Оглавление

Лучшая месть человеку — это доказать, что ты можешь обойтись без него.

Валентин Пикуль

Плейлист

1. polnalyubvi ― «Спящая красавица»

2. Вячеслав Ковалёв ― «Поле битвы»

3. Вайолет ― «Он — дракон»

4. Владимир Высоцкий ― «Баллада о времени»

5. Мельница ― «Баллада о борьбе»

6. Хелависа ― «Поверь»

7. Plamenev ― «Перед Казнью»

8. Anne Dudley ― «Medhel an Gwyns»

9. Green Apelsin ― «Я тебя найду»

10. Plamenev, Михаил Яковец ― «Разговор»

11. Liliana Bush, Daria Scherbak, Ensemble Vanya ― «Дорога»

12. Vitamin String Quartet ― «Aerials»

13. RADIO TAPOK ― «Монстр»

14. Канцлер Ги ― «Folker’s Song»

15. London Festival Chorus ― «Hativkah»

Пролог

Легенды лгут. Всегда. Твой дед передал твоему отцу историю своего отца. И вот ты рассказываешь уже своему сыну о том, как предок достал звезду с неба и пленил дракона. Так и со всеми прочими легендами ― сколь они прекрасны, столь и лживы. Истину поведают лишь свидетели, а свидетели, как водится, давно в сырой земле спят. Вот и эта история, начало которой было положено много веков тому назад, лгала и увиливала, покуда сам участник не стал её творцом.

Милуга подёрнулась корочкой льда. Её пологий склон покрыли сугробы. Алтарь же на удивление стоял чистым, и ни одна снежинка не рискнула приземлиться на его серую каменную крышку. Со стороны виднеющегося на горизонте леса ехала телега, запряжённая двумя смирными лошадками. За спиной возницы возвышался груз, укрытый грубой тканью. Сам возница был явно не так хорошо подготовлен к путешествию, поскольку чёрная бархатная вышивка на дублете поистрепалась, а плащ, хоть и отороченный мехом, имел тонкую пурпурную подкладку. Сразу видно ― не так прост этот лорд.

Наконец он остановился у самого Алтаря. Спрыгнул с козел и обошёл камень, придирчиво осмотрев его со всех сторон. Выражение его лица менялось от страха до животного предвкушения. А затем одним резким движением он сдёрнул ткань с возка. Там уложенные друг на друга, лежали человеческие тела. Их было ровно одиннадцать. Мужчины, женщины и маленькая девочка. Их можно было бы принять за мёртвых, но нет ― они всего лишь, одурманенные зельем, спали.

Лорд принялся перетаскивать тела, раскладывая их вокруг Алтаря. Ему явно не доставляло это удовольствие, и несколько раз он останавливался, тяжело дыша. Последняя девочка лет десяти, осталась в телеге и уже пришла в себя, но не могла двинуться с места. Не столько из-за пут, сколько из-за страха. Она же и стала свидетельницей последующих событий.

Лорд, что увёз её из родного дома, встал перед Алтарём и заговорил. Язык был девочке незнаком. Он поднял руки и резко замолчал. А затем достал из складок своей одежды длинный нож, подошёл к лежащему на земле человеку и наклонился к нему. Пленник что-то замычал и стал извиваться в своих путах. Стоны прекратились так же резко, как и начались. Лорд вновь что-то сказал и перешёл к следующему. И так от одного к другому, перебивая стоны короткими фразами на незнакомом языке. Девочке хотелось закрыть уши и не слышать творящегося здесь ужаса. Словно все эти люди для лорда были скотом, приведённым на убой.

Когда всё было закончено, он вернулся к Алтарю, отбросил кинжал и потёр лицо обеими руками. На коже остались багровые полосы, придав ему первобытный полузвериный вид. Он вновь воздел руки к небу и прокричал незнакомые слова. И наступила совершенная тишина: ни ветерка, ни крика птиц не было слышно. Девочка затаила дыхание, не найдя в себе сил даже зажмуриться.

Тишину нарушил скрежет. Грохот этот наполнил всё, вселил ужас. Треск, скрип и оглушительный грохот разнёсся по округе Зажмурившись, девочка прижалась лбом к доскам телеги.

― Я, Альгар, сын лорда Граанта, освобождаю тебя, о древний Бог!

― Освобождаешь?

― Ты теперь свободен! Но в обмен исполни моё желание.

― Желание?

― Я хочу… чтобы отец умер, а соседи сдались на мою милость! Хочу три сундука золотом, два… нет пять с каменьями.

― Милость?

― Да, чтобы подчинялись мне, как королю.

― Как королю?

― Нет!.. Я хочу быть королём! Я желаю быть властителем этих земель. От самого Зимнего предела до Морского берега. А если тебе недостаточно жертвы, то вот невинная девица! Тебе же приводят девиц? — Лорд подошёл к телеге и, схватив девочку за шиворот, приволок к Алтарю. Её ноги едва касались земли. — Это справедливая плата за твоё освобождение!

…свобода!

Вновь по округе раздался лязг и грохот, а следом ни с чем не сравнимый крик боли. Рука, сжимающая ворот, разжалась, и девочка ничком упала на землю. Она, скуля, отползла в сторону, сжалась на влажном снеге.

Стихло, только ветер подвывал. А затем послышались шаги и хруст снега. Девочка принялась ползти, пыхтела и стонала, помогала себе спутанными ногами и руками. Перед самыми её глазами появились сапоги, а на девственно белый снег упали капли крови. Она подняла глаза и увидела человека. Его шея была рассечена, из неё которой хлестала кровь. Он коснулся горла, и рана сама собой затянулась. Человек смотрел растерянно. Огляделся и вновь взглянул на девочку. Глаза его горели алым.

― Помолчите, ― хрипло проговорил он неизвестно кому.

Прочистил горло, поднёс свои руки к глазам и несколько раз сжал и разжал пальцы. После чего вновь обратил свой взор на девочку.

― Ты не из этих… не та. Не моя, ― Говорил он медленно, неуверенно проговаривая каждое слово. ― Кто… ты?

― А… Аника.

― Аника, ― повторил человек.

― Не убивайте меня. Я никому ничегошеньки не скажу!

― Зачем мне тебя убивать? ― человек растерянно осмотрел свою одежду, словно видел её впервые.

― Вы меня купили.

― Я не… но… Понятно.

Он отошёл. Связанная, Аника не могла видеть, что делает этот человек. Она слышала его шаги, странный, тихий шёпот, словно он с кем-то ругался. Через несколько минут он вернулся и перевернул Анику на спину. Та, увидев в его руках нож, вскрикнула и принялась извиваться и крутится.

― Не шевелись, ― приказал он.

Её тело обмякло, словно разом лишилось сил. Человек занёс кинжал и несколькими движениями разрезал путы.

― Шевелись, ― вновь приказал он и Аника почувствовала, что вновь может двигаться.

Человек сел прямо на землю и внимательно её разглядывал, не делая больше ничего.

Аника вскочила и бросилась прочь, но отбежав остановилась и обернулась. Человек всё так же продолжал сидеть на земле и смотреть вдаль. Алтарь в стороне выглядел уже иначе ― его каменная крышка была сдвинута в сторону. Вокруг весь снег покрывали следы грязи и крови. На тела она взглянула мельком, тут же отвернувшись.

― Аника, ― позвал её незнакомец. ― Зачем? ― спросил он.

― Зачем? Я не понимаю.

― Зачем он это сделал? Нет, я знаю.

Человек тяжело вздохнул, сгрёб ладонью снег и принялся чистить заляпанные руки.

― Они говорят, что я чумазый. Говорят мне надо умыться. Зачем?

― Вы в крови.

― А… Да, люди испугаются.

― Нужна тёплая вода, ― предложила Аника.

― Тёплая. Ага… А это какая? ― он раскрыл ладони, блестящие от расстаянного снега.

― Это снег. Он холодный.

― А как получить тёплую?

― Разжечь костёр.

Среди вещей в телеге нашёлся кремень и кресало и немного еды. Спустились сумерки. Аника жалась к огню, стараясь согреться. Человек кажется даже не замечал холода. Он умылся, всё так же продолжая бормотать. Девочка подогрела на огне хлеб с мясом и осторожно положила их рядом с человеком. Тот взял ломоть хлеба, придирчиво осмотрел его и осторожно откусил.

― Это еда. Её нужно есть, ― уверенно сказал он.

Аника прыснула со смеху.

― А что с ней ещё можно делать?

― Не знаю. Я пока ничего не знаю.

― Почему?

― Не знаю, ― повторил человек.

Какое-то время они сидели молча. Аника уже не так боялась этого человека, даже его красный, немного светящихся глаз. Он не был похож на того, кто забрал её из дома. Даже лицо изменилось. Вроде те же черты: высокие скулы, широкие крылья носа, длинные чёрные волосы, всё ещё измазанные кровью и грязью. Но раньше он смотрел на всех равнодушно, холодно, а теперь скорее растерянно и любопытно.

― Кто такой Альгар?

― Вы сказали, что вас так зовут.

― Да? А кто такой лорд Граанта?

― Ваш отец, наверное. Его земли там, ― Аника махнула рукой в сторону леса. ― Папа ему налог платит.

― У меня нет отца, ― уверенно сказал человек. ― Постойте, не кричите.

― Я не кричу, ― заметила девочка.

― Не ты. Они, ― человек коснулся виска. ― Они всё пытаются мне объяснить, учат. Очень шумно. Как ты здесь оказалась?

― Папка продал меня вам за мешок овса и гнедую кобылку. Вы не помните?

― Нет. А это много?

― Много. Кобылка хорошая была.

Человек опять замолчал. Внезапно он протянул руку и коснулся огня, но пламя не обожгло его. Аника открыла рот, наблюдая за ним.

― Хочешь домой? ― внезапно спросил он.

― Не, ― помотала она головой. ― Папка меня ещё кому продаст.

― Они говорят, что продавать детей плохо. Значит ты ребёнок?

Девочка вновь рассмеялась.

― Взрослые говорят, что ребёнок.

― А я тогда кто?

― Взрослый.

Человек нахмурился, словно ему не нравилось когда его так называют.

― Я не хочу продавать детей. Да постойте, не голосите. Я понял.

Он поднялся, дошёл до телеги и вытащил оттуда какой-то мешок и скрученное одеяло.

― Они говорят, что тебе будет холодно ночью. Ложись у огня. Мне нужно подумать. Поэтому ты будешь спать.

Кусочек хлеба выпал из рук Аники и она сонно поморгала, а затем очень быстро уснула.

Утро порадовало землю ярким солнцем. В стороне, ближе к реке, за ночь появилось десять холмиков. Аника огляделась. Человек сидел на краю каменного Алтаря и смотрел в его глубину. Она выползла из-под одеяла и обнаружила, что этот странный человек завернул её ещё и в свой плащ. Она осторожно погладила мех и подивилась, что такой знатный лорд не мог себе позволить что-то получше, чем кошачью шкурку. Когда девочка подошла ближе, ёжась и кутаясь в дарёный плащ, человек даже не поднял голову. Аника осторожно вытянулась вперёд. Оказалось, что под крышкой был колодец. В его темноту и вглядывался человек.

― Теперь я кое-что понял, но пока не всё, ― внезапно сказал он.― Я тебя не покупал. Это сделал он, Альгар, ― человек указал на себя. ― Я наказал его. Воздал по заслугам.

― Вы… не он?

― Я там, ― он указал на чёрный провал. ― И не там. Сложно. Ты не бойся.

Когда он поднял глаза, то они уже были обычного чёрного цвета.

― Я не боюсь. Наверное.

― Это хорошо. Они, женщины, что приходили ко мне, рассказывали очень интересные истории про разные места. Я хочу их посмотреть. Ты не хочешь возвращаться домой. Я тоже не хочу домой. Мы можем поехать туда вместе.

Аника задумчиво взглянула в колодец.

― Так значит вы Бог? Тот самый, из легенд?

― Я Альгар, сын лорда Граанта. Они сказали так будет безопасно называться. Поедешь со мной?

Девочка немного подумала, да и согласилась. Альгар поднялся с Алтаря.

― Отойди, ― попросил он и, дождавшись когда Аника отойдёт на несколько шагов назад, достал из-за пояса кинжал, полоснул по ладони, проговорил незнакомые слова и окропил кровью каменную крышку. Та с лёгким шорохом встала на место.

― Вот так-то лучше. Пусть и дальше спит.

Они сели в телегу, и Альгар взялся за поводья. Он несколько минут словно вслушивался в себя, а затем обратился к девочке:

― Ты умеешь этим пользоваться?

― А чего тут уметь?

Сама она не очень хорошо правила лошадками, но с горем пополам смогла вывезти их на дорогу и они отправились вдоль Милуги к ближайшему мосту. Альгар расспрашивал её обо всём подряд: зачем мост, зачем лошадкам овёс, что такое город… Иной раз он сам тут же находил ответ, другой внимательно слушал свою спутницу.

Переехав мост, повозка двинулась дальше. На юг.

Глава 1. Наказание за преступление

Осень 1 523 г.

Они висели рядком и слегка покачивались. Так аккуратно и по порядку, словно палач специально выстроил их по росту и подогнал верёвку. А может, так оно и было на самом деле. Вон, стоит, опираясь на древко топора и опустив голову. И красный, забрызганный багряным дублет ему в самый раз. Как и погрязшее в крови правосудие.

― … Закон свершился во благо герцогства и по желанию его сиятельства, герцога Баккереля.

Все четверо…

Утром дождь превратился в водяную взвесь и ледяной коркой укрыл плечи и головы людей, пришедших посмотреть на происходящее. Первые места выменивали за кусок хлеба, соль или то, что удалось найти. Остальным же ничего не оставалось, как толпиться по краям площади, вытягивая головы в попытках разглядеть повешенных лордов. Эрии повезло забраться на козырёк одной из лавок и затеряться среди уличных ребятишек. Благо дни скитаний преобразили её, и в рваной одежде никто не узнает старшую дочь лорда Кальдерона.

Ей бы заплакать, закричать, вцепиться в лицо герцога Баккереля, который появился уже после совершения казни. Стоит, бледный, с недвижимый, а в глазах его читались лишь холод и безразличие. Эти глаза Эри́я не видела, но представляла их именно так. Да и самого герцога она узнала не сразу. Какой же знатный лорд позволит себе одеть дублет без единой золотой ниточки? Не было у него и белого накрахмаленного воротника, а за спиной не толпились слуги в цветах дома. Только по герцогской цепи и тонкому обручу на голове она его и распознала.

Убийца.

Отец предатель, что уж здесь говорить. Мать не раз упрекала его за верность клятве мятежнику, а когда отец возглавил отряд… Справедливо, если посмотреть со стороны.

Но мама? Сестра и брат? В чём они виноваты?

Эрия отвернулась, понимая, что теперь никому уже не помочь ― самой бы ноги унести. Поблуждав по промёрзшим улочкам Ларека, она забилась в какую-то конуру, где, наконец, дала волю слезам. Её била крупная дрожь и непонятно: от холода, голода или от всего пережитого. Так и уснула, сжавшись в своей берлоге и желая никогда не проснуться.

На второй день из норы её выгнал голод. Как ни крути, а она всё ещё живой человек и нуждается в такой простой вещи, как еда. А раньше принимала как должное: три смены блюд, мясо и обязательно печенье с клубничным вареньем. Сенни любил варенье. Пробирался на кухню и таскал, пока кухарка отворачивалась и не замечала его. А может, всё прекрасно видела, только не могла отказать такому красивому мальчику.

Подступивший к горлу ком заставил Эри остановиться и прижаться к мокрой после дождя стене. Сенни и Марсали. Маленькая, красивая, как фарфоровая куколка Марсали. Её прочили в жёны младшему сыну лорда Эндерса. Родители почти договорились об этом браке, но всё пошло не так. Всё рухнуло.

Стоит пойти к кому-то из знакомых. Попросить помощи. К тому же лорду Эндерсу. Он хорошо относился к Эрии, часто бывал у них в доме, а порой засиживался до самой темноты, что-то обсуждая с отцом в кабинете.

Эрия рассмеялась от таких мыслей. Её сдадут первому же патрулю за вознаграждение, за благосклонность нового герцога или просто ради куска хлеба. Лорд Эндерс был в числе первых, кто поднял своё знамя против мятежников и присоединился к новому герцогу Баккерелю, рукоположеного самим королём Холмистого края Луизом Хитрым.

Эрия смогла стащить подгоревшую краюху хлеба и, спрятавшись под мостом, жадно вцепилась в неё зубами. Мякиш была горькой, вязкой, с меловым привкусом. Несомненно, пекарь подмешивал в тесто мел. Или толчёную кору. Нельзя было его винить за это: ещё не остыли пожарища усмирённого восстания, не забыт голод, постигший жителей во время осады, а Ларек уже наводнили беженцы. Город изменился — стал грязным, неприветливым, голодным. От речушки воняло падалью.

Взгляд натолкнулся на груду тряпья на другом берегу. Приглядевшись, Эрия узнала в этой куче несчастного, который, похоже, стал жертвой грабителей или голода. Она откусила кусочек, продолжая смотреть на тело. На худую грязную руку, со следами разложения, на видневшуюся под тряпкой голову, на босую пятку в разводах грязи. Скоро грянут морозы, и снег похоронит под собой мертвеца. По весне река распухнет и тело вынесет за город в предместье, где какой-нибудь неравнодушный выловит его и похоронит. Или нет, и вода вымоет всю плоть, оставив лишь тонкие белые кости.

Что станется с телами её родных? Возможно, их также сбросят в канаву, и они будут вынуждены месяцами разлагаться без должного обряда. Или их просто скормят свиньям? Рассказывали, что как-то старого фермера взял удар прямо у загона с поросятами. Он упал за ограду и умер, а свиньи обглодали его почти до костей. Они всеядны. Может так случиться, что те свиньи, которые съедят Сети и Марсали попадут на стол герцогу Баккерелю и он подавится косточкой.

Эрия вновь расплакалась, уткнувшись носом в собственные колени.

***

Альгар не успел. Спешил, загнал коня, но обратно не поворотить совершённого. Увиденное привело его в ярость. Он был готов лично и прилюдно отсечь голову Тервуд. Стереть с этого великородного лица довольную ухмылку. Выдержки хватило только на то, чтобы процедить сквозь плотно сжатые зубы:

― В зале совета.

Тервуд так и не понял, чем был недоволен герцог. Он пожал плечами и скрутил свиток, с которого зачитывал свою пламенную речь. Альгару подвели свежего коня, и он направился в сторону замка. Рядом пристроился Оскольд.

― Кажется комендант перегнул палку.

― Не переживай, я разогну её обратно.

Оскольд с опаской взглянул на брата.

― Тервуд из знатной фамилии. Родич короля. К тому же, извини за напоминание, ты сам назначил его комендантом. Позволь тебя предупредить ― не делай глупостей.

Альгар зло рыкнул.

― Глупость совершил он. И пожалеет об этом.

― Ну не такой же Тервуд дурак…

Голос под конец совсем стих. Оскольд видел друга и в хорошие дни, и в гневе, но теперь тот был в бешенстве. И это пугало.

Альгар надеялся принести мир. Он считал, что после того как мятежники сложили оружия и присягнули на верность новому герцогу и своему королю всё закончится.

Надежда. Вот самый большой враг его стремлений.

***

Трапезный зал в замке герцога Баккереля, который в это сложное время отвели для собраний городского совета, носил на себе следы былой роскоши. В период осады почти всю мебель спалили вместо дров, за золото и серебро новая власть выменивала зерно, а стяги нового рода пока не заняли положенные места. Хотя Королевские Герольды уже должны были подготовить как герб, так и внести запись в Родовую книгу.

Король Луиз недолго думал, как передать провинцию. Кайя был лишён своего титула герцога и вычеркнут из Родовой книги, а Альгар, наоборот, был введён в род особым указом и тут же принёс присягу королю Холмистого края. В следствии такого решения возникла некоторая путаница, поскольку каждый называл своего представителя герцогом.

Лорды лениво заползали на свои места и только тогда замечали герцога. Казалось, их сиятельство нездоровы ― у него было бледное, почти серое лицо. Ещё больше лордов пугали красные глаза с кровавыми ниточками от разорванных капилляров. Небольшой рыжеватый камень в обруче мерцал, словно предупреждая об опасности. А чёрный дублет с таким же чёрным жёстким воротником делали герцога похожим на самого настоящего демона. Тонкие губы плотно сжались. Господа советники неуверенно заёрзали, обеспокоенные затянувшимся молчанием. Только лорд Эндерс расслабленно откинулся на спинку и ожидал развязки.

Тервуд, окрылённый своим успехом, влетел в зал и с порога провозгласил:

― Ваше сиятельство — правосудие свершилось! Последние предатели наказаны, и я, как непосредственный участник событий, предлагаю по этому поводу устроить великий пир!

Оскольд, сидящий по правую руку от герцога, кашлянул и тихо сказал:

― Я забираю свои слова обратно: он полный идиот. Ату его, Альг.

Альгар бросил гневный взгляд на брата, но через мгновение усмехнулся. До сего момента его намерением было сразу снести голову идиоту, но теперь… Теперь он отыграется.

― Лорд Тервуд, о каких предателях вы говорите? — Голос герцога был спокоен, словно спрашивал о погоде.

Комендант, не видящий опасности, радостно затряс руками:

― Ваша светлость, как же. Лорд Эрл Кальдерон публично признался, что возглавил восстание против вас и короля вместе с Кайя!

Взгляд Альгара заледенел, и ближайшие к нему советники попытались отодвинуться.

― Я согласен и, более того, сам подписал его приговор, но уточните, пожалуйста, каковы были преступления леди Элизабет, девицы Марсали пятнадцати лет и юного Сетирона четырёх лет? Прошу вас, подробно рассказать нам о суде и тех доказательствах, что там были представлены. И отчего я в этом суде не участвовал.

По всей видимости, Тервуд всё же понял, что герцог им недоволен. Он спал с лица, нервно хватаясь за свой белый накрахмаленный ворот.

― Ваша светлость…

― Ваше сиятельство!

― Ваше сиятельство, вся семья Кальдерон призналась в преступлениях против герцога и короны. Их повесили по закону военного времени! Если бы мы этого не сделали, то народ… народ бы возмутился!

Альгар улыбнулся, а присутствующие затаили дыхание. В этой кромешной тишине в зал проскользнул неприметный мужчина, которого в замке звали просто Кеке, без титула. Смуглый, черноволосый, с раскосыми глазами и высокими скулами, этот человек на вид лет тридцати держал в своих руках все документы герцогства. В его манере изъясняться и говорить чувствовалась нисская школа. Некоторые лорды проявляли недолжное пренебрежение к Кеке, но иные старались считаться с его мнением. Человек, получивший образование в стенах Нисского университета, мог быть опасен для тех, кто хотел обмануть герцога.

Кеке осмотрелся, одёрнул короткий дублет и, подбежав к столу, положил перед герцогом папку. Раскрыл её на закладке и пальцем указал на нужное место, а потом сел в углу, чинно сложив худые руки на коленях. Альгар лишь мимолётно взглянул на листы.

― Хорошо, лорд Тервуд. Предлагаю обстоятельно рассмотреть дело. Итак, какие преступления послужили причиной вынесению смертного приговора леди Элизабет Кальдерон?

Оскольд пододвинул к себе папку и углубился в чтение.

― Она… Она жена преступника!

Герцог откинулся на спинку кресла и кивнул, словно соглашаясь:

― Допустим. Если быть женой преступление, то тогда мы давно бы уже погрязли в грехе или вымерли, — лорды неуверенно засмеялись. — Согласно особому указу нашего короля наказание для родственников мятежников должно быть соразмерно их вине.

— Она… она участвовала! Свидетели говорят, что она была рядом с мужем!

— Было бы странно, если бы женщина вдруг позволила себе пойти против брачной клятвы, — Альгар поднял руку, не давая Тервуду ответить. — Далее: какие преступления послужили причиной вынесению смертного приговора девице Марсали Кальдерон?

― Она… она находилась в тесной связи с заговорщиками. Она… могла… Она передавала письма!

― К сожалению, я не нашёл подтверждения вашим словам в отчёте и в допросных листах. Ну, ничего страшного, бывает. Забыли, наверное, дописать.

Комендант яростно закивал и неуверенно улыбнулся. Оскольд наклонился вперёд и прошептал:

― А можно я его? А? Ведь каков подлец! Ладно жена, но мальчишку и того не пожалел.

Герцог величественно отмахнулся от него.

― Продолжим. Какие преступления послужили причиной вынесению смертного приговора Сетирону Кальдерон, четырёх лет от роду, страдающему хилостью конечностей? Навряд ли младенец писал письма — не был обучен грамоте, а как мне известно, он и вовсе не говорил, ― голос герцога перестал быть мягким. ― Как вы, многоуважаемый комендант, объясните, за какие такие преступления на эшафот взошёл четырёхлетний ребёнок? Если я не ошибаюсь, то указом короля от одна тысяча пятьсот девятого года со дня Пришествия, дети до семи лет не несут ответственности за свои действия и они не могут быть приговорены к смертной казни. Наказание получают родители или опекуны, а если таких не имеется, то ребёнок помещается в королевский приют до достижения совершеннолетия и более не несёт ответственности по обвинению. Но, ― Альгар выдержал долгую подобающую интриге паузу, ― вы могли об этом не знать. Бывает.

Тервуд медленно выдохнул. Да и все окружающие тоже заметно расслабились. В самом деле, не будет же герцог убивать лорда Тервуда, пятиюродного брата короля на глазах благородной толпы. Только лорд Эндерс подозрительно прищурился, разглядывая то Тервуда, то Альгара. Герцог тем временем продолжил:

― Я изучил перепись имущества лорда Кальдерона, которое было сделано несколько дней назад. Как я понимаю, оно отходит старшей дочери Эрии Кальдерон.

Кеке дёрнулся, кажется, желая что-то сказать, но захлопнул рот и продолжил наблюдать.

― Она женщина! И, Ваша светлость, девушка сбежала! Она тоже участница заговора! Она… Она была невестой Фегги Бортрен!

― Если быть невестой также теперь является преступлением, тогда мы все должны дружно встать и перебить добрую половину жителей Ларека! Вы, милорд, заврались! Хватит! ― Альгар подкрепил свои слова, встав и громко стукнув ладонями по столу. Советники вжались в спинки стульев. ― Я знаю, что уже неделю вы обустраивайтесь в доме покойного лорда Кальдерона. Вы были замечены в скупке драгоценностей, а также заказали рамы красного дерева и конфисковали сколько-то там локтей пурпурного шёлка! Я мог бы быть снисходителен к глупцу или идиоту, но не вору. В тот момент, когда зима ещё не пришла, когда по всему герцогству разорены дворы, а люди умирают от голода на улицах Ларека, вы набиваете себе карманы. Мы продаём столовое серебро, фамильные картины, одежду и мебель, чтобы наполнить амбары Пасгантским зерном. Если сейчас мы не сможем поддержать герцогство до лета, то осенью пожнём лишь могилы. Вы пренебрегли не только моими приказами, но и приказами короля. Вы не просто глупец, вы жалкое лицемерное существо…

― Я член королевской семьи! — голос Тервуда сделался совсем тоненьким и испуганным. ― Вы не имеете права так ко мне обращаться!

Альгар вышел из-за стола и медленно направился в сторону коменданта.

― Вы обвиняетесь в превышении должностных полномочий, приведшие к смерти трёх человек, в том числе детей. Без доказательств, без суда и в обход моего приказа. Мотив ― вопиющее жажда наживы и денег. Все доказательства и допросные листы будут направлены лично Его Величеству королю Луизу за моею печатью.

Герцог остановился в шаге от Тервуда. Тот, по всей видимости, считая, что изобличение закончилось, отступил, но был остановлен Альгаром.

― Стоять! Я ещё не закончен! Как герцог этих земель, рукоположённый королём Луизом, за совершенные преступления, я приговариваю маркиза Тервуда лорда Нестера Лаверан, члена Тайного совета, кавалера ордена Ласточки и так далее и так далее, к смерти. Приговор будет приведён во исполнение немедленно.

Меч птицей вылетел из ножен, мелькнул, словно молния. Глаза Тервуда были широко раскрыты, когда его голова с лёгким стуком ударилась об пол, а тело повалилось набок. Альгар вытер меч о свой плащ и одним движением бросил его в ножны.

― Лорд Эндерс, с этого момента вы комендант Ларека. Принимайте дела.

Лорд поднялся и поклонился. Остальные замерли на своих местах и, казалось, вовсе не дышали. Из зала герцог вышел в полной тишине.

Оскольд нагнал его уже в галереи второго этажа.

― Ну ты… Признаюсь, я такого не ожидал. Уверен, что король одобрит твоё решение? — Альгар промолчал. ― Ага. Не уверен. Как бы потом беды ни было. Кеке, конечно, умничка и все доказательства подготовил в лучшем виде, но… брат короля, пусть и седьмая вода на киселе… Альг, ты меня хоть слышишь?

Альгар отмахнулся от него и свернул к дверям в свои покои. Уже в комнате он вытащил меч и занялся его чисткой. Это было хорошее оружие: старый и верный клинок, лезвие которого доставали только в исключительных случаях. Не надо было его марать. Нехорошо.

Оскольд налил себе вина и вальяжно развалился на стуле.

― Я отдал распоряжение от твоего имени, чтобы этих несчастных сняли и похоронили. Думаю, что после сегодняшнего представления никто и не пикнет.

― Я тебе не шут, чтобы представление устраивать.

― Скоморох здесь я, ― Оскольд отпил вина и печально взглянул на друга. ― Не ожидал от тебя такой жестокости.

Альгар со свистом бросил меч в ножны.

― Я не жестокий, Оси. Жестокие они. Из-за жадности повесить женщину с детьми! Ведь это ничтожество полностью осознавал, что делает. Нет, Оси, это не жестокость — это справедливость. Позови Кеке ― нужно найти эту девчонку.

― Решил посвататься? ― хихикнул Оскольд.

― Нет, тебя женить. Хватит, нашутились. Нам надо найти её первее других. Всё-таки не крестьянка ― её фамилия всё ещё имеет силу. Кальдероны в родстве с королевским родом. Давай, займись делом.

Оскольд отсалютовал кубком и ринулся на подвиги, то бишь искать Кеке. Оставшись в одиночестве, Альгар со стоном упал на кровать и закрыл лицо руками.

Чудовищная случайность. Он не виноват, что великовозрастные лордики заигрались. Перепутали жизнь и смерть. А он надеется, что все забудут и про казнь на площади, и про казнь в зале совета.

Герцог… Знали бы эти благородные господа, кто ими командует. Вот бы их рожи вытянулись… от ужаса.

Когда пришёл Кеке, Альгар продиктовал ему письмо. Приложил все листы и запечатал перстнем. Этот конверт ещё до вечера отправится к королю с доверенным гонцом.

И поди всё обойдётся. В такие минуты ему не хватало Аники ― её советов и поддержки. Ничего, скоро Бейтрин, они как в былые года смогут сесть рядом и говорить часами.

***

О том, что в замок нужна служанка, притом обученная грамоте, Эрия узнала на рынке, а следом на доске объявлений нашла приколоченную бумажку.

«В замок требуется служанка женского полe для уборки комнат. Опрятная, без вшей. Не замужем. Без детей. Без долговых обязательств».

И правда, кто такие объявления вешает, если слуги, тем более «женского полу» все сплошь вместо имени крестик ставят в бумагах? Эрия сорвала бумажку и спрятала её за пазуху. На слуг никто не обращает внимания, и она сможет слиться с другими и тогда… Тогда она отомстит.

Украденное платье Эрия постирала в ручье за городом и кое-как высушила на костре. В нём недоставало несколько шнурков, а сама ткань знавала лучшие времена, протеревшись на локтях. Благо прорехи и пятна можно было прикрыть плащом. Хотя и он сгодился бы скорее на тряпки. Волосы тщательно расчесала украденной расчёской. Несколько минут смотрела на своё смутное отражение в воде, а после одним движением отсекла примерно половину. Простолюдинки не отращивают длинных кос. Волосы рассыпались по плечам и теперь едва доставали до пояса. Эрия с трудом оттёрла грязь с рук и лица, но не слишком старательно. Вряд ли господа ожидают увидеть ухоженную женщину, пришедшую из пригорода в такое-то время.

Эрию мало волновало, что раньше она особо не утруждала себя работой. Хотя в прежние времена и участвовала как в покраске тканей, мыловарении, так и в ежегодной чистке серебра, которую леди Кальдерон проводила собственноручно вместе с дочерьми, не допуская к сервизу никого из слуг.

Замок изменился. Пропали стяги с деревом и стрелой, по стенам ходил караул, а у закрытых ворот дежурила стража. Старший из воинов выслушал девушку и пропустил внутрь, наказав идти через скотный двор к входу для слуг. На стук дверь открыла полная женщина в припылённом мукой фартуке и льняном чепце.

― Тебе чего, ― грубо спросила она, разглядывая Эрию с ног до головы.

― Я по объявлению, ― девушка протянула ей бумажку.

Та лишь мельком взглянула на неё, видимо, сама она читать не умела.

― Ну, проходи.

Закрыв дверь, кухарка повела Эрию вглубь тёмного коридора, в конце которого виднелась светлая комната со столом.

― Жди здесь, ― приказала повариха и ушла.

Эри послушно встала у стены. В коридоре стоял потрясающий запах горячей еды и свежеиспечённого хлеба. В глазах бегали мушки. Последний раз она ела дня три назад, а до того уже и не помнила когда.

Через несколько минут из комнаты в конце коридора к ней вышел невысокий, полноватый мужчина. Из-под короткой, потрёпанной на краях мантии, выглядывал холщовый дублет, из которого топорщился небольшой льняной накрахмаленный воротник. Сразу видно, герцог не обременяет себя заботой о слугах, раз их одежда в таком плачевном состоянии. Мужчина внимательно оглядел Эрию, подкрутил тоненькие усики и устало представился:

― Меня зовут мистер Фрим, управляющий этого дома. Слушаю вас.

Эрия неуверенно поклонилась, подражая нерадивым простушкам.

― Я Марта Оум, из Брута. Пришла по объявлению.

Она протянула бумажку. Управляющий взял её и придирчиво осмотрел.

― Грамотная?

― Умею читать, писать и считать.

Фрим вытащил из кармана сложенный лист, развернул его и протянул Эрии.

― Читай.

Девушка забрала листок и принялась читать по слогам, стараясь казаться малограмотной, но не настолько, чтобы быть недостойной должности.

― На рынке надобно приобрести пять десятков яиц. Яйца должны быть чистые, без помёта. Хозяйку выбирать придирчиво, особо внимание обращать на чистые руки.

― Хватит, ― остановил её управляющий. ― Сколько тебе лет?

― Двадцать.

Приписала себе пару лишних лет, в этом же нет ничего такого?

― Есть ли родственники в городе? Жених?

― Никого. Я сирота. Все погибли на войне. Я приехала вчера и не ела уже несколько дней. Мне очень нужно это место.

Управляющий забрал листок, аккуратно сложил его и пубрал обратно в карман.

― Его сиятельству требуется служанка. Нужно убирать комнату, относить одежду прачкам, чистую раскладывать, приносить еду и прислуживать за столом, если он ест в своих покоях. Тридцать медяков в месяц. Можно обменять на одежду или ткань. Воскресенье выходной. Нельзя водить мужчин, иметь связь со слугами: попадёшься, тут же окажешься на улице. Вино можно пить только в свой выходной день, но не более кружки. Замечу за пьянством, тут же окажешься на улице. Есть будешь со всеми слугами. Завтрак до того, как господа встанут, обед после господского обеда, а ужин до господского ужина. Всё понятно?

Эрия отчаянно закивала.

― Благодарю, господин.

Управляющий поморщился.

― Не обращайся ко мне так, и ни к кому в этом доме. Ко мне следует обращаться мистер Фрим, а к герцогу — его сиятельство. К остальным — милорд или миледи.

― Благодарю, мистер Фрим.

Управляющий удовлетворённо кивнул.

― Хорошо. Фиона!

Из-за угла выглянула девушка, чьи светлые кудряшки торчали из-под льняного чепца. Она подошла, на ходу заправляя выбившиеся волосы.

― Это новая служанка, Марта. Проводи её в комнату… В твоей была свободная кровать. Найди подходящую одежду и отведи в баню, а после пусть Мод её хорошенько накормит. А ты, Марта, приступишь к работе завтра с утра.

Фиона проводила девушку в крохотную комнатушку и показала на узкую кровать.

― Твоё место. В шкафу твои полки верхние… А где твои вещи?

Эрия положила кулёк с обносками на кровать и пожала плечами.

― У меня больше ничего нет.

Фиона расстроенно всплеснула руками.

― Совсем-совсем? А ты откуда?

― Из Брута.

― Ой, ― служанка жалостливо заломила тонкие светлые бровки. ― Какой ужас. Хорошо, что тебе удалось спастись. Я сейчас всё сделаю! ― И она настежь раскрыла створки шкафа.

Фиона подобрала ей одно из одинаковых серых платьев, простой накрахмаленный воротничок, льняной небелёный чепчик, передник, а также чистое исподнее, две пары чулок, рубаху, полотенце, мыло, палочки с зубным порошком, а в конце сунула в руку круглую засахаренную конфету, которую Эрия тут же положила в рот. Одежда была хоть и ношеной, но чистой и почти без заплаток.

— На исподнее и рубаху можешь испросить ткани в следующем месяце, если будешь хорошо работать. На платье или обменяй жалование, или скопи и попробуй выторговать на рынке. Впрочем, можно подождать. Мистер Фрим говорил, что на Бейтрин все получат по отрезу хорошей шерстяной ткани, которую можно будет пустить хоть на платье, хоть на плащ. Мыло и исподнее всем выдают. Не дорогие, но нам-то больше не нужно. Бери чистые вещи и пошли в баньку — искупаешься, а то мистер Фрим чумазых слуг не любит.

Загадочная «банька» оказалась небольшим бревенчатым домиком на заднем дворе замка. Внутри он делился на две комнаты: в одной стояли лавки, несколько табуретов и стол, а в другой только широкие лавки да бадьи с водой. Там было влажно и душно.

— Я туда не пойду! — Воспротивилась Эрия, с ужасом отпрянув от входа.

Фиона презрительно фыркнула, но тут же весело рассмеялась.

— Нет-нет. Герцог велел всем через это проходить раз в неделю по субботам. Вернее женщины по субботам, а мужчины по воскресеньям.

— Это такая пытка?

Но служанка только ещё больше развеселилась.

— Что ты! Здесь моются. Ты просто не распробовала. По первости все в замке жутко боялись, но место лишится страшнее. Ты смотри, я ещё могу и за веник взяться — как раз утром замочили, — но увидев отразившийся ужас на лице Эрии, вновь залилась радостным смехом. — Что же ты такая пуганная. Веники мужики любят, а мы как-то и так — мочалом обходимся.

Тем временем Фиона заткнула юбку за пояс, сняла ботинки и чулки. Однако увидев, что Эрия так и стояла на месте, прижав к себе чистую одёжку, упёрла руки в бока и погрозила пальцем:

— Ну, что встала? Раздевайся, а то и вправду за веником пойду.

Она хотела оставить рубаху, но служанка и её заставила снять. Фиона придирчиво осмотрела девушку, проверила волосы и, удостоверившись, что посторонних обитателей нет, успокоилась.

— И что, все ходят по одному?

— Нет, все вместе, — Фиона села прямо на пол на низкий табурет.

— Это же какой-то разврат, — проворчала Эрия, опрокидывая на себя ковш с водой.

— Да ну тебя, мы же сюда мужиков не водим.

— Ну так они могут подсматривать, — девушка кивнула на приоткрытое окошко. — Вон какая щель в ставнях.

— Пробовали уже. Герцог собственноручно их выпорол. Да так, что эти демоны неделю ходили в раскорячку. Впрочем, и нам нельзя подсматривать, — Фиона залилась краской и глупо захихикала.

— Вас тоже… розгами?

— Что ты! Нет, конечно, — и тихонько добавила: — Нас не поймали.

Отвернувшись к бадье, Эрия взялась за мочало и как бы между делом спросила:

— А герцог, он как…?

― А что герцог? Герцогствует. Давеча лютовал, страшнее летней бури. Один Оскольд к нему подойти и решился. Вещами кидался. С третьего этажа по лестнице спустил лорда Рейнертала. За что только? А сегодня их сиятельство уехали в Брейсвик. И теперь неизвестно, когда вернуться. Так что тебе не придётся много работать. Правда, мистер Фрим может ещё какой работы дать, но не думаю, что пока будет тебя мучить. А ты правда грамотная?

― Да.

― В приходской школе училась? Родители, наверное, богатые были.

Эрия спрятала глаза.

― Нет, но хотели, чтобы я образованной была. Тогда и место хорошее найду.

Фиона мечтательно вздохнула.

― Повезло тебе. Мои дальше поля не выпускали. Зачем, говорят, тебе школа. Сорняки дёргать некому. Ну а потом я сбежала. А будь грамотной, может, где и получше местечко сыскалось.

― Хочешь, научу писать и читать?

Она это предложила из чувства сострадания. Всё равно в скором времени её либо повесят, либо она сбежит.

― Правда?! ― Фиона по-детски раскрыла глаза. ― А тебе точно несложно будет? ― Её круглое кукольное личико озарила неуверенная улыбка, и такое неподдельное счастье засветилось в глазах, что Эрия с трудом проглотила комок в горле.

― Точно. Только бумагу и карандаш найди. Или дощечку с мелом.

― Спасибо! ― Фиона захлопала в ладоши от счастья.

Глупо было обещать то, что никогда не сможешь сделать, но ей надо было стать «своей». У Эрии не было плана, только желание отомстить, а как именно неважно. Пусть даже после этого её притащат за волосы на площадь и повесят, пусть пытают. Неважно.

Герцог вернётся через месяц или два, а значит, у неё достаточно времени, чтобы подготовиться.

Глава 2. В берлоге зверя таится несметный ужас

Вдоль Милуги двигались два всадника. Лошади вязли в снегу, и, в конце концов, путникам пришлось спешиться и вести коней в поводу.

Алтарь завалило по самую крышку, и юному ученику мага пришлось лопатой, которую взял с собой предусмотрительный учитель, расчищать снег вокруг. Это только в сказках маг махнёт рукой, и река вспять повернёт.

Хуртулей был учеником уже полтора года и страшно этим гордился. Сам он родился в далёкой северной деревеньке и никогда не уходил дальше дневного перехода. Что там в той деревне он мог увидеть? Читать и то не умел. Ученик оказался способным и менее чем за полгода смог освоить грамоту. Не сказать, чтобы в совершенстве, но для начала этого было достаточно.

Не далее, чем месяц, Антонио принёс первую из пяти клятв. Илларет давался Хуртулею с трудом, но Джузеппе был им доволен. Собственно сам маг поначалу не питал никаких надежд к новообретённому ученику, пусть и был он послан самим проведением. Ещё пройдёт не один год, прежде чем юному Антонио перейдёт участь охранять Алтарь. И не только хранить, но и выполнять возложенную на их плечи ношу. Джузеппе был стар, но надеялся, что сможет довести дело до конца.

Казалось, что Алтарь грустит. Камень и грустит! Старик покачал головой и стёр с камня ледяную крошку. На него уже несколько десятков лет никто не всходил, и теплилась надежда, что не потребуется ещё столько же. Может, за это время сам Джузеппе или его приемник найдут новую ветвь.

Демоны побери этих идиотов! Сумасшедшая война. И Эрл… Он же знал! Знал и всё равно ринулся в гущу переворота, не думая о последствиях! Остался верен клятве герцогу и нарушил другую. Не сберёг семью! Не сохранил дочь. Не успел старый Джузеппе, не вовремя отправился на поиски ученика.

Старейшина медленно выдохнул. Рядом с Алтарём его всегда начинал обуревать гнев. Но сколькие поколений женщин всходило на Алтарь, неся на своих хрупких плечах ответственность за безопасность этого мира! И всё может рухнуть в одночасье. Как здесь не злиться?

Старик, кряхтя, вскарабкался на Алтарь.

― Смотри внимательно, как я буду общаться с Алтарём, ― бросил он ученику. ― После пятой клятвы ты будешь делать это самостоятельно.

Антонио энергично закивал и жадно вперился взглядом в старика. Усевшись, Джузеппе поджал ноги и положи ладони на колени. Закрыл глаза.

Алтарь откликался нехотя, ворчал, разбуженный после долгого сна. Поднялся ветер, бросил в лицо ученика горсть снежинок, засветились знаки, и в воздух взвилась водянистая взвесь. Старик вошёл в Алтарь и прислушался…

Смолкла колыбельная.

В тишине Джузеппе стало страшно. Дыхание Спящего, до этого ровное, сделалось чаще. Стены колодца, всегда холодные и во льду, покрылись тонким слоем влаги. Темница таяла.

Джузеппе наклонился вперёд, разрывая связь. Его колотила крупная дрожь.

Надо искать новую ветвь. Как можно скорее. И хорошо, если девица окажется в возрасте и успела обзавестись потомством. Для верности Джузеппе проверил старую привязку, и какого было его удивление, когда она загорелась ровным голубым светом.

Жива… Марсали или Эрия? Это предстояло выяснить.

Джузеппе открыл глаза и снисходительно взглянул на своего ученика. Парнишка присел от испуга и смотрел широко раскрытыми глазами.

― Учитель… Я видел!

― Видел, видел, ― усмехнулся старик. ― Молодец, не убежал.

― Это же был… Он!

― Да, это был наш всемогущий Спящий бог. Помоги старику спуститься.

Антонио подскочил к Алтарю и едва ли не на руках перенёс учителя на землю. Сил парню, конечно, не занимать. Осталось только ума набраться.

― Учитель, мы будем теперь с ним сражаться?!

Старик отряхнулся и поплотнее закутался в шубу.

― Не мели чепухи. Мы с тобой две букашки. На одну лапу положи, другой прихлопни.

Антонио громко сглотнул.

― Но ведь это значит, что мы теперь…

Джузеппе похлопал парнишку по плечу.

― Наша задача маленькая. Найти жертву, и она уже сама всё сделает.

― Жертву?

Маг с запозданием вспомнил, что до сих пор так и не решился рассказать своему ученику про эту не самую приятную часть их миссии. Так было заведено, что только после второй клятвы, когда ученик в полной мере познаёт и поток, и себя самого… А впрочем, что уж тут. Выбора у них всё равно нет ― год, может быть, два и Алтарь расколется, выпустив в мир нечто куда страшнее, чем нежные чувства юного ученика.

***

Альгар редко спал. Ему, как обычным людям, сон не требовался. Но иногда накатывало желание отстраниться от мира.

Забыть.

Потеряться.

Как в этот раз. Он плохо помнил те годы, что провёл в Алтаре. Темнота, холод, да песня жертв. Со времени освобождения, голоса притихли. Если поначалу их советы звучали громко, а иной раз дамы начинали спорить друг с другом, то теперь Альгар слышал лишь эхо.

Каждому приходит время уходить, даже душам.

Во сне он долго блуждал. Вначале по коридорам какого-то замка, где ему встречались люди в длинных красно-чёрных мантиях. Затем был зимний лес. Холодный и одинокий. В конце концов, блуждания его завершились у Алтаря. Его крышка съехала в сторону, открывая своё жадное чрево. Альгар подошёл совсем близко и заглянул внутрь.

Из тьмы на него смотрели алые глаза.

― Я не ты, ― проговорил Альгар.

― Ты?

― Я лучше тебя

― Лучше?

― Я остановил войну!

― Остановил?

― Ты бессмысленная, неразумная оболочка. Ты не я!

― Я?

Из тьмы высунулась когтистая лапа, схватила Альгара и утащила внутрь.

Он проснулся весь в поту и долго тёр саднящее горло. Если такие сны снятся, то лучше совсем не спать.

Полог палатки отдёрнулся. В серости предрассветного утра показалось лицо Оскольда.

― Ты чего кричишь?

Альгар потёр глаза и поднялся с топчана, что заменял в походе кровать.

― Кошмар приснился.

Оскольд хмыкнул и зашёл в палатку, задвинув за собой полог.

― Там это, парламентёры приехали. Хотят тебя видеть.

― Сдаваться?

― Ну как сказать: выгодно продать свою свободу, я думаю.

Глава 3. Лик войны

Последняя крепость, не сдавшаяся на милость герцога, а значит, и короля, остался Брейсвик. Альгар намеренно не стал распылять силы и брать его сразу, лишь осадил, тем самым выиграв время и наладив снабжение по всей остальной усмирённой провинции. Накануне мятежа туда свезли зерно и прочие запасы. Но перебежчики рассказывали, что несмотря на полные склады, вот-вот начнут урезать пайки.

Брейсвик был не из тех крепостей, о которых слагали баллады. Невелик, но добротно сложен: толстые стены без излишеств, глубокий ров, узкие ворота с двойной решёткой. Его строили не для величия —