Христос не уходил из Галилеи
Дорогой Эдуард!
До этого я была в Израиле только один раз, давно и недолго. В Бен-Гурионе, в комнате по оформлению репатриантов висит плакат на разных языках «Добро пожаловать домой!». Ты не представляешь, какой абстрактной фигурой, о которую я споткнулась, оказалась для меня эта надпись. Чужое испепеляющее солнце, синее небо, шумные люди… Даже таксист, который вез меня из аэропорта, и тот спрашивал, почему я выбрала Хайфу? Журналисту, светской женщине надо жить в Тель-Авиве. Я говорила разное:
— В Тель-Авиве дорого.
— В Хайфе у меня знакомые.
— Почему бы и нет? Неплохой город, чтобы начать.
Я говорила, что угодно, кроме того, что было правдой. Когда-то на этот берег сошел Освальд Руфайзен — отец Даниэль, «Даниэль Штайн, переводчик». Еврейский мальчик из Польши, который прятался от фашистов у монахинь, и стал сначала католиком, а потом монахом-кармелитом. Стелла Марис, Морская Звезда, монастырь кармелитов на горе Кармель светил моему Исходу.
На самом деле ни то ни другое. Это развод. Развод с Россией, в которой я не смогла больше жить. Во время развода много врут. Иногда в главном. И главное тут то, что я не хотела быть запертой. Ни в тюрьме, ни внутри границы. Мне легче не существовать, нежели существовать взаперти.
Кстати, здесь не любят книгу Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик», потому что у нее все герои-евреи стали христианами. Мне говорят, что здесь это совершенно невозможно. И вообще невозможно. А как же я? Хотя я еврейка только на четверть. И меня во всех смыслах нет.
Зато тут есть Христос. Его так много здесь, на севере Израиля, что я не понимаю, как Его никто не видит. Не видят даже паломники на Иордане. Они деловито покупают рубашку и выслушивают инструкции по «купанию». Сосредоточенно лезут в теплую воду и за пятки их кусают сомы — некошерная рыба. Потом они так же деловито вылезают, неприлично более голые, чем если бы они были в купальнике, а не белой хламиде. Они уходят в магазин за сувенирами, а над их головой вьется голубь. Только они даже не смотрят вверх. Иногда мне кажется, что я сумасшедшая, если Его никто не ощущает, а Он все время со мной.
Иногда мои местные друзья рассказывают мне историю еврейского народа. То, что мы называем Ветхим Заветом. Я слушаю. Иногда они рассказывают мне о Христе как о далекой европейской сказке, о которой я ничего не знаю. Я слушаю еще более уважительно и внимательно.
Между тем, Христос не уходил из Галилеи. Возможно, Он не уходил даже в Иерусалим.
Он так и идет уже две тысячи лет по водам Тивериадского озера от Капернаума к Голанским высотам.
Дорогая Ольга!
Опыт смены жизни всегда странный и непредсказуемый. У французов есть выражение: «Уйти — это значит немного умереть». Но я не понимаю, почему в связи с эмиграцией многие употребляют слово «смерть». В Квебеке на дворе только восемь градусов тепла, а мне все больше думается о весне. Утром я слушаю Первую симфонию Шумана, которая называется «Весна». По весне происходят интересные явления, осенняя гусеница, которая никому не нравилась, вылезает из кокона красивой бабочкой. Мне кажется, когда мы меняем что-то важное и фундаментальное в нашей жизни, страну, язык, вероисповедание — происходит аналогичный процесс. Как говорил Павел, фарисей, еврей, апостол: «Раньше у меня было тело физическое, в будущем оно будет духовное». Стоит принять это во внимание. Ситуация сложная, но не катастрофическая. Начало нового мира, в котором тебе предстоит жить. Как говорит автор книги «Откровение»: «Се, творю все новое».
Как и в любом мире, в нем существует вопрос духовности. Тебе придется понять, где находится основание твоей жизни, которое никто не может сдвинуть. Обычно российский, да и европейский человек живет в понятиях Канта. Это правильно, это неправильно.
Эмиграция — это борьба за себя и близких людей. За свою жизнь. Теперь задай себе вопрос, кто в твоей жизни самый главный? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно очень много времени.
Да и выбора у тебя не было — позади армия фараона, впереди расступившееся Красное море. Почему Бог не изменил характер фараона, а дал выход на волю евреям? Многие раввины толкуют это в том смысле, что Бог может вмешаться в силы природы, но никогда не вмешивается в человека, предоставляя ему полную свободу. Сердца людей он оставляет их свободному выбору. Пройди по морю, а потом сделаешь выводы.
Что касается Христа, он уходил из Галилеи, просто Он там был, присутствовал в своем физическом теле и ты это чувствуешь. Где было присутствие Божие, жизнь никогда не бывает такой, какой она была до этого.
Меня интересует только один вопрос — в чем ты сейчас ищешь основание жизни? В каких местах? В какие источники ты ходишь за водой? Может быть, в твоей ситуации ты наконец получила возможность построить свои отношения с Христом без налета культурной или семейной традиции? В мире, где все может быть «за» и все может быть «против» этих отношений. Подумай, на родине Христа ты получила полную свободу выбора решить, кто для тебя Иисус из Назарета. Который, по твоему мнению, никуда не уходил, а на самом деле добрался до России и привел тебя на Землю Обетованную.
Дорогой Эдуард!
Давно ты меня так не злил. Тебя послушать, так я сейчас почешу макушку и приму решение принять гиюр. Спасибо. Может лучше ты примешь решение стать раввином? Но пока я злюсь, жизнь идет своим чередом.
Еще в аэропорту, при оформлении документов, меня спросили, что я так волнуюсь. Я ответила: «Потому что я высадилась на Марс». Теперь представь себе эту поездку, когда у меня от страха включился английский и я болтала с таксистом и все время рвалась курить. Пока он не сказал наконец:
— Вы знаете, что в Израиле очень хорошее здравоохранение?
— Да.
— Почему вы не хотите ему помочь?
Я засмеялась, тут мы приехали. Израиль маленькая страна. И вот я зашла в гостиницу, за окном арабский район, зной, пальмы и ничего, совершенно ничего не понятно. Совсем. Но хозяин апартаментов показал нам супермаркет. И я понимаю, что мне предстоит там купить еду. Мы зашли с Машей, а там надписи все на иврите. И если хлеб ты еще опознаешь, то молоко уже нет. Не говоря про шампунь. И тогда я заорала:
— Ху спикс инглиш о рашн?
И один мужик говорит: «Галя, давай!»
Продавщица отдела сыров оказалась из Украины. Так что шампунь и молоко мы купили. Заодно и сыр, раз уж дама работает в сырном. Скажу честно, я до сих пор не научилась покупать на иврите сыр, поэтому хожу за этим в русский магазин.
Я проснулась в шесть утра, привычно подумала: «Меня зовут Оля, мне сорок девять лет, и я в Израиле». И тут мне стало так страшно, что я написала тебе первое из череды истерических сообщений на Фейсбуке. Потом за мной заехал сопровождающий, которого я наняла еще из Москвы. Это стоило, но это того стоило, наверное. Мы познакомились, и он сказал:
— «Не давайте мне советов, лучше помогите материально» тут не работает. Материально никто не поможет, но хороший совет стоит денег.
И понеслось. Не ту страну назвали «страной советов». Нет, не ту. В Израиле десять человек в одну минуту тебе дадут пятьдесят абсолютно противоположных наставлений. Пытаться этого избежать бесполезно, нужно расслабиться и дышать глубже. Но это не самое страшное. Самое страшное настигло меня на третий день, когда меня, измученную и обалдевшую, знакомые взяли в компанию на пляж. Компания собиралась в чьем-то дворе, на машинах. Вдруг из окна высунулось крайне удивленное женское лицо:
— Ты??? Ты в Израиле??? Этого не может быть! Не может такого быть!
Меня, как видишь, узнали, я поинтересовалась, почему этого быть не может.
— Но здесь же так тяжело!
Хорошие ребята, два года в стране, мы потом подружились, и они очень активно мне помогали.
Так вот, любимое занятие прежних репатриантов рассказывать, что новым крышка. Примерно в таком стиле:
— Образование на нуле, медицина ужасная, работы нет, все дорого, выжить невозможно.
— Ты сколько тут живешь?
— Двадцать пять лет.
— Кем работаешь?
— Врачом.
— Квартиру купил?
Дом купил в хорошем месте, три машины на семью, но выжить невозможно. Очень плохо. Уезжайте обратно, пока не поздно.
Сказать, что слушать это ужасно, ничего не сказать. Это разрушительно для человека в состоянии «поменял все». Сначала после каждого такого диалога я рыдала, а потом поняла, что это такое общинное «добро пожаловать». Очень не хотелось бы лет через пять услышать из своего рта подобную песню.
Но о русской общине немного позже, потому что сначала на тебя обрушивается не Россия, а Восток. Настоящий Восток, как в кино. С шумом, гамом, мусором, экзотичной манерой одеваться и совершенно иной ментальностью. Тут мало кто извиняется, даже если наступит тебе на голову. Тут почти никто не уступит дорогу. Продавцы и официанты не улыбаются. Да и вообще люди улыбаются редко и своим. В иврите нет слова «вы», это многое объясняет. Например, катастрофическое для европейца нарушение дистанции. Тут все норовят тебя обмануть и что-то ненужное продать подороже. Тут никогда не приходят вовремя. Тут надо торговаться даже в официальном компьютерном магазине. Ладно, в магазине. В банке! Чтобы получить лучшие условия.
И говорить нужно с напором. Если тебе отказали, нужно еще раз настоятельно обратиться с повышением тона. Если отказали еще раз, спросить: «А все-таки?» Это уже не выглядит для меня странно. Только так. Уверенно и жестко. Людей, родившихся в Израиле, зовут сабры или цабарим. Знаешь, что такое цабар? Это плод кактуса — колючий снаружи и сладкий внутри. Можно долго спорить, что тут важнее. Внутри сладкий, но снаружи колючий? Снаружи колючий, зато внутри сладкий?
Пожалуй, если я приеду в Канаду и начну вести себя как в Израиле, меня никто категорически не поймет. А я через неделю поняла, что Ближний Восток — это не то, к чему можно привыкнуть, его можно только полюбить или возненавидеть. Поэтому я, через взлеты и падения, тренирую любовь. А теперь выбирай, о чем тебе рассказать в следующем письме? О природе? О бюрократии? О быте? О том, что чувствовала и чувствую после развода с Россией? Потому что это все-таки развод.
Қосымшада ашу