни.

Он снова преподнёс мне всё на блюдечке. Я даже не знал, что сказать, лишь удивлённо рассматривал анкету.

— Ну, что молчишь, язык проглотил?

— Честно… слов нет. Но спасибо вам огромное. Это может помочь.

— Не спеши радоваться, сначала поговори с ним. Нельзя утверждать точно, пока не проверишь.

13:20

Озадаченный, я покинул кабинет начальника охраны и направился к машине. Новые данные были как нельзя кстати. Но лучше не спешить, для начала встречусь с Геной, может, по опросам будет что-нибудь новое. А потом к Вите в лабораторию.

— Эй, Мих? Вернуть мне ничего не хочешь?

Точно, я так задумался, что ушёл с эспандером Андрея Сергеевича в руке.

— Извините, задумался.

— Да знаю, бывает. Сам раньше таким был. Ну как, завтра в шесть тогда?

— Да-да, конечно, будем вас ждать.

Я ещё раз попрощался с ним.

***

15:10

Я встретился с Геной, он договорился с дирекцией Дома культуры и училища искусств о том, чтобы поговорить с руководителями абсолютно всех коллективов и групп, которые там занимались, но только лишь после праздников. Так долго ждать мы не могли. Впрочем, как я и думал, Гена не выдал ничего нового. Я показал ему анкету Дениса. Гена настаивал на том, чтобы поговорить с ним сегодня, но у меня были иные планы на этот счёт. Сначала нужно к Вите.

15:50

Ещё некоторое время мы провели в лаборатории. То, что Витя говорил утром, подтвердилось и на детальном анализе. Нам снова пришлось вызвать подругу первой жертвы, в надежде что она опознает и этих двоих. Однако она заявила, что если это проститутки, то наверняка вокзальные, и они не знакомы. С её слов, вокзальные — это второсортные, сейчас всё больше появляется индивидуалок, которой она сама и является… которой и являлась первая жертва. Бред какой-то, если честно, я не хотел вдаваться в подробности, особо во всём этом не разбирался: как там они друг с другом конкурируют и общаются — это не по нашему отделу. Если проститутка, то какая разница, вокзальная или индивидуальная… Гораздо больше меня волновало то, что она оказалась бесполезная. Бесполезная проститутка — звучало забавно, но факт, бесполезная для следствия. Придётся завтра сходить на вокзал, поспрашивать у привокзальных. Не факт, что они будут стоять там в такой мороз, но сходить нужно.

16:00

Мы с Геной вышли из лаборатории и по длинному коридору направились в мой кабинет. Дело заходило в тупик, появления новых жертв мы ждать не могли. Оставался последний козырь — это Денис. Однако ещё до того, как идти к Вите в лабораторию, я составил примерный план действий у себя в голове. Гена снова предлагал позвонить Денису сегодня. Но я придерживался плана. Не нужно было звонить ему вообще. Зная адрес, лучше нагрянуть внезапно, рано утром, и если его не окажется дома, уже только тогда и позвонить. К тому же за сегодня я устал и чувствовал, что лучше всё отложить на завтра, до конца рабочего дня оставалось не так много времени. Мне хотелось скорее домой: к Наташе, ужину и прочим мелким радостям бытовой жизни. Бедный Гена, ему явно не хотелось домой к своей маме.

Помутнение. Часть 4

27 декабря. 17:00

Ну, вот я и на финишной прямой. Завтра всё закончится… или нет? Должен ли я отступить? К чёрту эти сомнения, теперь, когда всё выстроилось, так будет лучше, лучше, чем медленно умирать на больничной койке. Рано или поздно обстоятельства должны были так сложиться. Нет случайностям, всё по плану. Остаётся самое сложное: как быстро усыпить человека? Всегда забавляли фильмы, в которых жертву усыпляли платочком, смоченным хлороформом. Авторы даже не удосуживались разузнать, как действует хлороформ. Недостаточно каких-то пяти–десяти секунд. Чтобы жертва потеряла сознание, нужно вдыхать пары хлороформа минут пять по меньшей мере. Да и запах резкий, если спрятать такой платочек в кармане, его сразу почуют. Снотворное тоже не подходит. Эффект слишком медленный. Есть одно средство, в аптеке мне его вряд ли продадут, но попробовать стоит.

17:30

— Здравствуйте, мне упаковку «Клофелина», пожалуйста.

— В таблетках?

— Да.

— Какую дозировку?

— 0,15 мг.

Фармацевт, поковырявшись в шкафу с препаратами, достала упаковку с нужным мне лекарством.

— Давайте рецепт.

Чёрт, так и знал, промах. Если в этой аптеке до сих пор по рецепту, то и в остальных тоже. Придётся сыграть дурачка, чтобы не вызвать лишних подозрений.

— Как рецепт?

— «Клофелин» только по рецепту отпускается.

— Мне в больнице сказали, что он уже без рецепта доступен.

— Это в какой больнице вам такое сказали?

— В центральной, на Анапской.

— Не знаю, что вам там наговорили, но у нас только по рецепту.

— Ладно, спасибо, что объяснили, пойду разбираться тогда. Всего доброго.

Я вышел из аптеки, в другие идти смысла не было. Надеюсь, достану то, что мне нужно, у них, больше просто не у кого. В связи со сложившимися обстоятельствами действовать нужно быстро. Если не достану «Клофелин», то весь план насмарку.

18:00

Я снова на вокзале. Направляюсь к феям, сильно рискую с учётом того, что они видели меня тут в прошлый раз. Но не проблема, даже если их вызовут на допрос в милицию, я должен успеть, мне много времени не нужно.

Да, тут стоят те, что и в прошлый раз, есть и парочка новеньких. Работаю по той же схеме, замедляю шаг, будто хочу пройти мимо них. Одна из них окликает меня стандартной фразой привокзальных.

— Что-нибудь нужно?

Я поворачиваюсь в её сторону и подхожу ближе, не орать же на всю улицу.

— Слушай, а есть «Клофелин»?

— Нет, такого не водится.

— Да ладно. Как, у вас и нет? Я не из милиции, не переживай, это так, для личных нужд.

— Чего нет — того нет.

— Может, у подруг поспрашиваешь?

— У них тоже нет.

Чёрт, снова промах. Лучше тут долго не околачиваться.

— Ну ладно. Нет так нет.

Я разворачиваюсь и ухожу. Что же теперь делать? Я хочу обойтись без грубой силы, но для этого человека нужно усыпить.

Ничего более действенного, чем «Клофелин», не припоминаю.

Я просматриваю только два способа дальнейшего развития: во-первых, обойтись снотворным, но это ненадёжно и долго, у меня не будет столько времени. Во-вторых, всё отложить, переработать, придумать новый план. Но опять же, у меня нет столько времени. Если затяну, наверняка на меня выйдут. Я и так уже много где засветился. В следующий момент меня кто-то хлопает по спине.

— У меня есть.

Я оборачиваюсь, вижу девушку лет тридцати, невысокая, светлые вьющиеся волосы до плеч, серые глаза, она стояла среди привокзальных, но почему-то промолчала, когда я спрашивал.

— Это хорошо. Продашь?

— А сколько нужно?

— Да мне немного. На разок всего. Может, на пару раз.

— Ну, это не дело. Я думала, вам много нужно.

Она разворачивается и собирается уходить.

— Постой, я хорошо заплачу.

— Серьёзно?

— Да, сколько ты хочешь?

— Упаковка две тысячи.

— Две тысячи?! Да в аптеке в десятки раз дешевле стоит.

— Зато у меня без рецепта. Так нужно или нет?

— Да-да, нужно.

— Ну, поехали тогда, у меня не с собой.

Я поймал такси, свою помятую машину сегодня лучше не светить.

18:40

— Проходи на кухню пока, я сейчас принесу.

Думаю, чем меньше я буду болтать, тем лучше, молча я пошёл на кухню и сел за столик. Через минуту она вернулась с упаковкой в руке.

— Вот, держи, — она поставила упаковку с таблетками на стол.

— Спасибо, — я достал две тысячные купюры и протянул ей.

— На стол положи. Тебя как зовут?

Думаю, лучше представиться вымышленным именем. Я назвал первое, которое пришло на ум.

— Артём.

Теперь самое главное — это не забыть, пока я у неё, откликаться на это имя.

— Я Лола, очень приятно. Чай, кофе будешь?

— Нет, спасибо.

Смешно, когда потенциальная клофелинщица предлагает выпить. Нужно валить отсюда.

— Так, скажи Артём, зачем тебе «Клофелин»? Лечишься или для других целей?

— Это уже не твоё дело, какая разница?

— Разница большая, если ты, например, женщину хочешь усыпить, но не хочешь убить, то тут лучше не таблетки использовать.

— Я этого не говорил.

— Погоди минуту.

Она снова ушла в комнату, через некоторое время вернулась со шприцем.

— Так это делается, — Лола взяла со стола мандарин, вставила в него шприц и начала медленно вводить содержимое. — Можешь ничего не объяснять. Если «Клофелин» для женщины, пусть съест мандаринку. После можно дать бокал вина, но не более того, не крепче. Если же «Клофелин» для мужчины, то пятьдесят грамм коньяка, одна таблетка, заранее мелко растолочь и смешать с коньяком, при желании можно чуть воды добавить. Но смотри не переборщи в обоих случаях — чуть превысишь дозу, человек может и не проснуться. Держи мандаринку, с тебя ещё тысячу за мандаринку и совет.

Я был изумлён, клофелинщица, видимо, со стажем.

— Спасибо за рекомендацию, — без всяких возражений я достал ещё одну тысячную купюру и положил на стол.

— Ещё что-нибудь нужно?

— А что?

— Секс, например.

— А сколько с тобой часик?

— Час — пять. Два часа — со скидкой, восемь.

Возможно, это мой последний секс. Да и убивать я её не хочу. Нет такого в планах. Она симпатичная, почему бы и не попробовать?

— Слушай, а без презерватива вариант за дополнительную плату?

— Э-э-э? Смеёшься, что ли? Нет, это не практикую.

Я открыл свой кошелёк, налички хватало, с учётом того, что деньги у своих жертв я забирал. Отсчитав тысячные купюры, я положил их на стол, рядом с теми тремя тысячами.

— Вот, всего пятнадцать выходит. Три за клофелин и советы, восемь за два часа. И четыре за то, чтобы всё было без презерватива.

— Иди в душ, я кровать приготовлю.

Работа. Часть 5

28 декабря. 9:15

Я доложил Волкову о своём плане. Зная, как в прошлом работал Андрей Сергеевич и что большая часть его догадок оправдывалась, Волков дал добро на выполнение. Хороший мужик, и как человек и как начальник, гораздо лучше Лихацкого. Умеет думать наперёд. Мне выделили одного дежурного сотрудника. Действовать нужно быстро, надеюсь, мы застанем Дениса дома. Пора выдвигаться.

9:35

Повезло, пробок не было. Хотя странно, пятница, утро. Тем не менее Вова домчал нас быстро. Нет нужды в наряде, нет чёткого повода, здесь я с Волковым согласен, он не такой нервный, как Лихацкий. Мы приехали на обычной служебной машине, со мной дежурный сотрудник в форме: Юра. Гена также поехал с нами. Итого, не считая Вовы, нас трое против одного. Хотя «против» — это сильно сказано, возможно, Денис окажется невинен, как младенец, если он вообще дома. Я был настроен на работу, это словно шахматная партия, в которой ты вот-вот победишь, при этом совершенно не зная, кто соперник.

Проспект отдыхающих 98/12, первый этаж, квартира четыре. Если верить анкете, которую дал мне Андрей Сергеевич, то мы на месте. Во мне начало просыпаться чутьё, как это обычно бывало в опасных ситуациях, необъяснимое чувство, теперь я понимаю, о чём мне говорил Андрей Сергеевич ещё в две тысячи первом. Ситуация похожа на ту, когда мы с ним проникли в квартиру Артёма. Думаю, не стоит всем нам толпиться на этаже. Лучше будет, если кто-нибудь подежурит на улице.

— Ген, подежурь на улице, пожалуйста.

— А что я?

— Да какая разница кто, тебе трудно, что ли?

— Мне? Нет.

— Ну вот и хорошо.

Гена вышел на улицу. Мы с Юрой переглянулись, он кивнул, я нажал на дверной звонок. Ждём несколько секунд, тишина. Звоню ещё раз.

— Кто там?

— Милиция. Вы Денис Шахов?

— Да, я. По какому делу? Я не вызывал.

— Мы не по вызову, у нас к вам пару вопросов есть, откройте, пожалуйста.

— Подождите пару минут, мне одеться нужно.

— Хорошо, ждём.

Прошла минута. Юра уже начал волноваться:

— Что-то долго он. Может, ещё раз позвонить?

— Погоди, мало ли, может человек действительно только проснулся. Давай ещё подождём.

Прошло ещё около минуты. Юра, не выдержав ожидания, позвонил ещё раз. Никто не ответил. Я постучал кулаком в дверь. В следующий момент с улицы мы услышали крик Гены:

— Мужики, он через окно лезет! Окружайте!

Чёрт, это было внезапно. И табельное, чтобы припугнуть, у меня не с собой. Мы выбежали из подъезда. Спрыгнув из окна, через огороды от нас убегал Денис, у которого в руке был чёрный плотный пакет. Гена его преследовал, мы с Юрой пустились вдогонку.

Нет, не уйдёт, теперь-то точно не уйдёт! Поймаем, чего бы это ни стоило. Денис подбежал к белой «Ниве», припаркованной во дворе, такая же, как и у меня, только цвет другой. Он закинул внутрь чёрный пакет, но сам залезть не успел, Гена его настиг. Денис оказал сопротивление, несколько раз ударив Гену по лицу. Но мы с Юрой подоспели вовремя. Попался гад!

***

10:30

Я думал, что дело в шляпе и на этом всё сойдётся. Денис, безусловно, был виновен, но совсем не по тому делу, что мы подозревали. В пакете было два горшка с коноплёй и несколько коробков с уже сушёным, готовым продуктом. Дома у Дениса была обнаружена небольшая химическая лаборатория и куча так называемых «девайсов» для употребления продукта.

К одиннадцати часам он полностью раскололся, мы всё установили: в своих кругах был известен как «Денчик-должник». Часто занимал мелкие суммы денег, до двадцати тысяч, и редко их отдавал. В мелких масштабах промышлял торговлей коноплёй и другими лёгкими наркотиками. Часто расплачивался этими самыми наркотиками за свои долги. Простыми словами, мелкий торговец, барыга — это совсем не по нашей части. Я и Гена были в ярости. Гену тем более можно было понять, у него разбит нос, да и вообще всё лицо красное. Мы вышли из кабинета. К двенадцати часам нужно всё доложить Волкову и заключить этого Дениса под стражу. У нас оставалось менее часа для беседы, хотя он и так нам всё уже рассказал. Гена продолжал негодовать.

— Слушай, Братулин как раз с выезда должен приехать, давай я его возьму, и мы побеседуем как следует с этим Денчиком, — Гена в предвкушении хрустел пальцами.

— Нет, Ген, так не делается.

— Как не делается?! Ты посмотри на моё лицо, теперь это не лицо, а рожа!

— Я говорю, так неправильно.

— Я тебя не спрашиваю, как правильно, а как нет. Пусти меня, я ему жопу сейчас надеру!

Шум от Гены разносился по всему коридору, из соседних кабинетов вышли сотрудники и помогли мне успокоить Гену. Ключевым фактором было то, что я сказал ему, если он не прекратит, то вынужден буду всё доложить Волкову. Я зашёл в кабинет, Денис всё так же сидел за столом, смотря в пол. Я сел напротив него.

— Театром, говоришь, занимался раньше?

Он поднял глаза и неуверенно произнёс:

— Да. Только давно.

— А сейчас чем занимаешься, помимо своих наркотиков?

— Да вот на работу хотел устроиться охранником, с предыдущей уволили.

— Зачем тебе работа? У тебя и так вроде навар неплохой.

— Долгов много, деньги всё равно нужны.

— Что по разрезанным ртам?! Что по трупам?!

— По каким ртам? Это про постановку, что ли?

— Про неё.

— Так я и так уже всё сказал. Зачем заставляете повторять?

— Если заставляю — значит надо.

— Ну был я тогда зрителем. Нас всех выводили. Андрей этот возмущался, что его не впускали в зал. Я просто запомнил его тогда. Кто ж знал, что он теперь начальник охраны?

— А меня, что? Не помнишь? Я с ним тогда был.

— Если честно, то довольно смутно. Припоминаю, с ним какой-то паренёк стоял, весь расстроенный.

— Болван, это я был!

— Серьёзно? Никогда бы не подумал.

— Неважно, давай всё выкладывай. Меня не интересуют твои наркотики. Что по театру, что по спектаклям? Как хорошо ты был знаком с Артёмом?

11:50

Всё было без толку, Артёма он знал плохо. В театре занимался, но это было хобби, после которого он увлёкся другим «хобби» — более прибыльным, на котором мы его и повязали. Череда совпадений. Мысли разрывали мою голову, я не знал, как мне дальше работать. Вряд ли Денис врёт. Пусть дальше сами разбираются. Нужно заключить его под стражу и всё доложить Волкову.

12:20

Эмоции Волкова были смешанными. Поймать барыгу — это хорошо, но наше дело было куда более важным. Я вернулся в свой кабинет, открыл тумбочку, внутри стоял хороший растворимый кофе. Я взял банку и направился в лабораторию. Рассказав Вите о том, что случилось, я неплохо его повеселил. Особенно тот смеялся, когда я рассказывал, как Гене надавали по морде. Но вот мне было не до смеха. Дело в тупике. Я попросил Витю, чтобы он ещё раз повторно всё рассказал мне по всем трём жертвам: каждую деталь, которую обнаружил на экспертизе.

13:30

Перерыв. Но отдыхать совсем не хочется. Как говорил Андрей Сергеевич: «В таких случаях нужно работать по старой схеме». Чуть позже я схожу к привокзальным, покажу им фотографии жертв. С подругой первой жертвы говорить бесполезно, в ходе прошлой беседы ничего дельного из неё выдавить не удалось. Да и привокзальные феи не особо разговорчивы с сотрудниками милиции. Но делать нечего, опросы — это последнее, что мне остаётся. Перед этим нужно сходить в архив, придётся покопаться в старых делах.

14:00

Перерыв закончился, думаю, Полина Аркадьевна уже на месте. Я спускаюсь по лестнице в подвальное помещение, тут, как всегда, воняет пылью и сыростью. Полина Аркадьевна сидит за столиком и уплетает «Доширак». То ещё зрелище.

— Приятного аппетита.

— Спасибо, Миш, — отвечает она с набитым ртом.

— Как у вас тут, всё спокойно?

— Как видишь. Сам как поживаешь, как Наташка?

— Нормально поживаем, квартиру ждём, после праздников на УЗИ идём, смотреть пол ребёнка.

— Счастливый ты человек, Мишка. — Она наконец доедает свою вермишель и выбрасывает упаковку в мусорное ведро. — Ну, говори, с чем пожаловал?

— Да мне бы покопаться в старых делах нужно.

— Ну, так ты конкретнее говори, в архиве все дела старые.

— Я всё про те.

— Ах, про те.

Не было в нашем отделении человека, который бы не знал о тех трёх случаях, связанных с Артёмом и его безумными друзьями.

— Сейчас, погоди, поищу.

Полину Аркадьевну не так давно перевели работать в архив, но она уже чувствовала себя тут как дома. Довольно быстро ориентировалась. Пару минут, поискав нужные данные в компьютере, она открыла шкафчик с ключами.

— Тебе по всем трём?

— Да, желательно по всем.

— Ну, держи, — она протянула мне ключи.

— В журнале расписаться?

— Потом распишешься, когда сдашь.

— Хорошо, я тогда пошёл?

— Иди уже.

Фу-х, запах старой бумаги, не люблю его. В носу начинает зудеть, набираю в рот воздух и дважды чихаю, громко, на весь архив. Со входа доносится крик Полины Аркадьевны:

— Будь здоров!

— Спасибо! — кричу ей в ответ.

Я у цели. Сколько же времени прошло… к этим ячейкам долго никто не прикасался. Даже при закрытии дела «Виадук» сотрудники не стали объединять его с первыми двумя, сложив всё в соседний архив. Дела особой важности хранятся в специальных ячейках вместе с вещдоками, даже если уже были закрыты много лет назад. Дела же попроще или нераскрытые дела хранятся на полках, с каждым годом собирая на себе все более толстые слои пыли. Наконец, я открываю нужные мне ячейки. Так-с, «Дело об улыбающемся человеке». На папке написано: хранить шестьдесят лет. Начинаю перечитывать материал в надежде найти хоть что-нибудь новое, стараюсь читать между строк. Но спустя время, ничего так и не нахожу. Создаётся такое впечатление, что в нынешнем случае у преступника совершенно иные цели, а разрезанные рты — это просто предлог, какая-то отсылка, но к чему? И подсказок на этот раз нет, значит, он не хочет, чтобы его поймали… Или он не хочет играть с нами, как играл Артём? Но то, что отличает нынешних жертв от жертв две тысячи первого года, — так это необычные наряды. Чёрт, найти бы хоть одну зацепку! Я копаюсь в ячейке, помню, что при обыске квартиры Артёма, у него нашли блокнот с его заметками, мыслями. Надо бы перечитать его. Но… я не могу его найти, его нет. Может быть, случайно переложили в соседние дела? Я проверил «Дело о городском стрелке» и «Виадук», но блокнота с заметками Артёма так и не нашёл. Теперь я уже начал сомневаться в себе. А был ли на самом деле этот блокнот? Или всё мне приснилось? Или я сейчас брежу? Это сбивает меня с толку. Я теряю ясность мысли. Помню, что он был, нас тогда отстранили от дела. Но все работали в общем отделении, коллеги всё рассказывали и показывали. Чёрт с ним, с блокнотом, лучше не забивать себе голову, хлопот и так хватает. Так-с, что насчёт револьвера, из которого Артём себя убил, — его тоже не оказалось на месте. Это не сильно меня удивило, поскольку орудия преступления, принадлежащие обвиняемому, подлежат конфискации, спустя время передаются в соответствующие учреждения и уничтожаются. Наверняка от него уже давно избавились. Я продолжал копаться в старых делах, перечитывая тонны текста, массу заметок и материалов по каждому из трёх дел, совсем забыв о времени. Создавалось впечатление, что во всём мире сейчас существовал только этот архив с тусклым светом, от которого уже режет глаза, с пылью, которой больше невозможно было дышать, и запахом сырости, который распространился повсюду. Перечитывая каждое дело, я вспоминал всё до мелочей, ещё бы, ведь я был в гуще событий. Столько всего пережил, а сейчас… прошло немало времени, я уже успел позабыть обо всех этих кошмарах, стал жить спокойной жизнью с Наташей, словно ничего до этого и не было. Но каждая строчка каждого дела возвращала меня в прошлое. Я изменился? Изменился ли я? Если так, то в какую сторону?

— Мишка, ну ты долго там ещё будешь? А то сидишь тише воды, ниже травы, — Полина Аркадьевна нарушила моё уединение «со вселенной».

— Да, сейчас уже буду заканчивать. А который час?

— Так уже половина пятого, я потому и спрашиваю.

— Это что, я тут два с половиной часа просидел?!

— Два с половиной.

— Мне срочно нужно бежать.

— Да, только в журнале распишись.

В следующий момент зазвонил мой сотовый.

— Алло?

— Мих, привет. Ну как там, сегодня всё в силе, как и договаривались?

Точно, чуть не забыл, Андрей Сергеевич сегодня приедет к нам в гости! Чёрт, как много всего навалилось. Но отменять встречу неудобно, мы и так редко видимся. К тому же Наташа наверняка уже готовит ужин.

— Да-да, конечно, всё в силе. Собирайтесь, будем вас ждать.

— Ну, вот и ладненько, буду потихоньку собираться тогда.

— Хорошо, до встречи.

— До скорого.

Сразу же я звоню Наташе, узнать, как идут дела.

— Да-а, Миш.

— Пупс, привет, как там у нас с ужином, всё нормально?

— Да, всё в процессе.

— Я тут, возможно, немного задержусь. Но вы, если что, начинайте без меня.

— Опять ты со своей работой.

— Да, но я ненадолго.

— Бесишь прям!

— Пупс, ну не сердись, перед праздниками сходим в ресторан, как ты и хотела. Чисто вдвоём.

— В какой ресторан?

— В какой ты хочешь?

— Во «Фрау Марту» хочу.

Ух, это паб с европейской кухней, не из дешёвых. Но думаю, мы можем себе это позволить, тем более перед праздниками.

— Хорошо, будет тебе «Фрау Марта».

— Серьёзно?!

— Серьёзнее некуда.

— Всё, люблю тебя. Давай, долго не задерживайся, жду!

— И я тебя. До вечера.

А-а-а! За что мне это всё?! Иной раз приходится признавать, что я однозадачный. Мозг у мужчины, в отличие от женщин, устроен совершенно иным образом. Нам нужно время, тишина и спокойствие, чтобы сосредоточиться на чём-то одном, и сделать это как следует. Если женщины умеют делать несколько дел одновременно, то мужчинам это сложно даётся. Нам нужно уединение и сосредоточенность, наподобие того, чтобы было в архиве за прошедшие два с половиной часа.

— Что там, Наташка капризничает? — Полина Аркадьевна сбивает меня с мысли.

Ну вот, о каком тут уединении и сосредоточенности может идти речь, если мне даже не дают подумать об уединении и сосредоточенности.

— Да, сегодня ужин намечается, Андрей приедет, а то и так редко видимся.

— О, привет ему от меня передавай. Как он там вообще?

— Вроде нормально, на складе сейчас начальник охраны.

— Начальник? А-ха-ха. Ну это же не про него.

— Ну, я бы так не сказал, он доволен.

— Ладно, расписывайся, — Полина Аркадьевна протянула мне ручку и развернула журнал в мою сторону.

И всё-таки мне не давало покоя отсутствие блокнота Артёма. Я точно помню, что он был. Не могли же его просто потерять. Интересно вообще, а кто за прошлые годы посещал архив с этим делом?

— Полина Аркадьевна, а можно ли посмотреть журналы посещений за прошлые годы, начиная с две тысячи первого?

— Ты смеёшься, Миш? Это долго.

— Я постараюсь быстро.

— Так, в пять я буду собираться.

— Хорошо, постараюсь успеть все просмотреть.

— Ну смотри, — она полезла под стол и достала целую стопку журналов посещений, как и всё остальное в этом месте, они были все в пыли. Я быстро принялся их просматривать.

17:10

— Так, всё, Миш, давай закругляйся.

— Позвольте, ну ещё немного.

— Давай завтра придёшь, посмотришь, что тебе нужно. Мне бежать надо.

— Ладно-ладно.

Мельком я успел просмотреть записи посещений вплоть до две тысячи пятого года. По этим трём делам в архив захаживали разные сотрудники. Но чаще всего, в две тысячи первом и две тысячи втором, — Андрей Сергеевич, именно по делу об «Улыбающемся человеке». Старика можно было понять, зная его гордость. В первом случае Артём победил нас, если так можно выразиться. Во втором же случае я спас Андрея Сергеевича. Возможно, что блокнот у кого-то из наших сотрудников? Но для чего он им? Сегодня побеседую с Андреем насчёт блокнота, а завтра с остальными и просмотрю до конца журналы посещений, на это нужно больше времени.

***

17:40

Я на вокзале. А сегодня гораздо теплее, чем пару дней назад, снег не идёт, привокзальные электронные часы показывают четыре градуса. Впереди самое неприятное — заставить «их» говорить, если они опознают жертв по фото. Заметив меня, феи тут же отворачиваются в сторону, зная, что я из милиции.

— Ну что вы сразу отворачиваетесь-то, а? Я же не за вами приехал, а просто поговорить.

Они молчат.

— Слушайте, давайте я быстро задам вам пару вопросов, на этом и разойдёмся?

Они продолжают молчать. У меня остаётся два традиционных выбора: метод кнута и пряника. Я сегодня в плохом настроении и денег за информацию давать им не намерен, так что остаётся метод кнута.

— Слушайте, девчат. Я не собираюсь терять с вами время. Либо перестаёте играть в молчанку и отвечаете на мои вопросы, либо я сообщаю куда нужно, и больше вы на этой точке не работаете.

Они переглянулись, одна из фей качнула головой в мою сторону, давая другим понять, чтобы кто-нибудь мне ответил.

— Ну и что же вас интересует?

Наконец-то, в нашей стране метод кнута работает лучше, чем метод пряника. Я достал из кармана куртки несколько фотографий и показал ей. Изумлённая, она схватилась рукой за лицо и сделала два шага назад.

— Эй, что-то не так?

Тут же к ней подошли подруги и выхватили снимки из её рук. Теперь уже другая заговорила со мной.

— Это наши девчонки.

— Вы уверены?

— Да, Кристина и Катюша. Их невозможно перепутать. Кто сделал с ними такое зверство?

— Над этим мы и работаем. Может быть, вы и эту знаете? — я достал ещё одну фотографию с первой жертвой.

Феи передали фотографию из рук в руки, все покачивали головами, давая понять, что не знакомы с ней, пока фотография не дошла до самой старшей.

— Надька, чёрт её дери. Бедняга.

— Расскажите, пожалуйста, что вы о ней знаете?

— Да не виделись уже чёрти сколько. Начинала, как и большинство, с вокзала. Потом в индивидуалки перешла, мол, солиднее считается. Но клиентов-то меньше всё равно.

— Ладно, а что по этим двум девушкам? Что-то странное замечали? С какими клиентами они общались в последнее время? Может быть, кого-то подозрительного запомнили?

— Я помню, не так давно, один уходил с Кристиной. Больше её не видели.

— И что, даже не позвонили, не поинтересовались, почему она не выходит?

— А зачем? Времени-то немного прошло. К тому же сам попробуй в такой мороз тут постоять… Вот и подумали, что простудилась, не стали беспокоить.

— Ну вы и подруги.

Тут же в диалог со мной вступает другая фея:

— Да, точно, я тоже помню, дядька тот её забирал. Потом ещё раз приходил, «Клофелин» просил продать.

— Так, на этом месте, пожалуйста, подробнее!

На экспертизе Витя ничего про «Клофелин» мне не говорил. Следовательно маньяк его ещё не применял?

— Ну, спрашивал, а у нас его и нет. Ну, у некоторых есть, но мы не продали. Лолка к нему потом подбежала, наверно, она продала. Она любит дурить клиентов.

— Какая ещё Лолка?! Где она?

— Так сегодня звонила, сказала, что не выйдет, хочет дома отдохнуть. Говорит, плохо ей, тошнит.

— Телефон её можно?

— Только не говорите, что мы дали, а то ругаться будет.

— Хорошо, договорились.

Я записал номер телефона в свой сотовый. Феи хотели, чтобы я скорее ушёл.

— Ну всё, давайте уже закругляться с ваши расспросами, а то работать мешаете.

— Какой работать?! Вы что даже не переживаете за подруг, за себя?! Что и с вами такое может случиться?!

— Может-то всякое случиться, а работать надо, жрать тоже хочется.

— Что вы за люди такие…

— Какие есть. Ладно, отвяжитесь уже.

— Последний вопрос, и я ухожу, обещаю.

— Давайте быстрее.

— Как выглядел этот человек? Хотя бы примерно можете описать?

— А что там описывать? Довольно взрослый, лет пятьдесят, может быть чуть старше, ещё шрам такой на щеке был неприятный.

— Вы уверены?!

— Да, абсолютно.

Молча я побежал к машине, меня всего трясло. В архиве меня уже насторожили частые записи в журнале посещений, но эти мысли я отринул сразу. Трясущейся рукой начал набирать номер Наташи, её телефон был выключен. Я хотел надеяться, что всё это просто совпадение. Шесть часов! Я набрал номер Андрея.

Спокойствие. Часть 3

28 декабря. 4:30

— Андрюш, я хочу жить здесь, — она указала на трёхэтажный жилой дом с открытым балконом и видом на море.

— Губа не дура. Я тоже хочу, и что теперь?

— Ничего.

— Работать надо, а не хотеть.

…

Мы сидим в кафе, с нами несколько общих друзей, обсуждают всякую бессвязную ерунду. Мне совсем неинтересно, но пока я лежу на её коленях, всё хорошо, неважно, что вокруг.

…

Летний секс изматывает, но это приятная усталость. Сколько раз сегодня мы уже делали это? Создаётся впечатление, что раз десять, возможно ли такое?

— Да, придуши меня, вот так, давай ещё!

…

Мы сидим на кухне, она курит, я смотрю на неё.

— Почему тебе нравится, когда я тебя душу?

— Ты совсем болван?

— В смысле?

— Работаешь в милиции и не знаешь… Когда человек чувствует опасность или возможную приближающуюся смерть, в организм вбрасываются гормоны. Сознание словно диктует: «Если я сейчас умру, то нужно скорее продолжить род».

…

Сегодня как раз тот день, когда мы покупаем друг другу одежду. Это забавно, но мне нравятся такие выходные. Магазины, кино, кафе — и всё только для нас двоих, наконец-то никого постороннего.

— Андрюша, мне бы на работу новый костюм.

Она смотрела на брюки и блузку.

Ну почему бы и нет? Думаю, на ней будет хорошо сидеть.

— Ой, и платье это такое красивое, смотри, сарафан!

— Ладно-ладно, я понял.

…

Мы опять в компании, в моей компании, но даже здесь она любит умничать, хочет выделиться. Всегда берёт своей харизмой, может, именно поэтому я её полюбил?

…

Месяцы проходят незаметно, но ссоры всё более частые. Я снова ловлю её на том, что она разговаривает по междугороднему номеру со своим бывшим. Такое случается всё чаще и чаще. Я в ярости, очередная ссора.

…

— Всё, мы с тобой просто друзья, ты это понимаешь?

Понимаешь? Понимаешь? Понимаешь? Ты это понимаешь?

***

— А-а-а-а! Бля! Голова-а-а!

Я вскакиваю с кровати, жуткая боль пробуждает меня от этого кошмара, который больше был похож на череду воспоминаний давно минувшей жизни. Быстро, нужно выпить таблетки, где-то здесь, точно, вот они.

Ещё немного, и боль потихоньку начинает отступать. Я захожу на кухню и смотрю на настенные часы: 5:00.

Простит ли он меня когда-нибудь? Эгоист ли я? Это может сделать кто угодно, но лучше пусть это будет он, так наверняка, так будет лучше. Я сажусь за стол, ставлю перед собой пепельницу, закуриваю. В другую руку беру эспандер. Сила воли и спокойствие. Нужно самообладание. Я смогу это сделать, я уже решил, всё готово. Но почему мне так тошно? Из-за моих ли действий или же из-за воспоминаний? Из-за этих проклятых снов, что снова мучают меня? Я выдыхаю дым и вспоминаю тот злосчастный май. Она всё-таки поехала к нему в Москву на праздники, и, разумеется, они переспали. Но потом мучила меня ещё больше года. По своей наивности, я решил остаться друзьями. Но как вообще можно быть другом женщине, которую ты любил… для которой ты был просто временным вариантом, чтобы скоротать время? Периодически приезжая из столицы, она звала меня гулять, рассказывала о своей новой жизни, иногда жаловалась. Я, по своей наивности, был готов простить её, предлагая всё вернуть… Лишь сейчас понимаю, что все эти попытки были глупыми и бесполезными. Технологии не доведут людей до добра, хорошо, что раньше не было интернета и с человеком порвать было легче: просто заяви о своих намерениях и не пиши письма, не звони по межгороду. Ещё спустя год я разорвал все «дружеские» отношения с ней. Не желая больше слушать её истории о столичной жизни, о том, что её новый (старый) парень её не уважает и не понимает, но она всё равно его любит… о планах на будущее. Да катись всё к чёрту! Первое, второе, третье, четвертое… бесчисленное количество отношений у меня было после неё, когда я был молод. Но всё было не то, они не приносили тех эмоций, которые я испытывал с ней. Наконец, постепенно я стал замыкаться в себе, ограждаться от окружающих. Но самое противное, если бы тогда в палатке я хоть немного поспал, не произошло бы этой аварии. Я всем сказал, что думал над новым делом. Но я думал о ней, всю ночь в компании комаров я вспоминал её и именно поэтому не мог уснуть, именно поэтому закрыл глаза за рулём… Именно поэтому погибли мои родители. По моей вине. Однако мне было страшно и стыдно в этом сознаться, я всем сказал, что думал над новым делом, всех убедил настолько, что сам в это поверил. Со временем я начал её забывать, абстрагировался от этих мыслей, пока на опознании не стали известны имя и фамилия первой жертвы, точно такие же, как у неё, это было просто совпадение. Но эти сны с периодичностью вновь начали преследовать меня. В две тысячи четвертом тот недоумок надел сарафан, на кой чёрт он это сделал?! Это же давным-давно уже вышло из моды! Столько лет прошло, столько лет мы с ней не общались. Она наверняка уже некрасивая старуха, да и я отнюдь не молод. Интересно, как она? Есть ли у неё семья с этим толстым, есть ли дети, может быть… внуки? Это странное совпадение в две тысячи первом, просто одинаковые имя и фамилия, но все воспоминания вернулись в одно только мгновение. Эта отвратительная картина: вырванные зубы, разрезанный рот, закат. Почему она показалась мне чем-то особенным тогда? Почему я тогда зациклился на этом? После того как дело было закрыто, я неоднократно ходил в архив, перечитывая его блокнот с заметками, с, казалось бы, бредовыми заметками: о смысле жизни, о том, что люди перестали улыбаться друг другу, о театре и друзьях, о предательстве, о работе, о скучности и никчёмности большинства людей, с каждой строкой постепенно осознавая, что я один из этих самых людей, который до сих пор цепляется за давно минувшее прошлое. Каким всё-таки человеком он был при жизни? И каким был я до знакомства с ней? Меняются ли люди? Определённо меняются, но в какую сторону — зависит, прежде всего, от самого человека. Мне казалось, что всё давно улеглось, я обрёл желаемое спокойствие, некую отстранённость мыслей от её персоны, но с каждым новым делом воспоминания накатывали на меня со всё большей силой. Уж лучше бы стрелок убил меня тогда… за игрой в шахматы, жаль, что Миша подоспел вовремя. Пребывать в депрессии столько лет — и врагу не пожелаешь. К чёрту, к чёрту, к чёрту! Нужно избавиться от всего этого, избавиться от всех этих мыслей. Врач сказал полгода, не могу я столько ждать, не хочу я медленно умирать! Кто ко мне придёт в самом конце? Пара бывших коллег, пара нынешних коллег, да и только. Что я обрёл в конце своего пути? Ничего: ни семьи, ни друзей, ни врагов.

***

16:40

Я положил трубку. Отлично, значит, всё по плану. Он не знает, что я уже в пути, да и до сих пор ничего не подозревает. Я приеду на час раньше, чтобы всё успеть. Из всех вариантов это мог быть любой другой, но я хочу, чтобы это был он. Пусть он и не простит меня, но всё само собой так сложилось, он сам меня пригласил. Наверняка они так и не поняли, что все эти разрезанные рты, отсылки к прошлому делу — всё это лишь предлог, чтобы осуществить единственный «финальный момент».

17:00

Я на месте. Паркую машину во дворе, вылезаю через другую дверь. Да, вмятина сбоку бросается в глаза. Но это ничего страшного. Надеюсь, ещё каких пару часов… главное не струсить, главное не струсить. Сам я это сделать не могу, каким бы зрелым человеком я ни был, признаю, что духа на это у меня не хватит, это сделает он, я верю. Нажимаю на дверной звонок.

— Кто там?

— Кто-то… свои.

Она открывает дверь, немного изумлённая, ну ещё бы, ведь я припёрся на час раньше.

— Андрей Сергеевич?

— Привет. Слушай, ты извини, что я на час раньше. Обстоятельства так сложились. Не помешаю?

— Нет-нет, проходите, конечно. Я как раз ужин готовлю, минут через сорок–пятьдесят всё будет.

— Ага, спасибо. — Я захожу в квартиру, разуваюсь, снимаю куртку, ставлю бутылку на тумбу в прихожей.

— Ой, это же мерло! Дорогое, наверно?

— Я к вину отчасти равнодушен, прихватил вот из домашнего бара. Неси на кухню.

Она берет бутылку в руки и начинает разглядывать.

— Мишка-то скоро будет?

— Звонил, говорил, что задержится на работе. Говорил, что без него можно начинать.

— Как всегда, трудяга.

— Не без этого. Ой, что это я в прихожей вас держу, проходите, вот ванная, руки помыть, я на кухне буду, — немного смущённая моим ранним визитом, она указала мне на дверь ванной комнаты и убежала на кухню с бутылкой вина в руках.

Я мою руки и стараюсь даже не смотреть в зеркало напротив. Сейчас мне гораздо страшнее, чем в прошлый раз. Сейчас всё по-другому. Но поздно отступать, я уже здесь. Вытерев руки полотенцем, выхожу из ванной. Наташа в полную силу возится у плиты: открывает и закрывает духовку, проверяет температуру, поднимает крышки сковородок, постоянно что-то помешивает. Я присаживаюсь с краю стола.

— А что готовим-то?

— Секрет.

— Как секрет?

— Ну вот через часик увидите.

— Хорошо. Мишка сказал, вы пополнение ждёте?

— Блин, Миша, уже всё разболтал… просила же не говорить заранее.

— А что разболтал-то? Наоборот же хорошо! Рад за вас, поздравляю!

— Спасибо.

— А какой месяц?

— Он не сказал?

— Ну так, только в общих чертах.

— Третий уже получается.

— Слушай, ну пока ещё ранний срок, может быть, по бокальчику за это дело?

— Блин, мне сейчас много нельзя.

— Так по бокальчику же только. Или Мишка будет ругаться?

— Ну, по бокальчику можно. Только давайте доготовлю, через минут сорок.

— Да без проблем.

Мы болтали на разные темы. Никогда бы не подумал, что Наташа хорошая хозяйка, мы редко с ней общались. Всегда только в присутствии Миши. Ему повезло, завидую. В вине «Клофелина» не было, я просто хотел выпить чего-нибудь. Я периодически посматривал на кухонные часы над холодильником, так прошло полчаса.

— Что это вы на часы постоянно смотрите? — спросила она, не отходя от плиты.

— Да вот, думаю, когда уже Мишка придёт…

— Давайте я позвоню ему, спрошу?

— Думаю, не стоит его беспокоить. Это же я раньше пришёл. Если он сказал, что задержится, значит задержится. В милиции всегда работы хватало.

— А как вам на новой работе? Лучше, чем в милиции?

— Да, пожалуй. Всё устраивает, относительно спокойная работа и зарплата неплохая.

— А Миша каждый день как белка в колесе. Какое-то там дело новое у них сложное, вот он и задерживается.

— Да, я в курсе, он рассказывал в общих чертах.

Я продолжаю рассуждать и смотрю на вазу с фруктами, в которой лежат всего лишь два яблока.

— Вы, наверное, уже есть хотите? Скушайте пока яблоко, помыть вам?

— Я — нет, спасибо. Я просто думаю, что мало у вас фруктов. Беременным больше витаминов нужно. О, точно! — делаю вид, что вспомнил что-то важное, встаю из-за стола и направляюсь в прихожую, к своей куртке.

— Вы в туалет?

— Нет, сейчас вернусь.

Через несколько секунд возвращаюсь на кухню и протягиваю ей мандарин.

— Вот, держи мандаринку. Беременным витамины нужны.

— Ой, спасибо большое, люблю мандарины!

Наташа выключает духовку и конфорки на плите.

— Ну вот и всё, сейчас потомится ещё минут пятнадцать–двадцать, и всё будет готово. Теперь можно и по бокальчику. — Она ставит на стол два винных бокала, достаёт штопор и протягивает его мне. Сама садится напротив и чистит мандарин.

Что же я делаю?! Сейчас ещё можно вырвать из её рук этот мандарин и выбросить куда подальше! Она же беременная, это может быть опасно. Хоть Лола и знает дозировку, но нужно учитывать все факторы, к тому же Лолы тут нет, я один, всё на мне. Наташа заканчивает чистить мандарин, у меня всего несколько секунд, чтобы всё остановить!

— Ум, вкусный, давно цитрусовые не ела.

Всё, поздно. Я открываю штопором бутылку вина и разливаю его по бокалам. Снова смотрю на часы: 17:40

Как быстро подействует алкоголь в сочетании с тем «Клофелином», который был в мандарине? Лола говорила, что минут пятнадцать–двадцать. Нужно торопиться, но что если Наташа перепьёт?! Тогда последствия будут ужасны. Может быть, теперь стоит обойтись без алкоголя?

— Андрей Сергеевич? Вы о чём задумались там?

— Вот думаю, может всё-таки не будем пить без Миши, а то ругаться потом начнёт.

— Ой, не смешите. Мы с ним, бывает, раз в неделю распиваем бутылку вина на двоих. Так что ничего страшного.

— Да, но ты бы всё равно особо не пригублялась.

— Все вы мужчины такие…

— Какие?

— Всегда переживаете больше нас самих. После новогодних праздников и до родов я ни капли в рот, да и после родов, пока кормить буду грудью, тоже ничего пить не собираюсь. Как представлю — даже немного не по себе становится. Так что сейчас могу себе позволить. Давайте, за вас, за то, что наконец-то выбрались к нам, — она подносит бокал ко рту и делает пару глотков. Мне ничего не остаётся, кроме как выпить тоже.

Прошло ещё около десяти минут. Мы продолжали разговаривать, я замечал, что её «бодрость» постепенно улетучивается.

— Ой, что-то вино быстро действует. Уже чувствуется в голове.

— Слушай, давай ты больше не будешь? Вот Мишку подождём, у него и спросим потом.

— Да, хорошо, — она отставляет недопитый бокал в сторону, ей явно уже не по себе.

Ещё не хватало, чтобы она что-то заподозрила. Нужно брать инициативу в свои руки, я продолжаю беседу.

17:55

— Мне как-то не по себе. Всё словно плывёт. Не пойму, то ли голова кружится, то ли что-то ещё…

— Слушай, может, приляжешь тогда?

— Да, пожалуй.

Я отвожу её в спальню и укладываю на кровать. Она закрывает глаза. Щупаю пульс, нечастый. Так, выпила она немного, полбокала, даже меньше. Если верить словам Лолы, то всё должно быть хорошо. Меня только волнует, что Наташа беременна. Ладно, нужно подумать и о себе, уже не отступить. Я отключил её мобильный. Миша скоро будет, нужно действовать быстро. Я открываю входную дверь и спускаюсь к своей машине, достаю из бардачка револьвер, вновь возвращаюсь в квартиру. Звонит мой сотовый. Это Миша, как раз вовремя.

— Алло?

— Андрей Сергеевич, вы уже у нас?

— Да, приехал не так давно.

— А можете дать трубку Наташе? А то не могу ей дозвониться, телефон выключен.

— К сожалению, не могу, она в туалете.

— Ничего страшного. Я подожду.

— Слушай, я пошутил. На самом деле она прилегла вздремнуть, наготовила тут всего, устала. Попросила, чтобы до твоего приезда её никто не беспокоил.

— Слышишь, ты! Дай ей трубку, быстро!

— О-у, Мих, ты чего так разорался?

— Это всё ты! Я знаю! Как ты мог на складе врать мне прямо в глаза?! Я же пришёл к тебе за советом, как друг!

— О, так ты догадался уже, молодец, настоящий следователь.

— Если ты хоть что-нибудь с ней сделал, хоть что-нибудь, я убью тебя, убью, не раздумывая!

— Да в порядке она, просто спит. Да, и приезжай один, если действительно не хочешь, чтобы она пострадала.

— Что, что тебе нужно?! Для чего это всё?!

— Наконец-то перешёл на «ты». Всегда бесило, что ты звал меня по имени–отчеству. Это каждый раз напоминает мне о моём возрасте.

— Не юли, отвечай на вопрос! Чего ты хочешь?!

— Приедешь — увидишь. Жду.

— Только тронь её!

— А ты пистолет захвати, вдруг пригодится. Хватит бесполезных угроз, давай, жду тебя, — я отключил свой сотовый.

Он уже всё понял — это даже к лучшему, обойдёмся без прелюдий. Интересно, где я так прокололся? Наверняка привокзальные рассказали, если так, то молодец, работал по моей схеме, и опросы дают результаты. Но теперь мне даже интересно, может, я ещё где-то наследил? Знает ли только Миша, или же остальные тоже в курсе? Ожидание — это самое неприятное. Я ненавижу ждать чего-либо, кого-либо. Ожидание изматывает, нагнетает и без того напряжённую ситуацию. Я направляюсь на кухню и допиваю вино в своём бокале. Возвращаюсь в комнату, Наташа всё так же спит, снова щупаю пульс, всё в порядке. Ну где же он? Сколько можно ждать?!

18:20

Открыв входную дверь, Миша влетает в квартиру, у него в руках табельное. Отлично, он такой предсказуемый. Я резко вскакиваю с кровати и наставляю револьвер на Наташу:

— Стоять! Не подходи, стой там, где стоишь!

— Ты что, охренел совсем! Опусти его!

— И не подумаю.

— Наташ, Наташ! Что с ней?! Наташа!

— Прекрати орать. Она спит после «Клофелина».

Миша наставляет своё табельное на меня. Сердце вот-вот выскочит из груди. Голова снова начинает болеть. Я держусь из последних сил. Он думает, что берёт инициативу в свои руки:

— Медленно опускаешь револьвер и отходишь от неё.

— Вот уж чего захотел. В револьвере один патрон. Я уже раскрутил барабан до твоего прихода. Трижды я нажму на крючок, если револьвер ни разу не выстрелит, я сдаюсь.

— Зачем тебе всё это, ты и вправду спятил?! Опомнись, это же моя жена, беременная! Я же твой друг, что ты творишь?!

— Миха, ты какой-то неправильный. Была ли в твоей жизни хоть одна женщина, которую бы ты действительно любил? Которой бы был готов всё простить?

— Наташа и есть та самая женщина!

Я весь в поту, рука, в которой держу револьвер, начинает дрожать, каждый удар сердца отдаётся в голове.

— Ну и что же ты сделаешь ради той самой?!

Я закрываю глаза и нажимаю на спусковой крючок. Осечка. Тут же открываю глаза, Миша в растерянности смотрит на меня, продолжая держать на прицеле. Я недоумеваю.

— Ты что, ты дал мне нажать?! Миха, какой же ты идиот! Это твоя работа ловить таких, как я!

Работа. Часть 6

Наташа или Андрей?! Она или он?! Он действительно спятил! Как я могу думать о таком?! Разумеется, Наташа, я не могу её потерять! Целясь в Андрея, трижды нажимаю на крючок. Один выстрел мимо — в шкаф позади Андрея. Два пришли в цель: в шею и грудь. Он тут же упал на кровать, рядом с Наташей. Я подбежал к ней.

— Наташ, как ты?! Очнись!

Она молчала, но дышала, пульс был. Как он мог накачать её «Клофелином», как он посмел?! Нужно срочно в скорую! Пока до них дозвонишься, пока дождёшься, быстрее отвезти самому. Только в «Ниве» трудно разместить её в бессознательном состоянии, к тому же я не хочу больше рисковать, с учётом того что машина барахлит. Я выбежал на улицу, поймал такси. Вернувшись в квартиру, взял Наташу на руки и понёс в машину. Из соседних квартир вышли соседи, наблюдая за тем, как я несу на руках Наташу, они мельтешили, задавая мне разные вопросы, но я не обращал на них внимания. Все они — словно шумы на фоне.

***

29 декабря

Сколько же времени прошло? За окном уже глубокая ночь. Я сидел в коридоре и ждал, ждал, ждал… когда Наташа очнётся. Рядом со мной сидели коллеги, без конца повторяя мне, что «всё будет хорошо». Но лучше бы их не было, мне нужен был покой. В этом ожидании я хотел остаться один, наедине со своими мыслями. Как я мог позволить ему нажать хотя бы раз?! Как я мог задуматься о том, кого выбрать?! Так ли сильно я люблю Наташу, или просто я действительно считал Андрея не способным на это?! Другом, коллегой, учителем?! Я встаю и направляюсь в туалет. Братулин тут же вскакивает и обращается ко мне:

— Мих, ты куда?

— Не твоё дело!

— Миш, я же нормально спросил.

— В туалет я!

Забегаю в туалет, меня тошнит.

Фу-х, немного легче. Подхожу к умывальнику, смотрю в зеркало, ужасный вид: красные глаза, взъерошенные волосы. Я ненавижу себя, я позволил ему нажать! Что если бы патрон пришёлся именно на первый выстрел?! Я бы потерял её… навсегда. Её и будущего ребёнка… как же я ненавижу себя. Спокойно, стоять, не плакать, я не достоин этих слёз. Умывшись, выхожу из туалета.

Около четырёх часов утра Наташа очнулась. Она даже не могла вспомнить, что произошло после того, как Андрей пришёл. Последствия «Клофелина» — кратковременная потеря памяти всех событий, что происходят перед употреблением препарата, особенно если мешать с алкоголем. Но пока всё обошлось. Врач сказал, лучше ей полежать на сохранении, они возьмут анализы и будут наблюдать её состояние в течение недели–другой. Придётся ей все праздники провести в больнице. Но это ничего, главное, чтобы с ней и ребёнком всё было хорошо.

9:00

Этой ночью я так и не уснул. Сидя на стуле рядом с её кроватью, я лишь на время прикрывал глаза, пытаясь вздремнуть, но в моём состоянии это не представлялось возможным. Целая гора эмоций мучила мой разум: страх, печаль, любовь, волнение… Трудно подобрать слова ко всем тем эмоциям, что я испытывал. Было утро субботы, но я всё же пришёл на работу, как по расписанию. Коллеги настаивали на том, чтобы я остался в больнице с Наташей, но мне нужно было посмотреть на него ещё раз, на труп этого гада, который называл себя моим другом, который некогда был моим учителем и коллегой. Многие люди вышли на работу в этот день, поскольку ситуация была из ряда вон. Волков объявил совещание в десять часов. Не раздумывая, я направился в лабораторию. На стуле сидел Витя и записывал что-то в журнал. Увидев меня, он был обеспокоен. Я поздоровался первым.

— Привет, Вить, давно на работе?

— Привет. Уже пару часов, как выдернули с постели звонком. При такой-то ситуации.

— Что-нибудь выяснили?

— Ребята в ночную смену неплохо поработали, Жека вот даже выходил. Мне тут всё передали, но я ещё буду осматривать.

— Ну, так и? Я не пойму, он с ума сошел или что?

Витя встал со стула и подошёл ко