В далеком будущем жизнеобеспечением людей занимается моторола — обладающий сознанием искусственный интеллект. Цель моторолы — контролировать каждый шаг любого человека. Но на его пути к абсолютной власти встает Доницетти Уолхов, посвятивший жизнь борьбе с моторолами. А по следу Дона идет его персональный детектив Кублах, в мозг которого вживлено устройство, способное отыскать преступника и подчинить своей воле. Чтобы скрыться от преследователя, Дон соглашается на Инсталляцию: его сознанием и воспоминаниями наделяются все взрослые обитатели планеты Париж-100. Однако и у инициатора Инсталляции, сумасшедшего изобретателя Фальцетти, и у планетарного моторолы есть свои планы на Доницетти и его многочисленных копий — донов.
Первая половина книги прочитана на одном дыхании, сюжет на старте отличный, герои хорошо показаны. Но со второй половины появляется такое обилие философских диалогов/монологов, что сюжет тонет в них. Будто открыл книгу совсем другого жанра, для меня лично такой контраст идет не на пользу повествованию. Дочитывала уже без удовольствия.
Власть притягивает к себе сумасшедших, поскольку нелогична сама. Она естественна, желанна и необходима в любом сообществе разумных существ, но поскольку сама по себе является сущностью противоестественной и патологичной, именно власть представляет собой то семя, из которой произрастает гибель любой цивилизации. Власть есть сумасшествие, и потому сумасшедшие так превозносят ее в своих искаженных вселенных.
Это сложная, сугубо засекреченная, обросшая множеством слухов и домыслов операция из области полицейской хирургии. Вас долго выбирают из великого числа претендентов. Правда, как утверждают злые языки, выбирают примерно с тем же итогом, с каким обыкновенный мужчина выбирает себе жену: он действительно долго чего-то ищет, а потом хватает первое попавшееся. И, наверное, это правильно – ведь такой способ за многие миллионы лет хорошо себя показал.
Любители покопаться в космонимике выдвигают версию, по которой приставка «сто» обозначает не цифру, а созвучное ей слово из верхнегойского диалекта, означающее «соитие без любви».