Нина Дашевская

НЕСУЩЕСТВУЮЩИЙ ПРИЧАЛ

Москва
Самокат

Информация
от издательства

Художественное электронное издание

 

В соответствии с Федеральным законом № 436 от 29 декабря 2010 года маркируется знаком 12+

 

Серия «Встречное движение»

 

Договор о защите детей был мгновенно, буквально в два месяца подготовлен и подписан: детей надо оградить от всех бед, что творятся в мире, и воспитать так, чтобы они смогли разрешить мировые конфликты. Дети — это будущее. И вот уже построены базы защиты детей, отгороженные от остального мира. Всё продумано. Утверждены самые прогрессивные программы обучения.

Дети привыкли к жизни на базе. Родители могли позвонить на базу по единому экстренному номеру. Но почему-то не звонили. Временами, конечно, возникали вопросы: осталось ли что-нибудь там, за бетонными заборами? В какой мир отправятся дети, когда им исполнится восемнадцать? И почему так красиво море там, куда нельзя выходить? И почему туда нельзя?

 

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с согласия издательства.

	© Дашевская Н., 2025
	© Буланова Л., иллюстрация на обложке, 2025
ISBN 978-5-00167-797-0	© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательский дом «Самокат», 2025

 

 

М.Ц.

Варе, Эльдару, Аглае и Саше — с благодарностью за чудесный дом.

I

БЗ-18

— А у меня сестра играет на тромбоне, — сказал Кирилл.

— Круто, — ответила Паскале.

Кирилл засмеялся:

— Ты когда-нибудь слышала тромбон? Это ужас!

— Ну не знаю, — пожала плечами Паскале, — наверное, просто громко очень. А так никакой не ужас, на нём даже ангелы играют. Если верить картинам.

Кирилл хмыкнул, а потом вдруг посерьёзнел — вспомнил Дашку.

— Сестра старшая? — осторожно спросила Паскале.

— Маленькая. Представь, такая шпингалетина с тромбоном!

— А, — выдохнула Паскале, — тогда хорошо. А чего вдруг тромбон?

— Ну, я на оркестр ходил, и она со мной захотела. Я вообще на валторне играл, а ей тромбон достался.

— На валторне?

— Это такая закрученная.

— Да знаю я!

— Ну, — смутился Кирилл, — многие не знают.

Растерялся немного. Потому что он начал разговор просто так, лишь бы говорить. Ведь совершенно непонятно, о чём говорить с человеком, которого ты видишь впервые в жизни, а раньше знал только по чату. И вообще, лишь полчаса назад обнаружил, что человек этот — девочка.

Дальше они шли молча. Свернули на боковую тропинку, немного раскисшую, — и Кириллу понравилось, что они с Паскале переглянулись. Нет, не переглянулись даже, а просто свернули вдвоём, не договариваясь.

— Знаешь, Бьорн, — сказала Паскале, — а у меня тоже был брат. Ну как был… есть. Наверное.

— Старший, — утвердительно кивнул Кирилл.

— Конечно. Мне казалось, что он меня найдёт. Но он пока молчит.

— Понимаю, — кивнул Кирилл.

На самом деле он не совсем понимал. Вот он станет взрослым — и что, неужели не найдёт Дашку, не даст ей знать о себе? Может, он и не лучший брат, но всё-таки отказывался верить — как можно вот так взять и исчезнуть. Почему старшие поступают именно так? Исчезают.

— Артём не лучший брат, — сказала Паскале, будто услышала его мысли. — Ну, проще так думать, спокойнее. Чем пытаться понять, что там на самом деле.

— Ага, — сказал Кирилл. И правда — что тут ещё скажешь?

Казалось, они зашли в какую-то глушь: кроны деревьев нависали ниже, подлесок стал гуще. Поперёк тропинки лежал тонкий ствол дерева — смотрители ещё не убрали его.

Но оба они знали, что это никакая не глушь. И что скоро лес кончится.

 

Он и правда кончился совсем скоро: тропинка упёрлась в бетонную стену.

«Ну что, назад?» — хотел спросить Кирилл, но почему-то промолчал. И не развернулся, и не пошёл обратно. Пусть лучше она первая.

— Знаешь, Бьорн, — Паскале смотрела не на него, а прямо в эту стену, — Артём говорил, что там море.

Кирилл хмыкнул.

— Конечно, об этом все говорят. Море, пальмы, прекрасное здание с белыми колоннами. И мост ещё.

— Нет там никаких пальм, — оборвала его Паскале. — И моста тоже нет. А море есть.

Кирилл пожал плечами.

Легенды о море перекатывались по БЗ волнами — от старших к младшим и обратно; по пути они обрастали невероятными подробностями. Одни слышали про корабли с парусами, другие про песок удивительного розового цвета.

Но они-то уже не малыши, изучали географию. Не подробно, а так, в общих чертах. В любом случае до ближайшего моря — километров семьсот. Так что это байки.

— Там есть причал, выкрашенный белым и синим, — продолжила вдруг Паскале. — И камни. Галечный пляж, не песчаный.

— Ну и откуда твой Артём это знает?

— Он там был, — ответила Паскале.

 

Кириллу вдруг стало неуютно. Вот она вроде нормальная же, а брат её точно псих. Нет, конечно, Кирилл и сам своей Дашке иногда рассказывает всякую муть, но до такого бы не дошёл. Чтобы вот так нагло врать — что он сам видел море. Ладно Артём, но Паскале, похоже, во всё это верит! Кто её знает, какая она, — они же только сегодня познакомились!

…Да, он не спросил — почему в чате у неё такой странный ник. Сначала даже думал, что это реальное имя: мало ли чего родителям в голову взбредёт. Но если брат — Артём, то вряд ли.

 

Они шли вдоль бетонной стены, иногда продираясь через кусты, иногда — выбирая, с какой стороны обойти грязную лужу. Паскале шла уверенно: похоже, она знала то же, что и он. И правда — вскоре они вышли к пролому в стене.

— Бьорн, — осторожно спросила она, — ты когда-нибудь… да?

— Один раз, — ответил он неохотно. — Но так, недалеко.

Вообще это было почти правдой. В прошлом году он на самом деле вышел за территорию БЗ. Прижался спиной к наружной стороне забора, но не смог сделать больше ни шагу: его охватил панический, парализующий страх. Так он и стоял там, пока не убедил себя: «Я всё-таки вышел… Всё, хватит».

Потом уже, задним числом, думал, что вид его разочаровал: какие-то кочки, болото. И вдалеке — опять чернеющая полоса леса. Нечего туда ходить, ничего там нет!

— А я ни разу, — сказала Паскале и улыбнулась.

Он улыбнулся в ответ; и вдруг стало совсем не страшно.

Кирилл шагнул в пролом первым, она — за ним.

 

Это даже официально не запрещалось — бетонный забор был скорее условностью. Все знали, что в нём есть несколько проломов, лазов и ходов «через верх». Просто тут, внутри — безопасно, а там нет, вот и всё. «Путешественники» чего только не рассказывали, но Кирилл не очень верил: он и сам Дашке наврал потом, что видел медведя. Небольшого. И очень издалека.

Ну она поверила. Ладно медведь. Но не море же!

— Артём говорил, что шёл тогда через западный выход, — сказала Паскале. — Как думаешь — мы у западного?

Кирилл пожал плечами. Небо затянуто облаками — как тут поймёшь, где запад?

Но всё же этот выход лучше, чем другой, болотистый. Здесь продолжался лес, хвойный, ясный, какой-то прозрачный. Идти было легко.

— У тебя телефон далеко? У меня в рюкзаке, а надо за временем следить, — сказала она.

Да, как он сразу не подумал! Надо засечь время.

Кирилл достал телефон — бэзэшная сеть тут уже не ловила, так что телефон работал только как часы, фонарик и камера. Тоже, кстати, необходимые вещи.

— Семь, — сказал он. — Значит, у нас где-то часа два. Час идём — и разворачиваемся.

— Угу, — сказала она.

В девять вечера начинался комендантский час. И если кому и приходило в голову сунуться за забор, то в девять он возвращался на территорию БЗ — никто не хотел проблем.

***

Что Кирилл знал о Паскале? Что она на БЗ-18 с первого дня, как и он сам.

Со Дня защиты детей.

Тогда обе воюющие державы честно признали, что они никогда не договорятся, что продолжаться это будет примерно всегда — с переменным успехом. С большей или меньшей интенсивностью они будут методично разносить друг друга, потом отстраиваться — и заходить на новый круг.

И тут пришло неожиданное решение: дети. Конечно, дети — главное, они безусловная ценность. Чужих детей не бывает, дети ни в чём не виноваты… Все так обрадовались, когда поняли, что нашли ту самую тему, на которую никто не спорит! Они всё же не дикари, не двадцатый век какой-нибудь. Да и двадцать первый научил их многому — как-то выжили.

В общем, два современных общества приняли наконец совместное решение.

Дети-жертвы — это и само по себе ужасно, и выглядит отвратительно, и вызывает ещё большую ненависть друг к другу. Договор о защите детей был буквально за два месяца подготовлен и подписан.

А потом стали думать, как же выполнить соглашение. Потому что случайной жертвой ребёнок мог стать где угодно. Что же теперь — специальная группа должна зачищать пространство от несовершеннолетних перед каждым выстрелом?

И тогда для детей построили специальные базы. С обеих сторон границы. И за восемь лет договор ни разу не был нарушен — ни одна база защиты не пострадала.

Цивилизованные же люди, не варвары!

У специалистов из образовательной сферы проскакивала мысль: если дети вырастут без нас, может, они окажутся лучше нас?.. Программы обучения на базах защиты были максимально пацифистскими. Однако не стоило забывать — семнадцатилетние становились восемнадцатилетними, и вот уже прямо сейчас их приходилось готовить к выходу в мир. Надежда оставалась на младших — шестнадцатилетних.

При этом оба высокофункциональных государства продолжали не тол

...