Оглавление

Введение

Если вы открыли эту книгу ради уютного вечера, где за окном шумит дождь, а под пледом тепло и спокойно, — закройте её немедленно. Потому что после этих страниц ни дождь, ни плед, ни даже собственное отражение в зеркале не будут вызывать у вас прежних чувств.

Люди привыкли верить, что зеркало — это просто кусок стекла, услужливо показывающий, насколько безнадёжно вы не выспались, насколько криво сидит галстук или насколько плохо вы подобрали тональный крем. Мы привыкли доверять отражению: оно честное, оно неподкупное, оно всегда рядом. Даже когда все против вас — зеркало смотрит молча, будто понимает.

Но что, если однажды оно решит больше не смотреть?

Что, если зеркало вдруг перестанет вас замечать?

Вы наклонитесь к нему ближе, вглядываясь в мутное стекло, и поймёте, что там — пустота. А потом эта пустота заполнится кем-то другим. Не вами. Никогда не вами.

И вот здесь начинается самое неприятное: человек всегда боялся темноты, привидений, инопланетян, искусственного интеллекта, но никто толком не задумывался, что страшнее — потерять своё отражение или встретить его?

В этой истории наука и мистика играют в поддавки. Учёные будут спорить, пытаться объяснить происходящее квантовыми теориями, гипотезами наблюдателя, параллельными реальностями… Но вы быстро поймёте: научное объяснение не снимает страха. Оно делает его плотнее, осязаемее, будто холодное дыхание на затылке.

А ещё здесь будет юмор. Да, чёрный, как сама тьма за зеркалом. Потому что человек смеётся, когда ему страшно. Это не лекарство, это тик, судорога мозга. Героев этой книги тоже будет пробирать на сарказм: кто-то пошутит на грани истерики, кто-то хохотнёт, пока его отражение протягивает руку сквозь стекло.

Вы можете отложить книгу прямо сейчас. Никто не осудит.

Но если решите читать дальше — помните: каждое зеркало в вашем доме уже знает, что вы начали.

И они всегда были терпеливыми зрителями.

До сих пор.

Глава 1. «Зеркало в земле»

Шурф

Земля всегда отдаёт находки неохотно, будто старая вдова, которой неприятно расставаться с наследством. Лопаты вгрызались в сухой грунт, камни звенели, как пустые черепа, и археологи, привыкшие к запаху пыли и костей, работали почти машинально. До того самого удара — глухого, металлического, слишком тяжёлого для глины.

— Ну вот, — буркнул Илья Морозов, главный циник экспедиции, вытягивая из земли кусок чего-то гладкого. — Либо древние похоронили холодильник, либо мы нашли портал в «Икею».

Смех прокатился по раскопу. Такой смех, когда все устали, в голове звенит от жары, а любое дурацкое слово звучит как гениальная шутка.

— Холодильник? — переспросила Анна Соловьёва, худощавая рыжая биофизик, с глазами, которые никогда не умели улыбаться. — Если в нём нет еды, значит, это точно твоя версия.

Она говорила резко, как скальпель, и всегда поддевала Илью — просто потому что его самодовольный сарказм раздражал её сильнее мошкары.

— Отлично, — Илья с усилием вытащил находку. — Теперь у нас есть зеркало. Только какое-то, хм… стеснительное.

Предмет был прямоугольным, словно кусок камня, отшлифованный до идеальной гладкости. Он весил килограммов сорок, и его поверхность не отражала ничего. Даже солнце над раскопом будто отказывалось иметь с ним дело.

— Может, это базальт? — предположил один из студентов, вытирая пот.

— Базальт отражает хуже твоей головы после похмелья, — отрезал Илья. — Но даже твоя башка хоть что-то отражает. А это — нет.

Марина Коваль, историк с вечно чёрными ногтями и кольцами на каждом пальце, присела к находке почти благоговейно. В её глазах горело то опасное пламя, которое у других людей бывает при виде золота.

— Это не зеркало, — прошептала она. — Это окно. Просто пока закрыто.

Илья скривился.

— Окно без стекла? Спасибо, Марина, очень практично. Думаю, древние строили такие, чтобы не смотреть, как соседи опять жарят мамонта.

Они снова рассмеялись. Смех — лучшее лекарство от тревоги. Никто не хотел признавать очевидное: перед ними лежало что-то, что не должно было выглядеть так.

Даже Анна, всегда цеплявшаяся за логику, нахмурилась. Она приложила ладонь к поверхности и резко отдёрнула.

— Холодное, как металл, — сказала она. — Но не проводит тепло. Оно… как будто отталки