Ольга Alex

Боль для выживания

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Наталья Черненко

© Ольга Alex, 2018

© Наталья Черненко, дизайн обложки, 2018

Цивилизация уничтожена. Сильные пожирают слабых. Хочешь жить — не верь никому, не помогай, а самое главное —

умей прятаться. По мертвой земле шагают дети — Даниил и Ева. Они потеряли всё: родных, друзей, веру, но идут дальше, плечом к плечу, крепко держась за руки, а за ними медленно плетется Смерть. Ребята добрались до Москвы. Смогут ли они осилить боль, через которую им суждено пройти? Преодолеть пустыню, усеянную ужасом и отчаянием, плюнуть Смерти в лицо, не отрывая взора от ее свирепых глаз?

18+

ISBN 978-5-4485-9211-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Боль для выживания
2. Благодарность
3. Пролог
4. Глава 1
5. Глава 2
6. Глава 3
7. Глава 4
8. Глава 5
9. Глава 6
10. Глава 7
11. Глава 8
12. Глава 9
13. Глава 10
14. Глава 11
15. Глава 12
16. Глава 13
17. Глава 14
18. Глава 15
19. Глава 16
20. Глава 17
21. Глава 18
22. Глава 19
23. Глава 20
24. Глава 21
25. Глава 22
26. Глава 23
27. Глава 24

Благодарность

Хочу выразить слова благодарности людям, которые смело отдали себя в руки начинающего писателя и позволили разбавить сюжет книги своей индивидуальностью.

Борису Анатольевичу Лордкипанидзе, международному эксперту по вопросам репродуктивного здоровья на территории РФ — за его незабвенный образ, за толику неиссякаемой загадочности.

Александру Сергеевичу Старовойтову, депутату Государственной Думы Российской Федерации — за открытость, душевность, теплоту и офицерскую самоотверженность.

Ольге Валерьевне Рыковой — за творческий пинок и поддержку во время полёта.

Пролог

— Береги ее, понял! Что бы ни случилось! Ты обязан! Ты ее старший брат! — слышался хриплый мужской голос из-за ржавой железной двери, возле которой, тихо плача, стояла девочка. Внимательно слушая знакомые голоса, она часто оборачивалась, боясь увидеть в кромешной темноте, что окутала полуразрушенную комнату, врага.

— Не смей сдаваться! Ты не имеешь права! Теперь у нее есть только ты! Забудь все обиды, она ни в чем не виновата — вы одной крови! Не смей ее винить в том, что произошло много лет назад!

— Я боюсь… я боюсь, что не справлюсь! Я не смогу! — послышался другой мужской голос из-за двери, во много моложе тембра первого говорившего.

Обернувшись еще раз в темноту, девочка, наконец, стукнула кулаком в дверь.

— Папа, Даня, можно я войду? Пожалуйста! — сквозь слезы и страх вскрикнула она.

— Стой там, Ева! — громко скомандовал мужчина.

За железной дверью находились двое: черноволосый мальчишка лет пятнадцати и лежащий на холодном полу мужчина. Парень сидел подле отца на коленях и держал его за окровавленную руку. Возле них стояла керосиновая лампа, которая меркла с каждой секундой. Тусклый свет мрачно освещал маленькую комнату: диван, покрытый толстым слоем пыли, деревянные полы, сквозь щели которых дул холодный ветер… Большой шкаф, что разваливался на глазах… Окна, которые были замазаны черной краской, чтобы со стороны улицы никто не мог видеть того, что творится внутри.

Дрожа от страха и безысходности, мальчишка смотрел отцу в голубые глаза, время от времени вытирая грязной ладонью слезы со своих щек. Подле него на полу лежали пистолет и пара полупустых обойм.

— Не смей говорить, что ты не сможешь! — сказал мужчина. — Продолжайте идти, вы уже близко, как никогда раньше! Не заходите в город, обойдите его.

— Без тебя… — перебил его Даня.

— Избегайте людей! — прервал его мужчина, после чего закашлялся кровью.

Мальчик снова посмотрел на разодранную грудь отца, откуда, не останавливаясь, шла алая кровь, затем его туманный взгляд упал на живот мужчины. Его живот был покрыт глубокими порезами, откуда вываливались внутренние органы. Мужчина придерживал их рукой, корчась от боли.

— Не верьте никому! — продолжил он. — Не пытайтесь сократить путь, даже если придется потратить неделю на обход. Избегайте света, не шумите, не входите в дома, если не будете на сто процентов уверены, что там безопасно…

— Я знаю, папа! Я знаю! — перебил его Данил.

— Все будет хорошо, — взглянув в голубые глаза мальчика, сквозь боль и слезы произнес мужчина.

— Ничего не будет! — прошептал ребенок.

— Даня… — сжав, что есть сил, руку мальчика, прошептал отец. После чего его тяжелые веки опустились, а глаза уставились в одну точку.

— Папа? — заметив его померкший взгляд, произнес мальчик. — Папа?! — повторил он, похлопав мужчину по холодной щеке.

Осознав, что отец мертв, мальчишка стиснул зубы и опустил голову на грудь мужчины. Огромный ком в его горле не давал ему вздохнуть полной грудью. Уткнувшись в ещё теплое тело отца, Данил стал плакать. Он сжимал кулаки так, что был слышен громкий хруст его костей. Плакал он тихо, чтобы маленькая Ева, которая стояла за дверью, его не услышала.

— Даня, папа, мне страшно здесь, — послышался детский голос.

Тогда, подняв голову, мальчик обернулся к двери и вытер слезы.

— Данил?! — снова послышался голос.

Мальчик шмыгнул носом, а затем ответил:

— Иду.

Он взглянул на мертвое тело отца, затем, наклонившись, поцеловал его в холодный лоб. Подобрав с пола пистолет, он поднялся на ноги и сунул оружие за штаны сзади, а затем прикрыл свитером. Также у него торчал там и нож, который находился в кожаном чехле. Он вытер кровавые ладони о свой свитер, затем поднял керосиновую лампу и направился к двери. Взявшись за дверную ручку, Данил на мгновение остановился. Его туманный взгляд уставился в одну точку: он не думал ни о чем, просто стоял там, в полном отчаянии, потерянный и опустошенный.

Сделав глубокий вдох, мальчик еще раз обернулся в сторону мертвеца, а затем спешно открыл дверь и вышел. Маленькая Ева попыталась заглянуть в комнату с трупом, но Даня не позволил ей — он быстро захлопнул дверь.

— А папа? — подняв голову и заглянув брату в лицо, спросила Ева.

— Пойдем! — строго ответил мальчик и, схватив девочку за рукав, направился к выходу.

Тусклый свет от лампы освещал старую мебель, заплесневевшие стены и лестницу, которая громко трещала у них под ногами, словно вот-вот развалится. Шестилетняя Ева не успевала за братом: тот шел быстро и тянул ее за собой, поэтому ей приходилось перепрыгивать ступеньки.

Спустившись на первый этаж, мальчик повел девочку в другую комнату. В просторном темном помещении около стены стоял ржавый железный ящик, высокий и узкий, напоминающий прямоугольник. Ева знала, что это холодильник и что раньше в нем хранили еду. Также она знала, что брат привел ее на кухню, где раньше обедали люди, садясь всей семьей за большой стол. Она знала, что раньше те ели из тарелок и знала, что вместо рук они пользовались вилками и ложками. Увы, ей не удалось застать те былые времена, когда люди, ничего не боясь, спокойно бродили по улицам, когда от нечего делать они смотрели телевизор и часами пропадали в интернете. Ева родилась в грязном и сыром подвале, куда не смогли пробраться охотники. Папа рассказывал ей, каким был мир до всего этого. Ей было трудно представить себе многие вещи, о которых говорил отец. Ей не было знакомо пение птиц по утрам, она никогда не смотрела мультфильмы по телевизору, никогда не праздновала свой день рождения за большим обеденным столом и тем более не получала подарки.

Облокотившись спиной о холодильник, Ева села на грязный пол и стала наблюдать за братом, который спешно открывал ящик за ящиком, надеясь найти что-нибудь съедобное.

— Что с папой? — спросила она.

— Он отдыхает, пусть поспит.

Не найдя ничего, он поднял с пола темно-синий рюкзак, который казался серым из-за грязи, надел его на плечи.

— Вставай, надо идти!

Взглянув на закрашенное окно, девочка поднялась и схватила брата за рукав. Они вышли из кухни и направились к входной двери, которая была подперта диваном.

— Постой! — сказал Даня и, подойдя к дивану, стал двигать его, чтобы освободить проход.

— Мы что, уходим? А как же папа? — возмутилась девочка.

Отодвинув железный засов на двери, Данил взглянул на сестру.

— Пока он спит, мы поищем лекарство, ладно?

Немного подумав, Ева кивнула, затем подошла к брату.

— Но мы ведь вернемся? Здесь безопасно.

— Конечно, — устало ответил он.

Приложив ухо к железной двери, он стал внимательно слушать.

— Ну что там, есть кто? — прошептала девочка.

В тот же миг Данил показал ей указательный палец, после чего та замолчала. Он долго стоял и слушал, около пяти минут не решаясь открыть дверь на улицу.

Убрав ухо от двери, мальчик тяжело вздохнул и, взяв сестру за рукав, открыл дверь. Яркий свет первых солнечных лучей ослепил их. Закрыв лица руками, дети переступили порог двухэтажного дома. Вскоре, когда их глаза привыкли к свету, они убрали руки от своих лиц и стали смотреть по сторонам. Прямо перед ними стоял ржавый трактор, а возле него, справа, находились три сгоревшие машины. На полусгнившем деревянном крыльце виднелись высохшие следы крови, которые вели в дом.

Данил сделал шаг вперед: он ступил на сухую землю, а затем остановился и стал осматриваться, ведь ночью он не смог ничего разглядеть, потому что им пришлось бежать, да и в темноте мало что можно было увидеть. Его взгляд упал на разрушенный сарай, что находился около дома, возможно, хозяева держали там скотину. На земле лежали детские игрушки и вещи. Территория не очень богатого дома не была обнесена даже забором. Слева от жилища стояли три теплицы, но там, увы, давно уже ничего не росло. Мальчишка кинул взор на остальные дома, которые стояли друг от друга на предельно большом расстоянии, словно люди еще не успели заселить эту территорию. Большинство домов были разрушены. Голые деревья и мусор, валяющийся на земле, немного скрывали эту пустоту пространства. Дальше, вдалеке, виднелись высотки — это была сама Москва.

— Пойдем, папа скоро проснется, — дернув брата за руку, сказала Ева.

Мальчик молча взглянул на девочку. Его глаза были красными, но Ева даже не подумала о том, что он плакал пару мгновений назад, потому что она привыкла к такому виду: он мало спал, точнее, почти совсем не спал. Красные глаза для него были нормой. За последнее время Данил ни разу не улыбнулся, его лицо выглядело усталым, вовсе не из-за недосыпа, а из-за жизни. В его сердце не осталось ни капли надежды на выживание, а его разум был поглощен тьмой, где не имелось ни маленького луча света, который смог бы повести его дальше. Несмотря на большой проделанный путь, Данил не верил в то, что им удастся добраться до лагеря военных, где-то на западе Москвы: год назад они слышали радиотрансляцию от военных, которые сообщали, что у них безопасно.

С самого начала их было пятнадцать человек, кто-то умер от когтей и зубов охотников, кого-то убили люди. Он помнил, как люди вспороли брюхо его старшего брата, тогда Даня не смог ничего сделать: по приказу брата он спрятался под машиной и смотрел, как мужики утаскивают его окровавленное тело, чтобы потом разрезать на мелкие куски и съесть. Три года назад он потерял мать, он помнил каждую деталь ее смерти и все еще слышал ее крик, когда кровожадные твари утаскивали ее в свою нору по вине маленькой Евы. Ева являлась для него сестрой, но по отцовской линии: он никогда не считал ее родной, ведь отец, как он считал, нагулял маленькую Еву с другой женщиной, которая давно уже была мертва. Он винил ее в смерти своей матери, ведь однажды именно из-за плачущей девочки охотники нашли их и убили некоторых людей, в их числе была и его мать. Ее присутствие всегда напоминало ему тот день. Не было ни дня, когда он не винил ребенка в произошедшем. Ева напоминала ему предательство отца, как когда-то он променял мать на другую женщину. Они даже не были похожи: маленькая девочка унаследовала от отца только голубые глаза, как у Даниила, а все остальное — поведение, брови, нос и цвет волос ей достались от матери. Порой он ненавидел ее и мечтал избавиться от ненужного, медлительного и слабого груза, но ненависть покидала его сердце, когда он видел ее маленькие небесно-голубые глаза, наполненные любовью, надеждой и детской наивностью. Даня часто кричал на нее и обижал словами, которые ранили ее прямо в сердце, но Ева любила его, поэтому всегда прощала. Остальные люди из группы Дани тоже погибли: кто-то от пулевых ранений, а кто-то ушёл так, как его родные. Прошлой ночью он потерял отца, которого растерзали охотники. Данил не знал, что делать дальше, ведь главным защитником и кормильцем был папа, а теперь его не стало.

Мальчик взглянул на серый свитер сестры, который для нее был велик на два-три размера. Опустив глаза ниже, Даня глубоко вздохнул и, спустив рюкзак на землю, достал оттуда тряпку. Он присел на колени и стал вытирать с ее серых сандалий кровь отца. Закончив, он приподнял платье девочки вверх и подтянул сиреневые колготки, которые собрались гармошкой на ее коленках.

Он знал, что не сможет уберечь ее и провести через весь ад, что ждал их впереди. Иногда ему приходила в голову мысль — пустить пулю девочке в лоб, когда она будет спать, он часто думал об этом, отчего ненавидел себя. Несмотря на обиду и ненависть, которые он испытывал к ней, он боялся, что ее ждет такая же участь, что и отца, или еще хуже — обезумевшие люди могут сделать с ней что угодно, Данил боялся даже представить это.

Характер у Дани был вспыльчивым, как и до войны. Будучи ребенком, он не мог усидеть на месте. Он был трудным ребенком, его родителей постоянно вызывали в школу из-за драк. Не было ни одного месяца, когда Даня бы не вернулся домой без фингала под глазом или с разбитой губой. Но, несмотря на свой трудный и задиристый характер, он был выносливым и всегда добивался поставленной цели. Но в новом мире у него не было никакой цели, была только мечта — добраться до безопасного места, но он не верил в то, что эта мечта когда-нибудь сбудется. В его сердце не осталось ни радости, ни спокойствия, там были только страх, отчаяние и боль. Он не считал себя ребенком, Данил повзрослел уже давно, с момента начала конца. Он не позволял себе дурачиться и радоваться жизни, как маленькая Ева. Также Даня никогда не показывал своих слез: боль разрывала его изнутри, заставляя страдать и кричать изо всех сил в своем запертом теле. Снаружи он не подавал никаких признаков своих мучений, но, если заглянуть ему в глаза, можно было увидеть его настоящую душу: уставшую, замученную, испуганную, погибшую.

Что касается Евы, она была задорным ребенком, ее улыбка приносила надежду и покой людям, которые окружали ее, но только не Даниле. Ева надеялась на спасение и верила в лучшую жизнь, где ей не будет ничего и никто угрожать. Она верила, что однажды сможет безо всякого страха пройти по широкой улице, верила, что в будущем будет спать в своем доме под теплым одеялом на мягкой кровати, и что по утрам будет пить горячий чай, сидя на окне и наблюдая за птицами. Порой Даню раздражала ее уверенность и радость жизни, какая бы она не была. Но девочка верила в то, о чем ей постоянно говорил отец, ведь тот искренне пытался вселить в нее надежду и веру.

Глава 1

Все началось восемь лет назад, когда мертвых морских животных стало выбрасывать на берега по всему миру. Сначала люди считали, что всему виной является экологическая катастрофа, но ученые опровергли этот факт, когда на берега стали прибиваться не просто туши китов, акул, тюленей, а уже их обглоданные тела. Порой люди находили даже головы китов, что считалось не мыслимым, никто не знал, что за существо могло откусить остальную часть тела. Через пару лет в морях и океанах стали десятками пропадать корабли, а когда их находили на морском дне, то хватались за головы: металл на кораблях был мятым, а множество глубоких царапин на корпусе огромного надводного транспорта приводили военных и ученых в ужас и в замешательство.

Многим стало интересно, что за древнее существо выплыло с морского дна. Сначала ученые думали о древнейшей акуле, которая до того времени являлась всего лишь мифом. Многие люди — искатели приключений, богатые и ученые — несмотря на запрет о выходе в море или океан, пытались найти сказочное чудовище, но их попытки были напрасными: все, кто пытался открыть миру правду, пропадали без вести, а их лодки и корабли так и не нашли.

Наконец ученые со всего мира под командованием военных собрали экспедицию. Данил помнил те дни, когда по всем телеканалам передавали новости о предстоящей экспедиции. Люди готовились к ней целый год, и весь мир ждал прямого репортажа с места, где сумеют заснять никому не известное чудище.

Когда экспедиция отправилась в океан в то место, где больше всего затонуло кораблей, Даниле было восемь лет. Он помнил то утро, будто это произошло вчера: в просторной кухне за столом сидели он и его старший брат Ваня. Мама стояла у плиты и жарила оладьи, а за окном светило солнце, на деревьях распускались первые зеленые листья.

То, что нашли на дне Атлантического океана, повергло многих в ужас. На дне лежал огромный корабль, размером, как ученые подсчитали, в целый город с населением примерно в полмиллиона человек. По форме он напоминал полумесяц и был плоским, как посудина. Грандиозная находка была покрыта водорослями и илом, ученые предположили, что корабль пролежал несколько веков.

В течение полугода военные пытались поднять его, но их попытки были безуспешными. Еще через пару месяцев военные нашли точно такие же корабли: два в Тихом океане, три в Индийском и еще один в Баренцевом море. Огромные посудины не подавали никаких признаков жизни до того момента, пока люди не додумались распилить корпус одного из кораблей, что находился в Атлантическом океане.

Тогда в тот день и произошла первая вспышка разом от всех кораблей. Мощные световые волны вызвали цунами на всех континентах и самое сильное землетрясение за всю историю человечества. Миллионы людей погибли в тот вечер под завалами. Многие, кто находился в то время на улицах, ослепли. После минутного ада — время длительности вспышки — началась паника. Люди стали обвинять во всем правительство, они говорили, что военные, распиливая корабль, задели какой-то механизм, который и вызвал вспышку. Но человечество ошибалось, люди видели только вершину айсберга.

По правде эти корабли пролежали на дне вовсе не несколько веков, а миллионы лет. Никто не мог предположить, откуда они там взялись, каждые из кораблей образовали под собой целые экосистемы на многие тысячи километры в глубину морского дна. Если коротко говорить, то под каждым кораблем находились целые миры и миллионы никому не известных существ. Они развивались там и эволюционировали, питаясь морскими животными и растениями. В новой экосистеме обитали множество видов, начиная от самых маленьких и заканчивая огромными животными: четвероногие, двуногие и те, у кого вовсе не было ног, а имелись лишь хвост и плавники. Разумные и неразумные. Хищники и травоядные. Их местом обитания была вода.

После вспышки люди решили устранить угрозу с помощью оружия. Окружив каждый корабль мощной надводной и подводной боевой техникой, военные думали уничтожить все корабли разом по команде одного из лидеров, но они не успели сделать ни одного залпа. Произошла вторая вспышка, которая вырубила всю технику в мире: сотовые, телевизоры, ноутбуки, машины, корабли, вертолеты, самолеты.. Всю электронику. Починить все это можно было заменой некоторых частей: батарей, аккумуляторов и т. д.

За три месяца людям удалось обновить работу большей части военной техники, но было уже поздно. Человечеству объявили войну, так бы сделал каждый, если бы в их дом вторгся чужак.

Началось с того, что в морях и океанах упал уровень воды, за счет того, что все семь огромных кораблей поднялись со дна и повисли в воздухе. Сколько бы военные не пытались сбить их, у них не получалось — когда ракеты слишком близко подступали к кораблям, они просто отключались и падали в воду. Разумный вид существ, который управлял командными центрами, не подавал никаких признаков агрессии, у них не было огнестрельного оружия, поэтому они решили использовать другой метод ведения войны.

Вестники смерти — так люди прозвали этих чудовищ, потому что там, где ступала нога этого огромного существа, не оставалось ни одной живой души, только смерть и только масштабные разрушения. Впервые люди увидели их на берегах Северной Америки. Громадные морские твари, чьи размеры были в три-четыре раза больше китов. Туловище этого существа имело вытянутую форму, а тонкий хвост превышал длину в двадцать метров. На передних и задних массивных лапах между их пальцами невооруженным глазом можно было увидеть широкие перепонки, с помощью которых эти животные передвигались под водой. Массивная голова с узкими ноздрями и большими глазами плавно переходила в длинную шею. Огромная пасть с двумя рядами острых зубов могла заглотить грузовик целиком. На туловище, там, где предполагались ребра, животные имели жабры, которые состояли из восьми широких створок. Тела этих животных были покрыты ракушками и разными паразитами. Поверхность их кожи была гладкой, серого цвета. У них не было ушей, они не были похожи на каких — либо морских животных.

Разумные существа с помощью единой связи давали команды этим животным атаковать людей. Людям повезло: смертоносные хищники, покидая воду, задыхались на воздухе. Как рыба. Боевая техника была расставлена по всем морским границам, потому что военные всегда были наготове, ведь каждый новый день они поджидали врагов с морского дна, которые безуспешно пытались вдохнуть и приспособиться к кислороду. Люди расстреливали животных, не позволяя им приближаться к населенным пунктам, а некоторые из чудищ сами умирали от банального удушья.

Но спустя несколько недель везение прекратилось. Разумные существа, которые управляли кораблями, во многом превосходили людей, как умом, так и тактикой ведения войны. Произошла очередная вспышка, которая вывела из строя всю возобновленную технику. А за ней последовала другая вспышка, вследствие которой животные стали эволюционировать. Десятки хищников стали покидать воду, половина из которых умирали, а другая половина начинала дышать не жабрами, а уже сформировавшимися легкими.

Не имея мощной техники, военным приходилось использовать обычное огнестрельное оружие, из-за чего они проигрывали: для того, чтобы завалить столь огромное животное, приходилось всаживать в него уйму патронов, поскольку кожа хищника была очень прочной. К тому времени, когда военным с помощью оружия и ума удавалось уничтожить всех хищников на определенной территории, в руинах уже лежали несколько малонаселенных городов. Десятки тысяч жертв каждый день. Любая попытка починить технику и ее применение заканчивалась очередной вспышкой, которая снова и снова выводила ее из строя. Люди остались ни с чем. Страны, не имеющие границ с морем, отправляли армии на выручку своих соседей, чтобы не допустить того, чтобы эти чудовища прошли дальше.

Началась паника, люди совершали самоубийства, считая это концом. Те, кто не сдавался, строили бункеры, а некоторые, кто мог себе позволить, селились на островах, где их не смогут, как они считали, найти эти морские твари.

Спустя полгода, когда тысячи городов превратились в руины и сотни миллионов людей были мертвы, морские чудовища были отозваны. Все семь кораблей обратно упали в воду и затаились на дне. Тогда люди посчитали это концом войны. Они почтили память всем погибшим и начали возводить разрушенные города. Казалось, что все уже позади.

На протяжении трех месяцев люди строили новые дома и дороги, чистили землю от завалов и трупов. Они были слишком заняты, чтобы заметить то, что из городов ушли бродячие животные: собаки, кошки и другие. Стаи птиц пролетали над головами людей каждый новый день в поисках нового дома, но и на это они не обращали внимание. Животные попросту бежали из крупных городов, прячась в лесах.

Однажды ночью сон людей был нарушен тупым стуком, который раздавался с крыш домов. Люди вышли на улицу. Сотни мертвых птиц падали с неба и ударялись об асфальт, дома, машины и рыхлую землю. Это произошло в одно и то же время по всему миру. На следующий же день люди заметили, что листья на деревьях стали желтеть с неимоверной скоростью и осыпаться, будто их поразила болезнь. И спустя неделю произошла еще одна вспышка, которая длилась не менее десяти минут. Посредством этой вспышки отказала вся починенная электроника, что привело к отключению электричества во всех странах мира. Магнитная волна была настолько сильной, что за эти десять минут снесла множество небоскребов, вследствие чего погибли еще сотни тысяч людей. Но это не было самым ужасным, ведь ещё после вспышки многие континенты занесло песком: некоторые города превратились в пустыни. А из воды начали выходить охотники и их хозяева.

Охотники… Люди боялись их больше, чем тех огромных тварей, с которыми они вели когда-то войну. Эти животные были размером с крупного льва, казалось бы, с помощью огнестрельного оружия их можно было уничтожить за малое количество времени, но это оказалось не так просто. Их черная шкура была очень прочной. Поэтому, чтобы убить это создание, нужно было истратить пару обойм как минимум. Эти хищники были очень быстрыми и, чтобы всадить хотя бы одну пулю в это животное, нужно было выстрелить раз десять. Они были оснащены острыми зубами, длинными когтями и прекрасным обонянием: их нос мог учуять запах человека за несколько сот метров. У них не было ушей, они ничего не могли слышать, им это было не нужно: с помощью единой связи они получали сообщения о местонахождении людей через разумных существ.

Разумные существа, состоящие в симбиозе с этими тварями, были похожи на людей. Две руки, две ноги, у них были лица как у людей, но они были почти все одинаковые, человек мог различить их только по одному признаку: кто-то был худее, а кто-то толще. Их руки были длиннее человеческих, также они имели черный цвет кожи. Они были очень высокими, в два раза крупнее обычного мужчины. На их головах не было ни единого волоса, а глаза имели третье веко. Эти существа носили одинаковую одежду — темные плащи в пол.

На своих руках они носили браслеты, при помощи которых передавали сигналы друг другу, общаясь мысленно: эти существа были телепатами, поэтому люди придумали им название — «Немые». С помощью этих браслетов Немые могли остановить пулю, так что ранить их было невозможно, а вступить в рукопашный бой с ними никто не решался, так как они были намного сильнее человека. Немые подразделялись на одиночек и стаю. Одиночки выслеживали людей и передавали сигналы остальным, посредством чего те, остальные, давали команду охотникам, которая подразумевалась зачисткой того места, где были найдены люди. Стая состояла из нескольких единиц разумных существ, которые изучали людей. Они всегда передвигались вместе с охотниками: охотники, учуяв человека, вытаскивали его из бункера, норы, дома и, не убивая, волокли его к хозяевам. Немые могли увидеть всю жизнь, прожитую человеком, всего лишь приложив свою широкую ладонь к его голове. После получения нужной информации они отдавали приказ охотникам на растерзание этого человека. Немые никогда не убивали людей сами.

Охотники были похожи на Немых, это можно было заметить невооруженным глазом: их объединяли цвет кожи, овал лица, голова. Они передвигались на двух конечностях, а охотники на четырех. Хищники также были телепатами, но они были глупыми и ими двигал только инстинкт. Люди считали, что Немые и охотники были одной крови, они считали, что разумные существа создали себе подобных — создали смертоносное оружие, с которыми они могли бы общаться телепатически, и у них это получилось. Охотники были чистильщиками. Вестники смерти — это был всего лишь первый заход, их задача состояла в том, чтобы убить как можно больше людей, сократить численность населения, а задача охотников — зачистить оставшихся в живых. Эти твари были незаметными в ночное время, их невозможно было услышать, даже если они находились совсем рядом. У охотников был один единственный минус: они не умели прыгать, несмотря на строение своих конечностей, которые были приспособлены к прыжкам. Их задние лапы были длиннее и мощнее передних, при всем желании эти твари могли бы запрыгнуть на крышу одноэтажного дома, но их мозг не мог рассчитать расстояние прыжка, им казалось, что расстояние слишком большое. Люди использовали эту брешь: спасаясь от зверей, человек использовал всевозможные препятствия, например, машины: перепрыгнув через капот, беглец выигрывал некоторое время для побега, потому что хищник, вместо того, чтобы перепрыгнуть следом, останавливался на время, чтобы обойти это препятствие или же просто врезался в него. Но все же пешком от них скрыться было почти невозможно.

За шесть лет население Земли значительно сократилось, человечество оказалось на грани вымирания. Люди прятались, как могли, питались, чем могли, процветал каннибализм и насилие. Люди убивали друг друга за одежду, за воду, за любое сказанное слово, которое не понравилось бы собеседнику. Никому нельзя было доверять. Из-за высохших деревьев и растений вымерли почти все животные. Высохли многие водоемы из-за перемены климата, которая была вызвана вспышками. Города были заброшены.

Охотники размножались, строя норы в заброшенных домах. Отпрыск зверя не был так страшен, как взрослая особь: хватало всего лишь одной пули в голову, чтобы убить молодняк, но молодые особи передвигались стаями, а стая этих тварей могла запросто разорвать человека на части.

Мир не был прежним, люди не были доброжелательными, как раньше, на первом месте стоял вопрос о собственном выживании, о собственной жизни. Человек был готов на все — на убийство… на каннибализм… на насилие.

Глава 2

Шагая по высохшей траве, ребята направлялись на запад, в сторону Москвы. Данил шел молча и постоянно оглядывался по сторонам, поскольку видел дорогу в ста метрах от них. На ней стояли заброшенные пыльные машины, некоторые из них были побитые, а большинство — сгоревшие. Даня внимательно следил за машинами и прислушивался к каждому звуку, потому что там могли прятаться охотники, Немые, просто обычные люди, встреча с которыми ему не была приятна.

Он часто щурился от солнца и вытирал пот со лба, было немного жарко. Солнце стояло в зените. Не было слышно ни пения птиц, ни шелеста листьев. По дороге им попадались деревья, но они были голыми, мертвыми. Расстояние до города было очень большим, их путь простилался через поля и заброшенные участки. Даня рассматривал заброшенные дома, мимо которых они проходили. Он смотрел в пустые, разбитые окна и на выбитые двери. Он заметил, что в некоторых домах вместо окон были прибиты доски, а двери в таких домах подперты диванами, машинами и стульями — когда мальчик видел это, он ускорял шаг. Можно было бы поискать там что-нибудь, но он боялся, что там могут прятаться люди. Обычно с отцом они не упускали такой возможности пополнить запасы еды и воды, но Данил знал, что теперь все по-другому: он один, неопытен и труслив. Он не хотел рисковать. Ему всё время казалось, что за ними наблюдают, поэтому его пальцы постоянно находились на спусковом крючке.

— Смотри под ноги! — вдруг сделал он замечание сестре.

— Я смотрю, — обернувшись к брату, ответила девочка.

Ева не была так осторожна, как брат: она бегала по полю туда-сюда и, не понятно зачем, собирала маленькие камушки.

— Быстро иди сюда и держись рядом! — грубо скомандовал Данил.

Ева шла на расстоянии пяти метров от брата, карманы её свитера были набиты камнями. Она взглянула на брата и ответила:

— Сейчас!

Девочка присела, подняла еще пару камней с земли и сунула их в карман, а затем подошла к Даниле.

— Зачем ты собираешь эту дрянь?!

— Камни? Мне нужна еще веревка, три штуки.

Даня вздохнул и остановился.

— Мы на открытой местности, здесь опасно! Я иду молча и смотрю под ноги, чтобы, не дай бог, не задеть растяжку в траве или не наступить на мину, а ты, глупая, бегаешь туда-сюда и собираешь ненужный хлам! Посмотри на свои руки — теперь они грязные! Как можно быть такой тупой? Ты вся в свою мамашу! — высказался мальчик и, нахмурившись, пошел дальше.

Ева стояла на том же месте и смотрела ему вслед. Его слова обидели ее, но она привыкла к высказываниям подобного рода.

— Эй! — вскрикнула она и быстрым шагом направилась к Дане.

Мальчик остановился и обернулся.

— Сам ты дурак, понял! Не говори плохо о маме!

— А то что?

Девочка нахмурилась, шагнула ближе к брату и сердито заглянула в его лицо.

— А то я тебя ударю и…

— И что? Напугала… — съязвил тот и направился дальше.

— И расскажу папе! — сказала Ева ему вслед.

После ее слов Данил остановился и тяжело вздохнул, ведь девочка не знала, что отца больше нет. Она подошла к нему сбоку и, достав горстку камней из кармана, протянула их брату, чтобы показать, но Даня даже не взглянул на них — он отвернул голову в сторону. В его горле появился ком, а его глаза покраснели, но он сумел сдержать себя.

— Если найдем веревку, то я сделаю браслет, и когда мы вернемся, я подарю его папе, думаю, что он обрадуется, — сказала Ева.

Тогда Данил стиснул зубы и сжал кулаки, ее слова разозлили его.

— Пошли! — он схватил ее за плечо и подтолкнул в сторону города.

— Но мы ведь должны искать лекарство, ты сам сказал! — упиралась девочка. — Мы прошли мимо тех домов, — указывая назад, говорила она. — Нам надо было там посмотреть, там могут быть лекарства!

— Нет, не могут… Туда мы не пойдем! — снова подтолкнув сестру, ответил мальчик.

— Нам нельзя идти в город, там опасно! Если папа узнает…

— Не узнает! — вскрикнул Даня и остановился.

Ева испугалась, она также остановилась и, не решаясь ничего сказать, смотрела на брата широко открытыми глазами. Данил заметил ее напуганный взгляд и понял, что перегнул палку: он присел на колени, чтобы видеть ее лицо.

— Прости, ладно…

Девочка кивнула.

— В город мы не пойдем, ни в коем случае… я же не самоубийца. Мы обойдем его, а там, может, будут другие дома. В крайнем случае, на западе Москвы должен быть лагерь.

— Но ведь… — неуверенно промолвила девочка. — Вот же рядом дома… — добавила она, указывая пальцем туда, откуда они пришли.

— Интуиция мне подсказывает, что туда лучше не заходить… Отец поступил бы также.

— Ну, хорошо… тогда нам надо быстрее идти, чтобы скорее вернуться к папе!

— Перестань собирать мусор с земли и пошли!

Ева кивнула и последовала за братом, не отвлекаясь больше на камни. Она попыталась взять его за руку, но Даня одернул свою руку.

— Я тебе не папа!

Данил не хотел держать сестру за руку, сколько бы она не старалась, он не поддавался ее уговорам. Он не проявлял братскую заботу или любовь к девочке, он любыми способами пытался отдалиться от нее — и у него это хорошо получалось. В его сердце боролись два чувства к ней — любовь и ненависть. Ненависть за то, что ему пришлось пережить из-за нее. Где-то в глубине души он понимал, что она его сестра, пусть только по отцовской линии.

Спустя пару часов ребята дошли до города, как сказал Данил, они пошли в обход. Их путь шёл по пригородному району, точнее за пригородным районом, откуда были видны дома. Ребята видели черный дым где-то в городе, поднимающийся к небу.

— Кому-то нужна помощь, наверное, — сказала Ева, переступая разбросанные пакеты и остальной мусор, которым была устелена земля.

— Может, бензоколонка взорвалась…

— А может кто-то поджег охотников…

— Может… в любом случае, если там и есть люди, пусть выкручиваются сами.

Они ступали по сухой траве, на которой лежало большое количество мусора, Даня внимательно смотрел на весь этот мусор, надеясь заметить среди него бутылку с водой, хотя бы наполовину полную. Кроме всех этих пакетов, бумаги и одежды, можно было наткнуться на человеческие кости, которые, судя по состоянию, лежали там давно. Мальчик не закрывал Еве глаза, не приказывал отвернуться, когда они натыкались на останки: девочка давно знала, что это такое, она уже привыкла. На этой пустоши им попадались еще и брошенные машины. Данил не проходил мимо, он осматривал транспорт в надежде найти еду или патроны, но эти авто давно уже были обшарены другими людьми: сиденья там были поломанные, вывернутые, а бардачки открытые, что указывало на обыск. В некоторых машинах, на полу, стеклах и сиденьях невооруженным глазом можно было увидеть давно высохшую кровь.

Спустя некоторое время мальчик остановился: он снял синий рюкзак с плеча, присел на колени и открыл его. Ева встала рядом.

— Я хочу пить, — сказала она.

— Ладно.

Он достал из рюкзака полупустую пачку сигарет и маленькую бутылку, где воды было совсем на донышке. Он протянул бутылку сестре и сказал:

— Мне оставь пару капель.

Ева сделала маленький глоток и передала воду брату. Даня вылил себе в рот несколько капель и сунул пустую бутылку обратно в рюкзак.

— Я пить очень хочу.

— Я знаю, я тоже. Будем искать, — ответил он, после чего достал из пачки сигарету и закурил.

— Папа не разрешает тебе курить!

Сделав одну затяжку, мальчик ответил:

— Он не узнает! Пошли!

Данил начал курить с десяти лет. Сначала он брал сигареты у отца и прятался, чтобы покурить, но запах сигаретного дыма выдавал маленького воришку, поэтому отец наказывал его — Данилу били, но он все равно не переставал этого делать. Из-за этого отцу пришлось бросить эту пагубную привычку: если у него не будет сигарет, то и сыну не откуда будет их брать, но, несмотря на это, Даня нашел другой выход. Каждый раз, когда они обыскивали машины, дома и склады, он находил сигареты и прятал их. Отец долго боролся с этим, но вскоре он сдался, он не одобрял привычку своего сына: Дане было позволено курить, но только тогда, когда отец этого не видел.

Еве тоже не нравились эти «ароматные палочки» в руках брата, поэтому она также, довольно часто, делала ему замечание, но тот не обращал на это внимания.

Даня выкурил сигарету за полминуты, после чего достал вторую. Девочка отошла от него на пару метров, чтобы не дышать дымом. Она шла хмурая, часто смотрела на брата и ждала, когда он закончит.

— Ты еще больше пить захочешь! — сказала Ева.

— Впереди дорога, обыщем машины.

Впереди и вправду была дорога, которая вела в город. Сотни грязных безжизненных машин стояли в огромной пробке на выезде из города, судя по всему, люди не смогли выехать, они покинули свои машины и ушли пешком, когда-то давно. Маловероятно, что кто-то из них все еще бродит где-то там живой в поисках укрытия.

Широкая пробка тянулась на многие километры вдаль, загораживая детям путь. Обойти ее было невозможно. Ребята подошли поближе, Данил как раз докуривал третью сигарету. Он посмотрел на потрескавшийся асфальт, где были видны следы крови. Ева закрыла нос рукой и стала отмахиваться от мух, что летали вокруг. Даня также почувствовал этот зловонный запах, который шел непонятно откуда. Он подошел к одной из легковушек и открыл пыльную дверь с разбитым окном, залез на переднее сиденье и оглянулся: там к заднему сиденью было прикреплено детское кресло, облепленное мухами, но запах шел не оттуда. Мальчик открыл бардачок и, вытащив оттуда все бумаги, нашел пару талых конфет.

— Эй, Ева, смотри, что я нашел!

Он вылез из машины и оглянулся — девочки нигде не было.

— Ева! — крикнул он и в панике начал бегать между машинами, ища сестру.

Он нашел ее в двадцати метрах посреди транспорта. Ева стояла неподвижно и пристально смотрела куда-то.

— Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не отходила от меня ни на шаг! — подошел он к ней и схватил за плечо.

Девочка испугалась.

— Что?! — глядя в ее напуганные глаза, спросил мальчик.

Тогда Ева указала пальцем на одну из машин. Черный седан ничем не отличался от остального транспорта, он был таким же пыльным и с огромным количеством царапин на корпусе. Мальчик взглянул на открытую переднюю дверь, а затем, подойдя ближе, заглянул внутрь. Девочка попятилась назад, не отрывая глаз от автомобиля. На передних сиденьях Данил увидел облепленные мухами кишки, а на полу лежали три свежих человеческих головы — две мужские и одна женская.

— Даня, это охотники?!

Мальчик достал пистолет из-под пояса и стал осматриваться.

— Это охотники, Дань? — испуганно повторила Ева.

— Тихо! Нет, не охотники, — ответил он шепотом и, высматривая кого-то вдали, добавил: — Уходим, сейчас же!

Он схватил сестру за рукав и направился быстрым шагом вдоль машин в сторону города.

— Нам нельзя туда! — возмутилась девочка.

— Нас могут увидеть на открытой местности, пойдем за теми домами, — указав на частные загородные дома, сказал мальчик.

Каннибалы… не щадят никого, будь то мужчина, женщина или даже ребенок — все они были лишь мясом. Если бы Данил мог выбирать: умереть от когтей охотников или же от рук каннибалов, он бы выбрал охотников. Люди, которые едят человеческое мяса, были очень жестокими: прежде чем забить жертву, они обычно долго и мучительно издевались над ней. Они избивали, резали очень медленно, чтобы насладиться криками и мучениями.

Обходя машину за машиной, Даня постоянно оборачивался. Его глаза были наполнены страхом и паникой: с одной стороны, он боялся приближаться к городу, но, с другой стороны, у него просто не было выбора.

Глава 3

Пройдя около километра, они свернули с дороги в сторону частного сектора. Шли быстро, минуя одноэтажные, двухэтажные дома, обнесенные маленькими заборчиками. Некоторые дома были полностью разрушены. В маленьких дворах стояли безжизненные детские качели и горки, Ева смотрела на эти мини площадки. Ей хотелось забыть об опасности и покататься на качелях, хотя бы пару минут, но Данил тянул ее вперед и не давал остановиться ни на секунду. По правую и по левую стороны от них стояли дома, мальчик боялся, что там могут находиться каннибалы, которые оставили ненужные человеческие части тела в той машине. На потрескавшемся асфальте лежало множество гильз и мусора. Лежали детские велосипеды, выброшенные диваны, стулья, одежда.

Дойдя до небольшого перекрестка, ребята увидели около десяти военных брошенных машин, которые стояли на одной из улиц. Данил подбежал к одной из машин и, открыв дверь, стал искать внутри обоймы или хотя бы пару патронов, но машина была пустой: кто-то побывал там задолго до него. Он обыскал четыре авто и, не найдя ничего, отправился дальше по частному сектору. Ева держалась возле брата. Она смотрела на полуразрушенные дома и на голые деревья: на некоторых деревьях висели черепа охотников, верхние и нижние челюсти у них немного выступали вперед, на верхних челюстях невооруженным глазом виднелись длинные клыки, с помощью которых эти хищники разрывали своих жертв когда-то. Сами зубы были очень острыми, если подойти к одному из черепов и дотронуться до зубов, можно было бы порезать палец. Глазницы были узкими, а сами черепа были невероятно больших размеров, как у огромного медведя. Раньше люди вешали мертвых охотников на деревья, заборы, столбы, тем самым показывая свое превосходство и готовность воевать, но это было очень давно, когда человечество еще могло дать им отпор.

Вскоре дети преодолели частный сектор и снова отошли от города. Шагая по высокой желтой траве, Данил постоянно оборачивался назад, переживая, что за ними может быть слежка. Девочка же не оборачивалась, ее не беспокоили каннибалы, которые могут преследовать их со спины: она внимательно смотрела в сторону голых деревьев, которые находились неподалеку по правую сторону от них. Она боялась, что оттуда за ними могут наблюдать Немые, или же там может неожиданно появиться охотник, а так как расстояние от леса до них было небольшое, около четырехсот метров, шанса убежать они бы не имели.

Пройдя несколько десятков метров, Ева увидела игрушку, которая лежала в траве возле поваленного электрического столба. Она отбежала от брата и подняла грязного мишку. Он был небольшого размера, потертый, пыльный и с одним глазом.

— Смотри, что я нашла! — обрадовалась она и, вернувшись к брату, протянула ему игрушку, чтобы похвастаться.

Но мальчик сразу же выхватил плюшевого медведя из рук сестры и швырнул его в сторону.

— Сейчас не до игр! Хватит подбирать ненужный хлам!

— Ну пожалуйста! — промолвила девочка и подбежала к брошенной игрушке.

Она снова подняла медведя и, взглянув на брата, спросила:

— Можно я его оставлю?

Но Даню это еще больше разозлило: он подошел к сестре, снова выхватил медведя из ее рук и оторвал ему заднюю лапу, а затем выкинул в сторону.

— Зачем ты это сделал?! — возмутилась девочка и в тот же миг ее глаза наполнились слезами.

— Я сказал, сейчас не время для игр!

Тогда Ева топнула ногой и, нахмурившись, быстрым шагом пошла впереди брата. Данил молча шел позади нее, он знал, что она была обижена, но он не придал этому значение. Он достал сигарету, чиркнул спичкой и снова закурил. Спустя минуту он услышал хлипанье, которое исходило от впереди идущей сестры.

— Ну и что ты плачешь? — невзначай спросил он.

— Я не плачу, — послышался тихий голос девочки.

— Я не дурак.

Тогда Ева остановилась и обернулась. Ее глаза были красными, а по ее белым щекам текли слезы.

— Ты никогда мне ничего не разрешаешь! Что в этом такого, если бы я его оставила?!

Даня вздохнул, сделал последнюю затяжку и выкинул сигарету в траву.

— Из-за этого грязного медведя ты сейчас устраиваешь истерики?! Что у тебя в голове?!

— Нет, не только из-за него! — нахмурившись, выкрикнула девочка.

— Не кричи, дура! Из-за чего ты плачешь, а? Тебе не додали конфет? Не подарили куклу-барби с розовым пони? Что, из-за чего?! Посмотри вокруг, посмотри, где мы! Сегодня — завтра мы можем умереть, а ты ноешь из-за чертового медведя!

— Сам ты дурак, понял!

После этих слов Данил сделал шаг к сестре, схватил ее одной рукой за свитер и чуть-чуть приподнял.

— Ты у меня вот тут уже сидишь! — указав пальцем на свою шею, произнес он. — Не знаю, получиться ли у нас добраться до лагеря, но, если у нас получиться — я оставлю тебя, и тогда наши дороги, наконец, разойдутся! — сердито добавил он, глядя в ее глаза, наполненные обидой.

— Я хочу к папе.

Тогда Даня отпустил сестру и, взглянув на небо, стал тихо смеяться. Это был не смех радости, он смеялся не потому, что ему было смешно — это был смех отчаяния.

— Почему ты смеешься?

Мальчик перестал смеяться и взглянул на сестру. Он долго стоял в безмолвии, глядя в ее наивные заплаканные глаза. В голубых глазах Даниила также были печаль и горе, которые разрывали его изнутри, но маленькая девочка не пыталась разглядеть в них его прожженную насквозь душу. Она не могла себе даже представить, что он может упасть духом, может заплакать, может обидеться, она не видела в нем того настоящего брата, душа которого давно уже была мертва, она видела в нем сильного человека, волевого и ответственного. Если бы Ева описала его в словах, Даня никогда в жизни бы не догадался, что речь идет именно о нем. Он ни во что не верил: не верил в будущее, не верил в себя, он считал себя трусом и был слаб. Если Ева строила планы на будущее, представляла, как они доберутся до убежища и будут жить без страха, то Данил не думал даже о следующем дне — ему было достаточно жить только сегодня.

— Данил! — дернув брата за рукав, сказала девочка.

Мальчик вышел из раздумий.

— Что?

— Почему ты смеялся? Что-то не так?

— Нет… все нормально… — произнес он и вдруг, в тот же миг, послышался крик неподалеку.

«Помогите! Кто-нибудь!»

Дети испугались и присели на колени, чтобы скрыться в высокой траве. Даня немного приподнялся и посмотрел в ту сторону, откуда доносился женский голос — в ста метрах от них, ближе к деревьям, стоял трактор. Голос раздавался именно с его стороны, но мальчик никого там не видел, вероятнее всего, незнакомка находилась за трактором.

«Помогите!» — снова раздался отчаянный голос женщины, в котором можно было услышать нотки дрожи.

Данил опустился ниже к земле и взглянул на сестру, которая смотрела в сторону шума и была напугана больше, чем он.

— Что будем делать?! — сказала девочка и крепко схватила его за рукав.

Даня снова посмотрел в сторону трактора и, схватив Еву, поднялся на ноги.

— Быстро-быстро! — прошептал он и потянул ее в другую сторону, подальше от незнакомки.

Дети побежали вперед. Ева не успевала за братом — она падала через каждые пару метров, но мальчик поднимал ее и снова тянул за собой. Через полсотни метров посреди высокой травы стояла сгоревшая машина — дети спрятались за ней. Ева села на землю и прислонилась спиной к корпусу. Данил выглянул из-за машины и посмотрел по сторонам — врагов поблизости не было.

— Зачем она кричит?! — закрыв уши руками, спросила Ева.

Незнакомка молила о помощи, не переставая. Даня боялся выйти из укрытия, потому что за женщиной могли прийти, а если дети выйдут на открытое поле не вовремя, то их тоже могут заметить. Поэтому он лишь наблюдал и слушал, дожидаясь врагов, чтобы знать, с какой именно стороны они придут, тогда он будет знать в какую сторону им бежать.

Вдруг Ева подошла к нему с боку и схватила за руку.

— Спрячься! — скомандовал мальчик.

— Давай поможем ей.

— Нет!

— Но она просит о помощи!

Даня оттолкнул сестру от себя и указал пальцем на землю, чтобы она обратно села за машину, но Ева не послушала брата.

— Ей нужно помочь! — громко сказала она.

Тогда Данил подошел к ней и, прижав к машине, закрыл ладошкой ей рот.

— Если хочешь сдохнуть, иди и помоги! А я еще поживу! — гневно произнес он и убрал руку от ее губ. — Это может быть ловушкой, пойми ты уже наконец — этот мир опасен и я не папа, чтобы защищать тебя!

Тогда Ева села на землю, прижала колени к груди и обняла их руками.

Даня снова подошел к краю машины и стал осматриваться, слушая мольбу женщины.

— Мы просто будем ждать? — спросила девочка.

— Да, — не оборачиваясь к сестре, ответил мальчик.

— А если никто не придет, мы поможем ей?

— Нет!

— А если совсем никто не придет, никогда… мы поможем ей?

Мальчик вздохнул и закатил глаза.

— Нет, не поможем!

— Папа бы помог.

Тогда Данил взглянул на нее и промолчал.

Когда прошло около десяти минут, Ева не выдержала: она поднялась на ноги и побежала изо всех сил в сторону трактора, но Даня быстро догнал ее. Он схватил ее под руки и потащил обратно к машине. Ева стала вырываться из его хватки, требуя отпустить ее, но Данил донес ее до машины и, поставив на землю, закрыл ей рот.

— Ты что, дура, делаешь! — крикнул он.

Девочка увернулась от него и сделала несколько шагов в сторону.

— Никто не пришел! Мы должны помочь! — крикнула она.

— Закрой свой рот! — прошептал Даня и попытался схватить ее, но девочка снова увернулась от него.

— Папа бы помог!

— Не помог бы!

— Помог! Он смелый, а ты трус! Я сама могу помочь! — сказала она и, обойдя брата, быстрым шагом направилась в сторону трактора, но тот снова остановил ее.

— На кой черт она тебе?!

— Может она хороший человек, как мы…

— Хороших людей не бывает!

— А вдруг она чья-то мама!

Даня замолчал, когда заметил глаза сестры, наполняющиеся слезами.

Ева не боялась людей так, как Данил. За все эти непростые годы им попадались много плохих людей, но, помимо плохих, были и хорошие. Она не утратила веру в человечность, как Данил, может, потому, что она еще не видела тот ужас и ту грань жестокости, которые видел Даня.

— Это может быть ловушкой, даже если это не ловушка, может, эта женщина убивала людей и теперь она ранена, если это так, тогда так ей и надо! Нелюдям я не буду помогать!

— Но мы — то люди, — сказала Ева, наивно глядя брату в глаза.

Мальчик промолчал.

— Пожалуйста, Дань. Туда и обратно, быстро.

Тот глубоко вздохнул и посмотрел в сторону незнакомки, а затем по сторонам. Он подумал, что, может быть, если он поможет той женщине, то она сможет присоединиться к ним, по голосу она казалось взрослой, а взрослый человек в их маленькой компании мог бы пригодиться.

Данил присел на колени возле сестры, чтобы видеть ее глаза, и сказал:

— Я пойду один, ты стой здесь и не высовывайся!

Ева кивнула, после чего тот направился к трактору. Вышел из-за машины и изо всех сил побежал к незнакомке, глядя себе под ноги. Он обошел ржавый трактор и увидел виновницу всего. Черноволосая, худая женщина, лет сорока сидела к нему спиной и, плача, держалась за правую ногу.

— Эй! — сделав шаг к ней, произнес Даня и направил на нее пистолет.

Женщина обернулась: она увидела до смерти напуганного мальчишку с трясущимися руками. Данил осмотрел ее грязное заплаканное лицо и рваную одежду. Вскоре его взгляд упал на окровавленную штанину ближе к дырявому ботинку.

— Помоги! — прошептала женщина, боясь, что ребенок выстрелит.

Мальчик убрал пистолет и присел возле нее. Ее нога была зажата капканом, который раздробил ее ногу до голени. Осмотрев ногу, он заметил цепь, которая уходила в землю — она была для того, чтобы животное, пойманное в капкан, не смогло сбежать.

— Помоги мне вытащить ногу! — дрожащим голосом молила женщина.

Данил посмотрел ей в лицо: ее зрачки были сильно расширены, что означало наличие болевого шока, а ее лицо было очень бледным из-за потери крови. На земле была большая лужа густой крови, которая не успевала впитываться в грунт.

Даня схватил цепь и попытался вырвать ее из земли, но он не смог.

— Я попытаюсь раздвинуть острые зубцы, — произнес он, а затем снял с себя ремень и перетянул ногу женщины выше колена, чтобы остановить кровь.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Данил.

— Не оставляй меня так, Данил! — дрожащим голосом взмолилась она.

Мальчик посмотрел в ее глаза, в которых он видел боль и отчаяние, а затем молча кивнул и взялся обеими руками за ржавые зубцы, но при первой попытке раздвинуть клешни женщина стала кричать. Даня остановился и в ту же секунду закрыл ладонью ей рот, испачкав ее лицо кровью.

— Не кричите! Вы должны немного потерпеть, я вас освобожу!

Женщина кивнула, тогда тот убрал руку от ее лица и посмотрел по сторонам, боясь, что ее могли услышать.

— Ладно, я попробую еще раз, хорошо?

Незнакомка кивнула и, чтобы не кричать, прикусила рукав своей куртки. Данил снова стал раздвигать тугие щипцы, отчего раненая стала дрожать и стонать, кусая рукав куртки. Мальчик раздвинул капкан на пару сантиметров и схватился за зубцы, чтобы было легче их открывать. Зубья были очень острыми и впились в его ладони.

— Твою мать! — вырвалось из его уст.

Данька сморщился от боли, но продолжал раскрывать смертельный капкан. Раздвинув клешни на пять сантиметров, он попросил женщину попробовать вытащить ногу: несчастная стала тянуть ногу, но этих пяти сантиметров было мало. Даня не мог раскрыть капкан шире, его сил не хватало: его руки дрожали от усталости, а острые зубья впивались глубже в его ладони.

— Давай же! — еле слышно пробормотал мальчик, после чего, не выдержав, отпустил клешни — ржавые челюсти снова впились в ногу женщины, отчего та вскрикнула от боли и начала трястись.

— Тише! — снова он закрыл ей рот. — Слишком тугой капкан, но я попробую еще раз, ладно?!

После согласия мальчик убрал окровавленную ладонь от ее губ и посмотрел на свои руки, на которых виднелись глубокие порезы. Он глубоко вздохнул, вытер пот со своего лба, снова посмотрел на капкан, а затем по сторонам.

Глядя, как ребенок осматривается, женщина сказала:

— Я здесь около часа, никто не придет.

— Около часа? — обратил внимание он.

— Я знаю, ты думаешь про каннибалов, но, если бы это они поставили эту ловушку, то уже бы давно пришли за мной.

После ее слов в глазах Дани появилась некая легкость и спокойствие.

— Наверное, кто-то давно поставил его для дичи.

— Возможно, — ответил он, сжимая руки в кулак от боли.

— Я устала, мне нужно прилечь.

Взглянув на ее бледное лицо, Данил понял, что ей плохо. Он вспомнил о тех конфетах, которые нашел в машине: достав из кармана талую конфету, он протянул ее женщине, чтобы сладким компенсировать потерю крови. Несчастная быстро съела теплый шоколад, тогда, недолго думая, мальчик отдал ей вторую конфету, хотя сам он был не менее голодным, чем она.

— Как ваше имя? — спросил он, глядя в ее зеленые глаза.

— София.

— Я снова попробую открыть капкан, — произнес он и приблизился к ее ноге.

— Хорошо.

После ее согласия мальчик схватился за железные челюсти, но в тот же момент он был остановлен:

— Ты ведь понимаешь, Данил, что я не смогу самостоятельно идти?

— Понимаю…

— Ты поможешь мне? Ты один?

— Не один…

— Не один? Может, позовешь взрослых?

Даня вздохнул.

— Взрослых нет.

— А с кем ты, сколько вас, ты мог бы назвать мне имена?! — настойчиво стала спрашивать женщина.

— Не важно, с кем, и не важно, сколько…, — насторожился он и, немного отодвинувшись от Софии, завел руку за спину — к пистолету.

Заметив это, женщина стала оправдываться:

— Ты меня не так понял, я не желаю вам зла. Два дня назад я потеряла дочь, я подумала, может она с вами, ей всего 14 лет…

— Нет, не с нами, — перебил ее Даня.

— Я даже не сказала ее имени…

— Нас только двое, с нами нет никакой четырнадцатилетней девочки!

Женщина замолчала на мгновение.

— Ты поможешь мне ее найти?

— Я помогу вам освободиться и помогу вам найти укрытие на время.

— И это все?

— Вы не сможете ходить, я не собираюсь…

— Я поняла! — перебила она.

— Без обид… — со стыдом прошептал мальчик. — Но я даю обещание, если я встречу вашу дочь, я сообщу ей о вашем местонахождении.

— Даня! — вдруг послышался голос Евы неподалеку.

Мальчик обернулся: Ева быстрым шагом направлялась в их сторону.

— Ева, мать твою! Я сказал тебе оставаться там!

— Но ты уже долго, я подумала, что тебе нужна помощь, — сказала девочка и остановилась в десяти метрах от них.

— Твоя сестра? — спросила женщина.

— Да, к сожалению…

— Я могу помочь! — сказала Ева и сделала пару шагов навстречу.

— Стой там! — скомандовал Данил. — Смотри по сторонам, если что увидишь — говори!

Ева нахмурилась.

— Там никого нет, я лучше помогу! — возмутилась девочка и, не послушав брата, быстрым шагом направилась к ним, но через пару шагов она споткнулась и упала на землю.

Данил приподнялся, испугавшись, что она также попалась в капкан, но через мгновение Ева встала на ноги и, оттряхнув колени, посмотрела себе под ноги: ее левая нога запуталась в тонкой проволоке.

Глава 4

— Я сказал тебе стоять, глупая! — сердито произнес мальчик и направился к сестре.

Ева не обращала внимания на разъяренного брата: она продолжала дергать ногой, чтобы освободиться от проволоки.

— Что за… — промолвила она.

Приблизившись к сестре, Даня заметил проволоку, от которой она пыталась избавиться.

— Ева, стой! — тут же крикнул он и кинулся к ней.

Но в тот же момент девочка дернула ногой со всей силы и вырвала проволоку из земли: в ту же секунду раздался громкий шлепок и в трех метрах от нее, непонятно откуда, в небо взлетел сигнальный огонь красного цвета. Ева подняла голову вверх, не понимая, что происходит. Ее отвлек Даня, который схватил ее за плечо.

— Дура! Я говорил тебе смотреть под ноги! Я говорил!

— Что это значит?! — в панике вскрикнула раненая женщина.

Мальчик обернулся к ней, а затем посмотрел по сторонам — никого не было. Он повел девочку к женщине.

— Что это значит?!

— Ева, ты должна смотреть по сторонам! Если что-нибудь увидишь, дай мне знать! — сказал мальчик, глядя в напуганные глаза сестры.

Ева кивнула, после чело Даня присел к Софии и снова попытался открыть капкан.

— Не оставляйте меня здесь, обещай мне! — в панике повторяла женщина, но мальчик молчал.

Он изо всех сил начал раскрывать острые челюсти: из его ладоней текла кровь, а ржавые зубы впивались все глубже в его руки, причиняя ему неимоверную боль.

— Попробуй! — еле промолвил он, обращаясь к раненой.

Незнакомка стала вытаскивать ногу из ловушки, но нужно было шире раскрыть клешни.

Ева внимательно смотрела то в сторону деревьев, то в сторону города. Иногда она обращала внимание на стонущего от боли брата и видела его красное лицо и кровавые ладони. Она хотела, чтобы он поскорее закончил, потому что была очень напугана и желала скорее уйти и спрятаться с этого поля.

Под свои стоны и стоны женщины мальчик изо всех сил пытался раскрыть капкан. Раненая кусала рукав куртки и плакала, понемногу вытаскивая раздробленную ногу из ловушки.

— Даня, там люди! — с дрожью в голосе сказала Ева.

В тот же миг мальчик отпустил капкан — железные зубы раздробили женщине пятку, отчего та стала кричать во все горло и впилась ногтями в землю.

Глаза Евы наполнились слезами и страхом, она подбежала к женщине и присела на колени.

— Они далеко, зачем ты отпустил?!

Данил направил взор в сторону деревьев и увидел около десяти мужчин с оружием, которые направлялись прямиком к ним, но, как сказала девочка, они и вправду были далеко — на расстоянии около четырехсот метров.

— Мы не успеем! — произнес он и схватил сестру за руку.

— Нет, не бросайте меня!

— Попробуй еще, я буду смотреть! — уговаривала Ева.

— Она не сможет бежать, даже если мы ей поможем — они все равно схватят ее!

— Нет, не бросайте меня здесь! — молила женщина.

Слушая уговоры сестры и мольбу раненой, Даня думал.

— Чтоб тебя! — прошептал он и, снова приблизившись к Софии, схватил цепь и стал тянуть ее изо всех сил, пытаясь вырвать ее из земли, но через мгновение его взгляд упал на людей.

— Ева, уходим! — тут же произнес он.

Девочка не поняла, что изменило его решение: она посмотрела в его напуганные глаза, а затем направила взор на незнакомцев — там она увидела собаку.

Данил схватил сестру за рукав свитера и потащил к машине, чтобы спрятаться.

— Прошу, застрели меня! Прошу! Не оставляй меня им! — кричала женщина им вслед, но Даня не обращал на нее внимания.

Дети спрятались за сгоревшую машину.

— С ними собака, нам конец! — шептала Ева, вытирая слезы со своих щек.

— Тихо!

— Она найдет нас.

— Не найдет, сиди тихо! — сказал мальчик и достал пистолет.

— Найдет!

Данил ничего не ответил: он взглянул на девочку, которая без остановки дрожала и старалась не плакать, но слезы все равно текли по ее белоснежным щекам. Даня боялся не меньше ее, наверное, он был напуган еще сильнее, чем маленькая Ева, потому что знал, какая участь их может ждать, если эти люди окажутся каннибалами. Он сидел на земле и, прислонившись спиной к машине, молился. Его колени сильно дрожали, а пистолет выскальзывал из его окровавленных рук. Его сердце стучало так быстро, что, казалось, оно вот-вот выскочит из его груди. Он закрыл глаза и стал нашептывать слово «пожалуйста», слушая бесконечные крики женщины, которая повторяла его имя и молила о помощи. В тот миг он пожалел о том, что согласился ей помочь, он проклинал себя и проклинал сестру, которая уговорила его пойти к ней.

Они находились словно в ловушке, не имея шанса на побег, потому что при первой попытке бежать люди увидели бы их на открытом поле. Даня подумал, что это конец, так как женщина продолжала звать его, а люди, конечно же, заинтересуются, кого она зовет.

Вдруг раненая замолчала. Данил выдохнул с облегчением, надеясь, что она потеряла сознание. Он приподнялся и немного выглянул из-за машины: десять крупных мужчин уже приблизились к ней, но он не видел, что там происходит из-за трактора, который закрывал обзор.

— Приготовься! — скомандовал он.

— Бежать?! — подскочила Ева.

— Да! Трактор закрывает им обзор, мы сможем скрыться! — сказал он и схватил девочку за руку, но тут же прижал ее обратно к машине и присел.

Двое мужчин обошли трактор и стали осматриваться. Они были одеты в охотничью одежду, а на плече у одного из них висело двуствольное ружье. Мужчины были высокими и крупными, это значило, что Данил не справился бы даже с одним из них, а их там было десять.

Мальчик немного выглянул из-за машины: мужчины стояли на прежнем месте и внимательно смотрели по сторонам. Вдруг послышался душераздирающий крик, отчего у Дани побежали мурашки по всему телу. Кричала раненая женщина.

Ева закрыла уши руками, чтобы не слышать мучительные вопли несчастной. В тот момент Данил окончательно убедился, что эти люди не из хороших. Внимательно наблюдая за двумя мужчинами, он слушал крики, сквозь которые был слышен смех и неразборчивые слова. Все, что он смог расслышать, это слово «пожалуйста». Женщина кричала и молила о чем-то, Даня сразу понял, что именно они делают — скорее всего, они трогали ее раздробленную ногу, причиняя ей мучительную боль.

Мальчик присел возле сестры, достал вторую полупустую обойму из кармана и стал вытаскивать из нее патроны, затем он вынул другую обойму из пистолета и вставил в нее вынутые патроны.

— Двенадцать… — прошептал он.

У него было всего лишь двенадцать патронов, этого бы хватило, чтобы убить десять человек, если каждому из них попасть сразу в голову или сердце. Больше всего его пугала собака: он не знал, сколько нужно потратить пуль, чтобы сбить с ног крупную овчарку.

— Пусть она замолчит, пожалуйста… — повторяла сквозь слезы Ева.

Данил взглянул на сестру, которая уткнулась носом в колени и плакала без остановки.

— Молчи! — больно схватив ее за плечо, сказал он.

— Они убьют нас! — прошептала девочка, глядя в напуганные глаза брата.

Даня промолчал, он снова выглянул из-за машины: там по-прежнему стояли два мужика. Вдруг мальчик заметил собаку, которая, нюхая землю, направлялась в их сторону.

— Твою мать! — прошептал он, после чего сел обратно к сестре.

— Что там?

Данил ничего не ответил: его руки заметно начали дрожать.

— Чтоб тебя… — прошептал он дрожащими губами.

— Что там?! — переспросила Ева.

Мальчик снова выглянул — собака находилась от них на расстоянии пяти метров, она явно взяла их след, но мужчины, которые стояли у трактора, не обращали на нее никакого внимания: они разговаривали о чем-то, иногда оборачиваясь в сторону женских криков.

Даня положил пистолет на землю и достал из чехла острый нож, крепко сжал холодное оружие в правой руке и стал ждать собаку.

— Дань, что ты делаешь?

Из-за машины показалась голова овчарки. Не поднимая носа, она быстро пробежала мимо ребят, уткнувшись носом в землю. Ева замолчала и от страха прижалась к брату под бок. Данил затаил дыхание, внимательно осматривая животное с кровавой пастью. Собака остановилась на расстоянии трех метров от детей и стала копать землю. Ребята молча сидели и осматривали ее грязную густую шерсть, не имея мужества пошевелиться. Вдруг, перестав копать, животное повернуло голову к детям и замерло, пристально глядя на них. Ева медленно схватила брата за штанину, не отрывая глаз от собаки, а Даня в тот же момент крепче сжал нож в руке.

— Пошел! Пошел отсюда! — прошептал мальчик, надеясь отпугнуть собаку.

Но пес, вильнув хвостом, направился к ним. Животное быстро подошло к детям, отчего те, перестав дышать от страха, сильнее прижались спинами к обгоревшему корпусу. Данил растерялся, он не предпринимал никаких действий: он не знал, куда именно ударить собаку ножом, чтобы она сразу умерла и не взвизгнула.

Пес подошел к девочке и, виляя хвостом, стал обнюхивать ее, отчего Ева уткнулась лицом в плечо брата. Даня заметил этот хвост, который метался из стороны в сторону, это значило, что собака не агрессивна. Он расслабился и выдохнул с облегчением. Животное лизнуло щеку девочки.

— Не бойся, — прошептал мальчик, обращаясь к сестре.

Ева взглянула на собаку, а затем на брата.

— Он добрый, видишь, — сказал Даня и протянул свою руку, чтобы погладить пса.

Ева не решилась тоже погладить собаку, она все еще боялась зубастое животное.

Ощутив руку мальчика на шерсти, собака обратила свое внимание на него. Она обнюхала его лицо и также лизнула, отчего Даня улыбнулся и смелее стал гладить собаку по лбу. Он посмотрел в ее черные глаза и начал чесать за ухом. Вдруг в его голове прозвучали слова, которые послышались со стороны людей:

«Их было двое», — еле слышно раздался женский голос.

Данил перестал гладить пса и повернул голову в сторону людей, немного приподнявшись, но в тот же момент собака стала нюхать его кровавые руки, потом начала лизать их, ее зрачки расширились. Данил не успел выглянуть из-за машины: собака будто одичала от вкуса крови, она оскалила пасть и крепко схватила ребенка за кисть. Ева вскрикнула и отскочила от брата. Бешеный пес начал теребить руку мальчика в зубах, пытаясь оторвать ее. От боли Даня стал кричать: он сразу же вонзил нож в шею собаки, но животное разозлилось еще больше. Держа добычу мертвой хваткой, собака громко рычала и дергала головой в стороны. Данил стал бить собаку ножом, удар за ударом, в шею, ребра, в голову, он делал это до тех пор, пока та не ослабила хватку. Освободив руку из пасти, он сморщился от боли и прижал руку к груди. Собака упала на землю и, истекая кровью, стала стонать.

— Даня?! — со слезами на глазах выкрикнула Ева, глядя на его порванную руку.

— Быстрее! — послышался мужской голос.

Данил достал пистолет, встал на ноги и, обернувшись, выстрелил пару раз в сторону мужчин, которые бегом направлялись в их сторону. Люди пригнулись. Даня схватил сестру за плечо раненой рукой и быстро побежал в сторону города. Морщась от боли, он тянул девочку за собой, которая, не успевая за ним, спотыкалась и падала на землю.

Двое разъяренных мужчин подбежали к собаке, которая медленно умирала, истекая кровью. Остальные восемь погнались за детьми.

«Стоять!» — кричали они вслед ребятам.

Но Данил не оборачивался, он бежал изо всех сил. Вдруг послышался выстрел, а за ним еще три — дети упали на землю, чтобы не словить пулю. Даня также не глядя выстрелил два раза в их сторону, затем поднял сестру и побежал дальше.

— Давай, Ева! — говорил он, снова и снова поднимая девочку с колен.

«Стой, кому говорю!» — кричали мужчины, но в ответ мальчик опять выстрелил три раза в их сторону, отчего те пригнулись.