Оглавление

***

Землистого цвета стены, грубая, неровная штукатурка. Массивная железная дверь с крохотным окошком. В углу притулилась грубо сколоченная из досок скамья, рядом с ней — ржавое ведро, полное мутной жижи. Всё это давило, нависало и тонуло в гнетущей тишине, пропитанной тяжелым запахом плесени и застарелой мочи.

Резкий скрип петель разорвал тишину.

— Встать! — прогремел следом голос.

В дверном проёме возникла бесформенная масса человеческого тела в распахнутой форменной рубашке. Я дёрнулся, сел на лежанку и втянул голову в плечи. Мой взгляд вцепился в его трясущиеся руки и длинный черный предмет, болтающийся в одной из них. В его глазах стоял туман.

Сейчас! — пронзила мысль. — Сейчас…

Я покорно замер. Он шагнул и тяжело замахнулся. Я еще больше вжал голову. Мир на миг дрогнул. Удар отозвался гулом во всём теле. Подскочив, я судорожно попятился, пока не врезался спиной в стену.

Перед моими глазами промелькнул образ молодого отца. Я словно провалился в то время. Кулаки сжались.

— Нет, сука, не будет по-твоему! — прошипел я сквозь стиснутые зубы.

Моя фраза, казалось, пробила плотную пелену перед его глазами. Рот чуть приоткрылся, уголки губ дрогнули. Я застыл вместе с ним.

В следующее мгновение взгляд его вновь потух.

— Да будь ты проклят! — выдохнул я, еще сильнее вжимаясь в стену. Ребра сдавило.

— Сейчас! — прорычал он, брызжа слюной, и сделал резкий выпад в мою сторону, будто в пустоту.

На этот раз удар пришёлся по голове. Скрип костей, сросшихся еще в младенчестве, и ярко-желтое облако искр заволокло все вокруг. Ноги резко подкосились, и я рухнул на пол, но неведомая сила рывком вскинула меня обратно вверх. Сердце долбило в грудь.

Затаиться, задержать дыхание, не шевелиться! Бежать! Держать руки, держать руки! Сжавшись, я судорожно обхватил голову.

Тошнота подкатила к горлу, губы и подбородок мелко задрожали, на глаза навернулись слёзы. Все вокруг поплыло. Звуки стали глухими и далекими.

В голове застучало: Никто не должен… Какое ты право? Да кто ты такой? Пошел ты… наплевать… Я сжал зубы и уставился на него.

Собрав всё, что скопилось во рту — кровь, слюну, слёзы, — и, мотая головой из стороны в сторону, я что было сил выхаркнул это в его сторону.

Время остановилось.

Он уставился на мою грудь. Вся эта кровавая масса повисла на моем подбородке и медленно стекала. Его губы скривились в ухмылке отвращения.

Мой взгляд заметался.

— Который час? — хрипло выплеснул я в его сторону через несколько секунд.

Его лицо начало меняться: ухмылка медленно превратилась в оскал, обнажив жёлтые зубы и налёт на языке. Он затрясся от смеха.

— Который час?

— Который час? — повторил он. Его хохот стал ещё громче, заставляя уже дрожать стены.

Он повернулся к коридору, словно ожидая, что кто-то ещё разделит его веселье.

Маска смеха слетела с его лица с той же стремительностью, как и появилась, едва он повернулся обратно ко мне. Без промедления он ринулся на меня с неожиданной для его телосложения скоростью.

Все замедлилось.

Каждый удар четко ложился на новое место и уже почти не ощущался мной. Мои руки метались перед лицом, словно лопасти ветряной мельницы.

Когда же ты остановишься, сука! — отстраненно проскрежетало в голове, челюсть заскрипела.

Я еще сильнее вжался в стену.

Неожиданно эта глыба потеряла равновесие. Он едва удержался на ногах, заваливаясь на одно колено. Я чуть выпрямился, и в тот же миг моя правая нога, словно сама по себе, хлестким ударом врезалась ему в лицо. Он пошатнулся и начал оседать, лихорадочно пытаясь зацепиться за край лежанки и неразборчиво мыча.

— Вот сейчас мне точно придет… — прошептал я.

Тело инстинктивно дернулось к нему, но сразу же отпрянуло, ударившись о стену. Пытаясь выровнять дыхание, я неотрывно следил за каждым его движением. Легкие бешено засасывали воздух.

Он поднял голову и вытер кровь с лица. Посмотрев на руку, он на мгновение замер, а затем медленно, не сводя с меня глаз, стал подниматься. Его рука потянулась к кобуре.

Холод волной прокатился по всему телу. Я замер, словно слившись со стеной.

— Стой, стой, стой, не нужно! — вырвалось у меня. Руки непроизвольно потянулись в его сторону. Я зажмурился.

— Убийца… — прошипел он, и через секунду меня оглушил сухой грохот выстрела, эхом ударивший в стены. Приятное тепло разлилось по всему телу, становящемуся ватным. Образ меня — того, кем я привык быть — беспомощно ускользал в темноту. В какой-то момент мелькнула картина небольшого дворика из детства, силуэты людей в нём, в ноздри ударил запах сырой земли и мокрых листьев.

«Не трогай моего ребёнка!» — пронеслось молодым женским голосом матери.

«Не трогай моего ребёнка!» — как вспышка, прозвучал этот крик второй раз, но уже голосом постарше.

Серая муть плыла перед глазами. Грудь будто стянуло железным обручем — рот судорожно хватал воздух. Я рванул воротник. Раздался треск, и тут же правый бок пронзила острая боль.

Я замер, боясь шевельнуться.

— Что за чёрт? Где я? — сорвалось с губ. Я с усилием повел головой по сторонам. Взгляд панически шарил по тусклым, едва различимым предметам вокруг: стена, ведро, окошко… все тоже.

Мои плечи поникли. Мир проявился.

Превозмогая боль, я поднялся с лежанки, уставившись на свои заляпанные кровью и грязью ботинки. Неожиданно вязкий, упругий комок желчи подкатил к горлу, — казалось, что-то невидимое стремительно выдавливало из меня всё нутро. Крепко зажав рот ладонью, я судорожно согнулся. Содержимое желудка хлынуло сквозь пальцы на пол, едкий запах кислоты резко ударил в нос. Меня повело, картинка перед глазами расплылась, и я опять провалился в темноту.

Проступили контуры. Я понял, что смотрю на собственное тело. Но так словно из другого себя. Словно со стороны.

Моя слабая попытка пошевелиться ни к чему не привела — тело окаменело.

Это сон… — мелькнула мысль, и, словно в ответ, передо мной проступила тропинка. Я посмотрел на свои руки и тут же поднял голову. Все было как в компьютерной игре. Перед глазами проявилась темная лесная чаща.

Внутри все сжалось. Я осмотрелся.

Нерешительно сделав первый шаг, а потом еще несколько, я ощутил, как неосязаемый груз начал вдавливать меня к земле, сжимая грудь, проникая в кости. Я начал задыхаться. Ноги подломились, и я рухнул лицом в сырую почву. Аромат гниющей листвы и прелой земли ударил мне в ноздри.

Я сморщил нос и, мыча, замотал головой. Меня вытолкнуло обратно в реальность.

«Твою мать», — выдохнул я, открывая свои глаза.

Боль, тяжесть, усталость — все разом обрушилось на меня. Во рту стоял привкус горечи.

Я этого не выдержу! У меня нет сил… Лучше сдохнуть… Мысли заметались в голове, одна за другой. Тяжелые слёзы поползли к уголкам губ. И в то же мгновение кто-то рядом со мной зашуршал. Страх обрушился, как бетонная плита, вышибая воздух из легких.

Я несколько секунд не смел пошевелиться.

Собравшись с духом, я повернул голову. Передо мной предстал старик в серой, оборванной одежде, с белоснежной копной волос на голове. Как гном из старой сказки. От него несло мочой.

— Откуда ты взялся? — прохрипел я наконец-то. Напряжение начало медленно отпускать тело. Я не отрывал от него взгляда.

Его ответ не заставил себя ждать.

— Стреляли, — выпалил он. И почти сразу странная, детская улыбка тронула его губы, обнажив почти беззубый рот.

Стреляли — гулом отозвалось в моей голове. Волна холода сковала спину, сердце споткнулось.

Я рывком задрал футболку и, уставился на синее пятно чуть выше правого соска. Я прилип к нему взглядом.

— Травмат, — я медленно начал опускать футболку, уставившись перед собой. Все хорошо, все хорошо, это просто… А что если он повредил что-то внутри? Почему так трудно дышать? Сердце… оно стучит как-то странно?

По телу горячей волной прокатилась паника.

Я еще выше задрал край футболки и осторожно начал ощупывать синяк.

«Все нормально, все нормально… Просто ушиб», — забормотал я, через несколько секунд пытаясь унять дрожь, и заставил себя сделать глубокий, рваный вдох.

Руки все еще дрожали, но я медленно опустил футболку и, собрав всю волю, повернул голову к старику и произнес:

— Сколько я уже тут?

Он посмотрел мне в глаза.

— Не обижайся на него. Он не плохой, — прошептал он, словно не слышал моего вопроса, а затем перевел взгляд на мою грудь и улыбнулся.

Мои глаза широко раскрылись, из горла вырвался хриплый вздох, медленно перешедший в глухое сопение.

— Да пошел ты! — наконец вырвалось, и в голове полыхнуло:

Это он стоял тогда в коридоре! Это он смеялся вместе с тем гадом…

Кулаки сжались. Я впился в него глазами. Его взгляд, наивный, почти ребячливый, непринужденно встретил мой. Моя ярость мгновенно разбилась о него, как волна о скалу. Я резко отвернулся.

Что происходит?! — растерянно пронеслось у меня в голове.

Он твёрдо продолжил:

— Нет между вами никакой разницы. Её нет, — повторил он и уставился на меня. — И ты не плохой, ты тоже просто…

Он замолчал, не отрывая от меня глаз, словно вслушиваясь в мои мысли. И тут в сознании промелькнули глаза охранника. Плотная пелена в них. В голове полыхнуло, все поплыло. Я провалился в воспоминание юности.

Всё было словно в немом кино. Две фигуры двигались в беззвучном танце: одна — моя; другая — моего друга, застывшего на скамейке и наклонившегося в мою сторону.

И вдруг кто-то словно выкрутил ручку громкости на максимум. В сознание врезались мои собственные слова: «Река… Это как плыть по реке, ничего не видя перед собой. Жить в тумане».

Я вернулся обратно и, вперив презрительный взгляд в него, выпалил:

— Не компостируй мне мозги своей чушью! Я сразу отвёл глаза и на миг застыл, уставившись на стену перед собой. В голове что-то зашевелилось.

Я заставил себя снова взглянуть на него.

— Зачем ты мне это говоришь? Что происходит? Кто ты? — проговорил я настолько сдержанно, насколько сейчас был способен, не отрывая от него взгляда.

Он плавно перевернулся на спину, и уставился в потолок, улыбаясь уже чему-то невидимому перед собой.

— Ты знаешь зачем, — произнес он спустя несколько секунд.

И, повернувшись, он посмотрел на меня взглядом, наполненным безграничной теплотой. Эта теплота была настолько глубокой и неуместной в стенах камеры, что казалась даже жуткой.

Повисла тишина.

— Чтобы он начал рассеиваться! — произнес он и громко замолчал.

Сердце застыло на мгновение и затарахтело вновь, но уже гулко и часто.

Мой взгляд начал метаться между ним и пространством передо мной. Абсурд происходящего окончательно накатил на меня.

Я понял, что сейчас рассмеюсь. Рот открылся, но из горла вырвалось лишь сдавленное мычание. Я захлопнул его, повернувш