МОСКВА
2025

Тот самый кошмар

Лес приходит за мальчиком в его тринадцатый день рождения. Мальчик не первый, кто привлекает внимание леса. Но ему суждено стать одним из последних. Кто-то получает кусочки пряжи от банши или блестящую улитку от мелюзины, а он, открыв глаза на рассвете, обнаруживает на подушке волчью челюсть.

Ему снова снился кошмар. Тот, в котором у отца есть лицо, а мать еще жива. Это всегда начинается как счастливый сон, но потом являются тени. Сперва они забирают отца. Потом забирают и его самого, а мать плачет, кричит и умоляет лес переменить волю.

Но лес никогда не меняет решения. Ни во сне, ни наяву. Поэтому, когда лес призывает мальчика, тот входит. А когда лес завершает свое дело, мальчик выходит уже не мальчиком. Уже не совсем человеком. Скорее бомбой, которая ждет, когда лес запустит часовой механизм.

Глава 1

Говорят, в лес по соседству с городком Цугута-фоллз никогда не приходит весна. Это, разумеется, неправда. Весна наступает сразу за зимой, как и полагается. Правда в том, что весна в Цугута-фоллз совсем не такая, как в остальном мире. Она тиха и смертоносна. Одинока и неумолима. Она подкрадывается к тебе, притененная зимней серостью, которая не хочет отступать.

Даже теперь, месяц спустя после начала весны, мороз еще прихватывает деревья с северной стороны, а солнце, если и выглянет ненадолго, ни за что не дотянется до этой грунтовой дороги. Солнце не дотянется до Винни Среданс, которая катит на неповоротливом квадроцикле без усилителя руля к месту сбора клана Средансов.

Лес выдыхает туман, словно курильница дым. Фары квадроцикла мерцают, и их лучи, отражаясь от тумана, рисуют фигуры там, где никого нет. Уж Винни знает: это просто клены и пихты, пробившиеся прошлой весной. Но в предрассветной тьме в них видится что-то скелетоподобное.

Винни едет — зубы стучат. Сегодня ее шестнадцатилетие. И сегодня все должно измениться.

Вот свет фар квадроцикла нащупывает шесть черных внедорожников, и Винни с грохотом паркуется возле тсуги. Может быть, именно это безобидное хвойное дерево и дало свое название их городку, Цугута-фоллз. А вовсе не ядовитая цикута, которой тут тоже хватает. Но это не точно.

Винни выключает фары, натягивает капюшон толстовки и ждет. Туман обвивает ее объятием спрута. Она пытается представить себе сегодняшнее испытание: каково это будет — охотиться на кошмар, а не просто читать о нем.

С мамой об охоте не поговоришь, она и слышать об этом не хочет. То есть больше не хочет. С того самого «инцидента». Зато «Справочник кошмаров» Винни перечитывала тысячу раз. Тысячу тысяч раз. Она зарисовала каждую лесную тварь, все кошмары, с какими приходится иметь дело американским светочам. Она разыгрывала собственную встречу с кошмарами, понарошку вонзая нож в мясистую шею дролля или в тело мантикоры — там, где головогрудь соединяется с брюшком. Она прыгала и кувыркалась, прыгала и кувыркалась столько раз, что довела эти движения до автоматизма.

Она готова.

Она должна быть готова.

Минуты тикают мимо. Слышится волчий вой. «Это обычный волк», — думает Винни, но без уверенности. Ведь «Справочник…» описывает несколько видов кошмаров, которые имеют облик или голос волка или способны на время перевоплощаться в него полностью.

Винни сдвигает очки вверх по переносице и продолжает ждать. И ждать. У нее урчит в животе — позавтракать, конечно, стоило. Да и поспать как следует. Хотя к бессоннице можно было и привыкнуть после трех тревожных недель. С тех пор как начался именинный месяц Винни и приблизился срок воплощения плана, который она вынашивала четыре года, сон стал ей недоступен.

Вновь завывает волк — теперь, кажется, подальше. В этом вое звенят одиночество и неприкаянность. Такое знакомое чувство, и Винни это бесит.

Она никому не сказала, что собирается принять участие в сегодняшнем испытании охотников. Если кто-то узнает, ее не пустят. Тетя Рейчел сойдет с ума, мама сойдет с ума, у Совета будет коллективное помешательство, и они найдут способ ей помешать. Но они не могут предотвратить того, о чем не знают. Плюс в правилах нигде не сказано, что изгоям нельзя участвовать. Это ноны не допускаются — оно и понятно, а про изгоев там точно ни слова.

Все, что сегодня нужно сделать Винни, — это затесаться среди других кандидатов в охотники, и тогда Четвергссоны, которым выпало проводить испытание, допустят ее вместе со всеми.

Им просто придется, и все. Что делать в противном случае, Винни понятия не имеет.

Наконец она перестает слышать волка, и небо начинает светлеть. Ночь закончилась. Лес досмотрел свой сон.

Из-за деревьев бесшумно выходят охотники клана Среданс. В их рядах несколько людей из других кланов — замещают всех, кто ранен, или болен, или просто должен сводить ребенка в драмкружок Цугута-фоллз. С тех пор как два месяца назад погиб охотник из Субботонов, а три недели назад пал один из Вторниганов, Совет стал увеличивать количество охотников от ночи к ночи.

По всему миру светочи живут возле четырнадцати спящих духов. Каждую ночь, когда духи засыпают, оживают их кошмары. И каждую ночь светочи-охотники охраняют от этих кошмаров мир. Каждому дню недели — свой клан. Прошедшая ночь была за Средансами — это клан Винни.

Или был клан Винни до «инцидента», после которого ее семью приговорили к изгойству.

Сейчас в клане сорок восемь охотников. Среди них есть двоюродные и троюродные братья-сестры Винни. Они точно не помнят, что у нее сегодня день рождения, а если бы и помнили, им плевать. На всех охотниках черная кевларовая1 броня, подходящая к их мрачным лицам. Некоторые ранены, у кого-то сломаны луки, кто-то прихрамывает.

С Винни разговаривает только тетя Рейчел. Она отделяется от остальных и приближается с картой в руке. В лучах фар внедорожников тетя Рейчел словно на сцене. Ее движения резки и небрежны, как у мамы Винни. Но если мамины волосы уже поседели, тетины все еще черные и блестят.

А носы у них одинаковые, крючком. У Винни такой же.

— Вот, — Рейчел протягивает карту, плохую копию скопированной копии, — здесь отмечены тела кошмаров, а еще у нас в этот раз двое нонов. Но должна предупредить: вот этот, рядом со старшей школой, только половинный.

Половинный. Половина человеческого трупа. В лесу такое нечасто, но бывает. Рейчел сует карту Винни, а сама уже смотрит в сторону внедорожников и забывает, что рядом стоит ее племянница.

Вот так все обычно и происходит. Тетя Рейчел говорит пару слов, а потом, как все Средансы и прочие светочи, снова делает вид, что Винни не существует. Она даже отходит раньше, чем Винни успевает нормально взять карту. Подхватывай на лету.

А Рейчел воссоединяется с охотниками, и все они запихиваются в свои внедорожники. Электрические двигатели с гулом пробуждаются к жизни. Шины прощально чавкают по свежей грязюке.

Винни не смотрит им вслед. Она на трупных дежурствах уже три года. И пусть сегодня ее день рождения, пусть ее живот скручивает в тугую косу гарпии, привычная работа успокаивает.

Трупное дежурство — это ежеутренняя уборка оставшихся в лесу тел кошмаров, да и людей тоже. Наверное, никто, кроме Винни, не любит эту работу. А ей нравится. Брат зовет ее извращенкой, она его — занудой.

Работенка мрачная, что и говорить, но кто-то же должен ее делать. Иначе тела, которые не исчезают магическим образом на рассвете, пробуждаются в виде неупокоенных, а от этих сплошные неприятности. К тому же только здесь Винни может найти применение своим знаниям из «Справочника кошмаров», ведь каждое новое тело — это головоломка, которую надо разгадать.

Стуча зубами, Винни изучает карту. Вот он — половинный, недалеко от усадьбы Пятницки. А второй человек примерно в миле от первого, возле озера. Двое — многовато для одной ночи. Явно наметился прирост.

Стук, стук, стук. Стук, стук, стук.

— Винни! — слышится чей-то голос.

Из-под тсуги выходит сын Рейчел по имени Маркус. Он восьмиклассник и в трупном дежурстве новичок. Он добр к Винни, когда никто не видит. Но за пределами леса и он с удовольствием обзывает ее «ведьминым отродьем», как все остальные светочи.

Эх, выбить бы ему зубы. Такой размер — ну просто идеальная мишень для удара. А его бледно-оливковую физиономию однозначно не мешало бы разукрасить. Мечты-мечты...

Маркус не один, с ним две девчонки — близняшки-очаровашки из клана Средансов. У обеих насыщенно-шоколадная кожа, глаза как черный турмалин, ямочки на щеках — предмет зависти всего города.

Семья близняшек переехала в Цугута-фоллз год назад, перебралась из внешнего мира. Их родители — сетевики. Это такие светочи, которые живут в мире нонов и следят, чтобы те не узнали ни о светочах, ни о лесе.

Как большинство американских светочей из клана Средансов, близняшки не приходятся Винни и Маркусу кровными родственницами. Они десятиклассницы, как и Винни, но легко стали самыми популярными девочками в школе. И конечно, Маркус по ним сохнет. Прямо сохнет. Он, похоже, не догоняет, что они милы с ним лишь потому, что милы со всеми, даже с Винни, как бы та ни хмурилась.

Она бы и рада проявить ответное тепло, правда рада. Но если она хоть на минуту ослабит оборону, есть риск, что кто-то прошмыгнет внутрь. «Ведьмино отродье, ведьмино отродье».

— С днем рождения! — в унисон поют близняшки.

— У нас для тебя подарок! — Эмма протягивает коробку в безупречной обертке с безупречными петельками банта.

— Ой, спасибо. — Винни берет коробку: тяжелая. — Открою попозже.

По личикам близняшек пробегает тень разочарования. Их улыбочные ямочки сглаживаются, и Бретта, волосы которой сейчас завиты в крутые локоны (у Эммы, напротив, длинные косички), говорит:

— Но мы же тогда не увидим твою реакцию.

От этих слов Винни напрягается. Страх мурашками взбегает по ее рукам, словно коробка сделана из слез банши. Это какой-нибудь жестокий розыгрыш. Наверняка внутри собачья какашка. Винни откроет коробку, они снимут все на телефон и покажут в школе.

Хотя нет. Винни качает головой. Близняшки не такие. В отличие от остальных жителей Цугута-фоллз, они всегда были по-настоящему добры к Винни. Правила светочей насчет обхождения с изгоями предельно ясны: «Игнорируйте их». Но близняшки не поступали так никогда.

Винни поправляет очки, делает тягостный вдох и все же приступает к раздиранию обертки. В предрассветной тишине получается очень громко. Не проходит и секунды, как перед Винни возникают золотые завитушки надписи «Цугута Мода» — такие же, как на витринах бутика в центре города.

У Винни захватывает дух, и она злится на свой внезапный восторг. Ее злит, что близнецы, судя по весу коробки, вручили ей что-то дорогое. И что ей это, вероятно, понравится. Уж лучше бы какашка, честное слово.

Но отступать уже поздно. Рядом Эмма и Бретта так и прыгают от нетерпения.

Она поднимает крышку и обнаруживает кожаную куртку. Такую Винни никогда не смогла бы себе позволить. Если только изношенную в хлам. Подобная вещь — это стиль на все времена.

У Винни вновь перехватывает дыхание. Ведь это тот самый оттенок корицы, который идеально сочетается с ее каштановыми волосами.

— Ты же постоянно мерзнешь на дежурствах, — объясняет Эмма. — А в ней тебе будет тепло!

Она-то, конечно, говорит это без задней мысли, но от подтекста никуда не денешься — такова реальность: «Ты всегда мерзнешь и дальше будешь мерзнуть, потому что мы скоро перестанем ходить на трупное дежурство, а ты, Винни Среданс, будешь заниматься этим всю жизнь».

— Ну примерь же! — настаивает Бретта (ямочки снова на месте). — Мы поменяем, если не подойдет.

Винни подчиняется, и куртка, как назло, садится безупречно. Даже поверх ее зеленого худи с надписью «Спасите китов». Винни сгибает локти. Новенькая кожа скрипит. Винни пробует замок молнии. Тот скользит вверх-вниз, словно скальпель в утробе вампа.

Она должна отказаться. Да, отказаться от этого подарка. Вежливо поблагодарить близняшек и объяснить: куртка слишком хороша, чтобы принять ее в дар.

Винни не отказывается. Уж больно крутой она себя в этом чувствует. Вылитая бабушка Вайнона с фотографии, которая хранится у мамы: в руке лук, по всему телу кошмарьи ошметки, а на лице зловещая ухмылка — яркая, как встающее за спиной солнце.

Винни пытается скопировать ту улыбку, даже зубы показать, и говорит:

— Спасибо. Это правда… ну, мило с вашей стороны. Спасибо.

Эмма вся лучится, Бретта хлопает в ладоши, и Винни в очередной раз думает: лучше бы они были обычными вредными девицами, как им и положено. Она знает свое место среди остальных горожан, понимает, как держаться с сопляками вроде Маркуса. А как быть с близняшками — почти друзьями, но не совсем...

От этой промежуточной неопределенности у нее внутри все переворачивается. Словом, неуютно.

Кашлянув, она расстегивает куртку. Потом застегивает обратно. Снова и снова, ее пальцы почему-то не могут остановиться — с такой легкостью ходит бегунок.

— А у вас когда днюха? — спрашивает Маркус близняшек.

Энтузиазм в его голосе в ближайшем будущем сулит сестрам нелепые букетики.

— На следующей неделе, — отзывается Эмма в одно мгновение с Бреттой.

Они смеются. Их смех вырывается, как облачко мыльных пузырей. Они всегда так звучат, когда говорят одновременно.

Пальцы Винни замирают, примерзая к молнии. Выходит, у нее совсем мало времени на поиск ответного подарка.

— Мы надеемся устроить вечеринку, — продолжает Эмма. — Вы оба приглашены.

Маркус, похоже, готов хлопнуться в обморок от счастья. А у Винни легкий приступ дурноты. Обычно на вечеринках светочей изгоям не рады.

Она предпочитает сменить тему. Как старшая в группе, Винни руководит дежурством.

— Значит, у нас тут… эмм… — начинает она. Вжик, вжик, вжик. — У нас тут половинный рядом с усадьбой Пятницки. Начнем оттуда?

— Есть, капитан! — говорит Бретта, изящным жестом отдавая честь. Потом она, Эмма и Маркус влезают на прицеп-платформу. Винни заводит двигатель. Выхлоп с тарахтением вырывается и становится частью тумана.

Жемчужно-серая заря встает над деревьями. Но Винни включает фары — хуже не будет. Лесные тени рассеиваются. Зимняя серость — нет.

Глава 2

План у Винни простой: пройти все три испытания, восстановить положение своей семьи среди светочей и стать охотником за кошмарами, как ей и написано на роду.

Ее мама была охотником.

Бабушка Вайнона была охотником.

Прабабушка Мария была охотником.

Если бы не злополучный «инцидент», Винни бы как следует подготовили к сегодняшнему — первому — испытанию и встретили с распростертыми объятиями. Но раз выяснилось, что твой папа шпион и работает на древнейших врагов светочей, пощады не жди. Даже если ни ты, ни твоя мама, ни твой брат понятия не имели, что происходит. Вот в чем Винни убедилась на собственной шкуре.

«Вы должны были знать, — заявил Совет четыре года назад. — Истинный светоч знал бы. Истинный Среданс знал бы». Винни, маме и Дэриану назначили наказание: десять лет изгойства. Этим все и закончилось. Папа исчез, сбежал, и от прежней жизни уважаемого семейства светочей не осталось и следа. Десять лет. Полный финиш.

Казалось бы, куда хуже? Вот и Винни так думала, пока до нее не дошло: на время действия приговора выпадает ее шестнадцатилетие — срок для охотничьих испытаний. Получается, она упустит свой единственный шанс принять в них участие?

Нет, если у Винни серьезные намерения — а они, видит Бог, были и остаются самыми серьезными, — ее шестнадцатилетие не должно пройти впустую. Она задумала попытать счастья на первом испытании, она просто обязана это сделать.

Это единственная возможность все наладить, вернуть то, что пытался отнять папа. И Винни горячо надеется, что новая кожаная куртка принесет ей удачу.

Глава 3

Винни паркует квадроцикл на тропе в тридцати футах от половинного. Фары просвечивают сквозь туман, превращая лес в пиксельную дымку. Винни нашла человеческие останки меньше чем за минуту. За три года трупных дежурств она усвоила, куда кошмары тащат свою добычу. Например, вот на этой поляне, окруженной голубыми елями и кленами, частенько кормятся вампы.

При виде обнаженного позвоночника над растерзанными остатками поясницы Маркус зажимает себе рот. А заметив торчащие кости лодыжек там, где раньше были ступни, он отворачивается и убегает за деревья.

Винни это веселит.

— Добро пожаловать в лес! — кричит она ему вслед, и Бретта вторит ей хихиканьем.

А вот Эмма сочувствует Маркусу, и несколько мгновений спустя ее горло тоже устраивает бунт: вместо сладкого голоска из него на павшую хвою выбрызгивается рвота.

Винни и Бретта их не ждут. Они натягивают одноразовые перчатки цвета васильков, которые только-только проклюнулись в палисаднике у Винни, а Бретта извлекает мешок для трупов из бирюзового рюкзака, который всегда при ней. При этом слышится хруст пачки чипсов. Наверняка с солью и уксусом: Бретта такие любит. А может, сметана и лук, любимый вкус Эммы.

— Документов нет, — сообщает Бретта после тщетного осмотра. Ее перчатки уже стали коричневыми от крови. Но это ерунда по сравнению с джинсами убитого. — А мы обязаны искать вторую половину тела?

— Не-а. — Винни разворачивает мешок для трупов.

По сути, это просто огромный зип-пакет. Он даже прозрачный, как зип-пакет, и с герметичностью у него так же неважно, так что расстегивать лучше аккуратно и без резких движений. То ли дело молния на новой куртке Винни.

Стоит пустить нона в мир светочей, он обязательно ужаснется тому, что трупное дежурство поручают ребятам от тринадцати до пятнадцати лет. «Детишкам! — говорят они. — С их-то впечатлительностью!» На это светочи фыркают и отвечают: «Вот именно».

В Цугута-фоллз смерть — это часть жизни. Жизни возле леса. Ты теряешь близких, теряешь друзей, теряешь самого себя. Чем скорее «детишки» узнают, что с ними может сделать лес, тем больше у них шансов на безопасную и счастливую жизнь.

Винни это знание далось дорогой ценой.

— Это работа вампов, — говорит она Бретте, раскладывая мешок вдоль тела, — судя по тому, что от него осталось. Видишь, нет всех частей с органами? В туловище и голове максимум питательных веществ, которые жизненно необходимы стаям вампов. Они любят куски с высоким содержанием железа.

— Вот как, — хмурится Бретта, присматриваясь к телу, пока Винни вешает свою кожаную куртку на ветку черного ореха.

Потом они берут тело, кряхтя поднимают и укладывают в мешок. Пластик хлюпает. Загустевшая кровь выдавливается, как зубная паста. Девочки берут каждая свой конец молнии и начинают застегивать.

— А почему тогда ступней тоже нет? — спрашивает Бретта.

— Ну, принято считать, что вампы любят ступни, потому что у них нет своих. Но, с другой стороны, у мелюзин и гарпий их тоже нет, — пожимает плечами Винни.

Она однажды спросила об этом профессора Андерса. Это когда ее еще пускали в школу светочей. Но он лишь посмотрел на нее и сказал со своим шведским акцентом: «Если этого нет в „Справочнике…“, значит, это важно».

И Винни проштудировала «Справочник кошмаров», да не карманную версию, которой пользуются охотники, а полную — массивный фолиант размером с ее туловище. Тот, что хранится в библиотеке Понедельниксов. Однако ответа не оказалось и там.

— А ты сама как думаешь, зачем им ступни? — спрашивает Бретта.

Винни обжигает странная смесь эмоций. Это отчасти радость, ведь Бретта поинтересовалась ее теорией. Отчасти стыд, ведь она знает, чем все кончится, если она поделится. Даже если Бретта не будет смеяться, она может рассказать кому-то, а тот еще кому-то, а дальше Винни и глазом моргнуть не успеет, как светочи опять обмотают ее дом туалетной бумагой. Или размалюют дряхлый мамин вольво, а ведь на нем еще с прошлого раза до сих пор остались красные пятна. И тогда Винни еще сильнее возненавидит папу, а заодно и маму, которая когда-то его любила.

Нет уж, увольте. Тем более в день рождения.

Поэтому она пожимает плечами и бормочет: «Без понятия».

В кустах слышатся шаги. Винни оборачивается, ожидая увидеть Эмму под руку с Маркусом. Вместо этого между двумя молодыми деревцами появляется парень. У него льняные волосы, которые сливаются с пепельной кожей.

— Блин, — злится Винни. — Джей.

Увидев Винни, Джей останавливается. Сегодня он выглядит не столько обкуренным, сколько уставшим, будто шатался где-то всю ночь с банкой пива в одной руке и косячком в другой. Его широкие плечи ссутулились под клетчатой фланелевой рубашкой, руки засунуты в карманы выцветших джинсов, а черные мотоботы измазаны красной землей.

В этом лесу, сотканном из серости, он кажется вспышкой цвета, и Винни вдруг сожалеет, что сняла куртку. Есть в Джее что-то, что требует брони.

Рядом с Винни застыла Бретта. Как олень-призрак, заметивший человека.

— Что тебя сюда привело? — спрашивает Винни. Но Джей игнорирует ее. Ероша пальцами и без того спутанные волосы, он стоит и всматривается. Не в людей, не в тело, а в лес. В его листья, мох и грязь. В мельчайшие намеки на следы ночных чудовищ.

Надо признаться, Винни жутко любопытно, что он там видит. Он ведь прошел все три охотничьих испытания больше года назад.

— К урокам готовился, — в конце концов отвечает Джей. Его голос такой же потрепанный и усталый, как и все в нем. — Увидел следы и хотел убедиться, что ни одно чудище не выбралось за границы.

Усадьба клана Пятницки, где живет Джей, — одна из двух, непосредственно примыкающих к лесу. Вторая — усадьба воинственных Вторниганов.

— Вампы? — спрашивает он.

— Да! — выпаливает Бретта. — Мы определили по отсутствующему туловищу.

Нормально? Вот так взяла и присвоила себе знания, только что полученные от Винни. Та косится на Бретту, готовая рассердиться, но вместо этого удивляется. Как у Бретты сбилось дыхание! Как растянулась ее улыбка!

А Джей, похоже, не замечает — его следующие слова обращены к Винни:

— Документы нашли?

— Нет, — докладывает Бретта.

— Хм. — Джей засовывает кулаки еще глубже в карманы, горбясь, будто полог леса слишком низок. И, как ни досадно Винни это признавать, вся поляна действительно как-то скукожилась с его появлением.

— Могу спросить у тетки, видела ли она что-нибудь, — предлагает он. — Вдруг что-то попало на ее камеры…

— Это лишнее, — перебивает Винни в то же время, как Бретта вздыхает:

— Будь любезен.

Винни бросает на нее яростный взгляд. Потом на Джея.

— Мне не нужна твоя помощь, Джей. Я точно знаю, что произошло. Вампы, — она показывает на труп, — стая.

На этом заявлении оловянные глаза Джея сужаются, но он не спорит.

Однако и подтверждать ее версию он не спешит, и Винни захлестывает гнев. Раньше она знала все, о чем думает Джей. Теперь это для нее недосягаемо.

— Твоя помощь мне не нужна, — повторяет она. — Я в состоянии справиться с трупным дежурством сама.

— Знаю, — отвечает он. Звучит так, будто он и правда знает, и это приводит ее в бешенство. — Я просто пытался помочь, Вин.

И направляется восвояси. Но, дойдя до деревьев, останавливается и успевает крикнуть: «С днем рождения!» — прежде чем лес поглощает его целиком.

— Увидимся в школе! — кричит Бретта в сторону сосен, но ее тонкоголосый крик остается без ответа.

Она сдувается. А у Винни начинают стучать зубы. Она рада, что Джей ушел, и злится, что он вспомнил про ее день рождения. Однако противнее всего то, что он за пять секунд проделал дыру в ее версии с вампами. Он сказал, что пришел к телу по следам, но вампы не оставляют следов. Их ноги подобны ходулям, чьи острые, как иглы, кончики едва касаются земли.

Она сканирует глазами лесную почву, щурясь сквозь очки. Да что там Джей такого увидел? Что она пропустила? Неужели это сделала сильфида? А может, келпи?

Винни понимает, что могла бы догнать его и спросить. Пожалуй, она даже должна. В конце концов, именно так поступил бы ответственный старший по трупному дежурству — и будущий охотник сделал бы то же самое.

Но она на это не пойдет. Ни за что на свете.

— Он меня никогда не замечает, — сетует Бретта. Но, подумав секунду-другую, добавляет: — Хотя, вообще-то, всех остальных тоже.

— Что-что? — Винни поправляет очки и переводит взгляд на напарницу.

— Ну, Джей Пятницки, — объясняет Бретта. — Когда он рядом, нас с Эммой все равно что не существует. Он прямо весь в своих мыслях. — Она преподносит это как нечто достойное восхищения. — Знаешь, мы не пропускаем ни одного его выступления у «Джо в квадрате», но он потом всегда сразу уходит.

Нет, Винни не знает. Она сторонится местной кофейни, как кошмар — проточной воды. Хотя ей доводилось слышать, что группа Джея играет там по субботам. И доводилось замечать, что в него влюблена чуть ли не половина Цугута-фоллз.

И это просто смешно, ведь Джей, похоже, ни капли не интересуется соседями, если вообще их воспринимает.

А может, это и есть один из секретов его притягательности?

Вопреки здравому смыслу Винни жалеет Бретту.

— Он выступает не ради внимания, поэтому я не удивлена, что он сразу уходит. Если хочешь с ним пообщаться, попробуй заглянуть после школы к Гюнтеру.

— На нонскую заправочную станцию? За пределами Цугута-фоллз?

Винни кивает.

— Он каждый день там часами торчит, возится со своим мотоциклом.

Точнее, мотоциклом его тетки, но Винни находит подробности излишними.

Глаза Бретты расширяются, ямочки углубляются, и Винни почти видит, как у нее в голове выстраивается логическая цепочка: «„Гараж Гюнтера“ ведет к мотоциклу — ведет к Джею — ведет к нахождению рядом с Джеем — ведет к тому, чтобы он ее заметил».

Она хлопает в свои измазанные кровью васильковые ладоши:

— Ой, вот спасибо, Винни! Я… то есть мы сегодня же это сделаем. Но откуда ты столько о нем знаешь? Кто вы друг другу? Друзья?

— Нет. — Винни стягивает перчатки. Чпок! Чпок! По лесу эти звуки разносятся как выстрелы. — Джей мне не друг.

Глава 4

А ведь раньше был. Был ее другом.

Поэтому Винни столько о нем и знает. Поэтому она его и ненавидит. Когда-то они были не разлей вода, а с ними Эрика Четвергссон. Неразделимое трио. Триада. Треугольник. Кажется, в разные периоды их семилетней дружбы они примерили на себя все существующие слова на «три-» или «тре-».

Среданс, Четвергссон, Пятницки — сокращенно СЧП. Они это расшифровывали как «слышь, че происходит?» и не уставали над этим смеяться.

Когда они все познакомились, Джей был на год старше, но их родители (в случае Джея тетя) приятельствовали и были неразлучны. Каждый день друзья вместе ездили в обширную усадьбу Воскресенингов, где расположены все классы и тренировочные залы светочей. Проведя изрядное количество времени за спорами о покемонах, потом о кошмарах и наконец о том, кто из преподов самый страшный, они создали связь, которую, как они искренне верили, ничто и никогда не разрушит. Но вот в чем особенность леса: он способен разрушить что угодно.

И он разрушил. Когда семья Винни стала токсичной из-за папы, Джей и Эрика бросили ее так же, как и все остальные в Цугута-фоллз. Жестко. Джей связался с плохой компанией; Эрика влилась в самую популярную.

Вот так одним движением неразделимые трио, триада, треугольник распались на две части: прямой угол, которому по-прежнему рады в мире светочей, и потерянная гипотенуза, дрейфующая в одиночестве.

Глава 5

Все расходятся по домам — собираться в школу, а Винни, будучи старшей по трупному дежурству и водителем квадроцикла, одна доставляет тела в усадьбу Понедельниксов. Лесная дорога, которая выплюнет Винни на их земли, покрыта следами шин с предыдущей ночи, когда охотились Вторниганы. Винни всегда старается держаться их колеи. Словно надеется стать похожей на них, если будет за ними повторять.

Вторниганов любят все.

Доставка тел после трупного дежурства — любимое время Винни: вокруг ни души и можно отрисовать в своем воображении новые кошмары.

Взять хотя бы сегодняшнюю находку — целое тело земляной сильфиды. Винни такой раньше не видела. И не осознавала, сколько в этих существах... человеческого. Они как миниатюрные люди с корой вместо кожи и камнями вместо зубов и рожек. Винни придется переделать рисунок в ее «Справочнике…». Она уже видит, как это сделать: короткие штришки для текстуры лица, а беспросветную черноту глаз поможет передать линер потолще.

Еще ребята нашли два тела детенышей мантикоры, которые похожи на скорпионов, но размером с собаку. Таких Винни подбирает примерно раз в две недели, и рисовать их легко. Сплошной панцирь да ноги. Простые, четкие линии.

Может, из-за того, что все внимание Винни направлено внутрь себя, а взгляд прикован к следам шин Вторниганов, а может, потому, что у леса есть свой план, но, достигнув одного знакомого холма, где в землю воткнут знакомый красный колышек, она замечает по ту сторону что-то лишнее.

Две ступни.

Точнее, то, что осталось от двух ступней. Окровавленных, побледневших и без пальцев.

Она бьет по тормозам. Квадроцикл останавливается, забрызгивая грязью красный колышек. Это одна из вешек, которыми отмечают границу возможного появления кошмаров. Кошмары формируются каждую ночь, когда поднимается туман. Большинство остается в сердце леса, возле спящего духа, но некоторые норовят выбраться наружу. Рыскают в поисках людей для своей ночной трапезы.

Поэтому у Вторниганов есть датчики, способные засечь кошмар, который лезет во внешний мир. Теоретически. Но в этот раз кошмар, несомненно, пересек границу и оставил там ступни, и Винни обязана кому-то доложить об этом. А ступни надо подобрать.

Она соскакивает с квадрика и выуживает из-под сиденья старый пищевой пакет. В нем, очевидно, когда-то хранился чей-то перекус, но уже несколько месяцев это просто шуршалка-раздражалка, которую все лень выкинуть. Ну вот, послужит теперь мешком для трупов. Или… мешком для ступней.

Сунув руку в пакет, она подбирает два фрагмента останков, как когда-то подбирала какашки за собакой Эрики. Шур-шур. Одна ступня. Вторая. Они неожиданно увесистые, а в промежутках между глубокими кровавыми ранами виднеются волосы. Будто чьи-то ноги угодили под газонокосилку.

На Винни накатывает приступ дурноты. Она торопливо завязывает пакет. Всего час назад дразнила Маркуса, а сейчас ее саму того и гляди вывернет. Что же с ней будет на сегодняшнем испытании? Нехорошо, нехорошо...

«Да ты просто голодная, — говорит она себе. — К тому же не выспалась». Даже маме и бабушке Вайноне могло иногда поплохеть, хотя обе были Ведущими Охотниками клана Средансов.

Винни втыкает палку в то место, где были ступни. Красная глина трескается. Кончик палки обламывается, но ничего, сойдет. Марио из лаборатории Понедельниксов сумеет отыскать ее метку.

Пристроив ступни на прицепе-платформе среди кошмаров и нонов, она продолжает путь. На этот раз она не обращает внимания на колею Вторниганов. Она просто едет. Быстро. Пока наконец не въезжает на территорию усадьбы Понедельниксов.

Холодный ветер ревет ей в лицо, больше не защищенное лесом. Земля тиха, трава хрустит от инея. Винни несется ураганом, вспугивая двух воронов.

Эта усадьба похожа на кампус колледжа. Или на то, как Винни представляет себе кампус колледжа по картинкам из телевизора. Впереди главное здание — конечно, из красно-коричневого песчаника и увитое плющом, который в отсутствие листьев больше смахивает на засохшие спагетти. А вокруг дополнительные постройки, всего семь: три лаборатории, две библиотеки (историческая и естественно-научная), больница и офисное здание для всех Понедельниксов, которые трудятся над приумножением знаний светочей.

«Интеллект на первом месте. Познание есть верный путь» — вот их девиз, и уже не в первый раз, проходя мимо двух библиотечных зданий, Винни немного жалеет, что не родилась одной из Понедельниксов. Это не изменило бы того, что случилось с папой, но в этом клане она, мама и брат не страдали бы от ненависти окружающих так, как в клане Средансов. Понедельниксы ее, по крайней мере, не оскорбляют.

Кстати, девиз Средансов: «Дело превыше всего. Преданность до мозга костей». А что может быть большей неверностью, чем жить с дианом? Дианы — это ведьмы и колдуны, которые крадут магическую силу у спящих духов по всему миру. Они хотят разбудить их, чтобы кошмары хлынули в мир людей.

По меркам Средансов, десять лет изгойства — это еще мягкое наказание за преступление Винни, мамы и Дэриана. И, как бы ни было больно, Винни даже не в чем их упрекнуть. Дианы плохие. Папа плохой. Этим все сказано.

Давным-давно, на заре американских светочей, когда здешний дух впервые дал о себе знать, дианы боролись за то, чтобы закрепиться в лесу. По всей округе они закапывали свои источники — кристаллы, металлические шары, талисманы из древесины, кости животных, — надеясь, что предметы напитаются магической силой духа. Потом они использовали эти инструменты в своих колдовских ритуалах.

В те дни казалось, что источники рассованы повсюду: под корнями деревьев, в трещинах камней. Они постепенно высасывали из леса все соки. Нередко на них натыкались подростки во время трупного дежурства, нередко эти источники оказывались заминированы.

Например, прадедушка Винни потерял таким образом большой палец.

Однако светочи Цугута-фоллз в итоге оказались сильнее дианов. Колдуны и ведьмы не смогли присвоить магию духа, а потому им пришлось вновь скрываться по всему земному шару. А старая сирена в центре города, установленная когда-то для предупреждения о дианах и завывавшая без умолку, постепенно затихла.

Но ведь они по-прежнему где-то есть. Дианы. Они все еще стремятся установить контроль над духами и захватить мир. Они продолжают тайком размещать источники и красть магию, где бы они ни находились, при любом удобном случае. Папа Винни — живое тому подтверждение, а ее семья — живое доказательство того, что может случиться, стоит только ослабить бдительность.

Винни проезжает мимо главного здания усадьбы. Она машет двоим людям в лабораторных халатах, но те игнорируют ее. Достигнув больницы, она сворачивает и подъезжает к входу в морг. Там ее встречает Марио, ведущий исследователь кошмаров.

Он кивает Винни, его бледная кожа оттенка «не выхожу из лаборатории» пламенеет в лучах утреннего солнца. На губах лопается розовый пузырь.

— Фу, — ворчит Винни. — Я думала, мы договорились: никакой жвачки, пока я тут.

— А я думал, мы договорились, что ты не опаздываешь. — Он стучит по часам. — Вот, убиваю время как могу. — Он надувает новый пузырь. Хлоп!

Винни криво ухмыляется. Ей нравится Марио. Он никогда не ведет себя так, словно ей тут не место, никогда не закатывает глаза при виде ее, не игнорирует ее приветствия. Может, это из-за хороших отношений его племянника Эндрю с братом Винни, Дэрианом. А может, потому, что Марио был дружен с ее отцом до «инцидента». Как бы то ни было, она рада иметь союзника, даже если ей нельзя ходить с ним в морг и в лаборатории.

Даже если этот союзник без конца хлоп-лоп-лопает пузыри — не человек, а ходячий кусок пупырчатой пленки, выводящий из себя буквально всех. Даже его мать, которая живет в итальянской общине светочей, ругается, когда приезжает в гости.

— Я кое-что нашла. — Винни глушит двигатель, спрыгивает на тротуар и поднимает продуктовый пакет. Сквозь пластик виднеется кровь.

Марио щурится.

— Это что… ступни?

— Они самые. — Она подбегает к нему и машет свободной рукой в сторону платформы. — И я нашла их за пределами. Я просто уверена, что это ступни того половинного. Нет, — поправляет она сама себя, добежав до Марио, — я в этом вообще не сомневаюсь. Ты же знаешь, что это значит, да?

Он вздыхает, и его лицо превращается в гримасу, которую не назовешь иначе как страдальческой.

— У меня, безусловно, есть теория, но я подозреваю, что у тебя совсем другая. Притом крайне неправдоподобная.

Вот уж чья бы корова мычала. Не Марио ли печально прославился своими нестандартными идеями?

— Это сделал вервольф, — заявляет Винни.

Марио снова надувает пузырь. Хлоп!

— Нет, я серьезно. — Винни трясет перед ним ступнями. Пакет шуршит. — Разве какая-то другая тварь может перейти границу незамеченной, Марио? Это либо вервольф, либо подменыш, но подменыши не уродуют тела.

— Но волки-оборотни — огромная редкость. Их последний раз тут видели семнадцать лет назад. И тогда это было… — Он качает головой. — Это было ужасно, помнишь?

Помнить Винни не помнит — ее тогда еще на свете не было. Но она, конечно, слышала истории про то, как верфольф обернулся ноном и убил шестерых человек за шесть дней и как все жители Цугута-фоллз сидели по домам, пока Вторниганы его не пристрелили. Именно с тех пор сирена, которая предупреждала об атаке дианов, используется и для оповещения о любых дневных скитальцах, выбравшихся из леса.

Винни кусает губу. Она не хочет обесценивать воспоминания семнадцатилетней давности…. Но все же думает, что напала на след.

— Просто представь себе, Марио. Конец ночи застает волка-оборотня за едой. Он еще держит в пасти ступни, а его тело начинает снова принимать человеческий облик...

— Ты сказала «он»? Не «какая-то тварь»?

— ...И он просто… — Она шагает пальцами. — Выходит из леса. Потом бросает ступни и входит в наш мир.

По виду Марио непохоже, что рассказ его сильно впечатлил. Он, скорее, выглядит слегка напряженным. Словно ему надо убегать по срочному делу, а Винни тут задерживает его своими небылицами. Пакет он тем не менее берет.

— Интересная история, Винни, как всегда. Но я предложу тебе другую. Представь: это была та самая стая вампов, которую охотники выслеживали три ночи подряд. И вот они ее настигли — допустим, во время трапезы. Охотники принялись бить вампов. Ступни отбросило, и они перелетели через границу.

Марио идет за стоящей поблизости каталкой. Нержавеющая сталь блестит в лучах восходящего солнца.

— Это первое, о чем я сама подумала, — соглашается Винни.

Марио хватает каталку, Винни берется с противоположной стороны. Они вместе подъезжают к квадроциклу.

— Но следы на ногах совсем не вампские. Открой пакет и взгляни сам! — кричит Винни.

Марио не отвечает, но Винни видит: он обдумывает ее слова. Он всегда громче жует и надувает больше пузырей, когда его мозг, мозг ученого, жужжа приходит в движение. Хлоп-лоп-лоп!

Винни помогает ему выгрузить тело первого нона на нижнюю полку каталки. Это пожилая женщина. Судя по окаменевшим глазам, несчастная нарвалась на василиска. Затем на среднюю полку они перекладывают мантикор. Потом сильфиду (при виде которой Марио взволнованно охает). И наконец, на верхнюю полку они укладывают половинного.

— Да нет, это точно вампы, — говорит Марио после беглого осмотра, — но твоя теория мне правда нравится, Винни. Она такая… — Он зависает на мгновение (его еженедельная реакция на очередную нестандартную идею Винни).

— Оригинальная, — заканчивает Винни за него.

Ее голос выдает разочарование. Она ведь успела поверить, что в этот раз поняла все правильно. Версия с оборотнем объяснила бы то, как Джей странно, оценивающе осматривал поляну. К тому же Винни сама слышала волчий вой на рассвете.

Улыбка Марио выражает сожаление.

— А мы с тобой та еще парочка, скажи? Но мне, честное слово, нравится, как у тебя мозги работают.

Винни подталкивает очки вверх. На левой линзе остается отпечаток пальца.

— А что, тетя Рейчел сообщила тебе, что они расправились со стаей вампов?

— Нет, — признается он. — Средансы еще не передавали координаты места ликвидации, но я готов поспорить на недельный запас кофе, что нона убил не верфольф.

Это еще один еженедельный прикол Марио — спорить с Винни на недельный запас кофе, что ее гипотеза ошибочна. Естественно, когда он сам выдвигает очередную завиральную теорию, Винни предлагает аналогичное пари.

Винни вновь присматривается к половинному. Пластик бликует в лучах солнца. Теперь пакет со ступнями пристроен под искромсанными лодыжками. Да, очень похоже на работу стаи вампов… Но почему они пожевали ступни? Если верить «Справочнику…», вампы их не едят, просто избавляются от них.

Винни сжимает зубы. Есть что-то, чего она в упор не видит. А ведь даже Джей заметил.

— Ладно, — говорит она, бросая взгляд на Марио. Он делает пометки на листе, свисающем с планшета на краю каталки. — Недельный запас кофе.

Марио отрывается от планшета:

— Серьезно?

— Недельный запас, — повторяет она и протягивает руку. Потом вспоминает, что еще ее не мыла, и торопливо отдергивает. — Я принимаю твои условия. Как насчет кофе из «Джо в квадрате»?

— Ты настолько уверена? — Марио щурится на пакет со ступнями. Хлоп-лоп-лоп! Вообще-то, до сих пор они с этими спорами дальше слов не заходили. — Прямо готова раскошелиться на что-то дорогое? — Идет, — пожимает он плечами. — Тебе конец. Но если убийцей окажется вервольф, с меня недельный запас кофе из «Джо в квадрате» или, если захочешь, я оплачу обед в «Неупокоенной дочери» для тебя и твоего друга.

«Для тебя и твоего друга». Как будто у Винни есть друзья.

— Я выбираю кофе, — отвечает она.

Он снимает воображаемую шляпу.

— Когда получу информацию от Средансов, напишу тебе на почту.

— Прекрасно. — Она снимает шляпу в ответ. Потом запрыгивает обратно на квадроцикл. Весенний ветер вгрызается ей в лицо. Пятно на очках искажает картину дня.

Колокола в здании Совета, расположенном в центре города, вызванивают восемь, а значит, у Винни есть час до начала школьных занятий.

В Цугута-фоллз учеба всегда начинается поздно, чтобы все успевали вернуться с охоты или трупного дежурства.

— Готовься проиграть, Марио! — орет Винни, отъезжая.

Марио провожает ее лопающимися пузырями.

Глава 6

«Неупокоенная дочь» — это наполовину бар, наполовину ресторан и на сто процентов жир. Обычно Винни не заглядывает туда перед школой. Но мама накануне взяла с нее обещание на мизинчиках: «У тебя день рожденья. Я хочу увидеться с тобой в твое именинное утро». И вот Винни здесь.

Она паркует квадроцикл на заднем дворе рядом с помойкой, в переулке между «Цугута Модой», «Джо в квадрате» и продуктовым магазином, принадлежащим Средансам. Они там цены задирают как хотят, потому что это единственный магазин в округе.

Над Винни плывет запах горячего масла, вызывая и убивая аппетит одновременно. В «Неупокоенной…» не подают ничего суперизысканного или выдающегося, зато отбивают и прожаривают все от души. Что получится — щедро поливают кетчупом. В общем, пойди разбери, что ты там ешь.

Стуча зубами с утроенной силой, Винни топает к черному ходу. Тяжеленная дверь открыта и подперта камнем. В утреннем воздухе колышется жирное жаркое марево. Все-таки надо было дома позавтракать.

— Ты чего такая? — спрашивает Франческа Среданс, как только Винни переступает порог окутанной паром кухни.

Мама как раз пытается пристроить две порции картофельных хашбраунов на подносе, где уже и без того теснятся тарелки с яичницей и тостами и чашки кофе. Тем временем Арчи Пятницки, занятый приготовлением этих самых хашбраунов, не поднимает глаз от сковороды. Он немногословен — в лучшем случае ворчит.

— У тебя такой вид, словно что-то случилось. — Мама хмурится, ее лоб пересекают глубокие морщины. Кухонное освещение подчеркивает желтоватый оттенок кожи, делая мамино лицо болезненным. — Неудачное дежурство?

Винни теряет дар речи. Врать она не мастак — даже в благих целях, даже по мелочи. Например, в прошлом году она так и не смогла убедить своего брата Дэриана, что ей нравятся его эксперименты с усами. А уж если речь о чем-то серьезном…

Чтобы сохранить свои планы насчет охотничьих испытаний в тайне от мамы, приходится увиливать.

К счастью, пока мозг Винни судорожно ищет ответ, ее пальцы застегивают… и расстегивают молнию кожаной куртки. Мама замечает обновку и прожигает ее взглядом, словно лазером.

— Где ты ее взяла? — Она шагает к Винни, удерживая поднос на плече и продолжая изучать куртку наметанным глазом охотника. — Неужто украла?

Винни выдает нервный смешок, от которого мамины темные глаза становятся еще более подозрительными.

— Нет, мам. Мне ее подарили Эмма и Бретта, близняшки Среданс.

— Вот как, — моргает мама. — Ничего себе!

Ее щеки краснеют. Она бросает взгляд в заднюю часть кухни — там возле кофейных аппаратов ждет желтый подарочный пакет.

— Ну, в таком случае… в таком случае мой подарок тебя разочарует. Но все равно это тебе. — Она показывает на пакет движением головы. — Ты пока открой, а я сейчас.

Мама проталкивается в зал ресторана, управляясь с подносом куда более грациозно, чем четыре года назад, когда светочи объявили ее изгоем и пришлось вкалывать на двух работах, чтобы как-то свести концы с концами. Винни не осознавала, как им вольготно жилось на мамину охотничью зарплату, пока они не лишились этих денег.

Когда дверь распахивается на максимум, на Винни гудящим пчелиным роем набрасываются голоса возбужденных от холестерина и кофеина посетителей. В ее поле зрения попадает ближний столик, за которым разместились Имран и Ксавье Субботоны (двенадцатиклассники2, популярны, между собой не родственники). Марисоль Воскресенинг (одиннадцатый класс, популярна), Кейси Вторниган (десятый класс, популярен) и Эрика Четвергссон.

Глаза Эрики, красновато-карие на фоне теплой янтарной кожи, встречаются с глазами Винни. Как и Винни, она мгновенно отводит взгляд. Дверь закрывается. Арчи гавкает: «Заказ готов!» — а Винни бросается к кофейным аппаратам. Сердце бешено колотится. Зубы стучат.

Вот еще одна пр

...