Департаменту «Q» полиции Копенгагена поручено расследование весьма необычного дела. Полиция Шотландии переслала датским сыщикам небольшую бутылку, выброшенную морем на пустынный берег: в ней обнаружилось истлевшее послание на датском языке, написанное кровью. Текст плохо сохранился — время и морская вода сделали свое дело. Приступив к расшифровке, детектив Карл Мёрк вместе со своими помощниками установил, что в послании был заключен призыв о помощи. Что это — детская шалость или последняя надежда на спасение? Карл Мёрк и его коллеги пытаются использовать все возможности, чтобы раскрыть это и другие чудовищные преступления серийного убийцы, которому в течение долгих лет удавалось уходить от правосудия.
Очень мешает плохой перевод, да и большое количество ненужных деталей офисной рутины полиции. Сюжет интересный, но читать как-то "невкусно". Датский юмор явно не конек переводчика.
А в остальном как дела? — Он задавал этот вопрос крайне осторожно, чтобы ненароком не наступить на снаряд в самом центре минного поля.
— У меня фантомные боли.
Карл увидел, как кадык Харди совершает глотательные движения.
— Дать тебе воды? — Он вынул бутылку из держателя на краю кровати и аккуратно вставил изогнутую трубку в уголок рта Харди.
Если Харди и Мортен поссорятся, кто будет делать все это в течение дня?
— Ты говоришь, фантомные боли. А где именно?
— Мне кажется, в коленях. Точно невозможно сказать. Но болит так, словно кто-то стучит по мне стальной щеткой.
— Ты хочешь укол обезболивающего?
Харди кивнул. Мортен сделает ему инъекцию.
— А что с чувствительностью в пальце и плече? Ты все еще можешь пошевелить кистью?
Уголки рта у Харди опустились. Это был красноречивый ответ.
— Насчет фантома. Ты, случайно, не сотрудничал с полицией Карлсхамна по какому-нибудь делу?
— Что? Какое отношение это имеет к фантомным болям?
— Никакого. Просто ассоциация. Мне нужен полицейский художник, чтобы составить фантомный портрет убийцы, то есть фоторобот. У меня в Блекинге есть свидетель, который может его описать.
— И?
— Да, мне нужен художник, здесь и сейчас, а идиотские шведские полицаи так же торопятся закрыть свои местные полицейские участки, как и мы. Как я уже сказал, сегодня в семь утра я стоял перед огромным желтым зданием на улице Эрика Дальсберга в Карлсхамне и глазел на табличку: «Закрыто по субботам и воскресеньям. Открыто с 9:00 до 15:00 по будням», вот так.
В субботу закрыто!
— Ага. И что я могу с этим поделать?
— Ты можешь попросить своего товарища из Карлсхамна оказать отделу «Q» из Копенгагена услугу?
— А кто, черт возьми, сказал, что он еще работает в Карлсхамне? Прошло по меньшей мере шесть лет.
— Тогда он наверняка уже в другом месте. Я могу поискать его, только скажи, как его зовут. Возможно, он до сих пор шведский полицай; он ведь настоящий зубрилка, правда? А ты всего-навсего попросишь его снять трубку и позвонить эксперту по составлению фотороботов. Едва ли может быть что-либо проще. Разве ты сам не сделал бы этого для нашего шведского коллеги, если бы тот вдруг попросил?
Потяжелевшие веки Харди не предвещали ничего хорошего.
— Работа в выходные обойдется слишком дорого, — произнес он. — Если вообще рядом с твоим свидетелем найдется хоть один специалист, который пожелает этим заняться.
Он все никак не мог понять, почему так случилось, почему он ощущал себя настолько выключенным из окружающего мира. Если бухгалтер с объемом талии в 154 сантиметра или субтильный компьютерный нерд [16] способны устроить свою личную жизнь, почему, черт возьми, он никак не мог с этим справиться?
