Глава 2

Второй раз я просыпаюсь сама. Солнечный луч подобно шпаге пронизывает комнату от окна до двери, и с минуту я наблюдаю за танцем сверкающих пылинок. Никак не могу осознать, что в увиденной картине неправильно. Лепные завитки в углах потолка или деревянные панели, опоясывающие нижнюю половину стен? Может быть, полосатые тканевые обои?

Тесно. Комнатка похожа больше на каморку, чем на спальню. Я лежу на узкой кровати, кроме которой в крошечное пространство втиснуты несоразмерно большой шкаф-великан и комод, судя по заваленной столешнице, выполняющий роль не только собственно комода, но и стола, и прикроватной тумбочки.

Комната не моя, и, что хуже, я не представляю, как я в ней очутилась. Ничего общего с квартирой Риты. Помню, она просила присмотреть за Дашей, и я около часа развлекала малышку, а потом… Я почти хватаюсь за лицо, в последний момент останавливаю движение – хотя боли я не ощущаю, ничего хорошего, если я потревожу ожог. Воспоминания бьют по голове увесистой кувалдой. Перед глазами вихрем проносятся слепяще яркие вспышки. Вот Дашка тянется к чайнику, который я неосмотрительно поставила на край. Вот я выдергиваю Дашу, и кипяток проливается на меня. Вот Саша возвращает мне ключи и мобильник, прощается навсегда. То есть я в больничной палате? Однако комната ни разу не больничная.

И чувствую я себя странно – слишком хорошо для наполовину обожженной.

Хм…

Я решительно откидываю одеяло, встаю, пережидаю легкое головокружение и опускаю взгляд. Какая забавная ночнушка – рукава достают до самых пальцев, кончики ногтей едва торчат, а подол и вовсе будет волочиться по полу при каждом шаге. Ткань плотная, не просвечивает. Я не слишком разбираюсь, но вроде бы натуральный хлопок. Меня кто-то переодел? Чтобы не наступить, приподнимаю подол и… Здравствуйте, приехали. Я точно помню, что левой ноге досталось особенно сильно, но почему-то нет не только повязок, но и следов ожога. Даже намека на шрам нет. И щиколотка тонкая, тоньше, чем моя. Форма стопы аккуратная, незнакомая.

Как это возможно?

Я задираю сорочку выше. Живот тоже чистый. Смотрю на руку и не узнаю. Ощупываю лицо. Ничего не понимаю. Предчувствия самые дурные. Я оглядываюсь в поисках зеркала, проверяю ящики комода. То ли не вижу, то ли зеркала нет.

– Что происходит? – говорю я, а голос звучит чужой.

Меня пробирает озноб.

К окну я практически бросаюсь. Штора задернута не до конца, и щели, в которую бьет солнце, вполне хватает, чтобы рассмотреть зеленые верхушки деревьев. Я смотрю на них с высоты второго этажа. Ухоженный сад, в глубине белеет крыша беседки и блестит водная гладь пруда. Еще дальше, за кованым забором, трехэтажный особняк с островерхой черепичной крышей.

Увиденное окончательно вводит меня в ступор. Смутная догадка брезжит на краю сознания, но я от нее отмахиваюсь как от неприемлемо фантастической. Вообще, рассуждать следует логически. Где бы я ни была, я не связана веревками, не скована цепью. Похитители наверняка бы озаботились решеткой на окне, а раз ничего подобного нет, то… Мысль пробуксовывает, и я сдаюсь. Бессмысленно гадать и предполагать. Надо получить объяснения. Раз мне оставили свободу передвижений – я проверяю дверь, и она легко открывается, – значит, можно надеяться на лучшее.

Но прежде чем выходить, явно стоит переодеться, потому что, если моя дикая догадка верна… Нет, невозможно!

Я возвращаюсь к комоду, заглядываю в шкаф. Вот даже не удивлена – я не нахожу ничего привычного. В шкафу висят платья, вполне соответствующие антуражу и… моему вчерашнему мысленному запросу. Все без исключения платья длинные, и из-за длины их можно было бы принять за вечерние, но нет, видно, что повседневные, довольно скромные, скупо отделанные.

Перебирая, я натыкаюсь на платье цвета спелой вишни. Меня привлекает не цвет. К подолу платья прицепилась веточка с зеленым листком. В платье бродили по саду? Скорее уж, через кусты продирались. Я снимаю его с вешалки, прикладываю к себе. Размер ожидаемо мой. И не мой одновременно, потому что еще вчера я бы в это платье не влезла, даже выдохнув не только воздух, но и полный набор внутренних органов. Поколебавшись, вешаю вишневое платье обратно и выбираю соседнее, жемчужно-серое с серебристой вышивкой.

Трудность возникает с бельем, которого в привычном моем понимании в комоде тоже нет. Я не представляю, что надеть под платье. Допустим, в шортах на завязках я опознаю подобие панталон. С чулками, как и с поясом для чулок, проблем не возникает, а вот дальше… Я кручу в руках коротенькую маечку-топик с очень длинными «ушами», которые надо исхитриться обернуть вокруг себя и завязать. Как именно их оборачивать – ребус почище загадки моего внезапного перемещения.

А чего, собственно, я мучаюсь? Вряд ли кто-то полезет ко мне под платье. Заворачиваю крест-накрест, а поверх «ушастой» маечки натягиваю рубашку длиной до середины бедра. Вероятно, теперь можно и платье надеть.

Во что обуться? На выбор четыре пары тканевых туфель на мягкой подошве, привязываются к ноге лентами. М-да…

Про прическу я вспоминаю в последний момент. С одной стороны, нет никаких внятных причин подбирать лежащие свободной волной внезапно посветлевшие волосы – из темно-каштановых ставшие средне-русыми. С другой стороны, если моя нереальная догадка верна, то, появившись без прически, я, вероятно, рискую опозориться… Словом, хуже точно не будет. Я быстро собираю низкий пучок и для надежности втыкаю два длиннозубых деревянных гребня. Справляться приходится исключительно на ощупь.

Готово!

Перед дверью я останавливаюсь, крепко зажмуриваюсь.

Можно предположить, что неведомый шутник, пока я спала, нарастил мне пряди и перекрасил, но… Шрамов нет, рост уменьшился, телосложение другое.

Я выхожу в коридор, оглядываюсь и не знаю, радоваться мне, что никого не вижу, или огорчаться. Вдруг во всем доме никого? Или даже во всем мире. Глупости, конечно, хотя… Взгляд цепляется за картины: стены коридора украшены лесными пейзажами в настолько широких рамах, что создается впечатление, будто главная художественная ценность заключена не в полотнах, а в бронзовом окаймлении и пейзажи висят исключительно с целью оправдать коллекцию рам. Я провожу пальцем по завитку – толщина слоя пыли покажет, как давно проводили капитальную уборку. Палец остается чистым, да и ковровая дорожка не выглядит затоптанной, скорее свежевычищенной.

Направо тупик и эркер, цветущая зелень в горшках на подоконнике. Я поворачиваю налево, и вскоре коридор выводит меня в холл, к парадной лестнице. Не обращая внимания на окружающую роскошь – что я, превращенных в музеи дворянских усадьб не видела? – я замираю на площадке перед верхней ступенькой и прислушиваюсь.

Страха почему-то нет, как будто мне его отключили. А может быть, и вправду отключили или временно прикрутили на время перерождения. Я ведь дословно вспомнила, от какого сообщения отмахнулась ночью.

Внизу, откуда-то сбоку, раздаются шаги.

Я отступаю за колонну. До конца сама не могу объяснить почему. Точнее, сперва я прячусь, а уже потом приходит понимание, что поступок верный: на людей сперва стоит посмотреть, незачем в лоб на них выскакивать, морально не подготовившись.

– Господин Феликс, – раздается густой бас, – мой дом в полном вашем распоряжении. Действуйте на ваше усмотрение, но, повторюсь, очень прошу избежать огласки. Я рассчитываю на вас.

Вот и приплыли.

То, что я подозревала, подтвердилось. Перерождение в другом мире само по себе фантастика, но перерождение в мире романа… В мире «Фаворитки герцога», если быть точной.

– Благодарю за высокое доверие, барон, – безразлично откликается господин Феликс.

И тут до меня начинает доходить.

Барон – это отец главной героини. Получается… Здравствуй, папочка?

Я выглядываю из своего укрытия, но смотрю отнюдь не на барона. Мой взгляд притягивает господин Феликс. Не выдуманный, а настоящий, живой, из плоти и крови! Тот самый господин Феликс, который понравился мне во сто крат больше предназначенного героине герцога.

Господин Феликс резко вскидывает голову. Его глаза излучают яркий зеленый свет. В романе героиню пугало сияние нечеловеческой магии, но меня его глаза завораживают. Я не пытаюсь спрятаться, знаю, что каменная колонна зрению господина Феликса не преграда.

Он смотрит прямо на меня и не спрашивает, нет, утверждает:

– Синьорина подслушивает.

Эх, господин дознаватель, зачем же так сразу подставлять девушку под отцовский гнев?

Глава 3

Впервые за утро ко мне приходит страх, но этот страх неправильный.

Сам факт перерождения меня по-прежнему не беспокоит, как не беспокоит и то, что я, возможно, потеряла свою привычную жизнь навсегда. А вот последствия того, что я попалась на подслушивании… Барон сверлит меня недобрым взглядом и, кажется, готовится отчитать. В лучшем случае. В худшем – наказать.

Ситуацию надо срочно исправлять, и я делаю шаг вперед, приседаю в книксене. Срабатывает мышечная память, приветствие я исполняю машинально.

Ох… А на какие еще самовольные фортели способно это тело?

Впрочем, пока жаловаться не на что, за непочтительное приветствие мне бы точно досталось, так что очень даже удачно, что мое новое тело знает о реверансах больше меня.

Я натягиваю на лицо лучезарную улыбку.

– Прошу прощения, господин, но я не подслушивала, – говорю я твердо.

– Полагаете, я слепой? – Зелень его глаз вспыхивает еще ярче.

К счастью, моя беззастенчивая ложь господина Феликса не разозлила, а позабавила. И, кажется, заинтересовала. Иначе с чего ему ко мне присматриваться столь пристально? Можно собой гордиться – не каждый способен смотреть в его сияющие нечеловеческим светом глаза и врать с самым честным взглядом. Хм, лишь бы не с глупо-влюбленным видом.

– Господин, я всего лишь услышала незнакомый голос и засомневалась, что допустимо перебивать серьезную беседу своим появлением. Я хотела уйти.

– О? И что же вам помешало, синьорина?

– Я растерялась, господин. Я подумала, что, если попытаюсь тайно уйти, я буду неправильно понята. Как сейчас, к сожалению.

Барон, слушая мои объяснения, расслабился и благодушно улыбнулся:

– Господин Феликс, позвольте представить вам мою дочь Асю.

Что?!

Какую, к черту, Асю?! Разве я не главная героиня? Почему барон назвал меня именем этой змеи в сиропе – моей незаконнорожденной завистливой сестры?!

Или…

Рука-лицо! В романе у дочери от законной жены просторная спальня, отдельная гардеробная и будуар, к которому примыкает комната личной горничной. Как я могла проигнорировать очевидное и настолько ступить?! Я действительно Ася. Черт! Какое-то багнутое перерождение.

Господин Феликс не сводит с меня глаз:

– Леди, почему у вас такой вид, будто звучание вашего имени только что стало для вас величайшим откровением?

Моя реакция явно не остается незамеченной. Профи, чтоб его.

Сейчас господин Феликс вцепится в меня и не отпустит, пока не вытрясет правду. И про мобильник, и про Сашу, и про теорию возникновения Вселенной в результате большого взрыва. Угораздило попасться! Что же делать? Как ни странно, делать ничего не приходится.

Сам того не зная, барон приходит мне на выручку:

– Господин Феликс, Ася незаконнорожденная. Леди моя другая дочь. Ася, господин Феликс мой важный гость. Не докучай, пожалуйста.

– Да, прошу прощения.

Я сомневаюсь, стоит ли мне вернуться в комнату и хорошенько обдумать череду неприятных открытий или лучше спуститься? Вежливее, наверное, было бы уйти, но тогда господин Феликс может догнать меня и зажать в углу для допроса, я кожей чувствую его жгучий интерес. Я не готова к такому повороту. Конечно, господин Феликс может просто вызвать меня к себе, но это не то же самое, что быть пойманной прямо сейчас. Поэтому – к людям. По лестнице я буквально скатываюсь.

У меня были все шансы проскочить мимо.

Но я недооценила господина Феликса.

Ловкая подножка аккурат у нижней ступеньки – и я взмахиваю руками в попытке удержать равновесие. Барон хмурится. А господин Феликс галантно не позволяет мне упасть.

Его горячая ладонь задерживается на моей талии, и у меня перехватывает дыхание.

– Осторожнее, синьорина.

За показной доброжелательностью таится угроза, и господин Феликс теперь не отступит, пока не выяснит, что со мной не так. Я явно под подозрением.

Сдать бы ему убийцу, чтобы спровадить побыстрее. Но я понятия не имею, кто и зачем отравил кухарку, я не успела дочитать до тех глав.

И не исключено, что убийца как раз Ася. То есть я. Попала…

– Благодарю, господин, – улыбаюсь я и спешу убраться.

Я могу думать только о зуде между лопаток, пока пересекаю вестибюль. Господин Феликс провожает взглядом каждый мой шаг, и даже выступ стены не сможет защитить меня. Я поворачиваю и не останавливаюсь до тех пор, пока между мной и господином Феликсом не встает вторая стена. Согласно роману, видеть он может сквозь только одну преграду. Я выдыхаю, оглядываюсь.

В коридоре я снова одна. Хорошо… Есть возможность привести в порядок взбаламученные мысли.

«Фаворитка герцога», да? Вот же! Слов приличных нет. И неприличных, кстати, тоже. В голове легко и пусто. Мысль на тему возвращения мелькнула и растаяла. А что я, собственно, потеряла? Долгое выздоровление, изуродованную внешность и разрушенную мечту о семье? Близких и друзей у меня нет. В пустой однушке меня не ждет даже засыхающий кактус.

Единственное, что меня смущает, – это сословное устройство общества. Окажись я главной героиней, было бы чуть легче, она полноправная аристократка. А я… я дочь горничной. Причем отношение барона ко мне сложное. С одной стороны, он не выбросил Асю в приют, нанимал ей нянек, учителей, одевал скромно, но дорого, звал дочерью. С другой стороны, официально он Асю не признал, и сейчас Ася – синьорина с девичьей фамилией матери, живет в доме отца на птичьих правах.

– Юная госпожа?

Я оборачиваюсь.

На меня смотрит большеглазая голубоглазка в платье цвета крепкого кофе. Чепец и белоснежный передник не оставляют сомнений – передо мной служанка. А значит, можно быть не слишком вежливой. Нет, я не собираюсь грубить, ни в коем случае.

– Я просто задумалась, – поясняю я спокойно.

Служанка лишь обозначает намек на поклон и проходит мимо. В ее руках пустой поднос. Я следую за ней на небольшом расстоянии, а дальше, ориентируясь на запах свежей сдобы, отыскиваю кухню. Согласно роману, обычно Ася завтракает со слугами.

Меня же интересует не только пища, хотя и она тоже, легкий голод уже ощущается, но прежде всего меня влекут сплетни. Смерть кухарки – и не будут обсуждать? Да в жизни не поверю! Я переступаю порог:

– Доброе утро.

Разговоры моментально стихают.

– Синьорина?

Я замираю. Читать в романе – одно. Столкнуться лично – другое. Ася завтракает на кухне – казалось бы, исчерпывающе. Если не учитывать, что за коротким словом прячется огромное помещение. Куда мне сесть? К кому обратиться? Сомневаюсь, что Ася лично копалась в кастрюлях половником.

М-да, врать мне придется много. А как иначе? Признание в иномирном происхождении – прямой путь в клинику для душевнобольных.

Я нарочно спотыкаюсь о порожек, вскрикиваю и припадаю на одно колено, мимоходом ущипнув себя до боли. На глазах выступают настоящие слезы, и я поднимаю голову.

– Нога… – жалобно выдыхаю я, не в голос, но достаточно громко, чтобы меня расслышали.

– Ох, госпожа!

Кажется, купились.

Ко мне на помощь приходит одна из служанок, помогает встать.

– Как вы, синьорина?

– Спасибо большое, все в порядке, – отвечаю я, делаю шаг и вопреки своим же словам припадаю на ногу, почти падаю снова.

Так, не переигрывать! Мне совсем не нужно, чтобы «маленькая неприятность» дошла до барона или чтобы мне вызвали врача, который сразу определит, что моя нога в полном порядке.

Служанка придерживает меня за локоть.

– Юная госпожа?

– Мне бы, наверное, сесть, – улыбаюсь я. – Я побеспокою тебя?

Уловка срабатывает. Служанка помогает мне дойти до дальнего конца стола. Видно, что ведет она меня к конкретному месту. Моему месту! Неужели сработало?

– Большое спасибо, – улыбаюсь я.

– Госпожа, есть омлет на сливках, каша с сухофруктами, творожная запеканка, – перечисляет служанка сегодняшнее меню.

Гибель кухарки на работе кухни не сказалась, ведь есть еще повар, вторая кухарка. Словом, слуг хватает, и далеко не все они были упомянуты в романе.

Я выбираю омлет.

Служанка, естественно, им одним не ограничивается. Омлет – основное блюдо. Дополнением идут зажаренные до золотистой корочки тосты, жирный мясной паштет и сырная нарезка. Чая служанка передо мной не ставит. Как и пахнущих корицей пышных булочек, на аромат которых я пришла. Пить хочется, но спросить я не решаюсь – это будет странно. Возможно, чай мне подадут после того, как я закончу с основным завтраком. Ладно, почему нет? В чем-то даже удобнее.

Расспросы я откладываю. С набитым ртом не говорят – это раз. Возможно, девушки будут сплетничать между собой, а я послушаю – это два. И я с удовольствием принимаюсь за завтрак. Нежные кусочки тают на языке. Я ем неспешно, искренне смакую.

Но ни на секунду не забываю о главной цели – я должна разобраться в ситуации. И я имею в виду не только убийство, прежде всего – свое перерождение и туманное будущее.

Покончив с тостами, я от души хвалю:

– Невероятно вкусно.

– Спасибо, юная госпожа. – Служанка забирает тарелки.

Я угадала, чай мне накрывают отдельно.

Я дожидаюсь, когда служанка поставит чайник, и с недоумением спрашиваю:

– А почему все такие тихие сегодня?

– Госпожа, разве вы не знаете, что случилось?

Обмен сплетнями предполагает взаимное обогащение сведениями сомнительной достоверности.

– Не-ет, – осторожно отвечаю я и бросаю затравочку: – Правда, когда спускалась, я увидела очень страшного незнакомца! Молодой мужчина, высокий такой, подтянутый, хорош с собой, но с зелеными глазами. Барон представил его как своего важного гостя. Что же произошло?

Глава 4

– Вы его видели?! Ой…

Служанка смущенно прикрывает рот ладонью.

В чем дело? Не хотят откровенничать при Асе?

По первым главам я не знаю о девушке слишком много. Змея в сиропе – да. Главную героиню ненавидит – да. Не без причины. Ася чувствует себя несправедливо обделенной и мечтает подставить законную наследницу, чтобы получить официальное признание и стать единственной дочерью барона. Погибнет сестра или, опозоренная, будет отправлена в монастырь, Асе не так уж и важно, хотя смерть предпочтительнее – чтобы наверняка, с гарантией.

Однако, насколько я помню, со слугами Ася не конфликтовала. И барону Ася вроде бы о проступках горничных никогда не доносила. Впрочем, если об этом не упоминалось в первых главах, то не стоит думать, будто доносов вообще не было. Мало ли…

Или, может быть, Ася не одобряла сплетни? По тексту она скрупулезно соблюдала этикет, чтобы превзойти сестру.

Как бы то ни было, сдаваться я не собираюсь.

Проигнорировав жест, я спокойно отвечаю на вырвавшийся у служанки вопрос. Раз ей любопытно – порадую. Глядишь, втянется в разговор:

– Видела! Он так на меня глазами сверкнул! – Для пущего эффекта я пошире открываю глаза и растопыриваю пальцы. – Светятся будто свечки! Только не желтым, а изумрудной зеленью.

– Когда он на меня посмотрел, я думала, на месте умру от страха, – жалуется «моя» служанка.

Есть!

– Важный гость приходил на кухню? – закономерно удивляюсь я, а на деле направляю разговор в нужное мне русло.

Остальные служанки быстро переглядываются.

– Приходил, – отвечает «моя». – Его господин барон пригласил.

– Он ведь не совсем гость. Он… – Более разговорчивой оказывается рыженькая с полотенцем в руках, она наклоняется ко мне поближе и шепчет: – …из дознавателей.

Пока ничего нового, увы.

– Даже так? Но…

– Сегодня на рассвете Кару нашли мертвой.

– Она у лестницы лежала. Ужасно… На спине, руки раскинуты, и в потолок таращится.

– Кара? – повторяю я.

Набор букв внезапно обрел имя. Посмертно… По спине пробегает холодок, а эмоциональная анестезия дает сбой. Я в полной мере осознаю, что книжный вымысел стал моей живой реальностью, в которой умирают точно так же, как и в родном мире. Я не знала Кару, до сих пор я даже не знала ее имени, но мне искренне становится больно.

– Мы дружили, – всхлипывает «моя» служанка.

Я заставляю себя подавить подступающую истерику, благо заглушенные перерождением эмоции еще не всколыхнулись в полной мере.

– Кару убили?

– Убили, синьорина. Нет сомнений – убили.

– Кто-то свой убил, – добавляет вторая служанка.

Почти все девочки успели собраться у стола.

– Сначала городскую стражу вызвали, как положено. Уж не знаю, о чем господин барон с офицером говорил, но стражи постановили, что Кара оступилась, с лестницы упала и виском о ступеньку стукнулась, только неправда это. Потому что знаете, что коронер сказал? Он сказал: «Яд».

– Тише ты, – шикнули на словоохотливую рыжулю.

Она и бровью не повела:

– Что «тише»? Стража постановила, что это несчастный случай, но господин барон пригласил дознавателя. Даже дурак поймет, что тут дело нечисто.

– Тише!

– А еще… – Рыжуля мне на радость вошла во вкус.

– …а еще господин барон приказал помалкивать и обещал укоротить особо болтливые языки, – раздается от двери новый голос.

Окружающие меня девочки дружно вздрагивают и вспархивают испуганной стайкой, разлетаются по кухне. Некоторые еще и головы в плечи втягивают, всем своим видом излучая вину и сожаление. В кухне воцаряется гнетущая тишина, нарушаемая лишь суетливым стуком ножа по разделочной доске и бульканьем воды в тазу посудомойки.

Я остаюсь за столом с чаем и сдобными плюшками.

У двери стоит… тоже служанка, конечно, но положение ее я не берусь определить с ходу. Передник и чепец самые обычные, а вот платье у девушки не кофейного, а песчаного цвета, на несколько тонов светлее платьев остальных служанок. Презрительно фыркнув на напуганных отповедью девочек, она подходит к столу и садится неподалеку от меня.

– Чай для леди Эшли-Саманты.

Спасибо за подсказку, будем знакомы, личная горничная главной героини. В романе ты не казалась мне такой высокомерной. Или дело в отношении к Асе? Впрочем, уже неважно – раскрутить девочек на откровения повторно мне вряд ли удастся, а жаль, хотелось бы узнать больше подробностей.

Пока из нового только подробности гибели Кары. В главах, которые я успела прочитать, говорилось об ударе по голове, яд не упоминался. Точнее, упоминался, но в отношении дознавателя. Сегодня вечером господина Феликса попытаются отравить.

Надо выяснить, а до кухарки никто не умирал? Просто, как по мне, кухня и яд тесно связаны. Возможно, Кару убрали как исполнительницу или свидетельницу. Любопытно…

Допив чай, я поднимаюсь:

– Большое спасибо.

– Синьорина, как ваша нога?

– Уже намного лучше, спасибо.

Горничная сестры тихо фыркает.

Я игнорирую, прохожу мимо.

Куда теперь? Мне бы посидеть в тишине, осмыслить перемены. Наведенное спокойствие, теперь я отчетливо чувствую, что оно наведенное, трещит по швам. Невозмутимость, с которой я нырнула в гущу событий, тоже куда-то испарилась. Разбираться в гибели служанки – это действительно то, что мне сейчас нужнее всего?

Я задумываюсь… Как ни странно, но да. Во-первых, теперь это моя жизнь. Во-вторых, господин Феликс, при всей моей к нему симпатии, для меня опасен, так что про восхищение пора забыть. Ау, голова, перерождение перерождением, но начинай работать! Мне срочно нужно… в библиотеку, знать бы, где она. Увы, плана особняка к «Фаворитке герцога» не прилагалось, а если бы и затесался план в иллюстрациях, я бы только у виска пальцем покрутила. Придется искать. Первый этаж… Я перебираю в уме все, что удается вспомнить о планировке. А! Есть идея. В романе упоминалось, что с библиотекой граничит Зеленая гостиная, которая совершенно точно расположена на втором этаже, в противоположной стороне от жилого крыла. То есть мне придется прошмыгнуть мимо кабинета барона… Хм.

Представляю: крадусь я вся из себя красивая, за портьеру прячусь, чтобы не попасться, а господин Феликс прямо сквозь стену за моим шпионажем наблюдает. Вот умора. Если идти, то гордо и открыто. Но ауру мою господин Феликс все равно заметит. Тьфу!

Пойти в обход? Я другой дороги не знаю.

Оставив сомнения, поднимаюсь, пересекаю холл и поворачиваю в коридор, ведущий мимо кабинета барона. Ошибка не исключена, но думаю, я все же угадала. Сердце проваливается куда-то в пятки, но я иду, держась как ни в чем не бывало. В конце концов, совсем необязательно, что господин Феликс таращится сквозь стену прямо сейчас.

Понятия не имею, за какой дверью кабинет. Я радуюсь, что ковровая дорожка глушит шаги. Я отчетливо понимаю, что беседа с дознавателем неизбежна, но… Пусть она состоится позже.

Никто не выходит, не окликает, и мне удается миновать коридор, а дальше мне и вовсе улыбается удача. Одна из горничных пучком перьев на длинной тросточке смахивает с ваз пыль, двери в комнату распахнуты. Одного взгляда на интерьер хватает, чтобы узнать Зеленую гостиную. Библиотека должна быть через стенку. И таки да, «Фаворитка герцога» меня не обманула, библиотека именно там, где обещает текст.

Я вхожу, прикрываю за собой дверь.

Книги мне пока не нужны, хотя выяснить, умею ли я читать, не помешает. Прежде всего мне нужны писчие принадлежности, бумага и тишина. Знание сюжета – вот мое преимущество, мое сокровище. Надеяться только на память глупо, я не хочу упустить ни малейшей детали и предпочитаю довериться бумаге. Если писать кириллицей, получится тот еще шифр, в сохранности тайны можно быть уверенной.

Присев за стол, пододвигаю к себе чистый белый лист.

Как жаль, что я не успела дочитать. Я даже половины не одолела. В моем арсенале примерно треть глав и эпилог. Немало, но и не так уж и много, если учесть, что роман не об Асе, а о главной героине, леди Эшли-Саманте.

Итак, Ася сорвала сестре тайное свидание с герцогом – это факт. Я провожу под записью длинную горизонтальную черту, отделяющую прошлое от будущего. Следующее ключевое событие – отчаявшись справиться самостоятельно, Ася оплачивает покушение. На ее беду, бандиты ее не «кидают», а отрабатывают заказ. Главную героиню спасает господин Феликс, он же находит неопровержимые доказательства вины Аси. Разгневанный барон предлагает дочери выбор: суд и каторга или вечное заключение в монастыре. Перспектива не вдохновляет.

Я чешу кончик носа. С одной стороны, очевидно: не делай гадостей, и события развернутся иначе. С другой стороны – а все ли так просто? Вот, например… По словам служанок, коронер упомянул яд, однако согласно первым главам причиной смерти Кары стал удар по голове. Расхождение… Ан нет, не расхождение. Удар в тексте упоминался исключительно в словах и мыслях персонажей. Получается, с покушением может возникнуть похожая ситуация. Нельзя исключать, что бандитов наймет кто-то другой, а Асю, то есть теперь уже меня, банально подставят. Вывод напрашивается сам собой: просто не вредить мало, нужно позаботиться об алиби.

Эх, мне бы полный текст «Фаворитки герцога». Мне бы мой мобильник…

А?!

В ладони появляется знакомая тяжесть. Я рефлекторно сжимаю пальцы.

Мобильник, без сомнения, мой: на корпусе косая трещинка и небольшой скол. Экран дружелюбно загорается.

Глава 5

«Перерождение завершено успешно».

Надпись растянулась во всю ширь экрана, и, чтобы от нее избавиться, я нажимаю «галочку», иных вариантов просто не предусмотрено. Вирус поганый.

Мобильник проглатывает мое согласие, и надпись меняется: «Душа, вам доступен приветственный бонус, один из списка на ваш выбор».

– Ты издеваешься? – устало спрашиваю я.

Похоже, что да, ведь молчание – знак согласия.

Я не спешу, рассматриваю правый верхний угол экрана. Там, где раньше отображался уровень сигнала сети, пустота, символ исчез полностью. Вместо дуг вайфая непонятная спиралька. Время и дата сошли с ума, показывают что-то отличное от григорианского календаря. Радует уровень заряда – полный.

Открыть список? Нет, отложить. Система принимает мое решение, и надпись сворачивается в таймер. Ага, у меня есть больше часа, чтобы выбрать бонус. Ну-ну.

Интерфейс у Системы как у ничем не примечательного приложения. Я быстро перещелкиваю вкладки в поисках команды отмены перерождения. Знакомый мир и изуродованное шрамами лицо или приятная внешность в мире книги? Мое здравомыслие за первый вариант.

Никакой отмены я, естественно, не нахожу. Наивно жму «выход». Вряд ли столь простой ход вернет меня в больницу, и действительно – приложение всего лишь послушно закрывается и остается на экране ехидной иконкой.

На пробу я пытаюсь позвонить по первому попавшемуся номеру, но даже экстренный вызов не проходит. Без особых ожиданий открываю «Оперу».

И тут меня поджидает самый настоящий сюрприз – страницы грузятся! Я могу написать сообщение?! Ага… Две минуты – и я убеждаюсь, что нет, не могу. Ни почта, ни мессенджеры меня не пускают. Логин и пароль принимают, а дальше занимают глухую оборону под лозунгом «авторизация невозможна».

Ладно, сдаюсь, пусть будет новый мир. Толку биться головой о стену?

Мне…

Проклятье, о чем я думаю? Мне нужен текст! Литнет открывается без проблем, я в два клика нахожу «Фаворитку герцога». Жаль, что читать без регистрации не слишком удобно, но это такие мелочи на фоне того, что я узнаю сюжет полностью. Я… Пора обзавестись карманной губозакатывательной машинкой. Вместо текста бессмысленный набор букв и цифр, как будто кодировка полетела, причем в других книгах ничего подобного и в помине нет, только в «Фаворитке герцога».

Я откидываюсь на спинку кресла, прикрываю глаза.

Тяжесть из ладони тотчас исчезает.

Дернувшись, открываю глаза – мобильник испарился.

И что это значит? Что я даже бонус упустила? Ничего полезного извлечь не успела…

Расстроиться я не успеваю.

– Синьорина, вы позволите?

Не дожидаясь согласия, в кресло напротив опускается господин Феликс. Его зеленые глаза вспыхивают ярче.

Он расслабленно откидывается на спинку, почти копируя мою позу. Я же невольно напрягаюсь. Нашел-таки. Неудивительно для того, кто засекает ауры.

Я склоняю голову к плечу и уговариваю себя не нервничать раньше времени. Господин Феликс профессионал, он обязательно почувствует, что я что-то скрываю, а мне это совершенно не нужно, так что спокойнее…

– Как бы я могла вам запретить, господин Феликс? – отвечаю я вопросом на вопрос с нотками легкой насмешки.

Он прищуривается.

Интересно, что он может видеть в моей ауре?

– Вы знаете, что рано утром кухарку нашли у подножия лестницы мертвой?

– Слышала от слуг.

– Вы так спокойно об этом говорите?

Хм…

Я пожимаю плечами:

– Мне очень жаль Кару, однако… смерть всегда где-то рядом.

Вот вы, господин Феликс, согласно сюжету до эпилога не доживете, и ваша смерть трогает меня гораздо больше, потому что вы в этой истории мой любимый персонаж. Но вслух я вам, простите, не признаюсь, с ума я еще не сошла.

– Синьорина?

– Печально все это.

– Согласен. Что вы можете рассказать мне о Каре?

Ничего. Система подкинула мне знание языка, письменности, но воспоминаний настоящей Аси не дала, приходится довольствоваться крохами, почерпнутыми из «Фаворитки герцога».

– Кухарка. Одна из… Честно говоря, больше и сказать нечего. Обычная, ничем не примечательная, такая же, как остальные служанки. Имела доступ к блюдам, подаваемым на господский стол, но это вы и без меня знаете.

– Скупо, синьорина. Кто, по-вашему, мог убить Кару?

– Не представляю.

Знаю, что ответ плохой, но иного у меня нет.

Господин Феликс отстукивает на подлокотнике неспешный ритм, улыбается:

– Синьорина, вы упрямо не хотите поделиться своими мыслями, и это огорчает.

– Мыслями? Сколько угодно. Кара побочная жертва.

Мои слова явно произвели впечатление. Господина Феликса выдает вспышка зелени. Сияние его глаз почти ослепляет, изумрудный свет на несколько секунд становится единственным, что я вижу. Я зажмуриваюсь, несколько раз моргаю. Зрение медленно возвращается в норму.

Господин Феликс сидит, подавшись вперед, и внимательно за мной наблюдает.

Мы встречаемся взглядами.

– Вы не боитесь, – констатирует господин Феликс.

– Звучит будто обвинение, – усмехаюсь я.

Господин Феликс откидывается обратно на спинку кресла и лениво, с намеком на упрек тянет:

– Синьорина…

– Неискренняя улыбка вам совершенно не идет, господин Феликс, – перебиваю я. – Но мы говорили о Каре, да? Мыслей у меня много. Отец не доверился офицерам стражи, не обратился к частному следователю. Он пригласил вас, господин Феликс. Значит, отец уверен, что за смертью Кары таится нечто опасное для семьи. Он бы не стал беспокоить вас из-за банальной ссоры слуг, обернувшейся трагедией.

Господин Феликс медленно кивает, сцепляет пальцы в замок.

– Синьорина?

– Я слышала, что коронер упоминал яд. Возможно, Кара свидетель или соучастник некоего преступления. Кто мог ее убить? Кто угодно. Отравить, потом ударить, имитируя несчастный случай. Полагаю, кто-то не слишком опытный в подобных делах, потому что результат усилий не впечатляет. Или напротив, убийца хотел, чтобы о нем думали как о неопытном.

– Что-то еще?

– Яд и кухня тесно связаны, если иметь в виду, что яд собирались добавить в пищу.

– Ваше положение в доме, синьорина…

– Полагаю, вернее всего сказать, что я «запасная» дочь. Отец дал мне образование леди, но не дал статуса.

– Вас это задевает.

– Отчасти…

Асю задевало, меня – нет.

Я смотрю прямо, говорю правду и вновь усмехаюсь. Пусть господин Феликс считает, что у меня характер своеобразный. Конечно, легко его вокруг пальца не обвести, но временно… Может, зря я боялась встречи?

Главное, совсем сахарной лужицей не растечься. Потому что я была готова в книжного господина Феликса влюбиться, а уж вживую…

– Когда вы в последний раз видели Кару? Вы не замечали в последние дни ничего необычного? С кем Кара дружила? Вам не показалось, что у нее недавно появились деньги? – Вопросы сыплются один за другим. Обычные вопросы, каких и ожидаешь от дознавателя.

Я отвечаю, хотя чаще мой ответ сводится к «не знаю» и «не замечала». Господин Феликс щурится. Но я знаю, что ему показывает моя аура: я не лгу.

– Наблюдательность, цепкий ум и полная неосведомленность. Странное сочетание, не находите, синьорина?

– Вряд ли самое странное из тех, с какими вам доводилось сталкиваться. Последнее время я не слишком интересуюсь делами в доме.

– Вот как? Почему?

– Меня начало беспокоить собственное будущее, а настоящее… Мне не на что жаловаться, я хорошо живу, однако мое положение мне не слишком приятно. Жаль, что я не смогла быть вам полезной.

– Спешите завершить разговор?

– Отнюдь. Вы приятный собеседник, господин Феликс.

– Вы не лжете.

Я усмехаюсь.

Между нами повисает тишина, но меня она ни капли не напрягает. Это уютная тишина. И я, не скрываясь, любуюсь сиянием его глаз, легкой волной русых волос, правильными чертами лица, четко очерченными губами, открытой шеей. Взгляд сползает ниже.

– Вы очень необычная девушка, синьорина.

Господин Феликс поднимается.

– Это комплимент или признание?

Он не отвечает, отворачивается и, не оглядываясь, уходит, потому что как девушка я ему не нужна. Да и неуместно проявлять подобный интерес к дочери барона, пусть и незаконнорожденной, непризнанной.

Дверь захлопывается, и с минуту я неподвижно на нее таращусь. Перед внутренним взглядом его прямая спина.

Глупо, но… может, мне и не нужно в прежнюю жизнь? Да, действительно глупо.

Я спохватываюсь. Время же! Поймав мою мысль, мобильник возвращается в руку. Я нажимаю на иконку «Система 2.01», и выскочивший таймер успокаивающе подмигивает – на выбор приветственного бонуса у меня остается еще целых десять минут.

Надо же, мне показалось, что мы с господином Феликсом говорили дольше…

Я нажимаю на список. Таймер тотчас уменьшается в размере, уползает вверх, и на экране раскрывается перечень из четырех вариантов.

Глава 6

Первым номером идет клатч.

На фото сумочка выглядит вытянутым конвертом из блестящей графитово-серой чешуи. Простенькая. И скромные размеры не впечатляют. Однако ее главное достоинство не внешний вид, а внутренний карман расширенного магией пространства, увеличивающий вместительность в три раза.

– Пф-ф! – пролистываю я.

На что ноль ни умножай, нолем и останется. Тут и в триста раз увеличить маловато будет.

Хотя, конечно, вещь не бесполезная. На каком-нибудь великосветском балу. Только где я и где бал? Асе подобных развлечений сюжетом не предусмотрено.

Читаю дальше.

Под вторым номером идет крошечный флакончик духов. Тоже волшебных. Описание обещает, что аромат на полчаса до небес поднимет мою притягательность для мужчин. Этакая безотказная помесь феромонов и приворотного зелья. «Примечание: нейтрализуется искренней любовью».

Хм, духи поинтереснее будут. Я не могу представить, где они пригодятся мне по прямому назначению, не соблазнять же господина Феликса в самом деле. Но вот как детектор чувств… Хотя почему бы и не соблазнить? Дикая, темная, далекая от морали мысль, выползшая из самых глубин подсознания, пугает. Но и будоражит. Я облизываю разом пересохшие губы. Время тикает, надо принять взвешенное решение, а в голову лезут картинки фривольного содержания. Аж жарко становится.

Так, что там дальше?

Третьим в списке идет путеводитель по Эспарту, королевству, ставшему местом действия «Фаворитки герцога». Путеводитель может оказаться как полезным, так и бесполезным, а выбор надо сделать за оставшиеся полторы минуты.

Последний пункт перечня – черный ящик. В смысле – лотерея. Выпасть может любой предмет, предлагаемый Системой к покупке. Да, когда я вкладки перещелкивала, мелькнул каталог волшебных штук и штуковин.

А ведь эт