Слушая шум и тишину. К философии саунд-арта
Как изменится наше восприятие действительности и суждения о ней, если мы прислушаемся к окружающим нас шуму и тишине? Этот вопрос является нервом исследования швейцарского теоретика Саломеи Фёгелин, посвященного всестороннему анализу вслушивания и различных манифестаций звукового искусства второй половины XX века — американскому минимализму, конкретной музыке, полевым записям, звуковым инсталляциям, рейвам и многому другому. Опираясь на феноменологию восприятия и критическую теорию, Фёгелин раскрывает основания собственной философской мысли: согласно ей слушание способно предложить новые способы аффективного познания и чувствования, а также обновление горизонтов cуществования, полного текучих резонансов, рефренов и эхоических отражений. Перед нами текст, бросающий вызов устоявшимся академическим лекалам — незавершенность и эфемерность звука требует особого «сонорного» письма, сопротивляющегося рациональным началам. Несмотря на фрагментарность и причудливость рассуждения Фёгелин, именно благодаря такому письму и вниманию к аудиальному присутствию мы оказываемся способны испытать удивление перед лицом мира.
Жас шектеулері: 16+
Түпнұсқа жарияланған күн: 2025
Басылым шыққан жыл: 2025
Баспа: Новое литературное обозрение
Серия: История звука
Аудармашы: Ирина Ознобихина
Қағаз беттер: 181
Бұл серияда
Дәйексөздер123
Звук придает визуальному образу плоть и плотность, делает его реальным, сообщает ему пространственное измерение и временную динамику.
Когда в другой передаче цикла Мерло-Понти объясняет сложное единство восприятия через кислую желтизну лимона и жидкую липкость меда, именно благодаря его голосу, телесному и преходящему звуку его появления из темноты передачи, лимон и мед преобразуются в моем слушании в неопределенные и сложные единства, которые раскрывают мою собственную неуверенность и замысловатость.
Это показывает важность аффекта для саунд-арта и подтверждает сформулированную в «Тишине» необходимость для критика быть встроенным в материал: прийти к пониманию произведения изнутри, породить в своем обусловленном обитании произведение из аффектов его восприятия, чтобы они встретились на его теле, которое таким образом становится телом его перцептивного действия, «воспринимаемым предметом» [188].
