1
В зеркале отражалось по-прежнему чужое лицо. Оно больше не вызывало страха, неприятного дискомфорта или почти физического отвращения. Всего лишь маска, намертво приросшая к разбитому на осколки сознанию. Старый Фил сказал бы — к душе, но в отличие от давнего товарища Антарес никогда не верил в бога, дьявола и всю остальную эзотерическую ерунду. Его мир всегда был проще и понятней. Ад мог начаться задолго до смерти и быть намного хуже того, что описано в религиозных книгах. Без огня и серы, но с пытками, жестокими убийствами и бесчеловечными экспериментами. Антарес знал это слишком хорошо. Теперь — на своей шкуре. Наказание не всегда приходило в виде боли. Иногда чья-то воля просто вычёркивала из жизни и превращала в ничто.
Сквозь неплотно сдвинутые шторы пробивался алый свет неоновой вывески за окном. Рисовал на щеке полосу, похожую на след старого ожога. Антарес дотронулся до лица, вглядываясь в отражение. Гладкая словно у андроида светлая кожа, пепельно-серые волосы и брови, чёрные глаза — такие не рождаются без генетического вмешательства. Ни морщин, ни шрамов — никаких следов прожитых лет в теле наёмника. Лишь два едва заметных рубца на висках. При других обстоятельствах он бы порадовался что его потрёпанные сорок семь превратились в полные молодости двадцать с небольшим. Отметил бы внеплановое омоложение хорошей бутылкой виски и долгой ночью в самом лучшем борделе города, на который у него хватило бы денег.
Сейчас радоваться мешало осознание, что его тело сгинуло в утилизаторах «Неофармы», а сам он переехал в чей-то модифицированный клон. Без личности и биочипа. Даже без имени. Антарес так и не смог найти прототип нынешнего тела. Отсутствие информации не стало неожиданностью — источником генома мог быть кто угодно. Бездомный из трущоб, беженец из пустошей или давно погибший человек, чей возраст на момент смерти не совпадал с биологическими параметрами клона. Генетическое вмешательство лишь осложняло поиск. Наверняка он знал только одно — в «Неофарме» точно знали, чей это клон, и почему он до сих пор дышал.
Антарес взял с края раковины инъектор с иммуностимулятором. Мысленно отметил, что последний. Прокрутил его в пальцах, разглядывая название производителя — всё та же чёртова «Неофарма». Злая ирония в самой её циничной форме. Эта корпорация уничтожила его жизнь, а теперь помогала не сдохнуть раньше времени. Он коротко выдохнул, снял колпачок инъектора и вколол содержимое в шею.
Надо будет раздобыть ещё. С одной стороны, за три месяца его настиг только лёгкий насморк пару недель назад. С другой — он не знал всех особенностей нового тела, и сколько оно протянет без поддерживающей терапии. Закон запрещал полное клонирование человека, но подобные услуги легко находились в даркнете. Конечно, у таких нелегалов всё было на страх и риск покупателя. Чего только стоили всплывающие время от времени истории, что ускоренный рост клона не останавливался и за пару месяцев превращал дорогостоящую игрушку в дряхлого старика. Там Антарес и узнал, что клонам нужен минимум полугодовой курс иммунотерапии. Он не рассчитывал прожить так долго, но и не планировал подыхать до того, как отомстит.
Антарес швырнул пустой инъектор в раковину. Отвернулся от зеркала и быстро вышел из квартиры в городских трущобах. Три месяца назад он очнулся в такой же дыре. А перед этим было пробуждение в стерильной белизне лабораторий «Неофармы» в роли бесправной крысы. В чужом, неслушающемся теле, с которым даже простейшие действия требовали усилий. С памятью, похожей на разрозненные фрагменты. За минувшее время что-то вернулось, но прошлое по-прежнему напоминало повреждённый код, где большая часть превратилась в битые и нечитаемые сектора. И эта постоянная война с самим собой доводила до отчаяния.
Постепенно из тьмы беспамятства проступали осколки воспоминаний. Временами это было что-то бесполезное, а иногда — необходимое для выживания. Так вернулся Фил. Антарес помнил его. Сначала — наставником. Резким, но не без сочувствия, жёстким, требовательным. Человеком, который научил выживать. Позже — владельцем бара в трущобах, куда он всегда мог заглянуть за информацией или просто за глотком дешёвого алкоголя и хорошей компанией.
Но что произошло потом?
Повреждённые воспоминания цеплялись за разум, как обрывки горячечного сна. Спор? Озлобленные голоса? Антарес изо всех сил напрягал память, но последняя встреча с Филом растворилась в пустоте. Была ли вообще та ссора? Ушёл ли он врагом? Или просто хлопнул бывшего наставника по плечу, взял бутылку «Эха Вояджера» и привычно шагнул в ночь? Он не мог вспомнить. Всё, что осталось, — смутное чувство вины и тень вопроса, который он боялся задать самому себе.
Поверит ли ему Фил?
Антарес глубоко вдохнул сырой воздух, пропитанный едким запахом горелого пластика. Грудь сдавило — не то от вони, не то от тревоги, что грызла изнутри. На северо-востоке поднимался столб чёрного дыма. Память, словно издеваясь, подсунула образ — тот район давно облюбовали падальщики. Не самые серьёзные игроки в его мире. Мелкие крысы, копошащиеся в отбросах. Разбирали на запчасти бедолаг, которым не повезло их повстречать. В той стороне, где чадило и горело, прятался их притон. Там жертвы падальщиков «добровольно-принудительно» становились донорами тем, кто мог себе это позволить. И совсем рядом, за ремонтной мастерской и магазином для взрослых, притаился бар Фила.
Над головой с рокотом пронёсся полицейский аэрокар, раскрашивая мокрый асфальт вспышками красного и синего. Антарес замер, провожая его взглядом. Чаще всего стражи порядка не спешили с
