Оглавление

1. Императрица online
2. Глава 1. Что за свадьба без Ангела Головастикова?
3. Глава 2. «Дождёмся хорошей погоды»
4. Глава 3. «По понедельникам я всегда чувствую себя капризным»
5. Глава 4. Две хозяйки одной империи
6. Глава 5. Навстречу любви, штрафам и «Буковому безумию»
7. Глава 6. Очень, очень, очень хочется курить
8. Глава 7. Просфоры и порфира
9. Глава 8. Императрица на связи
10. Глава 9. Кто хозяин этой глупой красной машинки?
11. Глава 10. «Венчание на царство»
12. Глава 11. Это конец?
13. Глава 12. Дочь Василисы
14. Глава 13. Инфернальный позор
15. Глава 14. Мадридский двор тайнами не испортишь
16. Глава 15. Кто на свете всех милее? Кто, я спрашиваю?
17. Глава 16. Дипломатический пасодобль
18. Глава 17. Встреча в семейном ресторане
19. Глава 18. Заговорщики
20. Глава 19. Друзьяшки познаются в референдуме
21. Глава 20. Коронация с доставкой на дом
22. Другие книги автора

«У современной демократии

есть только один опасный враг —

добрый монарх».

Оскар Уайльд

Глава 1. Что за свадьба без Ангела Головастикова?

— Друзья-друзья-друзья, добрый день-добрый день-добрый день! Вы смотрите телеканал «Всемогущий», и с вами снова я, ваш лучший друг Ангел Головастиков! Сегодня мы с вами, друзьяшки мои милые, станем свидетелями главной свадьбы двадцать первого века. Узнаем самые сокровенные секреты жениха, заглянем, образно выражаясь, под фату невесты…

Нельзя сказать, что великая княжна ненавидела Ангела Головастикова. Ненависть — слишком сильное слово.

Телеведущий, прыгающий вокруг с микрофоном, пробуждал в принцессе примерно такие же чувства, какие вызывает букашка, забравшаяся вам за шиворот — как только вы расстелили на траве клетчатый плед и собрались мирно перекусить. Отброшен в сторону надкусанный пирожок; вы неимоверно раздражены; пытаетесь вытряхнуть глупую букашку из своей одежды, изгибаетесь, принимаете немыслимые позы; но всё тщетно — букашка жизнерадостно щекочет вас своими ножками и ползёт куда-то вверх по спине.

— Я, друзья, нахожусь в будуаре…

— В Малахитовой гостиной, — поправила великая княжна.

— …в Малахитовом будуаре Зимнего дворца. Именно здесь, дорогие вы мои друзьяшечки, наследная принцесса Российской Империи готовится к своей свадьбе, до которой осталось… — Ангел вытащил из нагрудного кармана старинные часики на цепочке и показал золотой хронометр камере: — …всего лишь пятнадцать минут.

Присутствие в комнате слоноподобного оператора романтики тоже не добавляло.

Парадоксально, но самая влиятельная девушка мира не могла выставить этих двоих из своей гостиной: контракт со «Всемогущим» обязывал. Пообещала эксклюзив — значит, придётся терпеть выходки телевизионщиков. Слово Романовых крепче карбона, как говаривал папенька-император.

Великая княжна Екатерина глубоко вздохнула.

Это её день, и никто его не испортит…

— Идентифицировано: прыщик на носу. Рекомендовано: точечное нанесение коррекционного крема «Гений чистой красоты».

…разве что разумное зеркало, сообщившее в прямом эфире всему миру о её недостатках.

Ангел начал давиться мелким смехом.

— Вот мы с вами, друзьяшечки, и раскрыли первую тайну невесты! — радостно сказал он в камеру. — Прыщик на носу! Экстремальная ситуация. Свадьба под угрозой!

— Ничего она не под угрозой, — с неудовольствием отозвалась Екатерина, принимаясь за «точечное нанесение» корректора. — Генри не из пугливых.

— Пока её высочество борется с гадким, противным прыщиком, — скорчил гримаску Ангел и провёл ухоженной рукой по своей гладкой розовой щечке, — я напомню вам, милые вы мои, как познакомились жених и невеста. В одном царстве-государстве жила-была одинокая, несчастная царевна. И оставалась бы она до конца жизни одинокой и несчастной… — великая княжна, поглядывая на Ангела через зеркало, вскинула русые брови, — …если бы не телеканал «Всемогущий», который предложил царевне принять участие в гениальном реалити-шоу. «Всемогущий» объявил конкурс на руку и сердце царевны. В прямом эфире сражались лучшие витязи со всего света; но победил в этой битве, нежданно-негаданно, тот, кто в ней вовсе не участвовал. Царевна влюбилась в человека, который всегда оставался за кадром: простого режиссёра Генри. Ни она сама, ни мы с вами, друзья мои, тогда не подозревали, что обыкновенный работяга-телевизионщик, такая, с позволения сказать, незаметная серая мышка… — слоноподобный оператор недовольно заурчал, — …окажется самым настоящим английским принцем! Царевна наша сорвала, как говорится, банк. Сказочное везение, друзьяшечки, поистине сказочное везение!

В изложении Ангела величайшая история любви двадцать первого века звучала вульгарно. В жизни всё было совсем не так просто — Екатерине до сих пор не верилось, что они с Генри сегодня поженятся. Добраться до этого этапа отношений им было не легче, чем букашке — преодолеть полный опасностей маршрут «носки-шиворот», а Ангелу — пропустить еженедельный сеанс маникюра.

Молодые люди несколько месяцев боялись признать очевидное; сразу же после объяснения — судьба, не без участия креативного директора «Всемогущего», их разлучила; лишь к середине осени парочка наконец благополучно соединилась. Разумеется, под пристальным вниманием прессы.

Папарацци объявили на них охоту: следовали за наследницей российского престола и младшим внуком английской королевы по пятам; прикидывались официантами, лишь бы только подслушать воркование влюблённых за столиком в трактире; висели на флагштоках, снимая прогулку Екатерины и Генри по Невскому проспекту.

Принцесса раздражалась, но терпела, привыкнув за время телепроекта «Великая княжна. Live» к круглосуточным камерам; а вот Генри, который двадцать лет скрывался от журналистов, а теперь вдруг оказался главным героем каждого второго новостного репортажа, было тяжело.

Так или иначе, но до дня свадьбы — а сегодня было семнадцатое января — знаменитая пара дотянула, надеясь, что после бракосочетания интерес к их личной жизни слегка упадёт. Очень воодушевляла мысль о том, что большинство сказок заканчиваются свадьбой — дальнейшие события рассказчика, как правило, не интересуют.

— До церемонии, друзья мои, всего несколько минут, и принцесса как раз успеет рассказать нам, кто сшил ей свадебный наряд, — Ангел окинул оценивающим взглядом Екатерину, поднявшуюся с пуфика, и едва заметно поморщился. — Навряд ли это был известный модельер. У Лидваля[1] вы такого не найдёте.

К непочтительности Ангела — чья самооценка возносилась до небес, а тактичность, напротив, стремилась к нулю — Екатерина тоже за минувший год привыкла. К две тысячи семнадцатому году российские монархи стали сговорчивыми и скромными. На фамильярность не обращали внимания и до вступления на трон сами зарабатывали себе на жизнь. Великая княжна, например, без особой охоты, но выполняла обязанности оператора колл-центра Русско-Балтийского завода, а её отец, прежде чем стать императором, с превеликим удовольствием трудился на том же РБЗ инженером.

Екатерина придирчиво осмотрела себя в Зеркале и, несмотря на ехидную ухмылку Ангела, осталась удовлетворена своим внешним видом. Прыщик на носу удалось замаскировать, и это не могло не радовать, поскольку классической пышной фаты у принцессы не было — русые кудри венчала кокетливая белая шляпка с коротенькой вуалью. Вообще-то и от классического пышного платья великая княжна отказалась. Традиционным был только цвет её наряда. Сам же комплект наводил на мысли о верховой прогулке, а не о свадьбе: приталенный жокейский жакет, обтягивающие брюки, заправленные в высокие белые сапоги.

— О, у Лидваля прекрасная свадебная коллекция, — Екатерина старалась быть дипломатичной, — но мне хотелось чего-то необычного. И не такого дорогого. Вы же видели трёх-, а то и четырёхзначные цифры в его каталоге? Жалко тратить такие суммы на одноразовое платье. А тут как раз в «Ламе» приметила вот это…

Сеть двух-, а в крупных городах и трёхэтажных «Пассажей Ламановой»[2] (в народе попросту «Лама») славилась доступными ценами, огромным разнообразием моделей и удачными лекалами. «Модистка, которая замучает вас примерками, но сделает божественное платье» — такую репутацию в начале прошлого века заслужила мать-основательница бренда. Надежда Ламанова стала одной из первых деловых женщин Российской Империи, создавшей не только серию божественных платьев, но и серию прибыльных пошивочных мастерских по всей стране, которые затем превратились в большие магазины одежды, обуви и аксессуаров. Ламанова, изначально работавшая с капризными дворянками, вовремя осознала, что будущее — за «белыми воротничками», и переключилась на средний класс. Шли годы, «белых воротничков» в России становилось всё больше, и соответственно увеличивалась прибыль «Пассажей Ламановой» — в которых покупатели, кстати говоря, могли найти воротнички любого цвета и фасона, а также наряды, идеально садившиеся на любую фигуру без утомительных примерок. Выкройки, тщательно продуманные дизайнерами «Ламы», охранялись наподобие государственных секретов.

Однако масс-маркет, даже отличного качества, остаётся масс-маркетом; Екатерина это понимала.

— Возможно, всё же стоило воспользоваться услугами стилиста, — пренебрежительно сказал Ангел, глядясь в разумное зеркало и поправляя серебристую бабочку, гармонировавшую с блестящим селёдочным фраком. Огонёк в правом верхнем углу зеркала возмущённо раскраснелся, распознав чужака. («Внимание! Неавторизованный пользователь!» — сообщил гаджет хозяйке). — Я бы и сам мог дать пару консультаций по поводу достойной организации свадьбы — платных, разумеется». Хоть это и не совсем мой профиль.

— Да? А какой же профиль совсем ваш? — с сарказмом уточнила великая княжна, продевая руки в рукава дутой белой куртки.

— Ну как же? Я властитель умов, король эфира, повелитель телевизионных бурь. Не так ли, друзьяшечки мои сердечные? — обратился он к камере. — Кто ваш виртуальный правитель?

— В таком случае, уважаемый эфирный король, — заявила Екатерина, ступив на свой гироскутер, — смотрите не пропустите вместе со своими сердечными друзьяшками главную телевизионную бурю года: через пару минут настоящая, а не виртуальная принцесса выйдет замуж за очень даже реального принца.

И понеслась на своей разумной доске по светлым анфиладам Зимнего — Ангел вместе с оператором едва успели втиснуться в телевизионный миникар, обвешанный дополнительными камерами и голубыми флагами «Всемогущего» (в центре полотнища — логотип канала: белое облачко с остренькой молнией).

Дворцовая площадь гудела. Словно людской океан рокотал за стенами дворца. Принцесса несмело подкатилась на своём гироскутере к парадным дверям и глянула сквозь энергосберегающие стёкла. Она знала, что Дворцовая сегодня будет переполнена — и всё же была поражена. Такого столпотворения не бывало даже в дни государственных праздников. Не то что яблоку — даже самому маленькому фрукту в мире под названием «вольфия шаровидная» негде было упасть. Свободной от народа оставалась только широкая длинная полоса, отгороженная для церемонии от дворцовой лестницы до Александровской колонны. Казалось, эту часть площади лизнула гигантская корова.

Сзади подкрался телекар.

— Ваше высочество! Тик-так, тик-так! — Ангел вновь нашёл повод похвастаться карманными часами. — Мы в прямом эфире, нет времени для колебаний. Я бы на вашем месте поскорее искупался в народном обожании. Это так освежает!

Головастиков (очевидно, готовясь к предстоящему купанию) вытащил из телекара манерную шубку из искусственного сиреневого меха и облачился в неё, посматривая на своё отражение в стеклянных вставках дверей.

Екатерина закатила глаза — лучше кинуться в эту бурлящую толпу, чем выслушать ещё одну полную самолюбования тираду Ангела — и сделала знак казакам, ответственным за торжественный выход невесты. Двое бравых молодцев в папахах медленно отворили двойные двери.

Площадь вскипела. В человеческом море начался радостный шторм. Верноподданные, заметив великую княжну на верхней ступеньке, принялись восторженно кричать и размахивать плакатами с фотографиями Екатерины и Генри, заключёнными в розовые сердечки.

Ангела, выскочившего следом за виновницей торжества на манер чёртика из табакерки, встретили едва ли не большими овациями. Народ, привыкший ужинать под эмоциональные ток-шоу Головастикова, и правда его любил.

Впрочем, великая княжна тут же выбросила из головы все мысли о кривляке в сиреневой шубке, раздающим направо и налево воздушные поцелуйчики. Внизу, возле лестницы, она увидела Генри.

Принц — разумеется — был на коне. Нет, не белом — золотисто-рыжем, в цвет шевелюры жениха.

— Друзья, если хотите знать моё мнение, то этот, с позволения сказать, жених, и на жениха-то не похож, — интимно сказал в камеру Ангел, стоя за спиной Екатерины. — Вы только посмотрите, милые мои, на эту жилетку! С карманами! Катастрофа! В день свадьбы! Английский принц! Внук королевы! И в таком виде… Погодите! Погодите-ка минутку, друзьяшки! Глазам не верю — это что, джинсы?!

Да, Генри не был похож на классического брачующегося. Они с Екатериной заранее договорились обойтись без формальностей. Никаких парадных мундиров — невеста пожелала, чтобы сегодня её избранник выглядел так же, как и в день их знакомства. С лёгкой поправкой на погоду: когда великая княжна впервые встретилась с молодым перспективным режиссёром, он и был одет, как режиссёр, в джинсы и футболку-поло. Теперь к этому комплекту добавился тёплый вязаный джемпер с уютным рисунком и — совершенно верно — жилетка с карманами, непременный атрибут всех телевизионщиков.

Генри держал под уздцы ещё одного скакуна — шоколадного Кирина, любимца великой княжны.

Ох, ну конечно, Екатерина знала, что по дворцовой лестнице следует спускаться медленно, торжественно и с императорским достоинством; но взглянув в улыбающиеся серые глаза Генри, слетела вниз по ступенькам со скоростью вакуумного трамвая, транспортной новинки столицы.

— Ваше высочество, — преувеличенно серьёзно склонил рыжую голову Генри.

Им было легко общаться: оба превосходно владели родной речью своего партнёра. Англичанин несколько лет прожил в России, стажируясь на знаменитой Шепсинской киностудии, а принцесса, будучи оператором международного колл-центра, свободно говорила на основных европейских языках.

— Your Highness[3], — церемонно кивнула ему Екатерина и не удержалась, рассмеялась. Запрыгнула на Кирина, повернулась к жениху: — Готов?

— Всегда. А ты?

— Волнуюсь, — призналась великая княжна, поправляя шляпку и пряча зелёные глаза под вуалью. — Столько людей, да ещё Головастиков этот — утомляет своей откровенностью…

— Помните, ваше высочество, здесь никого нет, — вполголоса произнёс Генри. Этой магической фразой он обычно предварял еженедельные интервью с принцессой. — Только вы и я. Не смущайтесь! — И подмигнул. Это было забавно. Екатерина сразу успокоилась и снова развеселилась.

— Что ж, друзьяшки-милашки, — ворвался в их тихий диалог пронзительный тенор Ангела. Всё же здесь были не только жених и невеста, как бы им этого ни хотелось. — Сейчас мы с вами в прямом — я подчёркиваю — прямом эфире увидим, как наследница престола Российской Империи станет миссис Маунбаттен-Виндзор…

— О, ну, я не стану менять фамилию. — Екатерина, сидя верхом на коне, посмотрела на телеведущего сверху вниз. — Я Романова, и навсегда останусь ей.

— Тогда мы с друзьяшками увидим, как Генри Маунтбаттен-Виндзор станет господином Романовым? — с полувопросительной интонацией поправился Ангел, обращаясь к камере.

— Снова не угадали, — вмешался жених. — Я представитель весьма консервативной королевской династии, моя фамилия — гордость моей семьи.

— Так что же получается, никто сегодня не сменит фамилию? — разочарованно переспросил ведущий и воздел руки в сиреневых рукавах к небесам. — Нет, это всё же самая — э-э-э — необычная свадьба из всех, которые я видел! Самая скромная уж точно, — сварливо добавил он.

Не дожидаясь остальных комментариев Головастикова, Екатерина легонько тронула пятками лоснящиеся бока Кирина. Настороженно поводя ушами, тот шагнул вперёд. Золотой конь не отставал от приятеля. Никаких шор — скакуны были опытные, спокойные и не боялись толпы. Зато очень боялись подвести хозяев в такой торжественный день, поэтому как можно выше вскидывали тонкие коленки и как можно более грациозно изгибали длинные шеи, красуясь перед собравшимися.

Екатерина, мерно покачиваясь на родной спине Кирина, в основном любовалась счастливым лицом Генри, но краем глаза поглядывала и по сторонам.

Терракотовые[4] стены Зимнего подсвечивались светодиодными огнями — словно страстный художник-импрессионист резкими взмахами нанёс густую белую краску между окон. Гранитная Александровская колонна, обычно спокойно-розовая, сегодня напоминала сливочное эскимо — благодаря мощным белым прожекторам, светившим намного ярче стеснительного петербургского солнца. Никаких облаков, за исключением вездесущих логотипов «Всемогущего».

В воздухе было не протолкнуться — над головами подданных образовалась пробка из квадрокоптеров, похожих на больших жужжащих шмелей. Дроны разносили чай и горячий сбитень из ближайших трактиров, сердечные капли для особо впечатлительных — из ближайших аптек; снимали фото-видео церемонии и доставляли заказчикам свеженькие, только что из трёхмерного принтера, сувенирные фигурки жениха и невесты. Залетать в воздушное пространство над выделенной полосой, по которой торжественно шагали королевские кони, дворцовый комендант запретил.

На огромных уличных экранах, развешанных тут и там — и на Арке Главного Штаба, и на самом Зимнем, и на стенах Адмиралтейства — шла прямая трансляция церемонии: великая княжна увидела саму себя крупным планом. Следующим кадром показали бескрайнюю толпу с высоты птичьего полёта (точнее, с высоты полёта телеквадрокоптера, принадлежащего «Всемогущему») — сотни тысяч, если не миллионы, граждане запрудили не только саму Дворцовую, но, кажется, и весь исторический центр города.

Приложение в перстне-разумнике с утра спрогнозировало понижение температуры до минус пяти, но никому не было холодно — дворцовый комендант ещё накануне включил подогрев площади и прилегающих к ней магистралей. Не зря же, в конце концов, столичные власти потратили целое состояние на уличную отопительную систему и перекладывание брусчатки! Новинка уже не раз пригодилась. Петербуржцы обожали массовые мероприятия с участием членов императорской семьи. В отличие от самих членов императорской семьи. Однако не позвать верноподданных на свадьбу было бы невежливо.

Цоканье копыт по тёплой мостовой прекратилось. Кирин и его златогривый товарищ привезли хозяев к Регистрационной дуге, установленной на особом постаменте возле Александровской колонны. Рядом с Дугой на старинных ореховых стульях из дворца сидели ближайшие родственники жениха и невесты: Император Всероссийский Николай Третий — интеллигентный мужчина сорока восьми лет с усталыми глазами; его отец Константин Алексеевич, отрёкшийся от престола ради простой жизни виноградаря; Мадлен — супруга Константина и мать императора, высокая статная дама шведских королевских кровей, с удовольствием переехавшая когда-то из Зимнего дворца в скромный домик у Чёрного моря; и Артур, старший брат жениха и прямой наследник британского трона, со своей улыбчивой женой Элизабет.

Начиналась основная часть церемонии.

— Друзья-друзья-друзья, — затарахтел подбежавший сзади Ангел. Его розовощёкое личико наверняка будет выглядывать с каждой свадебной фотографии. — Сейчас свершится то самое таинство, ради которого мы все сегодня здесь и собрались. Перед нами Женительная арка…

— Регистрационная дуга, — поправила его великая княжна.

— …пардон, Женительная дуга, которая в двадцать первом веке успешно выполняет функции священника и делопроизводителя. Матримониальный процесс, друзьяшки мои милые, стал теперь на редкость неромантичным! — болтал Ангел, пока Генри спрыгивал с золотого жеребца и протягивал руку Екатерине. Принцесса, научившаяся держать поводья раньше, чем суповую ложку, легко выпорхнула из седла. — Нет больше никаких клятв, «в горе и в радости», нет венчальных свеч и собственно венцов, нет звона колоколов…

Екатерине не хотелось именно сейчас затевать с Ангелом спор на тему того, что Россия целый век шла к тому, чтобы стать светским, а не церковным государством, и Регистрационная дуга — это вишенка на торте свободы вероисповедания; поэтому она просто сказала, повернувшись к Генри:

— Мой перстень включен и полностью заряжен.

— Мой тоже. — Генри снова ей подмигнул. — Приступим?

И нажал большую красную кнопку на дисплее, вмонтированным в одну из стоек Дуги.

Гаджет высотой в два с лишним метра напоминал по своей форме то ли тот самый изгиб на русской тройке с бубенцами, то ли древнегреческую арку. Если бы, конечно, у русской тройки или древнегреческой арки была электронная начинка и беспроводное подключение к Интерсетке. Впрочем, обвитый вокруг Дуги снежно-белый остролист смотрелся очень даже мило и празднично.

— Если желаете заключить брак, нажмите «один», — произнёс роботизированный женский голос откуда-то сверху, из встроенного в Дугу динамика. — Если желаете расторгнуть брак, нажмите «два». Для того, чтобы дать имя новорождённому ребёнку, нажмите «три»…

Ангел, подсматривая из-за плеча Екатерины, фыркнул прямо ей в волосы.

— Прямо как в сети трактиров «Самолепная служба», только вместо пельмешек — статусы. Эту Женительную арку…

— Регистрационную дугу, — поправила великая княжна.

— …пардон, Женительную дугу следовало назвать «Давай сделаем это по-быстрому». Мне так сейчас не хватает запаха ладана! Свадьба называется!

Генри, не отвлекаясь на трескотню Ангела, нажал на сенсорном экране единицу, украшенную переплетёнными колечками. Дело было на мази.

— Жених и невеста одновременно прикладывают свои перстни к датчикам на экране, — проинструктировала брачующихся Дуга. — Допустимая задержка — не более пяти секунд.

— И это вместо освящённого веками вопроса «согласны ли вы взять в мужья этого человека?», — с горечью констатировал Ангел, взмахивая сиреневыми рукавами, словно какая-то грустная экзотическая птица.

Екатерина и Генри посмотрели друг другу в глаза и синхронно приложили перстни к сенсорному экрану.

Дисплей — вероятно, из-за мороза — немного подзавис, и на протяжении десятка мучительных секунд новобрачные наблюдали красную рамочку «запрос обрабатывается». Однако потом информация всё же отправилась на главный сервер Центрального Статистического Комитета Министерства внутренних дел, извещая всех и каждого, что гражданин Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии Генри Маунтбаттен-Виндзор, 25.12.1987 года рождения, и гражданка Российской Империи Романова Екатерина Николаевна, 17.01.1991 года рождения, — отныне, и присно, и во веки веков будут считаться мужем и женой.

Великая княжна Российской Империи вышла замуж.

— Ну не знаю, я ожидал большего, — капризно протянул Ангел, наблюдая за тем, как на экранчике мигают поздравительные анимированные фейерверчики.

В этот момент бабахнуло в небе над Зимним. Начался огненный звездопад. Дворцовый комендант запустил настоящую пиротехнику.

Народ взорвался криками и аплодисментами.

Генри привлёк Екатерину к себе, откинул наверх вуаль и радостно поцеловал.

— I love you, Kate[5].

— Я люблю тебя, Генри.

— А я люблю вас, милые зрители, друзьяшечки мои! — вклинился между новобрачными и камерой Ангел. — И не забывайте подписываться на мой блог в Интерсетке. Ох, и горяченьким же он будет на этой неделе!

Император, поднявшийся со своего места, помешал Ангелу как следует себя отрекламировать.

— Сограждане! — разнёсся голос Николая Константиновича над Дворцовой площадью. — Я первым поздравляю свою дочь с этим знаменательным днём. Она нашла любовь всей своей жизни, и это лучший из всех возможных подарков на день рождения!

— Прости, я тебя ещё не поздравил с днюшкой, — тихо сказал Генри.

— Да я и сама совершенно о ней позабыла со всей этой свадебной суматохой.

— Ты не думай, у меня есть для тебя кое-что!

— Надеюсь, это коллекция лучших эфиров Ангела Головастикова? — сострила Екатерина.

— Нет, диск пока придержу, — поддержал шутку Генри. — Слишком большая ценность. Вручу тебе на юбилей свадьбы.

— Сегодня великой княжне исполняется двадцать шесть, — продолжал император. — А это значит, что настало время продолжить традицию! Мой отец, — он улыбнулся Константину Алексеевичу, тот одобрительно кивнул, — всегда говорил: страной должны управлять молодые! Только так Россия будет идти вперёд. Я сам стал государем в двадцать шесть. И сегодня, Кати, в день твоей свадьбы и твоего рождения, я тоже приготовил тебе подарок. Это вся Российская Империя.

Николай Константинович распрямил плечи и возвысил голос:

— Сограждане! Я отрекаюсь от престола. Приветствуйте новую императрицу! Да здравствует Екатерина!

[1] Иван Петрович Лидваль (на самом-то деле он был шведом и звали его Юхан-Петер Эрссон Лидваль) в конце XIX века стал официальным портным Императорского Двора. Его мастерскую на Невском знали все франты столицы. Дело отца продолжили потомки, благодаря которым «Торговый дом «Лидваль и сыновья» превратился в настоящую мини-фабрику по производству модной одежды. Предприятие успешно функционировало до 1918-го года, когда спрос на щегольскую одежду резко упал.

[2] Надежда Ламанова (1861—1941) — легенда русской моды. Причём, что поразительно, как дореволюционного, так и советского времени. Платья от Ламановой носили аристократки и даже императрица Александра Фёдоровна, супруга Николая Второго. После 1917-го года дворянка Ламанова сумела закрепиться в театральном мире: шила сценические костюмы, а также повседневные и вечерние платья для известных актрис. Даже в самый трудный период, в 1925-м, когда творить было буквально не из чего, её коллекция нарядов из мешковины, штор и матрасной ткани — с пуговицами из хлебного мякиша — произвела фурор на Всемирной выставке в Париже.

[3] В переводе с английского — «Ваше высочество».

[4] Зимний дворец несколько раз менял свой окрас. В частности, Николай Второй решил, что фасады его резиденции должны быть цвета красного песчаника — чтобы гармонировать с Александровской колонной. В терракотовый цвет тогда же заодно покрасили и штаб Гвардейского корпуса, и Главный штаб — это способствовало единству восприятия ансамбля. После революции дворец, разумеется, перекрасили — в серый цвет.

[5] В переводе с английского — «Я люблю тебя, Кейт».

Глава 2. «Дождёмся хорошей погоды»

Любить актрису — дело неблагодарное.

Она закатывает истерики. Она заливается слезами, а через секунду — смехом. Она снимается в откровенных сценах с другими мужчинами. Её никогда не бывает дома, потому что она вечно на съёмках. А когда всё же приходит домой, приносит с собой не продукты, а очередную роль, чужие слова и эмоции.

Трудно любить актрису. И ещё труднее — её потерять.

Кинозвезда Василиса Прекрасная бросила Николая Константиновича двадцать три года назад. Примерно год он пытался её забыть. Мешал ребёнок — иногда Кати очень напоминала свою мать — и тот факт, что Василиса была незабываемой.

Через год Николай Константинович решил вернуть жену. Мешал российский трон — свалившийся как снег на голову — и тот факт, что следы Василисы затерялись в одной из выжженных солнцем стран третьего мира, где она вместе с другим известным актёром «поднимала африканское кино». Агенты Третьего отделения Императорской Канцелярии, отправленные на поиски неверной супруги, вернулись ни с чем.

С тех самых пор у Николая Константиновича появилась мечта — навязчивая и мучительная, как комариный писк. Он задался целью найти Василису. Пусть даже для этого придётся обойти все страны — первого, второго, третьего, да хоть четыреста восемьдесят пятого мира. Он без конца повторял себе «сердце укажет путь», цитируя одну из романтических комедий, в которой когда-то снялась его супруга.

Поскольку Николай Константинович был в первую очередь инженером-новатором, и лишь во вторую — романтиком, он серьёзно подготовился к путешествию: создал аква-авиа-автомобиль, названный в честь летающей рыбки «Фодиатором». Машинка могла покорить три стихии, а четвёртая — огонь — бушевала в груди экс-императора.

Теперь сердце могло указывать любой путь — как по горизонтали, так и по вертикали.

Поэтому сегодня, в день своего отречения от престола, Николай Константинович чувствовал себя по-настоящему счастливым — как человек, наконец-то избавившийся от булыжника, с которым был вынужден таскаться двадцать три года.

Судя по всему, Кати была не против подхватить груз ответственности: вид у дочери был одухотворённый. Она всегда была довольно амбициозна. Зелёные глаза — такие же, как у отца — светились довольством. Хотя, с другой стороны, у какой счастливой невесты не светятся глаза в день свадьбы?

Молодожёны с ближайшими друзьями и родственниками отмечали праздник скромным фуршетом в Большом зале, выходившем окнами на замёрзшую Неву. От вертихвоста Головастикова, к счастью, удалось избавиться ещё на площади: контракт со «Всемогущим» распространялся только на предсвадебные хлопоты и саму церемонию. Все комментарии по поводу неожиданной смены монарха были отложены на завтра.

— Ваше величество… ой… ваше… то есть… не величество, а…

Дворцовый церемониймейстер, прыгучий кругляш в красном кафтане, неловко замялся. Его можно было понять.

— Бросьте эти формальности, дорогуша, — похлопал его по мягкому плечу экс-император. — Я теперь просто Николай Константинович.

— Э-э, Николай Константинович, — с трудом выдавил из себя кругляш. — Я хотел уточнить, не пора ли объявить церемонию вручения подарков молодым? Мы уже выбиваемся из протокола.

Николай Константинович, ощущавший во всём теле необыкновенную лёгкость и игривость, словно махнул с утра полбутылки шампанского, хотя на самом деле вот уже несколько месяцев не брал в рот ни капли, — посмотрел на весёлую Екатерину с Генри, налегавших на блины возле столика с закусками, на оживлённых гостей, фланировавших по залу с бокалами, и сказал:

— А знаете что, дорогой вы мой? Мы даём вам выходной. Объявлять ничего не нужно. Протокола сегодня не будет.

Оскорблённый в лучших чувствах церемониймейстер, бурча под нос «так не положено» и «где это видано, без протокола на царской свадьбе», удалился.

— Представляешь, Кати, сегодня утром ты проснулась великой княжной, а ляжешь спать императрицей, — подошёл к дочери Николай Константинович. и подхватил с блюда ажурный блин. Свернул добычу треугольничком, обмакнул в сметану и сунул в рот. — Не обижаешься, что заранее не предупредил? Испортил тебе свадьбу?

— Дважды «нет» — не обижаюсь и не испортил, папенька, — добродушно ответила Екатерина, повторив отцовские манипуляции с блином. — Я догадывалась, что ты можешь сделать что-то подобное. Я бы не удивилась, если бы ты на сегодняшний вечер сразу и коронацию назначил.

— Хотелось бы сразу покончить со всеми формальностями, но, полагаю, коронацию нужно перенести на другое время года. Более позитивное. Всё же это будет всенародный праздник, устроишь для всей страны выходной, люди будут рады, поедут на пикник, запустят в твою честь фейерверки… Фактически ты и так уже императрица, а сейчас не лучшее время для пикника, даже на площади с подогревом. Дождёмся хорошей погоды. Какой у нас самый радостный месяц?

— Май, конечно, — прикинула Екатерина.

— Вот и отлично, успеешь подготовиться. Думаю, семнадцатое мая — отличная дата для всеобщего ликования.

— Чем займётесь после отречения от престола, сэр?

Николай Константинович вдруг осознал, что Генри направил на него небольшую ручную камеру.

— Ты всё ещё работаешь на «Всемогущем», сынок? Я думал, это уже в прошлом.

— Вы правы, сэр, — зять выглянул из-за камеры, — «Всемогущий» держал меня в жёстких рамках. Хочу теперь снять собственный документальный фильм о новой императрице.

— Тем более, у него есть доступ к самому эксклюзивному материалу, — улыбнулась Екатерина. — Я не против. Скажи ему пару слов для фильма, папенька.

— Ты знаешь, как я отношусь к интервью, но раз ты просишь, Кати… — Николай Константинович вытер салфеткой рот и повернулся к камере: — Как говорят в русских сказках, теперь поеду туда не знаю куда. Зато точно знаю за чем: нужно срочно достать тебе тёщу! Чтобы не расслаблялся.

— О, я большой поклонник творчества Василисы Прекрасной, — с почтением произнёс Генри из-за камеры. — Она стала легендой даже до своего исчезновения. На такую тёщу я согласен. А что бы вы, сэр, пожелали новой императрице перед отъездом?

— Скажу то же, что пожелал мне мой отец, когда передавал мне трон — за исключением его присказок про чумичек, это я не смогу воспроизвести. — Николай Константинович поискал отца глазами. Пожилой родитель, похожий на младшего, беззаботного брата Деда Мороза (белая борода, яркая рубашка навыпуск), вертелся возле столика с напитками, разливая гостям домашнее вино собственного изготовления. — Не забывай, что права человека — на первом месте, а интересы государства — лишь на втором. Император — слуга народа, а не наоборот. Делай жизнь своих граждан комфортнее с каждым днём… Твой прапрадедушка Николай Второй провозгласил Россию страной демократической монархии — не подведи его… И от себя лично прибавлю — будет здорово, если ты сумеешь воплотить в жизнь мой проект «Разумная дорога».

Николай Константинович нажал на своём перстне пару кнопок. Двухсантиметровый экранчик, заменяющий драгоценный камень, засветился. Над ним появилась голубоватая голограмма в виде уменьшенного макета шестиполосной трассы в разрезе.

— Хм, и чем эта дорога разумнее остальных? — спросила Екатерина. Генри с камерой подошёл поближе.

— Смотри. — Николай Константинович, приложив к тактильной голограмме указательный и большой пальцы, развёл их в разные стороны, словно галчонок, открывающий клювик. Подчиняясь желанию экс-императора, картинка укрупнилась. — Под двумя крайними правыми рядами проложены электрические кабели, генерирующие магнитные поля. Электромобиль будет заряжаться без всяких проводов, просто двигаясь по этой полосе!

— А-а, это как зарядка для перстня? — сразу поняла Екатерина.

— Умница! — похвалил Николай Константинович. — Ты же просто кладёшь свой перстень на ночь в особую шкатулочку, верно? Она подключена к розетке, а гаджет спокойно спит на бархатной подушечке и заряжается энергией. По такому же принципу и разумная дорога будет работать.

— Папенька, какая замечательная идея! — Дочь инженера схватывала всё на лету. — Как раз в твоём стиле, не случайно ты у нас Николай Прогрессивный. Почему же сам не воплотил?

— Для тебя берёг, Кати. Я тебе пришлю проект в электронном виде, со всеми расчётами. Считай, это тебе фора для удачного старта. Знаешь, чтобы и премьер, и Совет Министров, и Дума сразу поняли, что имеют дело с серьёзным монархом.

— Но папенька, ты уверен, что Мелисса одобрит Разумную Дорогу? Это же огромные деньги.

Николай Константинович взглянул на премьер-министра. Мелисса Майер, одетая в щёгольский брючный костюм от Лидваля, нежно щебетала со своим нынешним бойфрендом — креативным директором «Всемогущего».

— Одобрит, не сомневайся. Во-первых, она лидер «Вольнодумцев», а они с ума сходят от экологии и новых технологий; во-вторых, у неё наконец наладилась личная жизнь.

— При чём здесь личная жизнь? — с недоумением спросила Екатерина.

— Личная жизнь всегда при чём, — пожал плечами Николай Константинович. — Сложно сосредоточиться на работе, если в семье что-то не в порядке. По себе знаю. — Он посмотрел на Генри. — Как мне повезло, что ты так вовремя вышла замуж, Кати! Иначе я бы не смог отдать тебе престол. Кстати о замужестве — тут один твой бывший жених приготовил тебе подарок…

— Только не говори, что граф Вяземский здесь! — поперхнулась берёзовым соком Екатерина и страшно раскашлялась. — Видеть этого пижона не желаю.

— Что ты, Кати, — усмехнулся Николай Константинович. — Я о другом финалисте реалити-шоу. Алёша! — позвал он.

Откуда-то из-за спин гостей вынырнул двухметровый богатырь с ярко-голубыми глазами и ироничной полуусмешкой на устах. Уверенной походкой подошёл к семье Романовых и протянул Екатерине широкую ладонь.

— Поздравляю с замужеством, невеста! Обнимать не буду, и не мечтай, ты теперь семейная дама.

— А ты, я смотрю, даже на свадьбы в клетчатых рубашках ходишь? — уколола его в ответ Екатерина, смеясь и пожимая парню руку. — Мне тут обещали какой-то восхитительный подарок от тебя.

— Ну даже не знаю, — протянул Алексей, хмуря пшеничные брови. — Боюсь, ты настолько восхитишься подарком, а следовательно, и его дарителем, что муж заревнует и накинется на меня с какими-нибудь секретными приёмчиками ланкаширской борьбы. А она считается самой жестокой в мире!

— Я сдержусь, — заверил из-за камеры Генри, ухмыльнувшись. — Я англичанин, умею контролировать эмоции. И борьбой в жизни не занимался. Я по другой части. Весь в киноискусстве, ты ж понимаешь.

— Ладно, Катя, раз у тебя муж весь в искусстве, то такого подарка, как я тебе приготовил, ты от него не дождёшься. — Алексей полез в задний карман джинсов. — Вот. Представляю вам тактильные браслеты «Неразлучники»!

Он открыл плоскую картонную коробочку размером с бумажник. Внутри прятались два одинаковых аксессуара, больше всего похожие на наручные часы: прозрачные силиконовые браслеты с круглым циферблатом посеред