Выбор Василия Владимирского

Научно-фантастический роман о мире будущего, где правят машины. История о противостоянии гениального хакера и обезумевшего искусственного интеллекта. Исследование общества, целиком состоящего из клонов одной и той же личности… Как ни формулируй — в кратком пересказе получается какая-то банальность. Однако Владимир Покровский нарушает все законы сторителлинга и принципы сюжетопостроения. «Персональный детектив» лишь имитирует традиционную НФ: если использовать классификацию Умберто Эко, то это открытый роман, не сконструированный по общеизвестным лекалам, а растущий прихотливо и органично. Непростая книга, которой необходим читатель-соавтор, читатель-интерпретатор, — надеюсь, такие читатели у Покровского найдутся.

Это самая ирландская книга Йена Макдональда и, кажется, единственный полновесный фэнтези-роман в библиографии автора, добившегося успеха благодаря сай-фаю разной степени жесткости — от сновидческой «Дороги запустения» до посткиберпанковского «Некровиля» и НФ-трилогии «Луна».

История начинается в 1913 году, накануне Великой войны и незадолго до Пасхального восстания — событий, ознаменовавших конец эпохи романтического воображения, — а заканчивается в начале 1990-х, когда эта книга впервые увидела свет. Три поколения женщин из одной семьи впускают в свою жизнь обитателей полых холмов — выходцев из чудесной страны, что лежит за пределами ведомых нам полей, но при этом гораздо ближе, чем кажется. «Война символьных систем, битва между призраками, духами, мифологиями, одновременно самыми реальными и самыми нереальными из всей совокупности сущностей», как описал это один из героев книги, оборачивается гимном ирландскому романтизму, оптимизму и жизнестойкости. Ну а камертоном звучат тексты великих ирландцев XX века — Уильяма Батлера Йейтса, Джеймса Джойса и Сэмюэла Беккета.

Роман поколения, но не нынешнего, а того последнего советского поколения юных книгочеев, которое выискивало фантастические романы у букинистов и в провинциальных библиотеках и взахлеб читало каждый сборник, чудом попавший в руки. История таинственной, изменчивой, ускользающей, меняющейся книги, определившей судьбы своих читателей. «Философская фантастика» в традиции Станислава Лема и братьев Стругацких, но не «Соляриса» и «Трудно быть богом», а скорее, «Гласа Господа» и «За миллиард лет до конца света». Онтологический детектив, роман-головоломка с открытым финалом и галереей вложенных смыслов. Достойное начало литературной карьеры, которая, надеюсь, получит развитие в самое ближайшее время.

Выпуклый, живой, убедительный образ «будущего, в котором хочется жить» — главная фишка, которой привлекали читателей ранние Стругацкие. И до сих пор привлекают: за это их ценят и любят. Уникальность «Понедельника», впервые опубликованного в 1965-м, в том, что АБС переносят кусочек этого мира будущего в актуальное для авторов настоящее. Очень утешительная история: необязательно дожидаться наступления «прекрасного далека» — есть вещи, которые дарят счастье прямо здесь и сейчас, вопреки бессмысленной тупости камноедовых и расчетливой подлости выбегалл. И интересная работа — один из таких универсальных эликсиров.

Люблю эту книгу за парадоксальное сочетание двух противоположных векторов. С одной стороны, как обычно у Крапивина, это ностальгия по детству, по временам чистоты и невинности, искренности и остроты чувств. С другой — отчаянная надежда разорвать кольцо времени, которое связывает (то есть сковывает) галактики и параллельные миры, избавиться от проклятия бесконечного повторения, от неподъемного груза прошлого. Не перестаю поражаться, как умело советский детский классик переплетает две эти линии — так же ловко, как традиционную звездолетную научную фантастику с совсем не научной, на грани фэнтези. Натурально, блеск и полет.

Роман «Убик» — учебник релятивизма от Филипа Дика, не единственный, но, пожалуй, самый эффектный. Все относительно: где мир мертвых, а где мир живых — зависит лишь от точки зрения, от того, по какую сторону незримого зеркала ты в силу обстоятельств оказался. Все четко, все по существу, отличный темп и ритм, ничего лишнего. И в финале — эффектный твист, который позволяет усомниться, что между двумя мирами вообще есть какая-то принципиальная разница.

Этот основополагающий роман киберпанка часто относят к антиутопиям — несправедливо и даже немного обидно. Мир будущего, который рисует Уильям Гибсон, мир киберковбоев-хакеров и уличных самураев, безусловно, не самый комфортный и не самый уютный. Но есть тут и несомненный плюс: человеку по-настоящему одаренному и наделенному харизмой открыты все социальные лифты независимо от его происхождения, принадлежности к определенному сословию и формального образования, high tech сполна искупают low life. Может, до Мира Полудня братьев Стругацких этому сеттингу далеко, но и своеобразной привлекательности он не лишен — и с каждым перечитыванием его магнетизм становится все заметнее.