Глава 2

Табличка с надписью «Детективно-консалтинговое агентство «Кайрос» горела в скупых лучах февральского солнца, словно пять минут тому назад отполированная. Алена припарковалась на небольшом пятачке возле этого самого агентства и никак не могла решиться выйти из машины. Она сама не понимала причину своей нерешительности. Может быть, ее смущало отсутствие машин сотрудников? Вполне вероятно, что они предпочитают общественный транспорт. Но Иван ни за что не променяет свой обожаемый древний «Форд Фокус» на автобус, пусть даже только что сошедший с конвейера. Лучше будет стоять в пробке и на чем свет ругать всех и вся: «чайников», которые купили права в интернете и устраивают аварии на ровном месте, и неправильную инфраструктуру дорог, и автомобили с «мигалками» и «крякалками», и понатыканные как попало светофоры… Как же ее это когда-то раздражало. Казалось бы, не нравится – иди пешком. Так нет же…

Может, он еще не пришел на работу? А может, вообще не придет? В офисе явно кто-то есть – сквозь жалюзи пробивается свет. Что толку сидеть и гадать? Надо идти. К тому же двигатель остывает, и в машине становится холодно. Алена нажала на ручку, и тут к двери подбежала женщина в сером пуховике с надвинутым на голову капюшоном и такой объемной сумкой, что в ней без труда можно было бы разместить содержимое тележки из супермаркета и еще осталось бы место для небольшой косметички и мобильного телефона. Алена где-то читала, что чем больше у женщины сумка, тем меньше у нее уверенности в себе. Сама она ходила с маленькой сумочкой кросс-боди на широком ремешке, а все, что может невзначай понадобиться, возила в багажнике.

Женщина уверенно толкнула дверь и скрылась за ней, из чего Алена сделала вывод, что она является сотрудницей «Кайроса» – посетитель наверняка бы замешкался перед дверью, как сделала это она сама. Хотя не факт.

Алена снова попыталась выйти, но тут рядом с ней остановилось такси. Причем так близко, что водительская дверь оказалась заблокированной. Пришлось ждать, пока из машины выйдет женщина в длинном мешковатом пальто. Выходила она ну очень медленно, Алене даже захотелось поторопить ее, но стоило женщине выползти, как причина ее неспешности стала понятна – незнакомка была беременна. Точнее, если можно так выразиться, очень беременна. Ясно, что это не сотрудница, а сумасшедшая клиентка, представительница микробизнеса, которая будет тащить его до самых родов. А как иначе – стоит на минутку отпустить вожжи, и бизнес накроется медным тазом. Подтверждением этой гипотезы служила маленькая сумочка женщины, меховой мешочек с кожаными завязочками. Сильно самонадеянная, однако, барышня. Алена, когда была в таком состоянии, везде таскала с собой торбу с документами. Нахлынули воспоминания о беременности, о родах, и, конечно же, о Кирилле…

Такси уехало, беременная, важно переваливаясь, словно утка, скрылась за дверью с сияющей табличкой. Похоже, Алена со своей идиотской нерешительностью опоздала и теперь будет сидеть в очереди. Интересно, предлагают они клиентам кофе?

Кофе в «Кайросе» предлагали – восхитительный запах защекотал ноздри, стоило Алене переступить порог под малиновый звон висящего над дверью колокольчика.

Обе женщины – та, что с сумкой, и беременная – уже сняли верхнюю одежду и вручили ее мужчине в идеально сидящем темно-сером костюме, судя по всему – боссу. Очень, кстати, симпатичному, кареглазому, похожему на Гэбриела Махта из сериала «Форс-мажоры», только без присущей тому нарочитой небрежности в прическе, с отличной стрижкой и идеально выбритым, гладким лицом.

У женщины с сумкой – кстати, сумку она уже положила на стол (у того, кажется, даже столешница прогнулась от тяжести) – стрижка тоже была приличной – каре почти до плеч до такой степени идеальное, не иначе как заламинированное, волосок к волоску, – что просто руки чесались пойти и эту идеальность нарушить. И костюм не подкачал – чувствуется, что не на рынке куплен. Вот только унылый серый цвет делал его хозяйку похожей на героиню фильма «Служебный роман». Неужели начальство блюдет дресс-код и требует, чтобы сотрудники выглядели этакими мымрами? Может, у красавчика Махта ревнивая жена? Наряд беременной не выдерживал никакой критики: платье – не платье, свитер – не свитер. Что-то огромное и бесформенное, похоже, ручной вязки. И как можно в таком ходить? Ведь сейчас для женщин в положении можно подобрать столько интересных аутфитов. Было бы желание.

– Здравствуйте, – поприветствовал начальник Алену.

– Здравствуйте, – отозвалась она, – мне нужен Рыбак Иван Станиславович.

– Он вышел буквально на минуту, сейчас подойдет. Вот его стол, присаживайтесь, пожалуйста. Могу я вам чем-нибудь помочь?

Алена помотала головой.

– Кофе? Чай?

– Кофе, пожалуйста. – Алена расстегнула норковый полушубок с короткими – до локтя – рукавами и села на стул рядом со столом Рыбака.

– Молоко, сахар? – продолжал проявлять вежливость начальник.

– Черный. – Алена улыбнулась своей фирменной улыбкой, и тут колокольчик над дверью снова зазвонил, причем как это ни странно, звон был совершенно другой, нежели тот, которым он приветствовал Алену, и в помещение ввалился Иван.

– Алена? – от удивления он застыл на пороге. – Какими судьбами?

– Ваня, Ванечка. – Она вскочила, бросилась к нему, обвила руками и уткнулась носом в плохо выбритую щеку. Туалетную воду Рыбак так и не сменил. Цитрус и можжевельник, извечная классика.

– Ну ты чего? – смутился он, осторожно высвобождаясь из ее объятий.

Краем глаза Алена увидела, как обе женщины – беременная и мымра в сером костюме – с подозрением уставились на нее.

Один начальник не смутился.

– Ты, может, представишь нам свою гостью? – предложил он.

– Алена Дубова, – промямлил Рыбак, и Алена поспешила прийти ему на помощь:

– Я его жена!

– Бывшая, – выдавил из себя Рыбак, переменившись в лице.

– Бывших жен, как и ментов, не бывает, – парировала Алена.

Иван нервно потеребил мочку уха, и Алена увидела на безымянном пальце его правой руки кольцо, такое же сияющее, как табличка на входной двери. И только тут до нее дошло, что безобразная одежда на беременной – это свитер из альпака, который они с Рыбаком купили во время путешествия по Кавказу. К гадалке не ходи, ребеночек – Рыбака. Надо же было так влипнуть! Женщина в сером костюме нахмурилась, а у беременной подозрительно заблестели глаза – того и гляди заплачет. Один лишь красавчик-начальник ухом не повел – поставил на Ванькин стол чашку.

– Ваш кофе. – Сама любезность.

– Это, как вы поняли, моя бывшая жена, Алена Дубова. Или не Дубова? – Серые Ванькины глаза уставились на нее. Единственное, что в нем хорошего, – это глаза. Ну, может, фигура. Высокий, спортивный, подтянутый. Все остальное – так себе. Ни инициативы, ни перспектив.

– Дубова, – подтвердила Алена. – Ты же помнишь, я не люблю менять фамилию.

– Помню, – согласился Иван. – Не захотела стать рыбачкой.

– Да при чем тут… – Она начала было оправдываться, но Рыбак вернулся к церемонии представления.

– Это, – тут он указал на мымру в сером, – наш генеральный директор, Кристина Сергеевна.

– Очень приятно, – пробормотала Алена, хотя приятно ей вовсе не было. Она считала себя отличным физиономистом, и вдруг такая непростительная ошибка.

– Заместитель генерального директора Тимур Михайлович. – Красавчик в костюме коротко, по-военному кивнул. – А это, как ты, наверное, уже догадалась, моя жена. Настоящая. Ася. Анастасия.

Он подошел к беременной, обнял ее за плечи и нежно поцеловал в макушку.

Надо же, Анастасия! Чтобы скрыть досаду, Алена глотнула кофе, оказавшийся неожиданно именно таким, какой она любила, – в меру крепким, с мягким вкусом, легкой кислинкой и насыщенным ароматом, о чем она поспешила уведомить Тимура Михайловича. Тот поблагодарил коротким кивком.

– У тебя какие-то проблемы? – спросил Рыбак.

Алена только собралась ответить, но тут колокольчик у двери взорвался радостным звоном, и в помещение ворвался молодой человек в ярко-желтой куртке и черной вязаной шапочке.

– Здрас-с‑те, Кристина Сергеевна! – затараторил он и стащил шапочку. Непослушные вихры прыснули во все стороны. – Ваши любимые, с холодцом и хреном! Пришлось бежать аж на Пушкинскую! Тут рядом нигде не было! – Тут он заметил Алену и повторил: – Здрас-с‑те.

– Привет, Федор, – сказал Рыбак и пояснил: – это Федор, наш компьютерный гений.

– Гений? – переспросила Алена.

– Ага, – подтвердил тот и, подойдя к свободному столу, плюхнул рюкзак на стол, выдвинул один из ящиков и, словно фокусник из шляпы, принялся выгружать туда снеки в шуршащих ярких упаковках. Было их так много, словно это не городской баульчик, а здоровенный туристический рюкзак литров на сто пятьдесят, да еще и с расширением. У Кирилла был такой. Для дальних экспедиций. Но в последнюю он поехал с чемоданом. Тоже большим…

– Федор! – Брови Кристины сошлись к переносице.

Рюкзак отправился под стол, а компьютерный гений уселся за стол и положил руку на руку, словно первоклассник на своем первом в жизни уроке. И глаза у него при этом сделались такими безмятежными, что обладатель их казался сущим ангелом. Если бы не пряди волос, напоминавшие рожки.

– Так что у тебя стряслось? – В голосе Рыбака явно слышались нетерпеливые нотки.

– Муж, – сказала Алена. Горло вдруг перехватило отчаяние, и следующие слова она уже выдавливала из себя, словно засохшую зубную пасту из тюбика. – У меня пропал муж, Герасимов Кирилл Романович, и я очень надеюсь, что ты поможешь мне его найти. Вы поможете. – И она посмотрела на Молчанова.

Иван вспомнил, как однажды в городском парке встретил Алену с мужем и маленьким сынишкой. Она тогда не заметила его, а может, сделала вид, что не заметила, а Рыбак хорошо рассмотрел своего заместителя в сердце бывшей жены. Мелкий, невзрачный, таких Иван про себя именовал штафирками. Хотя, может быть, он тогда еще не совсем отошел от внезапного решения Алены расстаться, чтобы быть в полной мере объективным.

– Подожди, – сказал он, – а почему к нам? Ты к отцу не пробовала обращаться?

В бытность Ивана капитаном полиции, тогда еще милиции, полковник Дубов был его непосредственным начальником.

– Отец уже три года пенсионер… Конечно, он в курсе. Но…

– Но? – повторил Рыбак, видя, что бывшая супруга зависла.

– Он считает, что мы просто поссорились и Кирилл ушел.

– А вы не ссорились?

– Ну, конечно, всякое бывало… – Алена снова зависла.

– Может, вы предпочитаете поговорить без свидетелей? – предложила Кристина. – У нас есть переговорная, там вам никто не помешает.

– Нет, что вы, – Алена решительно потрясла головой, – никаких секретов.

– Ты подавала заявление в полицию? – поинтересовался Иван.

– Ну разумеется, мог бы и не спрашивать, – фыркнула Алена.

– И? Что они сказали?

– Завели разыскное дело, пообщались с отцом, соседями.

– Что-то нашли?

– Да они особо не искали. То есть искали, но не старались. Я бы хотела, чтобы ваша фирма помогла найти Кирилла. Отец говорил, вы оказываете такие услуги. Да ведь?

Что-то недосказанное было в ее взгляде, устремленном на Кристину.

– Да, – неуверенно подтвердила генеральный директор «Кайроса». – Оказываем.

– Значит, поможете?

В офисе «Кайроса» повисла тягостная пауза.

Конечно же, нужно было соглашаться. Хотя фирма называлась детективно-консалтинговым агентством, стабильный доход обеспечивал именно консалтинг. Детективная деятельность выражалась в проводимых по договоренности с клиентами рейдах тайных покупателей. Во время этих рейдов Иван с Асей посещали объекты заказчиков – магазины, кафе, рестораны, салоны красоты – и оценивали качество обслуживания. Казалось бы, непыльная, а порой даже приятная работа – ну кому, скажите, не захочется бесплатно посетить спа-салон. Ан нет. По результатам рейдов администрация делала оргвыводы, и порой кто-то оставался без премии, а порой и на улице. И это обстоятельство до такой степени удручало Асю, обладательницу сверхтонкой душевной организации, что частенько она возвращалась из очередного рейда в офис в крайне угнетенном состоянии. Казалось бы, в чем проблема? Доля доходов от этой так называемой детективной деятельности была невелика, и отказ от нее не оказал бы значительного влияния на общий финансовый результат «Кайроса». Асе спокойно можно было бы поручить бумажную работу, которая при желании всегда найдется. Но тогда возникала проблема с Иваном. У Кристины душа болела при виде здорового, крепкого мужчины, который полдня проводит в сражениях с виртуальным противником в компьютере.

В конце прошлого года Иван с Асей отправились в Крым, где по заданию клиента «Кайроса» Глеба Ермолаева искали пропавшего обитателя частного дома престарелых[1]. Чтобы не срывать график тайнопокупательских рейдов, Кристина привлекла на временной основе супругов Михайловых, Елену и Александра. В отличие от Аси для них эта работа не требовала особых душевных затрат, недельный график они успевали выполнить за два дня. Клиентов качество работы устраивало, и потому, как это зачастую бывает, временное трудоустройство грозило превратиться в постоянное. К тому же Асе до родов оставалось всего ничего, а значит, о привлечении ее к рейдам не могло быть и речи. И если у Аси вот-вот хлопот должно было прибавиться, Иван оставался не у дел.

Кристина уже подумывала было о поиске клиентов с помощью рекламы. До сих пор «Кайрос» в ней не нуждался – клиенты приходили по рекомендациям сарафанного радио. Причем клиенты отборные, денежные. Объявление о детективных услугах даже в самой уважаемой газете могло в разы увеличить количество приходящих людей, которых некому встречать, поступающих звонков, на которые некому отвечать – ведь секретаря в «Кайросе» нет, – машин на крошечном пятачке у офиса. Получается, нужно либо отселять Рыбака, либо всем переезжать в новый офис. Бросать ставшие родными стены не хотелось, а значит…

Значит, надо соглашаться на любую детективную деятельность. Вот только Алена эта Кристине положительно не нравилась. Эта ее шубейка с короткими рукавами и длинными кожаными перчатками, которые она не потрудилась снять даже для того, чтобы выпить кофе, оценивающий взгляд, вызывающего вида сумочка через плечо. А главное – фраза насчет бывших жен плюс поцелуй. Каково было Асе это слушать? А вдруг, если мужа отыскать не удастся, потенциальная заказчица решит вернуть Рыбака?

Все-таки теория насчет взаимосвязи размера сумки и уверенности в себе ее хозяйки – вещь абсолютно справедливая, думала Алена, почти физически ощущая сомнения гендиректорши «Кайроса». Внезапно в голову ей пришло совершенно другое объяснение причины столь длительных раздумий. Вероятно, мымра думает, что я хочу воспользоваться их услугами на шару! От этой мысли щекам сделалось горячо-горячо. Как давно Алену не посещало это чувство унижения, которое родилось и обосновалось в ее душе еще в начальной школе. Отец, честный милиционер, и мать – бухгалтер на заводе. Причем не главбух, не тот, в чьих руках финансы всего предприятия, а совершенно рядовой, можно даже сказать, заурядный. Новое платье – событие, стрелка на колготках – трагедия. А одноклассницы чуть не каждый день щеголяют в обновках, это притом что школьную форму никто не отменял. Она чувствовала себя Золушкой, несчастной и всеми презираемой. Но если у Золушки имелась крестная, Алене благодаря атеистическим взглядам родителей рассчитывать было не на кого. Она была одна на всем белом свете, и иногда это одиночество ощущалось так остро, что хотелось разом покончить со своим безрадостным существованием. Но у нее не хватало духа.

– Может, вы сомневаетесь в моей платежеспособности? – Алена дернула бегунок сумки и извлекла из нее прозрачный зип-пакетик, в котором лежала монета, цветом и размерами напоминающая современные десять рублей. – Вот.

В то же мгновение рядом с ней материализовался компьютерный гений Федор Лебедев. Cовершенно магическим образом – только что он ерзал в своем офисном кресле, очевидно сгорая от желания приступить к поеданию припасов из бездонного рюкзака, а буквально секунду спустя его ловкая рука выхватила пакетик из Алениных рук и сунула его в какую-то небольшую коробочку на своем столе. После этого Федор с разбега плюхнулся в кресло и забарабанил по клавиатуре. Интересно, как часто приходится ее менять после такой агрессивной эксплуатации?

– Пять рублей тысяча девятьсот седьмого года, – вынес он свой вердикт через каких-то пару минут. – Золото девятисотой пробы. Настоящая?

– Стоимость на мировых нумизматический аукционах до ста пятидесяти тысяч долларов, – проигнорировав глупый вопрос, сказала Алена.

– Откуда дровишки? – усмехнувшись, поинтересовался Иван.

– Кирилл коллекционировал.

По лицу гендиректорши Алена поняла, что дала маху. Рановато она распоряжается имуществом мужа. Вдруг Кирилл, будучи найденным, не одобрит подобное поведение. И следующая фраза Кристины эту мысль косвенно подтвердила.

– Извините, – твердо сказала она, – мы работаем исключительно по безналичному расчету.

– То есть, я правильно понимаю, вы отказываетесь? – уточнила Алена, в упор глядя на Тимура.

– Мне кажется, – раздался откуда-то сбоку неуверенный голос, – мы должны… нет, просто обязаны помочь!

Алена обернулась. Ася в нелепом свитере из альпака, больше смахивавшем на платье, с красными пятнами на щеках стояла, подпирая руками поясницу, и смотрела на нее с таким сочувствием и решительностью, что ей на мгновение стало не по себе. Теория насчет размера сумочек опять подтверждалась. Новая Ванькина жена со своей детсадовской котомкой гораздо более решительная, чем гендиректорша с необъятным ридикюлем. Алена перевела взгляд на Кристину:

– Ну так как?

– Хорошо. – Она тряхнула идеальным каре – при этом ни один волосок не покинул свое место – и твердо заявила: – Давайте пройдем в переговорную, и вы расскажете обо всем по порядку.

Глава 3

Алена думала, что сейчас вся компания переместится в соседнюю комнату и заранее недоумевала – зачем? Здесь вполне уютно, пахнет кофе, и Рыбак рядом. Протяни руку и коснешься. Какой же она была дурой, когда ушла от него. А ведь отец советовал не рубить сплеча, подождать. Ну и что, говорил, мол, рохля. Мужчина в женских руках все равно что пластилин. Лепи из него, что твоей душе заблагорассудится. Она тогда критически хмыкнула:

– То-то у мамы из тебя не получилось ничего слепить.

– Я – другое дело, – отозвался он. – Я уже был состоявшимся человеком. А Иван – он мягкий и податливый. К тому же любит тебя.

– Любит, – согласилась Алена. Против этого не поспоришь. Вот только ей, как матери, тоже хотелось состоявшегося. Только с деньгами. И нашла ведь. Конечно, Рыбак по сравнению с Кириллом смотрелся более презентабельно. У Ваньки что рост, что телосложение, что глаза – светло-серые, когда он улыбался, и стальные, когда злился, – все здорово. У Кирилла же, по выражению Ленки, школьной подруги, ни кожи, ни рожи.

Зато были деньги. А еще щедрость. Чего-чего, а жлобства за Киром – так она называла мужа, как персидского царя из далекой древности, – никогда не наблюдалось. Впрочем, Рыбак тоже не был жлобом, только масштабы у них с Киром были разные. Если Ванька после свадьбы повез ее на турбазу под Санкт-Петербургом, то с Киром они отправились в Париж. Положа руку на сердце, турбаза ей понравилась больше. Погода, несмотря на лето, была холодная и слякотная, из комнаты они практически не выходили. Спускались на первый этаж в столовую, уничтожали немудреную еду и бегом, через две ступеньки – какой лифт на турбазе? – возвращались в постель. До свадьбы они встречались почти год, и, разумеется, излишним целомудрием встречи эти не отличались. Но тут, на турбазе, в ней проснулась какая-то ненасытность, что ли.

А Париж… Да что Париж! Алена считала его изрядно переоцененным. Толпы китайцев (дело было до ковида), арабов, негров. И если первым не было никакого дела до молодоженов, то вторые и третьи буквально раздевали ее своими маслеными глазами, причмокивая при этом пухлыми губами. И даже в дорогущем ресторане Алена чувствовала на себе жадные взгляды. Попробовала пожаловаться Киру, а он в ответ посоветовал не обращать внимания. Он-то сам от Парижа был в восторге. Таскал ее по музеям и рассказывал, рассказывал, рассказывал. Знал Кирилл много, ведь он работал в каком-то историческом НИИ, защитил диссертацию, что-то про культурогенез и палеометалл, она точно не помнила, поэтому рот у него практически не закрывался. Да, интересно, но даже черная икра, когда ее слишком много, приедается. К концу дня она уставала так, что на любовь сил уже не оставалось. Ноги гудели, голова раскалывалась. Она засыпала, едва коснувшись щекой подушки. Примирил Алену с Парижем только сногсшибательный шопинг. Галерея Лафайет, Елисейские Поля, улица Риволи, Les 4 Temps, улица Сен-Оноре… В аэропорту пришлось доплачивать за сверхлимитный багаж.

Семейная жизнь протекала с переменным успехом. Разумеется, как все, они ругались, мирились, снова ругались и снова мирились. Каждый год, в мае, Кира посылали в научную экспедицию в Крым. Длилась она почти до начала осени, и, как ни странно это звучит, скрепляла их брак. Когда Алена уже с трудом сдерживалась, чтобы не наговорить супругу гадостей или не запустить в него чем-нибудь тяжелым, он – как чувствовал – объявлял о скором отъезде. За время его отсутствия она успокаивалась и даже начинала вовсю тосковать и считать дни до приезда мужа. Заранее придумывала меню, подбирала продукты. Кир очень любил сына, мечтал, что когда-нибудь они поедут в экспедицию вместе. Во время длительных прогулок с Платоном он рассказывал сыну о событиях давно минувших дней, и были эти рассказы до того увлекательны, что даже сама Алена, если решала присоединиться к мужской компании, заслушавшись, теряла счет времени, хотя в школе историю не любила.

А потом случился коронавирус, и это было началом конца. Сначала Кир не поехал в ежегодную экспедицию. Хотя нет. Сначала их всех отправили на удаленку, и теперь все они: Алена, Кир и Платон – сидели дома, в квартире, когда-то принадлежавшей родителям Кира и на первых порах казавшейся Алене просто огромной. Сейчас же она отчаянно жала в плечах и, казалось, вот-вот треснет по швам. Мечтательного и задумчивого Платошу, обожавшего тихие вечера на пару с коробкой конструктора «Лего», словно подменили. С утра до полуночи он требовал внимания и, если считал, что его недостаточно, скакал по квартире с дикими воплями, обещая в недалеком будущем превратиться в ту самую обезьяну, от которой, если верить Дарвину, произошел человек.

От Кира помощи было мало. Чтобы как-то убить время, придумал организовать компьютерные онлайн-курсы. Накидал картинок, напустил научного тумана, слегка разорился на рекламу, и готово: изнывающий от скуки и неопределенности народ потянулся, хотя цену Кир заломил немаленькую. Сначала все было просто отлично: деньги, приходящая няня, еда из ресторана. А потом, со слов Кира, случился овербукинг. Говоря русским языком, его погубила жадность. Пытаясь урвать как можно больше клиентов, он упустил из виду, что в сутках всего-навсего двадцать четыре часа. Попытался подключить к делу помощников, но фокус не удался. В результате какие-то крохоборы подали в суд. Пришлось возвращать им деньги плюс солидную моральную компенсацию. Однако идею дополнительного заработка Кир не оставил.

После снятия ковидных ограничений народ по достоинству оценил свежий воздух и различные забавы, происходящие на нем. Кир где-то вычитал, что больше всего дохода приносит кикшеринг – аренда электросамокатов. Первоначальные затраты были столь невелики, где-то в районе восьмисот тысяч рублей, что муж решил рискнуть. И снова поначалу все было просто замечательно, отличный район, рядом с престижной гимназией, не какой-нибудь бомжатник. Не так, конечно, как от онлайн-курсов, но тоже неплохо. А потом бизнес погорел, причем самым что ни на есть натуральным образом. Кто-то куда-то въехал на самокате Кира, и чей-то родитель, то ли того, кто въехал, то ли того, в кого въехали, поджег стоянку со всем транспортом. Снова был суд, снова пришлось платить немалые деньги, хотя непонятно почему. Ведь пострадавшей стороной был Кир. Больше он не дергался. Терпеливо ждал новой экспедиции. И она случилась, причем гораздо раньше, чем обычно. Алена не понимала, какие раскопки могут быть зимой, но Кир пояснил, что Крым – это не Северный полюс, вечной мерзлоты там нет. Синоптики обещали хорошую погоду, и хотя жизнь много раз доказывала, что верить им бессмысленно, но если очень хочется, то можно.

Начальство Кира поверило. Любимый чемодан – огромный черный монстр с десятком внутренних карманов и аккуратной заплаткой на боку – давно ждал своего часа. Алена с Платоном проводили мужа и отца до ожидавшего во дворе такси, помахали вслед и отправились домой. Больше Кира они не видели.

Когда на следующий день Алена попыталась до него дозвониться, механический голос сообщил, что абонент не абонент. Алена не была паникершей, но такое в ее семейной жизни случилось впервые, поэтому, покопавшись в интернете и не найдя сообщений о происшествиях на железной дороге, она позвонила отцу. Он, казалось, тревогой дочери не проникся.

– Да ладно тебе, Аленка, найдется. А не найдется – и пес с ним, не велика потеря. Между нами, Кирюха твой – дерьмо мужик. Скажешь, нет?

– У нас сын, – растерялась Алена. – Мальчику нужен отец.

– Да какой он отец? Руки не с того места растут, к бизнесу не способен… То ли дело Ванька Рыбак! И чем он тебя не устроил. Кстати, я слышал, у него свое детективное агентство. Процветающая фирма, кстати. Причем это не я выдумал, слышал от очень даже серьезных людей.

Алене вдруг вспомнился Рыбак – наивный, бесхитростный, влюбленный в нее до кончиков ушей. А что, если попробовать обратиться за помощью к нему? Даже если не удастся найти Кирилла или он действительно сбежал, может, у них с Иваном получится начать все сначала? Только уже на более продвинутом уровне.

Но для начала она подала заявление о пропаже мужа в полицию. Судя по выражению лица сержанта, принимавшего у нее бумагу, он очень сомневался в успехе. Нет, он не сказал, что Кир сбежал, но уж слишком многозначительной была саркастическая улыбка, не сходившая с его тонких губ.

Когда через неделю Алена позвонила следователю, которому передали ее дело, тот сообщил, что пока никакими сведениями не располагает, и пообещал, как только – так сразу. У нее почему-то создалось впечатление, что следователь этот, Илья Вячеславович Котовский, успел пообщаться с ее отцом и на сто процентов уверен – Кирилл просто-напросто сбежал от надоевшей жены. Если верить следователю, то Кир вообще ни в какой Крым не поехал, а сошел в Новоракитинске. Ни в одной из гостиниц он не зарегистрировался, а значит, по мнению все того же Котовского, поселился у кого-то на квартире либо уехал на автобусе, где при продаже билетов документы не спрашивают, и теперь может находиться абсолютно в любой точке нашей необъятной страны. Да если даже и так! От жены, может быть, он и убежал бы, но от Платона? Как он мог сбежать от Платона? Ведь он так радовался его появлению на свет, любил так, впору ревновать. Нет. Не мог. Однозначно не мог. А значит, с ним что-то случилось.

На следующее утро, затратив больше, чем обычно, времени на макияж и одежду, Алена отправилась в «Кайрос».

Глава 4

Полиция приехала минут через сорок. Если бы не любопытство, которое подогревало Марию Анатольевну изнутри, она бы давно превратилась в такой же труп, что лежал на скамейке. Четверо мужчин, все одинаково хмурые, неразговорчивые. Один махнул у Марии Анатольевны перед носом красной книжечкой с фотографией, представился – старший лейтенант Селезнев – и спросил, есть ли у нее с собой какие-нибудь документы.

«Ага, сейчас, – подумала Мария Анатольевна, – на утреннюю прогулку нужно во что бы то ни стало брать с собой паспорт. Скажут тоже!» Вслух же она покаянно сообщила:

– Нет ничего. Телефон только.

– Хорошо, – кивнул Селезнев. – Продиктуйте мне, пожалуйста, ваши фамилию, имя, отчество, номер телефона и адрес.

Записав все сведения в потрепанный блокнот, он поинтересовался:

– Как вы здесь оказались в такое время?

Странный вопрос, конечно.

– Прогуливалась. – Она потрясла палками.

Селезнев пожал плечами, и Мария Анатольевна приготовилась рассказывать, почему гуляет она только по утрам, а не, предположим, в обед, но старший лейтенант сменил тему:

– А вы, случаем, никого не заметили поблизости?

Мария Анатольевна задумалась. Не рассказывать же о том, что кто-то дышал где-то совсем рядом. А еще кого она видела?

– Мужчину с голубоглазым хаски, – сказала она, немного поразмыслив. – Злой какой-то. Хаски, не мужчина. Мужчина сонный. Он тут каждый день прогуливается. Мария Анатольевна пару раз с ним поздоровалась, он вроде как кивнул, но сам первый не здоровается, она и перестала. – Но это было далеко отсюда, возле самого входа. А больше вроде никого и не было. И машина какая-то проехала. В такое время машины здесь практически не ездят. Вон там, за деревьями.

– Что за машина? – спросил Селезнев. – Цвет, марка?

– Вроде темная, а в марках я не разбираюсь… – Не надо было так говорить. Селезнев посмотрел на нее с нескрываемым сожалением. Решил, видно, что бабка в маразме. Мария Анатольевна попыталась улучшить мнение о себе: – Такая, знаете, длинная, вроде иномарка. Я, если бы на фотографии увидела, узнала бы.

В ее любимом сериале «Профи» в полиции свидетелям показывали изображения различных машин, и они обязательно узнавали нужную. Но то ли старлей не смотрел «Профи», то ли окончательно разуверился в мыслительных способностях Марии Анатольевны, а может, и то и другое, но он, попросив разрешения связаться с ней при необходимости, ушел, оставив женщину в состоянии крайнего разочарования.

Она посмотрела на часы. Ого! Нужно срочно идти домой, иначе внуки останутся без обеда. Пришлось максимально ускориться, несмотря на риск поскользнуться и что-нибудь сломать, но чувство долга и вины перед семьей, будь они неладны, оказались сильнее инстинкта самосохранения. Однако ненадолго. Противодействующей силой выступил тщедушный парнишка-бариста, которого Мария Анатольевна про себя называла Айзеком. Увидев ее, он не просто высунул голову в окошко, а выскочил наружу, не успев надеть куртку, отчего смешно приплясывал на морозном ветру.

– Бабушка! Ты живой! – радостно закричал он. – Я смотреть – полиция ехать, скорая! Пугаться! Думал, с тобой что-то случился! Ты один не ходи! Вдруг плохой человек? А ты уже старенький!

Ну вот! Начали за здравие, а кончили за упокой! Приятно, конечно, что хоть кто-то за тебя переживает в этом мире, но напоминать о возрасте – это, простите, свинство. Конечно, мои года – мое богатство, но поменьше бы такого богатства.

– Живая я, живая, что мне сделается, – буркнула Мария Анатольевна и направилась было дальше, но Айзек – добрая душа – сказал:

– Хочешь кофе? Или капучину? И донат. Шоколад? Клубника?

– Я кошелек дома оставила, – развела руками с палками Мария Анатольевна.

– Ты на мой бабушка похож, я с бабушка свой денег не беру. Только он далеко живет. Я тебя угощай и как будто его. Его не могу, тебя – могу. Он старенький, умрет, может, уже не угощу. Ты пей капучину, пей! – И Айзек протянул Марии Анатольевне большущий стакан с сердечком из вспененного молока. Вот только пить совсем не хотелось. Старенький, умрет скоро… Это, типа, приятного аппетита, так, что ли?

– Бери донат! Шоколадный мне больше нравится!

– А сколько лет твоей бабушке? – спросила Мария Анатольевна, покосившись на глянцевый бок иностранного лакомства, щедро посыпанного разноцветной крошкой.

– Девяносто пять! – радостно сообщил Айзек, и Мария Анатольевна выдохнула с облегчением: бабуля почти на четверть века старше, а значит, можно продолжать наслаждаться жизнью, времени еще навалом. И она откусила кусочек пончика и запила его большим глотком капучино. М‑м‑м, вкусно. Надо будет своим такие сварганить. Делов‑то – посмотреть рецепт в интернете, дать зятю список необходимых продуктов, и знай себе пеки. Все-таки хороший у нее зять. И семья хорошая. И все-таки хорошо, что она не влезла в карман к покойнику. И кофе выпила, и сожалеть о неблаговидном поступке не придется всю оставшуюся жизнь.

Вернувшись домой, Мария Анатольевна быстренько накрутила котлет, забросила в сваренный с вечера бульон овощи для вермишелевого супчика и набрала телефон своей закадычной подруги Софии Денисовны. Когда-то они вместе работали в отделе технического контроля на трикотажной фабрике. В отличие от Марии Анатольевны Софии Денисовне не удалось в сугубо женском коллективе встретить того единственного, с кем, как говорится, и в горе, и в радости, и до победного конца. Однако обстоятельство это нисколько ее не удручало.

– Жить надо для себя, Маша! – постоянно твердила она. – А твои сели тебе на шею и ноги свесили.

Мария Анатольевна поначалу пыталась доказать, что дети, внуки и правнуки ее любят.

– Ага, особенно внуки. Детей на предков сбросили и живут себе припеваючи, – парировала подруга.

– Да что ты такое говоришь, Софа! Да не бросили они никого. Просто у нас, в Новоракитинске, молодежи некуда податься. Вот и уехали в Москву. Встанут там на ноги, глядишь, и нас перевезут постепенно.

Со временем Мария Анатольевна реагировать на подколки Софии Денисовны перестала. Может быть, со временем общение подруг сошло бы на нет, но была у них одна общая тема, разговаривать на которую они могли бесконечно, – это детективные фильмы и сериалы. Полная, одышливая, а оттого не особо любящая прогулки София Денисовна смотрела их с утра до вечера – специально отрывала от небольшой пенсии средства на оплату интернета и подписки на онлайн-кинотеатр. К тому же она была участницей нескольких кинофорумов, где любители детективов делились своими находками и открытиями. Мария Анатольевна же пользовалась компьютером правнуков, только когда они были в школе, а потому руководствовалась в выборе контента по указанию подруги. Вкусы у них были одинаковые, и за готовкой Мария Анатольевна одним глазом наблюдала за развитием событий в очередном фильме.

Но сегодня она стала свидетельницей самого настоящего детектива. Совсем ей не верилось, что человек сам, по своей воле, улегся на скамейку, укрылся пальто и уснул. Конечно, он мог крепко выпить или, того хуже, нанюхаться или уколоться, но уж очень ровно лежало пальто. А значит, труп уже был трупом, когда его принесли в парк. Да не принесли, а привезли! Кто будет тащить мертвое тело через весь парк по такому холоду, когда можно подъехать? Эх, жалко она не обратила внимания на ту машину. И сыщик этот, старший лейтенант Селезнев! Как-то он невнимательно отнесся к ее словам. Хотя он же записал телефон. Может, еще позвонит?

София Денисовна долго не брала трубку – не иначе как звонок раздался в самый напряженный момент очередного фильма.

– Маша, привет, – наконец раздалось в трубке.

– Привет, Софа! Ты не представляешь, что со мной сегодня произошло!

И Мария Анатольевна рассказала о своей утренней находке. Уже во время рассказа она понимала, что звучит это как-то не очень интригующе, а потому добавила про черную иномарку и бумажку с цифрой «семь».

Именно последняя деталь особенно заинтересовала Софию Денисовну.

– Семь, говоришь? А это была женщина или мужчина?

– Насчет пола не скажу – меня же попросили ничего не трогать. А цифра – да, семь, точно, чистая бумажка, плотная такая, картонка, с одной стороны гладкая, белая, с другой шершавая, серенькая, и на ней цифра «семь» шариковой ручкой.

– Какая ты, Маша! Надо было сначала посмотреть, мужчина или женщина, а потом уже звонить и обещать ничего не трогать! Я бы на твоем месте… – София Денисовна замолчала, видно представляя себя на месте подруги. – И что, по-твоему, это означает?

– Что?

– Господи, Маша! Помнишь, мы смотрели сериал о маньяке, который убивал своих девушек и оставлял у каждой на груди золотой медальон с цифрой. И оказалось, что цифра – номер трупа. Его еще назвали математиком. Это он и есть, математик!

– Того же вроде благополучно арестовали…

– Так то в кино, а это в жизни!

– Хочешь сказать, что в Новоракитинске орудует сексуальный маньяк?

– Маша! Ну почему именно в Новоракитинске? Его география может быть гораздо шире! Нужно найти предыдущие шесть трупов, дождаться восьмого, а может, и девятого и тогда уже делать какие-то выводы… А насчет сексуальности – это уже вскрытие покажет. Если жертва изнасилована, значит, наш маньяк сексуальный, нет – значит, не очень. Слушай, Маша, я тебе перезвоню, надо с народом на форуме пообщаться, может, кто что знает о предыдущих трупах. Бывай!

К вечеру практически весь Новоракитинск знал, что в парке у Ведьмина озера обнаружена седьмая жертва серийного убийцы.

Глава 5

– Ну, рассказывай, что у тебя стряслось, – сказал Рыбак, когда они разместились по обе стороны большого светлого стола: Алена – с одной, Кристина с Рыбаком – с другой. Стол представлял собой букву «т» – короткая верхняя перекладина и длинная ножка. Алена подумала, что, когда в «Кайросе» проводятся совещания, Кристина восседает во главе, но с клиентами предпочитает играть на равных.

– Вы не против, если наша беседа будет записываться? – спросила Кристина.

– Нет. – Алена помотала головой, подождала, пока Кристина, приподнявшись, нажала на несколько кнопок панели, и вкратце изложила историю поездки Кира в последнюю, седьмую, за время их совместной жизни экспедицию.

Рассказывая, она постоянно ощущала на себе внимательный взгляд Рыбака, но сама почему-то не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Чувствовала себя виноватой? Вроде бы не должна: она бросила Ивана, когда он был здоров и доволен жизнью. Откуда же тогда это совершенно иррациональное чувство неловкости? Она клиент, он исполнитель. Клиент всегда прав и когда не совсем прав, и даже когда совсем не прав. Хотя Кир говорил, что полностью эта фраза звучит несколько по-другому: клиент всегда прав, если не доказано обратное. Но Кир был кандидатом наук, человеком широчайшей эрудиции и высочайшего уровня интеллекта, причем интеллекта вербального, что позволяло любому, кто соприкасался с ним более-менее регулярно, становиться умнее. Генеральный директор «Кайроса» вряд ли может похвастаться подобным даром. Про Рыбака и вообще говорить нечего.

– У твоего мужа не было врагов? – спросил Рыбак, когда Алена закончила свой рассказ.

– О чем ты! – Она задохнулась от подобного предположения. – Его все любили.

«Кроме папы, – это Алена уже подумала про себя и опять же мысленно добавила: – И меня, наверное, когда он уж очень долго засиживался дома».

– А родители есть у него? Может, он к ним отправился? – предположил Рыбак.

– Не знаю. Я даже не знаю, живы они или нет. Во всяком случае, на свадьбу они не приезжали и внуком не интересовались. Наверное, не очень счастливое у Кира было детство, не любил он распространяться на эту тему. Знаю, что им принадлежала квартира, в которой мы сейчас живем. Вроде как родился Кир где-то в Крыму, там же окончил университет. Во время учебной практики познакомился с сотрудниками из НИИ, где сейчас работает. По окончании учебы они его пригласили к себе на работу. Родители переехали вместе с ним. Пожалуй, это все.

– Негусто, – заметил Иван. – А друзья? Есть у него друзья? Может, с работы кто-то?

– С работы точно никого нет. Он говорил, что там все завистники, так и норовят друг другу какую-нибудь каверзу устроить.

– А не с работы? Может, какие-нибудь одноклассники, товарищи по университету?

– Не знаю я, не знаю! – Впервые за время беседы Ивану удалось пробить брешь в самоуверенности Алены, и в голосе ее послышались истерические нотки. – Университетские друзья остались в Симферополе, во всяком случае, в дом наш никто из них не приходил, и в гости нас никто не приглашал. Мы жили сами по себе! Что непонятно?

– А отец? Твой отец часто бывал у вас в гостях? – Иван видел, что вопросы Алене неприятны, но не мог понять почему. Вроде бы стандартные вопросы. Во время их брака в доме часто бывали гости – подруги жены, сослуживцы Рыбака. Аленка любила приготовить что-нибудь новенькое, только что вычитанное в интернете, и не особо расстраивалась, если рецепт оказывался нерабочим и вместо красивой картинки получалась разваливающаяся на части каша.

– Вы же сможете прислать нам фотографии мужа? – спросила Кристина, видя, что посетительница уже на грани истерики. – Вот на визитке адрес нашей электронной почты. – Кристина снова привстала и взяла со стола-перекладины белую карточку. Лаконичную, без всяких финтифлюшек: Кристина Светлова, «Кайрос», телефон, адрес электронной почты. Без званий, регалий, просто, аристократично. – И свои координаты оставьте, пожалуйста, чтобы мы могли с вами связаться, если появятся какие-либо сведения о вашем супруге или вопросы с нашей стороны. Мы сегодня же подготовим и вышлем договор на согласование.

– Да, конечно. – Визитки у Алены не было, о чем она запоздало пожалела. Надо будет завтра же непременно заказать. Просто Алена Дубова, телефон и почта. – Можно листочек? – Она наконец-то заставила себя посмотреть на Рыбака.

– Разумеется. – Он вскочил как-то суетливо, не сравнить с Кристиной, схватил все с того же стола листок бумаги и ручку.

– Телефон у меня не поменялся с тех пор. У тебя, наверное, сохранился. – Она лукаво улыбнулась.

Иван если и смутился, то виду не подал:

– Напиши на всякий случай. И адрес. И Котовского заодно.

– Ну, я пошла? – спросила Алена, когда с формальностями было покончено.

– Да. – Кристина кивнула. – Мы будем держать вас в курсе.

– Спасибо. – Алена встала, подошла к Ивану и, приподнявшись на носочки, поцеловала его в щеку.

Поцелуй этот, по мнению Кристины, был каким-то демонстративно интимным. Если до этого производственная необходимость хоть как-то примиряла ее с неприятной клиенткой, то теперь она уже жалела о решении заняться поисками ее мужа.

«Аська, Аська, добрая душа, как бы нам всем не пожалеть», – подумала она, покидая переговорную.

Разумеется, согласие Алены на запись разговора автоматически означало разрешение на его трансляцию на компьютер Федора.

– Ну что, – заявил он, радостно потирая руки, – будем расследовать пропавшего профессора? Чур, в этот раз я точно еду в Крым!

– Ну конечно, – буркнул Рыбак. – Тебя там только не хватало!

– Можно подумать, вас, Иван Станиславович, ждут, – не остался в долгу программист.

– Ну-ка успокоились, – приструнила спорщиков Кристина. – Во‑первых, в Крым пока еще ехать незачем. Судя по информации заказчицы, муж ее до Крыма не доехал.

– Я считаю, что всю информацию надо проверять и проверять, – возразил Рыбак. – Я очень хорошо знаю Дубова. Он слишком любит единственную дочь и способен на все, чтобы избавить ее от неподходящего супруга.

– Чем, интересно, он ему не угодил? – пожала плечами Ася. – Живут уже давно, ребенок… Зарабатывает хорошо…

– Кстати, насчет хорошо зарабатывает! – Кристина открыла ноутбук. – Одну меня смущает высокий заработок сотрудника исторического НИИ?

– Может, у него хорошие премии, – продолжала цепляться за свою мысль Ася.

– Разве что Нобелевку получил, – хмыкнула Кристина. – Как думаешь, Иван?

Поцелуй, которым на прощание одарила Дубова Рыбака, до сих пор не шел у нее из головы. Вот бы проникнуть в мысли Ивана, чтобы удостовериться, что он не помышляет о реанимации чувств к первой жене. А что, если эти чувства не нуждаются в реанимации, что, если для пробуждения их достаточно малейшей искры? Что, если пресловутый поцелуй, свидетелем которого она явилась, и был той самой искрой? Вот бы сейчас Рыбак отшутился и предложил немного поизображать какую-нибудь, не особо бурную деятельность, а потом плавно спустить расследование на тормозах. Но тот, похоже, настолько изголодался по живой работе, что не собирался этого делать.

– Ага, причем старинными монетами. Или клад нашел – это более реально и ближе ему по профилю. А может, он наследство получил? – предположил он. – Надо потрясти этого Герасимова, что за человечек такой. Заодно попытаться узнать, чем он занимался в этом своем НИИ и сколько они ему за это платили. Справишься, Федор?

Скажи он так буквально пару часов назад, до прихода Дубовой, ершистый Федор непременно взвился бы пружиной – у них с Иваном существовало негласное противостояние, выливавшееся порой в яростные стычки. Дело в том, что Федор был безнадежно влюблен в Асю. На его беду, Ася встретила Ивана раньше, иначе, конечно же, предпочла бы талантливого компьютерщика. И даже сейчас, когда Иван с Асей официально женаты и ждут ребенка, надежда не оставляет самоуверенного Федора. Но, видно, ему тоже надоел консалтинг и хочется живой работы. А потому он не выказал ни малейшего возмущения попыткой Рыбака командовать парадом и радостно закивал:

– Сомневаетесь, Иван Станиславович? Фамилия, конечно, та еще. Герасимовых, пусть даже кандидатов исторических наук, небось пруд пруди. Но будем искать.

– Ищи. А я попытаюсь выйти на этого Котовского, узнать, удалось ли что-нибудь накопать по интересующему нас делу, и навещу старого начальника. Наверное, даже его в первую очередь.

– Отлично, тогда работаем, – одобрила Кристина, хотя одобрения в ее голосе было не больше, чем кофе в пустой чашке. – У кого есть какие-нибудь версии?

– Мне видится три направления, – начал Рыбак. – Первое, самое перспективное – личное: семья, Алена, ее отец. Неплохо бы познакомиться с родителями Герасимова. Может, он решил их навестить, забыв поставить в известность супругу. Второе – сайт и его недовольные обитатели. Может, не всех удовлетворило решение суда, может, кто-то затаил обиду. Третье – история с электросамокатами…

Федор, словно примерный ученик в начальной школе, поднял руку.

– Говори, – кивнула Кристина.

– Я считаю, что зацикливаться на самокатах и прочих коммерческих экспер