Глава 2

Наёмный экипаж ждёт на соседней улице. Я пропускаю мадам вперёд, забираюсь следом, усаживаюсь лицом против хода и всерьёз задумываюсь, не предложить ли поговорить прямо в салоне, но нет, женщина кажется озабоченно-встревоженной, на долю мига её глаза застилает пелена, и она смаргивает слёзы. Что я буду делать, если она расплачется? Лучше потерпеть до гостиницы, тем более ехать около получаса.

Лошадь ступает тихо, колёса поскрипывают.

– Мирта, – нарушает молчание мадам Ох, – простите, что спрашиваю. Но вы ведь закончили колледж? Для моего дела это важно.

– Да, с отличием.

– Ох!

У меня была мечта – продолжить учёбу в академии. Поступить трудно, но отличников зачисляют без экзаменов, вот я и старалась. Только толку? Оплачивать учёбу мне нечем, а в следующем году, если вдруг раздобуду нужную сумму, поступать придётся на общих основаниях.

Снова настроение испортилось.

И погода портится. Ветер усиливается, гонит песок.

Экипаж останавливается. С крыльца торопливо сбегает затянутый в жаркую униформу швейцар, распахивает дверцу, подаёт мадам руку в белоснежной шёлковой перчатке. Мадам благосклонно улыбается, опирается самыми кончиками пальцев.

Я не жду, когда швейцар сможет уделить внимание и мне, спрыгиваю на тротуар без помощи.

– Пойдёмте, Мирта. Любезный, передайте, что мы с моей гостьей будем… Мирта, какой чай ты предпочитаешь?

Я догадываюсь, что мадам Ох спрашивает меня о сортах, но ответить я могу лишь одно:

– Горячий.

«Белая жемчужина» вторая по дороговизне гостиница в городе, заведение рассчитано на элегантную публику. В холле роскошь прячется под налётом скромности, но от этого я ещё острее ощущаю свою чуждость этому месту.

– Мирта? – окликает меня мадам Ох.

– Простите, задумалась.

Гостиница трёхэтажная, выше только здание администрации, академия и отель «Королевский люкс», большую часть года простаивающий пустым, но упорно не закрывающийся. Апартаменты мадам Ох располагается на втором этаже, дверь шестая справа в левом коридоре. Именно апартаменты, шагнув через порог, я оказываюсь не в спальне, не в будуаре, а в настоящей гостиной. Комната сквозная. За закрытой дверью, вероятно, и прячется спальня, а вторая дверь раскрыта настежь, за ней просматривается рабочий кабинет.

Интерьер радует глаз спокойными тонами, а вот сладковатый запах живых лилий, стоящих в вазе, мне не нравится.

Я ищу детали, которые смогут рассказать мне что-нибудь о мадам Ох, но их просто нет. Гостиная безупречна, и единственное, что по ней можно оценить – дотошность горничных.

Из коридора раздаётся приглушённый стук. Дождавшись разрешения, в гостиную входит подтянутый официант, тоже в униформе не по погоде.

– Мирта, где тебе больше нравится: за чайным столиком или на диване?

– Столик, – выбираю я.

Мадам Ох кивает официанту, и он в считанные секунды сервирует нам чай, ставит вазочку с шоколадными бомбошками, желает приятно провести время и оставляет нас одних. Я ни капли не сомневаюсь, что при необходимости он появится мгновенно.

– Итак, мадам Олвис, чем я могу вам помочь? – спрашиваю я, плюхнувшись в кресло и с удовольствием вытянув ноги.

– Ты такая же прямолинейная как Бер.

Мадам разливает из чайника чай по чашкам, себе добавляет молока. Я от сомнительной добавки отказываюсь. Нет, я знаю, что в высоких кругах чай пьют именно так, но, как по мне, разбавленный молоком, чай перестаёт быть чаем.

– Итак? – повторяю я с нажимом. Слушать о своём сходстве с папой я точно не намерена.

– Мирта… Мой младший сын… погиб.

Отвернувшись, она торопливо достаёт и прижимает к губам кружевной платок, слёзы текут по щекам, но на них женщина не обращает внимания. Судорожно всхлипнув, она всё тем же платком отмахивается от моего предложения подать ей воды. Минута, другая, и женщина с трудом берёт эмоции под контроль, делает глубокий вдох, медленно выдыхает.

Я не умею утешать, не умею подбирать правильных слов:

– Соболезную.

– Мой муж занимается разработками к северу от столицы, в город мы приезжаем редко и ненадолго. Когда Ринон поступил, я предлагала ему купить дом, но он отказался, не хотел тратить время на дорогу до академии и обратно, поселился в общежитии, – она ненадолго замолкает. – Прости за сумбур.

– Пока всё понятно.

– Ринон два года назад перенёс тяжёлую лихорадку, лекари не давали ему шансов. Я тогда воспользовалась услугой подпольного целителя, и тот передал мои жизненные силы Ринону. Как вы понимаете, следователям я этого сказать не могла. После того ритуала у меня остался сосуд, через который целитель перекачивал мои силы. За день до начала каникул сосуд рассыпался.

– Сосуд рассыпался ровно в тот миг, когда ваш сын скончался.

– Да, именно так. Я спрашивала у того целителя, он подтвердил.

– Вы хотите, чтобы я нашла убийцу?

– Нет. То есть да. То есть… Мирта, дослушай, хорошо?

– Извините.

Мадам промакивает глаза платком.

– Я не хотела верить, приехала в академию. Комендант общежития сказал, что Ринон ещё не сдавал комнату, проводил меня и даже пустил. Внутри были вещи, а Ринона нигде не было. Я дошла до ректора, вызвала полицию. В журнале появилась запись, что Ринон покинул территорию академии. Понимаешь?

– Добавили задним числом? А что полиция?

– Территорию академии обыскали, и тела не нашли. Следователь решил, что я ошиблась, что запись в журнале была изначально. Но это не важно. Два месяца спустя пришло письмо со штемпелем отделения почты старого континента. Почерк Ринона. Он просит прощения и пишет, что жизнь в колонии не для него, он отправился покорять метрополию. Полиция сочла, что Ринон нашёлся и закрыла дело. Мирта, сказать, что я не хочу наказать убийцу будет ложью, но больше всего я хочу похоронить Ринона. Он лежит где-то неизвестно где, совсем один. Я хочу, чтобы он спокойно спал на семейном кладбище.

– Мне жаль.

– Если ты найдёшь виновных, я, Мирта, не поскуплюсь. Но я пришла не за этим. Я прошу тебя найти тело моего мальчика. Я уверена, что он где-то в академии.

Я качаю головой:

– Не факт. То, что записи в журнале не было, ничего не значит. Его могли вывести тайком, – я специально подчёркиваю, что не сам Ринон нарушил правила, а его заставили.

То, что тело могли сжечь, я не упоминаю.

– Мирта, я оплачу тебе обучение на первом курсе. Найдёшь – оплачу учёбу до конца. А если найдёшь виновных…

– Нет.

– Что?

– Мадам Олвис, я бы могла воспользоваться вашим горем, но… Сколько времени прошло? Почти три месяца? Злоумышленник, кем бы он ни был, затёр следы.

– Мирта, я не прошу тебя найти, я прошу тебя приложить все усилия, чтобы найти.

– Нет.

Взяться за заведомо невыполнимую работу и при этом получить оплату учёбы за первый курс подло.

Я резко поднимаюсь и почти сбегаю.

– Мирта, подумай! Я останусь в городе до конца недели.

Выскочив в коридор, я с грохотом захлопываю дверь, и врезаюсь в оказавшегося на пути мужчину.

Глава 3

Рефлекторно цепляюсь за его рукав, и только поэтому мне удаётся устоять на ногах. «Белая жемчужина», как я заметила, полупустая, я просто не ожидала, что в коридоре кто-то будет. Не просто кто-то. Мужчина разительно отличается от всех, кого мне доводилось видеть в своей жизни. Черноглазый подтянутый брюнет – вроде бы, ничего особенного, но… Лицо не назвать красивым, скорее выразительным и породистым, у тех, чьи предки из поколения в поколения батрачили на самой низовой работе, таких лиц не бывает. Аристократ? Наша колониальная элита просто богачи, часто везунчики, которым посчастливилось вырваться из нищеты. Настоящих аристократов я никогда не видела. Я, наконец, понимаю, что выделяет мужчину. Он холёный, от кончиков уложенных волос до кончиков аккуратно подпиленных ногтей.

Мужчина окидывает меня оценивающим взглядом и увиденное ему откровенно не нравится. Ну да, ношеная одежда местами в заплатках, да ещё и пропылившаяся. Сколько ни стирай, один порыв ветра, и на плечах оседает пылевое облако. А ещё на мне не юбка, а штаны. Мужчина брезгливо кривится и выдёргивает из моей хватки рукав, а я почему-то продолжаю стоять, уткнувшись носом в бархат его камзола и смотреть снизу вверх. Как дурочка какая. На задворках сознания крутится важная мысль, но мне никак не удаётся поймать её за хвост.

– Смотри, куда идёшь, – недовольно бросает мужчина, обходит меня и скрывается в апартаментах через две двери от апартаментов мадам Ох.

А ведь мог вызвать швейцара и приказать вышвырнуть меня вон.

Что же меня так зацепило?

Озадаченная, я медленно спускаюсь на первый этаж, выхожу на улицу. Надо не о глупостях думать, а топать в любимый кабак старика Дранго. Что я буду делать, если не найду папиного приятеля?!

Уже на улице меня осеняет. Полы незастёгнутого камзола на миг приоткрылись, и я увидела серебристую цепочку, на конце которой мелькнула треугольная печать королевского дознавателя. Вот что меня зацепило!

С одной стороны, не моё дело. С другой стороны, я здесь живу. Должна быть очень веская причина, чтобы птица столь высокого полёта снизошла до наших задворок мира. В городе что-то случилось или вот-вот случится, но на рынке в последнее время не говорили ни о чём интересном, ни слова, ни полслова. Затишье перед бурей? Это… беспокоит.

Пойманная мысль перестаёт меня раздражать, и я выбрасываю дознавателя из головы. Достаточно, если в ближайшее время я буду внимательнее обычного, больше я всё равно сделать ничего не могу.

До нужного кабака я добираюсь через час. Вхожу в полутёмный пропахший кислым зал, оглядываюсь. Старик Дранго окопался в дальнем углу и прикладывается к горлышку тёмно-зелёной бутылки. Вроде бы, набраться до радужных кроликов ещё не успел.

Я решительно подхожу, рывком отбираю бутылку и сажусь напротив:

– Дядя Дранго, угостишь?

– Мирта? Тьфу, поскуда.

Даже к носу подносить ту сивуху, которую лакает старик, не буду – мерзость.

Я послушно отдаю бутылку, достаю из сумки извещение, слегка разглаживаю и кладу на стол.

– Опять тебе неймётся?

– Дядя Дранго, всё не так. Вы же знаете, что на мне кредит? Калеб грозился, что его дядя потребует досрочно расплатиться. Дядя Дранго, вы ведь меня знаете. Я даю слово не принимать заказов. Мне нужно сохранить контору, чтобы выплачивать кредит частями, иначе у меня дом заберут. Дом ведь залог по договору.

– Угу.

– Дядя…

– Вот неймётся тебе. Твой отец, Мирта, дураком не был. Тут, кто кого облапошил ещё вопрос, потому что у тебя никакой не дом, а двухэтажный сарай. Бер под залог получил в десять раз больше, чем стоит этот так называемый дом. Он мне сам рассказывал, что платит, пока с ним честно, а чуть что отдаст залог, так что не дури. Собирай вещи, угол для тебя я уже освободил. Замуж тебе, Мирта, надо. Муж тебя быстро от глупостей избавит. За моего племянника выходи, хороший парень, сам рукастый, и тебя к хозяйству быстро приставит.

Вот спасибо!

– Дядя…

– Не дядькай, – старик Дранго допивает содержимое бутылки залпом, крякает и небрежно отшвыривает извещение.

Я с ужасом осознаю – не поможет. Не только он, никто не поможет.

Скрипнув зубами, я подхватываю извещение и выхожу на улицу.

Дом… Дом, построенный папиными руками. Как они говорят – сарай.

Пожалуй, старик Дранго всё же помог мне… увидеть ситуацию в новом свете. Прежде я не задумывалась о стоимости здания, дом был для меня бесценным. Теперь же… На сегодня остаток долга превышает стоимость сколоченного из досок здания раза в четыре минимум. То есть отдать не деньгами, а домом… выгодно?

Это идея!

Нет, не отдать дом, хотя… папа бы не одобрил, сказал бы, что это всего лишь доски. Ценить надо жизнь и живых, а не вещи. Но даже если размышлять сухо, без эмоций – где мне жить? Старик Дранго пообещал мне бесплатный угол, но при этом прозрачно намекнул, что в нагрузку к углу идёт его племянник. Гостиная – дорого. Финансово я потяну ночлежку, но там такие личности селятся, что девушке даже близко подходить нельзя. Снять комнату? Здесь не старый свет, жильё не сдают, потому что это почти никому не нужно. Что-нибудь я, конечно, найду, но это ведь тупик – застряну поломойкой или официанткой, без перспектив, без будущего.

Идея…

Палящее солнце клонится к западу, но до ужина ещё час-полтора.

Я стучусь к человеку, которого хотела бы видеть меньше всего. Открывает мне зашуганная белобрысая девчушка в сером платье из домотканой шерсти. Выслушав меня, она быстро кивает, просит подождать и сбегает вглубь дома.

Дядя Калеба живёт в двухэтажном доме, разительно отличающимся от моего. Добротное здание из прямоугольного бруса, внутри отделка, по стенам развешана мазня бездарей, возомнивших себя художниками. Полы скрывают паласы.

Девчушка возвращается и приглашает меня следовать за ней, провожает на второй этаж, в кабинет и торопливо уходит, нервно дёрнув рукав, из-под которого на миг выглянул старый жёлто-зелёный синяк.

– Мирта!

Дядя Калеба натягивает на лицо благодушную улыбку, но выражение глаз остаётся ледяным, бездушным, как у рептилии. Больше со змеями и крокодилами никакого сходства. Крупная оплывшая с возрастом фигура, лицо Калеба, только постаревшее и перечёркнуто от глаза до подбородка шрамом.

– Проходи, садись, дорогая. Чем я могу тебе помочь? Не стесняйся, как-никак мы почти семья.

Противно.

Но я сдерживаюсь, сажусь, вольготно откидываюсь на спинку стула. Деревяшка врезается под лопатку, я игнорирую.

– Здравствуйте. Я бы хотела поговорить о долге моего отца. Я могу возвращать долг ежемесячными платежами, как платила ранее, и через указанный в договоре срок вы получите полную сумму с процентами, – грабительскими. – Вы знаете, что если вы выберете дом, вы понесёте серьёзные убытки?

Мужчина поджимает губы:

– И чем тебе Калеб не угодил? Видный парень, состоятельный, тебя любит. А ты ему сердце разбиваешь.

Хах! Не любит, а хочет недоступную.

– То-то главная новость вчерашнего дня, как Калеб в борделе подрался.

– Он парень молодой, здоровый. Ты ведь девочка уже взрослая, должна понимать, что у него естественные потребности есть. Раз нос воротишь, ему приходится.

Я морщусь:

– Давайте ближе к делу. Я готова принять долговые обязательства на себя, мы переподпишем договор.

– Ничего не выйдет, Мирта. Я же тебе уже сказал, Калеб парень состоятельный. Он выкупил у меня долговые обязательства твоего отца, и теперь ты должна не мне, а ему. Может, и уговоришь, – его взгляд из делового становится омерзительно липким, сползает вниз, задерживается на губах и останавливается на груди.

То есть дома я найду ещё одно извещение, а завтра, две сделки в один день закон запрещает, Калеб отберёт у меня дом. Просто прекрасно!

Не утруждая себя прощанием, я резко поднимаюсь. Так и тянет с грохотом отшвырнуть стул, но, кроме сиюминутного удовлетворения, я ничего не получу, а счёт за испорченную мебель этот гад выставит.

– Мирта, ветер поднимается, не спешите, пересидите у меня.

Ещё и издевается.

Я выскакиваю на улицу прямиком в объятия пылевого облака, отплёвываюсь от песка и поднимаю на нос болтавшуюся на шее косынку.

Будто сама судьба толкает меня принять предложение мадам Ох. Хорошо, что я не верю в судьбу.

Принять…? Если бы был хоть крошечный шанс выполнить заказ, я бы, наверно, согласилась. Я продолжаю шагать, но мыслями уношусь в академию. Итак, первокурсник погиб – это факт, подтверждённый рассыпавшимся сосудом. Верить приходится на слово, но вроде бы рассказ звучит достоверно. Сосуд – это серьёзно, человек, не сталкивавшийся за чёрными целителями просто не будет знать таких нюансов.

Мог ли первокурсник тайно покинуть территорию академии? Надо проверять, но думаю, что при должном старании лазейка найдётся. И получается, что погибнуть парень мог где угодно. Допустим, ушёл с территории тайком, забрёл в порт, нашёл неприятности и был брошен на корм рыбам. Только вот письмо со старого континента в эту теорию никак не вписывается. Значит, начинаю с начала. Парня, не важно где, убили. Убили не случайно, иначе бы не было письма. Тело искать бесполезно, зато можно попытаться провести собственное расследование и сгинуть следом, угу.

Что ещё? Полиция ничего не нашла, но письмо выслали. Полиция напала на след? Вроде бы нет. Тогда почему так важно было остановить расследование?

Письмо… тоже загадка. Мальчишку заставили его написать? Но тогда не ясно, зачем тянули с отправкой. А если письмо сделали позже, то вдвойне не понятно, как смогли подделать почерк.

Хм…

Вынырнув из задумчивости, я обнаруживаю себя стоящей перед «Белой жемчужиной».

– Опять ты?

В этот раз никто ни в кого не врезается.

Дознаватель остановился на крыльце напротив меня – я загораживаю ему проход.

Глава 4

– Извините.

Ноги сами принесли. Да, я же думала о предложении мадам Олвис.

Отступив на шаг, пропускаю мужчину.

Уйти?

– Мирта, ты всё-таки передумала! – швейцар не успевает распахнуть перед мадам Ох дверь, она распахивает её сама. Похоже, дама была в вестибюле отеля, мельком увидела меня и напрасно обрадовалась.

Что мне делать?

Она хватает меня за руку, тянет за собой. Мне становится неловко. Получается, я невольно обнадёжила женщину. Отказать будет жестоко.

Следить за неверными мужьями – мой потолок?

Я позволяю привести себя обратно в апартаменты.

– Мадам Олвис, давайте с самого начала? Вы простите, что я заставляю вас вспоминать, но иначе никак. Сосуд рассыпался, вы приехали в академию, узнали от коменданта, что ваш сын территорию не покидал, вызвали полицию.

– Да, всё верно.

– Кто обыскивал территорию академии?

– Полиция.

– Ага, – это понятно. – Вы видели? Один следователь, пара-тройка подчинённых?

Мадам качает головой:

– Следователь оставался со мной. А их… Десять, может быть, двадцать.

Сто или тысяча.

В любом случае уже понятно, что работал отряд.

– Ясно.

– У них собаки были. И вроде бы маг был.

– Мадам Олвис, я понимаю ваше желание отыскать тело сына, но давайте посмотрим правда в глаза? Тело не смогли найти профессионалы, умеющие искать. Не смогли по свежим следам. И самое главное, у нас нет причин считать, что тело по-прежнему в академии. Вашего сына могли вывести до убийства или вынести уже тело.

И рыб не забываем, академия на побережье.

– Мирта, я всё это прекрасно понимаю, поверь, – она грустно улыбается. – Как мне убедить тебя, что я не жду результата? Вот скажи, к кому мне идти? Полиция закрыла дело. Нанять частного следователя? Признаваться, что обращалась к чёрному целителю, я боюсь. По-другому внятно объяснить свою уверенность я не смогу. Допустим, закрою вопрос деньгами. Но разве обычный частник сможет свободно перемещаться по территории академии? Нужны основания. Нужно ехать на старый континент, искать доказательства. Я думала, Бер согласится.

Вот уж нет. В смысле, папа бы запретил мне ввязываться в рисковую авантюру.

– Мадам Олвис. Я могу попробовать собрать информацию. Узнать, с кем ваш сын дружил, с кем, возможно, враждовал, чем занимался, с какими девушками встречался. Это то, что я действительно могу сделать. И вы правильно говорили. В вашей ситуации я бы посоветовала начать со старого континента. Если удастся доказать, что письмо подделка или что ваш сын не приезжал на старый континент, то полиции придётся возобновить дело. И работать они будут вдвойне усердно, чтобы сгладить свою ошибку.

– Есть кто-то на примете?

– Да. Папе иногда требовалось получить сведения со старого континента. Редко он ездил сам, чаще обращался к своему коллеге. Я бы вам его рекомендовала. Берёт он… дорого, но отрабатывает по полной. Вторая причина, почему он – вам не придётся много объяснять. Договор вы заключите через сеанс магической связи. Будет достаточно сказать, что ваш сын пропал, назвать номер дела и рассказать о своих подозрениях, что письмо либо подделка, либо написано заранее, а отправлено уже не вашим сыном. И, по большому счёту, нанимать меня вам не нужно, пустой выброс денег.

Я вытягиваю ноги, закидываю руки за голову и упираюсь взглядом в потолок.

– Мирта, позволь мне самой принять решение, хорошо? Ох, Мирта, тебе стоимость обучения на первом курсе кажется баснословной суммой, но для меня это просто крупная сумма денег. Когда-то твой отец очень помог мне. Считай, что я возвращаю долг, если тебе будет так легче.

Отчасти мадам Олвис права – я могу найти информацию, которую не сможет раздобыть обычный частник. Не так уж и важно, где именно произошло убийство, на территории или за её пределами, почти наверняка, причина как-то связана с академией. Повздорил с однокурсником, бросил девушку… Что угодно. Вероятно, но не обязательно. Не исключено, что искать надо в семье.

– Мне бы материалы следствия почитать…, – мечтательно тяну я.

– Материалов нет, но есть письма. Ринон писал домой каждые выходные. Я отдам тебе копии.

Она выходит в спальню и возвращается с картонной коробкой в руках.

Что же, если она уверена, то:

– Мадам Олвис. Я… согласна.

– Вот и хорошо, вот и правильно, – кивает она.

Не согласна, но в то же время… Если бы у меня были деньги, я бы не пожалела, чтобы океан осушить. Вдруг папа найдётся? Я смахиваю набегающие слёзы, забираю коробку, открываю.

– Здесь его письма, – поясняет мадам. – Копии. Настоящие я тоже привезла, если нужно.

– Мадам, какие у вас на завтра планы?

Она пожимает плечами:

– Ничего конкретного.

– Завтра в первой половине дня я подам заявление в академию. Завтра же я запрошу сеанс магической связи с папиным коллегой со старого континента. После полудня я буду искать вас, здесь, в «Жемчужине». Мадам Олвис, мне нужно будет ещё раз подробно вас обо всём расспросить.

– Конечно, Мирта. Спрашивай, не стесняйся.

– Поддельное письмо. Оно… Что вы о нём можете сказать?

– Оно странное, только полицейские слушать не захотели.

– Почему странное?

– Написано его рукой, без сомнения. Полицейские экспертизу проводили, да и я уверена. Он букву «фит» в конце предложения всегда выписывал с маленьким неаккуратным хвостиком. Если бы кто-то подделывал, думаю, хвостик бы не вписал.

Да, «фит» редко бывает в конце предложения, догадаться, что хвостик не случайная помарка трудно. Но при желании можно, достаточно внимательно изучить написанные парнем конспекты. Экспертизе я верю гораздо больше, чем мнению матери.

– Так…

– Стиль совсем не его.

– Под диктовку писал?

Мадам кивает, в глазах опять слёзы, но она не позволяет им пролиться.

– Да, я думаю, что его заставили.

Похищение – это интереснее, в том плане, что больше шансов что-то найти.

– Ясно. Мадам, копии я пока у вас оставлю, заберу, скорее всего, завтра.

– От письма пахло то ли болотом, то ли водорослями.

– Почту перевозят океанические лайнеры.

– В хорошо защищённом трюме. Мирта, пахло не от конверта, а от самого письма. Знаешь, юные и не только юные особы душат бумагу перед отправкой.

– Хм… Мадам, если вспомните какие-то ещё детали, записывайте. Увидимся завтра после полудня. О, чуть не забыла. Мадам, папина контора закрыта, лицензии у меня нет. Я не имею права принять заказ. Вы упоминали, что были знакомы с моим отцом, так? Давайте договоримся, что вы оплачиваете моё обучение, как его дочери, а то, что я интересуюсь делами вашего сына – это моё желание вам помочь, а не долг перед вами.

– Хорошо.

Попрощавшись, выхожу в коридор. Я почти ожидаю, что уткнусь в дознавателя, но в этот раз коридор пуст, если не принимать во внимание горничную, шуршащую веником в углу. Что она там делает? Не время уборки. В гостиницах уровня «Белой жемчужины», наводить чистоту принято ранним утром, а в течение дня – поддерживать. Может, кто-то что-то разбил?

Спустившись вниз, я прохожу мимо швейцара. К ручке двери он потянулся с такой медлительностью, что я мысленно плюнула и сама себе открыла дверь. Гостинице денег не принесу, чаевых не дам – что со мной возиться? Ещё и неудовольствие влиятельного постояльца вызвала.

Выбросив лишние мысли из головы, я поворачиваю в сторону центра города. Сумерки сгущаются, а солнце вот-вот коснётся горизонта и утонет в подсвеченных багрянцем облаках. Домой так и так придётся возвращаться затемно, и лучше я оставлю заявку на сеанс связи сегодня – надёжнее. Утром папин коллега получит сообщение, подтвердит время сеанса. Или не подтвердит…

Идти недалеко, Салон связи, чуть ли не единственное каменное здание в городе, на центральной улице потеснил даже администрацию. Работает круглосуточно, о закрытии можно не волноваться.

К салону я выхожу, когда серый вечер почти доедает краски и размывает город в сером мареве. Скоро совсем стемнеет. Папа рассказывал, что на старом континенте в больших городах в такое время зажигаются фонари, и на дорогах светло. Не представляю, как такое может быть.

– Мирта?

В салоне я бывала с папой, так что меня знают.

Рассеянно кивнув, я беру со стойки талон, заполняю, отдаю вихрастому дежурному. Встать он не потрудился, мне видна безупречная белая рубашка с коротким рукавом.

– Предоплата?

– Оплата по факту.

Предоплата дешевле, но у меня нет уверенности, что папин коллега ответит.

– Подтверждение завтра за два часа до полудня – в полдень. В этом интервале.

– Угу.

Что ещё я успею сегодня сделать?

На улице меня окликает извозчик:

– Мазель, – вместо мадемуазель, – колёса?

Глава 5

По въевшейся привычке я едва не отказываюсь. При моих крошечных доходах тратиться на извозчика неоправданная расточительность. Но теперь можно не беспокоиться о ежемесячных платежах, так почему бы не позволить себе роскошь? Пешком бы я до утра шлёпала. Ладно, не до утра, но всё равно прилично.

Оценив мой внешний вид, извозчик кривится, зато цену не ломит. Наверное, он бы и не стал со мной связываться, но улица в обе стороны пуста, перспективных клиентов не предвидится.

Я забираюсь в салон, откидываюсь на жёсткое сиденье. В экипаже мадам Ох было гораздо комфортнее…

За окном совсем темнеет. Я прикидываю планы на завтра и морщусь – столкновения с Калебом не избежать.

– Прибыли, мазель, – сообщает извозчик до того, как экипаж полностью остановится.

Я спрыгиваю на дорогу, расплачиваюсь и поднимаюсь на крыльцо конторы. В темноте новое извещение заметно белеет. Я срываю документ, прячу в сумку – прочитать смогу только при свете дома. Рука сама тянется распахнуть дверь, но я останавливаю рефлекторное движение. С сегодняшнего дня для меня открыт только чёрный ход. И отчасти я даже рада, что привыкать не придётся.

Обходить дом я не спешу, и не из-за того, что вокруг ни зги не видно, на ощупь по стеночке доберусь. Безоблачное днём, после заката небо затянули тучи, ни одной звёздочки не проглядывает. Я прислушиваюсь. С Калеба станется караулить меня в ночи. И, честно говоря, я бы предпочла не связываться. Я хоть и умею сдачи дать, но в тесноте проулка, слепая, против крупного противника мало что могу. Калеб и физически сильнее, и тяжелее. Помахать кулаками он любитель, особенно как в кабаке наберётся, но драться по-настоящему не умет. Но ему и не надо. Меня он массой задавит, и не извернуться, не вывернуться.

Тишина.

Поди пойми, нервы шалят или интуиция нашёптывает.

Крадучись, иду. Кончики пальцев скользят по шершавой доске.

Напрягаю слух.

Ключ удаётся вставить в замочную скважину лишь с четвёртой попытки. Замок послушно щёлкает дважды. Дверь выдаёт моё присутствие надсадным скрипом.

– Мирта? Ты где шлялась, дрянь?! – раздаётся заспанный голос Калеба, моментально переходящий едва ли не в крик.

Я запрыгиваю в дом, с грохотом захлоп