автордың кітабын онлайн тегін оқу  Казачьи байки

Александр Мецгер

Александр Мецгер

Казачьи байки

В этой книге собраны казачьи байки, небылицы, истории, рассказанные автору его бабушкой.

ЗОЛОТО КУБАНСКОЙ РАДЫ

В одной казачьей станице, не буду называть какой, чтобы не привлекать внимание любителей сокровищ, жил казак Яшка Трутень. Он случайно среди старых открыток и писем нашёл необычную граматёшку. В ней говорилось о том, что на хуторе Дальнем запрятана одна из подвод Кубанской Рады с сокровищами. И прямо указывается место: подворье богатого казака Губы. И тому, кто предоставит эту граматёшку потомкам этого казака и изречёт в виде пароля слова из библии, они должны указать, где захоронены сокровища. Внизу бумаги были написаны те самые слова, которые надо было произнести. Видно, кто-то из предков Яшки Трутня так и не дошёл с этим посланием до клада.

Яшка, воодушевлённый находкой, решил начать раскопки. Издавна по станице летала легенда о сокровищах бабки Марфы Губа, спрятанных на хуторе. Теперь казак не сомневался в правдивости этой легенды.

Яшка Трутень жил в старой хате на краю станицы. Не богато жил, но и не голодал. Его жена работала на ферме, росли два сына, и всё бы ничего, если бы не тёща. Не давала она жизни Яшке, пилила с утра до ночи. Теперь же у него появилась возможность построить или купить собственный дом и навсегда отделаться от «мамы».

Вечером казак, взяв письмо и лопату, собрался на своём «Запорожце» за кладом, а жене заявил, что едет на рыбалку.

— Ты бы ещё сказал, что на охоту едешь с лопатой, — тут же появилась тёща. — Не видишь, что ли, что он врёт?

Пришлось казаку грузить в багажник и рыболовные снасти.

От хутора Дальний остались одни воспоминания и Яшка, теряя с каждой минутой надежду, бродил с лопатой среди бурьяна и зарослей акаций. Когда взошла луна, казак достал послание и стал читать отрывок из библии. Трижды прочитав его, он присел на поваленный ствол дерева и стал ждать.

В ночной тишине, как гром среди ясного неба, прозвучал голос, хоть и грубый, но явно женский:

— За сокровищами пришёл?

От неожиданности Яшка подскочил и на его голове зашевелились волосы.

— Давай меняться, — предложил голос, — я тебе сокровища, а ты мне невинную душу.

— Ты кто? — выдохнул казак.

— Я душа Марфы, дочери казака Губы. Охраняю сокровища Кубанской Рады. Отдашь мне невинную душу, я тебе укажу, где спрятан клад, — повторил своё предложение голос.

— Чью душу? — пугливо поинтересовался Яшка.

— Родственную, конечно, — уточнила Марфа.

Тут у казака мелькнула мысль, и он чётко проговорил:

— Забирай душу тёщи.

Марфа задумалась… Наконец отозвалась:

— Ну, ладно, только смотри, потом не жалей.

— А где же клад? — заволновался Яшка.

— Где увидишь свет, исходящий из земли, там и копай, — донёсся удаляющийся голос. Больше казак никогда не слышал его.

Понемногу освоившись, Яшка начал озираться по сторонам и вдруг увидел, как из земли забил яркий свет. Схватив лопату, он бросился к заветной мечте. Свет исчез так же внезапно, как и появился, но Яшка уже копал. Через некоторое время он наткнулся на кирпичную кладку. Без сомнения, это был колодец диаметром метра полтора. К утру Яшка дорылся до досок, видно, прикрывающих сокровища. И, действительно, под досками оказалась бочка, запечатанная смолой, а также какие-то торбы и ящики.

— Буду потихоньку перевозить домой, — решил счастливый кладоискатель. — А что, если тёща пронюхает? — с ужасом представил он, что при этом произойдёт, — и посадить может, корова, — наконец, подвёл он черту под своими размышлениями и решил съездить домой на разведку.

Дома его встретила заплаканная жена. Оказывается, ночью у тёщи начался сердечный приступ, и перед смертью она звала Яшку, обзывала его всякими словами, упоминая какую-то Марфу. Ещё она сказала, что даром это Яшке не пройдёт, и что она и после своей смерти зятю жизни не даст. Казаку, конечно, угрозы тёщи были понятны, но он сделал глупое лицо, пожал плечами и не принял во внимание её запугивания. А зря. Сразу после похорон тёщи начался дождь, который с переменным успехом продолжался ровно сорок дней. В эти дни не только на хутор, со двора выехать было не возможно, так размыло дороги. Каждую ночь Яшке снилось, как он пытается достать клад, а тёща ему не даёт. Мало того, ещё грозит и обзывает. Дошло до того, что казак во сне материться начал, да так громко, что жена и дети просыпаются. По утрам он встаёт усталый, будто всю ночь яму копал, так ноют спина и руки.

Лишь закончился дождь, и подсохли дороги, Яшка понёсся на своём горбатом «Запорожце» за сокровищами.

— Что, миллионер хренов, за кладом приехал? — услышал Яшка знакомый дребезжащий голос. Ошибиться было невозможно: голос принадлежал покойной тёще.

У казака подогнулись ноги, и он рухнул на землю.

— Теперь я хранительница сокровищ, так что тебе здесь ничего не светит.

Яшка заглянул в колодец. Дожди размыли края ямы, и земля обрушилась вниз. Глубина колодца была более двух метров.

— Сам не выберусь, — мелькнула мысль, — да и ящики с бочонком не вытяну. Нужны лестница и верёвка.

— Правильно, — подтвердил голос тёщи, — сам не достанешь.

— Вот поеду домой и привезу лестницу и верёвку.

Как ты мне помешаешь? — выкрикнул Яшка.

— И гробик не забудь прихватить, — ласково предложил ему голос тёщи.

— Я ж не для себя, для твоей дочери и твоих внуков стараюсь, — завопил казак.

— Все вы так, кобели, говорите, а как деньги появятся, тут же на сторону смотрите, — подвела итог хранительница клада.

Яшка знал, что переубеждать тёщу бесполезно.

— И что ты предлагаешь? — спросил он.

— Повесься, — вздохнув, предложила тёща, — и будешь всё время рядом с сокровищами. Вместе станем клад охранять, а то мне скучно одной.

— Ну, уж нет, — перекрестился казак, — ещё и после смерти терпеть тебя. И схватив лопату, Яшка стал закапывать колодец.

— Эй, постой! Что ты делаешь? — заскрипел тёщин голос, — Если ты что-нибудь не возьмёшь из клада, я не смогу наложить на тебя проклятие.

— Вот и прекрасно, — пробурчал Яшка, — не нужно мне твоё богатство. Засунь его, знаешь куда?

— Не влезет, — после некоторого раздумья возразил голос тёщи.

Говорят, что клад так и лежит в колодце, вот только место Яшка никому не показывает. Мало ли что, вдруг опять тёща ночами являться станет.

ВСАДНИКИ БЕЗ ГОЛОВЫ

Много лет прошло, но и сейчас я часто вспоминаю невероятные истории, рассказанные бабушкой Катей. Жила она в старенькой хате, покрытой камышом. Было ей уже тогда лет под девяносто, а может и больше, в точности никто не знал, да и сама она не помнила. Зато истории, которые мы слушали с открытыми ртами, были насыщены мельчайшими подробностями. Сама она была дочерью сельского священника. Жили они зажиточно, даже богато. Водилось и золотишко.

В день рождения бабушки Кати ее отец закопал в огороде двухсотлитровую бочку вина. «Это будет к свадьбе Катерины», — пояснил он. После революции и раскулачивания мало что осталось от богатого подворья, а вот бочка вина и по сей день где-то закопанная хранится. Услышал эту историю от бабушки Кати как-то сосед и предложил: «Давай поищем, больших денег будет стоить». «Ищите, — махнула рукой бабушка Катя, — найдете, забирайте, мне ничего не надо».

Никого у нее не осталось. В Гражданскую и брата, и жениха убили, так и не вышла она замуж. Совсем одинокая, и соседи по доброте своей часто помогали ей, кто чем мог. Решила и она хоть чем-то отблагодарить соседей. «Если найдете, — пообещала она, — всей улице праздник будет».

На следующий день пришел сосед с кумом, взяли лопаты, металлический двухметровый шест и начали вести раскопки. Сунут штырь в землю метра на полтора, как тот упрется во что — сразу начинают копать. Дня три копали. Стал двор похож на катакомбы. На четвертый день плюнули, взяли самогонки и напились. Больше никто не пытался найти бочку с вином, но, по заверению бабушки Кати, где-то она все-таки зарыта.

Но мы немного отвлеклись, я хочу рассказать о всадниках без головы. Эту историю тоже поведала нам бабушка Катя.

Произошло все это еще в Гражданскую, когда дети шли против отцов, а брат против брата. Власть захватывали то белые, то красные. Много тогда пролилось безвинной кровушки. В один летний день, уж и не понять было, какая власть в станице, четыре молодых казака вели коней с водопоя на конюшню. Никто не поинтересовался, кто они, откуда родом.

«Идут и идут себе, Бог с ними. Лучше лишний раз промолчать, живее будешь», — решили станичники и лишь из-за заборов и плетней, да полуоткрытых ставен молча наблюдали за ними.

Неожиданно неизвестно откуда налетел отряд конников. Завязалась схватка, прижали казаков к конюшне, требуют сдаться, а те — ни в какую. Уж в точности никто и не знает, что там произошло, но порубили головы казакам и обезглавленных бросили. На другой день сельчане собрали тела и закопали в общую могилку на кладбище. Вот только головы как ни искали, не смогли найти.

Через некоторое время поползли слухи, что по ночам обезглавленные всадники бродят возле конюшни. Кто верил в это, крестясь, рассказывал, а кто и недоверчиво улыбался. Наконец, решился старый казак по прозвищу Кавун за четверть самогонки пойти ночью в дозор и все выяснить. Для храбрости выпив пару стаканов водки, пришел на конюшню и лег под подводу. Когда чего-то ждешь, время бежит медленно, и дед Кавун даже чуть вздремнул. Вдруг он увидел медленно приближающиеся из темноты по направлению к нему четыре силуэта. Луна как раз вышла из облаков и четко осветила четыре обезглавленных тела казаков, похороненных на кладбище.

В последний раз лет, наверное, шестьдесят с лишним назад дед Кавун мочился в штаны. Как ни стыдно было признавать, но это случилось с ним и сейчас. От страха он словно окаменел: лежит, как бревно, ни руки, ни ноги поднять не может. Смог бы, так, наверное, такого дал деру, что никакой мертвец не догнал бы. Лежит, смотрит, и кажется ему, что пришел его последний час, а то и меньше.

А всадники без головы тем временем вышли на середину конюшни и стали кружить один за другим, постепенно передвигаясь в угол конюшни, где была свалена куча навоза. Так и ходили всю ночь около кучи, пока с наступлением рассвета не растаяли, как дым.

За всю ночь дед Кавун не сомкнул глаз. Хмель как ветром сдуло. Всего его трясет, то ли от холода, то ли от страха.

А станичникам интересно узнать, как там дед Кавун, правда ли на конюшне ночевал? Начали подходить, а как увидели его, ахнули от удивления. Вылез из-под телеги дед, седой как лунь, слова сказать не может. Ну, мужики сразу ему — стакан самогона. Через некоторое время успокоился дед и стал рассказывать о ночных ужасах. Стоят казаки, в затылках чешут, больно чудно им, но не верить нельзя, вот он — живой свидетель.

Пошли они куда указал им дед Кавун, где, по его словам, кружили обезглавленные казачата. Стали ворошить навоз и нашли отрубленные головы. Бабы заголосили, мужики креститься начали, а одна бабка и говорит: «Это они, горемычные, бродили, головы свои искали, чтоб похоронили их по-людски». Разрыли могилку, положили туда головы.

«Уж простите, сердешные, не знаем, где чья головушка, лежите себе с Богом и не тревожьте живых», — перед тем, как зарыть могилу, проговорила одна из бабок.

Больше на конюшне никто не видел ничего странного, видно, успокоились их душеньки.

 

рис. Евгении Евтушевской

 

Вот такую историю рассказала нам как-то бабушка Катя. Не ручаюсь за достоверность фактов и не могу даже предположить, где все это произошло, но бабушка Катя утверждала, что все истинная правда, и происходило это на Кубани.

ЗНАХАРКА

В каждой станице, как повелось, всегда находятся люди, берущиеся из разных соображений за лечение. Обычно это безобидные бабули, лечащие травами да молитвами. Все их, конечно, знают и по всякому поводу бегут к ним. В народе их прозвали знахарками, и вот об одной из таких «знахарок» я вам хочу рассказать.

В молодости, говорят, никто за ней вроде бы ничего сверхъестественного и не замечал, а вот к старости как свихнулась баба. Стала ночами бродить по кладбищу, готовить разные снадобья, наговоры всякие изучать, и пошел слух о ней как о целительнице. Бабы к ней толпой потянулись: одна просит, чтоб мужика от водки отвадила, другая — чтоб мужика приворожила, а третья — болячки свои давние полечить решила, а вдруг да поможет. Никому не отказывала знахарка, хотя за глаза называли ее колдовкой. Денег она не брала, говорила, что Богу не угодно, а вот от натуры не отказывалась. С кого поросенка возьмет, с кого мешочек муки или картошки, не брезговала и вещами. В общем, зажила баба, но что-то все стали замечать, что лечить у нее не очень получается, а вот кому жизнь испортить али несчастья на двор навести — так это с ходу.

Прослышал как-то Степан из соседнего хутора про эту колдовку, у него как раз свинья заболела. Резать жалко, вроде и мала еще, а чем лечить — не знает. Поехал к бабке, а та и рада — шутка разве, из другого хутора навестил, вот, значит, о ней какая слава идет. Приехала она к Степану и давай «нечисть» со двора выгонять. «Это тебе пороблено на смерть», — говорит Степану, а сама руками водит, плюется. Полезла на погреб, а там окорок висит, сало да всякие соленья. «Отдай окорок скорей мне, — с ужасом в голосе прокричала знахарка, — в нем нечистая сила сидит». Степан послушно взвалил окорок на спину и понес к бричке. Потом мешок картошки. Из погреба пошла бабка в хату и давай вещи щупать: «Выноси скорей подушку, — кричит, — кофту вон ту!»

Наконец, не выдержав очередного приказа спалить единственную перину, он спросил: «А когда же порося лечить будем?» А поросенок тем временем уже визжит, заливается, будто режут его.

Осмотрев сатанинское добро, что было сложено на бричке, старуха разрешила Степану отвести ее к поросенку. Дело шло к вечеру. Взглянув на додыхающее животное, велела она Степану зажечь по углам катуха четыре свечи, а сама стала переливать воду из одного стакана в другой, что-то бормоча. Когда свечи догорели, поросенок затих.

— Ну вот и все, — вздохнула колдовка.

— Конечно, все, — сказал Степан, толкнув сапогом дохлого поросенка. — Что же ты, старая, сразу не сказала, чтоб дорезал? — возмущенно произнес он.

— Благодари Бога, что сдох поросенок, а не ты, — зло процедила баба. — На тебе смерть была, а я перевела ее на порося. Вот ведь люди неблагодарные.

Степан не унимается:

— Если бы не ты, так хоть мясо было бы, а теперь что, закапывать?

— Не ори, дам я тебе порося, ты только помалкивай, — пригрозила колдовка.

— Да что порося, а корма сколько я перевел за семь месяцев, что держал его, — злится Степан.

— Дам я мешок зерна, только молчи, — процедила целительница и пошла к бричке.

Когда Степан забирал у старой ведьмы поросенка и зерно, на прощание она ему сказала: «Если не хочешь, чтоб порчу на тебя навела, помалкивай».

 

Так, может, никто об этом случае и не узнал бы, если бы по пьянке Степан не проболтался. Говорят, что он и по сей день живой и здоровый, значит, не подействовала угроза на Степана.

А вот в другом случае вышло все наоборот. Уж и не знаю, то ли от водки, то ли еще от чего, но помер у одной молодицы муж. Вдова, как полагается, погоревала немного и стала поглядывать на других мужиков. Баба — кровь с молоком, ходит по хутору, глазами стреляет — как тут не обратить внимания! Ну мужики и стали подъезжать к ней, разговоры пошли. Один мужик так совсем свихнулся, прохода не дает. Вдовица-то знала, что у него жена хуже пилы, мужика готова со свету свести, не потому, что он уж был такой плохой, просто характер у нее стервозный. Сама из себя как жердь усохшая, видно поэтому и злая такая, готовая по любому пустяку с кем угодно ругаться. И вот, прослышав, что ее мужик за той молодицей увивается, решила извести вдову. Пошла она к той колдовке и просит, чтоб помогла. Принесла ей, чтоб задобрить, и курочку, и маслица, и яичек. Что и как делала знахарка, не знаю, но не прошло и трех дней, как все стали замечать: вдовица на глазах тает, словно свеча. Глаза запали, ноги еле волочит. Со стороны посмотреть — бабка столетняя идет. И не болит вроде ничего, и в то же время любому понятно, долго не проживет. Бабы при виде ее крестятся, жалеют, а что делать — не знают. Одни советуют иголки жарить, другие — святой водой умываться да пить. Тогда одна баба, никому ни слова не говоря, сама на подводу села и куда-то поехала. На следующий день привезла старичка. Маленький такой, бородатый и весь белый как лунь. Маленькийто маленький, а вот как глянет — мороз по коже идет. Посмотрел он на вдовицу и покачал головой: «Если бы, голубушка, привезли меня на день позже, никто бы тебе уже не помог, отпели тебя в церкви». Попросил показать, где живет колдовка. Подошел к хате злой бабы и широко троекратно перекрестил ее. А знахарку или предупредил кто, или она почувствовала, но ждала уже его прихода. Бегает по двору, какие-то знаки руками в воздухе делает, плюется, но, после того как старец заговорил, как-то вся сжалась.

Три дня ведьму крутило и корежило, но не подействовало на нее предупреждение. Говорят, что и по сей день занимается она черными делами.

А молодица после отъезда старичка начала поправляться, и через несколько дней никто бы и не поверил, что когда-то болела.

Вот еще такую историю рассказала мне бабушка Катя. Да, возможно, вы и сами ее знали, ведь в каждой станице, в селе живут такие «знахарки» и происходят подобные истории. Что до меня, то я всякую нечистую силу стороной обхожу и вам советую.

ПЕРСТЕНЬ, СЕЮЩИЙ ЗЛО

Эта история, рассказанная много лет назад бабушкой Катей, и до сих пор не окончена, несмотря на то, что давно уже нет в живых ее участников. Началось все еще в царское время.

Один служка копал яму на церковном кладбище и наткнулся на старое захоронение. Среди сгнивших досок и костей он нашел золотой перстень с черным блестящим камнем. Вместо того чтобы показать перстень батюшке, он припрятал его. Через некоторое время клир был неприятно удивлен резкой переменой, произошедшей со служкой. Стал он грубым и раздражительным. На исповеди батюшка узнал о случившейся находке. Увидев перстень, он перекрестился. От перстня несло холодом бездны и чем-то зловещим. Прочитав молитву, батюшка спрятал перстень. Старший брат бабушки Кати, сын священника, видел, как его отец что-то замуровал в стене часовни, и у парня появилось непреодолимое желание узнать, что же там спрятано. Но это желание ему удалось удовлетворить лишь через несколько лет, когда началась революция.

Возмущенный варварским отношением большевиков к памятникам искусства и к религии, он ушел воевать на сторону Деникина, против красных. Как-то, когда белогвардейцы в очередной раз выбили красных из станицы, брат бабушки Кати приехал домой навестить родных. Он долго бродил около разрушенной церкви, вспоминая детство, потом направился к часовне и достал из ниши замурованную шкатулку. Открыв ее, увидел золотой перстень с блестящим черным камнем. Надел его на палец и почувствовал, как непреодолимая злоба и ненависть, опустошающие сердце и мозг, захватили его. Говорили, что сын священника отличался особой жестокостью, никому не было от него пощады, и, в конце концов, он был убит и переправлен в родной дом. Похоронили его на церковном кладбище, и по случайному, а, может, и не случайному совпадению, на том месте, где был найден перстень.

Прошло более пятидесяти лет, и на месте старой разрушенной церкви и церковного кладбища развернулось строительство. Копая котлован под фундамент, экскаваторщик наткнулся на захоронение. Около котлована собрались строители: сначала достали серебряные ручки, которые крепились по краям гробa, потом стали попадаться медали, блеснул золотой перстень. Но куда он потом исчез, никто не заметил.

Бабушка Катя, прослышав о странной находке, попросила одного из соседей принести косточки брата, чтобы перезахоронить, но было уже поздно. Котлован залили бетоном, а останки неизвестно куда делись.

Больше всего бабушка Катя переживала, что исчез перстень. «Принесет он еще немало горя людям», — вздохнула она. К сожалению, ее опасения подтвердились.

Каждый вечер Матвей доставал припрятанный узелок и разглядывал золотой перстень с черным блестящим камнем. Носить его он не мог, так как боялся расспросов, зато часами любовался им по вечерам. От камня исходило что-то таинственное, и чем дольше Матвей смотрел на находку, тем сильней по телу разливалась сонливая тяжесть. Вспоминались все обиды, которые он перенес от соседей и своих близких. Потом появлялась злость, и Матвей с наслаждением представлял, как он рассчитается со своими обидчиками.

В его доме начались скандалы с женой, доходящие до рукоприкладства. Так продолжалось месяца три, пока у жены не кончилось терпение, и она не ушла к своей матери.

 

С соседями Матвей также переругался, и, в конце концов, к нему перестали заходить даже близкие родственники. Зато он подружился с местными алкашами. Частенько они собирались у него и даже ночевали там. И вот однажды, после очередной попойки, у Матвея пропал перстень. Может быть, его след так и исчез бы, но по тому, что стало происходить в станице, можно было вычислить его местонахождение. Никто ни о чем не подозревал, и только бабушка Катя в очередной раз качала головой и, глубоко вздыхая, говорила: «Не иначе перстень завладел опять чьей-то душой».

Но как-то вдруг все успокоилось, может, перстень потерялся, а, может, — кто его вывез из этих мест.

Эту историю один из соседей бабушки Кати, находясь в доме отдыха на море, рассказал своим знакомым, отдыхающим вместе с ним. Они оказались корреспондентами столичных газет. Одного из них очень заинтересовала история с перстнем.

«А вы знаете, — с волнением произнес он, — я, кажется, знаю, где сейчас находится этот перстень. Брал я как-то интервью и видел подобный перстень у одного босса. Ох, уж крови вокруг него…» — И все замолчали.

ПРИВИДЕНИЕ

Старики говорят, что не всегда умершие уходят в мир иной, иногда они возвращаются, если считают, что на этом свете есть проблемы, которые без их участия не решатся. Но зачастую они сами создают проблемы, и вот о таких случаях рассказала мне бабушка Катя, а насколько это правда, вам судить.

Женился один казак, и, вроде бы, все ничего, если бы не свекровь, не дает она невестке жизни, поедом ест. Никак ей молодица не угодит. Вроде, и работают не покладая рук, а денег в доме нет. Свекровь же сидит целыми днями под своей излюбленной сиренью да только пальцем тычет: «Поди сробы то, сробы другое», — ни на минуту молодице присесть не дает. Молодая жена готова была уже уйти к родителям, но Бог смилостивился над ней, и в один из летних дней хватил удар свекровку. Хоть и мать была, а и сын вздохнул с облегчением. Похоронили ее как положено и, кажется, живи да радуйся, да не тут-то было. Выглянула как-то невестка ночью в окно, собака уж больно выла, а там под сиренью, на своем излюбленном месте, сидит свекровь и ей пальцем грозит. Кровь застыла в жилах от ужаса у молодицы, давай она мужа толкать. Мужик выглянул в окно и затрясся от страха, оба крестятся, а покойница им в окно кулаком грозит. Поутру баба в церковь, за упокой души свечку ставить, а мужик взял топор да лопату, срубил ту проклятую сирень и корни стал выкапывать, чтоб и следа от нее не осталось. Копал, копал и вдруг лопата обо что-то звякнула. Раскопал, а там горшок, полный червонцев золотых. «Видно, мать приховала, — подумал мужик. — То-то ей и после смерти не лежалось, боялась за свое добро». Говорят, мужик с бабой в тот же день со станицы съехали, а хату и добро бросили. Да и на что оно им при таких-то деньгах? А может, покойницы боялись, кто его знает, что у них там на уме, у покойников-то.

А бывает, живые похлеще покойников будут. Жила одна молодица с мужиком да двумя детьми — девочкой лет тринадцати да мальчиком лет семи. Жили дружно, душа в душу, так что даже соседи завидовали им. Больно любила мать своих детей, и дети ей тем же отвечали. Но заболела молодица и померла. Остался мужик с двумя малыми детушками на руках. Как мужику без бабы с детьми прожить? Привел в дом новую жену. Дети, вроде бы, и не против, понимают, что отцу трудно, как могут помогают, но мачеха их невзлюбила. Стала она потихоньку мужика спаивать, а ребятню непосильным трудом изводить. Соседи увидели такое дело, начали возмущаться, родственники предупредили мачеху: «Смотри, будешь измываться над детьми, управу на тебя найдем». Призадумалась баба, хочется ей добро к рукам прибрать, да понимает, что пока дети здесь живут, ничего ей не светит. Однажды приезжает мужик с сенокоса, а сына с дочерью дома нет. «Где дети?» — спрашивает. «Да я их отправила погостить к своей матери», — отвечает мачеха. Ну, мужик успокоился.

Поздно вечером, когда уже и луна на небе взошла, шла старая бабка Кулемиха от своей давней подружки. Идти пришлось мимо двора, где жила эта семья. Сначала ей показалось, что кто-то в белом бродит по двору, она еще и подумала: «И что это соседка в ночнушке там делает, колдует что ли?» Подошла поближе и замерла в ужасе. К ней приближалась покойница, мать детей, которую схоронили не так давно. При жизни они были в хороших отношениях, а здесь совсем другой случай. Что ее так побеспокоило, что не лежалось ей на том свете, может, за ее душой пришла? Стоит Кулемиха, крестится, молитвы про себя читает, а с места сдвинуться не может. Покойница же, между тем, приблизилась к ней, и видит бабка, что та плачет, руками как бы зовет за собой. Волосы распущены, в белом саване, она хочет сказать Кулемихе что-то, а что — не понять. Убедившись, что покойница не пытается ей сделать ничего плохого, Кулемиха немного успокоилась и потихоньку двинулась за ней. А та идет впереди и рукой машет. Так постепенно, двигаясь за покойницей, вошла в ее двор и приблизилась к погребнику. Покойница же вошла в закрытую дверь и пропала. Стоит Кулемиха чуть жива, и слышится ей, что из погребника детский плач раздается. Здесь Кулемиху словно кипятком ошпарили, подхватилась она — и до крестных тех детей, привела их во двор. Взломали крестные замок на погребе и вынесли оттуда замерзших детей. Как увидел мужик, что его жена с детьми сделала, схватил вожжи и погнал бабу со двора. Говорят, всю улицу гнал, а дети между тем рассказали, что ночью к ним приходила матушка, плакала и песни им пела.

ПРОКЛЯТЬЕ ЗАБРОШЕННОГО КОЛОДЦА

1

Давно это было, так давно, что и хутора того не осталось, в котором происходили эти события. Лишь память людская сохранила в рассказах стариков историю о проклятом колодце.

На одном хуторе жила вдова с малолетней дочерью. Где погиб ее муж, про то сейчас никто не ведает, время смутное было. Бедно жила та вдова, одна радость в жизни у нее и осталась — красавица-малютка. Еще с ранних лет девочка обладала чудесным даром: приложит руку к больному месту, боль и проходит. Даже кровь переставала бежать из раны от ее взгляда. Эту ее особенность знали все хуторяне, и не раз казаки приходили к ней за целительной помощью. Хоть и мала была, а и стар, и млад уважительно с ней разговаривали и прислушивались к ее мнению. Каждое лето казаки бедствовали с водой: до речки далеко, в колодцах вода гнилью отдает. И как-то раз девочка-целительница и говорит хуторянам:

— Укажу я вам место, где колодец рыть, вода там на вкус родниковая и свойства лечебные имеет. Но просьба у меня к вам, постройте мне с матушкой рядом с тем колодцем хату.

Подивились казаки разумным речам маленькой девочки и пообещали выполнить ее просьбу. Недалеко от хутора указала девочка на то место, где надо было колодец рыть. И ведь действительно, вода оказалась столь вкусной, что с того дня все стали брать воду только с того колодца, а на день Ивана Купалы и хату построили вдове с ее удивительной дочерью.

 

Прошло какое-то время — девочка выросла и превратилась в настоящую красавицу. Полюбила она одного молодого казака, а он на нее даже внимания не обращает. У него в невестах сама атаманская дочка. Сколько переплакала бедная дивчина ночами темными, как только ни пыталась приворожить казака к себе, а он — ни в какую, не поддается ее чарам. Три дня гулял хутор на свадьбе у атамана, три дня не выходила безутешная девушка из своей хаты, а когда вышла, не узнать стало ее. Всегда приветливая и веселая, стала молчаливой и злой. Вот с того дня и навалились несчастья на хуторян. Все молодые казаки словно взбесились, на своих невест и смотреть не хотят, от колодца их не отгонишь. Каждый хочет угодить целительнице, так прозвали ее хуторяне. До того дошло, что передрались казаки, того и гляди поубивают друг дружку. Смотрели молодые казачки, как их бывшие женихи с ума сходят, и решили проучить целительницу, чтоб неповадно было чужих женихов снадобьями привораживать. Както дождались ее одну и по-женски за косы потаскали. И пригрозили: если, мол, не отпустишь наших женихов, то в колодце утопим.

С того дня и правда, казаки как будто проснулись, вернулись к своим суженым, но другая напасть обрушилась на хуторян. Стали все молодые казачки без видимой причины болеть и сохнуть на глазах. По хутору слух прошел, что это, видно, ведьма, так стали звать целительницу на хуторе, решила отомстить за свое унижение. Говорить-то говорили, а вот пока две молодицы не померли, ничего не предпринимали.

— Да сколько ж можно терпеть? — закричали матери погибших дочерей, и все казачки хутора бросились разыскивать целительницу. Вытянув ее из дома, они бросили ее в колодец, прибросав сверху камнями. Все это произошло на третий день праздника Ивана Купала. Говорили, что после того, как хуторяне разошлись по домам, из дома выбежала безутешная мать и, рыдая и причитая, бросилась в колодец с криком:

— Доченька, сейчас я тебе помогу!

Больше ее никто и никогда уже не видел, и все стали постепенно забывать эту историю, но на следующий год на праздник Ивана Купалы многие казаки видели, как у хутора бродит прекрасная девушка с распущенными волосами. В ней сразу признали покойную целительницу.

— Неспроста она ходит, — шептали старики, — жениха себе заманивает, чтоб погубить.

И правда: нашлись казаки, которые, смеясь над страхами своих сельчан, уходили за девушкой, но назад так и не возвращались.

2

Прошло много лет. Хата, что стояла у колодца заброшенной, стала разрушаться, и казалось, уже никто не посмеет к ней приблизиться, но приехала в хутор одна семья. Мужик с бабой да малолетний сын. Атаман и говорит ему:

— Хочешь, занимай хату у колодца. Мужик и рад, говорит:

— Я и колодец почищу, и на месте старой хаты постоялый двор сделаю.

— Ну, давай, давай, — кивают ему хуторяне, а сами — молчок о проклятом колодце. Ну, не любили казаки мужиков.

Мужик рьяно взялся за дело, и через год и дом построил, устроив в нем харчевню, и колодец почистил. Вот только сильно удивился, когда стал человеческие кости из колодца доставать. Ну, по христианскому обычаю захоронил их на кладбище. Но не везло мужику на новом месте: и в харчевню его никто не приходит, и жена на глазах чахнуть стала. Коли бы не подсобное хозяйство да скотина кой-какая, совсем бы с голоду помер. Редкий путник заходил к нему чарку выпить, а уж переночевать — и того реже. Недолго жена его болела, и на праздник Ивана Купалы похоронил мужик свою жену. Живет мужик и замечает: как наступает праздник Ивана Купалы, так приходит по ночам во сне ему женщина в черном и грозит кулаком, вроде как гонит со своего подворья. Рассказал он как-то про это одному выпивохе, что захаживал к нему. Тот и поведал ему историю о колодце. Перепугался мужик, не так за себя, как за сына. И решил, что как будет наступать этот праздник, то будет сына под замком держать. А сыну к тому времени пятнадцатый годок шел. Рос он замкнутый, друзей среди казачьих детей у него не было и поэтому либо дома сидел, либо отцу по хозяйству помогал. Не знал отец, что сына его давно уже посещала красавица с распущенными волосами, на праздник Ивана Купалы. Многие годы юноша тайно был влюблен в нее и с нетерпением ждал наступления ночи, чтобы во сне увидеть ее. Лишь на семнадцатом году, в праздник Ивана Купалы, юноша внезапно проснулся среди ночи и выглянул в окно.

На улице в освещении луны стояла девушка, которая снилась ему несколько лет. Не веря своим глазам, юноша выпрыгнул в окно и пошел за ней. А она, удаляясь, призывно махала ему рукой. Всю ночь он ходил за ней, боясь приблизиться, чтобы не спугнуть, а на рассвете она растаяла, словно дым. С огромным нетерпением юноша ждал, когда наконец наступит ночь, чтобы снова увидеть свою любимую и подойти к ней. Как и прошлой ночью, девушка стояла на том же месте и призывно махала рукой. Юноша вновь пошел за ней. Набравшись храбрости, приблизился и взял за руку. Рука была холодной, словно ледяной, но не это испугало юношу, а ее взгляд. От него у хлопца побежали мурашки, ноги стали ватными. Как бы издалека он услышал голос:

— Завтра мы с тобой соединимся навсегда.

Очнулся он у колодца. Как он здесь оказался, он не мог понять, но слова, сказанные девушкой, словно окрылили его. Юноша решил пойти на хутор, чтоб купить девушке колечко. На хуторе его обступили местные казачата. Юноша не испугался, что их было несколько человек, и ввязался в драку. В результате он два дня провалялся без сознания дома, и когда узнал, сколько пролежал, то чуть не сошел с ума. Несколько ночей он бродил вокруг дома, но девушка больше не появлялась. Отец начал думать, что сын тронулся головой, и когда услышал, что тот решил уехать в город, даже обрадовался: пусть съездит, развеется.

Почти год сын не давал о себе знать, и отец стал сильно тосковать. Все валилось у него из рук, и единственным его желанием было, чтобы вернулся сынок.

 

На праздник Ивана Купалы опять во сне ему явилась женщина в черном. Только теперь она не гнала его, а заговорила:

— Если хочешь, — промолвила она загробным голосом, — чтобы вернулся твой сын и вы зажили богато, ты должен принести мне жертву. Первый, кто придет к тебе ночью, на третий день Ивана Купалы, должен быть убит и сброшен в колодец.

После этих слов она исчезла. Весь день мужик размышлял над словами женщины. На вторую ночь все повторилось, и мужик решил: была не была, сделаю, как она велит, и сыночек вернется, и мы заживем с ним богато и счастливо.

На третью ночь Ивана Купалы шел сильный ливень. Мужик не спал, он был уверен, что этой ночью ктото непременно придет. Стук в ворота не удивил его, а скорее испугал. Спрятав топор под полы плаща, мужик пошел открывать ворота. На улице стоял согнувшийся под дождем мужчина в плаще с капюшоном. Когда ворота открылись, он быстро вошел во двор и направился к дому. Недолго думая, хозяин выхватил топор и ударил незнакомца сзади по голове. Тот, как подкошенный, рухнул на мокрую землю. Выглянула Луна, и мужик увидел, как от капюшона ручьем бежит кровь, расплываясь в луже. Мужик нагнулся, чтобы оттянуть труп к колодцу. Капюшон спал с головы незнакомца, и отец увидел знакомые черты, залитые кровью. Это был его сыночек. На следующий день хуторяне не могли оторвать труп юноши от обезумевшего отца. Мужчина бормотал что-то невнятное про колодец.

Казаки решили сравнять с землей проклятый колодец и, похоронив юношу, так и сделали. А обезумевший отец еще долго бродил по хутору, спрашивал казаков, не видели ли они его сына.

Зимой нашли его замерзшего на могиле сына. Крепко обняв крест, он улыбался. Видно, наконец, нашел своего сыночка. Казалось бы, на этом пора было бы поставить точку, но история с проклятым колодцем имеет продолжение.

3

Вдоль посадки, громыхая и пуская клубы дыма, несся колесный трактор с подпрыгивающим сзади прицепом. Яшка Мыцык торопился в станицу, чтобы успеть до темноты. 3а спинкой его сиденья булькала, согревая его душу, полуторалитровая бутылка самогона, которую ему вместе с закуской дала в счет оплаты бабка Волосатиха. Приспичило ей срочно к сыну в соседнюю станицу, вот Яшка и подрядился, а что тут такого? Тридцать километров туда и столько же обратно. Правда, чуть не потерял Волосатиху, пока вез. Бедная старушка всю дорогу подпрыгивала в прицепе на ухабах, а в одном месте ее так подкинуло, что чудом удержалась за задний борт. Не мог же Яшка для нее выбирать дорогу! раз срочно надо, так терпи. Вот и несся он, срезая путь, чтобы покороче, через поля и заросли акаций, где раньше, как говорили старики, был хутор. Яшка считал, что день прошел благополучно — на вечер уже есть выпить, а поскольку он был нежадный, то с кем выпить всегда найдется. И надо же было такому случиться, что как раз в том же месте, где был хутор, трактор занесло в какую-то яму, колесо провалилось, да вдобавок еще и лопнуло. До станицы оставалось еще километров семь, а ночь уже надвигалась. Вечер был теплый, и казак решил заночевать возле трактора, тем более что есть и выпить и закусить, да еще бабка Волосатиха сказала, что праздник какого-то Ивана Купалы. Расстелив одеяло, которым было застелено сиденье в тракторе, Яшка достал бутылку, закуску и разжег костер.

Быстро темнело, но у костра было тепло и уютно. Казак налил себе полстакана, выпил и от удивления застыл, забыв закусить. Недалеко от него стояла красивая девушка с распущенными волосами и манила пальцем Яшку. Для Яшки это был не достаточно убедительный повод, чтобы ради дивчины бросать выпивку, и казак поманил незнакомку к костру:

— Садись, составишь компанию, а там, может, что у нас и получится.

Но девушка упорно звала казака за собой. Не такой был Яшка казак, чтобы идти на поводу у юбки. Всю ночь незнакомка звала куда-то Яшку, а Яшка, наливая очередную порцию самогона, предлагал ей выпить. Через какое-то время Яшка видел уже двух совершенно одинаковых девушек. «Видно, подружку привела», — решил казак и уснул.

Наутро удивился казак, что полторашка почти пуста, ну, похмелился, понятное дело, и двинул в станицу за помощью. Хорошо, по дороге встретил кума Федьку. Тот на мотоцикле вез дерть на рынок. Рассказал Яшка Федьке про свою беду, а что ж то за кум, что не поможет? Решили они дерть ту поменять на самогон и поехать ремонтировать трактор. Как решили, так и сделали. Приехали к трактору, а какая может быть работа, когда полная люлька водки, да закуски. К вечеру с горем пополам поменяли колесо, а вот уехать уже сил нет. Решили они заночевать в степи, хорошо еще, что водки хоть залейся. Тут вспомнил Яшка, что ночью ему то ли привиделось, то ли приснилось, будто молодица к нему приставала.

— Был бы я! — вздохнул Федька.

— А вот и она, — показал Яшка на показавшуюся неизвестно откуда девушку.

Не обращая внимания на Яшку, девушка призывно манила Федьку.

— Чего ей от меня надо? — засмущался казак.

— Известно, чего, — усмехнулся Яшка.

— Подходи, — махнул Федька, — у нас и выпить есть, и закусить.

 

— Не подойдет! — махнул головой Яшка, обиженный тем, что на него незнакомка не обращает внимания. — Она, видите ли, не пьет, маньячка сексуальная какая-то.

— Я тоже не пойду, — решил Федор, — мне это тоже не нужно.

— Да не обращай на нее внимания, не хочет пить, пусть не пьет, а другого, извини, мы тебе предложить не можем, — подытожил Яков.

Всю ночь неизвестная зазывала Федора, но тот к утру был уже не в состоянии даже встать, о чем другом не могло быть вообще и речи.

— Ты знаешь, она мне уже надоела, — наконец промолвил Яшка, — а ну пошла вон!

Он попытался встать, но рухнул и уснул. Невдалеке похрапывал, чему-то улыбаясь, Федор. Проснулись казаки от нещадно палившего солнца и надоедливых мух, ползающих по лицу.

— Федька ты что-нибудь помнишь? — спросил Яшка.

— Помню, — мотнул головой Федор.

— Я имею в виду ту бабу.

— А давай в станице хлопцам расскажем, а кто не поверит, пусть сам убедится, — предложил Яшка.

— Ага, а за это с них магарыч возьмем. Похмелившись, кумовья сели на мотоцикл и поехали в станицу. Через два часа уже желающих поехать посмотреть и узнать, куда это зовет та дивчина, насобиралось человек тридцать. Прослышав про то, что казаки едут смотреть на бабу-маньячку, отдельно от них договорились поехать и их жены.

Уж не знаю, что там прослышали старухи, но и они с крестами и святой водой решили пойти, чтобы изгнать девку. Ну и понятное дело, куда же старики отпустят своих старух без приглядки? К вечеру возле Яшкиного трактора собралось человек триста. Молодые казаки держались отдельно. Они с умным видом ходили вокруг трактора, давая советы, вроде кроме ремонта их больше ничего и не интересует. Чуть вдали бабы вроде как бы собирали целебные травы и совсем не обращали внимания на казаков. Еще дальше старики и старухи уже организовали что-то вроде стола. Когда же наконец появился и баян, то все тут же начали на поляне накрывать столы. Вскоре по степи разнеслись веселые казачьи песни. Все давно забыли, зачем они собрались. До утра под баян казаки отплясывали, и никто даже не обратил внимания на незнакомую девушку с распущенными волосами, безуспешно пытающуюся хоть кого-нибудь заманить.

Надолго запомнили станичники веселый праздник Ивана Купалы, а вот о незнакомой девушке никто ничего не помнил, да говорят, после этого случая никто и никогда ее не видел.

4

Новый русский на «Мерседесе» объезжал свои владения. Машина не совсем была предназначена для бездорожья, и шофер каждый раз чертыхался, когда «Мерседес» цеплялся днищем на очередной колдобине. Теперь эти поля, посадка, речка были собственностью этого нового русского, внимательно осматривающего окрестности. Преданные телохранители на заднем сиденье с тупыми лицами, бычьими шеями и одной извилиной на двоих вглядывались в посадки, мелькающие за окном, и пытались обнаружить на деревьях затаившихся киллеров. Новый русский наслаждался своим могуществом. «Это все мое, — думал он, — а кем я был двадцать лет назад? Таким же быдлом, которое окружает меня сейчас и с преданностью собаки заглядывает мне в глаза в ожидании подачки». Кое-как окончил восемь классов на тройки, и будущее не светило выбиться в большие люди, но, благодаря матери, отец стал быстро идти вверх по административной лестнице. В период перестройки и приватизации отцу удалось за бесценок приобрести и элеватор, и хлебную базу, и еще кое-что. Потом, продав все это и вложив деньги в валюту, он стал быстро богатеть. Деньги нужно было куда-то вкладывать, и вот теперь он стал владельцем крупнейшей фирмы, арендатором этой земли.

— Подъезжаем, шеф, — прервал размышления своего хозяина шофер.

Перед ними стояла густо заросшая дикой акацией и травой лесополоса. «Гектаров пять, не меньше, — прикинул в уме шеф, — прислать колхозников, пусть раскорчуют и распашут», — решил он. Новый русский уже прикидывал, сколько он будет иметь прибыли с неучтенной земли. Хорошо, когда под рукой есть колхозники, это молчаливое стадо, которое покорно делает все, что ни прикажешь. И платить им не надо, раз в год дать немного, они и рады. Последние три года вообще без зарплаты жили — и ничего, молчат.

Машина стала подъезжать к зарослям и вдруг провалилась колесом в яму. Послышался хлопок лопнувшей шины, и мотор заглох. Охранники тут же выскочили из машины и направили пистолеты в сторону зарослей.

— Что будем делать, хозяин? — спросил шофер. — Запаски нет.

Новый русский потянулся в карман за сотовым: не берет. Раздраженно бросил на сиденье телефон.

— Давай пешком в станицу, оттуда позвонишь в автосервис, — приказал он шоферу.

— Да уже темнеет, — хотел отказаться водитель, но, посмотрев на шефа, вздохнул и пошел по обочине в сторону станицы. С большим трудом, отдуваясь, новый русский вытянул свои сто шестьдесят килограммов из машины.

— А ну ребятки, пока будем ждать, застелите-ка мне поляну, когда еще на дикой природе побывать придется? — приказал он телохранителям. Те послушно принялись выполнять приказание. Через несколько минут хозяин лежал под деревом на одеяле, потягивая пиво. Его телохранители, без особого труда приподняв машину, вытолкнули ее из ямы.

— Видно, когда-то был колодец, — проговорил один из них.

— Здесь когда-то был хутор, мне бабушка рассказывала, — подал голос другой.

Новый русский разглядывал кроваво-красный закат. Быстро надвигающиеся тени насторожили его.

— Часа два, не меньше придется ждать помощи, — мелькнула у него мысль, — будет совсем темно.

Один из телохранителей, поймав взгляд хозяина, разглядывающего закат, вдруг проговорил:

— А сегодня языческий праздник Ивана Купалы, и вся нечистая сила выходит из воды.

 

Хозяин с удивлением посмотрел на него:

— Надо же, сколько информации поместилось в твоей извилине, — проговорил он. Телохранитель, посчитав слова хозяина за похвалу, радостно заулыбался. «Они совсем как дети, — подумал новый русский, — глупые и преданные. Лишь похвали, и они за тебя на все пойдут». Хозяин стал вспоминать, как он только что приобрел эти земли и поручил им охранять его владения. Тогда эти ребята до смерти перепугали всех грибников и желающих собрать в посадках жердёлы. Расстреляли одну лодку рыбака и потопили три каюка, и теперь не только на речке, но и по дорогам, что проходили по его полям, местные жители боялись ездить. Так что на помощь случайной машины надеяться не приходилось.

Петька, шофер «Мерседеса», ехал уже второй час. «Наверно, заблудился», — мелькнула у него тревожная мысль. Ему показалось, что он идет по кругу. Вдруг он увидел пачку сигарет «Мальборо». Это была его пачка: час назад он выбросил ее, и теперь она снова повстречалась ему. Начинало темнеть. Петька стал оглядываться, и вдруг впереди себя увидел фигуру девушки с распущенными волосами.

— Подожди! — закричал Петька и побежал за ней. Но как он ни бежал, догнать ему ее так и не удавалось. Было уже темно, когда, наконец, он остановился, чтобы отдышаться. Девушка тоже остановилась и призывно помахала рукой. Петька покорно побрел за ней.

 

Телохранители разожгли костер и растянулись на почтительном расстоянии от своего хозяина, на поляне. Новый русский с нетерпением поглядывал на часы. Прошло более трех часов, давно стемнело, а помощь так и не появилась. Вдруг его внимание привлекла тень за костром. Повскакивали телохранители, схватившись за оружие. В свете костра возникла фигура женщины в черном. Она указала рукой в сторону ямы, в которую провалилась машина.

— Рой колодец, — промолвила она леденящим душу голосом и исчезла.

Телохранители стали креститься.

— Что бы это могло быть? — тяжело поднимаясь, промолвил новый русский. — Копайте, — приказал он охранникам, указав на яму. «Неспроста явилось это привидение, наверно золото здесь припрятано», — размышлял он.

Копать было нелегко, так как не было лопаты, а колодец был засыпан камнями. Перед утром появилось новое привидение, молодая красивая девушка с распущенными волосами. Она призывно махала рукой, зовя одного из охранников.

— Сходи, — кивнул новый русский, — может, эта покажет еще место, где зарыто золото.

Телохранитель послушно пошел за девушкой. Когда новый русский проснулся, был обед. Обеспокоенный исчезновением напарника и боязнью разбудить шефа, второй телохранитель не знал, что делать.

— Наверно, заблудился, — махнул рукой хозяин. — Придет, никуда не денется, давай пока пообедаем.

Он никак не мог понять, почему нет помощи. Попытавшись еще несколько раз позвонить, он махнул рукой и приказал охраннику дальше копать колодец.

К вечеру охранник углубился метра на два, а конца еще не было видно. Новый русский с нетерпением ходил вокруг колодца. Ему уже не хотелось, чтобы кто-нибудь приехал, пока он не достанет клад. В том, что в колодце клад, он не сомневался ни одной секунды. Телохранитель был изрядно вымучен, но все же ему пришлось разжигать костер и накрывать ужин на поляне. Хорошо еще, что продукты всегда лежали в багажнике, на случай пикника, которые шеф любил проводить с девицами легкого поведения. Куда делись шофер и телохранитель, его нисколько не волновало. Стоит свистнуть — и целая толпа будет стоять в очереди к нему на работу. Все мысли его были поглощены кладом. «Хозяин не зря забросал колодец камнями, — думал новый русский, — видно, большие сокровища там припрятал». Из размышлений его вывел окрик охранника. На поляне стояла та же девушка, что и вчера, и так же махала рукой.

— Иди, посмотри, может, что случилось с твоим напарником, — распорядился новый русский, — но далеко не уходи.

Телохранитель кивнул головой и, выхватив пистолет, двинулся за удаляющейся девушкой. После его ухода на нового русского навалилась зловещая тишина. Только сейчас он понял, что остался один, без защиты. Страх парализовал его тело. С трудом поднявшись, он залез в машину и притаился. Ему казалось, что возле окон стоит та женщина в черном и грозит ему пальцем. А может, ему это и не казалось, а было на самом деле.

Утром новый русский с трудом вылез из машины, все члены его тела болели от неудобного положения, в котором он находился всю ночь. Телохранитель так и не появился. «Куда они подевались», — с раздражением думал он. Сейчас бы он заплатил любые деньги

...